CC BY
11
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕРИЯ 7. ФИЛОСОФИЯ. 2024. Т. 48. № 1. С. 41-57 LOMONOSOV PHILOSOPHY JOURNAL. 2024. Vol. 48. No. 1. P. 41-57
ФИЛОСОФИЯ СОЗНАНИЯ ш
Научная статья
УДК: 1 (091)
doi: 10.55959/MSU0201-7385-7-2024-1-41-57
ТЕОРИЯ СОЗНАНИЯ В РАБОТЕ
РОБЕРТА НОЗИКА «ИНВАРИАНТЫ»
Н.С. Мкртчян
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 119991,
Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус «Шуваловский», г. Москва,
Россия
Аннотация. Статья посвящена реконструкции теории сознания Роберта Нозика. Описывается функция сознания в его изложении. Анализируется, как сознание связано с данными. Реконструируется предложенная им теория феноменального сознания. Очерчивается круг уязвимых мест теории Нозика, а также определяются ее проблемные точки.
Ключевые слова: Роберт Нозик, функционализм, теория тождества, сознание осведомленности
PHILOSOPHY OF CONSCIOUSNESS
Original article
A THEORY OF CONSCIOUSNESS
IN ROBERT NOZICK'S WORK "INVARIANTS"
N.S. Mkrtchyan
Lomonosov Moscow State University, Leninskie Gory, Moscow, Teaching and
Scientific Building "Shuvalovsky", 119991, Russia
Abstract. The article is devoted to the reconstruction of Robert Nozick's theory of consciousness. The function of consciousness in his account is described. How consciousness is related to data is analyzed. The theory of phenomenal consciousness
© Н.С. Мкртчян, 2024
proposed by him is reconstructed. The vulnerabilities of Nozick's theory are outlined, and its problematic points are identified.
Keywords: Robert Nozick, functionalism, identity theory, consciousness awareness, awareness
Функция сознания
Теория сознания, предложенная Робертом Нозиком, опирается на не совсем стандартное представление (относительно контекста современной дискуссии) о том, как работает сознание. Следует отметить, что я собираюсь рассмотреть теорию сознания Нозика изолированно от его теорий истинности и знания. Такое решение мотивировано рядом причин. Во-первых, цель данной статьи заключается в рассмотрении теории сознания Нозика через призму современной аналитической философии сознания. Во-вторых, его работу "Invariances" («Инварианты») следует рассматривать как самостоятельное произведение, хотя часть идей автор развивает в своем предыдущем сочинении "Philosophical explanations" («Философские объяснения»). Можно было бы рассмотреть теорию сознания как теорию, связанную с теорий инвариантов, предложенную в вышеуказанном произведении, но, насколько можно судить, сам Нозик не связывает свою теорию сознания с инвариантностью.
В своих исследованиях сознания Нозик использует термины «сознание» и «сознательная осведомленность» [4, 171]. Приведу фрагмент оригинального текста для демонстрации этого: «Consciousness, the conscious awareness of things, plays a widespread role in our lives and our thoughts, and in our conception of ourselves. So this is not surprising that philosophers have devoted considerable attention to it. A large number of fundamental philosophical issues concern consciousness» («Сознание, сознательная осведомленность о вещах, играет огромную роль в нашей жизни, в наших мыслях и в нашем представлении о себе. Поэтому неудивительно, что философы уделяют ему значительное внимание. Многие фундаментальные философские вопросы касаются сознания») [4, 171]. Убежден, что автор использует термин "conscious awareness" («сознательная осведомленность») синонимично термину "consciousness" («сознание») по ряду причин:
1) в первом предложении термин «сознательная осведомленность» ("conscious awareness") явным образом выглядит как уточнение термина «сознание» ("consciousness");
2) во втором предложении автор указывает на то, что многие ученые уделяют много внимания "it" («этому»). И хотя
в русском языке местоимение «этому» имеет множественное число, в английском языке "it" однозначно указывает на что-то, имеющее средний род и единственное число, конкретно в этом предложении;
3) в третьем предложении раскрывается, что под "it" («этому») подразумевается "consciousness" («сознание»).
На основании этого можно утверждать, что Нозик использует термины «сознание» и «сознательная осведомленность» как синонимичные.
Далее термин «сознательная осведомленность», или сокращенно «СО», будет использоваться, когда речь идет о «сознании» в понимании Нозика, и отдельно будет указываться, когда речь идет о феноменальном сознании (которое и подразумевается под термином «сознание» в современной аналитической дискуссии). Основной вопрос, который интересует автора: «Какова функция сознания?» [4, 171]. При исследованиях функций сознания мы должны придерживаться нескольких условий:
1) любая теория функции сознания должна соотноситься с актуальными исследованиями в области нейронаук;
2) неврологические корреляты сознания должны лежать в основании выполнения этих функций;
3) теория функции сознания должна предсказывать новые детали и последствия для сознательных феноменов на основании (2).
