CC BY
49
5. Kachalov V.V., Maslakova E.A., Zhilkin M.G. Nekotorye problemy ugolovnoi otvetstvennosti za sodeistvie terroristicheskoi deyatel'nosti // Sovremennoe obshchestvo i pravo. 2015. № 1.
6. Kachalov V.V. K voprosu o preodolenii protivodeistviya rassledovaniyu prestuplenii pri ustanovlenii priznakov sub»ektivnoi storony prestupleniya // «Ugolovno-protsessual'nye i kriminalisticheskie problemy bor'by s prestupnost'yu», kruglyi stol (mart; Orel). Materialy kruglogo stola «Ugolovno-protsessual'nye i kriminalisticheskie problemy bor'by s prestupnost'yu», 28 marta 2013 g. Orel: OrYul MVD Rossii imeni V.V. Luk'yanova, 2013.
7. Maslakova E.A., Zhilkin M.G., Kachalov V.V. K voprosu o mezhdunarodnom sotrudnichestve v sfere obespecheniya informatsionnoi bezopasnosti // Vestnik Moskovskogo universiteta MVD Rossii. 2015. № 9.
8. Yakushina E.S. Pravovoe obespechenie antiterroristicheskoi deyatel'nosti po zakonodatel'stvu zarubezhnykh stran // Reformirovanie zakonodatel'stva v sfere protivodeistviya prestupnosti i problemy ego primeneniya: sbornik nauchnykh statei po materialam mezhvuzovskogo nauchno-metodicheskogo seminara «Sovershenstvovanie metodiki prepodavaniya ugolovno-pravovykh distsiplin v usloviyakh reformirovaniya obrazovatel'noi sistemy i otraslevogo zakonodatel'stva» / Otv. red. M.G. Zhilkin. Ruza: Mos-kovskii oblastnoi filial Moskovskogo universiteta MVD Rossii imeni V.Ya. Kikotya, 2015.
9. Yakushina E.S. Ugolovnaya otvetstven-nost' za sodeistvie terroristicheskoi deyatel'nosti (na primere zakonodatel'stva zarubezhnykh stran) // Vestnik obrazovatel'nogo konsortsiuma Sred-nerusskii universitet. Seriya: Yurisprudentsiya. 2015. № 6.
УДК 327.8 ББК 66.4
ТЕРРОРИЗМ КАК ИНСТРУМЕНТ БОРЬБЫ С СУВЕРЕННЫМИ ГОСУДАРСТВАМИ И ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ
ВИТАЛИЙ ЮРЬЕВИЧ БЕЛЬСКИЙ,
начальник кафедры социологии и политологии Московского Университета МВД России имени В.Я Кикотя,
доктор философских наук, профессор; ВЛАДИМИР АНА ТОЛЬЕВИЧ ЛЕПЕХИН, директор института ЕврАзЭс, кандидат философских наук Научная специальность 12.00.10 — международное право; европейское право;
23.00.02 — политические институты, процессы и технологии
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматривается (как в контексте глобализации, так и в контексте «цветных» революций) процесс системной трансформации такого явления как международный терроризм.
Ключевые слова: международный терроризм, радикализм, экстремизм, экстремальности, глобализация, мировой порядок, антиглобализм, многополярный мир, конкурирующие цивилизации.
Annotation. The article discusses (in the context of globalization and in the context of «color revolutions») the process of systemic transformation of the phenomenon of international terrorism.
Keywords: international terrorism, radicalism, extremism, extreme, globalization, world order, antiglobalism, a multipolar world of competing civilizations.
Известно, что борьба людей и различных сообществ за власть и влияние на всех уровнях всегда сопровождались не только мирными дискуссиями и стремлением к достижениюсогласия и взаимопонимания, но такжепротивостоянием и борьбой на взаимоуничтожение, переходящими в вооруженные конфликты и полномасштабные войны.
Однимиз самых распространенных способов противостояния в 21 веке, позволяющим вести войну с противником без объявления войны стал терроризм. А методы террора — это такие действия участников противостояния, которые направлены на достижение поставленных целей путем прямого насилия.
Террор «снизу» и террор «сверху»
Террористические действия всегда связаны с устрашением противника и отличаются от военного противостояниялишь характеромнасильственных действий, масштабами использования традиционных вооружений и спецификой отношений между субъектами и объектами противоборства.
Федеральный закон Российской Федерации «О противодействии терроризму» № 35-Ф3 определяет терроризм как «идеологию насилия и практику воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий» [1].
