CC BY
30
Н. А. Власкина
Институт социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН, Ростов-на-Дону
ТРОИЦКАЯ ЗЕЛЕНЬ НА ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ КАРТЕ БЫВШЕЙ ОБЛАСТИ ВОЙСКА ДОНСКОГО1
Переключение интересов антропологической науки с общероссийского масштаба на локальный, произошедшее в последние два-три десятилетия, принесло свои плоды в виде систематического появления публикаций, посвященных традициям небольших по масштабу районов, историко-культурных территорий. Выходят в свет сборники фольклорных и этнографических материалов с группировкой фольклорных текстов и аналитических статей не только по тематическому, но и по локальному признаку. Среди масштабных проектов этого типа выделим многолетние публикации полесских материалов, осуществляемые Институтом славяноведения РАН, серии изданий Государственного республиканского центра русского фольклора [Гороховецкий край 2004; Муромский край 2008; Чухломской фольклор 2012-2013]; Нижегородского государственного университета [Сосновский район 2012; Ковернинский район 2013]; Института антропологии и этнографии РАН [РТК 2001; Русские Рязанского края 2009], в том числе совместно с Ульяновским государственным педагоги -ческим университетом [Ульяновское Присурье 2012]; Научно-исследовательского центра традиционной культуры Кубанского казачьего хора [Кореновский район 2015; Горячеключевской район 2016].
Следствием проведения сплошного обследования ряда территорий стало системное обращение к методу картографирования при изучении фрагментов духовной культуры, продуктивность которого обосновал Н. И. Толстой [Толстой 1997: 230], по-
1 Публикация подготовлена в рамках работы по теме «Историко-культурное наследие народов юга России в условиях модернизации» (№ 0260-2014-0006) государственного задания ФАНО России по проведению фундаментальных исследований.
строению изопрагм тех или иных традиционных явлений. В частности, рассматриваемый в данной статье фрагмент календарной обрядности, посвященный троицкому циклу, картографировался на разном славянском материале несколько раз. В статье Н. И. Толстого «Материалы к полесскому этнолингвистическому атласу. Опыт картографирования: троицкая зелень» приведены карты, посвященные названиям троицкой зелени, троицкой березе во дворе и троицкой зелени в доме [Толстой 1986]. К. Е. Корепова в монографии о народном календаре Нижегородчины приводит три карты: посвященные распространению семика (повсеместному или встречающемуся в отдельных селениях); вариантам семицкого кумления и «семичанию» — обходу дворов с Семиком , сбору продуктов на общую трапезу и хождению с Семиком по селению [Корепова 2009: 305, 310, 313]. А. А. Плотникова, картографируя фрагменты традиционной культуры южных славян, уделяет внимание вариантам и названиям весенне-летних девических обходов. Соответствующая карта посвящена обходам села в Вербную субботу и на Троицу, в Духов день [Плотникова 2004: 137-141; 496-508].
Поскольку донская культура — переселенческая, то для ее изучения рост интереса к этно- и лингвогеографическим исследованиям, а также появление публикаций, подробно характеризующих локальные традиции, крайне важны. Сопоставление данных позволяет выстраивать аргументированные гипотезы о генезисе и распространенности явлений, мозаично представленных в регионах вторичного заселения.
В настоящей статье представлены результаты картографирования названий и типов троицкой зелени на Дону. Подобная работа стала возможной благодаря накоплению значительного массива полевых материалов по традиционной культуре восточнославянского населения Дона, преимущественно казачества. На сегодняшний день в рамках диалектологических и этнолингвистических экспедиций, а также кратковременных экспедиционных выездов обследована большая часть территории, составлявшей в кон-
2 В Нижегородском регионе деревце, используемое в ритуальных обходах, или его заместители называли по хронониму Семиком [Корепова 2009: 312].
це XIX — начале XX в. область Войска Донского. Поскольку изначально задача состояла в изучении старых казачьих территорий, а районы, заселявшиеся преимущественно крестьянами из малороссийских и южнорусских губерний, стали предметом нашего анализа лишь в последние годы, соответственно, лакуны на карте остались в западной части области, составлявшей Таганрогский округ, присоединенный к землям Войска Донского только в конце XIX в., и в нескольких центральных районах современной Ростовской области. Предстоит более интенсивно изучить районы Степного Задонья с достаточно поздним и смешанным населением и несколько районов Волгоградской области.
Троицкая обрядность донских казаков за последние полтора столетия — период, обеспеченный этнографическими описаниями, — претерпела достаточно существенные изменения. Если в XIX в. писатели и этнографы отмечали в структуре праздника прежде всего собрания казаков, военизированные игры, акцентировали роль мужчин в празднике (этот аспект подробно анализирует М. А. Рыблова в монографии, посвященной народному календарю донского казачества [Рыблова 2014: 115-124]), то уже в XX в., в советский период, этот компонент обрядности оказывается невостребованным, уходит из активного бытования и в интервью рубежа веков воспоминания о нем не фиксируются. В то же время общеславянская символика, связанная с растительностью, продолжает оставаться актуальной в течение длительного времени. Некоторые формы обрядового поведения сохраняются и в настоящее время.
