CC BY
443
УДК 323.21 : 130.2 ББК 66.01
Виталий Юрьевич Даренский
кандидат философских наук, доцент, Институт философии им. Г. С. Сковороды Национальной академии наук Украины (01001, Украина, г. Киев, ул. Трехсвятительская, 4)
е-mail: darenskiy@yahoo.com
Тоталитаризм как экзистенциальный феномен
В статье рассматривается проблема экзистенциальных корней тоталитаризма в человеческой культуре. Анализируются философско-антропологические аспекты концепта «тоталитаризм», позволяющие раскрыть некоторые скрытые измерения человеческой экзистенции и форм культуры. Показано, что экзистенциальным основание тоталитаризма становится вера людей в собственную непогрешимость и революционную необходимостью, наделяющая их уверенность в праве совершать насилие. Анализируется проблема предрассудков в исследованиях тоталитаризма. Рассмотрен признак тоталитаризма Нового времени и влияние социокультурной ситуации Постмодерна на формирование современного типа тоталитаризма. Определены четыре основные предрассудка в современных интерпретациях тоталитаризма: 1) относительно тоталитаризма как исключительно феномена разрушения; 2) относительно тоталитаризма как исключительно феномена нового варварства; 3) относительно тоталитаризма как исключительно феномена коллективизма и поглощение личности «массой»; 4) относительно тоталитаризма как исключительно феномена насилия. Автор предлагает экзистенциальную концепцию природы тоталитаризма, в которой делается акцент на обращении к опыту человеческой свободы и отказу от нее, свойственному человеку в рамках определённых культурных условий. В этой концепции происходит пересмотр некоторых традиционных теоретических положений относительно природы тоталитаризма и акцентируется внимание на его новейших формах, возникающих в современном обществе, для обозначения которых вводится термин «soft-тоталитаризм».
Ключевые слова: тоталитаризм, «soft-тоталитаризм», предрассудки, Новое время, насилие, цивилизация.
Vitaliy Juriovych Darenskiy,
Candidate of Philosophy, Associate Professor, Institute of Philosophy named after G. Skovoroda Ukrainian Аcademy of Science (4 Triokhsviatitelskaja St., Kiev, Ukraina, 01001) e-mail: darenskiy@yahoo.com
Totalitarianism as Existential Phenomenon
The problem of existential roots of totalitarianism in human culture is considered in this article. The paper gives analysis of philosophic and anthropologic dimension of the concept “totalitarianism” that makes it possible to discover hidden dimensions of human existence, cultural forms of being. It has been accentuated that totalitarianism captures the unflinching belief in a revolutionary necessity that grants the unleashed violence its frighteningly good conscience. The author considers the problem of prejudices in totalitarianism studies. Kinds of totalitarianism in modern history are revealed and classified; influences of Post-modern social and cultural conditions over contemporary “soft-totalitarianism” are defined. The author defines four basic prejudices of totalitarianism interpretations, which are:
1) about totalitarianism as only destructions phenomenon; 2) about totalitarianism as only new barbarian phenomenon; 3) about totalitarianism as only “mass” and collectivity phenomenon; and 4) about totalitarianism as only violence phenomenon. The author proposes his own interpretation of totalitarianism as existential phenomenon in a context of cultural studies, em-phasing that his conception is based on rethinking of universal human experience, which is necessarily linked with a source of human freedom. The paper concludes with an outline of later developments in theory of totalitarianism in their departure from the earlier theoretical assumptions.
122
© Даренский В. Ю., 2014
Keywords: totalitarianism, “soft-totalitarianism”, prejudices, modern history, violence, civilization.
Феномен тоталитаризма, к сожалению, всегда остается актуальной темой для разнообразных гуманитарных исследований в силу того обстоятельства, что скрытые предпосылки тоталитаризма существуют в любом обществе, в том числе, и в современном. На наш взгляд, особый интерес представляет анализ этого феномена в контексте культурных трансформаций, являющихся его предпосылками, а также тех процессов в человеческом сознании и общем мироощущении, которые принято называть экзистенциальными. Теоретическое и практическое значение такого исследования состоит в том, что оно позволяет вскрывать наиболее фундаментальные, общекультурные предпосылки и причины тоталитаризма, выходящие за рамки его чисто политических предпосылок и форм. Целью данной статьи является анализ наиболее общих экзистенциальных предпосылок тоталитаризма. В рамках этой общей цели можно выделить две более частные задачи: 1) анализ некоторых наиболее распространенных предрассудков относительно сущности и признаков тоталитаризма; 2) анализ специфики новейших форм тоталитаризма.