21 век был ознаменован резким ростом масштаба и степени интенсивности террористических атак на правящие режимы в самых разных частях света: пожалуй, никогда в истории человечества на планете Земля не действовало такого количества экстремистских групп и организаций, терроризирующих население и правительства не просто отдельных стран, нои целых континентов. Уже сам факт количественного и качественного разрастания данного явления и, в частности, использование террористических методов в международных масштабах и в целях глобальных мировых проектов становится причиной и важнейшим фактором необходимости пересмотра специалистами в области исследований проблем терроризма своих представлений о содержании и характере различных типов и направ-
лений террористической деятельности, а также о механизмах и методологии противостояния этому явлению.
Считается, что во второй половине 20 века в ряде развивающихся стран мира терроризм был характерен в основном для леворадикальных групп, ставивших своей целью оказание давления на правящие режимы. То есть это был терроризм «снизу». Сегодня, в первую очередь, следует говорить уже о государственном политическом терроре властей Запада(то есть о терроризме «сверху») против «левых» сил по всему миру: в США против коммунистов в период маккартизма, затем — террор правящих режимов против населения в ряде стран Азии и Африки (например, массовые убийства в Камбодже, репрессии против белого населения в Зимбабве, уничтожение сотен тысяч левых в Индонезии, преследования христиан в ЦАР и Египте, а также берберов в Мали) и проч.
В ряде стран террор западной олигархии в отношении левых сил сопровождался госпереворотами, как в Чили, Сальвадоре и в целом ряде других развивающихся стран, и даже перерос в масштабные войны, как, к примеру, в Лаосе и Вьетнаме.
Тотальный террор, организованный странами капитала против леворадикальных и просто левых сил, позволил разобщить, ослабить и почти уничтожить левое движение как организованную антикапиталистическую, антиглобалистскую и антиолигархическую силу. Однако свято место пусто не бывает.
Сегодня антиглобалистская тема отдана «зеленым» и иным андеграундным группам, предпочитающим разного рода социокультурные экстремальности (в спорте, употреблении наркотиков, экспериментах с телом и проч.), но не политический экстремизм. Левая же тема отдана радикальным исламистам. Отдана специально, дабы она утонула в идеях примитивного джихада, направленного не против глобализации по-американски, но против конкурентных Западу цивилизаций и альтернативных социокультурных систем [2]. Наконец, мировая олигархия достала с политической помойки разного рода праворадикальные и откровенно нацистские группировки (вроде бан-деровцев на Украине), запустив их на нужных ей направлениях.
Переформатирование терроризма после 11 сентября 2001 года
После событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке (США) мир заговорил о феномене «международного терроризма», содержание которого существенно отличается от тех типов терроризма, с которыми сталкивалось человечество до названного теракта на Манхэттене. Во всяком случае, никто до этого момента не совершал теракты с таким размахом и такой степенью технологичности, породив массу вопросов об истинных организаторах нападения на здания Всемирного Торгового центра и их целях.
До событий сентября 2001 года на Западе доминировала точка зрения, согласно которой терроризм — удел либо психически нездоровых одиночек, либо отдельных радикальных групп, прибегающих в борьбе со своими политическими противниками к крайне жестким мерам с той целью, чтобы заставить их выполнить те или иные требования. И этот миф всячески поддерживался и в СМИ и в западной общественно-политической квазинауке. В частности, польский эксперт А.Бернгард в книге «Стратегия терроризма» отмечает, что «терроризм — это насилие и устрашение, используемые объективно более слабыми в отношении более сильных» [3]. Ну а некоторые «борцы с террором» шли еще дальше. Так, американский публицист Самуэль Фрэнсис в книге «Советская стратегия террора» пишет: «В последнее десятилетие ряд авторитетных и известных авторов по проблемам разведывательных служб, политических конфликтов и международных отношений неоднократно отмечали связь, существующую между Советским Союзом и его союзниками, с одной стороны, и различными террористическими, партизанскими или повстанческими движениями — с другой») [4].
Между тем, к концу 20 века уже мало кто верил в то, что террор — это удел слабых. Не верил мир уже и в то, что за террористами стоит СССР, которого, увы, не стало. Вполне возможно, что теракт в Нью-Йорке понадобился именно для того, чтобы укрепить названный выше миф, подняв образ террориста до «международного» уровня.
