CC BY
11
ТЕОРИЯ РАЗВИТИЯ КАК ПОЛЕ КОНКУРЕНЦИИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СТРАТЕГИЙ УПРАВЛЕНИЯ
Селиванов А.И.*
Now in Russia even more often speak about the strategic approach to management, there are documents ofplanning type. The general impression of transition to modern methods of management which should include strategic components integrally is created.
0
01
О OJ
О О
о
CL
ce
CQ
S H
о
0
1
о я с о m ф vo
>5
О *
О ф
У
s S
0
1
о *
о
S ф Ч
я *
< s
I H
о ф
со
Постановка проблемы
В настоящее время в России все чаще говорят о стратегическом подходе к управлению, появляются документы планирующего типа. Создается общее впечатление перехода к современным методам управления, которые должны органически включать стратегические компоненты. Всего пять—семь лет назад под давлением сторонников радикальной либерально-рыночной реформы эта тема фактически оказалась под идеологическим запретом. При этом под прикрытием мифов радикального либерализма, рыночного саморегулирования экономики, борьбы с командно-административной системой из отечественной науки и практики государственного управления были устранены те элементы, которые связаны с удаленными стратегиями и которые на сегодня являются передовой линией фронта конкуренции во всех ее аспектах, — был просто ликвидирован один из конкурентов. В этот же временной период активно развивающиеся страны мира переходят от индикативного планирования к его сочетанию с прогнозным (Форсайт) и проектным планированием, даже на базе либерального мироустройства пытаясь использовать не присущие ему государственно-плановые начала, которые доказали свою эффективность. Важное совпадение — именно в 1992 г. (когда из России вырывали стратегическое и плановое начало) в Риме прошла первая всемирная конференция по планологии на тему: «Плановая технология и плановые институты» 1.
В настоящее время Россия стоит перед необходимостью заново создавать государственную систему стратегического управления и подсистему его научного обеспечения. Понятно, что создание разрушенной системы научного обеспечения стратегического управления на новом
уровне, с использованием современных организационных форм, методов и т.д. — отнюдь не стремление к реставрации старого. Это актуальнейшая потребность современного управления (в том числе государственного), которое стало полем конкурентной борьбы удаленных управленческих стратегий. Причем в настоящее время научно обоснованные долгосрочные стратегии с горизонтом удаления 30— 40 лет уже есть в ряде либеральных стран и в традиционных восточных странах (таких, как Китай). Но необходимо говорить уже о сверхдолгосрочных горизонтах планирования на 50—75 и более лет2.
В России также вот уже несколько лет предпринимаются попытки планирования с удалением на три года, на 10—12 лет, разрабатываются стратегические документы (в том числе по безопасности). Однако у специалистов содержание этих документов ничего, кроме горькой улыбки, вызвать не может. Документы такого типа в нашей стране выглядят минимум как необоснованные, а по большому счету — как невыполнимые, иллюзорные, идеологические.
Причина кроется в отсутствии в современной России кадровой, методологической, организационно-управленческой научной системы по разработке и сопровождению проектов подобного масштаба. Но этот разговор рано или поздно будет необходимо начать. В данной статье мы кратко затронем лишь один ключевой аспект научного обеспечения стратегического управления, связанный с развивающейся природой объектов (процессов и систем) социального управления.
Парадоксальность трансформации мировоззренческих и научных систем в России на протяжении XIX — начала XXI в. имела множество самых неожиданных последствий. Одним из наиболее серьезных стало фактическое прекращение философского и фундаментально-науч-
Начальник научно-исследовательского отдела АЭБ МВД России, доктор философских наук, профессор.