Несмотря на, казалось бы, уже очень большой путь в изучении феномена тоталитаризма, в том числе, и в нашей стране, где он являлся предметом непосредственного жизненного опыта, часто приходится слышать явные предрассудки в рассуждениях на эту тему, уводящие в сторону от понимания сути этого явления. Опасность этих предрассудков в том, что они подменяют сущностное понимание тоталитаризма повторением «общих мест», а часто и совершенно ложных исторических мифов. Чтобы было понятно, о чём идёт речь, стоит привести пример одного текста, автором которого является К. Г. Бал-лестрем, считающийся специалистом в этой теме.
Автор пишет следующее: «Если сравнить «1984» Оруэлла с худшими временами советской истории, его главную фигуру, Уинстона Смита с реальным “гомо советикус”, то можно кое-что узнать о сути тоталитарного господства, и в то же время понять, почему тоталитаризм не мог быть тотальным. Как бы ни стремилась советская система разрушить семью и дружбу, релятивизировать основные ценности, утвердить служение партии и государству в качестве высшей цели, провозгласить веру в коммунизм как несомненную ис-
тину, типичный “гомо советикус” всё же вырос в семье, где он был любим; он учился различать истину и ложь, добро и зло; он имел друзей, и мог любить, т. е. вёл частную жизнь; часто увлекался высоким искусством и классической русской литературой; он обладал культурной и национальной идентичностью, удивительно часто также чувством религиозности; к тому же следует добавить юмор: Уинстон уже не знал освобождающей силы смеха, советского человека смех никогда не покидал» [2, с. 27].
Отталкиваясь от этого текста, предложим ряд собственных тезисов.
Для начала о предрассудке, так сказать, «техническом». Ещё со времён «перестройки» нам внушается как нечто само собой разумеющееся тезис о том, что все известные романы-антиутопии, начиная с «1984» Дж. Оруэлла, якобы были направлены на критику в первую очередь советского тоталитаризма. На самом же деле все авторы западных антиутопий никогда не видели советского строя и создавали антиутопии исключительно на своем местном материале, обличая те тенденции развития цивилизации, которые вели к тоталитаризму.
Так, Олдос Хаксли, автор другой известной антиутопии «О дивный новый мир» из того же ряда, что и «1984», вообще не может давать никакого повода для подобных подозрений, так как он написал затем отдельную книгу «Возвращение в дивный новый мир» (1958), в которой показывал путём рационального анализа явные аналогии между фашистскими режимами и современным западным «потребительским обществом», но советский строй при этом вообще не упоминал. Хотя бы потому, что, так же, как и Дж. Оруэлл, он его никогда не видел и не знал. И десятки других антиутопий, появившихся на Западе в ХХ веке, созданы авторами исключительно на местном материале. Особенно характерна в этом отношении «Железная пята» Дж. Лондона - фактический портрет Америки начала ХХ века (а сам автор, как известно, был весьма левых взглядов). Тем самым, единственной специфически советской антиутопией является только «Мы» Е. Замятина, однако и это произведение также отнюдь не просто «антисоветский памфлет», но, как и положено серьёзному художнику, погружено в общечеловеческую проблематику. Более того, известно, что замысел «Мы» возник у
Е. Замятина ещё до революции 1917 г., причём в период его работы в Англии, и исходным его пафосом было ощущение порабощающей силы техногенной цивилизации.
