CC BY
106ФИЛОСОФИЯ ГЕНИАЛЬНОСТИ
С. В. Чернов
ТРИАДИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА ГЕНИАЛЬНОСТИ
Аннотация. Статья продолжает серию трудов автора, посвящённых исследованию гениальности, последняя, в свою очередь, представляется как сущее в своём бытии. Основная цель исследования — попытка приткрыть завесу тайны гениального ума. Научная новизна: впервые, посредством применения метода триадической диалектики, представлены особенности, содержание и структура гениального ума, отражающего существенные отличительные признаки гениальности: универсальность, парадоксальность, вневременность. Автор развивает и уточняет ряд ключевых понятий, составляющих научный аппарат исследования гениальности, в частности, понятие «гениальная идея». Аргументируется положение, что гениальность — это не следствие выдающихся способностей, таланта, или иных психологических, конституционных, психогенных свойств человека, наоборот, гениальность как сущее в своём бытии и есть настоящая причина, определяющая духовную (провиденциально-нравственно-творческую) сущность человека. Автор полагает (и обосновывает это положение), что именно исследование гениальности должно стать одним из ведущих направлений в восстановлении целостного образа человека в противовес постмодернистским теориям в философии и науке, которые последовательно и окончательно разрушают представление о светлом лике человека: человеке как существе духовном, человеке как созидателе, человеке как образе и подобии Божьем.
Ключевые слова: триадическая диалектика, гениальность, три рода людей, три вида дарования, три типа ума, утилитарно-практический ум, позитивно-изобретательный ум, созидательно-творческий ум, гениальна идея, атрибуты гениальности.
S.V. Chernov
Triadic dialectics of genius
Summary The article continues the series of works of the author devoted to the study of genius, which, in turn, is presented as being in its being. The main goal of the research is an attempt to cover the veil of secrets of the genius mind. Scientific novelty is that for the first time, through the application of the method of triadic dialectics there are presented features, content and structure of the genius mind reflecting the essential distinctive signs of genius such as universality, paradoxicality, timelessness. The author develops and clarifies a number of key concepts that make up the scientific apparatus for the study ofgenius; in particular, the concept of "brilliant idea". It is argued that genius is not a consequence of outstanding abilities, talent, or other psychological, constitutional, psychogenic properties of a person; on the contrary, genius as a being in its being is the real reason determining the spiritual (providential, moral and creative) essence of a person. From the point of view of the author, who finds justification not only in the present, but also in his previous works (Chernov S. V., 2010-2018), the study of genius should be one of the leading directions in restoring a holistic image of a per-g son as opposed to postmodern theories in philosophy and science, consistently andfinally destroying the idea
of the bright face of man: man as a spiritual being, man as a creator, man as the image and likeness of God. ^ Key words: triadic dialectic, genius, three kinds ofpeople, three types of talent, three types of mind, utilitari-
™ an-practical mind, positive-inventive mind, creative mind, ingenious idea, attributes of genius. © -
Отыскание истины должно быть целью нашей деятельности; это единственная цель, которая достойна её.
Анри Пуанкаре
В настоящем исследовании, целью которого является попытка приоткрыть завесу тайны гениального ума, в котором находят своё отражение такие атрибуты гениальности как парадоксальность, универсальность, вневременность, использовался метод триадической диалектики. У многих философов-мыслителей мы находим опыт применения диалектических триад. Например. Философия Плотина строится на трёх первичных Ипостасях: Душа, Ум, Единое. Все труды Гегеля построены триадически, в частности, «когда он говорит о бытии и противопоставляет ему небытие, то ясно, что в синтезе у него получится становление...» [13, с. 234]. Философия всеединства Вл.С. Соловьёва также строится на основаниях триадической диалектики, где каждая из первых трёх логических категорий сущего, бытия, сущности, также раскрывается в трёх определён-ностях. Сущее раскрывается в определённостях духа, ума, души; сущность — в определённостях блага, истины, красоты; а бытие, в свою очередь, раскрывается как воля, представление, чувство. Более того, некоторые из своих произведений Соловьёв даже именует, используя в названии число «три» — «Три свидания», «Триразговора». Выдающийся русский, советский философ и мыслитель А.Ф. Лосев, раскрывая сущность названного метода, указывает, что диалектическую триаду следует понимать, «как материю, как идею и как становящееся единство того и другого» [там же].
На наш взгляд, главное преимущество триади-ческой диалектики, в сравнении с дуальным подходом, состоит в возможности не только разрешать парадоксы, но и использовать сами парадоксы как в построении философских концептов, так и при доказательстве тех или иных научных положений1. Именно поэтому метод триадической диалектики использовался во многих наших трудах, посвящён-ных исследованию парадоксальной в своей природе гениальности [27, 28, 35, 42], и, в том числе, при реконструкции образа личности гения в рамках характерологии гениальности [32-34, 36, 37, 39-41].
1 Так, например, у М.В. Ломоносова в «Слове третьем о происхождении света...» значительная часть аргументации и доказательной базы выстроена на основе триадической диалектики: три основных цвета, три пары дополнительных цветов, три вещества, три вида движения вещества, три теории, представляющие природу света и т. д. [более подр. см.: 30, с. 227-228].
О трёх родах людей, трёх видах дарований и трёх типах ума
Категория «ум» понимается здесь как особого рода субстанциональная и идеальная действительность, как обобщение всех смысловых, разумных и мыслительных закономерностей, определяющих созидательно-творческую деятельность человека, находящих свою завершённость в объективированных продуктах его творчества. Артур Шопенгауэр утверждал, что «гениальность. состоит в. совершенно непомерном, реальном избытке интеллекта» [49, с. 325]. Однако, по результатам исследований современных психологов [16], есть множество людей, обладающих высочайшими показателями интеллектуального развития, но которые гениями отнюдь не являются. Дело здесь, по-видимому, состоит не в преобладании интеллекта как такового, а в особости гениального ума. Вместе с тем, не сам-в-себе ум человека определяет его гениальность, наоборот, гениальность, как изначальная сущность, определяет особые свойства ума гениального человека, такие свойства, которыми не обладает человек, гениальность которого не пробудилась, осталась скрытой, не проявленной. Но для обоснования сказанного необходимо начать издалека, а именно — с учения об Уме2 одного из самых выдающихся мыслителей эпохи позднего эллинизма — Плотина (ок. 204-270).
