CC BY
76
ДИАГНОСТИКА СОЦИУМА
УДК 101.1
Трансформация антигосударственной утопии в тоталитарное государство
Статья посвящена анализу соотношения общества и государства. Проводится анализ путей трансформации антигосударственной утопии в тоталитарное государство. Основной причиной такой трансформации является тоталитарная идеология, которая отрицает государство, но позднее подменяет гражданское общество тоталитарным государством.
Ключевые слова: утопия, гражданское общество, государство, общественный идеал, идеология.
М.С. Кальней
Утопию принято считать проектом идеального государства или общества. Как правило, при анализе особенностей утопии и утопического мышления между понятиями «государство» и «общество» различия не проводятся. Однако при общеизвестной разнице между указанными понятиями заслуживает внимания проблема соотношения государства и общества в утопическом мышлении.
С учетом того, что утопический проект предполагает коренное преобразование всех сфер жизни общества согласно намеченному плану, такого рода преобразование с неизбежностью затрагивает и сферу политической власти. Однако следует обратить внимание на то, что одни утопические концепции предполагают сохранение государственной власти и осуществление коренных социальных преобразований через государство. Наиболее ярким примером такой концепции служит утопия Платона, где исправление общества считается возможным через деятельность правильно организованного государства. В то же время хорошо известны утопические концепции, в которых создание идеальной социальной организации связывается с отмиранием государства и развитием самоуправления. Таковы поздние концепции утопического социализма. Таким образом, утопические проекты могут, помимо прочих классификаций, разделяться на «государственнические» и «антигосударственные».
© Кальней М.С., 2014
85
Трансформация антигосударственной утопии в тоталитарное государство
Утопии, отрицающие государство, противопоставляют ему самоуправление граждан как наилучший способ организации общества. В современном понимании возрастание степени гражданского самоуправления означает развитие гражданского общества. Однако противопоставление гражданского общества и государства содержит в себе признаки типичного для утопии противопоставления отрицательного настоящего идеалу желаемого будущего.
Кроме того, гражданское общество признано сферой самоорганизации небольших групп граждан во всем возможном многообразии. В этом аспекте оно противопоставляется государству, тяготеющему к росту и расширению обезличивающей человека иерархии. Здесь, однако, следует учесть опасность, связанную с восприятием той или иной группы как сообщества избранных, имеющих право на абсолютную истину. Подобного рода восприятие способствует развитию тоталитарной идеологии, способной сделаться основой тоталитарного государства.
Своеобразным источником противопоставления государства и общества с выделением группы лиц, обладающих абсолютной истиной и стоящих выше всяческих законов, можно считать концепцию Аврелия Августина. Хорошо известно противопоставление: «Два града созданы двумя родами любви: земной — любовью к себе, дошедшей до презрения к Богу; небесный — любовью к Богу, дошедшей до презрения к себе» [1, с. 703]. Здесь очевидным образом прослеживается аксиологическое противопоставление реальности идеалу. Указывая на то, что Град Земной содержит в себе прообраз Града Небесного, Августин выделял сообщество избранных, «живущих по духу», и противопоставлял их сообществу Града Земного [1, с. 708].
Точно так же исторический процесс Августин сводил к конфликту Града Земного и Небесного, при этом прямо указывая на изначально отрицательную природу государства [1, с. 166—167, 706]. Разрешение этого конфликта и осуществление идеала Августин связывал с вытеснением Града Земного Градом Божьим: «Но блаженный град тот будет видеть в себе столь великое благо, что низший не будет так завидовать высшему, как не завидуют теперь архангелам прочие ангелы; каждый тогда не захочет быть тем, чего не получил, хотя и соединен будет с получившим самыми тесными узами согласия, подобно тому, как в теле глаз не желает быть пальцем, хотя тот и другой заключаются в одном неразрывном составе тела» [1, с. 1290]. Таким образом, концепция Августина представляет собой религиозно-мистическую форму утопии, противопоставляющей государству как изначально отрицательной форме общности сообщество избранной группы лиц. Исторический опыт Средневековья достаточно ясно показывает, что диктат католической церкви был не менее жестким, чем диктат государства. Вместе с тем следует обратить внимание на то, что влияние религиозно-мистической концепции Августина прослеживается и в нерелигиозных направлениях общественно-исторической мысли.
