CC BY
35
УДК 377
ТРУДЫ АКАДЕМИКА Г.В. МУХАМЕТЗЯНОВОЙ: ПРЕЛОМЛЕНИЕ К СОВРЕМЕННОСТИ
И.П. Смирнов
Аннотация. Статья посвящена анализу научного наследия академика РАО Мухаметзяновой Г.В., ее оценкам подготовки рабочих и специалистов в системе начального и среднего профессионального образования. Преломляя их к современности, автор показывает тенденцию нарастания в этой сфере острых проблем.
Ключевые слова: профессиональное образование, реформы, противоречия образовательного законодательств, академик Г.В. Мухаметзянова.
PROCEEDINGS OF THE ACADEMICIAN G.V. MUHAMETZYANOVOY: REFRACTION TO CONTEMPORANEITY
I. Smirnov
Abstract. The article is devoted to the analysis of the scientific legacy of Academician RAE Mukhametzyanova G.V., her assessments of the training of workers and specialists in the system of primary and secondary vocational education. Refracting them to the present, the author shows a tendency of growing in this area sharp problems.
Keywords: professional education, reforms, contradictions in educational legislation, academician G.V. Mukhametzyanova.
В российской педагогике становится все более заметной традиция проведения конференций, посвященных ученым, чей вклад в науку достоин особой памяти. Но если ранее обычно вспоминали корифеев школьной педагогики (У шинский, Сухомлинский) или психологов (Выготский, Петровский), то последние годы дань благодарной памяти воздается представителям профессиональной педагогики.
В Москве ежегодно проводится конференция, посвященная академику РАО, Герою Советского Союза С.Я. Батышеву. Он был инициатором создания в РАО Отделения профессионального образования и многие годы возглавлял его. А до этого прошел все ступени профессионального образования от мастера производственного обучения до заместителя председателя Госпрофобра СССР.
После ухода из жизни академика РАО А.М. Новикова его творческое наследие также стало предметом научных дискуссий. И он всю жизнь посвятил профессиональному образованию, многие годы работал директором Всесоюзного научно-методического центра, а позднее Академиком-секретарем Отделения
профессионального образования РАО. В прошлом году Институт стратегии образования РАО провел посвященную ему конференцию. А в Екатеринбурге готовится к выпуску монография, посвященная трудам академика РАО, бывшего ректора Российского профессионально-педагогического университета Г.М. Романцева.
С.Я. Батышев, А.М. Новиков, Г.М. Романцев, А.П. Беляева, М.И. Махмутов в эту галерею
академиков РАО - основоположников современной профессиональной педагогики вписано и имя известного педагога и ученого Г.В. Мухаметзяновой. В эти дни научная общественность России отмечает 80-летие со дня её рождения, анализирует основные этапы ее творческой биографии, ее труды. А для тех, кто знал Гузел Валеевну не только по ее трудам, но и лично, это еще и приятное душевное воспоминание.
Мы работали с Г.В. Мухаметзяновой в постоянно пересекающихся тематиках. Когда она возглавляла Институт среднего
профессионального образования РАО, я был директором Института профессионального образования Министерства образования РФ, сосредоточенном на смежных проблемах -начального профессионального образования. Долгие годы сотрудничества выработали устойчивые и доброжелательные отношения, а главное схожее видение проблем подготовки квалифицированных рабочих и специалистов.
Было бы неискренним отрицать и научное соперничество между нами, своеобразное «социалистическое соревнование» за свои приоритеты. Но и здесь мы находили общие подходы.
В тесном взаимодействии ученых наших научных школ в 90-х годах была сформулирована концепция интеграции начального и среднего профессионального образования (совсем не та, что впоследствии была реализована в законе «Об образовании в Российской Федерации» 2012 года). Распоряжением Совета министров СССР было дано официальное разрешение на
проведение эксперимента по созданию Высших профессиональных училищ (ВПУ), где программы обучения НПО-СПО разрешалось продлять на целый год с целью повышения качества образования и ориентации выпускника на профиль будущего места работы. Выделялись дополнительные бюджетные средства и предполагалось, что часть расходов (или даже все) понесет будущий работодатель.
Процесс пошел быстро и на его пике более 800 профтехучилищ, или в среднем каждое пятое, имело статус ВПУ. По инициативе группы высокотехнологичных предприятий девяти оборонных министерств было решено осуществлять подготовку рабочих более высоких разрядов, начиная с 4-го, в начале по небольшому числу профессий, количество которых затем увеличили до 420 (из 1200 профессий НПО).
ВПУ стало учебным заведением в системе непрерывного образования, обеспечивающим повышенный уровень подготовки
квалифицированных рабочих или специалистов среднего звена при обучении по двум ступеням:
а) в технических (профессиональных) лицеях на I ступени велась подготовка рабочих по сложным профессиям с общим образованием, на II ступени — рабочих по особо сложным профессиям, а также для работ, связанных с уникальным оборудованием наукоемких и принципиально новых производств (окончившие II ступень имели право на присвоение высших квалификационных разрядов по профессиям, требующим по уровню квалификации среднего специального образования);
б) в техникумах на I ступени осуществлялось обучение специалистов со средним специальным образованием, а на II - специалистов повышенного уровня квалификации (младший инженер-механик и т.п.). Число ступеней определялось исходя из поставленных целей, специфики учебного заведения и требований заказчика. Каждая ступень имела профессиональную завершенность, что подтверждалось выдачей выпускникам диплома установленного образца, в приложении к которому отражался повышенный уровень их подготовки.
