CC BY
76
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 16 (307).
Филология. Искусствоведение. Вып. 78. С. 137-141.
ТРАДИЦИИ И ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ В ТАТАРСКОЙ ПОЭЗИИ
Рассматривается проблема соотношения традиции и новаторства в современной татарской литературе. Тема раскрывается на примере творчества поэтов, вошедших в литературу в последние десятилетия. В частности, рассматривается вопрос о функционировании в современной поэтической системе строфы Хафиза, к которой часто обращался классик татарской литературы Х. Туфан. Делается вывод о том, что обращение поэтов современности к строфе Хафиза является достаточно надежным маркером для определения преемственности в татарской поэзии.
Ключевые слова: традиции, новаторство, строфа Хафиза, преемники, единство формы и
содержания.
Х. Туфан был первым, кто ввел в поэзию оригинальную форму стиха - пятистрочную строфу. В 1940-50-е гг. его творческие поиски в этой области привели к новым открытиям в стихосложении. Поэт начал писать, опираясь на такую форму стиха, в которой строфика характеризуется повтором первой и последующих строк первой строфы (в ситуации единства первой и пятой строки). Таких стихов у Туфана набирается не больше десяти, и что интересного, поэт их писал во время заключения, в Сибири. Это самые знаменитые стихи поэта, почти все тексты превратились в песни, которые очень популярны, даже в эстраде. Не только интеллигенция, но и рабочий народ с удовольствием их заучивает наизусть, а дети школьного возраста с желанием декламируют эти стихи в различных конкурсах. Среди них особенно выделяются такие стихи, как: «Иртэлэр ^итте исэ» («Уже утро настало»), «Геллэр инде яфрак яралар» («Цветы уже распускаются»), «Агыла да болыт агыла» («Плывут и плывут облака»).
В турецкой поэзии данная форма строфы известна как «строфа Хафиза». Хафиз Ширази (его настоящее имя - Шамсетдин Мухаммед) - персидский поэт, который жил в 1320/251389/90 гг. Он является автором многочисленных поэтических произведений - газелей, касыд, кыйтги, рубаи, месневи. Ф. Бурнаш и Х. Туфан перевели некоторые его стихи на татарский язык. Эта форма, унаследованная от таких известных представителей восточной поэзии, как Хайям, Фирдауси, Навои, также использовалась в русской литературе С. Есениным. Пятистрочная строфа помогла Х. Туфану усилить смысловое звучание стихотворений и увеличить силу их эмоционального воздействия. В результате чего появилась очень неж-
ная и трогательная лирическая форма стиха. Начало и завершение строфы одним и тем же словом или словосочетанием называется эпистрофой (переворот, возврат) или анэпифорой (кольцевой повтор). Мастером данного стилистического приема в татарской поэзии считается Х. Туфан.
На данном этапе развития в татарской литературе наблюдается характерная для 20-30 и 60-х гг. XX в. тенденция - увлечение поиском новой формы стиха. Примером тому могут служить пятистрочные стихи-миниатюры М. Мирзы в форме «тй-^» («адамики», «татарская танка»)1; произведения Р. Хариса, относящиеся к жанру воспоминаний и написанные в беспрецедентной стихотворной форме; «татарские хайку» и «хайкумены» Р. Джамала, Н. Ахуновой; мурабба, мусабба, мухаммасы, тараджибаны Ф. Тархановой; короткие стихи-афоризмы Р. Файзуллина, М. Галиева, Г. Мо-рата; написанные для детей стихи Р. Миннул-лина, строки которых на странице сливаются в геометрические узоры, так называемые стихи-треугольники, стихи-прямоугольники, «круглые» стихи; также всевозможные формы эпиграмм, автографов, шуток, клич-поэм Р. Миннуллина; традиционные и нетрадиционные формы сонетов Р. Хариса и Р. Зайдуллы; различных пародий Л. Лерона и Р. Миннулли-на; разнообразные формы персидского стиха Р. Гаташа, М. Мирзы, Ф. Тархановой; двустишия (строфа бейта) А. Синугыл; написанные силлабическим стихом рубаи татарской манеры Г. Мухамметшина, А. Саттара; шифрованные, кодовые стихи З. Мансура и Г. Мурата и др. Некоторые из этих форм, скорее всего, исчезнут, другие найдут продолжение в творчестве поэтов нового поколения. Здесь уместно привести мысли академика Д. С. Лихачева, ис-
следовавшего вопрос традиционности: «Худшее не наследуется в широком смысле этого слова, оно не имеет длительных национальных традиций, оно непрочно, оно легко возникает, но еще быстрее исчезает. Лучшее же в человеке бессмертно»2.