Далее будет продемонстрировано, каким образом Нозик предлагает исследовать функцию СО.
Под обладанием СО подразумевается способность осознавать вещи. Нозик выделяет два типа СО [4, 174]:
1) феноменологическую осведомленность (осознание вещей, основанное на сенсорном опыте);
2) сознательную осведомленность, необязательно включающую сенсорный опыт (ментальные состояния без феноменального содержания).
Это разделение не ново. Так, Нед Блок предлагает разделять сознание на «феноменальное сознание» и «сознание доступа» [2, 230-231]. Склоняюсь к тому, что СО функционирует схожим образом. Этот вывод можно сделать исходя из того, что, как ранее уже указывалось, понятия СО и сознания используются Нозиком в качестве синонимов. А поскольку Блок разделяет сознание по феноменальному содержанию, можно предположить, что Нозик перенимает эту идею. С этим можно согласиться потому, что СО функционирует так же, как сознание, имеет идентичное разделение
по феноменальному содержанию, и если в рамках теории Нозика между ними и существует различие, то мне не удалось его найти.
Однако следует сделать акцент на том, что Нозик определяет таким образом не само сознание, а осведомленность, и в таком случае приходится говорить не о сознании как состоянии, а о сознании как способности. Было отмечено, что Нозика интересует то, какие функции выполняет СО, но теперь следует сделать уточнение и подчеркнуть, что в первую очередь его интересует СО второго типа. Далее для большего удобства предлагаю использовать «первый тип» и «второй тип» для обозначения феноменальной осведомленности и осведомленности с необязательным ментальным содержанием соответственно.
Свой анализ функций сознания Нозик начинает с вопроса о том, как можно сформулировать смысл осведомленности, если смыслом сознания является обеспечение сознательной осведомленности [4, 174]. Под осведомленностью понимается состояние, при котором агенты обладают доступом к определенной информации, на основании которой они могут использовать ее для контроля своего поведения [1, 28]. Нозик считает, что чем выше уровень осведомленности, тем более точную реакцию мы можем наблюдать [4, 176]. В таком случае нам следует установить, какая существует градация уровней осведомленности. Если мы соглашаемся с тем, что существуют разные уровни осведомленности, то существуют и уровни соответствия поведения ситуации. Нозиком выделяется семь уровней осведомленности [4, 175]:
1) объекты регистрируются организмом;
2) регистрация (1);
3) организм осведомлен о чем-то;
4) организм осведомлен о (3);
5) организм замечает внешние объекты;
6) организм уделяет внимание (5);
7) организм фокусируется на объекте.
Теперь следует дать некоторые пояснения данной градации. Уровень (1) может вызвать вопросы, но существуют такие феномены, при которых организм регистрирует какие-то объекты, но при этом мы не обнаруживаем себя на стадии (7). Такими феноменами могут быть примеры слепого зрения (когда агенты могут различать фигуры, но при этом их собственный отчет говорит о том, что они слепы). Разумно заметить, что агенты, обладающие осведомленностью (Нозик использует этот термин как общий для всех уровней, а не только как часть СО) даже на базовом уровне, отличаются от агентов, которые не обладают ею. Однако неясно, что добавляет
СО (четвертый уровень), из-за чего мы действуем более эффективно, чем на уровнях с первого по третий. Можно заметить, что чем выше уровень осведомленности, тем более эффективно действует агент. Но только этого было бы мало для объяснения функции сознания.
Начальной точкой исследований функции «сознания осведомленности» для Нозика становится вопрос: какому конкретному аспекту выбора служит сознание? [4, 177]. Ответ на этот вопрос обусловливается тем, каким образом агенты совершают выбор в рамках своего поведения. Так, с определенной уверенностью можно сказать, что конечной целью нейронов является активация движения тела (или, другими словами, изменение его положения в пространстве) или же изменение и поддержание работы внутренних органов. Эти изменения, очевидно, не могут быть случайными, поскольку случайность может как навредить, так и сказаться благотворно, но это не является гарантированной реакцией организма. Однако неправильно было бы говорить, что реакция организма только реактивна относительно внешних или внутренних стимулов. Можно заметить, что при определенном повторении условий организм действительно вырабатывает реакции, которые можно считать рефлексами, активирующимися в привычных условиях. Однако таких реакций недостаточно для эффективной деятельности агентов. Можно допустить, что люди обладают способностью, которая заключается в том, что мы можем выбирать реакции относительно множества информации и комплекса нашего восприятия, что делает наши решения вариативными. Таким образом, можно утверждать, что мы должны говорить о СО с точки зрения принятия решений. Нозик выделяет две линии объяснения происхождения функции сознания [4, 180]:
1) функция сознания заключается в том, чтобы приносить пользу агентам;
2) социальная функция сознания заключается в том, что сознание агента приносит пользу другим членам социума.
