Трансформация коррупционных отношений в постсоветской России Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ТРАНСФОРМАЦИЯ КОРРУПЦИОННЫХ ОТНОШЕНИЙ Б ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ

М.В. КРАВЦОВА,

младший научный сотрудник лаборатории сравнительных социальных исследований, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», г. Москва,

e-mail: [email protected]

Исследователи выделяют две формы коррупции - рыночную и сетевую. Под рыночной коррупцией понимается использование служебного положения в личных целях, при котором каждый человек или фирма, которые платят взятку, может получить желаемую услугу. Под сетевой коррупцией понимается использование служебного положения в личных целях, означающее, что доступ к коррупционным услугам имеют только те фирмы или индивиды, которые состоят с чиновниками в родственных, дружеских или партнерских отношениях. Делается вывод, что в России 2000-2010-х гг. наблюдается постепенный переход от доминирования рыночной коррупции к преобладанию сетевой. В статье анализируются причины данной тенденции и ее временные рамки.

Ключевые слова: коррупция; блат; кумовство; предпринимательство.

TRANSFORMATION OF CORRUPTION FORMS IN POST-SOVIET RUSSIA

M.V. KRAVTSOVA,

Junior Research Fellow, Laboratory for the Comparative Social Studies, National Research University Higher School of Economics, Moscow,

e-mail: [email protected]

In the article, we draw a distinguish between two forms of corruption, market corruption and network corruption. Market corruption is the use of public office for personal gain, when every firm or individual who pays a bribe receives public services. Network corruption means the use of public office for personal gain, when only those firms or individuals who are in kinship, friendship or business relationships may receive public services. We conclude that the transformation process from market corruption to network corruption took place in Russia between 2000 and 2010. Timeframes and causes of the shift are analyzed in the article.

Keywords: corruption; «blat»; cronyism; entrepreneurship.

JEL classification: D73.

Введение

Проблема коррупции остается актуальной для России уже многие десятилетия, поэтому наша реальность предоставляет богатый материал для исследований этого феномена и различных его проявлений. Основной нашей гипотезой является то, что в России существовала некая динамика коррупционных отношений, связанная с социально-экономической трансформацией страны с момента развала Советского Союза.

Прежде чем приступить к анализу изменений коррупционных отношений, мы выделим две формы коррупции: рыночную и сетевую. Под рыночной коррупцией мы будем понимать трансак-

© М.В. Кравцова, 2014

ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2014 Том 12 № 1

ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2014 Том 12 № 1

ции между предпринимателями и представителями государства, предполагающие использование служебного положения в личных целях, когда каждый предприниматель, который может заплатить взятку, получает доступ к государственным ресурсам. Под сетевой коррупцией мы будем понимать трансакции между предпринимателями и представителями государства, предполагающие использование служебного положения в личных целях, где доступ к государственным благам могут получить только предприниматели, состоящие в родстве или в дружеских отношениях с чиновниками, независимо от возможностей предложить взятку. Выделенные нами формы являются лишь идеальными типами, которые в той или иной пропорции присутствуют в большинстве стран.

Мы решили на примере России на эмпирических данных выделить описанные нами две формы коррупции и посмотреть, как изменялись их пропорции с начала 90-х гг. Особый упор будет сделан на деловую коррупцию, которая имеет наибольшее влияние на экономический рост и благополучие страны в целом.

Взаимная трансформация рыночной и сетевой коррупции в России представлена в ряде работ. Одним из первых авторов, зафиксировавших возможность перехода одной формы коррупции в другую, была А. Леденева (Ledeneva, 1998). В своей книге она красочно описывает, как в первые годы после развала СССР отношения «блата» постепенно замещаются взяточничеством, а принцип «не имей сто друзей, а имей сто рублей» становится девизом большинства россиян. Оперируя терминами данной работы, А. Леденева показывает, что рыночная коррупция приходит на смену сетевой. Уже в конце 90-х появляются свидетельства о возможности обратной тенденции, т. е. перехода от рыночной коррупции к сетевой, что возможно проследить только с помощью качественных данных (Радаев, 1998; Волков, 1999).

Между тем на статистическом уровне до 2000 г. данная тенденция не прослеживается. Фрай, Яковлев и Ясин, проведя опросы российских предприятий в 2000 и 2007 гг., не отмечают разделения на инсайдеров и аутсайдеров на российском рынке в 2000 г. При этом, как показывают авторы, уже к 2007 г. сформировалась некая группа предприятий, для которой государство создало привилегированные условия (Frye, Yakovlev, Yasin, 2009).