Согласно Плотину, к числу «трёх первичных Ипостасей» относятся в восходящем порядке: Душа, Ум, Единое, а «восхождение ума к Богу» собственно и обеспечивает человеку обретение им Блага (Единого). По Плотину, Ум, порождаемый Единым, «определяется как совершенное един-ство-во-множестве умопостигаемого мира, благодаря своему обращению к Единому, и в этом обращении Он порождает Душу, поскольку всё, что совершенно, должно рождать» [17, с. 7]. Таким образом, Плотин подчёркивает, во-первых, стремление Ума к началу, его породившему, т.е. к Благу, а, во-вторых, отмечает созидающую (творческую) сущность Ума. Запомним этот тезис.
Следующий важный тезис, выдвигаемый Плотиным, и непосредственно касающийся темы настоящего исследования, связан с представлением мыслителя о трёх родах людей. Первый род людей, представляющих самую многочисленную группу, суть следующий: «Все люди изначально, — пишет
2 Здесь и далее в тексте: «Ум» (с заглавной буквы) — понимается как изначальная Плотинова Ипостась; «ум» (со строчной буквы) — понимается как имманентная личности данность, как мыслительная деятельность человека.
Плотин, — с того момента, как они возникли, пользуются чувством прежде, чем умом, и чувственно воспринимаемые вещи есть по необходимости первое ими схватываемое. [Затем] некоторые из людей останавливаются на этом, и в течение всей своей жизни полагают эти [чувственные] вещи первыми и последними; они видят, что каждая из этих вещей несёт страдание или удовольствие, что каждая из них зла или блага, и они полагают, что этого достаточно [для того, чтобы считать эти вещи реально и единственно существующими], и они всю свою жизнь стремятся к одним вещам» [18, с. 260], например, исключительно к удовольствиям, благополучию, сохранению статус-кво и пр. достаточно простым и понятным вещам, «а других стараются избежать» [там же], например того, что угрожает самому индивидууму или составляют угрозу его роду. Мудрость таких людей Плотин сравнивает с тяжёлыми птицами, слишком много взявшими с земли и потому не способными воспарить ввысь, хотя по природе они и имеют крылья в виде ума, но ума самого низшего типа, который мы обозначим как ум утилитарно-практический. Для этих людей запечатан выход из Платоновой пещеры, им недоступны необозримые просторы горнего мира, — мира благого, возвышенного и прекрасного.
Второй род людей — это те, которые «лишь немного поднялись из дольнего, движимые лучшей частью души от удовольствия к более красивому, но поскольку они были неспособны увидеть горнее, так как не имели иного, на чём они могли бы утвердиться, они вновь опустились вниз с именем добродетели на устах относящимся к практическим действиям и выбору дольних вещей, от которых они поначалу и пытались взойти» [там же, с. 261]. Итак, этим людям удаётся подняться много выше, чем людям первого рода и хотя они не могут ещё видеть всего того, что ожидало их на соответствующей высоте, они, вместе с тем возвращаются вниз с некоторыми приобретениями в форме «более красивого». Понятно, что люди этого рода обладают более живым, подвижным и развитым типом ума, который позволительно будет обозначить какум позитивно-изобретательный.
И, наконец, третий род людей — божественные люди, «которые, — по Плотину, — благодаря своим лучшим силам и острым глазам, как бы особой зоркости, видят горнюю славу и восходят Туда, как бы сверх облаков и здешней тьмы, и пребывают Там, видя поверх дольних вещей, наслаждаются в истинном месте, которое есть их собственное место...». К числу таких людей следует отнести, во-первых, пророков — вестников, устами которых
вещает Бог, во-вторых — святых, которые являют собой безусловную нравственность и любовь как всеобщее одухотворяющее начало, и, в-третьих, гениев — творческих созидателей, ищущих совершенства. Несомненно, что этот, третий (по Плотину) род людей обладает определённым типом ума, а именно — созидательно-творческим умом. Выделенные здесь три типа человеческого ума не противоречат следующему положению Плотина: «.Ум есть тождественное себе единое, некое единое, общее всем, а отличительное различие есть инаковость» [17, с. 15], причём, инако-вость всех трёх типов ума, обозначенных нами, не противоречит его изначальной цельности — тождественной себе единости.
Иммануил Кант при разработке вопросов прагматической антропологии выделил три вида человеческих дарований: прилежание, талант, гений [10]. При внимательном рассмотрении можно увидеть чёткое содержательно-логическое соответствие между указанными дарованиями и соответствующими, определёнными выше, тремя типами человеческого ума, которые мы вправе обозначить как ум утилитарно-практический, ум позитивно-изобретательный, ум созидательно-творческий. Итак, прилежание, как дарование, коррелирует с высшим уровнем утилитарно-практического ума, талант — с высшими проявлениями позитивно-изобретательного ума, а гений — с умом созидательно-творческим.
Ум утилитарно-практический позволяет его носителю приспосабливаться к окружающим вещам и явлениям для удовлетворения собственных актуальных потребностей. Однако этот ум являет «малосложность своих умственных интересов». Такой ум направлен на решение достаточно простых и стандартных задач, обеспечивающих существование человека в природной и социальной среде. С решением таких задач, как правило, справляется любой человек. Главная особенность этого типа ума — репродуктивность.
Ум позитивно-изобретательный позволяет его носителю приспосабливать вещи и явления для удовлетворения как собственных потребностей, так и тех же потребностей других людей, но опять же с извлечением определённой пользы для себя лично. Такой ум позволяет его носителю ставить и реализовывать цели, достаточно широко развёрнутые в жизненном пространстве и во времени. В отличие от первого типа, позитивно-изобретательный ум способен к индуктивным и дедуктивным выводам высокого уровня, благодаря которым добываются истины позитивной науки
и создаются продукты индустриально-технической (вчера) и информационно-цифровой (сегодня) цивилизации. Главная особенность этого типа ума — продуктивность, а высший уровень его развития мы находим у талантливых людей.
Однако оба названных типа ума сходны в своей направленности, исходящей из соображений пользы и выгоды, как в настоящем времени, так и в обозримом будущем.
