CC BY
63
УДК 87.6
О.Д.Агапов, О.А.Липатова
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫЕ ИЗМЕРЕНИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ (ФИЛОСОФСКИЕ ЭТЮДЫ)
Статья направлена на философское исследование специфики бытия человека в современных условиях доминирования повседневности. В частности, повседневность рассматривается как структура, где в трансформированном виде существуют «следы» событий трансценденции или размыкания человека к Иному, благодаря чему конституируются смыслы, дающие ему шанс на подлинное бытие.
Ключевые слова: повседневность, трансцендентность, личность, кеносис, икономия.
O.D. Agapov, O.A.Lipatova TRANSCENDENTAL DIMENSION DAILY (PHILOSOPHICAL STUDIES)
We live in the world where the existence of only one reality is not disputable for everybody. The name of it is an everyday life absorbing practically entirely the Absolutes of distant cultures. But it is also wrong to think that nature/ the Universe, God and society vanished from sight of the present-day human being. It is undoubtedly wrong to think so. The thing is that all these things - God and world and the other are given in the light of daily routine.
The world of everyday life may be characterized by such a feature as concreteness. «Concretus» in Latin means «adnateness». Now we also have a reduction of human being to the world of everyday life as the result of realization values of the Renaissance and the Age of the Enlightenment intention deliverancing everybody and everything (secularization, subjectivation and such other processes). Opposing and struggling with transcendental human being created its' own postworld. A person of everyday life may/ commonplace person is accustomed to rut, comfort and stability. He prefers to dream about a reality, about his personality to be a real personality or a real Human being. Nevertheless a present-day person has a little thirst for transcendence. In the situation of fulminant going out of date some models of things it is become clear, that a human being is aimed at a consumption not only use value, but something other it (meta-). It means that he buys not only goods, but his own status, (public) image, success, wealth, fortune, and not only... On our opinion nowadays person together with goods tries to buy transcendental, to buy metaphysics proper.
Reconstruction of everyday life senses goes to transcendence of emerging opportunity for the: a) transfiguration of reality (Palamism) in which Jesus Christ has come and has become the ever-present: b) «the world shining with sense» (A. Schütz); c) «the world where everything is becoming» (I. Prigogine) Transcendence has some own risks. For example, everything may close up on human being or it may dissolve into unconsciousness. This also may follows to social reality worship (stability as cult). It is also possible the way of dissolving in trans-cendent, which follows to mystical turn. All existence under the significance sign is very problematic, opened and accountable, complicity and eventful. The main thing in this continuum becomes not a human production, but his self-standing in spite of market totalitarianism and forming now new simulacra market, which is made with the help of postmodernism methods. Self-standing itself is important as a human form of conversion, as the indicator of his Spirit life.
Summing it all it is possible to say, that everyday life is observing as a structure where exists transformed «marks» of events of transcendence or human breaks to some Other. Thanks to it senses giving chance for real being are constitute.
Key words: daily, transcendence, personality, kenosis, iconomia.
Этюд первый: Мир повседневности как социокультурный феномен.
Интенция повседневности таит в себе множество смыслов. Вызовы истории таковы, что мы живем в мире, где фактически осталась одна реальность существование которой признают все -это повседневность, практически поглотившая Абсолюты прошлых культур. При этом нельзя сказать, что природа / Вселенная, Бог, общество совсем «ушли» с горизонта взгляда современного человека. Безусловно, этого нет. Другое дело, что все это: и Бог, и мир, и другой даны через призму повседневности, которая не просто некая окружающая обстановка, но и сама оптика взгляда. В современное постнеклассическое время человек оказался в условиях самостоятельно определять свой индивидуальный смысл, стиль, образ жизни. Другими словами вся мощь прежних Абсолютов укоренилась в каждом конкретном индивиде, в каждом из нас, основная проблема в том, насколько человек сможет выдержать подобную ситуацию себя, в-себе. Повседневность инкорпорирована в нас, представляя собой множество раз опредмеченную / распредмеченную реальность современного человека. В повседневности, по существу «схлопнулись», сошлись в синкретике природное и социальное, трансцедентальное и эмпирическое, естественное и искусственное и т.д.
Иными словами, мир повседневности - конкретность, в полном смысле этого слова, ибо в переводе с латыни понятие «concretus» означает «сращенность». В частности ИА.Ильин комментируя философию Г. В.Ф.Гегеля, отмечает, что категория конкретного у него обозначает
не «то, что», а «то, как»; конкретность - это состояние «она везде и в частности, нигде. Она как бы не «содержание», а глубочайшая природа всех содержаний» [1, с.135].
Конкретность Понятия / категории свидетельствует о множественности, скрытой в его объе-ме, и о разнообразии его содержания. Взятая в своей сущности, каждая конкретность - это тотальное / тотальность, схваченная в определенной идее / взгляде, имеющей спекулятивный характер. «Спекулятивная тотальность отличается от простого «эмпирического целого» не только своим исчерпывающим объемом, но и внутренней связью частей ее между собой и частей с целым. Эта внутренняя связь определяет собой самую глубокую природу спекулятивной конкретности и заставляет признать ее органический характер. Итак, природа конкретного единства, или, что то же, природа органической тотальности, определяется, во-первых, слиянием частей между собой, и во во-вторых, слиянием частей ее с самой тотальностью» [1, с.151].