Еще более ранним количественным свидетельством роста сетевой коррупции в России является работа Аидиса и коллег (Aidis et al., 2008). Используя данные глобального мониторинга предпринимательства за 2001-2002 гг., авторы показывают, что в России предприниматели-инсайдеры, у которых уже есть свой бизнес, имеют больше шансов открыть новое дело, чем новички на рынке. Подобный результат объясняется вовлеченностью действующих предпринимателей в социальные сети как с другими бизнесменами, так и с представителями властей, что облегчает задачу организации нового бизнеса. Интересно, что по другим странам с развивающейся экономикой, таких как Польша и Бразилия, авторы не находят зависимости между статусом инсайдера и вероятностью открытия своего дела.

Бляхер и Пегин (Бляхер, Пегин, 2012) датируют нулевыми годами переход от массовой коррупции к элитарной. Выявленную тенденцию авторы объясняют приходом к власти В. Путина и его команды, и их заинтересованностью в централизации государства и укреплении властных ресурсов. Добиться этой цели было невозможно до тех пор, пока коррупционные потоки были рассредоточены по разным ведомствам и отчасти контролировались бывшей «ельцинской» элитой. По мнению ученых, скрытой целью кампании по борьбе с коррупцией было перенаправление коррупционных потоков из регионов в центр, чтобы получить контроль над неформальными ресурсами и укрепить свою власть.

Очевидно, что предложенные объяснения можно применить в первую очередь к неформальным отношениям между центральной властью и относительно крупным бизнесом. Однако у нас есть веские основания полагать, что подобные процессы происходили и на муниципальном уровне, когда инициаторами централизации коррупционных потоков выступали местные власти.

Одним из более поздних свидетельств о распространении сетевой коррупции является работа А. Леденевой и С. Шекшни (Ledeneva, Shekshnia, 2011). На основе данных исследования BEEPS (EBRD and World Bank), а также собственного изучения ситуации на 33 российских предприятиях, ученые приходят к выводу, что традиционные коррупционные практики, такие как взятки, вымогательства и присвоение активов, уходят в прошлое, а более распространенными становятся длительные взаимоотношения между чиновниками и предпринимателями. Сегодня часто встречаются такие коррупционные практики как владение чиновниками доли в бизнесе, финансирование ими бизнес-проектов партнерских компаний, выбор представителями госорганов «правильных» поставщиков, а также продажа государственных активов «правильным» компаниям по «правильным» ценам.

Следует отметить, что вышеперечисленные работы либо вообще не рассматривают эволюцию неформальных отношений в динамике, являясь лишь некой фотографией определенного исторического периода, либо не фокусируются на причинах перехода от рыночной к сетевой коррупции. В задачи же нашей работы входит не только проследить определенные тенденции в отношениях бизнеса и власти, но и объяснить, какими процессами они обусловлены. При этом мы планируем проанализировать как факторы, влияющие на рыночную и сетевую коррупцию, выявленные на основе межстранового анализа, так и факторы, которые удалось обнаружить в ходе полевых исследований в России.

Данные и методология

Прежде чем приступить непосредственно к описанию собранных данных, хотелось бы несколько конкретизировать предмет нашего исследования. Так как мы заинтересованы проследить динамику неформальных отношений между большинством предпринимателей и большинством госслужащих, то нас в меньшей мере интересуют отношения между небольшой группой крупных предпринимателей и высокопоставленных чиновников. Тем более что представители крупного бизнеса, как правило, лично знакомы с представителями власти, а потому ситуация рыночной коррупции практически исключена. Кроме того, характер неформальных отношений между крупным бизнесом и властью не является определяющим фактором для делового климата в стране. Гораздо в большей степени он зависит о того, какую коррупционную стратегию избирают большинство предпринимателей и чиновников. Исходя из этих соображений мы решили сфокусироваться на низовом уровне, исключив крупный бизнес из нашего анализа.

Для анализа неформальных отношений между российскими чиновниками и предпринимателями, прежде всего были использованы неформализованные интервью с предпринимателями. В качестве респондентов выступили владельцы малого и среднего бизнеса в Москве и Московской области и Нижнем Новгороде. К малому бизнесу были отнесены предприятия с численностью работников не более 100 человек и годовой выручкой не более 400 млн руб. К среднему бизнесу отнесены компании, в которых работают не более 250 человек и чья выручка не превышает 1 млрд руб. в год. Интервью были проведены в 2011 г. Далее последовали обработка данных и их анализ.