Общий замысел предполагал, что каждый этап обучения в ВПУ должен иметь определенную образовательную завершенность, обеспечивать непрерывность и преемственность образования, поэтапный выпуск учащихся с соответствующей профессиональной
квалификацией, возможность по конкурсу продолжать обучение на более высокой ступени профессионального образования. Приобретаемый
выпускниками повышенный уровень включал не только подготовку специалиста более высокой квалификации, но и овладение выпускниками дополнительными знаниями, умениями и навыками, расширяющими профессиональные возможности их применения
(предпринимательскими, коммерческими, в области информационных технологий, иностранных языков, оргтехники и т.д.).
Таким образом, научные направления в сфере среднего профессионального образования (возглавляла Г.В. Мухаметзянова) и начального профессионального образования (Батышев С.Я., Беляева А.П.) синхронно выступали за повышенный уровень подготовки и будущих выпускников НПО и будущих выпускников СПО. Мне, работавшему в те годы заместителем председателя Гособразования СССР, оставалось нормативно поддержать такую инновацию, что и было сделано «Временным положением о ВПУ» принятым Гособразованием СССР 29 апреля 1990 года (№ 293).
Подобный подход не имеет ничего общего с заявленной в законе «Об образовании в РФ» юридически несовершенной формулой о «приравнивании» уровня НПО к уровню среднего профессионального образования (Ст.108, п.1-2). Никто до сих пор не может дать правовой оценки или хотя бы разумного толкования примененного законодателем термина «приравнен». Если попытаться выяснить его филологическое значение, то наиболее распространенным разъяснением термина «приравнивание» является: «признать равным с кем-чем-нибудь». Но «признать равными» разные уровни образования невозможно ввиду различного содержательного наполнения их образовательных стандартов и учебных программ. Это также невозможно как приравнять дошкольное образование к школьному, высшее - к СПО.
Еще более странно, что после законодательного «приравнивания» НПО к СПО в государственной статистике по прежнему раздельно учитываются объемы подготовки рабочих кадров по программам НПО и специалистов по программам СПО. В научном общении с Г.В. Мухаметзяновой, другими учеными мы часто обсуждали эту коллизию и не находили разумного объяснения.
«В обществе необходимо формировать представление об уровнях НПО и СПО как самодостаточных, завершенных,
самостоятельных уровнях профессионального образования, по окончании которых совсем не обязательно продолжать обучение в высшей школе», — считала Г.В. Мухаметзянова [1, с.9]. Я
полностью разделял данный тезис, который, кстати, нашел свое выражение в Статье 2 (п.4) федерального закона, где уровень образования заявлен как «завершенный цикл образования, характеризующийся определенной единой совокупностью требований» Мы вместе критиковали и введенный министром А. Фурсенко термин «довузовское
профессиональное образование», который сводит на нет роль и место НПО и СПО.
Принципиально важно отметить присущий Г.В. Мухаметзяновой системный взгляд на проблему [2], она рассматривала «целостность образования, науки и производства как инновационный путь развития экономики, в процессе которого создается синергетический эффект». Отсюда ее ключевой вывод: «Рынок образовательных услуг возникает и функционирует наряду и во взаимодействии с рынком рабочей силы» [3, с.5], созвучный предложенной мною формуле: «Работодатель определяет чему учить, образовательные учреждения - как учить». Из этих общих научных поисков рождалась и нашла себя на практике идея разработки профессиональных стандартов, составляющих ныне содержательную основу подготовки кадров.
Истоки такой идеи были обнаружены Г.В. Мухаметзяновой в еще только зарождавшемся в те годы корпоративного обучения, когда отдельные кампании и фирмы стали разрабатывать собственные профессиональные стандарты для внутреннего обучения. Обобщение первого опыта вывело ее на понимание «согласования профессиональных и
образовательных стандартов начального и среднего профессионального образования» [1, с.13]. В настоящее время Национальным агентством развития квалификаций Российского союза промышленников и предпринимателей уже разработано, а Минтрудом РФ утверждено более 800 профессиональных стандартов,
определяющих векторы и содержание подготовки квалифицированных рабочих.
Сформулированная Г.В. Мухаметзяновой еще в 2012 году идея «формирования профессиональных стандартов, которые могут быть разработаны только при заинтересованном и непосредственном участии работодателей» [1, с.5] сегодня уже воспринимается как очевидная и даже банальная. Принят стратегически важный для профессионального образования Федеральный закон (N 236-ФЗ от 29.07.2017), закрепивший в Трудовом кодексе понятие «профессиональный стандарт». Он стал новой формой определения квалификации работника,
основой образовательных стандартов и программ. Это еще одна из стратегических идей Г.В. Мухаметзяновой, успешно преломленная в современность.