ного осмысления и комплексных научных исследований проблем развития. Идеологизация в понимании развития в 30—70-х гг. ХХв., некоторая фетишизация гегелевско-марксовой формулы диалектики на волне негативации в отношении советской идеологии привели сначала к ее стеснительному замалчиванию, а затем исчезновению серьезных исследований, физическому и идейному вымиранию научных школ по проблеме развития в философском и научном сообществе. Теперь это привело к тому, что о развитии давно не говорится практически ничего, да и профессионально говорить о нем уже, собственно, некому — как человек, занимающийся теорией развития более 20 лет, могу констатировать, что в стране нет научных школ, остались лишь единицы специалистов по теории развития, сама проблема ушла на далекую периферию науки, в том числе социально-экономической. Одно из следствий — в экономике место развития занял экономический рост, являющийся на деле лишь одномерным проявлением социально-экономического и культурного развития, а часто его отсутствия либо регресса. Ибо в содержании понятия «экономический рост» отсутствует причинный комплекс развития, причем различающийся в разных культурах и цивилизациях3.
Не спасли положения даже случившаяся в 80—90-е гг. синергетическая эйфория и возникновение теории диссипа-тивных структур4, попытки формально-математического конструирования прогнозных моделей — поскольку математические методы лишь вторичны.
Далее парадоксальность порождает лишь парадоксальность: в настоящее время в России вслед за наиболее активной частью мирового сообщества вновь предпринимаются попытки перейти к развивающейся экономике, вспомнить и научиться оперировать словами «завтра», «послезавтра», «прогноз», «план», «программно-целевое планирование и управление», «контроль». Но делается все это как бы между прочим, абсолютно без учета философской и общей теории развития, необходимых кадровых и организационных ресурсов и механизмов, узкими группами чиновников. Как следствие — не могут быть даже поставлены на научно обоснованном уровне многочисленные сверхактуальные проблемы (не говоря о попытках их решения), такие как стратегические цели, исследование и проекти-
рование будущего, прогноз, перспективное планирование, организация управления проектами и программами, контроль их исполнения и т.д.
Несколько разовьем тезис о причинах того, что исследование и даже обсуждение проблем развития утратили свою популярность в России и Европе, а сама проблема ушла на периферию мировоззренческих и научных дискуссий. Дело дошло до того, что главными защитниками сохранения в системе образования преподавания теории эволюции в ходе недавних дискуссий в США стали ...священнослужители и Церковь. Такое «тотальное забвение» в отношении феномена, который не опровергается наукой, не может быть случайным.
Аргументацией направленности этой «акции забвения», «вычищения» концепции развития из научного контекста является «чудесное перерождение» философии и науки постсоветского пространства и России, где о развитии и диалектике в ХХ в. говорили почти все, а последние 20 лет — практически никто. Как будто «выключили свет». Лишь местами продолжают развлекаться синергетикой. Конечно, можно предположить, что дело в ошибочности критикуемой ныне советской идеологии и потому — диалектике и теории развития. Но дело отнюдь не в этом.
Дело в том, что диалектика и теория развития — настолько мощные орудия познания и преобразования действительности, что их просто выбили из рук российской цивилизации под предлогом борьбы со всем советским. Причем дело именно в идеологии. Но отнюдь не в ошибочности советской идеологии, а в мировоззренческом и идеологическом обеспечении конкурентного противостояния цивилизаций, обостряющимся с каждым годом и десятилетием на планете, и в противостоянии капитала и национально-государственных форм организации жизни трудящихся людей. Именно в ходе этой конкурентной борьбы с использованием организационно-управленческих, финансово-экономических и информационно-идеологических ресурсов и механизмов, в том числе в целях радикального ослабления методологического фундамента российской науки, сферы знания как базовых оснований цивилизаций, в современную эпоху «общества знания» выдавлена, практически зачищена концепция и теория развития, ее кадровое и институциональное обеспечение в России.