В дальнейшем Нозик не обращает внимание на это разделение в своей работе, однако представляется, что он предпочитает индивидуальную природу функции сознания, поскольку чаще всего делает акцент именно на восприятии отдельных агентов. Следует уточнить, что польза в данном случае может выражаться как раз в социальных взаимодействиях и это разделение нужно для того, чтобы подчеркнуть пользу сознания как для отдельных агентов, так и для общества.
Теперь следует сосредоточиться на том, в чем же именно Нозик видит функцию сознания. Ранее было показано, как Нозик объясня-
ет сознание и его включение в процесс принятия решений, а также как оно формирует новые реакции у агентов, но все это было далеко от основной его цели, а именно от исследования функции сознания. Начальной точкой в объяснении функций сознания для Нозика становится теория внимания, или теория приближающей линзы (zoom-lens), предложенная Стивеном Косслином [4, 181]. Данная теория гласит, что внимание нужно для того, чтобы приближать и расширять детали. В таком случае можно было бы согласиться с предположением о том, что при большем внимании к объектам мы задействуем большее количество ресурсов мозга, чем при отсутствии фокусировки, и тем самым у нас увеличивается контроль действий. Эта позиция становится основной для дальнейших исследований функции сознания Нозиком.
Можно было бы исследовать каждый этап осведомленности (речь идет про «осведомленность» в широком смысле и ее градации с первого по седьмой уровни), но Нозика интересует третий уровень. Тогда получается, что осведомленность добавляет некоторый фактор, влияющий, в свою очередь, на поведения агентов. Нозик предлагает четыре способа описания поведения, которое зависит от фактора p («р» здесь выступает лишь в качестве обозначения единичного фактора для дальнейшего описания) [4, 182]:
1) обладание фактором p может заставить агента действовать (или выбрать) соответствующее поведение;
2) агент может совершить выбор в пользу определенного поведения, поскольку известен факт, что p имеет место;
3) р является новым дискриминативным стимулом, который был ранее неизвестен или который не был связан с каким-то подкреплением;
4) поведение зависит от обладания p.
Нозик выбирает (3) как функцию осведомленности (в смысле СО). Иначе говоря, ОС нужно для того, чтобы действовать относительно новых дискриминативных стимулов. Перед тем, как перейти к дальнейшей реконструкции теории Нозика, необходимо уточнить, что под «дискриминативными стимулами» в психологии понимаются такие стимулы, наличие которых подкрепляет реакцию, а отсутствие — нет. На основании этого автор предлагает довольно обширные размышления о том, как работает процесс приобретения новых реакций, однако в рамках настоящей статьи я не буду на них останавливаться, поскольку эти размышления базируются на представлениях Нозика об устройстве нейропсихологии человека, которые следовало бы рассмотреть отдельно от философских исследований. Предлагаю перейти к рассмотрению убеждения Нозика
в том, что СО создает новые и более точные реакции, которые связаны с обнаружением дискриминационных стимулов (новых или не подкрепленных).
Однако помимо этой функции Нозик выделяет еще одну [4, 186]: сознание нужно для более тонкой регистрации фактов. Такая характеристика этой функции коррелирует с другими размышлениями, которые ранее здесь были приведены, однако следует сделать уточнение, которое могло бы прояснить сущность этой функции. Как уже было сказано, Нозик считает, что на первом уровне осведомленности происходит регистрация информации организмом, а на третьем организм получает осведомленность о факте регистрации. Полагаю, что Нозик подразумевает под «более тонкой регистрацией» более высокоуровневую обработку информации. Так, он утверждает, что изначальное восприятие цвета связано с отдельной обработкой каждой волны, но на более высоком уровне эта информация систематизируется и обобщается, в результате чего создается более тонкое восприятие (более подробно см.: [4, 185-186]). Для моей дальнейшей реконструкции можно ограничиться характеристикой общей функции сознания, которую сам Нозик и отмечает в качестве основной: «Функция сознания осведомленности... заключается в том, чтобы обусловливать зависимость поведения от (новых) фактов, которые регистрируются в организме и дают возможность поведению быть точно встроенным или адаптированным к этим фактам» [4, 190].
