CC BY
51
Вестник Челябинского государственного университета. 2019. № 2 (424).
Философские науки. Вып. 51. С. 92-96.
УДК 141.201 DOI 10.24411/1994-2796-2019-10214
ББК 87.3(0)
ТРАКТАТ «О НАЧАЛАХ» КАК ОПЫТ ТЕОДИЦЕИ
С. Л. Буланов
Кубанский государственный университет, Краснодар, Россия
Статья посвящена исследованию философских и богословских проблем, решаемых Оригеном в трактате «О началах». Апокатастасис, предсуществование душ и множественность миров являются необходимыми составляющими богословия Оригена в едином смысловом поле теодицеи.
Ключевые слова: Ориген, христианство, апокатастасис, предсуществование душ, множественность миров, теодицея.
Одной из самых значимых, но и самых противоречивых фигур раннего периода развития христианской мысли является Ориген. Многое из его наследия не утратило актуальности и сегодня, например, идея апокатастасиса, сторонниками которой были Николай Бердяев, Сергий Булгаков, Павел Флоренский, Александр Мень.
В этой статье мы затронем философскую необходимость разработки Оригеном идеи апокатастасиса. Но прежде необходимо определиться с методологическими подходами к изучению Оригена, в частности, к его трактату «О началах».
Если рассматривать Оригена как системата, то исследователь столкнётся с большими трудностями. Любая попытка реконструировать богословие Оригена встречается с внутренними противоречиями. Для сравнения можно привести труд М. Эриксона «Христианское богословие» [13], которое можно считать вершиной развития систематического подхода. Структурированность и логичность изложения материала в рамках протестантского богословия делает эту работу стоящей ближе к справочной литературе, в ней нет противоречий, она безупречно логична. Ориген никак не вписывается в рамки этого подхода. Более того, разные исследователи создают весьма различные реконструкции его богословия. Одних только концепций множественности миров можно выделить не менее четырёх, что наглядно показал А. В. Серёгин в своей монографии, посвящённой этому вопросу [8].
Поэтому некоторые исследователи, такие как Crouzel или Kettler, выдвинули идею о том, что Ориген излагал различные гипотезы, а не собственное богословие. Однако тексты Оригена доказывают обратное. Так, он придерживается правил экзегетики Библии и уже упомянутую концепцию множественности миров обосновывает буквальным её прочтением. Его мысль структурирована
и не выходит за определённые рамки. В этом отношении Ориген вполне систематичен.
Иногда трудности трактата «О началах» объясняют позднейшими правками перевода Руфина, пытавшегося сделать Оригена более «ортодоксальным». Однако сравнение сохранившихся греческих частей с латинским переводом хотя и выявляет множество вольностей, да и сам Руфин признавал, что исправлял Оригена, в целом перевод не искажает мысль автора в такой степени, чтобы можно было списать на это проблемы текста.
Сходным образом обстоит дело и с попыткой понять, кем же был Ориген — христианским мыслителем или неоплатоником? Пытался ли он осуществить синтез греческой философии и христианства? Мы не сможем дать однозначный ответ в заданных границах. Обычно считают, что Ориген хотел совместить библейское откровение и античную философию. Или что Ориген не стремился к синтезу, но совершил его против своей воли. Crouzel даже писал, что Ориген «всю свою жизнь исповедовал Платона, думая, что исповедует Христа» [8. С. 170]. Эту же точку зрения разделяет и Koch, который считал, что Ориген хотел одно, а получил совсем другое. Но порой решение вопроса о намерениях автора, если он сам ясно не выразил их, может ввести исследователя в заблуждение.
До тех пор пока Ориген толкует Библию, а большинство его произведений именно толкования, он выступает как экзегет и сам библейский текст определяет логику его построений. Но в трактате «О началах» он задался поистине грандиозной задачей, сходной с попыткой физиков создать «теорию всего», с чем не справился даже Эйнштейн. А потому мы наблюдаем видимые несообразности в его изложении. Ориген не мог этого не понимать, если только признать, что до нас дошёл текст, не подвергшийся тотальному пересмотру.