0
01
г •
о
о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
0
01
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
Основной тезис, который мы попытаемся обосновать в данной статье: непопулярность обсуждения теории развития как философской и научной проблемы в современной России — это искусственно созданный и искусно поддерживаемый феномен. Кажущаяся «непопулярность» идеи развития в лице всеобщего и потому демократического (в подлинном смысле слова, то есть идеи подавляющего большинства народа) социального процесса формируется потому, что ей всегда противостоит идея групповой и национально-государственной элитарности, для сохранения которой используется в том числе знание закономерностей развития как инструмент обеспечения собственного конкурентного преимущества и ограничение доступа к этому знания для стран-конкурентов и народов. Это обеспечивает успешность стратегий и эффективное развитие общества в интересах частных лиц и структур, отдельных капиталов, процессов формирования и воспитания бизнес-элит, различных корпораций (включая этнические диаспоры, криминальные и теневые структуры, СМИ-сообщества и т.д.), отдельных стран — при одновременном недопущении и консервации развития как всеобщего процесса в отношении иных государств, народов, культур, слоев населения. Именно это стало элементом современной практики. Поэтому одна из задач статьи — продемонстрировать тот гуманитарный факт, что концепция развития должна быть использована во благо населения планеты, трудящихся народов стран, в том числе России, а не только отдельных групп элит. Поскольку без осмысленности теории развития не только невозможны, но просто абсурдны всякие рассуждения о целях, прогнозах, планах, программах стратегического свойства. В методологии же осмысления развития необходимы новые масштабные разработки, переводящие исследования в прикладные плоскости.
Научная концепция развития как поле мировоззренческой и социально-политической конкуренции
Начнем с того, что различные мировоззрения и науки (а также теория развития, ставшая ведущей силой современности), используются разными социальными силами (субъектами) в разных отношениях, в первую очередь для самосохранения и саморазвития, то есть в качестве оружия конкурентной борьбы. Поэто-
му главная задача — выявить основные виды современной конкуренции и ее субъектов.
I. Мировоззренческая и межцивилиза-ционная конкуренция. Тот факт, что мировоззренческие системы (включая философские) отличаются друг от друга по множеству принципиальных оснований, на сегодня не вызывает сомнений. В исследуемом в данной работе аспекте нас будет интересовать то, что понимание времени в больших масштабах, конструкции времени (несмотря на единые «часы» и сходные «календари») отличается в крупнейших мировоззренческих системах:
> стрела времени и линейность процесса становлений и преобразований, в том числе общества (иудаизм, христианство, ислам, европейские и российские мировоззренческие, а также философские системы);
> вечность исходных первооснов бытия и устремленность последнего к максимально точному соответствию данному «идеалу» (даосизм, буддизм, другие дальневосточные и юговосточ-но-азиатские мировоззрения);
> «колесо времени» с повторяемостью всего цикла бытия примерно через 40 тыс. лет (индуизм и связанные с ним исторические и современные системы мировоззрения) 5.
Все это накладывает серьезную качественную специфику на осмысление процессов развития, а также взаимосвязанного с ним творчества и инновационной деятельности, обусловливает отсутствие соответствующих научных традиций в дальневосточных цивилизациях.
Собственно научное знание (включая социально-гуманитарное) также не является абстрактной (внекультурной) данностью ни в плане его производства, ни в плане трансляции и внедрения — поскольку научное знание такой же культурно обусловленный феномен, как другие социально-культурные явления (так, отнюдь не все культуры способны продуцировать новое научное знание, не во всех оно является ценностью). Сошлемся на мысли английского исследователя Дж. Грея, который возражает тезису о том, что «.люди утратят свои традиционные привязанности и свою самобытность и сольются в единую цивилизацию, основанную на общечеловеческих ценностях и рациональной морали» на основе «бессодержательного кантианского либера-
лизма», «абстрактной концепции человека, лишенного какой-либо культурной идентичности или наследия собственной истории», выведенной И. Кантом из природы индивида» 6.
Не странно, что и исторически, и в современности даже сам проект Просвещения разделился на несколько вариантов, обрел ярко выраженную культурную специфику в различных странах и сегодня нельзя говорить о Просвещении, в том числе системах генерации, трансляции и применения знания, как об универсальной планетарной конструкции.