Но не стоит забывать, что идея связи рынков труда и образования, создания новых институтов и организационных структур их взаимодействия, в формировании которой активно участвовала Г.В. Мухаметзянова [4, с.3], родилась в результате острой полемики, борьбы взглядов и научных школ.
Не столь давно прямо противоположную позицию занимала другая научная школа. Так, академик РАО Новиков А.М. считал необходимым «категорически возразить по поводу широко распространенного ныне тезиса о том, что региональный рынок труда определяет, формирует региональный рынок
образовательных услуг» [5]. С переходом к рыночной экономике такой ориентир оказался ложным, но продолжает сохранять влиятельных сторонников.
«Я нахожусь в ожесточенной борьбе с прагматическими инициативами, мол, давайте сделаем профессиональные стандарты и будем по ним готовить людей в вузах, - дает интервью «Новой газете» декан факультета экономики МГУ им. Ломоносова Александр Аузан. Я на это отвечаю: извините, работодатели обычно не знают о таких профессиях, которые завтра понадобятся. Они сейчас назаказывают бухгалтеров образца 60-х годов, и мы будем как дураки их готовить? Да нет, конечно!» [6]. Вряд ли прав авторитетный и уважаемый ученый, обвиняя экономику в перепроизводстве «юристов - экономистов» и приравнивая работодателей к низшей умственной категории.
Здесь сложилась предсказанная Г.В. Мухаметзяновой ситуация, когда «производство смотрит на систему образования как бы «свысока», а образование, в свою очередь, считает порой себя самодостаточной структурой, не особо нуждающейся в тесной связи с производством» [1, с.10]. Причины этого противостояния лежат на поверхности.
В новой России государство удерживает функции единого заказчика образовательных услуг, но не стало и не сможет стать реальным конечным потребителем. Не сможет потому, что средства производства сегодня, во-многом, приватизированы, развивается частный и корпоративный сектора экономики. Государство интересует потраченный на образование бюджет, а не результат таких затрат; важны объемы подготовки, а не насыщение экономики нужными кадрами.
На еще одну из причин засилья высокодипломированных «юристов-
экономистов» указывала Г.В. Мухаметзянова: «высшее образование, будучи социально престижным, стало практически общедоступным. Любой желающий, имеющий возможность оплатить свое обучение, может практически получить платное высшее образование» [1, с.9]. Вот вузы и гуляют, сами по себе, на тучной ниве платных образовательных услуг, предлагая для подготовки самые дешевые профессии и собирая с них урожай до средней зарплаты профессорско-преподавательского состава, например в том же МГУ, более 120 тысяч рублей. Высшее образование остается доступным по конкурсу, как и записано в законе, но теперь, во-многом, по конкурсу рублей, а не знаний.
Совсем иная ситуация в сфере подготовки квалифицированных рабочих и специалистов. «Начальное и среднее профессиональное образование, — справедливо замечала Г.В. Мухаметзянова, всегда регионально
ориентировано, то есть призвано решать проблемы кадрового обеспечения производства и сферы услуг конкретного региона... Но до последнего времени региональность была как бы перевернутой: учреждения НПО и СПО финансировались федеральным центром, а работали выпускники учебных заведений на предприятиях и учреждениях региона. Это и было понятно, ибо все средства концентрировались в Центре. Сегодняшняя ситуация отличается тем, что средства переданы в регионы вместе с учебными заведениями. И регионы должны финансировать учебные заведения НПО и СПО исходя из запросов региональной экономики, сферы услуг» [1, с.6].
Гузел Валеевна была бы сегодня удивлена если увидела, что вопреки ее строгой логике, ситуация не изменилась. Вернее, ее развитие искусственно тормозят. В старом советском духе федеральное министерство выпустило «Методические рекомендации по обеспечению в субъектах Российской Федерации подготовки кадров по 50 наиболее востребованным и перспективным специальностям и рабочим профессиям в соответствии с международными стандартами и передовыми технологиями». Они обязывают «определить региональный перечень приоритетных профессий и специальностей СПО согласующийся с федеральным перечнем [ТОП-50]» [7, с.9]. То есть, в перечне региональных профессий опять требуется равнение на Москву. Это как раз тот случай, когда на вопрос федералов: «вам помочь или не мешать?» регионам надо бы отвечать: «не мешать!». Но
вертикаль еще сильна, она выстраивает имеющие различие регионы в шеренгу единых нормативов.
Выпущенная в помощь управленческим работникам регионов эта методичка Распоряжением Правительства Российской Федерации «Об утверждении комплекса мер, направленных на совершенствование системы среднего профессионального образования, на 2015 - 2020 годы» (от 03.03.2015 N 349-р) была трансформирована в Высочайший циркуляр, обязывающий ввести профессии ТОП-50 к 2020 году в половине профессиональных образовательных организаций.
