CC BY
82
Вестник Челябинского государственного университета. 2016. № 10 (392).
Философские науки. Вып. 42. С. 78-83.
УДК 101.1:316
ББК 87.6
ТОПОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В РЕЛЯЦИОННОЙ СЕТЕВОЙ ТЕОРИИ
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 16-06-00087 «Социальная сеть: топологическая интерпретация социальной реальности»
Р. А. Заякина
Новосибирский государственный технический университет, Новосибирск, Россия
Через сопоставление со сложившимися структуралистскими позициями сетевого анализа раскрываются теоретические основания реляционного взгляда на изучение сетевых объектов. Выявляются методологические пути развития реляционной сетевой теории, основанные на смешанном количественно-качественном подходе к исследованию социальных феноменов. Указываются онтологические предпосылки построения реляционистами гибких топологических схематизаций социальных сетей, направленных на отображение и интерпретацию трансформирующейся социальности.
Ключевые слова: сетевая теория, реляционная социология, методы исследования социальных сетей, социальная топология.
Осмысляя бурно развивающуюся в науках об обществе и человеке сетевую теорию, следует иметь в виду, что выделяемые внутри неё исследовательские направления (анализ социальных сетей: принятое мировым научным сообществом название — social network analysis, SNA, реляционная сетевая теория, акторно-сетевая теория) [классификация даётся по: 2] формировались и разворачивали свои основные идеи, во-первых, исторически не параллельно, во-вторых — идейно не автономно друг от друга. Так, оказавшийся в фокусе данной статьи реляционный взгляд на социальные сети во многом обязан сетевому анализу, например, критике его теоретических и методологических оснований, имевшей место в 1980-1990-х гг. Основные критические аргументы в сторону SNA могут быть сведены к излишнему увлечению структурализмом в ущерб более широкому видению общего смыслового (экономического, политического, исторического, психологического и прежде всего культурного) общесоциального контекста.
Описываемым процессам немало способствовал объективно сложившийся и всё больше увеличивающийся диссонанс между формальным сетевым анализом и набирающим вес культурологическим исследовательским полем, по большей части ин-терпретативного характера. Так, например, всё более осознавалось, что «культуру необходимо понимать в терминах идеологий личной выгоды, групповых процессов и сетей, а не в терминах текстов» [1. С. 69]. Кроме того, сама динамика социальных процессов начала рассматриваться сквозь
коммуникативную, а не структуралистскую призму сетевых отношений.
Отметим, что на становление сетевого реляци-онизма и его основного идейного каркаса глубокое влияние оказала сформировавшаяся в начале 1990-х гг. Нью-Йоркская школа, объединившаяся вокруг Харрисона Уайта и Чарльза Тилли. Бурные обсуждения примкнувших к интеллектуальному сообществу исследователей незамедлительно конвертировались в ряде программных трудов [8]. В качестве знаковой работы следует выделить книгу Х. Уайта «Идентичность и контроль», увидевшую свет в 1992 г. [12]. Социальное структурирование предстаёт в ней через неизбежный поиск идентичностями социальной опоры, порождающей смысл и дающей контроль над окружающим хаосом. Поскольку связи многообразны, пластичны, сюжетны и эволюционируют во времени, автор рассматривает сетевые отношения в контексте пространственности, темпоральности и лингви-стичности. Пытаясь устанавливать контроль над отношениями с прочими акторами, участники сетевого взаимодействия используют «рассказываемые истории» — вступают в дискурсивные интеракции, адресованные многим слушателям.
Полиморфные отношения в сети, таким образом, выстраиваются с основой на множественные интерпретации. Символические поиски опоры происходят в сетевых сферах — доменах (netdoms), представляемых как особые интерактивные поля. Они маркируются скоплением и объединением различных дискурсивных интеракций, представляя
собой слияния нарративов, ожиданий, языка [7. С. 1073]. В сетевых доменах связаны структурные и культурные контексты отношений, развёрнутые во времени. Это позволяет идентичности, переключаясь, рефлексивно сравнивать истории, а следовательно, находить собственные смыслы [12]. Отметим, что указанная работа явилась толчком для многочисленных дальнейших исследований в области реляционной семиотики, социолингвистики, реляционной сетевой теории [8. С. 83].