Но ещё более существенный, очень принципиальный предрассудок идёт далее, где автор пишет о том, что «стремилась советская система разрушить семью и дружбу, релятивизировать основные ценности, утвердить служение партии и государству в качестве высшей цели». Но в том-то и дело, что всё наоборот: тоталитарные режимы как раз всячески старались воспитывать дружбу и укреплять семью, утверждали абсолютность моральных ценностей и некоторое время в этом весьма преуспевали. Почему лишь некоторое время - будет сказано далее. Более того, эти режимы временно пользовались массовой поддержкой народа именно потому, что в них видели как раз защиту основных человеческих ценностей и нравственных норм. Весьма суровый морализм как советского строя, так и европейских фашиз-мов очень хорошо известен. В свою очередь, «служение партии и государству» были вовсе не «высшей целью», а главным средством для достижения той высшей цели, которая во всех тоталитарных обществах понималась примерно одинаково - как максимальное совершенствование человека, то есть в чисто «ренессансном» смысле. Именно ради этой главной цели и затевалась тотальная реорганизация общества, и именно ради этой реорганизации и необходим тотальный контроль, который, в свою очередь, невозможен без репрессий. Тоталитаризм на своем основном, общегосударственном уровне, как неоднократно отмечали его теоретики, «вырос на почве успехов рационализма из веры в возможность разумно организовать всю жизнь общества, из стремления к “математически совершенной жизни Единого Государства”, к “математически безошибочному всеобщему счастью” (О. Хаксли)» [6, с. 10]. Реальной практике тоталитаризма предшествовало несколько веков его «обоснований» в виде так называемых утопий - и все они, начиная от Т. Мора и заканчивая «фаланстерами» Ш. Фурье, были самым абсолютным выражением рационализма. В них ограниченный человеческий разум возвел себя в «абсолют», наивно полагая, что способен контролировать основы человеческой жизни, и даже главный из них - свободу.
В этом контексте важна последняя часть рассуждения К. Г. Баллестрема. В этом пассаже хорошо показан принципиальный тезис,
о том, что, по сути, тоталитаризм не бывает тотальным, поскольку он не может охватить всей полноты жизни, всегда остается чем-то внешним и чуждым для неё. Это очень обнадёживает; но, с другой стороны, если этот тезис полностью принять всерьёз, то тогда и сам этот термин теряет смысл: в самом деле, ведь какой же это тоталитаризм, если он не может быть тотальным?
Однако термин устоялся и его уже не отменишь, но требуется его принципиальное уточнение такого рода: тоталитаризм - это такой тип социально-экономического, политического и культурного устройства общества, при котором носители власти пытаются максимально унифицировать жизнь людей в соответствии с определённой идеологической и мировоззренческой доктриной путём максимального воздействия на формирование личности.
Последний момент особенно важен. Любой тоталитаризм всегда говорит, что насилие и репрессии - это плохо, что это чисто вынужденные и временные меры лишь по отношению к врагам, мешающим достижению всеобщего счастья. И как только исчезнут враги, исчезнет и насилие. Действительно, например, в поздний советский период репрессий уже практически не было, были лишь единичные случаи. А те, что и были, были сравнительно мягкими. И Гитлер, как он сам часто заявлял, собирался после порабощения всех славян и построения «великого рейха» стать великим миротворцем и пацифистом. Таким образом, в этом тоталитаризм не лжёт: репрессии как таковые не есть его необходимый атрибут, но лишь временный или, как говорят марксисты, конкретно-исторический. Однако это нисколько не умаляет главной лжи и смертоносности тоталитаризма, ибо она состоит совсем в другом.
Эта главная ложь и смертоносность состоит в особом самообожествлении человека, который вдруг решил, что ему «всё позволено». А если кто-то с ним в этом не согласен, то, естественно, позволено и даже нравственно необходимо уничтожить всякого несогласного. Более того, даже само это уничтожение и объявить главным принципом нравственности. В этом контексте становится очевидной поверхностность обычного противопоставления индивидуализма и коллективизма, а также тезиса о том, что тоталитаризм - это подавление личности и растворения её в «массе». Нет, тоталитаризм - это особая стратегия жизни самой личности, сознательно ею избранная, при которой
личность (в силу своей нравственной деградации) сливается с массой именно с целью обретения особой силы для удовлетворения своего эгоизма. Как отмечает современный немецкий исследователь тоталитаризма Г. Майер, тоталитаризм «увлекает людей верой в революционную необходимость, которая даёт им необоримое ощущение своей правоты и своего права на насилие» [10, с. 198].
