CC BY
48
УДК 304.4+316.72(470+571)
Markov V.I. TOLERANCE IN SPACE OF CULTURE. In the article some modern tendencies of using the category of tolerance in cultural studies are discussed with particular attention to its methodological aspects. The authors position is founded on a special understanding of the world of culture as a complex of living systems with complicated structure. All those questions are connected with problems of globalization, cultural conflicts and contacts, simplificatons of real difficulties of tolerance processes.
Key words: cultural studies, category of tolerance, cultural systems, cultural conflicts, cultural contacts, globalization and globalizm.
В.И. Марков, д-р культурологии, доц., проф. каф. культурологии Кемеровского гос. университета культуры и искусств, г. Кемерово, E-mail: [email protected]
ТОЛЕРАНТНОСТЬ В ПРОСТРАНСТВЕ КУЛЬТУРЫ
В статье обсуждаются некоторые современные тенденции использования категории «толерантность» в культурологии, уделяется особое внимание методологическим аспектам. Авторская позиция основана на особом понимании мира культуры как комплекса живых систем со сложной структурой. Все эти вопросы связываются с вопросами глобализации, культурных конфликтов и контактов, упрощений реальных трудностей процессов толерантности.
Ключевые слова: категория толерантности, культурные системы, конфликты культур, контакты культур, глобализация и глобализм.
Объем небольшой статьи не позволяет ставить задачу раскрытия в полном объеме проблемы толерантности в ее культурологическом измерении. Поэтому ограничимся более узкой постановкой вопроса и сосредоточимся на выявлении некоторых основных, на наш взгляд, методологических параметров культурологического анализа различных аспектов толерантности в их взаимосвязи.
Но, говоря о культурологическом видении, нельзя не остановиться предварительно на вопросе о том, что, собственно, представляет собой такое видение, и сама культурология соответственно. Сразу отметим свою позицию - культурология есть и будет, это находящаяся в процессе становления научная дисциплина, естественно, со своими свойственными данному этапу недостатками. Тем не менее, ее притязания на существование основываются на постепенно вырисовывающемся особом видении культурных процессов, на особом предмете и ракурсе их рассмотрения. Отметим наиболее существенные, на наш взгляд, исходные аксиомы культурологического подхода.
Одну из них весьма емко и кратко подчеркивает в своих публикациях и публичных выступлениях директор Российского института культурологии К.Э. Разлогов. [1, с. 15-23]. Он утверждает, что когда говорят и анализируют понятие «культура, - это может быть философией, социологией и т.д. культуры, но не культурологией. Культурология начинается со слова «культуры». Следовательно, фундаментальна для культурологии идея множества культурных миров, с вытекающими из нее логическими следствиями, - признанием из принципиальной равноценности для человечества, необходимостью сохранения культурного многообразия, отрицанием жестких вариантов прогрессизма и универсального эволюционизма, связанных с европоцентризмом [2, с. 175-176].
Сама история возникновения данного взгляда, как представляется. подтверждает не только теоретическую, но и практическую потребность в именно таком ракурсе видения культуры [3]. Следовательно, в структуре наук о культуре культурологию интересует, прежде всего, сфера особенного, в отличие от философии культуры, занимающейся всеобщим, и частных наук акцентирующих единичное, неповторимое, уникальное.
С этим связан второй момент аксиоматики - синтезирующий характер культурологического знания, которое чисто логически опирается на срединный, объединяющий характер самой категории «особенное», отражающей специфические проявления всеобщего, и, в то же время, включающей осмысление в обобщающем ключе конкретно-исторического материала. Только при реализации этих взаимосвязей, как с философскими, так и с частными науками культурология может реализовать свою роль и претендовать на особое и необходимое место в ряду наук о культуре.
Наконец, это особенное - культурно-исторические типы, локальные культуры или цивилизации, культурные миры, как бы их ни называть, рассматриваются в культурологическом плане
как определенные целостности, то есть системы. Недаром официально признаваемый в качестве основателя новой науки Л. Уайт, излишне акцентируя эту системность, даже утверждал, что возможно исследовать культуру вне анализа существования ее реальных агентов - людей и не люди обладают культурой, а она ими [4, с. 141]. Конечно, в такой резкой формулировке вряд ли кто из современных культурологов присоединится к этой мысли Л. Уайта. Но в самом общем смысле акцент на целостное, системное видение культуры действительно характерен для арсенала именно данной дисциплины.
