CC BY
97
ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ
Семенов В. Е. Трансцендентальные основы понимания (И. Кант и неокантианство).
Владимир: Изд-во Владимир. гос. ун-та, 2008.
В монографии В. Е. Семенова ставится двуединая задача: эксплицировать проблему понимания в философии И. Канта и неокантианства и — на основе этого — создать первоначальный абрис общефилософской теории понимания. Это, по словам автора, даст возможность «сформулировать некоторые основные конститутивные и регулятивные принципы феномена понимания, выделить наиболее существенные уровни «бытия» понимания». Несомненной заслугой автора можно считать постановку проблемы, которая до сих пор не рассматривалась так подробно и систематично ни отечественными, ни зарубежными исследователями. Уже в предисловии делается важный и принципиальный акцент на том, что проблема понимания изначально должна рассматриваться на наиболее глубоком уровне сознания — уровне трансцендентальной (чистой) субъективности, т. е. там, откуда берут начало все ментальные процессы. Можно согласиться с автором в том, что проблема понимания рассматривается различными направлениями герменевтики, как правило и прежде всего, на уровне языка, психики, исторического или филологического постижения предмета, а наиболее глубокий («трансцендентальный») уровень первоначального консти-туирования предмета остается вне фокуса зрения историков философии и специалистов по различным видам понимания. Именно по этой причине в первой части введения рассматривается история тех философских концепций понимания, создатели которых доходили при разработке этой проблемы до уровня трансцендентальной субъективности. Таким образом, в поле зрения автора прежде всего попали Аврелий Августин, В. фон Гумбольдт, Ф. Шлейермахер, В. Дильтей.
Во второй части введения В. Е. Семенов формулирует основную проблему-задачу монографии: рассмотреть трансцендентальную философию Канта и неокантианства под углом зрения проблемы понимания. Ибо именно у них — философов, наиболее глубоко анализирующих субъективность, — появляется тематизация феномена понимания на трансцендентальном уровне. Трансцендентальный анализ понимания предполагает изучение условий, чистой формы и механизмов и принципов понимания. Поскольку способность понимания представляет собою наиболее глубинную и фундаментальную структуру познавательной способности в целом, постольку и принципы понимания будут совпадать с принципами трансцендентализма как такового. Следовательно, можно сделать вывод, что В. Е. Семенов приступает к исследованию феномена понимания с непривычной и нетрадиционной стороны, а именно — «снизу», с базового уровня формирования предмета сознания вообще, а не «сверху», как это принято в герменевтике, т. е. не с уровня лингвистического и филологического определения объекта.
В какой же степени автору удалось решить поставленную масштабную и неисследованную историко-философскую и систематическую задачу?
Проблемным и смысловым центром всей книги является первая глава, посвященная экспликации проблемы понимания в метафизике И. Канта. Но и в ней можно выделить своеобразный тематический центр — это материал, связанный с рассмотрением дедукции категорий и аналитики основоположений, помещенных Кантом в «Трансцендентальную аналитику» как первого, так и второго изданий «Критики чистого разума». Такую постановку вопроса — экспликацию механизмов и принципов понимания из трансцендентальной аналитики Канта — действительно нужно признать новой и не вполне обычной.
В первом параграфе автор утверждает, что проблема понимания стала в полной мере доступной для анализа лишь в результате «коперниканского переворота», изменившего положение субъекта в гносеологии. Ибо понимание на уровне условий возможности опыта есть точка соприкосновения Я и не-Я, условие того, что нечто чуждое (заданное) субъекту может стать его собственным, войти в структуры сознания, совпасть с ними. Таким образом, по мнению автора, понимание на уровне конституирования трансцендентальной субъективностью предмета (т. е. опыта) означает принципиальную возможность этого предмета соответствовать гносеологическому аппарату, совпадать с ним, входить в структуры чувственности и рассудка. Далее автор делает вполне обоснованный и закономерный вывод о том, что кантовские условия возможности опыта (трансцендентальные структуры познания) правильнее называть условиями и структурами именно понимания, а не познания.
Для более глубокого обоснования этого вывода В. Е. Семенов обращается к анализу дедукции категорий в первом и втором изданиях «Критики чистого разума». Автор подчеркивает, что большое значение для исследования механизмов деятельности рассудка имеет то обстоятельство, что Кант приступает к дедукции через первоначальное обоснование понятия связи. Для кёнигсбергского мыслителя совершенно очевидно, что независимо от того, сознаем ли мы ее или нет, является ли она связью многообразного в созерцаниях или же в понятиях, — так или иначе связь не дается объектом, а привносится исключительно субъектом и является выражением и проявлением его самодеятельности. Отсюда ясно, что связь есть действие рассудка. Это действие Кант обозначает словом «синтез». Автор справедливо подчеркивает, что критическая философия преследует вполне доступные цели: обосновать познание и сделать его тем самым и точнее, и глубже и одновременно отграничить мир идей разума от опытного знания, сохранив при этом автономию и ценность интеллигибельного.