С. С. Аверинцев предложил следующий тезис: «один из уроков, который мы извлекаем из анализа тоталитарных безумств, состоит в том, что безумством становится всякая система рассуждений, когда она становится некритичной по отношению к себе» [1, с. 221]. В этом экзистенциальном истоке тоталитаризма как раз очень отчётливо видно, что в его основе лежит именно индивидуализм, гордыня самомнения, а «коллективизм», слияние с «массой» - это всего лишь вторичная хитрая маска. В этом убеждает и изучение конкретных личностей «революционеров», создававших тоталитарные режимы, - от Французской революции конца XVIII в. с её террором, до некоторых современных событий, - все тоталитарные вожди всегда отличались крайней степенью эгоцентризма и нетерпимости. Но ещё важнее то, что именно этими чувствами была движима и шедшая за ними революционная «масса». Индивидуализм как подлинный исток тоталитаризма, лишь прикрывающийся внешней маской апелляций к массам, к «народу», хорошо виден и в иных, неполитических сферах жизни.
Например, и любой «свободный художник» вполне тоталитарен - ведь он уверен, что его личное капризное «видение» должно быть обязательно ценно для всех. Индивидуалистическая культура и тоталитаризм растут из одного и того же мировоззренческого корня, более того, именно первая и является главной предпосылкой тоталитаризма. И это справедливо не только в мировоззренческом, но и в чисто практическом плане, ведь если все начинают жить по собственному индивидуалистическому капризу, то общество в целом вынуждено становиться тоталитарным просто хотя бы для того, чтобы не разрушиться - иначе как ещё можно объединить в единый социум весь этот хаос самозаконных индивидуализмов, живущих, как им вздумается?
Тоталитаризм субъективно, на своем уровне целей, отнюдь не хотел разрушать высшие человеческие ценности, качества и идеалы, наоборот, свою главную цель он видел в их максимальном развитии. Но зло то-
талитаризма в том, что он не знает, как это правильно делать, и получается обратный результат. «Благими намерениями вымощена дорога в ад» - эта пословица лучше всего раскрывает как экзистенциальную, так и чисто практическую сущность тоталитаризма. Тоталитаризм - это результат самообо-жествления человеческого разума, который возомнил, что он может полностью отбросить опыт и мировоззрение предков, тысячелетние традиции, и всё построить заново, по собственному усмотрению. В результате же получается самая дикая наивность, убивающая самые основы жизни - сначала духовные, а затем переходящая и к физическому истреблению всех «неправильных», с её точки зрения, людей. Именно в этом корень и главное зло тоталитаризма.
В этом смысле тенденции к тоталитаризму существовали всегда, но в культуре обычно находилось достаточно сил, чтобы им противостоять. Когда же культура становится нигилистической, «отрицающей» (естественно, во имя «свободы самовыражения»), тогда в сфере социальной, политической и экономической неизбежно приходит тоталитаризм. Это закон истории.
Но культура Постмодерна ещё более нигилистична, чем культура Х1Х-ХХ вв., породившая тоталитаризм. Это значит, что и мы живем в рамках нового тоталитаризма, который лишь изменил свои формы, но не суть. Суть тоталитаризма не в репрессиях как таковых - суть в саморазрушении человека. (Самообожест-вление человека в реальности оказывается его саморазрушением не парадоксальным, но глубоко закономерным образом - ибо возводя себя в псевдоабсолют, человек становится закрытым для Абсолюта подлинного и вообще для всякого Другого, замыкая себя в смысловой и экзистенциальной пустоте, в фактической духовной смерти). В «классическом» тоталитаризме репрессии были потому, что многие люди сопротивлялись саморазрушению, и поэтому их ликвидировали. Но если никто уже не сопротивляется, то никого и не ликвидируют. Поэтому нет репрессий - ведь в них уже нет необходимости.
Этот современный тип тоталитаризма некоторые авторы называют «информацин-но-финансовым». Это тоталитаризм потребительского общества и тотальной манипуляции сознанием. Как пишет депутат Европарламента Дж. Кьеза: «Людей превратили в инструменты покупки. Мозги абсолютного большинства контролируются. Мы живём для рынка, и когда работаем и когда отдыхаем.