Таким образом, общий план рассмотрения проблематики толерантности в культурологическом ключе должен, очевидно, включать в себя опору на философскую (и связанную с ней общенаучную) методологию, на принцип множественности культур и их системности, а также основываться на обобщении богатейшего конкретно-исторического материала, предлагаемого более частными науками о культуре.
В дальнейшем постараемся продемонстрировать, как эти общие положения могут быть применены к анализу изложения проблем толерантности в современной научной литературе.
Прежде всего, бросается в глаза упор на фразеологию долженствования: с учетом глобальных проблем и углубления взаимосвязей толерантность должна стать ключевым моментом в международных отношениях и контактах, только она способна обеспечить выживание человечества. В принципе это так. Но для научного анализа, в отличие от публицистики, такой ход мысли представляется недостаточным и, более того, в чем-то обратным принципам научного дискурса. Последний должен отталкиваться от сегодняшней и исторической реальности, а не от желаемого, пусть даже и необходимого с какой либо точки зрения. Человечество, как ни жаль, не представляет из себя рационального, целеполагающего субъекта, естественно-исторический характер его развития никто не отменял.
Наука, в принципе, не строит утопии, а идея долженствования может быть лишь выводом из анализа реальных тенденций в геополитике и межкультурных отношениях. В отрыве же от них самые глубокие прозрения великих мыслителей реализовались с точностью до наоборот.
Сегодняшние тенденции тоже достаточно противоречивы. Попытки аргументации с опорой на факты взаимного проникновения в повседневную жизнь общих элементов моды, музыкальных пристрастий, традиций национальной кухни, внешних заимствований чужих идей и религий на деле ни о чем не говорят. Это принципиальное несистемное видение культуры - как набора любых разнородных элементов. Важнее - затрагивают ли эти веяния ядро национальных культур, и кто, какая культура ценностно доминирует во вроде бы рождающемся на глазах мировом культурно-информационном пространстве. Тогда мы увидим совсем не благостную картину. Поверх всяческих модных веяний в глубинах культурных миров идет не только взаимообога-щение, но и нарастающее противоборство, выплескивающееся
вовне в виде религиозного фундаментализма, терроризма, локальных войн на границах цивилизаций в духе прогнозов С. Хантингтона и т.д. Это все, разумеется, не отрицает идею толерантности, а лишь побуждает научное сообщество более фундаментально и реалистично вписывать ее в действительный международный контекст.
Далее, вызывает сомнения научный статус суждений в сфере толерантности типа: нечто (толерантность, открытость и т.д.)
- это всегда хорошо, а обратное всегда плохо.
Научному мышлению вообще не свойственно судить мир по принципу или-или, черное или белое. Ведь сам принцип научной объективности требует учета по возможности всех факторов. А значит, - так или иначе, связан с определенной релятивностью и ситуативностью выводов. Ситуативность, по мнению авторитетных исследователей заложена в самой идее рациональности, она есть осознание уникальности момента, системности объекта и изменчивости самой формы рацио [5, с. 129130]. Научный вывод по форме должен звучать иначе: «При таких-то условиях, при таком-то внутреннем состоянии объекта, данный фактор, явление, может иметь позитивное в таком-то отношении значение для объекта».
С этим мифом логически связано жесткое закрепление толерантности за полюсом добра, а, соответственно, ксенофобии
- зла. Налицо тоже забвение одного из принципов системной диалектики: любое явление, переходя за некие рамки, границы меры, превращается в противоположность. На примере культурных контактов, с опорой на богатейший исторический материал эта диалектика прекрасно изложена в солидной монографии «Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья», один из разделов которой называется «Культурный обмен и смертельный исход» [6].
С философской точки зрения анализ любой проблемы должен учитывать неизбежную противоречивость мира, тенденций его определяющих. Поэтому экстраполяция в будущее неких трендов настоящего (и их оправдание и апология тем, что они, вроде бы, объективны) неадекватна принципам философской методологии. Ведь объективны и противоположные тенденции, и исход их противостояния еще неизвестен. Закономерности жизни систем также ориентируют научный поиск в этом направлении - система в своем стремлении к гармонии. способна продолжать существование только на основе негативных обратных связей, регулирующих и обуздывающих чрезмерное развитие в одном направлении. Это, естественно, в полной мере относится и к вопросам глобализации (во взаимосвязи с толерантностью) адепты которой не замечают противоположно действующих факторов.