Сращенность повседневности, ее мнимая органичность создает ситуацию, когда человек становиться не способным различать нетождественные аспекты своего бытия, что влечет за собой известного рода индифферентность взгляда на себя и мир, а также неспособность конституировать и развивать сложившиеся в бытии человеческого рода социально-антропологические формы дея-тельности. Человек задохнулся от абсолютной свободы своего существования.
Редукция мира человека к миру повседневности - результат реализации интенции ценностей Возрождения и Просвещения, направленной на воплощение линии освобождения от всего и вся (секуляризация, субъективация и иные процессы). В сопротивлении и борьбе с трансцендентальным человек создал свой «постмир», где есть «следы и руины» Других / Иного, где все есть в неком «убледненном», по Л.П.Карсавину, состоянии, лишенном связности, мощи, гармонии. Поэтому, при первом приближении уделом человека становиться «игра в бисер», формирование локальных миров смысла и таких же локальных сообществ. Конечно, есть путь М.Хайдеггера, состоящий в восстановлении смысла вещи (чаши, ботинка, часов со звоном); есть путь С.Л.Франка, убежденного в том, что каждый человек призван осуществить «трансценденцию во внутрь», но это метафизическое действо требует немалого труда, мужества и дерзости, открытости. Однако, именно открытости и нет в повседневности, ибо замкнута на себя (или стремиться к этому). Неслучайно М.Хайдеггер, завершил свой путь фундаментальной онтологии / герменевтики убежденным в том, что «Только Бог может нас спасти?», тем самым невольно вторя Святым Отцам знающим, что без Бога нет спасения. Иными словами, приход Бога в мир повседневности, к человеку - это разлом тотальности, упразднение сращенности, сковывающей (син)энергию бытия. Это действие преображения мира, суть которого не сколько возвращения к истоку / к началу, сколько вхождение в исток / начало. Поновление мира, выведение его в состояние близкое к икономии (домостроительству Духа Святого как одной из ипостаси Бога) [2, 2006]. Вместе с тем, именно поновления себя и мира опасается человек повседневности, привыкший к рутине существования, к комфорту и стабильности. Тем самым, он предпочитает видеть «сны» о реальности, о своей личностности, а не быть личностью, не быть Человеком! Тем не менее, Человек - это особое состояние бытия и сущность которого теперь сокрыта в повседневности.
Этюд второй: «Вкусная» трансценденция и вкус к трансценденции.
Наш разговор о трансцендентальном измерении повседневности тесно связан с размышлениями Г.К. Сайкиной о том, что у современного человека еще не совсем пропала тяга к трансценденции. Другой вопрос, каким образом данная тяга осваивается. Она пишет, что «в обществе потребления (в котором потребление, по сути, теряет свои привычные формы - какие оно имело при господстве закона производства) изменяется сам статус товара и его значимость для потребителя. Дело в том, что в современной действительности в товаре сосредоточена не только потребительная стоимость. В ситуации молниеносного устаревания тех или иных моделей вещей (когда сама вещь еще не пришла в негодность и способна удовлетворять соответствующие человеческие потребности, но человек покупает более совершенную, современную модель) и так называемого опережающего потребления (когда человек покупает вещь в кредит и пользуется вещью, которая еще не стала по-настоящему ему принадлежать) становится ясным, что человек в действительности уже нацелен на потребление не столько потребительной стоимости товара, сколько чего-то сверх («мета») этого. Покупкой усовершенствованной модели человек, прежде всего, подтверждает статус успешного, благополучного, современного, счастливого человека. Следовательно, он покупает не столько сам
товар, сколько свой социальный статус, имидж, успех, богатство, счастье, но не только... На наш взгляд, вместе с товаром человек сегодня пытается купить трансцендентное - купить собственную метафизику, метафизическую родину. Конечно, не без помощи рекламы» [3, с. 362363].
Однако реклама способная создавать виртуальные имиджевые миры, не дает онтологического опыта трансцендентального. Амбиции, желания, интенции человека остаются при нем и в самом распаленном состоянии. Вместе с тем, признавая извращенность вкусной трансценденции, необхо-димо отметить, что она воплощение вкуса к трансцендентному.
Иными словами, это дурной вкус, но он вкус, в первую очередь, вкус к жизни как таковой. Следовательно, у нас еще есть надежда на его преображение, ибо, сущностно, вкус к жизни тесно связан с радостью бытия, переживанием полноты сил / мощи, с насыщенностью, которые редуцировать и конвертировать в товар, все же нельзя.