86
Трансформация антигосударственной утопии в тоталитарное государство
Как правило, примером такой концепции считается марксизм. Исследователи неоднократно проводили аналогии между социализмом и эсхатологическими концепциями Средневековья. Однако за всеми этими внешними аналогиями следует проследить основную тенденцию. Этой тенденцией является соотношение общества и государства в социалистическом общественном идеале.
С точки зрения социалистической концепции, по мере развития общества государство как форма управления будет отмирать, уступая свое место самоуправлению. Иными словами, развитие гражданского общества дойдет до степени, делающей ненужным существование отдельной от граждан политической власти. Достаточно вспомнить хорошо известное определение В.И. Ленина: «Избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством» [5, с. 89].
Более того, само государство зачастую воспринималось как сила, враждебная по отношению к личности. Достаточно привести в качестве примера ленинское: «Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены» [5, с. 7]. Иными словами, социальный конфликт воспринимается как движущая сила исторического процесса, причем в рамках классового подхода наблюдалось аксиологическое противопоставление антагонистических классов.
Таким образом, в социалистической концепции противопоставляются государственная власть и самоуправление граждан, вытеснение государства гражданским самоуправлением воспринимается как идеал общественного развития и выделяется группа избранных, которая осуществит данный идеал. Достаточно привести как пример ленинское высказывание о том, что «особый аппарат, особая машина для подавления, „государст-во“ еще необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наемных рабов дело настолько, сравнительно, легкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наемных рабочих, что оно обойдется человечеству гораздо дешевле» [5, с. 90].
Исторический опыт показал, что социализм из отрицающей государство утопии на практике превратился в тоталитарное государство. Существует множество точек зрения на то, было ли такое превращение обусловлено содержанием самого социалистического идеала или было его искажением.
87
Трансформация антигосударственной утопии в тоталитарное государство
С точки зрения соотношения общества и государства антигосударственные утопии предполагают вытеснение государства гражданским обществом. При этом, однако, противопоставляя демократию как власть гражданского общества над государством тоталитаризму, как диктата государства над личностью, следует учесть, что принятие и распространение в гражданском обществе тоталитарной идеологии способствует превращению антигосударственной утопии в тоталитарное государство. К основным же признакам тоталитарной идеологии следует отнести ее некритическое восприятие и выделение группы избранных по идеологическому признаку. Многое из подобных тенденций проявилось и в российской интерпретации социалистического идеала.
Особое значение здесь имеют специфические стороны сознания того социального слоя, который первым в России воспринял социалистическую концепцию, — радикальной русской интеллигенции. Н.А. Бердяев выделял следующие черты менталитета данной социальной группы: «Жажда социальной справедливости и равенства, признание классов трудящихся высшим человеческим типом, отвращение к капитализму и буржуазии, стремление к целостному миросозерцанию и целостному отношению к жизни, сектантская нетерпимость, подозрительное и враждебное отношение к культурной элите, исключительная посюсторонность, отрицание духа и духовных ценностей, придание материализму почти теологического характера» [2, с. 368]. Иными словами, здесь прослеживаются трансцендентность, псевдорационализм и максимализм русского менталитета.
Помимо этого, для мышления революционной интеллигенции было характерно соединение крайнего пессимизма по отношению к прошлому с крайним оптимизмом по отношению к будущему. Нельзя также не отметить и ориентации русского революционного социализма на полную рационализацию жизни [2, с. 35, 39]. В сочетании с отмеченным выше некритическим восприятием идей эта ориентация на полную рационализацию действительности дает характерный для утопии псевдорационализм.
Российские авторы М. Геллер и А. Некрич в своей работе, посвященной исследованию советской истории, указывают, что Советская власть с самого начала приняла форму диктатуры, стоящей вне всяческого внешнего контроля. При этом признание пролетариата как избранной группы лиц очень быстро превратилось в неограниченную власть революционной интеллигенции, осуществляемую от имени пролетариата [4, с. 60].