По поводу явлений глобализации сплошь и рядом встречаются суждения типа «с одной стороны, с другой стороны». Философски это называется эклектикой. Поэтому нам представляется необходимым разводить понятия «глобализм» и глобализация» [7, с. 144-153]. Глобализация есть объективный и в целом позитивный процесс сближения народов и культур. Глобализм же - это сознательная политика ряда государств и финансово-экономических групп, паразитирующая на данной объективной тенденции в целях укрепления своего господства за счет культурной унификации мира. В итоге естественно возникающего сопротивления такой политике затрудняется развитие глобализации, подлинного единства человечества. Таким образом, глобализм есть не что иное, как использование в практически-политических целях естественно-исторической и необходимой тенденции к глобализации, к нарастающему единству человечества. Соответственно и все идейные основы и элементы глобализации, при вхождении в мировоззренческую систему глобализма, являющегося отчужденной формой глобализации, претерпевают искажение, отчуждение своей подлинной сущности, встраиваясь в рамки этой политики. Толерантность - не исключение. Идеологема толерантности, против которой высказываются серьезные возражения, это не подлинная толерантность, а именно извращенная ее форма, возникшая за счет включения понятия в систему глобалистских устремлений. Ее роль в данном контексте интересно рассмотрена в монографии томских авторов [5, с. 40].
Другой философский категориальный аспект касается взаимосвязи анализа парных полярных категорий. Не только сами категории, но и явления, ими отражаемые, способны переходить в собственную противоположность при превышении некоей меры. Например, когда толерантность к неким меньшинствам любого рода превращается в интолерантность по отношению
к большинству и его культурной традиции [8; 9]. И то, что в одних условиях может выглядеть толерантностью, в других условиях и системах становится собственной противоположность. Один из парадоксов реальной диалектики отмечает Г.Д. Гачев, рассматривая исторический факт: благоприятствование чужим приводит к гибели их культуры, а вражда (по отношению к евреям, например) часто спасает их и консолидирует [10, с. 492-493].
Переходя на уровень особенного в культурах мира, можно еще раз акцентировать неизбежную в данном случае задачу преодоления европоцентризма. Можно привести в качестве примера вопрос о связи идеи толерантности с постмодернистским мышлением. Связь эта в принципе существует, и она прекрасно раскрыта в монографии, изданной в Томске [5, с. 30-32]. Если эти две идеи так тесно связаны, и идея толерантности не просто порождена, но и абсолютно вплетена в контекст именно и только постмодернистского мышления (что, возможно, и верно), то тогда сама толерантность - отражает только европейски реалии и способ понимания бытия.. Ведь постмодернизм подчас рассматривают как некую всеобщую эпоху в развитии мысли, искусства и т.д., как атрибут современности вообще. Вот в этом, как представляется, и виден скрытый, почти «естественный», все еще сохраняющийся европоцентризм. Попробовали бы адепты такого взгляда доказать его наличие в реальной культуре африканской деревни, или российской провинции. Но они обычно и не видят ничего кроме «новейших веяний» Европы.
С точки зрения особенностей культурологии как науки необходимо подчеркнуть ее синтезирующую роль по отношению к результатам, добытым в сферах частных наук о культуре. Сейчас специалисты в разных областях просто «не слышат друг друга». В том числе и при анализе проблем толерантности. Культурология, естественно, не может претендовать на роль вышестоящего судьи, но она должна и может стать полем сопоставления результатов, их согласования или, по крайней мере, организации продуктивного научного дискурса по спорным моментам.
Приведем несколько примеров. Общим местом в литературе о толерантности стали утверждения о негативной роли этнических стереотипов и даже самого деления на «своих и чужих». Получается, что реализация благой идеи завязана на преодоление подобной «архаики». Но тогда эти смелые тезисы должны вступить в серьезную дискуссию по опровержению ранее добытого научного знания в сфере этнологии, общей, когнитивной и этнической психологии, системологии, да и самой культурологии, наконец [6, с. 10; 9, с. 169-175]. Любая система предполагает наличие и защиту границы между своим и чужим ради сохранения собственной целостности. Система без границ - это нонсенс, она растворится в окружающем мире, перестанет быть самой собой. А любую границу надо охранять [11, с. 56-57].
Еще одним примером могут стать рассуждения о связи ин-толерантности с недостаточностью межкультурной коммуникации. Панацеей объявляется усиление контактов и просвещение относительно культурных достижений других народов. Но приведет ли это к повышению уровня толерантности - другой вопрос. Конфликтологи, например, утверждают, что сближение и учащение контактов зачастую повышает уровень напряженности во взаимоотношениях [12].