Искренне полагаем, что за ХХ в. - «век - волкодав», вкус к жизни не исчез, но был весомо «потрепан» и сегодня охраняется нами как самое сокровенное, потаенное, интимное, ибо именно он был главное «добычей» тоталитарных социально-антропологических практик, главным ингредиентом пафоса и энтузиазма масс. Мы настолько пообвыклись с манипуляциями «инженеров душ», что создаем свои виртуальные социальные эрзацы / костюмы, влезая в которые мы отдаем смело «кесарю кесарево». Другое дело, что множа такие «костюмы», мы не всегда помним, зачем это делаем, а также не всегда сохраняются силы на устроение себя, на практики себя. Все силы уходят на сопротивление ради сопротивления. Но, не только опыт сопротивления вдохновляет нас.
Вкус к жизни дают позабытые истины, явленные как «следы» прежних эпох реальности. Прежде всего, на память приходит интерес к народной культуре, народным промыслам, возвращение в социальную жизнь православных таинств: Евхаристия / причастие, соборование, необходимым условием которых выступает трезвение души, аскеза, исповедь. Евхаристия как таинство Церкви - есть безусловный дар, преображающий нас.
Этюд третий: риски трансценденции
Одна из проблем человека повседневности, и одновременно, современной философии, и науки состоит в том, что существующий ранее фундаментальный разрыв между должным и сущим фак-тически «схлопнулся» в одно измерение социального, существующего в режиме post (истории, культуры, секуляризма, Модерна). Нам бы жить да радоваться, но вся наша реальность буквально «соткана» из превращенных форм, из «следов» умершего, по М. Фуко, человека. В связи с этим, невольно встает проблема реконструкции, восстановления смысловых содержаний ушедших поколений, что требует определенной мобилизации, аскезы познания, ухода с поверхности «вглубь». И именно это обстоятельство наглядно показывает, что великие «изгнанные» эпохи Возрождения - Просвещения - Модерна: Бог, история, человек настолько «укоренены» в структурах повседневности, что все разговоры о завершении человека / человеческого рода показывают свою поверхность и ложность. Реконструкция смыслов повседневности ведет к трансценденции открывающей возможности для: а) преображения реальности (паламизм), в который пришел Христос и он всегда с нами; б) «мира, светящегося смыслом» (А.Шюц); в) «мира, где все становиться» (И. Пригожин).
Безусловно, трансценденция несет свои риски. Например, все может замкнуться на человеке или растворится в бессознательном, а может произойти обожествление социальной реальности (стабильность как культ). Также не исключен вариант растворения в трансцендентном, что ведет к уходу в мистическое. Все бытие человека под знаком смысла проблематично, открыто и ответственно, со - участно, событийно. В этом измерении ведущей темой становиться не производство (воспроизводство, распределение, обмен, потребление), а самостояние человека, несмотря на рыночный тоталитаризм и формирующийся ныне новый рынок симулякров, сформированный методологией постмодернизма. Общество самостояния «уводит» прогрессизм как идею / идеологию новейшего времени на второй план, а чаще, всего вообще лишает ее смысла. Тревожность / страх за будущность нашего времени вызвана именно идеей Прогресса. Вместо активизма появляется опыт предстояния Богу, Бытию, Другим, что не отменяет «политику - экономику - культуру», но лишает их как абсолютного значения, так лишает ореола «естественности». Человек предстояния схож с христианами апостольских веков -они не были идеологами новой социальности, а свидетелями и подвижниками Истины. Однако, именно они способствовали преображению античного общества. Но, это было мало похоже на
революцию, ибо ведущей ценностью была исполненность («Не нарушить пришел я закон, а исполнить», но чтобы этого достичь «необходимо увидеть за деревьями лес»). Самостояние ценно как форма обращения человека, как индикатор жизни его Духа.
Таким образом, дискурс трансцендентного позволяет осмыслить повседневность (охватывающую собой все дни) более реально, глубоко как пространство событийное, позволяющее человеку понять и принять себя во вселенной.
Литература
1.Ильин А.И. Философия Гегеля как учение о конкретности бога и человека / И.А Ильин. - СПб, «Наука». - 1994. - С. 135.
2.Лосский В.Н. Боговидение / В.Н.Лосский. -М.: АСТ, 2006. - 759с.
3.Сайкина Г.К. Трудно быть человеком (Метафизические маршруты человека) / Г.К. Сайкина. - Казань: Казан. ун-т, 2012. - 428 с. - С. 362 -363.
4.Хабермас Ю. Концепт человеческого достоинства и реалистическая утопия прав человека / Ю.Хабермас / / Вопросы философии. - 2012. - № 2. -С. 66 - 81.
1. Il'in A.I. Filosofija Gegelja kak uchenie o konkretnosti boga i cheloveka / I.A. Il'in. - SPb, «Nauka». - 1994. - S. 135.
2. Losskij V.N. Bogovidenie / V.N.Losskij. -M.: AST, 2006. - 759s.
3. Sajkina G.K. Trudno byt' chelovekom (Metafizicheskie marshruty cheloveka) / G.K. Sajkina. - Kazan': Kazan. un-t, 2012. - 428 s. - S. 362 - 363.
4. Habermas Ju. Koncept chelovecheskogo dostoinstva i realisticheskaja utopija prav cheloveka / Ju.Habermas // Voprosy filosofii. - 2012. - № 2. - S. 66 - 81.
