CC BY
135
ФИЛОСОФИЯ
philosophy
УдК 008 ББК Ч10
Маргарита Ивановна Гомбоева,
доктор культурологии, профессор, старший научный сотрудник, Институт природных ресурсов, экологии и криологии Сибирского отделения Российской академии наук (672014, Россия, г. Чита, ул. Недорезова, 16 а) e-mail: m.i.gomboeva@gmail.com Надежда Николаевна Замошникова, кандидат педагогических наук, доцент, Забайкальский государственный университет (672039, Россия, г. Чита, ул. Александро-Заводская, 30)
e-mail: nadezhdanick@mail.ru Дина Борисовна Сундуева, кандидат филологических наук, доцент, Забайкальский государственный университет (672039, Россия, г. Чита, ул. Александро-Заводская, 30) e-mail: m.i.gomboeva@gmail.com
Типы культурной идентичности малых этнических групп в условиях ассимиляции
Статья посвящена определению и описанию типов культурной идентичности малых этнических групп, сформировавших отдельные этнотерриториальные ареалы проживания в восточно-забайкальском трансграничье. Малые этнические группы1 в условиях культурной изоляции, ассимиляции и культурного доминирования демонстрируют разные стратегии адаптации: от формирования параллельного общества с высокой степенью этнотерриториальной локализованности до позиционирования псевдо (квази) идентичности. Основным методологическим средством изучения культурной идентичности МЭГ является состояние языка как фактора идентификации религиозной идентичности, форм жизнеобеспечения и природы самоидентификации. Анализ языка выступает в двух функциях, являясь объектом изучения и инструментом анализа элементов структуры идентичности МЭГ В качестве эмпирического материала в статье привлечены нарративные свидетельства о влиянии факторов культурной изоляции шэнхэнских бурят в КНР на сохранность культуры; о степени ассимиляции малых этнических групп в восточно-забайкальском трансграничье в условиях культурного доминирования (рассказы потомков русского старожильческого населения Монголии, русского старожильческого поселения Трехречья в КНР, шилкинских хамниган Зугалая Агинского Бурятского округа РФ). Данные группы находятся в ретроспективном поиске идентичности между этноло-кальным меньшинством и включенной единицей в структуру доминирующей группы или между визуальной стилизацией под «коренное», эндогенное население и воссозданием позиционирования архаичных культурных практик, идей и смыслов. На их примере выделены и описаны четыре типа культурной идентичности, репрезентирующие этапы этногенеза малых этнических групп в процессах от культурной изоляции к культурной ассимиляции: капсульный, консолидационный, диффузный и псевдоморфический.
Ключевые слова: малая этническая группа, идентичность, структура идентичности, самоидентификация, типы идентичности.
1МЭГ - часть каких-либо этносов, их внутренние подразделения, обладающие культурно-бытовыми особенностями, отличающими их от основного ядра этноса [9, с. 97].
© М. И. Гомбоева, Н. Н. Замошникова, Д. Б. Сундуева, 2014
85
Margarita Ivanovna Gomboeva,
Doctor of Culturology, Professor, Senior Researcher, Institute of Natural Resources, Ecology and Cryology, Siberian Branch, the Russian Academy of Sciences (16a Nedorezov St., Chita, Russia, 672014) e-mail: m.i.gomboeva@gmail.com Nadezhda Nikolayevna Zamoshnikova, Candidate of Pedagogy, Associate Professor, Transbaikal State University (30 Alexandro-Zavodskay St., Chita, Russia, 672039) e-mail: nadezhdanick@mail.ru Dina Borisovna Sunduyeva, Candidate of Philology, Associate Professor, Transbaikal State University (30 Alexandro-Zavodskay St., Chita, Russia, 672039) e-mail: m.i.gomboeva@gmail.com
Cultural Identity Types of Small Ethnic Groups in Terms of Assimilation
The article is devoted to the definition and description of the cultural identity types of small ethnic groups that formed a separate ethno-territorial areas of stay in Eastern Transbaikal transborderland. Small ethnic groups1 in the conditions of cultural isolation, assimilation and cultural domination demonstrate different adaptation strategies: from the formation of parallel society with a high degree of ethno-territorial localization to positioning pseudo (quasi) identity. The main methodological tool for studying the cultural identity of small ethnic groups is a language's state as a factor of the identification of religious identity, forms of life support and the self-identification nature. Analysis of the language serves two functions, as an object of study and analysis tool of the structural elements of small ethnic groups' identity. As the empirical material in the article involved narrative evidence on the impact factors of cultural isolation of shenkhensky Buryat in the People's Republic of China on safety of culture; about the degree of small ethnic groups assimilation in Eastern Transbaikaltransborderlandin terms of cultural domination (stories descendants of the Russian old-timers' population of Mongolia, the Russian old-timers' settlement of Trekhrechya in China, Shilka khamnigans Zugalaya Agin-Buryat district of Russia). These groups are in backdated search of identity between ethno-local minority and included unit in the structure of the dominant group or between the visual stylization the “indigenous”, endogenous population and recreation positioning archaic cultural practices, ideas and meanings. On their example four types of cultural identityare identified and described, representing the stages of ethno-genesis of small ethnic groups in the processes from cultural isolation to cultural assimilation: capsule, consolidation, diffuse and pseudo-morphic.