Выделим три принципиальных и наиболее мощных вектора развития проекта Просвещения.
Германско-российский вариант, к которому весьма специфически тяготеет Индия. Этот континентальный проект вырастал на основе систем объективного идеализма и материализма как универсалистских проектов. Он отличается доминированием всеохватывающей классической рациональности, системностью и определенной избыточностью знания, с одной стороны, позволяющей в рамках этой конструкции создавать целостные и взаимоувязанные системы знаний с учетом удаленной перспективы, генерировать новое знание, развивать и совершенствовать знание и его применение, с другой стороны — несколько затрудняющей узкопрагматическое применение знаний. Причем классическая подготовка, давая возможность каждому человеку становиться полноправным и сознательным участником реализации проекта Просвещения в целом, имеет расширенный потенциал профессиональной мобильности, хотя при этом несколько перегружает комплекс знаний, затрудняя его освоение отдельными группами населения. В такой системе профессиональная подготовка, например, в России организационно разделялась на среднее специальное (два уровня — работники и руководители низшего звена), высшее образование (руководители среднего и высшего звена и научные работники), послевузовское образование (аспирантура—адъюнктура и докторантура). Данная система, кроме ее содержательного ядра, отличается более широкой степенью демократизма, позволяет представителям различных слоев населения получить полноценное образование, поскольку не предполагает отсечения молодых людей на ранних стадиях обучения (где, как из-
вестно, срабатывают преимущественно знания, а не творчество). Добавим лишь, что кажущаяся невостребованность знаний классического типа уже приводит к коллапсу мировой научной системы.
Англосаксонский вариант. Данный вариант, основанный на островной психологии, реализованной в системах субъективного идеализма (особенно Дж. Беркли и Д. Юма) и блочно-модульном восприятии мира, существенно более прагматичен. Более того, речь идет о синтезе протестантской идеологии и Просвещения, когда знание рассматривается лишь как инструмент к достижению непосредственного эффекта и успеха как целевой функции. Блочно-модульное мышление, имея целевой установкой прагматизацию использования знаний, позволяет достигать серьезных успехов в узкопрофессиональных сферах, однако при этом человек становится заложником своей профессии, профессионального мировоззрения, он способен выпадать из общего культурного контекста, демонстрируя обычно абсолютную общекультурную безграмотность, причем резко снижается его профессиональная мобильность. Достаточно вспомнить дискуссию Шерлока Холмса и доктора Ватсона о том, вращается ли Земля вокруг Солнца или наоборот, в которой гениальный сыщик оказывается человеком принципиально ограниченным и не интересующимся вопросами за пределами профессии, утверждая, что Солнце вращается вокруг Земли и, по его словам, это ему безразлично. Именно блочно-мо-дульная система образования после Второй мировой войны постепенно становится доминирующей в Западной Европе — как вследствие ослабления немецкой культуры, так и вследствие социально-экономических процессов, все более увлекавших западную культуру в сферу ослабления влияния идеологии Просвещения, одним из компонентов которых является установка на труд по получению знаний, взамен чего все активнее становится влияния не труда, но развлечений, что, по мнению ряда западных авторов, ведет к кризису и даже крушению проекта Просвещения. Причем именно англосаксонская модель является базовой и в рамках Болонского процесса, призванного «повысить конкурентоспособность европейского образования». Организационно такая система образования делится на ступени подготовки бакалавра (исполнителя), магистра (управленческого либо
0
01
г •
о
о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
0
01
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
научного типа), доктора наук. Важными элементами являются постоянная конкуренция, мотивирующая личный карьерный рост, установка на персональный успех, сложившаяся система переподготовки для получения новой профессии или дополнительной квалификации. Кроме того, эта либерально-элитарная система, ориентированная на идеологию «личной успешности», приводит к отсечению на ранних стадиях обучения медленно развивающихся молодых людей, особенно из простых семей, тем самым нарушая базовые принципы Просвещения: общедоступность культуры и образования, равенство прав и возможностей. Нельзя не обратить внимания также на то, что отсутствие системы воспроизводства кадров классического типа приводит к тому, что значительная часть «универсалистов», являющихся результатом обучения в классических вузах, ввозится в эти страны из-за рубежа (после Второй мировой войны — из Германии, позже — из Болгарии, Индии, России), в первую очередь по фундаментальным и инновационным отраслям, в различных «силиконовых долинах».
