CC BY
229
Д.В. Ермашов
ТЕОРИЯ ВЛАСТИ И ГОСУДАРСТВЕННОСТИ Л.А. ТИХОМИРОВА
Аннотация:
В статье предпринята попытка реконструкции методологического подхода русского философа и мыслителя Л.А. Тихомирова к исследованию проблем власти и государства. Раскрывая алгоритм и логику политической аналитики теоретика монархизма, автор ставит вопрос об эпистемологическом потенциале трансляции концептуальной схемы Тихомирова в современный контекст политологических исследований.
Ключевые слова:
Теория монархии, Л.А. Тихомиров, российская государственность, концепция власти, методология консерватизма
D.V. Ermashov
THEORY OF POWER AND STATEHOOD L.A. TIKHOMIROVA
Abstract:
An attempt at reconstruction of methodological progress, the Russian philosopher and thinker LA Tikhomirov to the investigation of power and the state. Revealing the algorithm and logic political theorist analysts monarchism, the author raises the question of episteme-cosmological potential broadcast conceptual scheme Tikhomirov in the modern context of Political Studies.
Key words:
Theory of the monarchy, LA. Tikhomirov, Russian statehood, the concept of power, the methodology of conservatism
Творческое наследие Льва Александровича Тихомирова (1852-1923), публициста, философа, бывшего революционера-народовольца, а впоследствии теоретика монархизма и виднейшего представителя отечественной консервативной традиции, в последние годы заняло на страницах научной литературы одно из самых заметных и в какой-то степени почетных мест. Стремительный рост общего числа изданий и переизданий его сочинений (включая малодоступные ранее архивные материалы), исследований и публикаций о его творчестве и жизни свидетельствуют о наличии стойкого интереса в среде научной общественности к идеям и трудам этого неординарного и самобытного мыслителя. И это, по-видимому, не случайно, так как будучи типичным представителем охранительного течения в русской мысли, впитав в себя как позитивные, так и негативные его стороны, Тихомиров в то же время, как человек ярко выраженного творческого склада, внес неоспоримо много нового и ценного в идейный багаж российского консерватизма, обогатив его концептуальные основы, методологию и систему аргументации. По сути, его творчество стало своего рода вершиной развития всей консервативной традиции в дореволюционной России.
Однако при этом нельзя не признать того парадоксального факта, вполне справедливо отмечаемого в современной политологической литера-
туре, что «идеи Л.А. Тихомирова до сих пор не введены в научный оборот», а точнее, «не переведены на язык современной политической науки» [6, с. 161]. За редким исключением, философия монархии и методология консерватизма, разработанные им, не нашли пока должного отражения в работах современных ученых, и, к сожалению, факторы политической конъюнктуры и следования моде, от которых научное сообщество не избавилось по разным причинам и по сию пору, по-прежнему оказывают существенное влияние на адекватную оценку места и роли Тихомирова в интеллектуальной истории России. Более того, даже биография мыслителя, полная крутых поворотов и признаваемых всеми «загадок» и в силу этого неизменно привлекающая к себе внимание историков, продолжает оставаться в отдельных своих моментах объектом искажения и умышленного умолчания, что подтверждает хотя бы то обстоятельство, что о последних годах жизни Тихомирова, весьма и весьма неоднозначных с точки зрения эволюции его мировоззрения, современному читателю предложена лишь одна специальная работа, да и то, написанная японским (!) автором [1].
Как бы там ни было, но освоение методологического инструментария крупнейшего теоретика государственности и его трансляция в современный контекст научного дискурса были и остаются насущной задачей историкополитологических исследований. И в этом смысле важно, на наш взгляд, не вникая в детали исторических и идейно-политических аргументов Тихомирова (конечно же, далеко не бесспорных в определенной своей части), попытаться в целом охватить его концептуальные установки и ориентиры, позволяющие в таком случае представить «в чистом виде» как общую логику развития мысли философа, так и схему реализации его исследовательского подхода к анализу проблем общества и государства.