Теория данных
Данного определения хватит для реконструкции еще одной части теории сознания Нозика. Так, если мы соглашаемся с тем, что функция сознания заключается в регуляции поведения на основании фактов, то разумно было бы задуматься о том, каким образом устроен процесс отбора данных. Нозик задается вопросом: «Являются ли некоторые данные результатом случайных срабатываний нейронов, это просто шум в нервной системе или они указывают на что-то более существенное?» [4, 190]. В рамках своей теории он предлагает рассматривать объективность (а именно в ней можно обнаружить природу данных) как свойство, которое достижимо различными путями, но при этом важна конечная точка этих путей. Так, можно оценить величину объектов при помощи разных сенсорных способностей. Унификация же происходит на уровне обработки информации (считаю, что в данном случае речь идет о функциях мозга). Нозик приводит некоторые примеры того, как человеческий организм увеличивает маршруты получения информации, например, при помощи бинокулярного зрения или дублирования информации
в полушариях. Механизм обработки информации представляется следующим образом [4, 192]:
1) данные передаются на обрабатывающий канал;
2) происходит интеграция данных;
3) после интеграции происходит дальнейшая передача данных на обрабатывающие каналы в центр синтеза (сознание);
4) в конце данные поступают в центр преобразования данных в состояния.
Следует сделать уточнение, что Нозик предполагает существование множества центров синтеза, которые доводят данные до нужной детализации. Так, данные, поступившие в одних условиях, могут обрабатываться до нужного уровня детализации. Таким образом, объективные факты становятся причиной для корректировки поведения, поскольку при различном уровне детализации мы принимаем решения в зависимости от заданных объективных фактов. Ранее уже шла речь о том, что именно Нозик понимает под «объективностью», однако полагаю, что иногда он использует понятие «объективные факты» для обозначения данных в восприятии объектов, что подразумевает частичную субъективность этих фактов. В пользу этого тезиса говорит и то, что Нозик убежден, что данные, поступающие в центр преобразования состояний, могут обладать разной степенью детализации. Иными словами, можно предположить, что центры синтеза реагируют на данные в соответствии с ситуацией (допустим, мы оказались в лесу одни или в компании) и синтез может быть различным. Если мы находимся в лесу одни, то наши перцептивные способности активизируются и требуют очень быстрого синтеза (поскольку эволюционно мы ищем возможную опасность). В этом случае данные, поступающие в центр преобразования, являются объективными, но грубыми (допустим, мы принимаем шорох за зверя и оборачиваемся в сторону куста, от которого послышался звук). В случае же отдыха в лесу компанией мы с большей вероятностью будем получать информацию медленно и более детализированно из-за наличия других людей.
Сложно сказать, стоит ли рассматривать все эти данные как субъективные, если мы действительно слышали какой-то звук из-за куста (разумно оценивать такое явление как объективное, независимо от его природы), но с уверенностью можно утверждать, что степень обработки будет разной. Также стоит отметить, что не все объективные данные вызывают процесс обработки. Так, если пыль летит нам в глаза, то мы рефлекторно прикрываем их, и тогда процесс регистрации данных может не поднимать данные на более высокие уровни обработки из-за необходимости более быстрой
реакции. Нозик отмечает, что данные в том числе должны интегрироваться с другими данными, в ином случае наше восприятие не фиксировало бы их.
На этом этапе можно задать вопрос о том, каким образом разнородная информация интегрируется с одним образом. Представим себе, что мы видим красный квадрат. Далее можно предположить, что наше восприятие должно обработать два потока информации одновременно. Первый поток отвечает за длину волны, которая соответствует цвету, а второй поток соотносится с формой объекта. Нозик предполагает, что наше восприятие создает топографические карты (или приблизительное описание окружающих вещей) [4, 193-194]. Таким образом, объекты включаются в наши топографические карты и разные потоки восприятия совмещаются в объекте, который зафиксирован на нашей топографической карте. Нозик отмечает, что лучше всего мы фиксируем объекты, которые находятся в движении [4, 194]. Однако связывание различных потоков восприятия происходит не только через соотнесение объектов на одной топографической карте, но и при помощи сопоставления различных топографических карт (например, от разных модулей восприятия) между собой. Нозик обобщает свою позицию следующим образом: «.X обладает опытным качеством, ощущаемым феноменологическим качеством, только если X — это синтезированная информация, представленная в некоторой топографической карте, которая координируется, в пространстве и времени, с другими топографическими картами (позволяя происходить связыванию), производя таким образом репрезентацию объективного факта, и эта дальнейшая регистрация соответствующим образом передается» [4, 196]. Последний вопрос, которому я предлагаю уделить внимание в рамках реконструкции теории СО Нозика, звучит следующим образом: почему процесс регистрации данных представляет сознание, а не базовый уровень регистрации?