Именно он диктует нам наши действия. Мы не свободные люди. Журналисты должны информировать об этом людей. Но СМИ об этом молчат. Телевидение 24 часа говорит нам, что надо покупать вещи, что наша шкала ценностей - это покупательная способность. Реально в современном телевидении непосредственно информации не более 8 %. Все остальное реклама и развлечение. И формируют человека в итоге эти самые 92 %» [4]. В такой ситуации репрессии и внешнее насилие уже излишни, люди и так полностью подчинены диктатуре рынка и потребительской цивилизации.
В настоящее время многие авторы пишут о «революции в средствах и методах тоталитарного контроля». Если «уже первые модели тоталитаризма на государственном уровне стали возможны лишь в результате научно-технического прогресса, и прежде всего с распространением средств массовых коммуникаций: прессы, телеграфа, радио, а затем и телевидения»; то «невиданные доныне широчайшие возможности для контроля за сознанием и поведением граждан дают происходящие в современном мире глобальная информатизация и компьютеризация общества. Они делают технически возможными не только систематическую идеологическую индоктринацию, тотальное “промывание мозгов”, но и управление индивидуальным и групповым, массовым сознанием и поведением» [6, с. 11].
В этом отношении современный <^оА-тоталитаризм» потребительского общества намного превосходит по эффективности методы насилия и контроля обычного репрессивного тоталитаризма ХХ века. Как справедливо отмечает О. Неменский, «если мы посмотрим на современные западные общества, то увидим, что там контроль над сознанием общества несравнимо более высокий, чем в СССР и Германии 30-х гг. И государственная пропаганда, и сплочённость вокруг общей идеологии, единственно верных принципов, представленных ныне действующей политической системой. Даже сама идея осуждения “коммунистической идеологии и преступного режима СССР” - это лишь попытка утвердить другую тоталитарную систему. Которая, конечно, опять же является и “истинно демократичной”, и “подлинно народной”» [5].
Автор интересной концепции информационно-финансового тоталитаризма
В. П. Пугачев отмечает, что «влияние НТП на возможности тоталитарного контроля не
ограничивается его техническими средствами, но проявляется и в методах не только индивидуального, но и статистического воздействия. Последние предполагают преимущественно косвенное, без прямых указаний и запретов влияние на человека. Они ориентированы на большие группы людей, допускают некоторую степень индивидуальной свободы и значительные индивидуальные отклонения в поведении. Однако в целом они гораздо более эффективны, чем используемые традиционным тоталитаризмом методы непосредственного тотального управления сознанием с помощью прямой идеологической индоктринации и запретов. На фоне нынешних, опирающихся на новейшие достижения науки технологий управления массовым сознанием и поведением методы тоталитарного контроля, использовавшиеся сталинистским и национал-социалистическим политическими режимами, выглядят примитивными, топорными» [6, с. 12-13].
По мнению названного автора, важнейший из таких методов - это «заимствованный из кибернетики триггерный способ управления населением. Суть данного метода состоит в том, что для управления сложными системами, к каким относится и человеческое общество, состоящими из многих элементов, вовсе не нужно контролировать каждый из этих элементов (каждого человека). Для эффективности управления достаточно контролировать лишь ключевые позиции, энергетические точки того или иного процесса» [6, с. 13-14].
Совершенствование методов тоталитарного контроля происходит уже в рамках давно выработавшегося общего принципа, изначально свойственного современной цивилизации, основанной на псевдоценностях корысти, комфорта и безудержного потребительства. Как пишет Г. X. Шахназаров, «современная буржуазная цивилизация вырабатывает новый механизм управления обществом: чтобы подчинить волю и сознание масс воле господствующей касты, вовсе не обязательно прибегать к политике насилия, голода или террора. Есть другие эффективные средства, тем более эффективные, что, парализуя самостоятельность мысли и чувства, они оставляют человеку необходимую для него иллюзию свободы выбора - иллюзию, подкрепляемую всеми видами удовольствия и наслаждения» [9, с. 322].