Ум созидательно-творческий открывает в своих мыслеобразах смыслы и ценности, постигает иные духовные миры, создаёт универсалии духовной культуры. Направленность такого ума не исходит из соображений пользы и выгоды. Поразительно то, что, будучи предельно самодостаточным в своей исключительности, созидательно-творческий ум является всеобъемлющим в своей продуктивности: «.счастливые произведения творческого ума, — говорит К.Н. Батюшков, — не принадлежат одному народу исключительно, но делаются достоянием всего человечества» [4, с. 9]. Созидательно-творческий ум не может быть ни вульгарным, ни практичным, ни расчленяющим, это ум простой, интуитивный, синтетический. Это ум духовно-деятельный — художественный, поэтический, созерцательный, отражающий не только первоосновы бытия, но и умеющий прозревать в самом видимом невидимое высшее духовное начало. Продукты созидательно-творческого ума хотят найти свою завершённость в благом, возвышенном, прекрасном. Такой тип ума — это ум гениального человека, который в своей творческой деятельности непрерывно стремится к идеалу совершенства.
История человеческого гения изобилует примерами стремления гениальных людей к доведению своих творений до совершенства. Известно, что Леонардо да Винчи многие годы возил с собою свою Джоконду, никогда с нею не расставался и все эти годы доводил картину до совершенства. Исаак Ньютон десятки раз переписывал целые абзацы своих «Математических начал...» до тех пор, пока они его полностью не удовлетворяли. Оноре де Бальзак без устали правил свои корректуры, и тратил на это львиную долю своих жизненных сил и чуть ли не половину всех своих гонораров. Гюстав Флобер, по словам Ги де Мопассана, «... был непоколебимо убежден в том, что какое-нибудь явление можно выразить только одним способом, обозначить только одним существительным, охарактеризовать только одним прилагательным, оживить только одним глаголом, он затрачивал нечеловеческие усилия, стремясь найти для каждой фразы это единственное существительное, прилагательное,
глагол» [15, с. 234]. Поль Гоген писал о своих неустанных поисках совершенной художественной формы: «Когда я пишу солнце, я хочу, чтобы зрители почувствовали, что оно вращается с ужасающей быстротой, излучает свет и жаркие волны колоссальной мощи! Когда я пишу поле пшеницы, я хочу, чтобы люди ощутили, как каждый атом в её колосьях стремится наружу, хочет дать новый побег, раскрыться. Когда я пишу яблоко, мне нужно, чтобы зритель почувствовал, как под его кожурой бродит и стучится сок, как из его сердцевины хочет вырваться и найти себе почву семя» [22, с. 418]. Лев Николаевич Толстой множество раз правил и неоднократно практически переписывал свои романы «Война и мир» и «Анна Каренина», нисколько не считаясь с затраченным на это временем.
Выдающийся французский писатель Стендаль, подчёркивая непрекращающееся стремление гениальных людей к совершенству, писал: «Человек возвышенного ума не доверяет своим открытиям; он часто о них размышляет. В вещах, от которых зависит его счастье, он всё время спорит с самим собой. Поэтому человек гениальный способен сделать лишь ограниченное число открытий. Редко бывает, чтобы он решился исходить из этих своих открытий как из неоспоримой основы» [21, с. 425]. Как же это стремление к совершенству, порождающее высочайшую ответственность гениальных людей к своим идеям, открытиям и трудам, отличает созидательное творчество гения от быстро-эффективных деяний людей просто талантливых, добивающихся немедленных и нередко скороспелых результатов.
Как уже говорилось выше, Артур Шопенгауэр полагал, что интеллект человека в его абсолютном преобладании над волей определяет гениальность. На наш взгляд, всё как раз наоборот: именно гениальность как таковая, как сущее в своём бытии, как духовный дар, пробудившийся в гениальном человеке в соответствии с его призванием-назначением, стимулирует, усиливает и развивает созидательно-творческий компонент его ума. Человек становится способен либо к генерированию гениальных идей, либо к пророческому ведению, либо к непонятным для других людей высоконравственным отправлениям, либо к созданию выдающихся произведений ума. Или, в исключительных, редчайших случаях, ко всему здесь сказанному вместе взятому.
Бурное развитие, активизация созидательно-творческого компонента ума может угнетать утилитарно-практический компонент ума
конкретной личности, и в этом случае гениальный человек нередко представляется окружающим его людям либо как неудачник (например, Блез Паскаль), либо как странный чудак (например, Константин Эдуардович Циолковский), либо, хуже того — объявляется сумасшедшим (например, Артур Шопенгауэр). Конечно, с точки зрения утилитарно-практического ума природного человека, — и Джордано Бруно, сожжённый на костре инквизиции за отказ предать свои взгляды; и Блез Паскаль, отказавшийся от своих научных занятий, суливших ему научную славу, но вместо этого обративший все свои помыслы к Богу; и Бенедикт Спиноза, который предпочёл возможному благосостоянию свободу философствования, — все они неудачники. Более того, Николая Васильевича Гоголя, предавшего огню второй том своих «Мёртвых душ», можно объявить «гениальным больным» [25, с. 201-202] и объяснять те или иные особенности его творчества лишь тем, «что его патологическое состояние весьма резко отразилось на его художественной деятельности» [там же, с. 7], как это сделал российский психиатр В.Ф. Чиж. А Льва Николаевича Толстого, отказавшегося согласовать своё религиозно-нравственное учение с официальным клиром, можно отлучить от церкви, как это сделал Святейший Синод, а впоследствии найти у него психопатологические черты, как сделал это Г.В. Сегалин [19, 20]. И подобным примерам несть числа в истории человеческого гения.
Однако, у подавляющего большинства людей всё происходит как раз наоборот, когда водоворот рутинных событий, удовлетворение естественных потребностей, решение сиюминутных задач способствует отнюдь не развитию, а наоборот, подавлению созидательно-творческого компонента ума. Подобно тому, как «тело, громко кричащее тело отвлекает от подробностей жизни духа, вуалирует его глубины» [1, с. 322].
Гениальная идея как основной продукт созидательно-творческого ума
Одной из ярчайших отличительных особенностей созидательно-творческого ума гения является способность к порождению (генерации) гениальных идей, которые не только определяют начало творческого акта гения, но и являются исключительным, уникальным, оригинальным продуктом творческой деятельности гения. Французский философ, создатель культурно-исторической школы в искусствознании, Ипполит Тэн в качестве
отличительного признака «ума высшего порядка» выделяет «существование в нём общих идей» [23, с. 94], то есть идей, направленных на постижение сущего в своём бытии. Причём, продуцирование названных идей осуществляется гением не на мёртвом, абстрактном языке застывших конструктов и понятий, а на живом, образном, поэтическом, художественном языке. При отсутствии общих идей, — утверждает Тэн, — «человеку не подняться выше посредственности; без цельного миросозерцания — учёный не более, как ремесленник, художник не более, как дилетант, забавляющий общество» [там же].