Примечательна также статья Джеффа Гудвина и Мустафы Эмирбайера, вышедшая двумя годами позже [5]. Анализируя сетевой анализ, авторы, кроме прочего, обсуждают сложившийся антикатегориальный императив. Он сводится к игнорированию объяснения поведения людей или социальных процессов с точки зрения индивидуальных или коллективных категорических атрибутов и норм действующих лиц. При таком подходе в фокусе исследователя остаётся только участие акторов в структурированных социальных отношениях. Отмечается, что SNA «неправильно концептуализирует решающее измерение субъективного смысла и мотивации, в том числе нормативных обязательств субъектов — и тем самым не показывает, как именно это, преднамеренное, креативное человеческое действие образует социальные сети, которые, в свою очередь, так мощно ограничивают акторов» [Там же. С. 1413]. Надо отметить, что этот упрёк давно «витал в воздухе», однако своё окончательное оформление получил именно в данной статье.
Подчеркнём, что между аналитиками и реля-ционистами нет непреодолимых противоречий. Более того, направления соединяют весьма прочные теоретико-методологические мосты (достаточно вспомнить научную биографию Х. Уайта, стоявшего у основ сетевого анализа), а в работах, относящихся к SNA, последователи реляционной теории находят основания для развития своей позиции. Так, Гудвин и Эмирбайер выделяют у сетевых аналитиков некоторые способы для более тонкого, реляционного представления социальной структуры. Это прежде всего «направленный анализ» потоков лиц через организации, эпизодический интерес к индивидуальной мотивации, целям и ценностям акторов, желание проникнуть в смысловое наполнение связей (дружеских, соседских и пр.) [Там же. С. 1419-1424]. Между тем авторы подчёркивают, что акторы всегда погружены в некую культурную среду как символическое образование, выстраивающее их идентичности
[Там же. С. 1440-1441]. Особо отмечается, что социальные акторы способны не только воспроизводить, но и трансформировать культурную среду.
Ключевую систематизацию идеи Нью-Йоркской школы получают в знаменитом «Манифесте реляционной социологии» Мустафы Эмирбайера, опубликованном в 1997 г. Труд расставляет акценты на лингвистических, культурных, исторических, социально-психологических, сетевых аспектах интереса реляционистов, закрепляя при этом примат бесконечных социокультурных изменений, выражающихся в динамике надличностных отношений. Именно процессы транзакции наделяются главенством и становятся единицами анализа, любые же дискретные социальные единицы, будь то индивиды, сообщества или институции, обесцениваются и отвергаются. Нельзя «постулировать дискретно, предварительно заданные единицы, такие как личности или общества <...>, они неотделимы от транзакционных контекстов, в которые встроены» [6. С. 287].
Эмирбайер указывает на теоретические последствия транзакционного взгляда, рассматривая трансформацию базовых социологических понятий власти, равенства, свободы, агентности. Так, власть рассматривается им через понятие отношений, равенство/неравенство — через импровизированные решения акторами повторяющихся организационных проблем вокруг контроля над ресурсами, свобода — через операции взаимодействия, их последствия и человеческие реакции, агентность же неотделима от динамики и особенностей ситуаций. Социологический макроуровень представляется в контексте транзакций как конфигурация институциональных отношений между различными устоявшимися практиками. На мезоуровне важность обретают транзакционные процессы «лицом к лицу», микроуровень реализуется через поименование и признание индивида другими агентами [Там же. С. 291-303].
Говоря о чистых реляционных методах исследования социально-сетевой структуры, Эмирбайер признаёт, что они далеко не так детально проработаны, как у аналитиков (отметим, что реляци-онисты часто полностью заимствуют методологические приёмы у SNA). Подобные методы актуализируются, когда необходим анализ смысла структуры сетей, места и предназначения актора по отношению к другим в контексте интерсубъективности. Тогда помимо плотности и проводимости становятся важны характеристики сетевого консенсуса. Кроме того, реляционный сетевой подход
оставляет нерешёнными множество ключевых вопросов, среди которых: по какому принципу отграничивать сети и как онтологически определять содержимое границ; как фиксировать и какими инструментами исследовать сетевую динамику; как объяснять причинно-следственные связи тран-закционных потоков? [6. С. 303-310].