Отчасти это удалось. И сегодня не только западный, но и восточный обыватель верит, что международный террор — это, прежде всего, Аль-Каеда,
а теперь еще и «Исламское государство». Хотя на деле субъектность терроризма в 21 веке изменилась существенным образом: главным источником насилия все больше становятся обладающие властью элиты (прежде всего, западные) и транснациональные «группы влияния» [5].
Все более очевидно, что планетарным центром террористических организаций и соответствующих актов насилия являются сегодня некоторые мусульманские страны (в первую очередь, Катар, Саудовская Аравия и Турция), поощряемые ведущими мировыми «центрами силы». И сегодня уже сложно найти добросовестного исследователя, который бы не обратил внимания на очевидную связь между Саудовской Аравией (страной, где родился «террорист № 1» Усама Бен Ладен и была создана Аль-Каеда) и США, возглавляемыми на момент теракта на Манхэттене другом и деловым партнером саудовского режима Джорджем Бушем-младшим.
Сегодня все более очевидно, что «объекты международного терроризма», т.е. страны Запада (западные спецслужбы и ведущие олигархические кланы) и есть основные планировщики и мега-субъекты насилия: организаторы, вдохновители, кураторы и т.п. террористических политик и практик в целом ряде стран мира и в международном масштабе. И, если после вторжения сил Западной коалиции в Афганистан (2001 г.) и Ирак, (2003 г.) у некоторых исследователей возникали вопросы относительно того, как в названных случаях квалифицировать насильственные действия западных держав в отношении не только политических режимов, но и разного рода социальных и религиозных групп (например, в отношении шиитов и алавитов в ряде арабских стран), то после поддержки силами НАТО косовских боевиков и демонстрационных (устрашающих) бомбежек самолетами НАТО Белграда и других городов Сербии в 2004 году, стало очевидно, что речь уже не идет об осуществлении правительствами западных стран «акций возмездия» или даже «профилактических» мероприятий: террор стал методом силового подавления инакомыслия и инакодействия в глобальном масштабе.
Более того, в нулевые годы нынешнего века террор стал уже не только средством борьбы
каких-то радикальных политических групп и организаций против тех или иных правящих режимов, но средством борьбы самих правящих режимов и кланов не обязательно против радикальных, но непременно против неугодных групп, организаций, движений и отдельных политиков и журналистов — независимо от их политической ориентации.
По сути, глобализация и «технологизация» терроризма, вывод и выход террористической деятельности на уровень официальной внешнеполитической практики целого ряда стран (и, прежде всего, так называемых «цивилизованных» государств Запада), легитимация террористических методов продвижения интересов как способа обеспечения принятия нужных мировым «центрам силы» государственных и международных (глобальных) решений — вот то принципиально новое качество, которое отличает «международный терроризм» эпохи до сентября 2001 года от соответствующего «международного» (глобального) системного терроризма новой эпохи, наступившей в мире после названной даты.
Очевидно, что названный нами «глобальный террорист» (США и их западные вассалы) стоит за организованными «цветными» революциями в Тунисе, Ливии, Египте, Сирии, на Украине, ставшими спусковым крючком механизма глобального террора против антизападных и иных суверенных сил по всему ближнему Востоку.
Терроризм в контексте глобализации
Надо сказать, что до событий февраля 2014 года в Киеве новый, глобально-системный и как бы ци-вилизационный тип терроризма не был особо заметен. Он был также не совсем легитимен, хотя и продвигался — настойчиво и последовательно — западными правительствами в ряде стран, названных выше. Однако в марте 2014 года, после поддержания Евросоюзом и США украинских радикал-националистов (использующих в своей стратегии и тактике методы террора) путем оказания им всесторонней поддержки явление миру терроризма нового уровня и нового качества стало абсолютно очевидным.
В статье «Глобальный терроризм как главное секретное оружие межцивилизационных войн» [6] мы определили «глобальный терроризм» как «новый
вид современного сверхсистемного терроризма, целью и назначением которого является содействие процессам глобализации насильственными мерами».
Основная черта данной разновидности терроризма заключается в том, что его основными объектами становятся независимые государства (в первую очередь, — страны-носители самобытной цивилизационности: сегодня это Россия и Иран, завтра — Китай и Индия) и иные суверенные субъекты международного права.