Установлено также, что на профессии ТОП-50 будут повышены в 2 раза нормативы бюджетного финансирования [7, с.9]. А это уже прямая профессиональная дискриминация: раньше все профессии были равные, теперь некоторые стали равнее. И дороже.
В уже помянутое выше советское время, когда Гузел Валеевна только пришла в академическую науку, молодежь обучалась по 1200 профессиям НПО и примерно по стольким же специальностям СПО. Выбор был богаче и для абитуриентов и для заказчиков кадров в 50 раз. Зачем Россия сделала такой рывок и куда, непонятно. Можно предположить - делается рывок в цифровую экономику, которая, конечно же, резко изменит структуру кадров. Романтики давно предсказали: «техника дойдет до такого совершенства, что человек сможет обойтись без самого себя» (С. Лец). Но мы еще даже не переступили «цифровой порог» и сколько времени потребуется, чтоб «сказку сделать былью» никто не знает. Не спешит с этим даже эталонная для нас дуальная модель подготовки рабочих Германии, где сохраняются 350 учебных профессий, применимых для 2500 видов занятости.
Г.В. Мухаметзянова проектировала другую, нежели ТОП-50, модель профессионального образования. Исходя из потребностей Татарстана - республики, сочетающей индустриальную мощь с развитой инфраструктурой, она настраивала региональную систему подготовки кадров на «широкий спектр новых профессий, прежде всего для предприятий сервисного сектора». При этом выделяла «особенно начальное профессиональное образование, связывая его ускоренное развитие с возрождением ремесленничества» [1, с.7]. К ремесленным она относила малые бизнес-структуры (в том числе индивидуальных предпринимателей), тот самый средний класс, который в России последних лет продолжает
сокращаться и кратно отстает по удельному весу от западных стран.
Сложилась типичная для нашего времени ситуация: ТОП-50 шелестит «поверху» — на бумаге, а «внизу» готовят кадры по предсказанным Г.В. Мухаметзяновой профессиям, «которые обеспечивают население товарами или услугами, необходимыми для обустройства жизни и быта» [1, с.7].
Для отдельных профессий современный этап развития производства и социальной сферы даже стал своеобразным «ренессансом». Возродились, например, существующие за рамками ТОП-50, «ремесленники» - бывшие кустари-одиночки; «социальные работники» — бывшие гувернеры и сиделки; «коммерсанты торговые» - бывшие купцы. В 2018 году утвержден государственный стандарт на профессию «няня» (работник по присмотру и уходу за детьми), которого и близко нет в ТОП-50.
Зато в ТОП-50 есть экзотические названия профессий, суть которых сразу и не поймешь. Например, «специалист по гостеприимству». Пользователи интернета уже спрашивают: «это типа организатор свадеб и поминок?» Можно задать вопрос и смелее: «это типа «древнейшая профессия»? Уж очень название подходит к ней, тем более, что в ряде стран (Франция, Нидерланды) она лицензирована и даже имеет свой профсоюз. Может и Россия ввела? Приходится терпеливо объяснять, что мы «гостеприимны» только в отелях. Возникает резонный вопрос, почему такое распространенное ныне качество как «гостеприимство» привязано к единственной специальности отельера? Ведь позитивный настрой, гостеприимство в XXI веке повсеместно становится брендом всей жизни.
«Сама структура подготовки рабочих и специалистов среднего звена по-прежнему деформирована, - тревожно замечала Г.В. Мухаметзянова. ... Спрос отечественного производства значительно опережает наши предложения и по объемам и номенклатуре подготавливаемых рабочих и специалистов [3, с.11]. К сожалению, разрыв только продолжает углубляться, а система подготовки квалифицированных рабочих кадров -сокращаться.
В процессе кампании, красиво названной «оптимизацией», с 2005 года число профессиональных организаций по подготовке квалифицированных рабочих, служащих уменьшилось более чем в три раза: с 3392 до 1007. Резко упала доступность получения рабочей профессии на селе в виду ликвидации примерно тысячи сельских профтехучилищ. Создание на их
базе крупных колледжей с совмещенными уровнями НПО — СПО, как этого требует закон, регионам и муниципалитетам не под силу.
За период с 1993 года произошли существенные изменения в структуре распределения учащихся (их долей) в системе профессионального образования страны. Если в 1993 г. 1,7 млн. учащихся системы НПО составляли 27 процентов от всех обучавшихся в системе профессионального образования, то к 2011 г. численность учащихся НПО сократилась почти в два раза (с 922 до 516 тыс.), составляя лишь 10 процентов.
Колледжи массово взяли на себя функцию предоставления услуг среднего общего образования, что ранее допускалось только в учреждениях НПО. Сегодня большая часть молодежи, учтенная статистикой в качестве студентов СПО, на самом деле осваивает в них программу средней школы. Происшедшее за счет этого незначительное увеличение приема рекламируется как рост популярности СПО, в то время как представляет издержки системы общего образования, измеряемые сегодня 40% детей, которые идут сюда по окончании 9 класса [8]. Колледжи становятся не дорогой к освоению профессии (специальности), а коридором в вуз, в котором становится все теснее.