В кантовском трансцендентализме пространство и время в сфере чувственности и категории в области рассудка оказываются теми самыми параметрами, в пределах которых и с помощью которых мы только и способны конституировать окружающий мир как предмет понимания. Только то из многообразного, что способно — по форме! — совпасть с ними, попасть в их границы, может стать предметом нашего опыта. В том случае, когда параметры многообразного совпадают с параметрами органов чувств и чистых интуиций созерцания (пространства и времени), это многообразное получает возможность войти в сферу чувственности человека и тем самым стать в будущем, в результате синтетической деятельности, "предметом-для-нас", т. е. потенциальным предметом опыта. Если же такого соответст-
вия параметров не находится, то многообразное для нас не существует. Такое недоступное многообразное именуется вещью самой по себе.
Рецензируемый авторский анализ кантовской дедукции категорий позволяет определить В. Е. Семенова не только как убежденного сторонника кантовского трансцендентализма (стало быть, таковые существуют в современной философии!), но и причислить его к числу тех исследователей критического учения, которые подобно Г. Эллисону, Г. Прауссу, А. Мельнику, Р. Пиппину и другим философам составляют гносеологическое направление интерпретации в современном кантоведении.
Далее автор монографии рассматривает конституирование понимания трансцендентальной схемой и приходит к заключению, что время-схема, находясь в определенном отношении и к чувственности, и к понятию, дает нам наглядное понимание предмета. Таким образом, понимание обладает темпоральной сущностью. Но поскольку время-схема формирует понимание с использованием изменяющихся во времени чувственных образов предмета и применяет при этом консервативные чистые рассудочные понятия, то, как следствие, одной из главных характеристик понимания будет его историчность и, следовательно, социальность. Такой авторский вывод не является новшеством для современных концепций понимания. Однако обнаружение подобных характеристик понимания в критической философии И. Канта и ее убедительную экспликацию можно поставить в заслугу В. Е. Семенову.
После этого автор выявляет и другие важные характеристики феномена понимания: обнаружение механизма понимания возможно только посредством трансцендентальной редукции, позволяющей достичь уровня чистой субъективности, и трансцендентальной рефлексии, исследующей сущность и структуры сознания, выявляющей источники познания. Следовательно, фундаментальной основой понимания, как и других ментальных процессов, является трансцендентальное единство апперцепции. Кроме того, понимание есть всегда схватывание (аппрегензия) — и чувственное, и интеллектуальное. При этом понимание всегда пользуется услугами воображения и памяти и без них не существует. Понимание может быть только действием. Само же действие может быть только функциональным.
Нужно признать, что такой набор предикатов понимания не вполне характерен для герменевтических исследований феномена и, по-видимому, действительно, может быть обнаружен только при обращении к трансцендентальному уровню рассмотрения действия сознания.
Ниже В. Е. Семенов анализирует регулятивные принципы понимания в практической сфере (во второй и третьей «Критиках»). В завершающем параграфе первой главы формулируются все эксплицированные принципы понимания: принципы конститутивности, репрезентативности, функционализма, телеологизма, а также и уровни понимания: трансцендентальный, практический, эстетический и т. д. Данный параграф можно рассматривать как своего рода промежуточный итог всей монографии, представляющий собой концентрированное изложение результатов анализа «Трансцендентальной аналитики», практического разума и рефлектирующей способности суждения. Такую же промежуточную оценку можем сделать и мы: автору достаточно убедительно удалось показать не только то, что проблема понимания действительно существует в кантовской критической философии, но и продемонстри-
ровать механизм и принципы действия сознания при формировании наиболее глубокого (фундаментального) уровня постижения.
Вторая глава посвящена реконструкции проблемы понимания в неотрансцендентализме Эрнста Кассирера. Здесь хотелось бы остановиться на анализе определения Кассирером предметности познания. По утверждению марбургского философа, мы познаем не предметы, а предметно: это означает, что сознание наше интенционально; оно, как ищущий радиолокатор, постоянно работает на прием нового содержания опыта и, обработав его своими инструментами, определив ему место в системе знания, отношений, делает его тем самым понятным. Уже отсюда становится ясно, что В. Е. Семенов, несмотря на различные современные оценки как школьной принадлежности философа, так и кантианской аутентичности марбургской школы в целом, рассматривает Кассирера (и демонстрирует это) в качестве достаточно последовательного сторонника Канта, хотя и на новом историческом этапе.