Формирование «глобального терроризма» как явления, характерного для процессов монополизации мира, и утверждения в нем однополярной модели принятия планетарных решений требует переосмысления всех совокупностей взаимосвязанных дефиниций: например, — содержания категории «террористический» в его сравнении с содержанием понятий «революционный», «радикальный», «экстремистский», «девиантный» и т.п., а также понятий «партизанско-диверсионный», «сепаратистский», «повстанческий», «национально-освободительный», «деструктивный», «антисистемный», etc.
С учетом же происходящих в последние годы изменений в главных направлениях «международного терроризма» путем переноса действий из пространства традиционного физического насилия над людьми в пространство подавления альтернативных (западным) ценностей и информационно-ценностных систем, все более актуальной становится проблематика использования в политических и иных целях «психологического оружия», а также методов и технологий «информационного террора», «политико-идеологического терроризма», «правового насилия», «биотерроризма», «финансово-экономического терроризма» и проч.
Все больше актуализируется также проблематика феномена «экстремальности»: масштабных исследований и анализа требуют не только проявления политического, религиозного и иного традиционного экстремизма в обществе, но также мода на как бы «экстремальный» образ жизни и экстремальные увлечения отдельных индивидов и локальных сообществ, предполагающие выход людей за рамки традиционных моделей поведе-
ния и привычных представлений о нормах морали и представлений о нормальном как таковых. И для того, чтобы понять тайные пружины механизма глобализации в формате установлениия ведущими «центрами силы» тотального контроля за мировой системой принятия решений, следует понимать содержание и смыслы глобальных трендов.
Таким образом, политические эксперты и научное сообщество, как мы полагаем, должны обратить особое внимание на содержание современных внешнеполитических доктрин ведущих мировых держав и, прежде всего, на соответствующие доктрины руководства США — как державы, стремящейся к однополярному миру, и России, как единственной страны, открыто заявившей о своей альтернативной позиции.
Считаем важным отметить в связи с этим факт того поворота во внешней политике руководства США, который был озвучен президентом этой страны Бараком Обамой 19 мая 2011 года на встрече с сотрудниками Государственного департамента этой страны. Барак Обама, в частности, заявил: «наш месседж очень прост — если вы рискуете, идете на реформы, вы имеете полную поддержку США» [7].
Новая внешнеполитическая доктрина США получила свое подтверждение в сентябре 2013 года, когда Барак Обама выступил на заседании Генеральной Ассамблеи ООН с печально знаменитой речью, обосновывающей притязания США на некую исключительную роль в международных делах, которая де и является основой «легитимного» применения Соединенными Штатами военной и иной силы по отношению к другим странам.
На этом фоне принципиально иной выглядит позиция руководства Российской Федерации, которое еще в середине нулевых годов нынешнего века идентифицировало внешнеполитическую доктрину России в духе и терминах «мягкой силы», а затем заняла позицию миротворца не только на постсоветском пространстве [8], но также по отношению к событиям в Ливии, Сирии и в других арабских странах. Оно же в начале 2014 года выступило очевидной миротворческой силой на Украине, фактически оказавшейся в состоянии гражданско-цивилизаци-
онной войны, развязанной праворадикалами при поддержке Запада.
В известном интервью Владимира Путина американской газете «Нью-Йорк Таймс» 12 сентября 2013 года Президент России подверг критике претензии американского истэблишмента на исключительность [9]. А 19 сентября того же года в своей речи на заседании Валдайского клуба Владимир Путин, посвященной теме поиска Россией своей идентичности, заметил: «Мир становится все более жестким, порой отвергается не просто международное право, но даже элементарные приличия» [10]. Наконец, в ответ на неонацистский реванш на Украине и в поддержку русскоязычного населения в Республике Крым, 18 марта 2014 года Владимир Путин фактически сформулировал новые подходы к системе международной безопасности и к оценке фактов международного терроризма. По его мнению, «Наши западные партнеры во главе с США предпочитают в международной политике руководствоваться правом сильного. Они уверовали в свою исключительность, думают, что правы могут быть только они. То тут, то там применяют силу против независимых государств, выбивают нужные резолюции из международных организаций или вовсе игнорируют их... В результате вместо демократии и свободы наступила череда террора [11].
Полагаем, что миротворческая внешнеполитическая позиция современного российского руководства, а также видение Россией будущего мироустройства в полной мере представлена президентом РФ в выступлении на 70-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в октябре 2015 года [12]. И это тот базис, который позволит научному сообществу России и мира существенно продвинуться в анализе и формировании адекватных и объективных оценок такого явления как современный терроризм.