Хаотический характер приобрели «интеграционные» процессы в образовании. Ныне любой уважающий себя директор жаждет с кем-нибудь «интегрироваться». Мода уже захватила столицу, где в Первый Московский образовательный комплекс вошли (отнюдь не добровольно) четыре детских сада, две общеобразовательные школы и семь факультетов среднего профессионального образования. Скоро сюда еще добавят уровень высшего образования - прикладной бакалавриат. Для полноты картины не достает только включения в комплекс парочки ясельных групп. Тогда по коридорам такого вуза будут бродить и бородатые студенты, и ясельники с сосками.
Грустно читать восторженный отзыв о такой интеграции в академическом журнале РАО «Профессиональное образование. Столица» (№ 4, 2018) без малейшей попытки критического анализа подобного безумия. В прошлом году Департамент образования Москвы нашел в себе силы отменить захлестнувшую столицу манию градуирования общеобразовательных
учреждений: «гимназии», «лицеи», «центры», «комплексы»., вернув всем им единое и достойное имя — «школы». Пройдет и мода на интеграцию, чему, наверное, будет
способствовать и происшедшее сейчас разделением образовательных министерств.
Но пока подобные сомнительные решения поспешно одобряются и тиражируются. Бюро Отделения профессионального образования РАО в ноябре 2017 года заслушало сообщение ректора ФГБОУ ВПО «Пензенская государственная технологическая академия» Моисеева В.Б. по теме: «Перспективы развития непрерывного образования в техническом вузе как многоуровневом образовательном комплексе» и позитивно оценило такой эксперимент [9]. Однако, переход страны на единственный тип образовательной организации - вуз представляется неприемлемым, нигде в мире вузы не берут на себя обеспечение экономики токарями и фрезеровщиками высоких разрядов. Думается, Бюро Отделения РАО поспешило с выводом, приняв его «с листа», без глубокого анализа ситуации. Не из каждой искры нужно высекать пламя, иначе может возникнуть пожар.
В трудах Г.В. Мухаметзяновой тема интеграции также присутствовала. Но она видела ее главный вектор не в укрупнении образовательных учреждений как самоцели, а в создании синергетического эффекта их развития. В рыночных условиях он достигается при помощи «механизмов государственно-частного партнерства учреждений НПО-СПО как между собой, так и с организациями других уровней образования и предприятиями-работодателями, так называемых «стратегических альянсов» [1, с.10] Так в ее трудах появилось новое содержательное понятие «кластер»,
исследованию которого она посвятила последние годы своей творческой жизни [10].
Теория образовательно-производственных кластеров это, бесспорно, одна из самых глубоких и качественных научных разработок академика Г.В. Мухаметзяновой. Она определяла кластер как «совокупность взаимосвязанных учреждений профессионального образования, объединенных по отраслевому признаку и партнерскими отношениями с предприятиями отрасли» [3, с.6].
В 2006 году Г.В. Мухаметзянова оценивает кластерный подход как одну из «новых технологий управления социально-
экономическим развитием общества, в том числе и образованием» [3, с.9]. А уже в 2007 году ее научную позицию подтверждает закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам интеграции образования и науки» (от 1.12.17, № 308-Ф3), допускающий интеграцию образования, науки и производства на основе различных форм участия учреждений
профобразования в научных исследованиях и экспериментальных разработках.
Не обольщаясь авторитетом закона, ученый критически исследует практику его применения, отмечая целый пласт проблем теоретического и практического плана при создании и развитии отраслевых образовательных кластеров. Среди них такие: «Допустимо ли реформировать систему образования, исходя исключительно из соображений экономической целесообразности? Каковы конкретные краткосрочные,
среднесрочные и долгосрочные задачи развития кластеров? Какое место занимают образовательные кластеры в экономике страны, и какие модели кластеров нужны России?» [3, с.9].
Конечно, сомнения еще не рождают истину, но прокладывают путь к ней. Часто умение сформулировать вопросы важнее постулатов, которые нередко позволяют себе самоуверенные ученые, не склонные к трудному поиску истины. Г.В. Мухаметзянова осторожна в оценках, отмечая: «сегодня в Татарстане функционируют несколько образовательных кластеров, опыт которых требует внимательного изучения и осмысления» [1, с.6].
Вникая в проблемы, она приходит к выводу об «отсутствии экономических стимулов для инвестиций работодателей и бизнес-сообщества в учреждения профобразования» [3, с.10]. Вывод верный, отчего разработанная ею строгая и перспективная теория кластеров оказалась отложенной на будущее. И не только она.
По той же причине в России не приживается характерная для Германии дуальная система профессионального образования, о которой уже написано множество восторженных монографий и диссертаций. Этот рубеж мы так и не можем преодолеть, хотя усердно делаем вид о его чуть ли не повсеместном, применении такой модели в России.