Но если представить Оригена как восторженного зрителя божественного действа вселенского масштаба, а не озабоченного логичностью изложения кабинетного учёного, то всё встаёт на свои места. Он передаёт то, что видит, часто замирая в благоговении и восторге. Его восприятие ещё не контролируется надзирающей инстанцией — церковной догматикой. Можно предположить, что для Оригена трактат «О началах» был актом чистого вдохновения, однако его текст затем длительное время обрабатывался и правился, и не только автором.
Вряд ли кто-то будет оспаривать, что мышление Оригена было «форматировано» современной ему философией, ведь он был признанным её знатоком. Но несомненно, что единственным авторитетом для него была лишь Библия, и его жизнь доказала это. Ориген вообще плохо помещается в какие бы то ни было рамки. Он скорее созерцает Бога, чем создаёт богословие. Но не является Ориген и мистиком, потому что проверяет разум записанным Словом Бога, создавая тем самым рамки, за которые нельзя заходить. Однако для него эти рамки достаточно широки, много шире, чем те, которые в последующие века были определены в результате богословских споров. То, что для Оригена вполне допустимо, позднее было вынесено за скобки. А. В. Серёгин называет богословие Оригена «теологией поиска»: «Этот сущностно исследовательский, эвристический характер оригеновской мысли резко отличает РА от позднейших догматических трактатов и позволяет говорить о богословии самого Оригена как о "теологии в поиске"» [11. С. 8]. Как же воспринимать «О началах» Оригена?
Задолго до Оригена философы начинают различать две «способности души» — разум и рассудок. Последний определялся как низшая форма мышления, которая познаёт относительное, земное и конечное, в то время как разум направлен на постижение абсолютного, божественного и бесконечного. К различению этих форм мышления обращались такие мыслители Возрождения, как Николай Кузанский и Джордано Бруно, которые также связывали разум со способностью постигать единство противоположностей, на которых останавливается рассудок. Наиболее полный анализ разума и рассудка дали вначале Кант, а затем Гегель.
Противоречивость рассудка проявляется на уровне эмпирического познания мира посредством органов чувств. Именно в этой сфере и видна его ограниченность, обусловленная тем, что в этом
случае человек выступает как часть того самого мира, который познаёт, то есть получается, что часть претендует на то, чтобы объять целое. Ясно, что это невозможно. Рассудочное мышление было детально исследовано Аристотелем, что нашло отражение в создании формальной логики, которая выявляет правила, которым должна подчиняться рассудочная деятельность, чтобы результатом было постижение истины. Сама же истина формальной логике, а значит, и рассудку, недоступна. Познание истины возможно исключительно путём синтеза, потому что истина едина для всего мира. Противоречия уже не противостоят друг другу, они становятся элементами синтеза, необходимыми частями высшего, единого и целого.
Мы попытаемся посмотреть на произведение Оригена «О началах» с позиций синтеза, а не анализа, исследовав его в свете объединяющей концепции. Таковой может выступить теодицея.
Вообще проблема теодицеи как решение вопроса о соотношении концепции зла и всеблагого Бога сугубо христианская проблема. Имея корни в иудаизме, в нём самом она снимается первыми главами книги Бытия, которые по сути и есть ответ на вопрос о том, почему человеку так плохо живётся в мире и откуда взялось зло. Иудаизм вполне удовлетворяется третьей главой книги Бытия — Бог добр и благ, человек испорчен и зол по своему выбору и совращению змеем. Но живущие по заповедям Божьим в составе избранного народа угодны Богу, им будет хорошо при жизни, а после смерти они «приложатся к народу своему» [1], как, например, это сказано об Аврааме в Бытие 25:8. Тема посмертного воздаяния в Та-нахе почти не рассматривается, а злые духи там вовсе не противники Бога и человека, как в христианстве, они состоят на службе у Всевышнего и исполняют специфические функции. Иудей иначе мыслить не может — если кто-то в силах противиться Богу, то Бог не всемогущ. И даже книга Иова вопрос о причине страданий невинных и ответственности за это Бога переводит в иную плоскость. Не нужно спрашивать «за что?», нужно задаваться вопросом «для чего?», и на это даёт ответ сам Иов в конце своих страданий: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя» (Иов 42:5) [1]. После чего получает обратно даже больше, чем потерял. Таким образом, смысл страданий заключается в познании Всевышнего. Бог иудаизма в этом смысле не нуждается в оправдании. Однако иудаизм решал со времён пленения и по сию пору решает вопрос теодицеи в другом
94
С. Л. Буланов
аспекте — почему Бог допускает страдания избранного им народа. Ведь даже и Новый Завет появился на этом фоне — ожидания мессии как посланного Богом избавителя от невыносимого для иудеев политического и культурного диктата Рима. Поэтому можно смело утверждать, что христианская традиция теодицеи развилась из иудейской, но довела её до логического завершения в абстракциях добра и зла.