Keywords: small ethnic group,identity, structure of identity, self-identification, types of identity.
Трансграничные условия проживания малых этнических групп, находящихся длительное время в иноэтническом окружении и условиях культурного (языкового, визуально-образного) доминирования усиливают ассимиляционные процессы, способствуют формированию специфических способов самопозиционирования идентичности, обуславливают поведение представителей общности, маркирующее диффузию идентичности.
Основополагающий методологический принцип, которым руководствовались авто-
ры исследования, заключается в том, что социальные и культурные проявления культурной идентичности могут быть достаточно адекватно поняты, если они изучаются на основе синтеза способов самоидентификации личности [11, с. 407] и способов самопо-зиционирования их. На материале речевых портретов и образов, репрезентирующих процесс структурных изменений, исследуются тенденции, детерминирующие и сопровождающие перемены в структуре культурной идентичности и самоидентификации представителей малых этнических групп.
1Small ethnic groups is part of any ethnic groups, their internal divisions, which have cultural and community features that distinguish them from the main core of ethnos [9, s. 97].
Для изучения природы самоидентифи-кационных признаков у субъектов исследования нами разработана структура культурной идентичности, включающая такие маркирующие, идентифицирующие признаки композиции как:
- состояние языка как основного отличительного признака ассимилирующегося субъекта, религиозной идентичности;
- наличие традиционных форм жизнеобеспечения, включая родо-племенные или сословные соотнесения как признаки идентификации;
- способы совмещения многих идентичностей, самоидентификации и способы позиционирования идентичности, тождество внутренней самоидентификации и внешнего позиционирования.
Особое значение имеет процедура определения характера самоидентификации, позволяющая выявить наиболее проблемные способы самоидентификации, характеризовать природу формирования историко-культурных стратегий идентичности. Изучаясо-держание этнической самоидентификации как структуру, в которой неизменно ядро -феномен этнической самоидентификации с его общими механизмами, усредненными критериями и самой интенцией идентифицировать себя с каким-либо этносом, необходимо отметить, что данный процесс носит глубоко контекстуальный характер, при этом его позиционирование во многом акцентировано современными смыслами актуальной культуры конкретного этноса в момент взаимодействия с доминирующей группой.
Культурное наследие актуализирует потребность человека соотносить себя с этим этносом, связывает идентичность с реальностью, даёт возможность существовать за счёт приспособления к современным традициям и культуре. Когда наследие становится эфемерным, символическим и нереальным, перестает иметь смысл, ввиду, например, исчезновения этноса, он прекращает выполнять культурообразующую функцию, что приводит к смерти конкретной этнической идентичности или её трансформации [6, с. 14].
Методологически оправданным является процедура определения полноты функционирования идентификационных (маркирующих) признаков, характер функционирования и степень взаимодействия которых позволила нам определить типы культурной идентичности малых этнических групп.
Системообразующим показателем полноты или утраты структуры этнокультурной идентичности традиционно в исследовательской литературе рассматривается состояние языка. Связь между социокультурными и языковыми факторами изменения подчеркивалась во многих исследованиях [3, с. 363]. Изучение способов позиционирования культурной идентичности, осуществляемых на основе языковых признаков и неязыковых факторов самоидентификации и позиционирования, позволяет выявить основное направление изменения структуры идентичности. Современные процессы этнокультурной самоидентификации осуществляются через актуализацию неязыковых признаков идентификации.