Таким образом, компоненты троицкой обрядности, обладавшие собственно «казачьей спецификой», не будучи подкреплены материалами более поздних фронтальных этнолингвистических исследований, предоставляют недостаточно данных для картографирования. Более ранний символический пласт оказывается и более устойчивым. Сравнение его с данными, полученными с территорий, откуда шло заселение региона, дает возможность заполнить имеющуюся сегодня лакуну в представленности Юга России на этнолингвистических картах Славии.
Наряду со Святками и Пасхой, в экспедиционных материалах ЮФУ — ИСЭГИ ЮНЦ РАН, а также в корпусе примеров, извлеченных из словарей донских говоров, Троица представлена
наибольшим количеством текстов. Упоминания и более или менее подробные описания, относящиеся к этому периоду, нам встретились в 25 районах Ростовской и 15 районах Волгоградской областей. В процессе анализа материала были подготовлены карты, посвященные типам троицкой зелени и видам деревьев, актуальным в рамках троицкой обрядности.
Рисунок 1. Типы и наименования троицкой зелени на территории бывшей области Войска Донского
Типы и наименования троицкой зелени на территории бывшей области Войска Донского
О любая трава # сено, солома
ю
ф пиреёк, пырей ф чёбор, чёборь, чумбур, чубур С) чеборок, чебурок, чемурок 3 чабрец, чеборец
О другие наименования чабреца:троицкая трава, богородицына I травочка
единичные упоминания:1 иерусалимская травка, мурка, чакан
üiojf
uoo
• граница области Войска Донского - границы районов Ростовской и Волгоградской областей
Ростовская область
Мил ют. — Милютинский
Азов. - — Азовский М.-К. - - Матвеево-Курганский
Акс. — - Аксайский Мор. — - Морозовский
Баг. — Багаевский Мяс. — - Мясниковский
Бел. — - Белокалитвинский Нек,— Некпиновский
Бок. — - Боковский Обл,- - Обливский
в.-д. - - Верхнедонской Окт. — Октябрьский
Вес. — - Веселовский Орл. — - Орловский
Волг. - - Волгодонской Песч. - - Песчанокопский
Дуб.- - Дубовский Прол. - — Пролетарский
Егор. - - Еголыкский Рем. — ■ Ремонтненский
Зав. — - Заветинский Р-Н. — • Родионово-Несветайский
Зерн. - — Зерноградский Сал. — ■ Сальский
Зим. - - Зимовниковский Сем. — - Семикаракорский
Каг.— Кагальницкий Сов. — • Советский
Кам. - - Каменский Тар. — Тарасовский
Каш. - - Кашарский Тац. — Тацинский
Конст. — Константиновский у.-д. - Усть-Донецкий
Крас. - — Красносулинский Цел.— ■ Целинский
Куйб.- — Куйбышевский Цим. — - Цимлянский
Map. - - Мартыновский Черт. - - Чертковский
Милл. — Миллеровский Шол,- - Шолоховский
зо
Волгоградская область
Алек. — Алексеевский Гор. — Городищенский Дан. — Даниловский Елан. — Еланский Илов. — Иловлинский Кал. — Калачевский Кикв. — Киквидзенский Клет. — Клетский Кот. — Котовский Котел. — Котел ьниковский Кум. — Кумылженский Мих. — Михайловский Нех. — Нехаевский Новоан.— Новоаннинский Новон. — Новониколаевсикй Окт. — Октябрьский Ольх. — Ольховский Сер. — Серафимовичский Сур. — Суровикинский Фрол. — Фроловский Черн. — Чернышковский Урюп. — Урюпинский
На первой карте (Рис. 1) представлены наименования и виды растений, использовавшихся на Дону для украшения дома. Практически повсеместно встречаются упоминания о том, что для этих целей использовался чабрец (тимьян ползучий Thymus serpyllum и, возможно, некоторые другие виды рода тимьян). О популярности данного растения говорит не только массовость материала, но и обилие диалектных наименований растения: чёбор, щёбор, чёборь, чубур, чумбур, чеборок, чеморик, чемурок, чубурок, щебурок, чеборец, щебрец. Обратим внимание на то, что именно эта трава получает в донских говорах номинацию, мотивированную именем праздника (троицкая трава), а также ассоциируется с Богородицей (богородицына травка)2. Чабрец обладает сильным приятным запахом, начинает цвести в конце весны — начале лета. Его цветы, побеги и листья обладают целебными свойствами и широко применяются для лечения кашля и других болезней. Помимо простых упоминаний о рассыпании чабреца в доме — по полу, подоконникам, на печи, в святом углу, — встречаем