Для исследования общей динамики в коррупционных отношениях между властью и малым и средним бизнесом, а также объяснения причин этого мы использовали следующие базы данных:

1. Исследование бизнес-среды и эффективности предприятий, Business Environment and Enterprise Performance Survey (BEEPS), проводимое Европейским банком реконструкции и развития.

2. Серия опросов руководителей предприятий в регионах РФ за 2000, 2007 и 2011 гг. Опрос предприятий 2000 г. был проведен профессором Тимоти Фрайем (Колумбийский университет), последующие опросы представляли собой совместный проект Института Анализа Предприятий и Рынков НИУ ВШЭ под руководством Андрея Яковлева и профессора Тимоти Фрайя.

В данной работе мы анализируем в первую очередь динамику частотных распределений по различным показателям, что позволяет нам выявить некие тенденции.

Результаты

В качестве первого шага, на основе наших интервью, мы выделили неформальные практики, которые могут быть причислены к рыночной коррупции, и практики, которые следует относить к сетевой коррупции. К рыночной коррупции в первую очередь относятся разовые неформальные платежи малознакомым чиновникам. Типичным примером такого рода неформальных отношений являются взятки при проверках. Услуги «крышевания» со стороны представителей МВД также скорее следует отнести к рыночной коррупции, так как они основаны исключительно на финансовом интересе. Как только предприниматель перестает платить «абонентную плату», «крыша» перестает выполнять свои функции. Более того, «крышеватели» могут начать намеренно создавать препятствия для бизнеса. Таким образом, в отличие от сетевой коррупции, когда форма и время оплаты услуги заранее никогда не оговариваются, в данном случае оплата имеет четко установленные сроки и должна быть выражена исключительно в денежном эквиваленте.

К сетевой коррупции относятся длительные доверительные отношения между представителями власти и предпринимателями, основанные на регулярном обмене услуг. Такие отношения могут не подкрепляться прямыми финансовыми платежами. К этой же форме коррупции можно отнести ситуацию, когда предприниматели уступают чиновникам долю в бизнесе в ответ на регулярное оказание услуг. Наконец, проявлением сетевой коррупции можно считать организацию представи-

ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2014 Том 12 № 1

ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2014 Том 12 № 1

телями государства собственного бизнеса. Ввиду того, что госслужащие не имеют права заниматься предпринимательством, «чиновничий бизнес» часто записывается на родственников или друзей.

В последние годы возникла и набирает силу тенденция к переходу от рыночной коррупции к сетевой форме коррупционных отношений. Неформальные контакты между предпринимателями и представителями государства приобретают большую устойчивость и регулярность, а денежные платежи стали чаще замещаться «отдариванием», то есть механизмом предоставления услуги за услугу.

Сокращение рыночной коррупции

В последнее время сократилось количество проверок бизнеса со стороны контролирующих инстанций. Сами респонденты связывают это с тем, что представителям властей больше нет смысла приходить к предпринимателям, у которых сложно найти нарушения:

«Мы стараемся все делать по правилам, поэтому они к нам не приходят.». (Из интервью с владельцем ресторана, г. Москва.)

Данные BEEPS также показывают, что среднее годовое количество проверок российских предприятий сократилось. В 2005 г. этот показатель составлял в среднем 7 проверок в год, а уже к 2009 г. он сократился почти вдвое, до 4 проверок.

Существенную роль в сокращении числа проверок, по словам предпринимателей, сыграл Федеральный закон «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля» от 26 декабря 2008 г. (№ 294-ФЗ). Согласно этому Закону плановые проверки бизнеса могут осуществляться не чаще одного раза в три года, а проведение внеплановых проверок возможно только в определенных случаях и только по специальному запросу от граждан или юридических лиц.

Услугами «крышевания» на данный момент пользуется, в основном, лишь нелегальный бизнес, тогда как к концу 1990-х большинство предпринимателей имели «крышу». Например, на сегодняшний день в услугах «крышевания» нуждаются игровые клубы, букмекерские фирмы, лица, занимающиеся проституцией.

Легальный бизнес больше не видит необходимости регулярно платить дань полицейским:

«Ну какая "крыша" сейчас может быть!? Даже представить невозможно! Мы работаем в правовом поле. Ну какие к нам вопросы?! Если есть вопросы, задавайте, мы ответим. Если вы хотите просто получить денег... А за что? Это вымогательство называется. На это существуют уголовные дела!» (Из интервью с владельцем автосервиса, г. Королёв, Московская область).