Литература
1. См.: http://www.rg.ru/2006/03/10/borba-terrorism.html
2. Лепехин В.А. Терроризм — орудие борьбы Запада с конкурентными цивилизациями. Эл.доступ: http://ria.ru/zinoviev_club/20150623/1082594924. html.
3. Вельский В.Ю. О цивилизационном проекте современной России. // Уфа: VII Российский философский конгресс: «Философия. Толерантность. Глобализация. Восток и Запад — диалог мировоззрений» Тезисы докладов, 2015. С. 131.
3. Berngard A. Strategic terrorizm. Warszava. 1978. P. 22.
4. Ляхов Е.Г. Терроризм и межгосударственные отношения. М., 1992. С. 39.
5. Подробнее об этом см. Лепехин В.А. Радикализация как способ воздействия на политические процессы и противодействие ей. // Вестник Академии экономической безопасности МВД России. 2015. № 6, C. 27—31.
6. Вельский В., Лепехин В. Глобальный терроризм как главное секретное оружие цивилиза-ционных войн. (См. http://inst.eurasec.com/aktual_ tem/4584/).
7. См. http://www.unian.net/world/496674-obama-novyiy-region-rojdaetsya-na-nashih-glazah.html
8. Проблематикой безопасности на постсоветском пространстве активно занимается Институт ЕврАзЭС и сформированный на базе Института Центра борьбы с терроризмом, возглавляемый В.Ю. Бельским. Результаты исследований и разработок Центра отражены в целом ряде публикаций в российских СМИ. (См. Вельский В.Ю. Радикализациясовременной Европы как угроза социальному прогрессу. // Вестник Академии экономической безопасности МВД России. № 6, 215, № 6. С. 8—12; Вельский В.Ю. Задача сохранения суверенитета Абхазии решается созданием ОГВ. http://sputnik-abkhazia.ru/analytics/20151130/ 1016449001.html).
9. См. http://www.kremlin.ru/news/19205
10. См. http://www.rg.ru/2013/09/19/stenogramma-site.html
11. См. http://www.aif.ru/euromaidan/uadontknows/ 1126881
12. См. Лепехин В.А. Суть и смысл глобального противостояния России и США. Эл. доступ: http:// ria.ru/zinoviev_club/20151001/1294678192.html
References
1. See: http://www.rg.ru/2006/03/10/borba-terrorism.html
28
2. Lepekhin V A. Terrorism is the weapon of the West's fight against competitive civilizations. El.access: http://ria.ru/zinoviev_club/20150623/1082594924. html.
3. Belsky V.Y. About the civilizational project of modern Russia. // Ufa: VII Russian Congress of philosophy: «Philosophy. Tolerance. Globalization. East and West: dialogue of worldviews» book of Abstracts, 2015. P. 131.
3. Berngard A. Strategic terrorizm. Warszava. 1978. P. 22.
4. Lyakhov E.G. Terrorism and international relations. M., 1992. P. 39.
5. For more details, see Lepekhin V.A. The Radicalization as a way of influencing political processes and the fight against discrimination. // The Bulletin of Academy of economic security interior of Russia. 2015. No. 6, P. 27—31.
6. Belsky V., Lepekhin V. Global terrorism as the main secret weapon civilization wars. (See http://inst. eurasec.com/aktual_tem/4584/).
7. See: http://www.unian.net/world/496674-obama-novyiy-region-rojdaetsya-na-nashih-glazah.html
8. The problems of security in the post-Soviet space actively engaged in the Institute of EurAsEC and formed on the basis of the Institute's Centre of combating terrorism, headed by V.Y. Belsky. The results of the research and development Center reflected in a number of publications in the Russian media. (See: Belsky V.Y. Radicalization Europe as a threat to social progress. // The Bulletin of Academy of economic security interior of Russia. No. 6, 215, No. 6. P. 8—12; Belsky V.Y. the Problem of maintaining the sovereignty of Abkhazia is solved by the creation of the state body. http://sputnik-abkhazia.ru/analytics/20151130/ 1016449001.html).
9. See: http://www.kremlin.ru/news/19205
10. See: http://www.rg.ru/2013/09/19/ stenogramma-site.html
11. See: http://www.aif.ru/euromaidan/ uadontknows/1126881
12. See: Lepekhin V.A. the Essence and meaning of the global confrontation between Russia and the United States. El. access: http:// ria.ru/zinoviev_club/20151001/1294678192. html
№ 1 / 2016
Вестник экономической безопасности