Нозик предлагает рассматривать процессы в нашем мозге как распределенные параллельные структуры [4, 200]. Он сопровождает эту идею некоторыми примерами, призванными показать, что очень часто нам требуется общее знание, которое координирует процессы и помогает действовать эффективно. Чтобы было возможно общее знание, требуется, чтобы система параллельно задействовала все свои части, поскольку отсутствие взаимодействия между отдельными частями может представлять угрозу для эффективности действий. Иными словами, можно заметить, что наш мозг параллельно обрабатывает множество источников информации и объединяет их для более эффективных действий. Таким образом,
стоило бы отказаться от иерархической архитектуры регистрации данных. В таком случае было бы справедливо задать вопрос о том, в чем заключается роль сознания в этом параллельном процессе обработки. Нозик отвечает на него, указывая на то, что, хотя само сознание не регистрирует данные, оно формирует наше общее знание о внешних объектах и в таком случае выступает координатором такой распределенной системы. Так, чтобы сделать одно движение (допустим, шаг) наш мозг обрабатывает множество параллельных данных, которые регистрируются на различных уровнях, но мы не обладаем знанием о давлении в сосудах или напряженности мышц, а СО нужно как раз для того, чтобы координировать все эти процессы с целью формирования общего знания наших эффективных действий. Это знание нельзя назвать точным, однако оно достаточно для координации нашей активности. Таким образом, можно говорить о возможности некоторой общей, высокоуровневой регистрации, которая обобщает нижние уровни и благодаря которой образуется знание. Нозик отмечает, что такое описание процессов регистрации может подразумевать определенный тип физической реализации, для достижения которой необходим высокий уровень параллельного действия нейронов [4, 204]. Но в то же время он замечает, что это ограничение не подразумевает, что сознание невозможно воспроизвести на небиологических носителях, однако для этого воспроизведения может понадобиться сложная физическая инженерия. На этом можно завершить реконструкцию общей теории сознания осведомленности Нозика и перейти к рассмотрению предложенной им теории феноменального сознания.
Феноменальный опыт
Ранее говорилось о том, что Нозик понимает феноменальное сознание не как отдельный вид сознания, а как аспект сознания осведомленности. Поскольку изначальный вопрос был сформулирован следующим образом: «какова функция сознания?», то следовало бы теперь обратиться к вопросу о функции феноменальной осведомленности. Нозик начинает свои рассуждения с того, что феноменология позволяет нам лучше исследовать вещи [4, 206]. Так, если объекты фиксируются сознанием, то мы хотим получить большее количество информации о них. Однако, как и в случае сознания осведомленности, следует различать феноменологию и осведомленность о феноменологии. Феноменология существует в условиях, когда данные представлены непрерывно и плотно, а осведомленность о феноменологии подразумевает еще и наличие СО. Для ответа на вопрос о функциях осведомленности и феноменологии требуется
вначале отдельно ответить на вопрос о функции феноменологии. Нозик считает, что функция феноменологии заключается в расширении информации об объектах, если те представлены непрерывно и полно [4, 206-207]. Это предположение развивается в идею о том, что квалитативный опыт, по всей видимости, возникает, поскольку низкоуровневой регистрации не хватает для того, чтобы давать удачные гипотезы (интерпретации) внешнего мира. Это можно представить эволюционно. Так, доязыковые животные могли при помощи квалитативного опыта определять опасность или же, напротив, потенциально полезные вещи, и эволюционно мы сохранили эту особенность. Однако следует проводить различие между функцией феноменологии вообще и функцией конкретной феноменологии. Ранее я охарактеризовал, как Нозик рассматривает функцию феноменологии, но следует обратить внимание еще и на то, в чем заключается функция структуры феноменологии. Нозик считает, что существует изоморфизм между опытным восприятием и аспектами мира [4, 208]. Так, когда мы говорим, что слышим тон какого-то звука, то сам тон изоморфен частоте колебания волны. Фиксация таких размеров заключается в функции структуры феноменологии.
Нозик также вводит функцию специфичности для феноменологии [4, 208]. Под этой функцией понимается, что если мы обладаем идеальным восприятием, то мы испытываем разнообразные переживания относительно различных объектов. Однако эта функция имеет ограничения. Так, мы можем заметить, что наше переживание очень близких тонов цвета или звуков может отличаться отнюдь незначительно. Так, если нам покажут цвет 1 и цвет 2, которые являются очень близкими в цветовом спектре, то мы можем воспринять их как идентичные. Но если к этим цветам добавят третий, который будет близок к первому или же ко второму, то мы обнаружим различие между ними.