МЭГ определена как часть этноса, обладающая статусом группы по отношению к собственному этносу и к этносу доминирующему, имеющая такие культурно-бытовые особенности, которые способствуют формированию группового сознания [9, с. 97]. Эти особенности, с одной стороны, подчеркивают исключительность группы. С другой стороны, эти особенности являются причиной давления доминирующих сообществ на поиски самоопределения и позиционирования этой самобытности. В результате у представителей МЭГ появляется групповое осознание отличия, что детерминирует явление двойного самосознания. Поэтому в структуре идентичности МЭГ языковые, конфессиональные признаки, по сравнению с культурно-бытовыми особенностями и самосознанием, оказываются вторичными.
В рамках данной статьи предложена схема квазидинамического процесса изменения типов культурной идентичности МЭГ в ассимиляционных процессах транс-граничья. Квазидинамический процесс понимается нами как промежуточная стадия между статическим и динамическим состоянием под влиянием внешних и внутренних культурогенерирующих факторов. Схема позволяет сравнить результаты ассимиляционных процессов, осуществляющихся достаточно длительное время (от 100 лет и более) и на протяжении одного столетия.
В структуру нашего анализа культурной идентичности МЭГ входит: состояние языка в процессах ассимиляции от изо-лята до его смены; религиозная идентичность от фундаментализма и консерватизма до неофитства; наличие более архаических форм идентификации и са-
моидентификации, (например, обращение к родо-племенной, сословной идентификации); сохранность традиционного природопользования и хозяйствования, а также самосознание. Самосознание подвержено влиянию таких факторов, как поколенческая метисность, наличие специфических фенотипических черт, давление группы и культурного контекста. Ядром самосознания выступают процессы самоидентификации, определяющие соотношение внутренней самоидентификации и его внешнего позиционирования.
Основные признаки типов культурной идентичности развиваются в направлении от культурного изолята к культурной ассимиляции через процессы постепенной утраты или смены и обретения стратегии некоей устойчивости нового качества.
В зависимости от синергии внутренних и внешних факторов генезиса малых этнических групп и полноты структуры этнокультурной идентичности данные группы сформировали определённые типы этнокультурной идентичности: капсульный, диффузионный, псевдоморфический (рис. 1).
Традиционная культура бурят внутренне неоднородна, характеризуется большой пестротой этнических традиций и значительным диапазоном их вариативности. Это связано, прежде всего, со специфическими особенностями этногенеза, формирования и развития культурных взаимосвязей. На протяжении сотен лет проживания бурят в трёх странах (Россия, Китай, Монголия) усилился процесс локализации разнородных по своим историко-культурным, социальным и региональным характеристикам. По существу традиционная культура бурят трёх стран существенно трансформировалась, испытывая влияние культуры домини-
рующих народов. Опыт межнационального сосуществования в условиях трансграни-чья в разной степени отразился на специфике внутреннего ядра культуры бурят этих трех стран. В разной степени для культуры бурят России, Монголии и Китая характерны явления ассимиляции.
На территории Китая буряты ХХ в. жили в относительной изоляции, что позволило им сохранить культуру жизнеобеспечения, то, что в меньшей степени подвергается трансформации. Более того, сообществу шэнэхэнских бурят КНР удалось создать феномен параллельного общества, все явления, характерные для «культурной капсулы» своего рода резервации: самоуправление, язык, обычаи, специфические виды хозяйственной деятельности, традиционные отношения в семье и в обществе. Условием сохранения положительной и устойчивой этнокультурной идентичности в условиях культурной изоляции стал такой фактор, как сохранение в течение XX века материальных форм жизнеобеспечения полукочевого скотоводства.
В настоящее время у шэнхэнских бурят сохранились основы духовной культуры: принцип самоуправления в общественном устройстве; старомонгольская письменность и обучение в школах на монгольском языке, а также ценности многопоколенной семьи. Структурная полнота культурной идентичности проявляется в сохранности языка, религиозной идентичности, формах и способах родо-племенной идентификации, типе хозяйствования. Характерной чертой капсульного типа является единство между внутренним самосознанием, самоидентификацией и формами позиционирования этнокультурной идентичности (рис. 2).