Таким образом, отрицание государства в сочетании с тоталитарной идеологией и следующим из этого обоснованием необходимости неограниченной власти избранной группы лиц стало одной из главных причин превращения социализма из антигосударственной утопии в идеологию тоталитарного государства.
Общеизвестно, что распад коммунистической системы отождествлялся с крушением тоталитарной идеологии как таковой. Наиболее известным
88
Трансформация антигосударственной утопии в тоталитарное государство
выражением данных представлений является работа Ф. Фукуямы «Конец истории и последний человек», где сказано: «Для очень большой части нашего мира не существует идеологии с претензией на универсальность, которая могла бы бросить вызов либеральной демократии, и универсального принципа легитимности иного, чем суверенитет народа» [11, с. 89]. Само по себе заявление об универсальности той или иной идеологии указывает на присутствие в ней тоталитарных тенденций. Кроме того, вызывает сомнение отождествление тех или иных универсальных принципов с конкретной политической идеологией.
В своей работе «Дорога к рабству» Ф. Хайек утверждает, что либерализм неспособен превратиться в догматическую систему ввиду отсутствия в нем каких-либо жестких правил [12, с. 44]. Однако следует рассмотреть, не превратился ли сам принцип свободы в догму и не содержит ли это тенденций превращения либерализма в тоталитарную идеологию.
Как социализм связывают с утопией «безгосударственного состояния» и всестороннего развития личности, так либерализм связан с утопией «минимального государства» и общества потребления. Обращает на себя внимание то, что содержательная сторона обоих идеалов включает отрицание государства. Основания этого можно найти в том, что и социализм, и либерализм начали формироваться как теории социального управления в период кризиса феодально-сословного государства, регулирующего все стороны жизнедеятельности человека. В обоих идеалах прослеживается поиск путей перехода к самоуправлению и оптимальных способов самоуправления. В одном случае источником самоуправления видится сообщество свободных и гармонически развитых личностей, в другом — конкуренция и кооперация автономных индивидов.
Как показывает французский философ П. Розанваллон, «формальным и иерархическим фигурам власти и руководства рынок противопоставляет возможность такой системы организации и принятия решений, которая существенно отделена от любой формы власти; он обеспечивает автоматическую согласованность, он осуществляет перемещение и перераспределение средств таким образом, что в этом движении воля индивидов в целом и “элит” в частности не играет никакой роли» [9, с. 27]. Иными словами, наблюдается аксиологическая дихотомия «отрицательного» государства и «положительного» рынка. При этом гражданское общество сводится к сферам рыночных по сути интеракций автономных индивидов.
Американский исследователь Р. Нозик в работе «Анархия, государство и утопия» доказывает моральную оправданность «минимального государства», в силу того, что только такое государство не нарушает ничьих прав [6, с. 150]. При этом функции государства ограничены защитой граждан от преступлений, а также обеспечением исполнения договоров [6, с. 49]. Ф. Хайек утверждает, что «великое достоинство либерального мировоззрения состоит в том, что оно свело весь ряд вопросов, требующих едино-
89
Трансформация антигосударственной утопии в тоталитарное государство
душного решения, к одному, по которому уже наверняка можно было достичь согласия в обществе свободных людей» [12, с. 86]. Иными словами, общественным идеалом считается такая организация индивидов, которая делает излишним государственное регулирование.
В работе «Правда “железного занавеса”» А.С. Панарин проводит анализ таких ценностных составляющих либерализма, как мораль успеха и идеал «открытого общества», и последствий их реализации в российской практике. Мораль успеха противопоставляется всем видам коллективного долга. Эта идея утопична уже потому, что индивиды не могут жить вне общества. В том случае, если составляющие общество индивиды не в состоянии защитить те коллективные нормы и ценности, которые его упорядочивают, по принципу возрастания энтропии общество регулируется выживанием по «закону джунглей». Нельзя не отметить близость подобной морали к социал-дарвинизму [8, с. 180—186].