Новые методы управления и контроля сознанием и поведением людей позволяют допускать абсолютную «свободу мнений» в
интеллектуальной и художественной сфере, поскольку эти сферы уже не оказывают сколько-нибудь существенного влияния на общество и поэтому совершенно не опасны в силу полного безразличия к ним со стороны абсолютного большинства населения, интересующегося исключительно зарабатыванием и тратой денег. Цветан Тодоров замечает: «Конечно, в западных демократиях писатели вольны писать, что им вздумается, но бурной радости этот факт может и не вызывать: он свидетельствует о безразличии общества к тому, что они пишут. Личность обрела автономию; оборотная сторона явления состоит в том, что общество больше не считается с ней и перестает обращать на нее внимание; она может говорить всё, что хочет, но слушать её никто не будет. В тоталитарных странах, напротив, важность написанного доказывалась самим существованием цензуры; а популярность писателя была огромна (сравнение тиражей поэтического сборника там и здесь не могло не опечалить даже самого свободолюбивого западного поэта)» [8, с. 206]. Более того, абсолютная свобода мнений даже полезна новому тоталитаризму в том отношении, что даёт пример вседозволенности и самого беспредельного индивидуализма, которые и являются главной психологической основой нового тоталитаризма.
Если в «классическом», внешне-репрес-сивном тоталитаризме разрушение личности происходит путём подавления способности к самостоятельному мировоззрению, однако при этом государство всё-таки пытается воспитывать высокоморального человека, способного к подвигу и самопожертвованию; то современный внутренне-репрессивный тоталитаризм, маскирующийся под видом самых широких социальных свобод, на самом деле идёт по пути разрушения личности намного дальше. Здесь формируется человек, уже не способный к мировоззрению (т. е. целостному взгляду на мир и самого себя) как таковому (поэтому отдельные «взгляды» людей становятся безразличными и не требуют подавления); а самое главное - формируется человек, не способный ни к каким усилиям, помимо чисто корыстных (а о подвиге и самопожертвовании речь уже вообще не идёт), с абсолютной гедонистической установкой и полной релятивизацией и необязательностью любых моральных ценностей. Судя по всему, это вообще самый примитивный тип человека из всех, когда-либо существовавших в мировой истории - однако (что весьма комично)
при этом, как раз наоборот, воображающий себя «вершиной» мировой цивилизации.
Как это ни парадоксально на первый взгляд, но современный тоталитаризм наиболее эффективно «прикрывается» именно идеологией либерализма, в чём вынуждены призваться даже некоторые из адептов этой якобы «идеологии свободы», отличающиеся особым уровнем культуры и совестливости -такие, например, как С. С. Аверинцев. Как отмечает этот автор, «склонность современного либерализма, взявшего на себя задачу перевоспитания народов, действовать наподобие любой другой идеологии, низводя себя до лозунга, до примитивного жеста - это уже не столько защита свободы и личного выбора, сколько отмена смысла такого выбора» [1, с. 224]. Фактическим проявлением либерализма, пишет он, является «идеологически мотивированное навязывание определенного образа жизни всему миру без разбора, и притом именно в качестве символа ценностей демократической цивилизации» [там же]. Как видим, практические действия этой идеологии исключительно тоталитарны.
Современные технические средства в сочетании с экзистенциальной примитивизацией современного человека качественно увеличили возможности тоталитарной манипуляции сознанием и деятельностью человека на много порядков, по сравнению с прошлыми эпохами. Как отмечает М. В. Егунева, «компьютеризация безликих конформистов, людей массы, готовит культурно-психологическое обеспечение нового глобального тоталитаризма, более жёсткого и одномерного, чем все его предшествующие формы. Человек уже не живет в действительном мире, он становится функциональным элементом вымышленной, ментальной реальности, поглощающей его, ломающей его сознание и мышление. Способность системы функционировать вне предметности, выстраивая иллюзорную картину мира и наделяя её вымышленным смыслом, представляет собой наибольшую опасность» [3, с. 7].