Рис. 1. Схема квазидинамического процесса эволюции типов культурной идентичности МЭГ в ассимиляционных процессах трансграничья в актуальном состоянии
Рис. 2. Структура самоидентификации и форм позиционирования капсульного типа культурной идентичности на примере бурят Шэнхэна (КНР)
Состояние культурной капсулы отличается характеристиками общества-изолята, сформированного в качестве параллельного сообщества доминирующим монгольскому и китайскому, влияние которых неравнозначно. В силу цивилизационного единства с монгольским окружением шэнхэнская группа сохранила и развила материнскую культуру. Что касается китайского влияния, то оно в определённой степени повлияло на различие способов позиционирования культурной идентичности, особенно в годы культурной революции. В период до и во время культурной революции шэнхэнские буряты позиционировали себя монголами.
Итак, капсульный тип этнической идентичности сформировался в условиях культурно-экономической изоляции от материнской культуры и доминирующей культуры, отличается формированием параллельного общества при высокой степени локализо-ванности и этнотерриториальной идентичности.
В настоящий момент сообщество претерпевает существенные изменения, оно активно вступает в процессы межкультур-ного взаимодействия с китайским, российским бурятским, монгольским сообществами. Социально-экономические преобразования последних лет коренным образом изменили уклад семьи, что особенно отразилось на её материальном быте, где на сегодняшний день этническая специфика значительно ослаблена. В укладе семьи всё более распространяются общие для всех народов стандартизированные формы жизнедеятельности. Унифицировались тип поселений, внутреннее убранство домов, форма одежды, предметы домашнего обихода, стало чрезвычайно разнообразным питание за счёт широкого использования изделий промышленного производства. В Хайларе и Маньчжурии только за последние годы открыто около двух десятков бурятских кафе, закусочных и пекарен. Всё это размывает общинность и в перспективе формирует качественно иной, чем раньше, уровень интеграции в китайское общество [2, с. 240].
В условиях открытости общества к культурным контактам, некоторой утраты своеобразия образа жизни, этнокультурное единство поддерживается соотнесением себя с ценностными символами данной группы, язык и память, связь с малой родиной создают солидарность в отношении
собственного воспроизводства и образов восприятия в окружающей среде. Так проявляется консолидационный тип этнокультурной идентичности.
Природа проявления консолидацион-ного типа этнокультурной идентичности показана на примере способов позиционирования и самоидентификации культурной идентичности потомков русского старожильческого населения Монголии. При увеличении контактов с «чужой» культурой происходит усложнение совмещения многих способов позиционирования своей идентичности, основанное как на строгом разграничении с иными этничностями, так и на принятии норм, стилей, образа жизни иных как допустимым в определённых пределах.
Этнокультурная солидарность на основе мобилизации признаков МЭГ отличается следующими особенностями. Для неё характерен билингвизм при сохранении русского родного языка с элементами консервации русских старожильческих говоров, православная религия, инкорпорированная в образ жизни и выступающая в качестве весомого фактора этнокультурного позиционирования, при этом они сохраняют память об истоках происхождения: территориальную (мы чикойские), сословную или субкультуральную (мы из забайкальских казаков) идентификацию, они сохраняют элементы традиционного хозяйствования и мироустройства.
Диффузный тип этнокультурной идентичности отличается наличием в структуре идентичности достаточно чёткой идентификационной иерархии, определением культурных границ самоопределения, неравномерностью иерархии способов позиционирования при доминировании выбранной стратегии. По существу, данный тип отличает бикультуральное позиционирование на основе внутренней самоидентификации: несбалансированное двуязычие, сужение сферы функционирования родного языка, явление языкового сдвига, элементы смены языка; наличие образа жизни, в котором элементы традиционного хозяйствования частично сохранены. При всём этом представителей данной группы отличает обладание ясности в отношении религиозной идентичности.
Совмещения многих идентичностей взаимосвязано с последующими процессами диффузии в обществах с сильным асси-
миляционным влиянием и детерминируется не столько отдельными факторами, сколько факторным набором. Геополитический контекст и политические условия ассимиляции; наличие или отсутствие коллективных травм, сопровождающих процесс ассимиляции; внешние факторы актуализации культурного наследия; а также присутствие государственной политики в этой сфере, исторические сценарии доминирующего общества по интеграции малых этнических групп в культуру доминирующего общества составляют внешние условия для формирования данного типа этнокультурной идентичности.