Таким образом, можно говорить, что Нозик согласен с тем, что существует функция феноменологии вообще, функция структуры и функция специфичности. Однако автор замечает, что квалиа (или квалитативные переживания) не обладает никакими функциями [4, 209]. В этом смысле феномены помогают работе остальных функций, но они не обладают никакой специфической функцией. Нозик, по всей видимости, полагает, что можно определить феноменальные состояния через тип стимула, который был задействован, и, таким образом, различные феноменальные переживания (например, «теплота») ничем не отличаются от любой другой метки. Таким образом, феноменальные чувства являются ярлыками, которые указывают на тип рецептора и не имеют никакого сходства с сигналами, восприни-
маемыми нашим мозгом. Но, в таком случае, закономерно было бы задать вопрос о том, с чем же тогда соотносит феноменальный опыт Нозик. По моему мнению, он рассматривает феноменальный опыт в качестве механизма репрезентации процессов и уделяет внимание вопросу о его природе [4, 211]. В этом же фрагменте текста, а также на странице 212 он приводит несколько мыслительных экспериментов, на основании которых предлагает гипотезу о том, что процесс восприятия устроен таким образом, что для нас важно сохранение структуры и специфики феноменологии, а не сами феномены. Один из этих ответов будет обсуждаться в критической части настоящей статьи. На данном этапе отмечу лишь то, что Нозик отстаивает идею важности плотности и непрерывности феноменов и сознательной осведомленности. Так, мы можем объяснить различие в феноменальных переживаниях при помощи меньшей плотности или разной размерности репрезентации.
В таком случае можно задать следующий вопрос: если феноменология значительно усиливает наши познавательные способности, то почему весь наш опыт не наполнен феноменальными состояниями? Нозик дает на него довольно обширный ответ, основывающийся на соображении, что наши СО с минимальным феноменальным опытом соотносятся с внутренними процессами активности нейронных соединений и, таким образом, являются репрезентацией их взаимодействий [4, 212]. Из этого уместным будет сделать вывод о том, что наши сознательные состояния, связанные с восприятием языковых или математических моделей, являются репрезентацией нейронных связей, которые образовались (или образуются) во время их использования. Я склонен считать эту интерпретацию верной, поскольку Нозик указывает на то, что в этом случае работает аналогия письменности [4, 212]. Так, изначально письменность соотносилась не только с кодировкой устной речи, но и представляла собой то, что речь делала. Таким образом, СО первого типа является другим типом феноменального восприятия, но не внешнего, а внутреннего мира (особого типа взаимодействия нейронов), и для него сохраняются все функции СО с феноменальным содержанием. Но это подводит нас к следующему вопросу: зачем нужны квалиа, если все те же самые функции могла бы реализовывать нервная система?
Ответ мы находим в последней части теории сознания Нозика. Размышляя над тем, как соотносятся феноменальные содержания и нервная система, Нозик приходит к проблеме «сознание-тело». Он понимает эту проблему как вопрос о том, какой онтологический статус имеет феноменология и как она соотносится с физическими процессами. Нозик считает, что ее обсуждение является задачей
эмпирических наук, но при этом приводит свои рассуждения по этой теме [4, 218]. Попытаюсь реконструировать его позицию, а также остановлюсь на отдельных критических замечаниях к его теории.
Нозик начинает свои размышления с точки зрения теории тождества. Он предлагает рассматривать феноменальные состояния и физические процессы как идентичные [4, 219]. Аргумент Нози-ка в пользу теории тождества заключается в том, что если мы можем установить корреляцию между двумя вещами, их свойствами и свойствами их связи (на каждом уровне мы можем установить корреляцию), то разумно предположить, что эти вещи являются одной вещью, а не двумя [4, 220]. Но разумно заметить, что это эпи-стемический аргумент и он не проясняет онтологический статус феноменального опыта. Нозик считает, что если мы можем установить параллелизм между феноменальным опытом и физическими процессами на всех уровнях, то мы можем признать тождество между феноменальными состояниями и физическими процессами. Нозик предлагает условие отсутствия тождества, которое формулируется следующим образом: «.А обладает аспектом ^ и не существует аспекта G, которым обладает В и который (универсально) коррелирует с F» [4, 222]. Он соглашается с тем, что этот эпистемический критерий не обладает следствием для тождества, но указывает на то, что те, кто отрицает существование такого критерия, должны предложить другой, который объяснял бы отсутствие тождества. Ниже мы вернемся к этому возражению и поговорим о нем более подробно, а пока предлагаю согласиться с этим ответом, хотя и очевидно, что он не является удовлетворительным.