также свидетельства о его вторичном использовании в разных контекстах: «Церковь чёбором посыпали. Летось из церкви освящённую травочку — чёбор — брали. Её когда рассыпешь, сено гнить ня будеть» (ст. Букановская, Кумылженский р-н) [СДГВО 2011: 653]; «Щёбору нарываем, посыпаем полы, вешаем на зеркала, чтобы гроза у дом не ударила. Это уж нам ясно, что Троица» (УВВ4, ВЗВ, ЛЛИ, х. Трофимов, Константиновский р-н); «Обязательно надо на Троицу этот чабрец сорвать, он очень лечебный. Он и от почек, и от простуды, как от если легкие болять у человека, хорошо, он отхаркивающий» (БЕЯ, х. Парамонов, Морозовский р-н); «Сыпали чубурок, я вам покажу, нарвала от кашеля» (ЯЕА, ст. Мелиховская, Усть-Донецкий р-н); «И еще рвём чёбор, трава, и посыпаем
3 Наряду с этим троицкая трава, богородицкая трава могут быть и общим наименованием для любых растений, которые рассыпают на Троицу в домах и церквях [СДГВО 2011: 594], ср.: «Травочки накосим или нарвем, всё пообсыпем в комнатах. Три дня мы не подмятаем, троиская травочка это», «Всяка трава, да и всё, тройская трава, да и всё, в церки её святять и украшають» (ПНМ, СНА, х. Нижнедолговский, Нехаевский р-н).
4 Данные рассказчиков см. в списке информантов.
в доме, и траву после берегём, если насекомые или мыши, посыпешь, ничего не будет» (МГЛ, х. Бубновский, Урюпинский р-н); «А чёбор, чебрец этот, завязывають в простынь, и на этот, чтоб на Чистый четверг в баню ходить с ним» (ГАП, х. Нижнедолговский, Нехаевский р-н).
Отметим, что сопредельные территории не демонстрируют подобной популярности чабреца в качестве троицкой травы. В Воронежской области его упоминают, но столь же распространен и любисток [Календарные обряды 2005: 105-113], который на Дону в этой функции если и отмечался, то единично, без указания территории [Рыблова 2014: 116]; на Кубани чабрец упоминается наряду с мятой, любистком, пыреем [Бондарь 2011: 184]; в Харьковской области — в одном ряду с мятой, васильком, полынью, любистком, пижмой [Муравський шлях 1998: 25; Иванов 1907: 141].
Многие контексты свидетельствуют о том, что главным признаком, релевантным в данном случае, для наших информантов является запах: «Чимурок хорошо пахнеть, его много в степи, на Троицу посыпаем» (ст. Каргинская, Боковский р-н) [БТСДК 2003: 501]; «За щебрецом ходили, такый пахущий-пахущий, и трусылы им у хатах... Тры дня Троица, тры дня празник, так шо празнувалы, шоб запах був» (РНВ, ст. Кутейниковская, Зимовни-ковский р-н); «Я нарывала пучки. И пахучий чабрец. Кухня, а там земля была, вот их смазывали [полы] и устилали этим пахучим» (ЩНИ, х. Нижний Зундов, Орловский р-н); «А щебурок — это посыпаются полы у хате. Обязательно раньше делали. У мене-то щебурок вон там-то у огороде кустики есть... он пахущий-пахущий такой щебурок» (КФЯ, х. Тереховский, Усть-Донецкий р-н).
В этой же роли — пахучего растения — спорадически используются полынь (Даниловский, Неклиновский р-ны) и мята (Азовский, Неклиновский, Багаевский, Чернышковский р-ны). Названные травы могут использоваться вместе или выступать как взаимозаменяемые.
Троицкая зелень на Дону, как и в других регионах, широко применяется в животноводческой магии. В тех случаях, когда акцентируется этот компонент, информанты часто говорят о том, что раскладывали по дому пырей (как траву, идущую на корм скоту), или мелкую траву — сенцо, или любую траву, без уточнения: [Любую траву?] «Ну обыкновенную, сено, сено,
которое короуки, ну оно ж ещё зелёное» (БНА, х. Дугино, Азовский р-н); «И тут же [возле икон, в церкви] сенцо лежить. У кого короука, в гнёздушки курям беруть это сенцо от батюшки и несуть» (МТЯ, ст. Кочетовская, Семикаракорский р-н); «[Эту траву,] чтобы скотина вес не теряла, скотине отдают, коровам или телятам» (РТК, ст. Усть-Быстрянская, Усть-Донецкий р-н); «Мы её тогда, раньше имели коровку и эту травочку собирали — и в пучочек повесить. А когда коровочка отелится, они дають её коровочке, эту травку, чтобы она съела эту травочку» (ПНМ, х. Нижнедолговский, Нехаевский р-н).