Рождение гениальной идеи обеспечивается своеобразным резонансом и индукцией человеческой мысли: одна мысль порождает другую, даже если они не только не имеют прямого сходства, но могут даже противоречить друг другу. «В мире, — пишет Виктор Франкл, — проявляется нечто подобное закону сохранения духовной энергии. Ни одна великая мысль не может пропасть, даже если она так и не дошла до людей, даже если она была "унесена в могилу"» [24, с. 163]. Выделим следующие признаки гениальной идеи1:
• гениальная идея имеет качественное своеобразие и оригинальность в сравнении с другими идеями, касающимися соответствующего предмета;
• гениальная идея относительно одного какого-либо предмета вполне может оказаться продуктивной относительно иных предметов, не связанных напрямую с первым предметом;
• гениальная идея питается соками любых других идей, никоим образом не связанным с соответствующим предметом;
• гениальная идея сама по себе является не просто результатом мыслительного процесса, но уже самостоятельным продуктом творческой деятельности;
• гениальная идея многомерна по возможностям своего приложения, многогранна по смыслу в ней заложенному, неисчерпаема по своему содержанию и служит неиссякаемым источником для множества других идей;
• гениальная идея одновременно и имманентна и трансцендентна личности, а потому сама по себе является важнейшим, а зачастую, единственным, стимулом реализации самой себя;
• реализация гениальной идеи имеет необходимый, обязательный, тотальный характер.
1 Ранее мы уже писали об этом [27, с. 37], но, поскольку совершенству нет предела, здесь мы уточняем наши представления о гениальной идее и более полно раскрываем это понятие.
Возьмём, например, идею колеса, которое, как известно, издревле используется человеком во многих его изобретениях и во множестве возможных форм. Однако, гениальной здесь является не сама по себе идея колеса как таковая, а нечто иное — а именно, идея (или принцип) круглости, которую гениальный человеческий ум узрел задолго до того, как собственно было изобретено колесо. Колесо было изобретено тогда, когда человеческий ум совместил принцип круглости с процессом движения — вот это именно и есть то, что мы называем гениальной идеей.
Итак, гениальной мы будем называть такую идею, которая является самостоятельным, уникальным, универсальным продуктом творческой деятельности гениального человека, которая многомерна по своим приложениям, многогранна по смыслу, неисчерпаема по содержанию и служит неиссякаемым источником для множества других идей; имеет признаки абсолютной новизны и са-мой-себя-реализации; для реализации гениальной идеи нет нужды в иных стимулах, кроме как рождения и жизни самой этой идеи, поэтому реализация гениальной идеи имеет тотальный характер — она обязательно и необходимо будет реализована.
Атрибуты гениальности
Можно полагать, что гениальность как сущее обладает необходимыми, существенными, неотъемлемыми свойствами — атрибутами (attribuo)1 среди которых выделяются: атрибут парадоксальности, атрибут универсальности, атрибут вневременности, которые находят своё отражение в особости гениального ума. Покажем правомерность этого положения.
Парадоксальность гениальности
Cognitio intuitiva2 — это достижимый предел позитивно-изобретательного ума, — это iquava ratio, следующий во всём необходимости и подчиняющийся закону тождества. В свою очередь, созидательно-творческий ум гения позволяет ему не подчиняться необходимости и не страшиться парадоксов, которые ужасают обыкновенных людей и надолго обескураживают людей талантливых. Для парадоксального гениального ума закон противоречия не является законом как таковым. Напротив, гений способен видеть законы там, где талант склонен видеть лишь возможность позитивной критики и установления противоречий.
Так, например, гениальный Иоганн Кеплер3, проводя самоанализ познавательных интересов, писал о самом себе следующее: «Человеку этому на роду написано проводить время главным образом за решением трудных задач, отпугивающих других. <.. .> В подражаниях он стремился всюду, где только возможно, сохранять слова подлинника, толкуя их на свой лад. <.> .проявлял интерес к столь необычным вопросам, как неподвижность Солнца, происхождение рек, вид Атланта, уходящего головой в облака. <.> Описывая свои открытия, он всегда привносил в чистовой вариант нечто новое по сравнению с черновиком» [12, с. 170]. «Никогда, — пишет далее о самом себе Кеплер, — не ощущал он недостатка в материале, питающего его страсть, пылкое рвение и любовь к изучению всего трудного» [там же, с. 178], но «особую радость» Кеплеру, как исследователю и первооткрывателю, «доставляли парадоксы» [там же, с. 170].
Гений обладает не просто познавательной интуицией, он обладает большим — интуицией тотальной, озарения которой в дым разрушают незыблемые, казалось бы, логические построения, прочно укоренённые в умах множества других людей. Одним из примеров продукта гениального ума может служить современная квантовая механика4, которая сама построена на парадоксах, каждый из которых вызывает многочисленные споры и неоднозначные интерпретации, не говоря уже о неоднозначном отношении к этой теории в широких научных кругах.
Свойство-состояние гениальности предполагает принципиально-качественное изменение форм мышления у различных субъектов познания: от логического мышления, базирующегося на законе противоречия и принципе тождества, которым в той или иной степени обладают
1 Attribuo, лат. — придаю, наделяю.
2 Cognitio intuitive, лат. — познавательная интуиция.
3 Образ личности гениального И. Кеплера представлен в книге: Чернов С.В.Книга о гениальности. Т. 3: Образ личности гения. — Готовится к печати.
4 Квантовая механика признаётся основным достижением физики XX века не только выявившим немалое число научных парадоксов, но и породившим новое представление о природе материи, где «.. .место классической картинки с электроном, уверенно вращающемся вокруг стабильного ядра, отныне занимает призрачный ореол, размазанный по вероятностному пространству» [9, с. 199]. Можно полагать, что подобная квантовая модель со всей очевидность указывает на факт, момент, исходную точку становления единства идеи и материи. Во всяком случае, к этой последней мысли очень близко подошёл выдающийся физик-теоретик Вернер Гейзенберг, который пишет следующее: «Мне думается, современная физика со всей определённостью решает вопрос в пользу Платона. Мельчайшие единицы материи в самом деле не физические в обычном смысле слова, они суть формы, структуры или идеи в смысле Платона.» [7, с. 69].