Еще один контраргумент заключается в множественной реализуемости. Данный аргумент предложен Хилари Патнэмом [5, 138-164], и его краткое содержание заключается в том, что наши психические состояния могут быть реализованы на множестве других материалов, отличных от человеческой биологии, что означает, что для тождества важно структурное или функциональное соответствие организации, а не материал. Нозик отвечает на это возражение указанием на то, что существуют такие понятия (он приводит в пример «пищу»), которые задаются функционально, но также можно отметить те вещи, которые тождественны этим понятиям [4, 223]. Это возражение нацелено на то, чтобы показать, что сложно выявить различие между функционализмом и теорией тождества. Нозик считает, что такого ответа вполне достаточно, чтобы уйти от возражения сторонников теории множественной реализуемости. Помимо этого он предлагает еще некоторые аргументы, на которых мы не будем здесь останавливаться.
Опасности для теории Нозика
Теория сознания, предложенная Нозиком, достаточно сильно уязвима. Например, Колин Макгин в своей рецензии на «Инварианты» подчеркивает две важные проблемы, которые Нозик игнорирует. Во-первых, он обращает внимание на то, что простое указание на обладание сознанием какой-либо функцией не объясняет внутреннюю феноменологию [3]. Во-вторых, Макгин отмечает то, что Нозик не приводит убедительных оснований, чтобы мы согласились с тем, что мысли тождественны нейронным состояниям [3]. Эти замечания являются сильными, но стоит обратить внимание на другой тип возражений, которые предполагают, что мы принимаем изложенную выше теорию. Ранее упоминалось, что Нозик отвечает на аргумент «множественной реализуемости», указывая на сложность в различении функциональной теории и теории тождества. Однако такое возражение не является удовлетворительным, поскольку в первую очередь нас интересует, соответствуют ли вещи своим функциям. Так, под пищей мы можем понимать те вещи, которые наш организм может переработать в калории и при этом выделить из них полезные вещества (например, белки, жиры и углеводы). Нозик принимает такое возражение и предлагает рассмотреть возможное функциональное описание боли [4, 224]. Так, если мы опишем боль как состояние, связанное с неприятным переживанием, которое, в свою очередь, вызывается внешним воздействием на целостность органов и систем организма, то, по мнению Нозика, мы все еще не можем признать такое определение функциональным. Полагаю, что этого недостаточно для возражения функционалистам, поскольку у них все еще остается возможность уточнить определение таким образом, чтобы их теория была обязательной объяснительной моделью. Это наводит меня на мысль о том, что попытка совместить функционализм и теорию тождества в работе Нозика не оказывается успешной. В подтверждение этому можно обнаружить, что после этих возражений он допускает, что если теория множественной реализуемости верна, то она становится фатальной для его теории [4, 224]. На этой же странице он предлагает возражение, которое заключается в том, что если мы принимаем предложенное ранее описание функциональной работы сознания, то нам следует признать, что оно требует наличия материалов особого вида. Однако, выражая несогласие с этим аргументом Нозика, я допускаю, что такое требование может быть выдвинуто, и, таким образом, действительно следует отказаться от множественной реализуемости. Но это требование должно следовать из чего-то: одного
описания того, как функционирует сознание, недостаточно. Кроме того, кажется, что даже если мы не будем ждать следования от Нози-ка, то мы можем взять любую другую произвольную причину, в силу которой мы сможем выделить человеческий мозг на фоне других материальных носителей. Таким образом, кажется, что требование Нозика о необходимости особенного материала никаким образом не опровергает множественную реализуемость. Хотя он и считает, что появление большего количества видов материальных носителей, которые могут воспроизводить работу сознания, возможно, но нам все еще требуются дополнительные основания для подтверждения этого. Таким основанием, насколько я могу судить, может быть представимость. Мы можем представить себе, как в далеком будущем будут созданы искусственные заменители нейронов и один за одним ими заменят каждый нейрон в человеческом мозге. Более того, мы можем представить себе другие существа, чье сознание будет реализовываться на других структурах из-за другого базового элемента. Однако Нозик считает, что решение этой проблемы лежит в эмпирической плоскости и допускает возможность ложности теории тождества [4, 224]. Насколько можно судить, множественная реализуемость действительно стала фатальным возражением для теоретиков тождества и на данный момент большинство теоретиков сознания пытаются учитывать множественную реализуемость. Помимо множественной реализуемости, теоретики тождества (к которым с осторожностью можно отнести Нозика) должны также защищаться от аргумента «жесткого десигнатора», предложенного Соулом Крипке (более подробно см.: [6, 151-152]), или от критики материализма, предложенной Дэвидом Чалмерсом (более подробно см.: [1, 123-124]). Следует отметить, что Нозик признает, что аргументация, предложенная Чалмерсом, заслуживает внимания, однако требует дополнения для того, чтобы быть направленной против теории тождества (более подробно см.: [4, 387]). Но, судя по всему, все эти угрозы он не воспринимает как то, из-за чего следует обратиться к другим теориям, поскольку для него вопрос сознания является эмпирическим, а теория тождества должна рассматриваться как основная [ 4, 230].