Если предполагается использовать троицкую траву на корм скоту, то атрибут запаха уходит на второй план и из сбора исключаются пахучие растения, не являющиеся кормовыми: «В доме посыпаем, травочка такая меленькая, не то что там полынь или какие ветки растуть, а именно меленькая, чтобы потом корове отдать, чтобы она поела на здравие, можно лошадке, тёлочке, в общем, скотине» (ГМИ, ст. Сергиевская, Даниловский р-н).
Несколько раз в восточной части региона (Дубовский, Михайловский, Обливский, Чернышковский р-ны) было зафиксировано использование ковыля — растения, характерного для засушливого степного ландшафта. Его могли вносить в дом вместе с другими травами или привязывать пучки к столбам возле калитки. Помимо донского региона, использование ковыля в качестве троицкой травы было зафиксировано в кубанской ст. Воровско-лесской [Бондарь 2011: 184].
По одному разу встретились не определенные исследователями иерусалимская травка: «Есть травка иерусалимская, травочка, она такая пахучая. Вот она пахнет как-то не полынью, не это, а другим каким-то пахнеть... У ней листушки, ну как тебе, узенькие» (БПЯ, х. Донской, Азовский р-н) и мурка 'высокая с тонкими листьями лесная трава' (х. Плешаков, Каменский р-н) [БТСДК 2003: 291]. Также однократно зафиксировано использование водного растения — чакана 'рогоз широколистный ТурЬа 1ай-йэИа': в Чертковском районе его пучок ставили в передний угол. Использование растений этого типа встречается в Павловском и Рамонском р-нах Воронежской области, где красный угол и другие части дома могли украшать осокой [Календарные обряды
2005: 111-112], а также в Харьковской губернии, где в числе троицких трав называется аир [Иванов 1907: 141].
Восприятие зелени как одного из главных, ключевых символов праздника обусловило практику использования разнотравья в украшении дома; часто упоминают, что посыпали «чабрецом и травкой зеленой»; «травами, а чабрец для запаха»; «Только присыпають у нас всегда травою. Много травы, чтоб был урожай. На полу, травы чтобы всякой-всякой, чёбор, и трава, и цвяты там, какие в поле расцвяли» (САФ, х. Базковский, Верхнедонской р-н); «Разные травы мешаешь и это, а потом их согребаешь, как лекарственные они» (ПКХ, ст. Малая Лучка, Дубовский р-н). Отметим, что лечебными свойствами могла наделяться как любая трава, лежавшая в доме в троицкий период («На Троицу берешь травку это. Есть люди набирали, ноги парили, чтоб ноги не болели» (БАИ, ст. Нижнекундрюченская, Усть-Донецкий р-н)), так и целебные растения, собранные в канун Троицы: «Трава самая лечебная перед Троицей» (ВСБ, ГРА, х. Веселый Гай, Зимовниковский р-н) — и украшавшие потом церковь или дом в дни праздника: цикорий, иван-чай (шумелка), зверобой (БЕЯ, х. Парамонов, Морозовский р-н).
Вторая карта (Рис. 2 на следующей странице) посвящена деревьям, ветки которых использовали в троицкой обрядности. Она демонстрирует меньшую популярность этого типа украшений в сравнении с травами. Материал, зафиксированный на территории бывшей области Войска Донского, встраивается в предложенную В. К. Соколовой общую схему ареального распределения типов растительности, используемой на Троицу [Соколова 1979: 188]. Перечень деревьев, которыми украшали дом и двор, обнаруживает параллели прежде всего с украинскими и южнорусскими локальными вариантами. Так, береза, использование которой характерно для центральнорусских и поволжских областей [Там же; Агапкина 2012: 320-321], в рассматриваемом регионе оказывается далеко не самой популярной, хотя и упоминается, наряду с другими деревьями, преимущественно в северной части картографируемой территории (в Шолоховском, Верхнедонском, Новоаннинском, Урюпинском р-нах). Хотя территория бывшей области Войска Донского находится в пределах ареала произрастания березы [Деревья и кустарники 1951: 268], все же березовые
рощи в исследуемом регионе — редкость. Как представляется, наряду с природным фактором, на выбор ритуального дерева мог оказывать влияние и фактор культурный, поскольку выходцы из разных украинских областей, где в функции троицких выступают другие деревья, активно участвовали в формировании донского казачества на нескольких этапах, не говоря уже о том, что в ряде районов они составляли большинство крестьянского населения.