Внешними факторами, оказывающими влияние на стратегии позиционирования этнокультурной идентичности данного типа, является синтез собственных наличных и санкционированных доминирующим обществом способов самоидентификации, процессов культурной диффузии и культурных заимствований, характер и тип взаимоотношений с культурой доминирующего сообщества.
Нарастание интенсивности и динамичности смены образов позиционирования, лежащих в основании самоидентификации, отчетливо проявилось в конце ХХ в., когда актуализировалась проблема кризиса идентичности. Интенсивность смены само-идентифицирующих образов обусловлена использованием образов традиционной народной культуры как признака совмещения с исторической идентичностью на основании общего прошлого.
Внутренними условиями диффузии является структурная незавершённость ассимиляции. Так, самосознание представителей данной группы отличается некоторой неопределённостью представлений человека о своей этнической принадлежности. Каждое новое поколение малых этнических групп проявляется в соответствующем языковом сознании. Индикатором ассимиляционных процессов служит смена языка, способом самовоспроизводства - культурные отличия и самосознание.
Актуализированные трансграничным взаимодействием способы позиционирования культурной принадлежности субэт-ническими сообществами в условиях частичной или полной утраты этнокультурной определенности выступают основанием для изучения стратегий позиционирования, стратегий формирования культурной
идентичности или становления новой культурной идентичности, что ведёт к смене этничности.
Псевдоморфический тип этнокультурной идентичности характеризует процесс ассимиляции и завершает её, создавая основу новой идентичности. Ценность термина псевдоморфичность в культуре была доказана еще представителями немецкой классической философии [16], отечественными философами [12], [14]. О. Шпенглер, определяя сущность исторической псевдоморфозы, писал, когда «чуждая древняя культура довлеет над краем с такой силой, что культура юная, для которой край этот -её родной, не в состоянии задышать полной грудью. Всё, что поднимается из глубин этой ранней душевности, изливается в пустотную форму чуждой жизни» [16, с. 146]. В 90-е гг. XX в. псевдоморфоза была актуализирована В. Л. Цымбурским. В своей работе «Новый возраст России» В. Цымбурский, определяя тип исторического развития России, пишет: «В определённый момент Россия объявляет себя частью Европы. Одна цивилизация объявляет себя вдруг частью другой и начинает имитировать и воспроизводить европейские формы жизни и культуры» [14, с. 167].
Исследователями отмечается, что содержание, включая совокупности смыслов, присущий уклад жизни и матрицы сознания, постепенно адаптируется к форме и также трансформируется.При этом и сама форма изменяется под давлением «изнутри», под воздействием неадекватного ей содержания. Наконец, содержание, отторгающее чужеродную форму, создает внутри старых форм контуры новых форм (рис. 3).
Ядром культурной идентичности являются языковые, ментальные, физические, психические, социокультурные, культурно-антропологические, конфессиональные характеристики, устойчивые к изменениям и стабильные в своих проявлениях на протяжении значительных промежутков времени. Однако в условиях ассимиляционных процессов под воздействием многих факторов и потребности в адаптации к окружающей среде происходит утрата подлинности и достоверности содержания, ведущая к глубинным преобразованиям в структуре культурной идентичности. При этом псев-доморфный механизм создаёт внутреннее напряжение, относительно равновесного существования компонентов псевдоморф-ной структуры. Это, собственно, и есть,
как пишет А. И. Ракитов, один из основных механизмов образования псевдоморфной структуры - трансформация «родной», адекватной, органической формы, оболочки
при сохранении неизменным содержания, ядра», ригидного по своему содержанию и не способного реагировать на вызовы извне [7, с. 78].
Позиционирование в качестве русского при доминировании русского фенотипа и окружения
Позиционирование Позиционирование
в качестве эвенков \ ^ в качестве бурят
1 при государственной > \ в русском окружении
статистике
АРХАИЧЕСКАЯ .САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ
Позиционирование себя в качестве шилкинских хамнигах среди других хамниган
Позиционирование в качестве хамниган в бурятско-монгольском окружении
Позиционирование в качестве бурят при доминировании бурятского фенотипа и наличия родо-племенной идентификации бурято-монгольского происхождения
Рис. 3. Структура самоидентификации псевдоморфического типа на примере шилкинских хамниган
В условиях сильнейших ассимиляционных процессов наследие этнической группы под влиянием доминирующей группы претерпевает кардинальные изменения и утрачивается. Новое содержание, адаптируясь к старой форме внутри псевдоэтнической структуры, заполняя её пустоты, формирует псевдоморфический тип культурной идентичности.