Прошло уже 70 лет с тех пор, как Х. Туфан ввел в литературу новую форму. Невольно возникают вопросы: жива ли до сих пор эта форма? Прошла ли она испытания XXI в.? Нужна ли она сегодняшнему читателю? Цель статьи -определить продолжительность существования формы, введенной в литературу Х. Ту-фаном. Каждый творец должен иметь своих последователей. Возникает вопрос: писали ли после Туфана строфой Хафиза? Тот факт, что в творчестве поэта Зульфата (1947-2007) стихи, написанные строфой Хафиза, встречаются довольно часто, говорит о том, что у Х. Туфана были последователи. Первый самостоятельный сборник Зульфата (1971 г.) «Язмышлар ярында» («На берегу судеб») вышел со вступительным словом Х. Туфана. В своем вступительном слове Туфан подтвердил приход в татарскую поэзию «оригинального поэта», многие стихи которого написаны пятистрочной анэпифорической эпистрофой.
Но таких «оригинальных» стихов у Зульфата тоже немного. В его стихотворении «Ай калыкты» («Взошла луна») получает продолжение мотив рабства и неволи, характерный для творчества Туфана. Восход луны лирический герой уподобил волшебству. «Несчастная луна» предается горестным размышлениям, прислушиваясь к ночной тишине, она похожа на одинокую душу, ее лучи переполнены тоской. Лирический герой сравнивает себя с луной, он уверен, что свои секреты можно доверить лишь ей. «Желтая тоска» луны передается лирическому герою. Однако настрой последней строфы дает основания полагать, что в стихотворении есть место и оптимизму. Нельзя отрицать того факта, что в творчестве Зульфата образ Природы, обретая душу, человеческие черты, перенимает и онтологическое качество людей - смертность. Доказательством вышесказанному может служить то, что поэт часто обращался к жанру баллады. В качестве примера можно назвать стихотворение «Казан шэhэренец 39 нчы кварталы янындагы Сазлыкньщ тенге бэхиллэшYе» 1976 г. («Ночное прощание Болота, находящегося возле 39 квартала г. Казани»).
Стихотворение «Бэхет кошы еркеп очма-
сын» («Не упусти птицу счастья») полностью соответствует требованиям строфы Хафиза. В основе произведения лежит риторическое обращение лирического героя к «Ночной березоньке». Стихотворение поэта «Мэжусилэп. син шэм кабыздыц» («Ворожбой ты зажгла свечу») относится к глубокой любовной лирике. Поэт восхваляет таинственную, волшебную, данную судьбой любовь. Стихотворение «Ярам-ярым» (досл. «Моя рана - моя половинка») также основано на воспоминаниях лирического героя о тревожной звездно-лунной ночи. Своеобразным представляется то, что горькие воспоминания о любви лирического героя в плоскости «план содержания - план выражения» накладываются на феномен, когда в каждой пятой строфе повторяется последняя строка. В строфе Хафиза наблюдается повторение каждой строки стиха по три-четыре раза. Новое звучание одних и тех же слов, словосочетаний в каждой новой ситуации создает напевность мелодики стиха.