А необразованность не может рассматриваться как причина интолерантности потому, что историки, социологи утверждают, что истоком национализма всегда служит наиболее просвещенный слой - национальная интеллигенция. И в современной России резкий рост националистических настроений характерен как раз не для архаичной деревни, а для бизнесменов, политиков, студенчества [13, с. 353-354]. Их поддерживает внушительное направлении в этнологии, рассматривающее нации, их культуру, как сознательный конструкт, продуцируемый элитой.
Еще один вариант неувязок - обсуждение проблем толерантности в отрыве от происходящих и усиливающихся демографических изменений не только на отдельных территориях, но и в глобальном масштабе. А ведь наступает новая эра великого переселения народов, постепенной демографической деградации Запада и заполнения этого пространства новыми этносами [14, с. 575-597]. Парадокс современной мировой цивилизации в том, что наиболее «продвинутые» народы вымирают в первую очередь, причем закономерно, в связи с ценностями созданной ими культуры, а не случайно. Поэтому любую проблематику сегодня надо рассматривать и в данном ключе.
Представленные выше рассуждения общеметодологического характера посвящены теме: «А что, собственно, есть культурологический аспект в изучении толерантности? И в чем за-
дачи культурологии при освещении данной проблемы?». Поскольку вопросы эти архисложные, данный текст можно рассматривать лишь как приглашение к дискуссии. Завершая обсуждение, хотелось бы еще раз подчеркнуть, что интенция работы заключается в том, чтобы подчеркнуть саму необходимость обсуждения толерантности, прежде всего, на методологическом уровне. Эта тема буквально ворвалась в наше обществоведение под влиянием внешних факторов и породила массу разрозненных, неотрефлектированных в методологическом плане публикаций и даже практических рекомендаций. При этом часть наученной общественности встретила само понятие толерантности и связанные с ним коннотации весьма критично. Нам представляется, что это понятие не может уже и не должно восприниматься только как коварная и не обоснованная инокультур-ная инновация. Такая консервативно-охранительная тенденция, возможная как первая реакция, является в принципе бесперспективной с любых, даже ультрапатриотических позиций. Нужна не оборона и защита, а творчество. Только творчеством можно добиться освоения Чужого. С позиций системной методологии это понятие, включившись в отечественную мыслительную среду, уже начало претерпевать преобразование, меняясь в окружении новых системных связей и по форме и по существу. Этот естественный процесс должен быть дополнен сознатель-
ной разработкой иначе акцентированного, по сути другого понятия толерантности, соответствующего нашей моральной, культурной и интеллектуальной традиции, представлениям о мире человеческих отношений и взаимодействий, о пределах допустимой терпимости к Иному, определяющих возможность сохранения исторически изменчивой, но реальной идентичности. Педантизм в данном случае неуместен. Право на подобное перетолкование дает хотя бы то, что и в истории западной культуры толерантность радикально изменила смысл. Родившись как символ веротерпимости на волне усталости от религиозных войн и распрей, оно сейчас изменило суть. И Дж. Локк не узнал бы своей идеи в нынешнем безграничном понимании этого слова.
Критика лукавых смыслов толерантности действительно во многом справедлива. Но нельзя с водой выбрасывать и ребенка, нельзя отдавать на откуп само понятие. Чужое надо не отвергать, а делать своим в процессе творческой разработки и преобразования. Иначе можно и не успеть. Ведь уже сейчас новаторы и реформаторы активно вводят идеологему толерантности в систему школьного образования, не задумываясь о многообразных оттенках и контекстах этого термина.
Таким образом, дискуссии о толерантности нуждаются сейчас в спокойном и серьезном анализе, основанном на добротном методологическом фундаменте.
Библиографический список
1. Разлогов, К.Э. Истоки и основания культурологии // Культурология: от прошлого к будущему: к 70-летию Российского института культурологии. - М., 2002.
2. Думанский, Д.В. Линейная и многолинейная модели социокультурной макродинамики в контексте диалога культур: постановка проблемы // Диалог культур: глобализация, традиции и толерантность: сб. статей. - Кемерово, 2009.
3. Марков, В.И. Культурология: истоки, границы, задачи // Вестник ЧГАКИ. - 2011 -№ 4(28).