Рисунок 2. Деревья, которыми украшали на Троицу дом и подворье на территории бывшей области Войска Донского
Гораздо чаще респонденты, рассказывая о Троице, называли клен и его разновидности (черноклён, паклинок). Его использование зафиксировано также в Поволжье, в южных областях России [Соколова 1979: 188], в частности, в Рязанской [Русские Рязанского края 2009: 544], Воронежской [Календарные обряды 2005: 105-115], Белгородской [ТКБК 2008: 22] областях, на Кубани [Бондарь 2011: 183], на Украине — в Полесье [Толстой 1986: 16-18], в Харьковской области [Иванов 1907: 141; Муравсь-кий шлях 1998: 24-25]. В качестве мотивировки выбора этой породы дерева информанты часто указывают на красоту его плодов, имеющих яркие крыловидные околоплодники: «Вот до чего красивое дерево, оно, знаете, такое зеленое, листики, и они вот такие сосульки, и листики — чуть красноватые кончики, и сосульки такие как эти висят. Это кто-то, черноклен обязательно несут, и он долго не вянет» (ГНТ, ст. Мальчевская, Миллеровский р-н); «Паклинок свететь, паклинок от растеть в лясу и свететь кистями... красными-красными. Клен повроють между паклинка, как всё равно мы в саду каком» (ШАД, ст. Обливская, р. ц.).
Вторыми по распространенности являются представители семейства вязовых — вяз и карагач, караич 'вяз лиственный, берест Ulmus campestris', они упоминались в районах по рекам Хопру и Медведице и в среднедонском регионе. Использование вяза редко отмечалось исследователями Троицы: в обрядовой функции он известен в Полесье [Толстой 1986: 16-18], но и там он занимает не первые позиции.
В центральной и северной части картографируемого региона (на Среднем и Верхнем Дону, Северском Донце, Хопре и Медведице) для украшения использовали осину, ареал обрядового использования которой в других регионах совпадает с встречаемостью клена. В большинстве случаев осиновые ветви не выбрасывали после праздника, а хранили: для лечения испуга («Мамка говорила: наломать надо осины, вообще положено осину. А вот раньше говорили, ее втыкають, а потом несколько веточек и приберешь... Когда вот дите, бываеть, испугом заболееть, а тогда до бабушки сводишь, она как-то проверчиваеть у двери . дите, чтоб испуг у него выливать» (СКИ, х. Грузинов, Морозовский р-н)); в качестве апотропея для скотины и человека: «Троецкий колышек, из осины особенно. Вот туда (под стреху) втыкай корове,
никакая ведьма не подойдет, никакие нечистые силы не будуть» (КТЯ, х. Дубы, Тарасовский р-н).
Распространена была и практика использовать в троицком украшении ветви деревьев из семейства ивовых — вербы, тальника, ивы, хвороста. Их фиксации распределены по всей периферии картографируемой области, из других регионов отмечались в Репьевском районе Воронежской области [Календарные обряды 2005: 113], Николаевской и Темижбекской станицах Краснодарского края [Бондарь 2011: 184]. Интересно, что, по данным В. К. Соколовой, на Украине существовал запрет на использование вербы в троицкой обрядности [Соколова 1979: 188].
Украшение дубовыми ветвями отмечалось на территории области Войска Донского в ст. Раздорской и Богоявленской, х. Тормосине ст. Есауловской и х. Зимовейском ст. Трехостров-ской. Можно предположить, что использование этого дерева на Троицу было характерно для донской традиции и в ранний период — в пользу этой гипотезы говорит встречаемость украшения ветвями дуба в старых страницах и их хуторах, расположенных по течению реки Дон. Кроме того, о нем упоминают и казаки-не-красовцы, ушедшие с Дона (в том числе и из Есауловской станицы) после Булавинского восстания 1707-1709 гг.
Упоминание некоторых пород деревьев явно отсылает нас к украинской традиции. Так, в нижнем течении Дона и Приазовье на Троицу срезали ветки вишни — символически нагруженного дерева в южно- и западнославянской традиции, а также на Украине [Усачева 1995: 382]. Отметим, что Азовский район — пока в нашей коллекции единственный в Подонье, где по вишневой ветке на Святки гадали о суженом [Власкина 2011: 308]. В Миллеровском, Неклиновском и Азовском р-нах Ростовской области, заселявшихся преимущественно из новороссийских губерний, дом украшали разновидностями тополя — дерева, место которого на Украине «в весенней обрядности аналогично русской березке» [Соколова 1979: 197]. Использование распространенных в украинской традиции культурных терминов квичала/клечанье5
5 Квичало /клечанье/клечанне — лексемы, использующиеся для обозначения троицкой зелени на Украине и украинско-белорусском по-граничье (в Полесье) [Иванов 1907: 141; Соколова 1979: 189; Толстой 1986: 17].
для обозначения троицкой зелени также отмечено в районах с преобладающим украинским по происхождению населением.