Античному мировоззрению также глубоко чужд вопрос теодицеи. В совершенном космосе, совершающем круговые циклические движения, она не имеет никакого смысла. Страдания в этой картине мира не более чем часть общего движения, в котором человек принимает участие как вещь среди вещей в составе очень большой вещи (космоса), неотвратимо и неостановимо — это судьба. Противиться ей невозможно, сопротивление лишь усугубляет страдания, но можно следовать судьбе и жить так, чтобы страданий было как можно меньше. Потому учение эпикурейцев и стоиков было в античности органичным и даже неизбежным.
Христианство революционно меняет картину мира. Идея трансцендентного Бога возымела глубочайшие последствия. В первую очередь античный космос оказался разорванным идеей творения ех шЫ1о. Эта концепция играет существенную роль в построениях Оригена. Из творения ех шЫ1о и бытия трансцендентного Бога вытекают важнейшие последствия. В первую очередь это история как имеющее начало, направление и смысл течение времени в человеческом обществе. Каждое мгновение теперь становилось уникальным, каждое событие обретало новое, духовное измерение. В этой истории появляется и новый актор — свободный человек с обязанностью нравственного выбора. Само понятие свободы получило онтологический статус, поскольку человек имеет образ и подобие Божье, а Бог един истинно свободен, будучи трансцендентен миру. Это породило личность в её современном понимании — морально свободного и нравственно ответственного человека в историческом движении. Ведь Бог, как личность, имея свободную волю, захотел создать мир, хотя вовсе не обязан этого делать. Поскольку божественная личность стоит над природой, то в её воле кроется и свобода человека. Эти интенции, заложенные в христианстве, разворачивались в течение веков и дали современному миру его важнейшие реалии — понимание поступательного движения истории, вылившееся в теорию эволюции; понятие прав человека, которые могут быть присущи лишь
личности в христианском понимании; науку, поскольку в христианстве заложен мощнейший импульс постижения истины как основной обязанности человека в его земном бытии, и даже лишённый религиозной составляющей, он не утратил своей мощи. С точки зрения Ницше, которую он выразил в «Антихристе», даже революции и многие общественные движения обусловлены потенцией самоочищения, также содержащейся в христианстве.
Эти величайшие достижения духа, однако, породили проблемы. Ко времени Оригена они ещё не были ясно сформулированы, но великий мыслитель не мог не чувствовать их. И в первую очередь, это проблема страдания невинных. Если каждый человек лично ответствен за свой моральный выбор, непонятно, по какой причине страдают, например, новорождённые дети, не совершившие никакого зла. Это обычно решается теорией «первородного греха», повлёкшего коллективное наказание всех потомков Адама и Евы. Но тогда возникает вопрос о справедливости такого наказания. Идея же вечного страдания грешников ещё больше усугубляет проблему. Человеческая жизнь конечна, и потому сколь бы ни был тяжким грех, он также не бесконечен. Неадекватность вечного наказания за ограниченную, пусть и полную греха, жизнь очевидна. А потому остро встаёт вопрос теодицеи, то есть совмещения идеи всеблагого любящего Бога, страдания невинных и вечного наказания за конечный грех.