Отправной точкой размышлений Тихомирова служит его тезис о том, что «анализ и оценка политических учреждений невозможны без правильного отношения к самой идее государства» [4, с. 29]. По этой причине свой анализ сущности монархической власти и условий ее действия философ начинает с выяснения общих основ государственности и природы власти. Последняя, как элемент, на котором покоится само государство, требует к себе особо пристального внимания, так как, с точки зрения Тихомирова, «под влиянием превратных понятий о свободе, отношение общественного мнения к идее власти сделалось чрезвычайно отрицательным» [4, с. 29], что вынуждает большинство людей трактовать ее как некоторое необходимое и неизбежное зло.
В силу этого мыслитель, по его словам, «совершенно не мог избежать ... обрисовки ... основ самого факта власти, из которого возникает власть Верховная, представляемая между прочим и монархическим принципом» [5, с. 7].
В соответствии с данным утверждением, первая часть основного труда Тихомирова — книги «Монархическая государственность» — целиком и пол-
ностью посвящена исследованию психологических и социальных источников власти в обществе, анализу ее видов и вытекающих из них принципов.
Согласно Тихомирову, факт власти в межчеловеческих отношениях является бесспорным. В ее основе лежит прежде всего психологический фактор,
— по его словам, «источник власти без сомнения составляет свойство всякого живого существа влиять на другое существо» [5, с. 31]. Умение людей объединяться в группы, т.е. формировать некое общество, в котором люди проявляют способности властвовать или подчиняться, происходит по законам «кооперации чувств, представлений и желаний, кооперации того, что составляет наш психологический мир» [5, с. 11]. При этом, по утверждению Тихомирова, общие законы кооперации «совершенно одинаковы повсюду, где мы их ни наблюдаем, как биологии, так и в социологии» [5, с. 10]. Разница заключается лишь в том, что если в органическом мире «сращение» происходит между клетками простейших животных, то в более высокоорганизованной биологической среде, например, в волчьей стае (стая — факт «общественности», по Тихомирову, так как представляет собой результат кооперации животных) или социальном мире в кооперацию вступают не сами организмы, а только их нервные центры, представляющие, кстати, с точки зрения биологии, все те же «клеточки», или «агрегат клеточек, специализированных ... на способностях сознания, ощущения и воли» [5, с. 11].
Иными словами, «исходные посылки в воззрениях Тихомирова, — как подчеркивает С.Б. Неволин, — вполне в духе «органической теории» развития общества К.Н. Леонтьева» [2, с. 189]. В общем и целом это соответствует истине. Здесь же, не вникая в детали и не останавливаясь на частностях, заметим лишь, что органический подход, органическое понимание общества
— неотъемлемая составляющая консервативного миропонимания, в русле которого развивали свои идеи Леонтьев и Тихомиров.
Итак, «законы общественности, а, стало быть, и гражданственности и политики развиваются из психического источника. Это несомненно до полной очевидности» [5, с. 11], — утверждал Л. Тихомиров, выводя источники власти и принуждения из самой природы человека [4, с. 34].
По мысли философа, всякая кооперация являет собой некоторое направление в одну сторону всей совокупности разнообразных и противоположных чувств, желаний и стремлений, т.е. «сама по себе предполагает некоторую направляющую силу, другими словами — власть» [5, с. 14], которая имеет своим источником те же чувства, желания и т.д., которые лежат в основе кооперации. Таким образом, власть является не только последствием создания общества, но представляет собой одно из необходимых условий этого создания.
Подчеркивая при этом историческую неоспоримость факта власти, Тихомиров доказывает и неоспоримость другого явления, рождаемого вместе с подчинением, — свободы. По его мнению, не все одинаково оценивают с
нравственной точки зрения взаимосвязь и взаимозависимость данных явлений, отдавая явное предпочтение свободе и мирясь с властью как неизбежным злом. А между тем, как считал автор «Монархической государственности», власть и свобода суть две стороны одного процесса, проявление одного факта — «а именно самостоятельности человеческой личности» [5, с. 11].