Стихотворение Зульфата «Эйтми калганы...» («Несказанное...») - очень красивое лирическое стихотворение о любви. «Моц дигэнец серлэр середер.../ Эллэ эйтми калган суз микэн?/ Куцелецэ твнме, квн уткэн?/ Тик бер генэ кара - боз эрер! Моц дигэнец - серлэр середер...» («Печаль твоя есть тайна тайн. / Или несказанное слово? / В твоей душе то ночь, то день? / Взгляни лишь раз - растает лед! / Печаль твоя есть тайна тайн.»). Нельзя не почувствовать нежности в этих строках. Интересно то, что для стихотворения С. Есенина, написанного другой формой строфы Хафиза, свойственна та же интонация. «Свет вечерний шафранного края,/Тихо розы бегут по полям./ Спой мне песню, моя дорогая,/Ту, которую пел Хайям./ Тихо розы бегут по полям».
Зульфат не только пишет строфой, характерной для Хафиза и Туфана, но и обогащает, разнообразит анэпифорический эпистрофиче-ский стих. Одно из таких его стихотворений называется «^злут» 1996 г. («Пикульник»). Оригинальность Зульфата в данном стихотворении заключается в следующем: сохраняя порядок расположения ритмических членов и девятисложный размер стиха, он создает стихотворение с шестистрочной анэпифорой и с шестью эпистрофами. С одной лишь разницей: к последней шестой строфе автор добавляет еще одну строку. Эта конечная седьмая строка в итоге (а может, и изначально) становится названием стихотворения. Введением этой стро-
ки автор выполняет все «требования» анэпи-форической строфы. Если бы не было седьмой строки, само стихотворение называлось бы по-другому.
Поэт уже в первых строках строфы «отводит место» риторическому обращению или наблюдениям лирического героя. Если в первом случае повтора он дает свои предположения, то во втором случае - стремится сделать выводы. Основной фокус стиха - образ Гомера (дословно: «жизнь»). Лирический герой приглашает его побеседовать. Вначале он хочет прогуляться по звездному небу. Однако его мечтам не суждено сбыться, ночной ветер овладевает миром. Со временем Гомер стареет, перед его взором встают объятые осенним пламенем березы, под ногами его - пожелтевшие листья.
Если учесть, что стихотворение было написано в 1974 г., то можно сделать вывод, что это был его первый опыт по созданию новой строфы. Известно, что Зульфат писал стихи строфой Хафиза в 1993, 1998 гг.
Форма пятистрочной строфы в творчестве молодых поэтов встречается у Л. Шаеха и Р. Салаха. Однако эти стихи не отвечают требованиям строфы Туфана - это верлибры с иной метрической системой и рифмой. Если стихотворение Л. Шаеха «Бер ^ылы CYЗ» («Одно теплое слово») написано с ориентацией на стихотворный период, то пятистрочное стихотворение Р. Салаха «Син кил эле...» («Приходи.»), основанное на такой стилистической фигуре, как эпифора, легко может быть трансформировано в традиционную четырехстрочную строфу, имеющую десяти или девятисложный размер.
В 1990-е гг. эпистрофические стихи можно было встретить в творчестве поэта Р. Хариса. И лишь два его стихотворения «Мин кабат ка-дерле ^ылыда» («Я снова в родном тепле») и «Якында булсац да - еракта» («Близкая - но далекая») написаны анэпифорической эпистрофой. Разумеется, оба этих стихотворения не соответствуют полностью строфе Хафиза. Поэт и не преследовал этой цели.
Стихотворение Р. Хариса «Мин кабат ка-дерле ^ылыда» («Я вновь в родном тепле») состоит лишь из четырех строф, а в стихе строфы Хафиза обязательным условием является пять строф. Порядок рифмовки следующий: абаба / абаба / абвба / абвба. Как видим, это не соответствует строфе Хафиза. В каждой строфе стиха первая и пятая строки совпадают, но порядок расположения строф иной: первая строка сти-
ха в каждой четвертой строфе повторяется, как первая и последняя строки. На самом деле этот стих основан на анэпифорической эпистрофе. Несмотря на то, что в стихотворении Р. Хариса сохранен размер девятисложного метрического стиха, порядок расположения ритмических членов отличается от такового в стихах Х. Туфана и Зульфата: вертикаль цезур проходит по каждому трехсложному ритмическому звену, а в предыдущих двух стихах первая цезура повторяется после четырех слогов.