Вот пример. Один из авторов Казанского педагогического журнала ярко и убедительно описывает систему дуального образования в Шотландии: здесь и изначальные договоры с предприятием, оформление заказа на кадры, выделение предприятием мастера
производственного обучения, занятия не менее 3 дней в неделю на производстве, гарантированное трудоустройство... Затем скромно описан «наш первый опыт внедрения системы дуального образования», когда группа студентов из 5 человек «проводит практические часы на учебной буровой установке в г. Тюмень, а производственную практику - на различных действующих буровых установках,
расположенных по всей стране» [11]. Здесь нет
ничего от опыта дуального образования Шотландии, здесь есть «дуальная фикция».
Описанная выше ситуация не упрек автору публикации. Развертывание «механизмов государственно-частного партнерства», к чему неустанно призывала Г.В. Мухаметзянова, невозможно без адекватной нормативно-правовой базы и, еще, без высокой культуры партнерских отношений.
Вспоминаю свой уже очень давний разговор с коллегой из Федерального института профессионального образования ФРГ Бруно Тидеманом. Немецкие ученые решили внедрить дуальную систему на Филиппинах. Два года обучали педагогические кадры этой страны, разработали многочисленные методички и нормативы, провели серию семинаров будущих партнеров от образования и производства, выделили 2 млн. марок [евро еще не было] на первые шаги. Тщательно подготовленный эксперимент провалился, искусственное внедрение дуальной системы оказалось несовместимым ни с менталитетом кадров, ни с характером сложившихся на Филиппинах отношений образования и производства. Для прорастания дуальной системы нужна удобренная веками почва, устойчивая правовая основа, культура государственно-частного партнерства, мотивированная не на административный, а на экономический интерес. Австрия, Шотландия, Швейцария, Дания освоили эту систему, нам до нее еще надо расти. Не только образованию и работодателям, а всему обществу.
То, что мы имеем сегодня в профессиональном образовании России Г.В. Мухаметзянова относила к сетевой форме подготовки кадров, причем на самой начальной стадии становления. Характерной для такой стадии является «слабая мотивация партнеров по взаимодействию, несоответствие интересов участников процесса взаимодействия, отсутствие нормативной базы для развития взаимодействия». Снять эти препятствия на пути частно-государственного партнерства, по ее мнению, можно только при активном участии государства [12].
Мы были едины с Г.В. Мухаметзяновой и в кризисной оценке состояния и потенциала системы НПО-СПО. «Реальная ситуация такова, — писала она еще в 2006 году, - что практически свернуты программы строительства и реконструкции зданий и общежитий. Более 70% оборудования, дидактическая база, учебники исчерпали свой технический, производственный и научный цикл [3, с.10].
За прошедшее время острота проблем только возросла. В течение последних 15 лет при общем росте бюджетного финансирования системы образования финансирование НПО ежегодно сокращалось в среднем на 3,5 процента [13]. После передачи НПО-СПО в ведение регионов местные бюджеты ежегодно уменьшали, а к 2014 году полностью перестали финансировать НПО
[14].
Результат уже виден: находятся в аварийном состоянии или требуют капитального ремонта 25% учреждений НПО и 33 процента общежитий
[15]. По данным Союза директоров средних специальных учебных заведений России только 4% учебного оборудования пятилетней давности, остальное — более старое [16].
Словосочетание «аварийная школа (колледж)» стало уже обыденным. Тем, кто к нему притерпелся рекомендуем заглянуть в Постановление Правительства РФ от 28 января 2006 года № 47, где аварийным считается здание при «исчерпании несущей способности и опасности обрушения». А в нормативах для жилых помещений сказано еще понятнее: «квартиранты должны быть в течение 48 часов переселены из аварийного жилья». Понятие «учебное заведение в аварийном состоянии» означает, что завтра у здания может рухнуть крыша и будут судить директора. Его пора исключать как из педагогического словаря, так и из педагогической практики.
Именно это обстоятельство побудило меня 19 мая 2018 года обратиться с открытым письмом «О деволюции начального профессионального образования России» к руководителю уже обновленного Министерства просвещения России О.В. Васильевой (в копии: Президенту РАО Вербицкой Л.А. и заместителю председателя Комитета по образованию Госдумы Смолину О.Н.), в которой обращено внимание на недопустимое свертывание подготовки рабочих кадров, идущее вразрез с потребностями экономики и задачами, выдвигаемыми Президентом В.В. Путиным. Уверен, Г.В. Мухаметзянова тоже подписалась бы под таким письмом.
Любопытна реакция на мою записку со стороны нового министерства просвещения. Заместитель директора Департамента государственной политики в сфере подготовки рабочих кадров и ДПО А. Левченко письмом от 14 июня 2018г. (№° 06-ПГ-МОН-28628) разъяснил, что приравниванием НПО к СПО «при сохранении всех реализуемых программ повышен статус учреждений НПО и их программ до уровня СПО».
Такое разъяснение - ментальная катастрофа, которая не впервые демонстрирует разный взгляд министерства и науки на смыслы и тексты. Оказывается, «сохраняя» реализуемые программы можно их «повысить», а изменив название «ПТУ» на «Колледж» можно поднять статус.