Самоидентификация выступает в качестве системообразующего ядра культурной идентичности, её векторы позиционирования интенционально направлены на сохранение базовой идентичности, актуализируется при наличии конкурирующей идентичности. В идеальном варианте смысловая наполненность содержания самоидентификации соответствует этнической действительности, то есть тому образу этноса, с которым человек себя идентифицирует.
В условиях структурной ассимиляции, которая сопровождается утратой языка,
утратой этнической идентичности, наблюдается явление доминирования множественных позиционирований актуализации этнической самоидентификации, и человек в стремлении соответствовать культурным образцам доминирующей культуры, становится обладателем псевдоморфического типа культурной идентичности.
Одной из основных характеристик описываемого типа культурной идентичности является утрата языка этнической группой, что обусловлено, прежде всего, внешними культурогенерирующими факторами, которые создают в языковом сообществе ситуацию напряжения, вынуждающую сообщество отказаться от своего языка. Известно, что механизм исчезновения языка малых этнических групп в условиях ассимиляции запускается в результате поглощения её доминирующей группой. Процессы языковой и культурной ассимиляции способны изменять традиционные границы сообщества.
В этом случае группа, утратившая свой язык, не рассматривает его в качестве культурного маркера идентичности. В исследовании ряда авторов показана изменчивость роли языка в определении этнической принадлежности, практически утратившего свои функции как одного из маркеров этничности. В данной работе предпринят анализ идентичности изучаемой группы в условиях постепенного забвения его носителями. Проблема заключается в том, что при языковом забвении состояние языка отличается наличием таких рудиментов, как устойчивые сочетания, отдельные фонетические особенности, которые сохраняются в качестве средства этнической самоидентификации. Потребность в самоидентифи-
кации, основанной на архаической идентичности, поддерживается другими признаками этнокультурной идентичности. С одной стороны, ещё существуют остатки культурного языкового сознания. Результаты сравнительного исследования позволяют констатировать, что в условиях ассимиляции, когда традиционные элементы культуры сведены к фрагментарным остаткам, наличествует изменение структуры самоиденти-фикационных признаков. С другой стороны, поддержание самоидентификации детерминируется таким фактором, как давление иноэтнических групп и доминирующего сообщества, которые в совокупности интен-ционально направляют группу на поиски архаической идентичности.
Список литературы
1. Анисимова А. А., Ечевская О. Г Сибирская идентичность: предпосылки формирования, контексты актуализации: монография. Новосибирск: НГУ, 2012. 176 с.
2. Балдано М. Н., Дятлов В. И. Соотечественники: шэнхэнские буряты в проекте «национально-культурного возрождения»// Миграции и диаспоры в социокультурном, политическом и экономическом пространстве Сибири. Рубежи XIX-ХХ и ХХ-^1 веков / науч. ред. В. И. Дятлов. Иркутск: Оттиск, 2010. С. 592-600.
3. Билз Р Аккультурация // Интерпретации культуры. СПб.: Университетская книга, 1997. 728 с.
4. Бороноев А. О. Сибирь. Проблемы динамики сибирской идентичности. СПб.: Асте-рион, 2003. 274 с.
5. Вахтин Н. Б. Условия языкового сдвига (К описанию современной языковой ситуации на Крайнем Севере) // Вестник молодых учёных. Серия: Филологические науки. № 1. СПб., 2001. С. 11-16
6. Зубачевский М. В. Этническая самоидентификация и её объективация в культуре: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Омск, 2010. 20 с.
7. Королев С. А. Псевдоморфоза как тип развития: случай России // Философия и культура. 2009. № 6. С. 70-79.
8. Лаллукка Сеппо. Восточно-финские народы России: Анализ этнодемографических процессов. СПб.: Европейский дом, 1997. 394 с.
9. Малые этнические и этнографические группы: сб. статей, посвящ. 80-летию со дня рождения проф. Р Ф. Итса / под ред. В. А. Козьмина. СПб.: Альтернативная полиграфия, 2008. 356 с.
10. Мурзина И. Я. Феномен региональной культуры: Бытие и самосознание: автореф. дис. ... д-ра культурологии. Екатеринбург, 2003. 54 с.