Как видим, в основу юридических отношений Тихомиров закладывает все тот же психологический фундамент. Из этого логично вытекают и принципы иерархизма, столь естественные для консервативного мировоззрения. «Естественные», потому что органическая теория общества, свойственная практически всем консервативным представлениям, считает строго необходимым и закономерным деление общественного организма на части, обуславливающие, в свою очередь, единство целого. Однако, было бы ошибкой ограничиться только этим замечанием. Трактовка данного вопроса в понимании Тихомирова достаточно интересна и любопытна с точки зрения обоснования русским консерватором проблемы взаимоотношений начал принуждения и свободы, обоюдоравных по своей значимости для жизни человека.
Суть их единства заключается в одном источнике — самостоятельности человека, а мнимая противоположность — в разных способах ее реализации. Если свобода предполагает напряжение внутренних сил, равных по значению силе влияния внешних условий на человека, и, соответственно, независимость от этих внешних условий, то власть характеризуется стремлением внутренних сил подчинить себе силы внешние. А так как эти явления по своей сути феномены общественного процесса, то «способность свободы и власти прежде всего и чаще всего проявляется в отношении других личностей» [5, с. 11].
По словам Тихомирова, вся история «есть история различных приспособлений власти и принуждения, точно так же, как, с другой стороны, это есть история человеческой свободы» [4, с. 33]. Иначе говоря, люди постоянно, подчиняясь своей природы, направляют до известной степени явления свободы и подчинения, комбинируя их наиболее приемлемым для себя в то или иное время способом. Более того, состояние общества, в котором человек то подчиняется, то подчиняет, нельзя назвать тиранией. По замечанию Тихомирова, «границы, отделяющие благотворное воздействие от зловредного насилия, определяются вовсе не присутствием принуждения» [4, с. 33]. Ссылаясь на К.П. Победоносцева, он утверждает, что в сложной натуре человека присутствует «несомненное искание над собой власти» [5, с. 16], которое не есть «выражение слабости», но, наоборот, предстает — здесь Тихомиров цитирует Победоносцева — как «сила нравственного тяготения, привлекающая одну душу к другой; ...глубокая потребность воздействия одной души на другую» [3, с. 183]. Подобно тому, как стремление к свободе может вызываться не только могучей силой, но и «грубой необузданностью натуры», так и искание над собой власти не всегда является результатом
слабости и может быть следствием «лучших, тончайших свойств природы нашей» [5, с. 17].
Резюмируя свои размышления о проблеме соотношения власти и свободы, Тихомиров приходит к выводам, согласно которым свобода играет преимущественную роль в жизни личной, а власть и подчинение — в общественной. С последним тихомировским утверждением тесно связан и вопрос о характере власти, точнее говоря, характере осуществления власти. По мнению философа, главной целью власти, проявленной в обществе, было и будет создание и поддержание порядка, в рамках которого формируются определенные представления о необходимом и должном.
При этом идея того, что «должно быть», есть врожденная, она вытекает из самой глубины человеческого духа и предполагает наличие единого для всех идеала. Со стороны вопроса о характере власти, это означает, что власть имеет своей целью придать порядку нравственное содержание, делая его орудием осуществления «правды».
Именно в поиске этих «более широких, более всеобнимающих» норм порядка и видит Тихомиров «момент зарождения государственной идеи» [5, с. 20]. Если в сфере общественных отношений порядок вытекает из приспособления к многочисленным частным интересам, то государственная идея ищет порядка, «приспособленного ко всем отношениям, вместе взятым». В силу этого искомый всеобъемлющий порядок сопровождается и поиском соответствующей власти, т.е. «власти верховной, способной быть выше всех специальных интересов» [5, с. 21].