4. Уайт, Л. Избранное. Науки о культуре. - М., 2004.
5. Культура и коммуникация: глобальные и локальные измерения / под ред. Ю.В. Петрова. - Томск, 2004.
6. Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья. - М., 1999.
7. Марков, В.И. Дискуссии о толерантности: современный контекст // Диалог культур: глобализация, традиции и толерантность: сб. статей по материалам Всероссийской конф. - Кемерово, 2009.
8. Шабанов, Л.В. Пара «толерантность - интолерантность» как регулятор взаимоотношений этнических субкультур / Л.В. Шабанов, В.В. Лапшин // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2009. - Вып. 2.
9. Павленко, С.А. Общая и прикладная этнопсихология: учеб. пособие. - М., 2005.
10. Гачев, Г.Д. Космо-Психо-Логос: национальные образы мира. - М., 2007.
11. Языки культур: взаимодействия / под ред. В. Рабинович, А. Рылеева. - М., 2002.
12. Козер, Льис Функции социального конфликта / пер. с англ. О.А Назаровой. - М., 2000.
13. Соловей, Т.Д. Несостоявшаяся революция: исторические смыслы русского национализма / Т.Д. Соловей, В.Д. Соловей. - М., 2009.
14. Уткин, А.И. Вызов Запада и ответ России. - М., 2003.
Bibliography
1. Razlogov, K.Eh. Istoki i osnovaniya kuljturologii // Kuljturologiya: ot proshlogo k buduthemu: k 70-letiyu Rossiyjskogo instituta kuljturologii. - M., 2002.
2. Dumanskiyj, D.V. Lineyjnaya i mnogolineyjnaya modeli sociokuljturnoyj makrodinamiki v kontekste dialoga kuljtur: postanovka problemih // Dialog kuljtur: globalizaciya, tradicii i tolerantnostj: sb. stateyj. - Kemerovo, 2009.
3. Markov, V.I. Kuljturologiya: istoki, granicih, zadachi // Vestnik ChGAKI. - 2011 -№ 4(28).
4. Uayjt, L. Izbrannoe. Nauki o kuljture. - M., 2004.
5. Kuljtura i kommunikaciya: globaljnihe i lokaljnihe izmereniya / pod red. Yu.V. Petrova. - Tomsk, 2004.
6. Chuzhoe: opihtih preodoleniya. Ocherki iz istorii kuljturih Sredizemnomorjya. - M., 1999.
7. Markov, V.I. Diskussii o tolerantnosti: sovremennihyj kontekst // Dialog kuljtur: globalizaciya, tradicii i tolerantnostj: sb. stateyj po materialam Vserossiyjskoyj konf. - Kemerovo, 2009.
8. Shabanov, L.V. Para «tolerantnostj - intolerantnostj» kak regulyator vzaimootnosheniyj ehtnicheskikh subkuljtur / L.V. Shabanov, V.V. Lapshin // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. - 2009. - Vihp. 2.
9. Pavlenko, S.A. Obthaya i prikladnaya ehtnopsikhologiya: ucheb. posobie. - M., 2005.
10. Gachev, G.D. Kosmo-Psikho-Logos: nacionaljnihe obrazih mira. - M., 2007.
11. Yazihki kuljtur: vzaimodeyjstviya / pod red. V. Rabinovich, A. Rihleeva. - M., 2002.
12. Kozer, Ljis Funkcii socialjnogo konflikta / per. s angl. O.A Nazarovoyj. - M., 2000.
13. Soloveyj, T.D. Nesostoyavshayasya revolyuciya: istoricheskie smihslih russkogo nacionalizma / T.D. Soloveyj, V.D. Soloveyj. - M., 2009.
14. Utkin, A.I. Vihzov Zapada i otvet Rossii. - M., 2003.
Статья поступила в редакцию 13.09.13
УДК 129:923:32
Minenko G.N. A SYSTEMATIC APPROACH TO THE SPIRITUAL AND MORAL FORMATION AND EDUCATION OF YOUTH. In the paper, the thesis of the possibility of systemic organization of the spiritual and moral formation and education of children, adolescents and young people on the basis of understanding of the system-specific factors is established. It builds cognitive strategy to reach the level of systematic work with young people: a theoretical distinction between morality and conformism as a principle of conduct, and constitutive role of human sociality in the moral sphere.
Key words: spiritual and moral education, conformity, morality, ethics, system approach, system-forming factor, social group, social environment, values.