Далее рассматриваются функциональная основа понимания и теория репрезентации Кассирера. В частности, отмечается, что репрезентация как связывание частного с общим есть конститутивное условие всякого опыта. Каждый отдельный член опыта обладает символическим характером, так как в нем подразумевается общий закон ряда. От себя добавлю, что именно этим путем — путем функциональной и репрезентативной корреляции части и целого — должна решаться традиционная проблема герменевтического круга.
Проблеме символизма как выражению принципов функционализма и репрезентации посвящен отдельный параграф, в котором демонстрируется, что символ у Кассирера является «инструментом» понимания, а «индекс модальности» — парадигмой понимания в каждой конкретной символической форме. Символ выступает как репрезентант действительности. Но действительность эта оформлена единством символической функции в соответствии с «индексом модальности». Поэтому символ указывает не на так называемую «реальную» действительность физического мира, а на символический ряд. Символические формы рассматриваются как уровни понимания: если рассматривать форму генетически, то в ней мы обнаружим все имеющиеся уровни: от трансцендентального и феноменологического до более «высоких» — лингвистического, мифологического, исторического и т. д.
В этой главе, посвященной Кассиреру, автор анализирует не только трансцендентальный уровень конституирования понимания, но и обращается к более сложным «регионам» постижения действительности. Рассматриваются механизмы образования понимания в поливалентных сферах языка, мифа, религии, истории, науки. Тем самым В. Е. Семенов удачно дополняет анализ кантовского трансцендентального понимания экспликацией существования исследуемого феномена в различных культурно-символических сферах. Как следствие, возникает объемный стереоскопический взгляд на эту человеческую способность.
Хотелось бы отметить как еще одно несомненное достоинство работы: интересный анализ трансцендентальной редукции Генриха Риккерта и его концепции гносеологического субъекта (третья глава монографии «Концепция понимания в философии Г. Риккерта»). Результатом этого оказывается, что гносеологический субъект становится формой познаваемости,
главным условием понимания вообще; его наличие гарантирует способность понимания. Таким образом, автор рассматривает проблему понимания в философии Риккерта на фундаментальном уровне.
Особый интерес вызывает оригинальная авторская экспликация трех культурно-гносеологических «комплексов», осуществленная из риккертов-ской концепции «трех царств». На первом (трансцендентальном) этапе познания гносеологический субъект методом понимания конституирует предмет познания. Структурой трансцендентального понимания является ценностная интенциональность. Следующий этап познания — истолкование (интерпретация). Здесь духовное «Я» (как субъект данного этапа) постигает субъективный акт оценки с точки зрения его значения для ценности. На третьем этапе субъект (уже как «обыденный» человек) объясняет для самого себя окружающий мир «естественной установки». Таким образом, первому уровню познания соответствует трансцендентальное понимание, второму — феноменологическое, третьему — конкретные процедуры понимания и объяснения.
Эта экспликация и анализ «культурно-гносеологических комплексов» (по терминологии автора) — еще одно новшество книги В. Е. Семенова. По каким-то причинам эта тема философии Риккерта до сих пор не оказывалась в центре историко-философского исследования как отечественных ученых, так и зарубежных.
Значительный интерес представляет анализ чрезвычайно важной для тематизации проблемы понимания статьи Риккерта «Метод философии и непосредственно данное», которая до сих пор не была изучена достаточно подробно. Понимание рассматривается как принцип и закон, конституирующий человеческий мир, а не подсобная методическая процедура интерпретации уже ставшего. Последний параграф книги посвящен уровню исторического понимания Г. Риккерта. Здесь метод «отнесения к ценностям» определяется как функционально-репрезентативный принцип понимания, конституирующий мир культуры в целом. Хотелось бы посетовать, что интересные и малоизученные темы и проблемы знаменитого баденского неокантианца рассмотрены автором несколько лапидарно.
В рецензируемой книге автор сумел соединить темы, которые, казалось бы, не вызывают устойчивых ассоциаций — Кант и неокантианство, с одной стороны, и проблема понимания — с другой. Тем не менее следует признать, что поставленные задачи автор в целом решил: в гораздо большей степени удалась экспликация и тематизация проблемы понимания у И. Канта и в неокантианстве и осталась только намеченной общая концепция понимания.
В целом же можно заключить, что монография В. Е. Семенова способна занять достойное место в ряду исследований философии Канта и неокантианства, а также стать важным этапом в разработке общей теории понимания.
И. И. Ремезова
Обзоры и рецензии