Дальневосточный вариант (Япония, Корея, Китай). Отсутствие собственной внутрикультурной мировоззренческой установки на генерацию нового знания привело к отсутствию собственных научных школ, вторичности (модель «трудолюбивых учеников») проекта Просвещения этих стран. Например, даже система высшего образования в Японии нацелена не на генерацию знаний, а на максимально быстрый поиск и идентификацию в мировом научном пространстве плодотворных инновационных идей и их последующее внедрение. Такая «аналитико-поисковая» модель обучения предполагает совершенно иную конструкцию системы образования и набор качеств, которыми обладает профессионал. Однако обучение в европейских, российских и американских вузах сформировало в Китае постепенно становящуюся дееспособной самостоятельную научную и образовательную систему. Пока она все еще носит вторичный характер, когда старательные «ученики» качественнее своих «учителей» реализуют многие научные установки и идеи. Но все более понятный прагматический вектор развития современного Китая, демонстрируемый в том числе гигантскими финансовыми вливаниями и организационно-управленческими уси-
лиями, вполне позволяет создать самостоятельные научные школы по ряду направлений.
В каждом варианте Просвещения есть свои достоинства и недостатки. Однако необходимо иметь в виду, что основной задачей в современную эпоху становится не столько формальное соотнесение национальных систем образования по группе признаков к той или иной версии Просвещения, а такая его содержательная реализация, которая позволяла бы обеспечить реализацию национально-государственных интересов. Причем критерием качества является отнюдь не только конкуренция на уровне личных профессиональных и деловых качеств, но — главное — конкуренция социально-культурных комплексов. Даже основное квалификационное требование к специалисту «уметь решать задачи и проблемы в сфере своей компетенции в соответствии с требованием времени» означает в первую очередь требование обеспечения эффективности функционирования и конкурентоспособности того субъекта хозяйственной, административной и иной деятельности, в котором работает тот или иной профессионал, в конечном счете — эффективность или неэффективность национально-государственной системы в целом. Причем не столько в текущий период времени, сколько на перспективу.
II. Межгосударственная конкурентная борьба велась и ведется по двум жестким (и часто жестоким) правилам, более известным из бизнеса: первое правило — уничтожь конкурента либо ослабь его и сделай неконкурентоспособным (война без правил); второе правило — постоянно повышай собственный уровень конкурентоспособности. В международной практике обычно сочетаются оба правила. Не-оспариваемый факт — сегодня есть все основания для рассуждений о межнациональной и межгосударственной конкуренции, о национальной конкурентоспособности как самостоятельном феномене, отличая его от конкуренции и конкурентоспособности товаров, конкуренции и конкурентоспособности товаропроизводителей 7.