Не случайно в этом месте своих рассуждений Тихомиров вновь обращается к цитированию Победоносцева, ухватившего, по мнению автора «Монархической государственности», суть высшего, верховного принципа власти: «Естественное, как бы инстинктивное стремление к нему (взаимному воздействию — Д.Е.), огустевая и сосредоточиваясь, ищет властного, непререкаемого воздействия, которым объединялась бы, которому подчинялась бы масса со всеми разнообразными ее потребностями, вожделениями и страстями, в котором ... находила бы посреди всяких извращений своеволия, — мерило правды. — Итак, на правде основана, по идее своей, всякая власть...» [3, с. 184].
Для Тихомирова в этом отрывке наиболее важным является то, что искание правды, по существу, есть искание наиболее устойчивого существования, которое может считаться таковым лишь в случае ее связи с «самим источником жизни, с высшей силой жизни» [5, с. 22].
Вопрос, в чем же заключается эта правда, что существует реально, взаправду, решается в отношении политической сферы по трем линиям. Тихомиров выделяет, таким образом, в истории человеческих сообществ три типа понимания высшей политической реальности — как силы количественной, качественной и, наконец, нравственной. При этом философ подчерки-
вает единый нравственный источник этих вариантов решения проблемы высшей правды — ища верховной и всеобъемлющей власти, которая заменила бы своим законом все случайные варианты своеволия или частного обычая, разные нации в разные исторические эпохи обращаются именно к какой-либо одной из этих трех концепций высшей политической реальности. Но главное здесь, как полагает Тихомиров, то, что появление того или иного решения, т.е. определенного принципа верховной власти, означает одновременно и появление государства как реализации действия этого принципа по объединению под своим началом всех мелких и частных союзов социального строя [5, с. 23-24].
Таким образом, психологический фактор, лежащий, по мысли Тихомирова, в основе образования обществ, распространяется им не только на процесс складывания государства, но и на формирование верховных видов власти в государстве, что влечет за собою, как мы увидим ниже, и создание разных типов государственного устройства.
Иными словами, вышеизложенная логика Тихомирова служит обоснованием и имеет своей целью прийти к заключению, в соответствии с которым власть является неотделимым элементом всякой общественности, а государство — завершением системы общественной власти. То, что государство вытекает из самих глубин человеческого сознания, для Тихомирова является такой же истиной, что и аксиома об обретении людьми в лице государства высшего орудия для «охраны своей безопасности, права и свободы» [5, с. 25-26]. Не случайно поэтому, он неоднократно формулирует и с разных сторон аргументирует тезис о том, что государство есть завершение общества и одновременно с этим — охрана свободы [5, с. 24; 4, с. 35].
Обращает на себя внимание то, что решение проблемы «свобода — власть» мыслитель помещает на одно из первых мест в своей философии государственности, сразу же после выявления причин происхождения общества и государства. Для «реакционного» философа — это нетипичный случай. Консерваторам обычно свойственно отвечать на данный вопрос в контексте критики либеральной по своему происхождению идеи свободы. Попытка же Тихомирова, обосновывающего позитивную роль свободы, включить ее как конструктивный элемент в основы «общественности» и государственности объясняется, на наш взгляд, во многом своеобразным решением и выработкой оригинального варианта взаимоотношений гражданского общества и государства.
Так, фиксируя факт противопоставления в политических теориях государства как сферы принуждения и общества как области свободы, Тихомиров постулирует парадоксальный еще со времен Карамзина тезис о совмещении и совпадении интересов свободы и власти в единой точке — государстве: «государство есть в известных отношениях высшее торжество челове-
ческой свободы и главное средство обеспечения для личности ее свободы в обществе» [4, с. 35].
Тихомировская аргументация в упрощенном изложении такова: общество как совокупность мелких союзов предоставляет личности возможность выбирать то или иное подчинение и одновременно приобретать личную власть. С одной стороны, общество — это та сфера в которой развивается способность человека к свободе, с другой же, все союзы общества, семьи, общины, сословия, группы, партии и т.п. пронизаны — в разных системах субординационных связей — властью, подчинением и принуждением. И таким образом, «та способность к свободе, которая воспитывается по преимуществу в обществе, получает возможность приводить к фактической свободе по преимуществу благодаря государству» [4, с. 35].