Количественные данные подтверждают нисходящий тренд в рыночной коррупции с 2009 г. (табл. 1).

Таблица 1

Изменение объемов рыночной коррупции*

Объемы коррупции 2002 2005 2009 2012

Процент фирм, которые расходуют на взятки более 1% от годовых продаж 25% 25% 64% 10%

Процент от годовых продаж, который малые и средние предприятия в среднем тратят на неформальные платежи 1,43% 1,06% 6,52% 0,94%

Процент фирм, которые не считают коррупцию препятствием вообще, или считают ее малым препятствием 71% 61% 34% 54%

* Расчеты автора на данных BEEPS по России.

Рост сетевой коррупции

На сегодняшний день взаимоотношения предпринимателей и чиновников на низовом уровне строятся гораздо чаще, чем раньше, на доверии и регулярном обмене услугами:

«Когда ты работаешь на одном месте и работаешь 12 лет, то понятно, что с каждым проверяющим ты хоть раз сталкивался. Поэтому ты просто тупо налаживаешь контакты. Чтобы к нам кто-то приходил с улицы и нас проверками мучал, за исключением ФМСа, такого нет. Мне сейчас могут не продлить договор аренды на помещение, а переезд - это полная катастрофа. Придется опять налаживать связи, дружить со всеми, выпивать с ними. А у меня просто уже сил нет». (Из интервью с владельцем фабрики по производству тортов, г. Москва.)

Таблица 2

Рост доли компаний, получающих финансовую и организационную поддержку от государства*

Годы Финансовая поддержка от региональных властей Финансовая поддержка от местных властей Организационная поддержка от региональных властей Организационная поддержка от местных властей

2008-2009 3% 3% 2% 5%

2011 5% 5% 3% 7%

* Источник: Институт Анализа Предприятий и Рынков (совместно с профессором Тимоти Фрайем)1.

Как показывают количественные данные, государство увеличило организационную и финансовую поддержку бизнеса (табл. 2). В ответ предприниматели чаще допускают чиновников к руководству собственным бизнесом и согласуют с ними ключевые решения. Из табл. 3 видно, что постепенно сокращается доля компаний, которые никогда не согласовывают ключевые решения с органами власти.

Таблица 3

Доля компаний, которые никогда не согласовывают ключевые решения с органами власти*

Отсутствуют согласования 2007 2011

С федеральными органами власти 61% 57%

С региональными органами власти 44% 33%

С местными органами власти 39% 15%

* Источник: Институт Анализа Предприятий и Рынков совместно с профессором Тимоти Фрайем.

Причины трансформации коррупционных отношений

Судя по всему, поворотной точкой в неформальных отношениях между властью и бизнесом стал 2000-й - год начала первого президентского срока В. Путина. Количественные свидетельства роста сетевой коррупции впервые наблюдаются в 2001-2002 гг. (Aidis et al., 2008), затем в 2005-м (Сатаров, 2013), затем - в 2007-м (Frye, Yakovlev, Yasin, 2009), и, наконец, в 2011-м (Ledeneva, Shekshnia, 2011) (подробнее об этих работах см. во введении). В 2000 г. власть продемонстрировала желание строить свои отношения с бизнесом в правовом русле и наладить с предпринимателями конструктивный диалог, что ознаменовалось масштабной налоговой реформой и созданием ассоциаций бизнеса. Обзор тенденции к изменению диалога бизнеса и власти представлен в работе А. Яковлева (Yakovlev, 2013). Произошедшие изменения привели к интенсификации контактов между властью и бизнесом и формированию взаимного доверия, что могло стать питательной почвой как для создания прозрачных формальных правил взаимодействия двух сторон, так и для роста сетевой коррупции. Выбор в пользу последнего определили две другие параллельные тенденции, связанные с повышением управляемости страной и укреплением собственной власти и на первый взгляд не влияющие на характер коррупционных отношений.

Одной из них было желание команды В. Путина обозначить доминирующую позицию государства над бизнесом. Наглядным показателем избранной стратегии стал арест главы нефтяной компании «Юкос» М. Ходорковского в 2004 г., после чего, власти и крупный бизнес заключили негласное соглашение: бизнес не вмешивается в политику, а власть не будет пересматривать итоги приватизации. При этом бизнес оказался в положении младшего партнера власти. На низовом уровне подчиненное положение предпринимателей обеспечивается за счет «игры с правилами» (Яковлев, 2005). В рамках системы избыточного бюрократического регулирования, сформировавшейся к 2004 г., ни один предприниматель, даже самый честный, не может вести бизнес, не нарушая каких-либо правил. Следовательно, каждый предприниматель может быть подвергнут законным

1 В данном случае каждому предпринимателю задавалось два вопроса: получаете ли вы финансовую и организационную поддержку от властей? Получали ли вы финансовую и организационную поддержку от властей в 2008-2009 гг.? Таким образом, мы можем проследить, как изменился объем финансовой и организационной поддержки со стороны властей на одной и той же выборке предприятий.

ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2014 Том 12 № 1

ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2014 Том 12 № 1

санкциям, и его судьба зависит лишь от того, согласится ли представитель определенного ведомства «закрыть глаза» на совершенные нарушения. Стратегия к подчинению бизнеса, отразившаяся в запутанности бюрократических правил и зависимом положении предпринимателя от конкретного чиновника, создала для бизнеса веские мотивы к уходу от формальных правил в сторону неформальных путей решения вопросов.

Ответ на вопрос, почему в сложившихся условиях предприниматели выбирали «использование личных связей», а не просто внесение неформального платежа, на наш взгляд, тесно связан с наличием второй тенденции, развивающейся в первой половине 2000-х гг. С приходом к власти, перед командой Путина стояла задача сокращения автономии региональных элит, а также ограничение влияния представителей команды предыдущего президента, многие из которых пользовались широкими полномочиями в регионах. Знаковым событием, обозначившим победу федеральных властей над региональными, стала отмена прямых выборов губернаторов, датируемая 2004 г. Однако это была лишь надводная часть айсберга. Процессы повышения управляемости региональными элитами активно происходили на неформальном уровне. Раньше большую часть разрешений выдавали местные власти, поэтому значительная доля коррупционных потоков проходила мимо центра. В 2000-е гг. существенно начинают расти неформальные отчисления в пользу федеральных властей, что вызвано усилением контроля над регионами. Цены на услуги региональных чиновников становятся слишком дороги и не всегда позволяют добиться желаемого результата, поэтому федеральные власти превращаются в единый центр продажи коррупционных привилегий (Бляхер, Пегин, 2012).

В результате коррупция становится более централизованной и более удаленной от людей на местах. В подобной ситуации, даже чтобы заплатить взятку, необходимо задействовать социальные связи с целью выйти на «нужного человека». Кроме того, по причине большого количества посредников в коррупционной цепочке между федеральным центром и регионами цены на коррупционные услуги существенно увеличились. Как отмечает Г. Сатаров, «Примерно с начала 2004 г. мы все чаще начали получать сведения от предпринимателей о стремительном взлете размера взяток. По выражению некоторых из них, с лета 2003 по начало 2004 г. «размер взяток вырос в разы» (Сатаров, 2013. С. 334). По расчетам фонда «Индем», представленным в вышеуказанной книге, процент от месячного оборота, отчисляемый фирмами на выплаты взяток с 2001 по 2005 гг. вырос в два раза, доля же крупных взяток в общем массиве взяток увеличилась с 5% до 25% (Сатаров, 2013. С. 15).

Можно предположить, что многим предпринимателям стало не по карману «покупать» коррупционные услуги, поэтому они были вынуждены искать пути решения проблем «по знакомству», с целью получить услугу бесплатно или существенно снизить ее стоимость.

Переходя к анализу динамики рыночной коррупции, следует отметить, что, согласно нашим данным, пик распространенности взяточничества приходится на 2007-2009 гг. (в зависимости от периода, по которому доступны данные), а затем наблюдается нисходящий тренд. Это дает основания предполагать, что снижение рыночной коррупции может быть связано с приходом к власти Д. Медведева в 2008 г. и его антикоррупционной кампанией.

Заключение

В данной работе мы показываем, что рыночная коррупция в России имеет тенденцию к сокращению, в то время как сетевая коррупция, наоборот, растет. На наш взгляд, сетевая коррупция получила широкое распространение к 2004 г., что было связано с избыточным административным регулированием, а также с централизацией коррупции и ее удаленностью от конечных потребителей коррупционных услуг. Многим фирмам взятки перестали быть доступны, либо по финансовым соображениям, либо по причине отсутствия контактов с «нужными людьми» наверху. Все эти факторы вынуждали предпринимателей наращивать свой социальный капитал и приобретать полезные знакомства. Рыночная коррупция начала снижаться после 2009 г., что, на наш взгляд, может быть связано с антикоррупционной кампанией бывшего тогда президентом Д. Медведева.