Заключение
С уверенностью можно утверждать, что теория сознания Нозика представляет существенный исследовательский интерес за счет того, что она обращается к множеству естественно-научных исследований и предлагает необычный взгляд на сознание. Нозик уделяет большое внимание функциям сознания, он рассматривает теорию
тождества как основную теорию, на которую должны опираться исследователи. Более того, он неоднократно указывает на то, что вопрос сознания — это эмпирический вопрос, и тем самым приглашает ученых к этому обсуждению, что позволяет расширить дискуссию, которая сложилась вокруг сознания, особенно в последнее время. Оригинальность работы Нозика является как ее преимуществом, так и ее недостатком. Мы можем обнаружить авторскую оптику, через которую можно исследовать вопрос сознания. Но эта оптика осложняет работу по соотнесению теории Нозика с другими теориями, которые представлены в обсуждении сознания в рамках современной философской дискуссии. По моему мнению, это является проблемой, поскольку можно заметить, что предложенная автором оптика не породила философское наследие и не оказала значительного влияния на современную дискуссию (во всяком случае, мне не удалось найти сторонников теории тождества нозикианского типа). Помимо этого, как замечает ранее упоминавшийся Колин Макгин, хотя книга и наполнена хорошим научным повествованием, она обладает значительными философскими проблемами (наиболее значимые из них были указаны раньше) [3]. Можно было бы сказать, что актуальная для Нозика дискуссия отличается от современной, но это не так. На момент выхода книги в свет уже опубликованы работы Дэниела Деннета (1992) и Дэвида Чалмерса (1996). В этом смысле представляется, что Нозик вносил минимальные поправки в свои черновики, поскольку его теория сознания изложена в «Инвариантах», а части данной книги являются фрагментами лекций 1997 г. Однако можно заметить, что в последние годы, когда эта книга готовилась к публикации, Роберт Нозик проходил лечение. Это дает основание предполагать, что указанная работа могла служить черновиком для будущих исследований, которые автор, к сожалению, не успел осуществить.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Chalmers D. The conscious mind: In search of a fundamental theory. N.Y.: Oxford University Press, 1996. 432 p.
2. Block N. On a confusion about a function of consciousness // Behavioral and Brain Sciences, 1995. Vol. 18. P. 227-247.
3. McGin C. An Ardent Fallibilist. 2002//URL: https://www.nybooks.com/arti-cles/2002/06/27/an-ardent-fallibilist/
4. Nozick R. Invariance. Cambridge: Harvard University Press, 2001. 416 p.
5. Putnam H. Minds and machines // Hook S. (ed.). Dimensions of minds. N.Y.: New York University Press. 1960. 138-164 p.
6. Kripke S. Naming and necessity. Cambridge: Harvard University Press, 2001. P. 164.
REFERENCES
1. Chalmers D. The conscious mind: In search of a fundamental theory. N.Y.: Oxford University Press, 1996. 432 p.
2. Block N. On a confusion about a function of consciousness. Behavioral and Brain Sciences. 1995. Vol. 18. P. 227-247.
3. McGin C. An Ardent Fallibilist. 2002 // URL: https://www.nybooks.com/arti-cles/2002/06/27/an-ardent-fallibilist/
4. Nozick R. Invariance. Cambridge: Harvard University Press, 2001. 416 p.
5. Putnam H. Minds and machines. In: Hook S. (ed.). Dimensions of minds. N.Y.: New York University Press. 1960. 138-164 p.
6. Kripke S. Naming and necessity. Cambridge: Harvard University Press, 2001. P. 164.
Информация об авторе: Мкртчян Николай Сергеевич — аспирант кафедры истории зарубежной философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (917) 591-58-62; nikolas132331@gmail.com
Information about the author: Nikolai S. Mkrtchyan — postgraduate student, Department of History of World Philosophy, Faculty of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, tel: +7 (917) 591-58-62; nikolas132331@gmail.com
Поступила в редакцию 14.10.2023; принята к публикации 21.11.2023