все люди, — к универсальному и парадоксальному мышлению гения; или, говоря иначе, от восприятия и познания вещей и явлений — к созерцанию мира идей. Так, например, критичность мышления учёного, отталкивающаяся от установленных и/или сформулированных в научном исследовании противоречий, или когда «критика источников становится принципом всякого исторического исследования» [43, с. 122], не имеет ничего общего с парадоксальными умозаключениями и мыс-леобразами гения, смело выстраивающим принципиально новые (оригинальные) гипотезы, не опирающиеся на аксиоматические построения и «истины», накопленные в соответствующих направлениях позитивной науки.
Парадоксальность гениального ума выражается в следующем:
1) решение таких задач, которые первоначально воспринимаются как не имеющие решения;
2) постановка таких вопросов, которые всем остальным кажутся не имеющими смысла;
3) выполнение таких видов умственной деятельности, которые не имеют ни смысла, ни практического значения с точки зрения внешних наблюдателей;
4) постановка таких вопросов и решение таких задач, ответы на которые могут быть найдены исключительно и только теми, кто их собственно поставил, т.е. самими гениальными людьми, начиная от постановки задачи до её окончательного разрешения.
Соответствующих примеров в истории человеческого гения множество. Выдающийся русский физиолог Иван Петрович Павлов поставил кардинальной важности задачу разработки объективного метода изучения высшей нервной деятельности человека и животных и блистательно реализовал эту задачу, создав самостоятельное и оригинальное научное направление — физиологию высшей нервной деятельности. Теория условных рефлексов, досконально разработанная И. П. Павловым и его научной школой, впоследствии вошла в своих основных положениях во многие научные системы: в физиологию, в медицину, в кибернетику, в теорию отражения и стимулировала возникновение и развитие таких новых научных направлений как психофизиология, нейропсихология, нейрокибер-нетика. Второй пример. Выдающийся датский физик Нильс Бор в 1913 году «предложил новую модель строения атома, в которой стабильность атома при поглощении и излучении энергии объяснялась с помощью квантовых принципов» [9, с. 198]. В соответствии с последними свет имеет одновременно
и волновую и корпускулярную природу (корпуску-лярно-волновой дуализм).
Итак. Логические, объективированные, рационально-определённые построения утилитарно-практического ума обыкновенного человека и позитивно-изобретательного ума талантливого человека качественно отличаются от парадоксального ума человека гениального, основанного на созерцании мира идей. Важно, что, созерцая идею, гений присваивает ей имя — раскрывает, определяет, именует идею и тем самым становится напрямую причастен к «становлению смыслового содержания духовной культуры» [44, с. 14]. Или, говоря очень кратко: гений создаёт «метафизическую мудрость», формируя тем самым смыслы и ценности духовной культуры человеческого рода.
Универсальность гениальности
Результат мыслетворчества гениального человека напоминает «результат философствования», представленный К. Ясперсом следующим образом: «.не окончательное познание, которое теперь мы можем высказать, а скорее, мыслительный процесс фепкуоИ/^), в котором преображается всё наше сознание и тот способ, каким нам дано в присутствии бытие» [50, с. 120]. По-видимому, склонность к философствованию, как рассуждению не о частной, а об общей стороне вещей, является одной из отличительных особенностей гениального человека — об этом писали и Иммануил Кант, и Фридрих Шеллинг, и Артур Шопенгауэр, которому, в частности, принадлежат следующие слова: «Только в высшей степени одарённые люди, по степени их превосходства, всё более и более усматривают в отдельных вещах их общую сторону» [48, с. 12].
Если мы говорим, что ум гения универсален, то, следовательно, для него не существует ни познавательных препятствий, ни умственных ограничений, которые накладывает на обыкновенного человека какая-либо определённая сфера деятельности. «В гениальности нет ничего специального, — пишет Н.А. Бердяев, — она всегда есть универсальное восприятие вещей, универсальный порыв к иному бытию. <...> Гениальность есть особая напряженность целостного духа человека, а не специальный дар» [5, с. 180]. Ум гения вмещает в себя целый мир, и этот мир во всём его многообразии, отражённый в сознании и переработанный созидательно-творческим умом гения, не может не вырваться наружу.
Известное утверждение Иммануила Канта: «Ггний — это талант (дар природы), который дает
искусству правила» [11, с. 322], облетела труды многих авторов, посвящённых проблеме гениальности. Это глубочайшее по своему смыслу утверждение послужило для последующих исследователей не только источником интереснейших интуиций, но, истолковываемое порой прямолинейно и превратно, оно явилось также и причиной многих заблуждений. На этом последнем мы не будем останавливаться подробно, а только лишь зафиксируем, что этими словами Кант впервые, пожалуй, застолбил представление об универсальной природе гения. Теория Канта «о гении», которую он представил в своем труде «Критика способности суждения» (1790) разворачивается в связи с его учением об искусстве и субъекте художественного творчества (художнике). «Для Канта, — пишет В.Ф. Асмус, — "гений" — вовсе не степень умственной и познавательной одаренности, а только особый, специфический тип творческой одаренности в искусстве. "Гений" Канта — не то, что возвышает одних людей над другими, а то, что отличает один вид духовной организации от другой, ничуть не менее ценной. <. .> "Гений" в смысле Канта есть лишь образцовая оригинальность в создании художественных произведений» [2, с. 411]. По Канту главным качеством гениальной личности является её оригинальность, а творения гения могут, должны и действительно служат примером, образцом, правилом для подражания для всех его, гения, последователей в искусстве. Причём, гений сам не может ни объяснить, как именно он приходит к названному правилу, ни передать это правило как таковое другим в виде готового знания, как это делается, например, в науке. Тем самым, по мнению Канта, можно говорить лишь о гении в искусстве, но не в науке.
По мысли Фридриха Шиллера, «творческий дух» гения способен настолько полно охватывать действительность, поле его умозрения настолько широко, что даже в вещах обыденных, известных, казалось бы завершённых, гений непременно находит предмет для своего творчества:
Ты, подражатель, творишь лишь в пределах готовых творений.
Гения творческий дух зрит и в творениях руду [47, с. 235].
Фридрих Шеллинг в своем труде «Система трансцендентального идеализма» рассматривает проблему человеческого гения в её связи с вопросами художественного творчества, которое, как считает автор, «всегда исходит из чувства бесконечного противоречия» и которое по принципу своему
является «абсолютно свободным». Так же и «художник творит, под воздействием противоречия, но такого, которое заключено в глубине его собственной натуры» [45, с. 478-479]. Шеллинг выдвигает некий критерий творческого акта, в ходе которого гениальный человек уловляет бесконечное в конечном и создаёт конечное в бесконечном, что недоступно людям, не обладающим универсальностью гениального ума. Эту идею, но ещё более развернуто, Шеллинг формулирует в своей «Философии искусства», где «облечение конечного в бесконечное» он называет «искусством в искусстве». Причем, если «облекающее бесконечное в конечное, выражается в произведении искусства преимущественно как возвышенное», то второе, «облекающее конечное в бесконечное, — как прекрасное» [46, с. 163]. Следовательно, создание возвышенного и прекрасного не только в искусстве, но и в любой иной форме творческой деятельности человека и есть собственно творение гения.