Настоящая работа позволяет привлечь внимание исследователей к проблемам сетевой коррупции и к возможности взаимной трансформации различных проявлений неформальных отношений под воздействием условий. Отсюда и ее практический посыл: коррупцию нельзя победить силовыми методами, без кардинального улучшения институциональной среды. В противном случае мы столкнемся с эффектом сообщающихся сосудов, когда одни формы коррупции будут перетекать в другие, не меняя содержимого.

ЛИТЕРАТУРА

Бляхер Л.Е., Пегин Н.А. (2012). Коррупция как политическая проблема: кто, как и зачем сражается с коррупцией в России // Полития, № 4.

Волков В.В. (1999). Силовое предпринимательство в современной России // Социологические исследования, № 1, с. 56-65.

Волков В.В. (2003). Силовое предпринимательство, гл. 9: Скрытая фрагментация российского государства // Экономическая социология, № 4, т. 3, с. 39-50. Доступно на: www.ecsoc.hse.ru.

Радаев В.В. (1998). Коррупция и формирование российских рынков: отношения чиновников и предпринимателей // Мир России, № 3, с. 57-90.

Сатаров Г.А. (ред.) (2013). Российская коррупция: уровень, структура, динамика: опыт социологического анализа. М.: Фонд «Либеральная Миссия».

Яковлев А.А. (2005). Эволюция стратегий взаимодействия бизнеса и власти в российской экономике // Российский журнал менеджмента, т. 3, № 1, с. 27-52.

Aidis R., Estrin S., Mickiewicz T. (2008). Institutions and entrepreneurship development in Russia: A comparative perspective // Journal of Business Venturing, vol. 23, № 6, pp. 656-672.

Frye T., Yakovlev A., Yasin Y. (2009). The Other Russian Economy: How Everyday Firms View the Rules of the Game in Russia // Social Research: An International Quarterly of the Social Sciences, no. 1, pp. 29-54.

LedenevaA. (1998). Russia's Economy of Favours: Blat, Networking and Informal Exchange. Russian, Soviet and Post-Soviet Studies. Cambridge: Cambridge University Press.

Ledeneva A., Shekshnia S. (2011). Doing Business in Russia: Informal Practices and Anti-Corruption Strategies // Russie. Nei. Visions, no. 58.

Yakovlev A. (2013). Is there a 'new deal' in state-business relations in Russia? // BOFIT Online, no. 7.

REFERENCES

Blyacher L.E. and Pegin N.A. (2012). Corruption as a political problem: who, how and for what purpose combats corruption in Russia. Politia, no. 4. (In Russian.)

Radaev V.V. (1998). Corruption and the formation of markets in Russia: State - business relations. Mir Rossii, no. 3, pp. 57-90. (In Russian.)

Satarov G.A. (ed.) (2013). Corruption in Russia: level, structure, dynamic: sociological analysis. Moscow: Liberal Mission Foundation Publ. (In Russian)

Volkov V.V. (1999). Violent entrepreneurship in contemporary Russia. Sociological studies, no. 1, pp. 56-65. (In Russian.)

Volkov V.V. (2003). Violent entrepreneurship, Chapter 9: Implicit fragmentation of the Russian state. Economic sociology, no. 4, vol. 3, pp. 39-50. Available at: www.ecsoc.hse.ru. (In Russian.)

Yakovlev A.A. (2005). Evolution of state business strategies in Russian economy. Russian journal of management, vol. 3, no. 1, pp. 27-52. (In Russian.)

Aidis R., Estrin S. and Mickiewicz T. (2008). Institutions and entrepreneurship development in Russia: A comparative perspective. Journal of Business Venturing, vol. 23, no. 6, pp. 656-672.

Frye T., Yakovlev A. and Yasin Y. (2009). The Other Russian Economy: How Everyday Firms View the Rules of the Game in Russia. Social Research: An International Quarterly of the Social Sciences, no. 1, pp. 29-54.

Ledeneva A. (1998). Russia’s Economy of Favours: Blat, Networking and Informal Exchange. Russian, Soviet and Post-Soviet Studies. Cambridge: Cambridge University Press.

Ledeneva A. and Shekshnia S. (2011). Doing Business in Russia: Informal Practices and Anti-Corruption Strategies. Russie. Nei. Visions, № 58.

Yakovlev A. (2013). Is there a 'new deal' in state-business relations in Russia? BOFIT Online, no. 7.

ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2014 Том 12 № 1