При описании троицких обрядов наши респонденты, безусловно, не всегда упоминали конкретные породы деревьев. Могли указывать, что дом украшали любыми (цветущими) ветками, перечислять несколько пород деревьев, не выделяя какое-либо из них как предпочтительное. В населенных пунктах одного и того же района встречались такие сочетания деревьев, как клен и вяз, тополь и вишня, береза и осина, но примеры, когда один респондент упоминал пару названных деревьев, редки.
В отдельных случаях информанты пользовались культурны -ми терминами троица, троицкое дерево, обозначая ими ветви разных деревьев, используемые в этот праздничный период: дерево с тремя ветками или дуб (Усть-Донецкий р-н), ольху («В воротах троицу ставили из ольхи» (ст. Етеревская, Михайловский р-н)), клен («Троицу наряжали, это были кляновые веточки» (х. Мохов-ский, Михайловский р-н)) [СДГВО 2011: 596].
В завершение отметим варианты вторичного обращения к рассматриваемому культурному символу. Помимо случаев, описанных выше и характеризующих верования, связанные с осиной, троицкие веточки могли использовать: для защиты от пожаров [Карпун 2010: 32]; для разжигания самовара (ДЕН, с. Первомайское, Ремонтненский район); во время первого выгона скота, «чтоб корова огулялась — принесла телёночка» (ГМИ, ст. Сергиевская, Даниловский р-н).
Обобщим наблюдения, сделанные выше. Традиция украшения домов и подворий на Троицу, характерная для всего славянского региона, распространена и на Юге России, территории проживания донских казаков и крестьян. Выбор пород деревьев в целом коррелирует с традициями южнорусских и восточно-украинских территорий, откуда в основном и происходило заселение региона. Наряду с этим материал исследованной области имеет и ряд отличительных черт. Наиболее репрезентативными можно признать тексты о рассыпании чабреца на Троицу — они зафиксированы во всем картографируемом ареале, специфичен для степного юга выбор ковыля для выполнения обрядовых функций, из пород деревьев достаточно оригинально широкое использование вязовых и ивовых. Картографирование типов деревьев,
используемых для украшения на Троицу, дало несколько микроареалов, позволивших предметно проследить связи локальных вариантов культуры с восточноукраинской традицией.
Список условных сокращений
ВО — Волгоградская область; г. р. — год рождения; зап. — запись; ИСЭГИ ЮНЦ РАН — Институт социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра Российской академии наук; пос. — поселок; прож. — проживает; р. ц. — районный центр; р-н — район; РО — Ростовская область; с. — село; соб. — собиратель; ст. — станция, станица; х. — хутор; ЮФУ — Южный федеральный университет.
Литература
Агапкина 2012 — Т. А. Агапкина. Троица // Н. И. Толстой (ред.). Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 5. М.: Международные отношения, 2012. С. 320-325. Бондарь 2011 — Н. И. Бондарь. Календарные праздники и обряды
кубанского казачества. Краснодар: Традиция, 2011. Власкина 2011 — Н. А. Власкина. Тексты о гаданиях как источник изучения межэтнического взаимодействия и локальных типов культуры донских казаков // Г. Г. Матишов (отв. ред.). Народы Кавказа в пространстве российской цивилизации: исторический опыт и современные проблемы: материалы Всероссийской научной конференции (13-15 сентября 2011 г., г. Ростов-на-Дону). Ростов-на-Дону: Издательство ЮнЦ РАН, 2011. С. 304-309. Гороховецкий край 2004 — В. Е. Добровольская, А. С. Каргин (сост.). Традиционная культура Гороховецкого края. В 2 т. М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2004. Горячеключевской район 2016 — Н. И. Бондарь, А. И. Зудин (науч. ред., сост.). История, этнография, фольклор Кубани. Т. 2. Горячеклю-чевской район (материалы Кубанской фольклорно-этнографичес-кой экспедиции). Ижевск: ООО «Принт-2», 2016. Деревья и кустарники 1951 — С. Я. Соколов (ред.). Деревья и кустарники СССР: дикорастущие, культивируемые и перспективные для интродукции. Т. 2. Покрытосеменные. М. — Л.: Издательство АН СССР, 1951.
Иванов 1907 — П. В. Иванов. Жизнь и поверья крестьян Купянского уезда, Харьковской губернии // XVII сборник Харьковского историко-филологического общества. Харьков: Печатное дело, 1907.
Календарные обряды 2005 — Т. Ф. Пухова, Г. П. Христова (сост.). Календарные обряды и обрядовая поэзия Воронежской области. Афанасьевский сборник: материалы и исследования. Вып. 3. Воронеж: Издательство ВГУ, 2005.
Карпун 2010 — М. А. Карпун. Вторичные функции растений в донской традиционной культуре // Н. И. Бондарь, В. В. Воронин (ред., сост.). Вторичные формы традиционной народной культуры: материалы научно-практической конференции, Краснодар, 2627 ноября 2010 г. Краснодар: Традиция, 2010. С. 29-36.