Как показывает П. Розанваллон, «отказ от политики, утопия полностью прозрачного общества, критика промежуточных автономных социальных структур: здесь есть все для того, чтобы политическое использование такой идеологии могло привести к тоталитарному обществу» [9, с. 172]. Также следует обратить внимание на тот факт, что обоснование либерального общественного идеала сопровождается догматической нетерпимостью. В своей критике попперовского противопоставления «закрытого» и «открытого» общества А.В. Бузгалин показывает, что «для него крайне характерно использование менторского, поучающего тона, выражающего абсолютную самоуверенность и абсолютную некритичность, в том числе по отношению к своим положениям» [3, с. 41]. Также А.В. Бузгалин отмечает, что «в его работе невозможно найти хотя бы один критический пассаж, направленный в адрес своих коллег, у него нет критики радикальных, жестких либеральных доктрин, у него нет критики практики либеральной политики в развитых странах, он абсолютно некритичен в этом отношении даже там, где его теория создает все необходимые и достаточные предпосылки для такого критического отношения» [3, с. 21]. При этом «для него единственным достойным и возможным обществом, за которое следует бороться, в том числе с применением насильственных методов, является общество, реализующее именно и только модель демократии, характерную для современных ему развитых стран» [3, с. 22].
Не менее показательны и тенденции к разделению общества по идеологическому признаку. Хотя в этом разделении традиционно упрекали социализм, заслуживает внимания высказывание Ф. Хайека о том, что свобода мысли в любом обществе имеет значение лишь для меньшинства [12, с. 165]. Он указывает на недопустимость ограничения свободы мысли, но на практике, как пишет В.Т. Третьяков, в западной демократии все более проявляется манипулятивная составляющая, многопартийность вырождается в «разноокрашенную однопартийность», «демократия для всех»
90
Трансформация антигосударственной утопии в тоталитарное государство
вырождается в «демократию для себя, диктатуру для других», а права, в особенности права меньшинств (зачастую девиантных), вырождаются в диктатуру меньшинств, проявляются черты тоталитарности и всеобщей стандартизации [10, с. 68—69].
Подобным же образом А.С. Панарин показывает, что «элита “граждан мира” обладает психологией сектантского подполья, оторванного от нормального общества с его нормальными взглядами, моралью и здравым смыслом» [7, с. 24]. При этом, отмечает исследователь, «по мере того как демократия становилась массовой, ей предписывали становиться военной, мобилизованной на противостояние внешнему противнику» [7, с. 35].
Таким образом, интеллектуальная традиция, восходящая к религиозно-эсхатологическому мышлению, в своем секуляризованном виде приняла форму противопоставления общества и государства. Исторический опыт показал, что тоталитарная идеология, отрицающая государство, в конечном итоге приводит к подавлению общества государством, т. е. тоталитаризму. Следовательно, более перспективным представляется восприятие общества и государства как взаимодополняющих сфер общественного бытия.
Литература
1. Аврелий Августин. О Граде Божием. Минск: Харвест; М.: АСТ, 2000. 1296 с.
2. Бердяев Н.А. Духовные основы русской революции. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2006. 444 с.
3. Бузгалин А.В. АнтиПоппер: Социальное освобождение и его друзья. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. 139 с.
4. Геллер М, Некрич А. Утопия у власти. М.: МИК, 2000. 856 с.
5. Ленин В.И. Государство и революция // В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. М., 1974. Т. 33.
6. Нозик Р. Анархия, государство и утопия. М.: ИРИСЭН, 2008. 424 с.
7. Панарин А.С. Искушение глобализмом. М.: Эксмо, 2003. 416 с.
8. Панарин А.С. Правда “железного занавеса”. М., 2006. 336 с.
9. Розанваллон П. Утопический капитализм: История идеи рынка. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 256 с.
10. Третьяков В.Т. Русская полития XXI века: Электоральный цикл 2007 / 2008 и очертания будущей государственности // De future, или История будущего / Под ред. Д.А. Андреева, В.Б. Прозорова. М.: Политический класс: АИРО-XXI, 2008. С. 49—83.
11. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: АСТ: Ермак, 2005. 588 с.
12. Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005. 264 с.