Трактат «О началах» снимает этот вопрос концепцией апокатастасиса, то есть восстановлением всех существ в результате педагогической деятельности Бога. Подробности этого процесса стали для последующих поколений предметом споров. Множественность миров, предсуществование душ у Оригена необходимы для осуществления апокатастасиса. Сам же апокатастасис необходим для того, чтобы представление о Боге как всеблагом высшем существе получило завершение и не вызывало сомнений. Мы можем предположить, что именно это было наиболее важно для Оригена, а подробности и детали не столь существенны. Ведь Ориген и не претендовал на владение всей полнотой истины: «или же он [новый мир. — С. Б.], хотя и будет превосходить (этот мир) славою и качеством, но, однако, будет содержаться внутри пределов этого мира, — это неизвестно» [7. С. 74].
Мы можем предположить, что именно апокатастасис необходим для непротиворечивого представления о Боге. Но, снимая главное противоречие, он порождает другие в представлении о мироздании.
Список литературы
1. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового Завета в русском переводе с параллельными местами и приложениями. — М. : Рос. библейс. о-во, 2000. — 1346 с.
2. Болотов, В. В. Учение Оригена о Св. Троице / В. В. Болотов // Болотов В. В. Собрание церковно-исторических трудов : в 8 т. — М. : Мартис, 1999. — Т. 1.
3. Болотов, В. В. Лекции по истории древней церкви / В. В. Болотов. — М. : Изд-во Спасо-Преобра-жен. Валаам. Ставропигиал. монастрыря, 1994.
4. Гачева, А. Г. Апокатастасис в русской религиозно-философской мысли последней трети XIX — первой трети XX в. Статья первая: Ф. М. Достоевский, Н. Ф. Фёдоров, В. С. Соловьёв / А. Г. Гачева // Вестн. РГГУ. Сер. Философия. Социология. Искусствоведение. — 2018. — № 1 (11). — С. 24-37.
5. Кораблина, В. Г. Антропология Оригена по трактату «О началах» / В. Г. Кораблина // Свет Христов просвещает всех : альм. Свято-Филаретов. православ.-христиан. ин-та. — 2015. — № 16. — С. 47-59.
6. Мень, А. Сын Человеческий / А. Мень. — Брюссель, 1983.
7. Ориген. О началах (с введением и примечаниями) / Ориген. — Казань : Типо-литография Казанского университета, 1899.
8. Серёгин, А. В. Гипотеза множественности миров в трактате Оригена «О началах» / А. В. Серёгин. — М., 2005. — 200 с.
9. Серёгин, А. В. Трактат Оригена «О началах» / А. В. Серёгин // Филос. журн. — 2015. — Т. 8, № 2. — С. 44-55.
10. Скворцов, К. В. Философия отцов и учителей церкви: Период апологетов / К. В. Скворцов. — Киев : О-во любителей православ. лит., 2007.
11. Флоровский, Г. В. Противоречия оригенизма / Г. В. Флоровский // «Путь»: орган русской религиозной мысли / под ред. Н. А. Бердяева. — 1929. — № 18. — С. 110.
12. Цуркан, А. В. Ориген: проблема взаимодействия религии и философии / А. В. Цуркан. — Новосибирск : НГУ, 2002.
13. Эриксон, М. Христианское богословие / М. Эриксон. — СПб. : СПХУ «Библия для всех», 1999.
14. Ramelli Ilaria, L. E. The Christian Doctrine of Apokatastasis. A Critical Assessment from the New Testament to Eriugena / L. E. Ramelli Ilaria. — Leiden, Boston : Brill, 2013.
Сведения об авторе
Буланов Станислав Леонидович — аспирант кафедры философии факультета истории, социологии и международных отношений, Кубанский государственный университет. Краснодар, Россия. hagadol@mail.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2019. No. 2 (424). Philosophy Sciences. Iss. 51. Pp. 92-96.