Ковернинский район 2013 — Ю. М. Шеваренкова (общ. ред.). Фольклор Ковернинского района Нижегородской области. В 2 ч. Нижний Новгород: Дятловы горы, 2014.
Кореновский район 2015 — Н. И. Бондарь, А. И. Зудин (науч. ред., сост.). История, этнография, фольклор Кубани. Т. 1: Кореновский район (материалы Кубанской фольклорно-этнографической экспедиции). Краснодар: Книга, 2015.
Корепова 2009 — К. Е. Корепова. Русские календарные обряды и праздники Нижегородского Поволжья. СПб.: Тропа Троянова, 2009.
Муравський шлях 1998 — М. Красиков, Н. Олшник, В. Осадча, М. Семенова (упор.). Муравський шлях-97: Матерiали комплексно! фольклорно-етнографiчноl експедици. Харшв: ХД1К, 1998.
Муромский край 2008 — А. С. Каргин (отв. ред.). Традиционная культура Муромского края. Экспедиционные, архивные, аналитические материалы. В 2 т. М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2008.
Плотникова 2004 — А. А. Плотникова. Этнолингвистическая география Южной Славии. М.: Индрик, 2004.
РТК 2001 — И. А. Морозов, И. С. Слепцова, Н. Н. Гилярова, Л. Н. Чижи-кова (авт.-сост.). Рязанская традиционная культура первой половины XX века. Шацкий этнодиалектный словарь. Рязань: РОНМЦНТ, 2001.
Русские Рязанского края 2009 — С. А. Иникова (отв. ред.). Русские Рязанского края. В 2 т. М.: Индрик, 2009.
Рыблова 2014 — М. А. Рыблова. Календарные праздники донских казаков. Волгоград: Издатель, 2014.
Соколова 1979 — В. К. Соколова. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. XIX — начало XX в. М.: Наука, 1979.
Сосновский район 2012 — К. Е. Корепова (общ. ред.). Фольклор Сос-новского района Нижегородской области. Нижний Новгород: Растр-НН, 2012.
ТКБК 2008 — В. А. Котеля (ред.-сост.). Традиционная культура Белгородского края. Вып. 2. Красненский район: сборник научных ста-
тей и фольклорных материалов из «Экспедиционной тетради». Вып. 22. Белгород: БГЦНТ, 2008.
Толстой 1986 — Н. И. Толстой. Троицкая зелень // Н. И. Толстой (отв. ред.). Славянский и балканский фольклор: духовная культура Полесья на общеславянском фоне. М.: Наука, 1986. С. 14-18.
Толстой 1997 — Н. И. Толстой. Некоторые вопросы соотношения лингво- и этногеографических исследований // Н. И. Толстой. Избранные труды. Т. 1: Славянская лексикология и семасиология. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 223-242.
Ульяновское Присурье 2012 — И. А. Морозов, М. П. Чередникова (отв. ред.). Очерки традиционной культуры Ульяновского При-сурья. Этнодиалектный словарь. В 2 т. М.: Индрик, 2012.
Усачева 1995 — В. В. Усачева. Вишня // Н. И. Толстой (ред.). Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 1. М.: Международные отношения, 1995. С. 382-383.
Чухломской фольклор 2012-2013 — Чухломской фольклор. В 2 т. Т. 1. А. В. Кулагина, В. А. Ковпик (ред.). Фольклорно-этнографичес-кие материалы. М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2012; Т. 2. Т. В. Кирюшина, А. И. Шилин (сост.). Музыкальное и танцевальное традиционное искусство. М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2013.
Источники
БТСДК 2003 — В. И. Дегтярев, Р. И. Кудряшова, Б. Н. Проценко, О. К. Сер-дюкова (ред.). Большой толковый словарь донского казачества. М.: Русские словари — Астрель — АСТ, 2003.
СДГВО 2011 — Р. И. Кудряшова, Е. В. Брысина, В. И. Супрун (авт.-сост.). Словарь донских говоров Волгоградской области. Волгоград: Издатель, 2011.
Список информантов
Бакулина Александра Ивановна, 1937 г. р., прож. в ст. Нижнекундрю-ченской Усть-Донецкого р-на РО, соб.: Н. В. Терскова, зап. 2007 г.
Баранова Павлина Яковлевна, 1926 г. р., род. и прож. в х. Донском Азовского р-на РО, соб.: Н. С. Бондаренко, Н. А. Власкина, зап. 2011 г.
Безмолитвенная Екатерина Яковлевна, 1940 г. р., род. и прож. в х. Парамонове Морозовского р-на РО, соб.: И. Деревянкина, зап. 2009 г.
Билимова Надежда Александровна, 1929 г. р., род. в х. Обуховка Азовского р-на РО, прож в х. Дугино Азовского р-на РО, соб.: А. С. Бабаева, Н. А. Власкина, С. А. Шестак, С. С. Журкина, зап. 2003 г.