У Р. Хариса место цезур четко определено, и оно до конца сохраняют свое фиксированное положение. Техника стихотворения - на высоком уровне. Она направлена на раскрытие новых любовных чувств лирического героя. А во втором стихотворении поэта «требования» строфы Хафиза соблюдены не полностью. Стихотворение «Якында булсац да - еракта» («Близкая - но далекая»), хотя и вбирает в себя черты анэпифорической эпистрофы, состоит лишь из трех строф. На первый взгляд, ритмическая система этого стихотворения похожа на систему предыдущего, однако в нем другая рифма, точнее говоря, она здесь разная. Риф-мическая организация первой строфы не сохраняется в последующих. Данное стихотворение имеет следующую рифмовку: аабаа / абаба / аббба. А у Туфана и Зульфата система рифмовки полностью соответствует рифме строфы Хафиза. Нельзя не обратить внимания на тот факт, что между эпистрофическим стихотворением Р. Хариса «Мин кабат кадерле ^ылыда» («Я вновь в родном тепле») и строфой Хафиза, характерной для Туфана и Зульфата, есть значительная разница в ритмическом строе стиха. Очевидно то, что эти два поэта свои мысли или чувства «планировали» выразить в пятистрочной строфе.
Нам не приходилось сталкиваться с таким приемом поэтического синтаксиса, когда часть фразы, «не умещаясь» в пятистрочной строфе, переносится в следующую (данное явление основано на несоответствии метрического деления и фразового). А вот случаи деления синтагмы в традиционной четырехстрочной строфе встречаются, хотя и не часто, несмотря на то, что они нарушают гармонию стиха.
Во всех трех стихотворениях первая строка написана в свободной форме. В стихотворных строках или в конце строки стихотворений Х. Туфана наблюдается соотношение интонационного деления фразы и метрического деления. Но наша цель - выяснить, для чего в
стихотворении нужно было «пятое колесо»? В стихотворении Х. Туфана оно нужно для усиления эмоциональности и для обеспечения смыслового единства. В стихотворении Зульфата, в отличие от Туфана, пятая строка имеет место после короткой цезуры. Помимо прочего, ее наличие обусловлено потребностью в формировании завершенной мысли, усилении эмоционального начала. В стихотворении Хариса пятая строка, в отличие от стихов обоих предыдущих поэтов, следует после мысли, с синтаксической точки зрения полностью завершенной. Однако обрамляя данную мысль вопросительным знаком, поэт формулирует ее как «требующую ответа». И дальше он получает ответ на свой вопрос. Этот ответ эмоционален, но в то же время он способен привнести спокойствие в душу лирического героя, и дать его мысли ясность. И все же считаем нужным отметить, что из стихотворения Р. Хариса пятую строку можно убрать. А в предыдущих двух стихах этого сделать нельзя: теряется синтаксическая полнота предложения.
«Строфу Туфана» можно встретить у поэта Ахмета Рашита. Нам удалось найти лишь одно его стихотворение, полностью соответствующее требованиям строфы Хафиза, хотя у поэта стихов, написанных пятистрочной строфой, несколько. Интересующее нас стихотворение -«Каршылау идиллиясе» («Идиллия встречи»). Как видно из произведения, А. Рашит пишет, придерживаясь рифмы и ритмической системы строфы Туфана. В стихах Туфана, Зульфа-та, А. Рашита после четвертого слога, то есть после каждого тафагиля, наблюдается малая цезура. Данное явление служит одним из доказательств перехода стихотворения из системы гаруза в силлабическую систему.
Стихотворение целиком относится к духовной лирике. В целом в стихотворении, написанном строфой Хафиза, не может быть бурных чувств - течение чувств плавное, ровное, спокойное. Читая стихотворение, мы видим занимающуюся зарю, погружаемся в тишину рассвета. Видно, что лирический герой имеет отношение к летчикам, а может, он пассажир или техник. Ни самолеты, ни вертолеты не летают. Поэт обозначает их понятиями «очкыч-лар hэм боргалаклар» (самолеты и вертолеты). В итоге мы приходим к мысли, что лирический герой находится где-то на аэродроме, направляясь к своей возлюбленной.