В названном труде Шеллинга мы находим еще одну важную идею: проявление гения (genius) в человеке есть не что иное как «обитающее в человеке божественное», — «образчик абсолютности бога» [там же, с. 162] в человеке. А.Ф. Лосев, резюмируя мысли Шеллинга о гениальности, пишет: «Гений творит при помощи механической природы и её законов, но в то же время он творит высшую волю, являясь проводником рока и судьбы. В нём все сознательно и бессознательно, и причинно и целесообразно, и конечно и бесконечно» [14, с. 761-762]. Таким образом, ум гения преодолевает дуальность божественного и человеческого, духовного и телесного, сознательного и бессознательного, разумного и интуитивного, умопостигаемого и вероприни-маемого.
С точки зрения Артура Шопенгауэра, гениальность есть не что иное, как универсальная способность отдельных людей к познанию «Платоновых идей». Именно поэтому гениальными он называет такие произведения, которые «непосредственно исходят из созерцания и на созерцание рассчитаны». Благодаря созерцательному характеру своего познания, только гений способен к конкретному, целостному, объёмному познанию мира, тогда как познание талантливых людей осуществляется лишь на более низком уровне — в виде понятий, которые не дают ничего большего, чем малосодержательные абстракции, мало соответствующие реальности «Платоновых идей», к созерцанию которых способны одни лишь гениальные люди.
Если обычный человек, по Шопенгауэру, с той или иной степенью успешности познаёт лишь
взаимные отношения вещей, то гениальный человек охватывает своим сознанием общие начала бытия и становится, таким образом, способным к узрению сущности вещей. Гениальные люди стремятся к познанию и воспроизведению высших истин, и, благодаря этому, они менее всего заботятся о собственной пользе, напротив, их усилия направлены не на получение личной выгоды, а на создание общезначимых, общечеловеческих ценностей — тех ценностей, которые формируют духовную культуру человеческого рода.
Отто Вейнингер утверждает, что гений — это человек, у которого отношение ко всем вещам достигает абсолютной ясности и интенсивности сознания и поэтому он «совершенно самостоятельно мыслит обо всём», имеет ко всему отношение, поскольку связан с этим всем своим естеством. Гениальный человек живет в активно-сознательной связи «с миром, как целым», «в идеале» он «вмещает в себе духовную сущность всех людей», «его чувствительность является наиболее утонченной», а мера гениальности «определяется не столько чувственной, сколько духовной восприимчивостью к различиям». Сознание гения «обладает сильнейшей яркостью и наиболее отчётливой ясностью» [6, с. 105-106], а понимание гением вещей «обладает особенной глубиной», поскольку «он может каждый предмет сравнить с самыми разнообразными вещами и провести между ними соответствующее различие» [там же].
Отсюда Вейнингер делает вывод о том, что «чувствительность» гения «является наиболее утончённой». Но это не та чувствительность, под которой понимают «чрезвычайно утончённое развитие сферы чувственных ощущений», как это имеет место, например, при «утончённости слуховых органов у композитора» или «остроте зрительного восприятия у живописца». Эта утончённость связана с более общей, высшей, интенсивной сознательностью, которая «достигается путём неизмеримого количества противоположностей», вмещающихся в универсальном уме выдающегося гениального человека.
Вневременность гениальности
Согласно исследованиям Отто Вейнингера [6] проявление гения не является продуктом определённой эпохи. Наоборот, именно гений определяет не только направленность и характер, но и значение в истории той эпохи, которая отмечена печатью его творчества. Наши многолетние исследования гениальности, выполненные как в контексте
разработки проблемы гениальности [подр. см.: 42], так и при изучении гениальности как явления [то же] ясно показывают, что гениальность, как главный источник и питательная среда духовной культуры во всех её известных формах (религия, нравственность, искусство, философия, наука, образование), есть одновременно и порождение духовной культуры; а гениальный человек, соответственно, есть одновременно и творец и творение духовной культуры [28, 30, 31, 33, 34]. Гений есть созидатель, движитель, культиватор и охранитель духовного, культурного и нравственного содержания человеческой жизни, а гениальность, в свою очередь, есть системообразующий фактор не только духовной культуры, но и нерушимости человеческого общества. Более того, гениальность как таковая выступает в качестве своеобразного охранительного барьера, защищающего человека от влияний, искажающих его сущность и оказывающих разрушительное воздействие на природу человека, сотворённого «по образу и подобию» Божию [26].
Главным в творческой деятельности гениального человека является не только его способность проявить себя в различных и многообразных видах творчества (это можно видеть и на примере высокоталантливых людей), а прежде всего то, что деятельность гения направлена на решение вечных вопросов бытия и сама жизнь его тем самым выходит за пределы времени и приобретает характер вневременности.
Отто Вейнингер не сомневается в том, что всю духовную историю человечества (но, конечно же, не историю войн) можно объяснить из «факта появления гения, с помощью тех толчков, которыми он двигал вперёд прогресс человечества». Гений — это тот «вневременный человек — .который создаёт историю» [6 с. 131].
Согласно Вейнингеру «о вневременности гения» следует говорить в следующих трёх смыслах:
1) свойственная гению «универсальная апперцепция», благодаря которой он придаёт всем своим переживаниям «значение ценности», лишает эти переживания «характера чего-то временного, преходящего»;
2) появление гения не является, как это принято думать, продуктом определённой эпохи — «его появление в определённую эпоху не может быть объяснено характером этой эпохи». Скорее наоборот, именно гений определяет не только направленность и характер, но значение в истории человечества той эпохи, которая отмечена печатью его творчества;
3) «произведения творчества гения живут вечно», и они «не связаны ни в каком отношении со временем: ни с тем временем, которое совпадает с его существованием, ни с тем, которое предшествовало или следует за этим временем» [там же, с. 105-107, 167].
Мыслетворчество гениальных людей, как правило, не востребовано временем их жизни, его значимость в полной мере осознаётся лишь потомками, более того, именно потомки (а не современники), иногда даже через столетия, становятся продолжателями гениальных идей. Вместе с тем, порождения гениального ума навечно вписываются в анналы духовных достижений человека и вечно значимых ценностей всечеловеческой духовной культуры.