Межгосударственная конкуренция — комплексная и многоаспектная проблема. Задача такой конкуренции — обеспечение национально-государственных конкурентных преимуществ во всех сферах жизнедеятельности общества с ис-
пользованием широкого спектра методов и средств. Поэтому национально-государственная конкуренция сегодня во всех странах мира ставится как самостоятельная проблема, которая требует самостоятельного решения, специальных индексов (утверждение которых, кстати, используется как идеологический инструмент), учета и механизмов поддержания. И хотя, как отмечает М.Э. Портер, убедительных теорий и общепринятых определений национальной конкуренции не существует, тем не менее «национальная конкурентоспособность стала одним из центральных предметов озабоченности правительства и отрасли в каждом государстве»8. Непонятны романтические иллюзии, остающиеся у многих, включая руководителей, о том, что их минует чаша сия. Причем самое опасное заблуждение — в добропорядочности конкурентов, в том числе других государств. Конкурентов интересуют только они сами. Они делают только то, что выгодно им самим. И они вынуждают своих конкурентов (например, Россию) делать то, что выгодно им. При этом все активнее используются тайные методы, не исключая и использование коррупции. Подтверждения этому можно найти, к примеру, в работе Дж. Перкинса, раскрывшего один из секретов Полишинеля в деятельности специализированных экономических подразделений США в 60—70-е гг. («экономических убийц») в интересах американских деловых кругов
9
III. Конкуренция между нациями-государствами и частными лицами в виде капитала, корпоративно-сетевых надгосу-дарственных экономических и политических структур, между различными слоями и группами населения как в рамках одной страны, так и на планетарном уровне (богатый Север — бедный Юг).
Цели хозяйствующих, иных частно-общественных субъектов (корпораций) и государств радикально различны и порой противоположны. Ценностно-целевой установкой национально-государственного типа сообществ и управления является организация общественной жизни территорий и проживающих на них народов во всей совокупности материальных и духовных условий их жизни, функционирования, воспроизводства и развития культуры, человека, общества в целом. Ценностно-целевой установкой корпоративно-сетевого типа сообществ и уп-
равления, лежащего в основе современного варианта глобализации, является власть, капитал и их увеличение (прибыль), реализация частного интереса, функционирование и развитие конкретных хозяйственных корпораций, в особенности мировых финансовых институтов, ТНК, МНК (в смысле их владельцев). Цель корпораций — сами корпорации 10. Так, если прибыль ТНК выражается в финансовых измерениях, то «прибыль» государства — в приросте его территории, количества и качества ресурсов, качестве культуры, человека, науки11. Сущностью частного подхода является «элитарность».
В настоящее время при постоянном росте национально-государственной конкуренции и конкуренции между капиталом в условиях «общества знания» метафизическая смыслонаполненность, мировоззренческая небезразличность оценки собственного места в развивающемся мире, отношение к нему, познание его, эффективной деятельности в нем (в особенности в сфере создания нового знания и инновационной деятельности, то есть в сфере развития знания) являются полем не только теоретических дискуссий, но и ожесточенного идеологического противоборства, конкурентной борьбы, доходящей до попыток уничтожения оппонентов. Потому что если до недавнего времени были верны формулы Ф. Бэкона «знание — сила» и К. Маркса о превращении науки в «непосредственную производительную силу», то на сегодня острота конкуренции сосредоточена в получении именно нового знания и инновационной деятельности. «Получение и внедрение нового научного знания о человеке — сила» — вот формула современности. Причем если предыдущие технологические уклады были связаны с использованием науки как инструмента в первую очередь естественно-научного и технико-техно-логического познания — здесь развивалась основная конкуренция, то на грядущем новом (седьмом) технологическом укладе ключевое новое, и потому конкуренция будет сосредоточена на организационно-управленческих (человеческих) проблемах. Именно конкуренция эффективности управления человеко-машинными и социально-культурными системами (включая экономику) становится основным полем конкурентной борьбы цивилизаций, конкуренции различных форм организации человеческой жизни —
0
01
г •
о
о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
0
01
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
в первую очередь национально-государственного и частно-корпоративного типов. Поэтому отнюдь неспроста активно используются корпоративные теории развития и всячески угнетаются националь-но-государственные12.