Реализация данного принципа видится Тихомирову в осуществлении людьми «разумной, обдуманной власти над собой». Механизм ее функционирования предстает в виде государственного союза, в котором «народ объединяет свои силы, дисциплинирует их и направляет их для достижения своих целей» со всем могуществом, на которое способна только разумно организованная власть [5, с. 26]. Последняя, конечно, предполагает подчинение, соглашается Тихомиров. «Но создавая власть, которой должны подчиняться мы не жертвуем своей свободой. Подчинение условиям природным составляет неизбежный удел существ, не одаренных безграничными силами. Создавая государство, мы, вместо подчинения стихийным силам, подчиняемся самим себе, подчиняемся тому, что сами сознаем необходимым, то есть выходим из слепого подчинения обстоятельствам и приобретаем независимость, первое условие действительной свободы» [4, с. 39]. Как видим, в основу данного вопроса Тихомиров кладет не столько начала власти и свободы как таковых, но выделяет, в первую очередь, такие черты государственности как разумность и сознательность, позволяющие людям и обществу определяться в выборе необходимого подчинения или допустимого властвования.
В данном же контексте рассматривается Тихомировым и потребность в правильном понимании границ власти вообще и, главным образом, государственной власти. Именно разумность лежит в основе сознательного ограничения и нахождения пределов приложения государственного принципа. Речь идет о содержании государственности. Анализ этой проблемы Тихомиров начинает с интерпретации и дополнения основных постулатов государственного права. Прежде всего, это касается определения государства. Наиболее правильное, с его точки зрения, перечисление признаков государства дал Б.Н. Чичерин: 1) государство есть союз, 2) союз целого народа, 3) оно непременно имеет территорию, 4) оно имеет единый закон, 5) в нем народ становится юридическим лицом, 6) оно управляется верховной властью, 7) цель его общее благо [7, с. 4-7].
Тихомиров существенно расширяет и дополняет содержание второго «внешнего» признака государства, наполняя его «внутренним» значением. Оно таково: социальным фундаментом для государства служит не арифметическая сумма изолированных в своих интересах людей или групп, но высший союз, построенный на общем интересе, т.е. нация — «народ или совокупность племен, достаточно объединенных чем-либо материально и нравственно: тут имеют ... значение и территория, географические условия, условия труда, язык, верования, исторические условия и т. д.» [5, с. 30].
Поскольку идея государства и верховной власти имеет своим источником общечеловеческую потребность в объединяющей идее, то, по мысли Тихомирова, идея государственного союза содержит требование всемирного существования в «качественном смысле». Исходя из такого понимания, философ и предлагает свое определение государства как «союз членов социальных групп, основанный на общечеловеческом принципе справедливости, под соответствующей ему верховной властью» [5, с. 31].
Как видим, прежде чем прийти к такому определению государства, Тихомиров проделал очень тонкую и вполне убедительную по своим логическим выводам работу, реализовав в ходе исследования собственный оригинальный проект анализа явлений социальной и политической жизни. В какой степени он был адекватным реальным тенденциям развития социума — это вопрос, требующий к себе отдельного внимания. В настоящем случае для нас было важным «набросать» общие контуры тихомировской теории монархии, выпукло представим тем самым её исследовательский потенциал, подчеркнув значимость изучения и принципиальную возможность использования методологической схемы Тихомирова в научных изысканиях современных отечественных ученых-политологов.
Литература
1. Wada H. Lev Tikhomirov: His Thought in his years, 1913 - 1923 // Annals of the Institute of Social Science. University of Tokyo. 1986. №28.
2. Неволин С.Б. Лев Александрович Тихомиров // Русские философы (конец XIX — середина XX века): Антология. Вып. 2. М., 1994.
3. Победоносцев К.П. Власть и начальство // Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. М., 1993.
4. Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения. М., 1993.
5. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992.
6. Чесноков С.В. «Социология господства» Макса Вебера сквозь призму теории верховной власти Л.А. Тихомирова // Полис. 2000. №2.
7. Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Ч. 1. М., 1894.