Каким же образом возможна подлинная свобода в рамках тоталитаризма (как старого, так и нового)? Вопреки еще одному предрассудку, тоталитаризм не разрушается путём борьбы с ним. Наоборот, любая внешняя опасность только усиливает прочность тоталитарного общества, консолидирует его. Война усиливает тоталитаризм, а мир его ослабляет. В условиях мира, не будучи захвачен потоком сверхусилий выживания, чело-
век и здесь получает возможность остаться наедине с самим собой и отсюда рождается «чудо свободы». Более того, как раз по контрасту с внешней стесняющей силой и растёт сила внутренней свободы как «противовес» ей. Этот парадокс в своё время хорошо сформулировал В. В. Розанов: «Сила, с которой развивается чувство внутренней свободы, почти всегда бывает обратна той, с которой давит стеснение внешнее: от этого времена наибольшей внешней свободы бывают нередко временами безграничного внутреннего рабства, и наоборот» [7, с. 52]. Именно поэтому, особо глубокое понимание сущности свободы бывает у людей, имеющих опыт тоталитаризма, в то время как люди, живущие в условиях внешних социальных свобод, обычно внутренне глубоко порабощены своими страстями и предрассудками, и поэтому, как справедливо пишет В. В. Розанов, «времена наибольшей внешней свободы бывают нередко временами безграничного внутреннего рабства». Тоталитаризм преодолевается отнюдь не «освобождением от внешних пут», но только внутренним усилием рождения свободы. Этот особый экзистенциальный опыт свободы, неизвестный людям, живущим в «демократиях», но свойственный лишь народам, измученным тоталитаризмом - и есть их важнейший вклад в современную культуру.
Этот опыт особенно важен в условиях современного «невидимого» тоталитаризма при условии, что он отольётся в оригинальные культурные формы передачи этого опыта преодоления «внутреннего рабства».
С. С. Аверинцев справедливо утверждает, что «тоталитаризмы получили свой исторический шанс лишь постольку, поскольку были абсолютно ложным ответом на вполне реальные вопросы, порождённые кризисом прежних идентичностей» [1, с. 225]. Однако какой именно идентичности? Это была идентичность человека традиционной цивилизации, основанная на духовных ценностях и определённой религиозной традиции. Тоталитарные идеологии соблазнительны, в первую очередь, тем, что иллюзорно заполняют пустоту, образовавшуюся на месте этих ценностей и этих традиций («свято место пусто не бывает»). Это соблазнительность ещё более усиливается и на практическом уровне - тоталитаризм создает иллюзию «коллективности», компенсирующую внутреннее одиночество «человека толпы», а также льстит его эгоизму, всегда желающему почувствовать себя носителем «истины» в отличие
от окружающих «профанов», которые к этой иллюзорной «истине» почему-то никак не хотят приобщиться. Поэтому очевидно, что реальное преодоление тоталитаризма может быть лишь преодолением его экзистенциальных предпосылок, то есть возвращением к ценностям традиционной цивилизации. Но поскольку для большинства людей современной цивилизации это крайне проблематично, то современное общество объективно может быть только внутренне тоталитарным - обществом, структурированным совокупностью технологий манипуляции.
В таком обществе совершенно неэффективен дискурс гуманистического увещевания, например, такой, какой мы видим в следующем рассуждении С. С. Аверинцева: «я уверен: если, не дай Бог, снова придёт сила, абсолютно неприемлемая по моральным соображениям, ей нетрудно будет найти словесную маску, чисто внешне не похожую ни на один из видов уже известного нам тоталитаризма... единственной прививкой, дающей иммунитет против возможности нового тоталитаризма, остаётся чувство собственной ответственности за каждое своё слово и действие, а потому - недоверчивость к внушениям, к гипнотическим пассам массовых воздействий» [1, с. 224]. Но как это возможно, если современное общество изначально основано на прямо противоположных принципах - на полной доверчивости к внушениям и к «гипнотическим пассам массовых воздействий», и на всеобщем стремлении избежать «собственной ответственности за каждое своё слово и действие»?
Краткий анализ поставленной проблемы позволяет сделать следующие обобщающие выводы. Главные предрассудки, препятствующие пониманию экзистенциальных оснований и смысла тоталитаризма, и принципиальные опровержения этих предрассудков состоят в следующем.
1) Тоталитаризм якобы хотел «всё разрушить». Как раз наоборот, он хотел только всё созидать, причём самым совершенным образом, но делал этот так, что получался прямо противоположный результат.
2) Тоталитаризм - это лишь выпадение из цивилизации в варварство. Это было бы слишком просто. На самом деле, тоталитаризм - это специфический продукт самой цивилизации, в первую очередь, секулярности и рационализма.