В современных условиях, когда предельно ускоряются темпы общественного развития, когда в предельно краткие сроки происходят глубокие изменения в социальной и культурной среде, когда, казалось бы, по максимуму востребованы духовно-нравственные и созидательно-творческие решения, абсолютными лидерами в разработке которых всегда являлись именно гениальные люди, эти люди всё более интенсивно выдавливаются обществом, тем обществом, которое отравлено масс-культурой и насквозь пропитано массовым сознанием, в основе которого лежит, оболванивающий человека, инстинкт потребительства. «В этом мионическом обществе, — с тоской восклицает Бердяев, — гений уже невозможен». Так было во все времена, и выдающиеся мыслители неоднократно обращали внимание на этот парадокс: «.мы, — пишет Оноре де Бальзак, — никогда не понимали людей, одарённых творческой силой, оттого что они всегда вступали в дисгармонию с нашей цивилизацией» [3, с. 18].
Гениальный человек создаёт поток творческой энергии, находящий своё выражение в гениальных идеях, телеологических принципах и эпохальных открытиях, но чаще проходят десятилетия, а порой и века, прежде чем эти идеи, принципы и открытия найдут своё понимание и признание. Культурная среда общества, которая является главным источником его развития, не может существовать без творческих гениальных идей, но при их вбрасывании в духовно-интеллектуальную ноосферу именно общество выступает самым мощным и необоримым тормозом для утверждения этих идей.
Личность гения не способна растворяться в массах, гений не способен разделять меркантильные интересы толпы, он очень далёк от того, чтобы следовать нормам рационального практицизма и потому массы выталкивают гения на периферию
общественных отношений и тем самым надолго лишают себя возможности пользоваться плодами его трудов. «В истории постоянно повторяется тот факт, — сетует Вильгельм Гирш, — что новые идеи, особенно если они возникают внезапно и сильно уклоняются от общепринятого, обыденного, всегда должны выдерживать суровую борьбу. Они в большинстве случаев вызывают бурю негодования...». И самое поразительное, что «как раз те идеи, которые впоследствии оказались более плодотворными, вначале встречали наибольшее сопротивление» [8, с. 175-176].
Итак, резюмируем: гениальный человек (Homo genius), раскрывается в творческом акте, во-первых, как открыватель смыслов и генератор гениальных идей, во-вторых, как возделыватель духовных ценностей и первовидец чтойности вещей, и, в-третьих, как истинный созидатель духовной культуры человеческого рода. Гений творит и утверждает такие духовные ценности, которые с течением времени приобретают силу идеалов и тем самым в полной мере реализуют смысл человеческого бытия не только в наличном времени, но и sub specie aeternitatis1.
Выводы
1) Если утилитарно-практический ум обыкновенного человека опирается на мнения, стереотипы, догматы, суеверия, а позитивно-изобретательный ум таланта — на обобщения эмпирического опыта, добытые в естественных жизненных экспериментах и в позитивной науке, то созидательно-творческий ум гения опирается на ценности, идеалы, принципы. Более того, он сам создаёт ценности, выявляет телеологические принципы, формирует идеалы и находится в постоянном поиске истины. Причём, не занимаясь всем этим непосредственно, даже зачастую не размышляя именно в этом контексте, гений создаёт исключительно такие продукты ума, которые становятся духовным достоянием всех других людей, независимо от желания последних. Если первые два типа ума в совершенстве обеспечивают актуальное бытие природно-социального индивида, то созидательно-творческий ум, направленный на генерацию гениальных идей и постижение сущности вещей, обеспечивает духовную жизнь личности в её высочайших проявлениях, недоступных первым двум типам ума.
1 sub specie aternitates (лат.) — с точки зрения вечности (Спиноза).
2) Гениальная идея является не только началом творческого акта гения, но и уникально-оригинальным продуктом его творческой деятельности. Гениальная идея многомерна по своим приложениям, многогранна по смыслу, неисчерпаема по содержанию и служит неиссякаемым источником для множества других идей; имеет признаки абсолютной новизны и самой-се-бя-реализации; для реализации гениальной идеи нет нужды в иных стимулах, кроме как рождения и жизни самой этой идеи, поэтому реализация гениальной идеи имеет тотальный характер — она обязательно и необходимо будет реализована.
3) Созидательно-творческий ум гения обладает необходимыми, существенными, неотъемлемыми свойствами (атрибутами) парадоксальности, универсальности, вневременности.
4) Гений (genius — дух, лат.) как изначальная сущность детерминирует многие феномены и явления духовной и психической жизни человека и посему часто остаётся за пределами внимания и умозрения исследователя. Гениальность — это не следствие выдающихся способностей, таланта, или иных психологических, конституционных, психогенных свойств человека, наоборот, гениальность как сущее в своём бытии и есть настоящая детерминанта, раскрывающая духовную (провиденциально-нравственно-творческую) природу человека. Именно поэтому исследование гениальности должно стать одним из ведущих направлений в восстановлении целостного образа человека — человека как существа духовного, человека как созидателя, человека как образа и подобия Божия.
Список литературы
1. Амфитеатров А.В. В. С. Соловьёв (Встречи) // Книга о Владимире Соловьёве. — М.: Издательство «Советский писатель», 1991. — С. 316-325.
2. Асмус В.Ф. Иммануил Кант / В.Ф. Асмус — М.: Высшая школа, 2005. — 439 с.
3. Бальзак Оноре де. О художниках // Бальзак. Собрание сочинений в 24 т. Т. 24 — М.: Издательство «Правда». — 1960. — С. 17-31.
4. Батюшков К.Н. Речь о влиянии лёгкой поэзии на язык // Батюшков К.Н. Опыты в стихах и прозе. — М.: Издательство «Наука», 1977. — С. 8-19.
5. Бердяев Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека / Николай Бердяев. — М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. — 668, [4] с.
6. Вейнингер О. Пол и характер: Принципиальное исследование. — М.: «Латард», 1997. — 357 с.
7. ГейзенбергВ. Избранные философские работы: Шаги за горизонт. Часть и целое / Пер. А.В. Ахутина, ВВ. Бибихина. — СПб.: Наука, 2005. — 572 с.
8. Гирш В. Гениальность и вырождение. — Одесса, 1895.
9. Дюпре, Бен. Большие идеи. 50 идей, о которых нужно знать. — М.: Фантом Пресс, 2015. — 208 с.
10. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения // Кант И. Критика чистого разума. — М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2007. — С. 899-1070.
11. Кант И. Критика способности суждения // Кант Иммануил. Сочинения в шести томах. Т. 5. — М.: Мысль, 1966. — С. 161-529.
12. Кеплер И. О себе // Кеплер И. О шестиугольных снежинках. М.: Наука, 1982. — С. 170-187.
13. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время / А.Ф.Лосев; предисл. А.А. Тахо-Годи. — 2-е изд., ис-правл. — М.: Молодая гвардия, 2009. — 617 с.
14. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. — Харьков: Фолио; М.: ООО «Издательство АСТ», 2000. — 960 с.
15. Мопассан Ги де. Полн. собр. соч. Т. 11. — М.: Издательство «ПРАВДА», 1958.
16. Основные современные концепции творчества и одарённости. — М.: Молодая гвардия, 1997. — 416 с.
17. Плотин. О трёх изначальных Ипостасях // Плотин. Пятая эннеада / Пер. с древнегреч. И послес. Т.Г.Сидаша. — СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2005. — С. 5-35.
18. Плотин. Об Уме, идеях и сущем // Плотин. Пятая эннеада. Пер. с древнегреч. И послес. Т.Г.Сидаша. — СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2005. — С. 258-282.
19. Сегалин Г.В. К патографии Льва Толстого (К вопросу об эпилептических припадках у Льва Толстого) // Клинический архив гениальности и одаренности. — 1925. — Том. 1. — № 1.
20. Сегалин Г.В. Эвропатология личности и творчества Льва Толстого // Клинический архив гениальности и одаренности. — 1930. — Том. 5. — № 3/4.
21. Стендаль. История живописи в Италии // Стендаль. Собрание сочинений в 15-ти томах. Т. 6. — М.: Библиотека «ОГОНЕК» Издательство «ПРАВДА», 1959. — С. 3-426.
22. Стоун И. Жажда жизни: Повесть о Винсенте Ван Гоге. — М.: Политиздат, 1992. — 432 с.
23. Тэн Ипполит. Бальзак. Этюд / Пер. С. Шклявера. — СПб.: Издание Я. Бермана, 1894. — 109 с.
24. Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник: Пер. с англ. и нем. / Общ. Ред. Л.Я. Гозмана и Д.А. Леонтьева; вст. ст. Д.А. Леонтьева. — М.: Прогресс, 1990. — 368 с.
25. Чиж В.Ф. Болезнь Н. В. Гоголя: записки психиатра Сост. Р.Т. Унанянц. — М.: Республика, 2001. — 512 с.
26. Чернов С.В. Божественное и человеческое // Философская школа. — 2018. — № 3. — С.8-41. DOI: 10.24411/2541-7673-2018-00001.
27. Чернов С.В. Идеально-смысловой критерий гениальности // Философская школа. — 2017. — Т. 1. — № 1. — С. 32-41. DOI: 10.24411/2541-7673-2017-00003.
28. Чернов С.В. Идеи к разработке проблемы гениальности. Монография // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования. — 2016. — № 7. — С. 7-96.
29. Чернов С.В. «Идея гениальности» в трудах Николая Александровича Бердяева // Психология и психотехника. — 2009. — № 10 (13). — С. 41-47.
30. Чернов С.В. История гениальности в России. Книга первая: Университет всея Руси. Монография. — М.: Издательство Института Непрерывного Профессионального Образования, 2017. — 422 с. — (Серия «Ломоносовский проект»).
31. Чернов С.В. Книга о гениальности. Том 1: Человеческий гений: Природа. Сущность. Становление. — Воронеж; Москва, 2010. — 562 с.
32. Чернов С.В. Образ личности гения: опыт исследования творческой жизни Н.А. Бердяева // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования. — 2014. — №4. — С. 373-404.
33. Чернов С.В. Образ личности гения. Искатели совершенства // Философская школа. — 2017. — № 2. — С. 72-105. DOI: 10.24411/2541-7673-2017-00020.
34. Чернов С.В. Образ личности гения. Искатели совершенства. Часть II // Философская школа. — 2018. — № 4. — С. 106-132. DOI: 10.24411/2541-7673-2017-00420.
35. Чернов С.В. О природе человеческого гения // Психология и психотехника. — 2009. — № 9 (12). — С.48-58.
36. Чернов С.В. Профессионализм и творчество: Феномен гения // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования — 2014. — № 2. — С. 299-325.
37. Чернов С.В. Творец воспоминаний о вечности: Василий Васильевич Кандинский (1866-1944) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — 2011. — № 3-3 (9). — С. 184-189.
38. Чернов С.В. Учение о гениальности Артура Шопенгауэра // Философская антропология. — 2017. — Т. 3. — № 2. — С. 141-160. DOI: 10.21146/2414-3715-2017-3-2-141-160.
39. Чернов С.В. Характерология гениальности: Образ личности гения (на примере творческой жизни Оноре де Бальзака) // Философия и культура. — 2015. — № 10 (94). — С. 1512-1530. D0I:10.7256/1999-2793.2015.10.12942.
40. Чернов С.В. Характерология гениальности: Святость и гениальность // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования — 2014. — № 4. — С. 353-372.
41. Чернов С.В. Характерология гениальности: Феномен поступка // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования — 2014. — № 3. — С. 279-323.
42. Чернов С.В. Novum organum к вопросу об исследовании гениальности // Философская школа. — 2018. — № 5. — С. 15-37. DOI: 10.24411/2541-7673-2018-10523.
43. Шелер М. Проблемы социологии знания. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2011. — 320 с.
44. ШелерМ. Человек и история // Человек: образ и сущность. Ежегодник. Ч. 2. — М., 1991.
45. Шеллинг Ф.В.И. Сочинения в двух томах. Т. 1. — М.: Издательство «Мысль», 1987. — 639 с.
46. Шеллинг Ф. В. Философия искусства. — M.: Издательство «Мысль», 1966.
47. Шиллер Ф. Собрание сочинений в семи томах. Т. 1: Стихотворения. Драмы в прозе. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1955. — 780 с.
48. Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы. Т. 3. СПб., 1895.
49. Шопенгауэр А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2: Мир как воля и представление: Т. 2 / Пер. с нем.; Под ред. А. Чанышева. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб; Республика, 2001. — 560 с.
50. Ясперс К. Разум и экзистенция. — М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2013 . — 336 с.