THE TREATISE «ON THE PRINCIPLES» AS THE EXPERIENCE OF THEODICY
S.L. Bulanov
Kuban State University, Krasnodar, Russia. hagadol@mail.ru
The Article is devoted to the study of philosophical and theological problems solved by Origen in the treatise "on the principles". Apocatastasis, the pre-existence of souls, and the multiplicity of worlds are essential components of Origen's theology in the unified semantic field of theodice.
Keywords: Origen, Christianity, apocatastasis, the preexistence of souls, the plurality of worlds, theodicy, time and eternity.
References
1. Biblia. Knigi sviashchennogo pisaniya Vetchnogo i Novogo Zaveta v russkon perevode s parallel'nymi mestami iprilozheniyami [The Bible. Books of the Holy Writ of the Old and New Testaments in Russian Translation with Parallel Sites and Applications]. Moscow, 2000. 1346 p. (In Russ.).
96
S.L. Bulanov
2. Bolotov V.V. Ucheniye Origena o Svyatoy Troitse [Origen's doctrine of the Holy Trinity]. Sobraniye tserkovno-istoricheskikh trudov v 8 tomakh. Tom 1 [Collection of Church historical works in 8 volumes. Vol. 1]. Moscow, 1999. (In Russ.).
3. Bolotov V.V. Lektsii po istorii drevney tserkvi [Lectures on the history of the ancient Church]. Moscow, 1994.
4. Gacheva A. G. Apokatastasis v russkoy religiozno-filosofskoy misli posledney treti XIX — pervoy treti XX v. Stat'ya pervaya: F.M. Dostoyevskiy, N.F. Fyodorov, V.S. Solov'yov [Apokatastasis in the Russian religious-philosophical thought of the last third of the XIX — first third XX century the Article the first: F.M. Dos-toevsky, N.F. Fyodorov, V.S. Solovyov]. Vestnik RGGU. Seria Filosofia. Sotsiologia. Iskusstvovedeniye [Bulletin of RGGU. Series "Philosophy. Sociology. Art criticism»], 2018, no. 1 (11), pp. 24-37. (In Russ.).
5. Korablina V.G. Antropologiya Origena po traktatu 'O nachalakh' [Anthropology of Origen on the treatise "On the principles"]. Svet Hristivprosveshaet vseh [SFI almanac "The Light of Christ enlightens all"], 2015, no. 16, pp. 47-59. (In Russ.).
6. Men A. Syn chelovecheskiy [Son of Man]. Brussels, 1983. 128 p. (In Russ.).
7. Origen. O nachalakh [About the beginning]. Kazan, 1899. (In Russ.).
8. Seryogin A.V. Gipoteza mnozestvennosti mirov v tractate Origena "O nachalakh" [The hypothesis of plurality of worlds in the treatise of Origen "On the principles"]. Moscow, 2005. 200 p. (In Russ.).
9. Seryogin A.V. Traktat Origena "O nahcalakh" [Origen's treatise "On the principles"]. Filosofckiy zurnal [Philosophical journal], 2015, vol. 8, no. 2, pp. 44-55. (In Russ.).
10. Skvortsov K.V. Filosofia otsov i uchiteley tserkvi: period apologetov [The philosophy of the fathers and teachers of the Church: the Period of the apologists]. Kiev, 2007. (In Russ.).
11. Florovskiy G.V. Protivorechiya Orieginisma [The contradictions of Origenism], "Put": organ russkoy religioznoy misli pod redaktsiey N. A. Berdiaeva ["Way": the organ of Russian religious thought edited by N. Ah. Berdyaev], 1929, no. 18, pp. 110. (In Russ.).
12. Tsurkan A.V. Origen: problema vsaimodeystvia religii i filosofii [Origen: the problem of interaction between religion and philosophy]. Novosibirsk, 2002. (In Russ.).
13. Erickson M. Khristianskoye bogosloviye [Christian theology]. St. Petersburg, 1999. (In Russ.).
14. Ramelli Ilaria L.E. The Christian Doctrine of Apokatastasis. A Critical Assessment from the New Testament to Eriugena. Leiden, Boston: Brill, 2013.