Виноградова Зинаида Васильевна, 1923 г. р., род. и прож. в х. Крюкове Константиновского р-на РО, соб.: Н. Смородина, зап. 1999 г.
Воронкова Светлана Борисовна, 1957 г. р., род. в х. Верхоломове Зимов-никовского р-на РО, прож. в х. Веселый Гай Зимовниковского р-на РО, соб.: Н. А. Власкина, зап. 2014 г.
Гончарова Раиса Ануфриевна, 1938 г. р., род. в Сибири, прож. в х. Веселый Гай Зимовниковского р-на РО, соб.: Н. А. Власкина, зап. 2014 г.
Горина Мария Ивановна, 1930 г. р., род. в х. Горине Даниловского р-на ВО, прож. в ст. Сергиевской Даниловского р-на ВО, соб.: М. А. Карпун, зап. 2009 г.
Горобцова Наталья Трофимовна, 1927 г. р., род. и прож. в ст. Мальчев-ской Миллеровского р-на РО, соб.: Н. А. Власкина, зап. 2011 г.
Гусин Анатолий Петрович, 1939 г. р., прож. в х. Нижнедолговском Нехаевского р-на ВО, соб.: В. Некрасова, зап. 2008 г.
Дубинская Евдокия Назаровна, 1917 г. р., род. в с. Первомайском Ремонтнен-ского р-на РО, прож. в пос. Зимовники (р. ц.), соб.: Н. А. Власкина, зап. 2014 г.
Кужелева Феона Яковлевна, 1911 г. р., род. и прож. в х. Тереховском Усть-Донецкого р-на РО, соб.: Б. Н. Проценко, зап. 1985 г.
Кузюбердина Таисия Яковлевна, 1931 г. р., род. и прож. в х. Дубы Тара-совского р-на РО, соб.: Н. А. и Т. Ю. Власкины, С. С. Журкина, зап. 2003 г.
Лобачева Лидия Ильинична, 1942 г. р., род. в г. Макеевке Донецкой области (Украина), прож. в х. Крюкове Константиновского р-на, соб.: Н. Смородина, зап. 1999 г.
Михюлкина Галина Леонтьевна, 1944 г. р., род. и прож. в х. Бубновском Урюпинского р-на ВО, соб.: Н А. Власкина, зап. 2008 г.
Миронова Таисия Яковлевна, 1938 г. р., род. и прож. в ст. Кочетовской Семикаракорского р-на РО, соб.: Н. А. Власкина, К. Зайченко, О. Клетчикова, зап. 2008 г.
Пастухова Нина Михайловна, 1928 г. р., род. и прож. в х. Нижнедолговском Нехаевского р-на ВО, соб.: Е. Гавриченко, зап. 2008 г.
Пименова Клавдия Харитоновна, 1918 г. р., род. в х. Кривском Дубовского р-на РО, прож. в ст. Малая Лучка Дубовского р-на РО, соб.: Н. А. Власкина, зап. 2001 г.
Ратиева Надежда Васильевна, 1932 г. р., род. в х. Петровском Зимовниковского р-на РО, прож. в ст. Кутейниковской Зимовниковского р-на РО, соб.: Н. А. Власкина, зап. 2014 г.
Рыковская Таисия Константиновна, 1928 г. р., род. и прож. в ст. Усть-Быстрянской Усть-Донецкого р-на РО, соб. : Т. Е. Гревцова, Н. В. Терскова, зап. 2007 г.
Сафронова Александра Федоровна, 1932 г. р., род. и прож. в х. Базковском Верхнедонского р-на РО, соб. : А. С. Бабаева, С. А. Шестак, зап. 2004 г.
Сухова Клавдия Ивановна, 1941 г. р., род. и прож. в х. Грузинове Моро-зовского р-на РО, соб.: М. Кабакова, зап. 2009 г.
Сухова Наталья Андреевна, 1932 г. р., прож. в х. Нижнедолговском Нехаевского р-на ВО, соб.: В. Некрасова, зап. 2008 г.
Уварова Валентина Васильевна, 1940 г. р., род. в х. Трофимове Констан-тиновского р-на РО, прож. в х. Крюкове Константиновского р-на, соб.: Н. Смородина, зап. 1999 г.
Шмелева А. Д., прож. в ст. Обливской (р. ц.) РО, соб.: Л. И. Гнутова, зап. 1998 г.
Щербинина Надежда Ивановна, 1941 г. р., прож. в х. Нижнем Зундове Орловского р-на РО, соб.: Н. В. Терскова, зап. 2006 г.
Яковлева Е. А., 1912 г. р., прож. в ст. Мелиховской Усть-Донецкого р-на РО, соб.: Б. Н. Проценко, зап. 1980-е гг.