Эти и ряд других вопросов вытекают, вероятно, из особой теоретической позиции реляционной социологии. Позиция эта, что очевидно, не примыкает ни к индивидуализму, ни к холизму. При таком взгляде общество не является «органическим телом», как не является оно и суммой индивидов. Это скорее некая реляционная конфигурация, которая выходит за рамки простой суммы индивидов, но никогда не станет социальной целостностью. Однако было бы в корне неверно утверждать, что теоретико-методологические разработки сторонников данного направления слабы или непродуктивны. Здесь показательно систематизированное представление о наблюдении социальных процессов и их формальном представлении, изложенное в одной из поздних работ Чарльза Тилли [9] (испытавшего некоторое научное влияние Уайта и характеризующего собственные зрелые научные взгляды как «отно-шенческий реализм»). Автор открыто призывает социологов и историков преодолевать ложную дихотомию между качественным и количественным исследованиями, различая и анализируя два важных отношения, связывающих количественные и качественные социологические данные. Первое — от прямого к аналогичному представлению доказательств, второе — от численного к топологическому соответствию. Численному представлению соответствует метод моделирования, топологическому — схематизация.
Вот как Тилли характеризует численно-топологический вектор: «от использования точных числовых представлений до определения пространственных отношений между элементами» [Там же. С. 599]. Топологический «схематизм» Тилли трактует с точки зрения различных диаграммных или графических расположений соединительных линий, указывающих на пространственные характеристики близости, одновременности, сходства или причинно-следственных связей. В результате вырисовываются пространственные карты, отображающие расположение элементов, их взаимодействия и изменения в масштабах исследуемого феномена [9]. Представляется логичным, что такие методы, несмотря на их использование в реляцион-
ных сетевых исследованиях, маркируются автором прежде всего как инструмент приверженцев SNA. Эти представления оправданно коренятся в определении сетевого анализа как количественного подхода, что напрямую связано с теорией графов и обилием статистических методик.
Реляционисты же, напротив, радеют за качественные методы, в большей мере согласующиеся с заявленной ими сетевой онтологией. Однако выстроить исключительно качественную методологию в рамках сетевой теории весьма проблематично, скажем честно — невозможно. Это понимал ещё Мустафа Эмирбайер, не замалчивая в своём «Манифесте» методологические проблемы реляционной теории. Спустя годы после статьи Тилли, призывающей к методологическому синтезу, выход был найден: реляционистами обоснован смешанный количественно-качественный подход к исследованию социальных сетей. Подробная и убедительная аргументация заимствования методов смежных теоретических направлений представлена в работе Ника Кроссли и Джеммы Эдвардс, опубликованной в Sociological Research Online 31 мая 2016 г. [3].
«Методы могут иметь ограничения в том, чего они могут достичь, но один и тот же метод может быть использован информативно и в соответствии с целым рядом различных теорий, а исследователи могут творчески мыслить о границах используемых методов. Ключом являются не методы, но то, как они понимаются и применяются», — пишут авторы [Там же]. Социальная реальность существует независимо от нашего восприятия и различных социологических взглядов. Анализируя её, мы лишь накладываем диагностирующие лекала или пробуем вмешаться в уже определённый мир (в терминологии реляционистов «объективно существующие домены»), чтобы понять и, в меньшей степени и если это возможно в конкретном случае — изменить его.
Здесь, как впрочем, и в любом исследовании, решающее значение имеет именно онтология, а методологические установки — только фонарь, освещающий путь. Возьмём на себя смелость утверждать, именно онтология реляционистов близко подводит их к топологической интуиции сетевой формы. «Социология, как наука о социальном мире, должна концентрироваться именно на связях, не снимая их с рассмотрения», однако «значения, восприятия, отношения и чувства, которые формируют социальное действие, часто сводятся к индивидуальному актору в качестве отправной
точки происхождения, когда более вероятным источником является сеть взаимодействий и отношений, в которых вложен каждый актор» [3].
Безусловно, для достижения научных результатов, методологический «фонарь» должен исправно работать. Реляционные механизмы, «то есть механизмы, которые формируют в рамках связей, взаимодействий и сетей поведение тех, кто в них участвует, и/или механизмы, которые способствуют формированию, трансформации и разрывам таких связей/сетей» [3], должны быть зафиксированы и поняты надлежащим образом. Качественные впечатления могут быть сильными, но не точными, количественные данные — точными, но недооценивающими или искажающими интерактивные процессы. По мнению авторов, правильный научный анализ обязан включать в себя оба методологических элемента.