11. Смолич Е. Языки меньшинств как центральные ценности // Социолингвистика и социология языка. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2012. 405 с.
12. Флоровский Г. В. Пути русского богословия / отв. ред. О. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2009. 848 с.
13. Хилханов Д. Л. Этническая идентичность: роль хозяйственно-экономических и культурно-языковых факторов: автореф. дис. ... д-ра социол. наук. Улан-Удэ, 2007. 306 с.
14. Цымбурский В. Л. Остров России: геополитические и хронополитические работы. М.: РОССПЭН, 2007. 544 с.
15. Черняев А. В. Г. В. Флоровский как философ и историк русской мысли. М.: ИФ РАН, 2010. 200 с.
16. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 2. Всемирноисторические перспективы / пер. с нем. М.: Мысль, 1998. 612 с.
References
1. Anisimova A. A., Echevskaja O. G. Sibirskaja identichnost': predposylki formirovanija, konteksty aktualizacii: monografija. Novosibirsk: NGU, 2012. 176 s.
2. Baldano M. N., Djatlov V. I. Sootechestvenniki: shjenhjenskie burjaty v proekte «nacional'no-kul'turnogo vozrozhdenija»// Migracii i diaspory v sociokul'turnom, politicheskom i jekonomicheskom prostranstve Sibiri. Rubezhi XIX-XX i XX-XXI vekov / nauch. red. V. I. Djatlov. Irkutsk: Ottisk, 2010. S. 592-600.
3. Bilz R. Akkul'turacija // Interpretacii kul'tury. SPb.: Universitetskaja kniga, 1997. 728 s.
4. Boronoev A. O. Sibir'. Problemy dinamiki sibirskoj identichnosti. SPb.: Asterion, 2003. 274 s.
5. Vahtin N. B. Uslovija jazykovogo sdviga (K opisaniju sovremennoj jazykovoj situacii na Krajnem Severe) // Vestnik molodyh uchenyh. Serija: Filologicheskie nauki. № 1. SPb., 2001.
S. 11-16
6. Zubachevskij M. V. Jetnicheskaja samoidentifikacija i ejo ob#ektivacija v kul'ture: avtoref. dis. ... kand. filos. nauk. Omsk, 2010. 20 s.
7. Korolev S. A. Psevdomorfoza kak tip razvitija: sluchaj Rossii // Filosofija i kul'tura. 2009. № 6. S. 70-79.
8. Lallukka Seppo. Vostochno-finskie narody Rossii: Analiz jetnodemograficheskih processov. SPb.: Evropejskij dom, 1997. 394 s.
9. Malye jetnicheskie i jetnograficheskie gruppy: sb. statej, posvjashh. 80-letiju so dnja rozhdenija prof. R. F. Itsa / pod red. V. A. Koz'mina. SPb.: Al'ternativnaja poligrafija, 2008. 356 s.
10. Murzina I. Ja. Fenomen regional'noj kul'tury: Bytie i samosoznanie: avtoref. dis. ... d-ra kul'turologii. Ekaterinburg, 2003. 54 s.
11. Smolich E. Jazyki men'shinstv kak central'nye cennosti // Sociolingvistika i sociologija jazyka. SPb.: Izd-vo Evropejskogo universiteta v Sankt-Peterburge, 2012. 405 s.
12. Florovskij G. V. Puti russkogo bogoslovija / otv. red. O. Platonov. M.: Institut russkoj civilizacii, 2009. 848 s.
13. Hilhanov D. L. Jetnicheskaja identichnost': rol' hozjajstvenno-jekonomicheskih i kul'turno-jazykovyh faktorov: avtoref. dis. ... d-ra sociol. nauk. Ulan-Udje, 2007. 306 s.
14. Cymburskij V. L. Ostrov Rossii: geopoliticheskie i hronopoliticheskie raboty. M.: ROSSPJeN, 2007. 544 s.
15. Chernjaev A. V. G. V. Florovskij kak filosof i istorik russkoj mysli. M.: IF RAN, 2010. 200 s.
16. Shpengler O. Zakat Evropy. Ocherki morfologii mirovoj istorii. T 2. Vsemirno-istoricheskie perspektivy / per. s nem. M.: Mysl', 1998. 612 s.
Статья поступила в редакцию 27.04.2014