3) Суть тоталитаризма - это якобы отказ от автономии субъекта в пользу «массы». Нет,
это коллективный эгоизм «самообожествив-шихся» субъектов. Они отказываются только лишь от своей внешней «автономности» ради приобретения особой объединённой силы, это сила корпоративности эгоизмов.
мое страшное. Ибо без видимого, внешнего насилия тоталитаризм не заметен, а значит, намного коварнее и сильнее тоталитаризма видимого, «классического». «Классический» тоталитаризм канул в Лету, но ему на смену пришел другой - внутренний, невидимый тоталитаризм, которому очень мало кто ещё может противостоять.
4) Суть тоталитаризма - лишь в репрессиях и насилии. Нет, тоталитаризм может существовать и без них, но это как раз и са-
Список литературы
1. Аверинцев С. С. Тоталитаризм: ложный ответ на реальные вопросы // Родина. 2002. № 10. С. 221-225.
2. Баллестрем К. Г. Апории тоталитаризма // Вопросы философии. 1992. № 5. С.16-28.
3. Егунева М. В. Тоталитарное мышление: деконструкция ментальности // Вестник Оренбургского государственного университета. 2010. № 1(107). С. 3-7.
4. Кьеза Д. Этим миром правят девять человек. URL: http://vlasti.net/news/119185 (дата обращения: 14.03.2014).
5. Неменский О. Если бы Гитлер победил СССР, современная Европа считала бы его великим спасителем. URL: http://www.regnum.ru/news/analitics (дата обращения: 14.03.2014)
6. Пугачев В. П. Информационно-финансовый тоталитаризм: российский эксперимент по американскому сценарию // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. 1999. № 4. С. 3-32.
7. Розанов В. Цель человеческой жизни / Анотология. Смысл жизни / сост., общ. ред.
Н. К. Гаврюшина. М.: Прогресс-Культура, 1994. С. 19-64.
8. Тодоров Цв. Человек, потерявший Родину // Иностранная литература. 1998. № 6.
С.203-217.
9. Шахназаров Г. X. Фиаско футурологии. М.: Политиздат, 1979. 352 с.
10. Maier H. Concepts for the comparison of dictatorships. “Totalitarianism” and “political religions” // Totalitarianism and political religions: Concepts for the comparison of dictatorships. N. Y., Routledge, 2005. P. 188-203.
1. Averintsev S. S. Totalitarizm: lozhnyi otvet na real’nye voprosy // Rodina. 2002. № 10. S.221-225.
2. Ballestrem K. G. Aporii totalitarizma // Voprosy filosofii. 1992. № 5. S. 16-28.
3. Eguneva M. V. Totalitarnoe myshlenie: dekonstruktsiya mental’nosti // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. 2010. № 1(107). S. 3-7.
4. K’eza D. Etim mirom pravyat devyat’ chelovek. URL: http://vlasti.net/news/119185 (data obrashcheniya: 14.03.2014).
5. Nemenskii O. Esli by Gitler pobedil SSSR, sovremennaya Evropa schitala by ego velikim spasitelem. URL: http://www.regnum.ru/news/analitics (data obrashcheniya: 14.03.2014)
6. Pugachev V. P. Informatsionno-finansovyi totalitarizm: rossiiskii eksperiment po amerikanskomu stsenariyu // Vestnik MGU. Ser. 12. Politicheskie nauki. 1999. № 4. S. 3-32.
7. Rozanov V. Tsel’ chelovecheskoi zhizni / Anotologiya. Smysl zhizni / sost., obshch. red. N. K. Gavryushina. M.: Progress-Kul’tura, 1994. S. 19-64.
8. Todorov Tsv. Chelovek, poteryavshii Rodinu // Inostrannaya literatura. 1998. №6. S.203-217.
9. Shakhnazarov G. X. Fiasko futurologii. M.: Politizdat, 1979. 352 s.
10. Maier H. Concepts for the comparison of dictatorships. “Totalitarianism” and “political religions” // Totalitarianism and political religions: Concepts for the comparison of dictatorships. N. Y., Routledge, 2005. P. 188-203.
References
Статья поступила в редакцию 5.06.2014