Особо подчеркнём, что, несмотря на явное методологическое сближение, происходящее в отношениях SNA и реляционной теории, между аналитической и реляционной теоретическими рамками сохраняется существенное различие, отчётливо демаркирующее данные направления как обособленные. Основано оно на том, что сам конструкт «социальная сеть» во втором случае наполняется другим, более динамичным содержанием. «Вложение уровней сопровождает формирование идентичностей в текущих мобилизационных моделях: это является структурной стороной данного анализа, который идентифицирует несколько различных топологий сети пространства социального действия», — отмечает классик сетевого реляционизма Х. Уайт [10. С. 242]. Исходя из этого предполагается построение более гибких топологических схематизаций, направленных на изучение стратегий агентов, формирующих общесетевой структурный контекст.
Важно отметить, что и сама риторика вокруг агентной стратегии разворачивается как противоречие пониманий. Для аналитиков это прежде всего планирование действий, для реляциони-стов — их общесетевая согласованность, «следы от формирования хаотических реакций на мимолётные возможности и давления» [Там же. С. 236]. Топологические модели реляционистов приоритетно основаны на кумуляции и синтезировании таких стратегий, которые в результате укореня-
ются в культуре. Попытки же сетевого переопределения топологий (эндогенного или экзогенного характера) вызывают к жизни прототипы новых идентичностей [Там же. С. 238]. Уайт заключает, что посредством подобного (реляционного) ракурса выстраивается пространственная топология, способная отображать социальность в её перспективе и изменении, а также интерпретирующая механизмы социальной мобилизации и самоорганизации сетей для защиты от неопределённости [показательно: 11].
Изложенное позволяет заключить, что:
— во-первых, осмысление взаимосвязей между социальными сетями и культурой явилось не только интеллектуальной инновацией, значительно раздвинувшей представления о природе сетей, но и указало на необходимость дальнейшей разработки философского взгляда на онтологию социальных объектов сетевой природы;
— во-вторых, смещение фокуса исследований со структурных на содержательно-коммуникативные аспекты сетевого взаимодействия раскрыло перед исследователем до сих пор невидимые, глубинные социальные процессы, в том числе саму конституцию интерсубъективного сетевого дискурса;
— в-третьих, человеческая агентность, понимаемая через сюжетность, нарративность, ориентацию в прошлое-настоящее-будущее и межиндивидуальные и надиндивидуальные смыслы, вывела на первый план необходимость интерпретации решений и способов действия сетевых акторов;
— в-четвёртых, реляционисты указали на необходимость нахождения методологической гармонии для преодоления ограничений существующих подходов и обогащения знаний о сетях;
— и, наконец, в-пятых, реляционное направление сетевой теории существенно пересмотрело принципы построения топологических конструктов в сторону их пластичности, пунктирно намечая возможный альтернативный вектор развития топологии социальных сетей к синтезу пространства-формы и настаивая на том, что «социальность — это не только люди, но и то, что над ними и между ними». Они убеждены, что именно поэтому данный подход никогда не исчерпает свои возможности [4. С. 10-11].
Список литературы
1. Александер, Дж. Смыслы социальной жизни: культурсоциология : пер. с англ. / Дж. Александер. — М. : Праксис, 2013. — 640 с.
2. Мальцева, Д. В. Сетевой подход в социологии: генезис идей, современное состояние и возможности применения : дис. ... канд. социол. наук / Д. В. Мальцева. — М., 2014. — 177 с.
3. Crossley, N. Mechanisms and the Real: The Theory and Methodology of Mixed-Method Social Network Analysis [Электронный ресурс] / N. Crossley, C. G. Edwards // Sociological Research Online. — 2016. — Vol. 21, iss. 2. — URL: http://www.socresonline.org.uk/21/2/13.html. DOI: 10.5153/sro.3920
4. Donati, P. Relational Sociology. A New Paradigm for the Social Sciences / P. Donati. — London : Routledge, Taylor & Francis Group, 2011. — 254 p.
5. Emirbayer, M. Network Analysis, Culture, and the Problem of Agency / M. Emirbayer, J. Goodwin // American J. of Sociology. — 1994. — Vol. 99, iss. 6. — P. 1411-1454.
6. Emirbayer, M. Manifesto for a Relational Sociology / М. Emirbayer // American J. of Sociology. — 1997. — Vol. 103, iss. 2. — P. 281-317.
7. Fuhse, J. Tackling Connections, Structure, and Meaning in Networks: Quantitative and Qualitative Methods in Sociological Network Research / J. Fuhse, S. Mtitzel // Quality & Quantity. — 2011. — Vol. 45, iss. 5. — P. 1067-1089.