В ответе ни слова об озабоченности министерством ситуацией, в нем кипучий административный восторг от уже забытой всеми за ненадобностью 700-страничной Госпрограммы развития образования до 2020 года и магическая вера в искусственно рожденный и отвергнутый регионами перечень ТОП-50. Поистине, наш чиновник сегодня, при необходимости, найдет «плюсы» и на кладбище.
Но если не верите науке, поверьте официальной статистике. По данным Государственного комитета статистики РФ за последние 15 лет выпуск квалифицированных рабочих уменьшился в 4 раза: с 745 тысяч в 2002 г. до 188 тысяч человек в 2017 г. [17]. Таким образом, в среднем ежегодное сокращение составляет 37 тысяч человек. Отсюда, методом элементарной математической интерполяции легко вычислить, что последний квалифицированный рабочий в России будет выпущен через 5 лет и мы станем первой экономикой мира, обходящейся без рабочих кадров! Снова первой и снова с конца. Вот такая захватывающая и уже недалекая перспектива.
Но для нашего министерства наука - не авторитет, статистика - не аргумент, математика — не метод. Хотя известно: «в любой науке столько истины, сколько в ней математики» (И. Кант).
Выявляемая статистически тенденция перечеркивает сформулированный В. Путиным на Восточном экономическом форуме (2017 год) прогноз: «потребность в квалифицированных кадрах, в том числе рабочих специальностей, будет, безусловно, расти» [18]. И если в министерстве не верят ни науке, ни статистике, то надо, хотя бы, слышать что говорит Президент.
Конечно, статистика наука гибкая, не случайно ее называют разновидностью лжи. В России не стесняются подправлять официальные данные задним числом. Так, в июне 2018 года Росстат существенно пересмотрел показатели промышленного производства за прошлый год. По новой оценке, промышленность в 2017 г. выросла не на 1%, как ранее считал Росстат, а на 2,1%, что стало соответствовать результатам, которые прогнозировало Минэкономразвития [19]. Почему бы, при необходимости, не уточнить и статистику выпуска кадров, привести ее в соответствии с поручениями Президента страны?
В таком случае ответ чиновника из Министерства просвещения РФ становится понятным.
Остаточный ресурс не позволяет обеспечить необходимый уровень профессионального образования [3, с.10], - замечала Г.В. Мухаметзянова. Дополним ее оценку тем, что на существующей учебной базе невозможно обеспечить массовое выполнение поставленной В. Путиным задачи внедрить стандарты WorMSkiИs как базовые принципы объективной оценки результатов подготовки рабочих кадров.
Утверждается, что сегодня такая планка посильна для 17% студентов СПО, в чем тоже есть сомнения, если учесть, что в эксперименте с независимым профессиональным экзаменом по освоению российского стандарта (36 колледжей восьми регионов) в июле 2018 года успешно прошли испытания лишь 56% участников. Вот почему замахиваться на массовое освоение профессиональных требований WorldSkШs нам рановато.
Так же как олимпийские рекорды недостижимы для спортсменов-любителей, так и требования WorldSkills — для массовой подготовки рабочих. Они рассчитаны на ушедшие технологически далеко вперед развитые страны. Но ведь Россия готовит рабочих не на экспорт, а для труда на своих предприятиях, и синхронизировать уровень квалификации, как постоянно подчеркивала Г.В. Мухаметзянова, нужно с ними.
В 2019 году Казань примет мировой чемпионат рабочих профессий WorldSkiИs. Команду для него готовят по высоким олимпийским правилам, для этого в Анапе создан Всероссийский учебно-тренировочный центр профессионального мастерства и популяризации престижа рабочих профессий, где наша сборная (около 60 человек) проходит спецподготовку по основным конкурсным профессиям:
строительство, ГГ-технологии, искусство и дизайн, промышленное производство, сфера услуг и обслуживание гражданского транспорта. Конечно, все мы будем болеть за их победу. Но не будем переоценивать возможный успех -олимпийские рекорды еще не свидетельство массового спорта, как и золотые медали WorldSkiUs не говорят о высоком качестве подготовки специалистов и рабочих. Важно кто придет на массовое производство. И придет ли.
Описанная выше ситуация тесно связана с реформационным кризисом академической науки [20]. В годы творческого расцвета Г.В. Мухаметзяновой проблемы НПО-СПО исследовали два академических (С.-Петербург, Казань) и два ведомственных НИИ (Москва). В
структуре Российской академии образования функционировало ориентированное только на проблемы НПО-СПО Отделение
профессионального образования. Сегодня нет ни одного НИИ специализированного на эту проблему; Отделения высшего и профессионального образования РАО слиты, в результате чего вакансии ожидаемо оказались заняты по преимуществу представителями вузов, там почти нет представителей академической науки. Исследования подготовки
квалифицированных рабочих специалистов среднего звена изолированно друг от друга, на
любительском уровне ведут несколько членов РАО преклонного (подобно мне — 77 лет) возраста и убывающее число их учеников.
Оттого и возникает парадоксальное явление, когда Президент страны ставит одни задачи, а система профессионального образования движется в противоположном направлении. Его можно охарактеризовать как «русский парадокс», не разгадав который, «умом Россию не понять». Разгадать его - ключевая задача новых поколений ученых, тех, кто следует научным принципам и направлениям академика РАО Г.В. Мухаметзяновой.