Форма анэпифорической эпистрофы А. Рашита также наблюдается в стихотворении
«Эллэ?.. Эллэ?..» («Разве? Разве?»), посвященном народному артисту РФ И. Шакирову. Стихотворение не имеет отношения к строфе Туфана. Оно может рассматриваться как шестистрочная эпистрофа в трех строфах. «Нигэ щырлыйсыц син Yзэк взгеч щырны?/ Бэгырь уртасына ку.з яшьлэре тама:/Кемгэ гащэп бу щыр, кемгэ газап бу щыр./ Кемгэ яцгыр ява, кемгэ йолдыз яна./ Озгэлэнэ куцел hаман, hай, сызлана:/ Эллэ яцгыр ява... Эллэ йолдыз яна...» («Зачем поешь ты душераздирающую песню,/ При звуках которой у меня внутри все обрывается?/ Боль проникает в глубь души моей...:/ Кому эта песня - блаженство, кому - мучение,/ Кому-то дождик льет, кому звезда светит./ Душа моя терзается, ай как болит:/ То ли дождь моросит. То ли звезда светит...»).
Как видно из отрывка, положение у шестистопной цезуры силлабического стихотворного размера в пятой строке непрочное, она словно бы вновь напрашивается после двух слогов. В двух остальных строфах стиха сохранена ритмическая интонация системы гаруза, основанная на чередовании долгих и кратких слогов. У А. Рашита форма пятистрочной строфы характерна для объемного стихотворения «Фэлсэфи парадокслар» («Философские парадоксы»). Однако это уже не строфа Туфана.
Поэма «Казань» поэта также написана девятисложной пятистрочной строфой. Однако рифмическая организация поэмы неоднородна. Отдельные строфы напоминают сложносочиненное предложение. В этом предложении просматриваются две основные идеи, два главных предложения. Третье предложение поэт как бы разделил на три строки по девять слогов каждую. Все же в строфах чувствуется характерная для строфы Хафиза интонация и мелодика.
Строфа Хафиза - сложное явление. Ее никак нельзя рассматривать только как форму пятистрочной строфы. Известны поэты, пишущие пятистрочной строфой. У Р. Файзуллина, Р. Мингалима, Г. Рахима, Р. Гаташа, Н. Акма-ла, Сулеймана, Х. Бадиги, Р. Зайдуллы, Г. Мурата есть пятистрочья, но строфы Туфана - нет. То, что она редко встречается в литературе, скорее всего, объясняется сложностью рифми-ческой и ритмической систем. Даже приведенных нами немногочисленных примерах есть отклонения от нормы.
Итак, несмотря на то, что в литературном произведении содержание первично, главное, оно все же может существовать только при
наличии соответствующей формы; внутренняя целостность произведения может быть достигнута только при этом. Творческий процесс - это одновременный поиск содержания и соответствующей ему формы. Надо помнить, что «для настоящего литератора форма никогда не будет самоцелью, то есть он не будет стремиться к успеху, который основан лишь на красоте формы»3.
Х. Туфан, изучавший традиции бытования строфы Хафиза, переводивший ее, сумел подготовить последователей. Наличие стихов, написанных безупречной строфой Туфана, у его ученика, поэта Зульфата, которого он благословил в большую поэзию, являются тому доказательством. А кто придет после Зульфата? Пока на этот вопрос очевидного ответа нет.
Примечания
1 См.: Хасанова, Ф. Ф. Медитативная лирика в поэзии татарского поэта М.Мирзы I Meditation Lyrical and by Tatar poet Muhammat Mirza II Вестн. Помор. гос. ун-та им. М. В. Ломоносова. 2009. Серия «Гуманитарные и социальные науки».№ 9. С. 210-215.
2 Лихачев, Д. С. Слово о полку Игореве - героический пролог русской литературы. М. ; Л., 1961.
3 См.: Эдэбият белеме CYЗлеге I тез.-ред. А. Г. Эхмэдуллин. Казан, 1990. 238 б.