8. Mische, A. Relational Sociology, Culture, and Agency / A. Mische // The SAGE Handbook of Social Network Analysis. — SAGE Publications, 2011. — P. 80-98.
9. Tilli, Ch. Observations of Social Processes and their Formal Representations / Ch. Tilli // Sociological Theory. — 2004. — Vol. 22, iss. 4. — P. 595-602.
10. White, H. Strategies and Identities by Mobilization Context / H. White // Soziale Systeme: Zeitschrift fuer Soziologische Theorie. — 2002. — Vol. 8, iss. 2. — P. 231-247.
11. White, H. Markets from Networks: Socioeconomic Models of Production / H. White. — Princeton : Princeton University Press, 2002. — 416 p.
12. White, H. Identity and Control: How Social Formations Emerge / H. White. — 2d ed. — Princeton : Princeton University Press, 2008. — 427 p.
Сведения об авторе
Заякина Раиса Александровна — кандидат философских наук, доцент кафедры конституционного и международного права, Новосибирский государственный технический университет. Новосибирск, Россия. raisa_varygina@mail.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2016. No. 10 (392).
Philosophy Sciences. Iss. 42. Pp. 78-83.
TOPOLOGICAL IMAGES OF THE RELATIONAL NETWORK THEORY
R. A. Zayakina
Novosibirsk State Technical University, Novosibirsk, Russia. raisa_varygina@mail.ru
Through comparison with the established structuralist positions of the network analysis, the article provides insight into theoretical foundations of the relational view concerning the study of network objects. The rela-tionalists consider social networks as a complex of polymorphous social relations involved in transactional processes. The article not only reveals the methodological ways of developing the relational network theory based on blended qualitative and quantitative approach to studying social phenomena, but also points out the ontological prerequisites for building flexible topological schematizations of social networks aimed at mirroring and interpreting the sociality being transformed. The author claims that topological studies of rationalists are aimed at understanding the cumulative mechanisms of synthesis and acceleration within the culture of networking strategies. A number of author's conclusions describe the place as well as the contribution of the relational sociology to the development of general network theorizing.
Keywords: network theory, relational sociology, methods for investigating social networks, social topology.
References
1. Alexander Dzh. Smysly sotsial'noy zhizni: kul'tursotsiologiya [The Meanings of Social Life: a Cultural Sociology]. Moscow, Praxis Publ., 2013. 640 p. (In Russ.).
2. Mal'tseva D.V. Setevoy podhod v sotsiologii: genezis idey, sovremennoye sostoyaniye i vozmozhnosti primeneniya [Network Approach in Sociology: Genesis of Ideas, State of the Art and Applicability]. Moscow, 2014. (In Russ.).
3. Crossley N., Edwards C.G. Mechanisms and the Real: The Theory and Methodology of Mixed-Method Social Network Analysis. Sociological Research Online, 2016, vol. 21, iss. 2. 13, May. Available at: http://www. socresonline.org.uk/21/2/13.html. DOI: 10.5153/sro.3920
4. Donati P. Relational Sociology. A New Paradigm for the Social Sciences. Routledge, Taylor & Francis Group, London 2011.
5. Emirbayer M., Goodwin J. Network Analysis, Culture, and the Problem of Agency. American Journal of Sociology, 1994, vol. 99, iss. 6, pp. 1411-1454.
6. Emirbayer M. Manifesto for a Relational Sociology. American Journal of Sociology, 1997, vol. 103, iss. 2, pp. 281-317.
7. Fuhse J., Mützel S. Tackling Connections, Structure, and Meaning in Networks: Quantitative and Qualitative Methods in Sociological Network Research. Quality & Quantity, 2011, vol. 45, iss. 5, pp. 1067-1089.
8. Mische A. Relational Sociology, Culture, and Agency. The SAGE Handbook of social network analysis. SAGE Publications, 2011. Pp. 80-98.
9. Tilli Ch. Observations of Social Processes and their Formal Representations. Sociological Theory, 2004, vol. 22, iss. 4, pp. 595-602.
10. White H. Strategies and Identities by Mobilization Context. Soziale Systeme: Zeitschrift fuer soziologische Theorie, 2002, vol. 8, iss. 2, pp. 231-247.
11. White H. Markets from Networks: Socioeconomic Models of Production. Princeton University Press, Princeton, 2002.
12. White H. Identity and Control: How Social Formations Emerge. 2d ed. Princeton University Press, Princeton, 2008.