Литература:
1. Мухаметзянова Г.В. Проблемы и основные направления развития профессионального образования в условиях изменяющегося рынка труда / Г.В. Мухаметзянова, Г.И. Ибрагимов // Казанский педагогический журнал. - 2012. -№ 2. - С. 3-12.
2. Мухаметзянова Г.В. Профессиональное образование: системный взгляд на проблему / Г.В. Мухаметзянова. - Казань: Идел-Пресс, 2008. - 608 с.
3. Мухаметзянова Г.В. Системная целостность образования, науки и производства - инновационный путь развития экономики / Г.В. Мухаметзянова // Казанский педагогический журнал. - 2006. - № 10. - С. 3-12.
4. Мухаметзянова Г.В. Организационно-педагогические условия взаимодействия рынков труда и образовательных услуг региона на основе проектно-целевого подхода / Г.В. Мухаметзянова, Ф.М. Кадырова, И.Г. Голышев // Казанский педагогический журнал. - 2013. - № 2(97). - С. 15-21.
5. Новиков А.М. Российское образование в новой эпохе / А.М. Новиков // Парадоксы наследия, векторы развития. - М.: Эгвес, 2000. - С. 191.
6. Новая газета, № 130 от 22 ноября 2017 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/11/22/74633-schitaem-sebya-velikimi-i-bolshimi-a-ekonomiku-imeem-3-ot-mirovoy
7. Утверждены 18 октября 2015 года Директором Департамента государственной политики в сфере подготовки рабочих кадров и ДПО Н.М Золотаревой [Электронный ресурс]. -Режим доступа: www.ntt^ru/sites/.../Методические%20рекомендаци
8. Система СПО России в 2005 - 2030 гг.: влияние демографических факторов / Ф.Ф. Дудырев и др.; - М.: НИУ ВШЭ, 2017. - С. 22.
9. Справка [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.raop.ru/content/Prezidium. 2013.02.20.Spravka.pdf
10. Мухаметзянова Г.В. Кластерный подход к управлению профессиональным образованием / Г.В. Мухаметзянова, Н.Б. Пугачева. - Казань: ИПППО РАО, 2007. - 144 с.; Мухаметзянова Г.В. Кластеризация региональной системы непрерывного профессионального образования / Г.В. Мухаметзянова, А.Р. Шайдуллина // Вестник ФГОУ ВПО МГАУ. - 2008. - № 6/2.
11. Злыгостев А.В. Применение модели дуального
образования в процессе профессиональной подготовки квалифицированных рабочих кадров / А.В. Злыгостев // Казанский педагогический журнал. - 2018. - № 1. - С. 89-93.
12. Мухаметзянова Г.В., Взаимодействие образования и производства: содержание, модели реализации / Г.В. Мухаметзянова, И.М. Айтуганов, Е.А. Корчагин и др. // Казанский педагогический журнал. - 2010. - № 3. - С. 9.
13. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 15 мая 2013 г. № 792-р. - С. 17.
14. Мелешко В. Количество колледжей и техникумов в России сократилось более чем на тысячу за пять лет [Электронный ресурс] / В. Мелешко // Учительская газета,
11.05.2017. - Режим доступа: http://www.ug.ru/news/21740
15. Приложение 1 к «Стратегии развития системы подготовки рабочих кадров и формирования прикладных квалификаций в РФ на период до 2020 года. Одобрено Коллегией Минобрнауки России [протокол от 18 июля 2013 г. № ПК-5вн]. - С. 8.
16. СПО сегодня: как помогает регионам стратегия развития системы подготовки рабочих кадров / стенограмма заседания Комитета по образованию и науке Государственной Думы РФ // Профессиональное образование. Столица. - 2017. - № 4. - С. 5-12.
17. Сайт Госкомстата РФ [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www.gks.ru/bgd/regl/B03_36/ IssWWW.exe/Stg/d010/i011770r.htm и Сводные отчеты по форме ФСН № СПО-1 на начало 2017/18 учебного года. Распределение выпуска специалистов среднего звена и квалифицированных рабочих П.2_1_3, графа 859 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://минобрнауки.рф/министерство/.. ./информация-2017
18. Стенограмма Пленарного заседания Восточного экономического форума [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://kremlin.ru /events/president/news/55552
19. Росстат обнаружил в России рост промышленности вместо стагнации [Электронный ресурс] / Ведомости от
18.06.2018. - Режим доступа: https://www.vedomosti.rU/economics/articles/2018/06/18/773117
20. Смирнов И.П. Российская академия образования: прошлое и будущее / И.П. Смирнов // Образование и наука. -2016. - № 10. - С. 11-25.
Сведения об авторе:
Смирнов Игорь Павлович (г. Москва, Россия), доктор философских наук, член-корреспондент РАО, e-mail: [email protected]
Data about the author:
I. Smirnov (Moscow, Russia), Doctor of Philosophical Science, Corresponding Member of RAE, e-mail: [email protected]