В завершение этого сюжета приведем типы негосударственных финансовых, экономических, политических и общественных систем, которые имеют собственные интересы и диктуют их даже государствам, навязывая свою волю:
> конкретные представительства тайных и явных зарубежных деловых и политических структур, реализующих интересы и установки западного (особенно англо-американского) и восточного (особенно китайского) миров на территории России;
> крупнейшие отечественные хозяйствующие и финансовые субъекты регионального, национального и мирового масштаба (ТНК, финансовые центры), интересы которых не совпадают или противоположны национально-государственным;
> представители многих некоренных этнических групп, поделившие экономические сферы в разных регионах страны и, мягко говоря, не исповедующие российского государственного патриотизма по разным причинам (нахождение национальных территорий за пределами России, доминирование родо-племенных и этнических ценностей над ценностями государства, включенность в «мировые» надгосударственные этнические и религиозные структуры, демонстративный космополитизм, «обида и месть» российскому государству за те или иные исторические ситуации и т.д.);
> криминальные и теневые структуры, поглотившие до половины экономики страны;
> большинство средств массовой информации, включенных в «деловой оборот» и имеющих как собственные корпоративные деловые интересы, так и «деловые обязательства» перед «партнерами» либо «хозяевами»;
> достаточно узкий слой российских носителей откровенно антироссийских убеждений, ориентирующихся на ценности других культурных миров (в первую очередь на либеральные ценности Запада) в своей деятельности, опирающихся на интеллектуальные
разработки западных научных центров, используемые западными политическими и экономическими кругами для организации и лоббирования антироссийской деятельности. Численность этих сообществ составляет от силы 1—3 % от общей численности населения страны. Однако они используют науку и иные формы интеллектуальной поддержки для повышения собственной эффективности. Фактически наука и не утрачивала своего, выражаясь словами К. Марса, классового характера.
Таким образом, философия и наука, в том числе теория развития, как стержень стратегического управления являются полем различных аспектов конкурентной борьбы. Нестранно в этой связи, что ее философская и научная разработка в современной России резко ослаблена.
Некоторые методологические аспекты исследования развития
Развитие до недавнего времени понималось и исследовалось в теории преимущественно как всемирно-историческое. Данное теоретическое обобщение, само по себе имеющее важнейший методологический характер, не было тем не менее доведено до конкретизации — того факта, что развитие является всеобщим не только потому, что есть такой общемировой процесс, но и потому, что этот процесс характерен для всех элементов некоторых групп объектов бытия (включая цивили-зационные социально-исторические образования, космические объекты и т.д.). В настоящее время необходим переход от осмысления закономерностей развития как всеобщих к объектной ориентированности теории развития. Однако объектовый подход к осмыслению развития фактически лишь начал складывать, тогда как именно он является основанием для прагматизации, прикладных исследований и использования их результатов в управленческой деятельности. Неразвитость такого формата в свое время привела к превращению диалектики в идеологию, уповавшую на развитие как безусловный закон, не переводя использование законов развития в практический механизм (как формирования, так и противодействия развитию позитивных либо негативных тенденций).
В исследовании развития конкретных объектов для начала отличим спектр задач относительно познания развития, по-
4.
пытавшись ответить на вопрос, что мы хотим знать о процессе развития и развивающемся объекте вкупе с ответом на вопрос — для чего? Ответив на эти вопросы, мы получим не только определенную познавательную установку, но и алгоритм познания, который предстает как самостоятельная цель в познании развивающихся миров.
О развивающихся системах мы хотим знать следующее.
1. Развивается ли данная система или функционирует? То есть первая задача — провести отличение развивающихся и неразвивающихся объектов.
2. Каковы оптимальные параметры нормального функционирования и воспроизводства системы, воспроизводства ее жизни?
3. Каковы жизнеобеспечивающие потоки, снабжающие систему, и их оптимальные параметры (минимумы и максимумы гармонии) и как влияет постоянство потока на осуществление функционирования и развития? Каковы механизмы влияния на протекание процессов функционирования и развития с помощью изменения параметров потока, механизмы влияния на процессы с помощью иных вмешательств, иных потоков или иных воздействий? Каковы механизмы сохранения процесса и оптимизации функций системы, механизмы замедления процесса или его приостановки, механизмы прерывания процесса? Каковы механизмы появления (введения или создания) новых типов (комплексов) взаимодействий, то есть собственно параметры возникновения, акта новообразования? Что представляет собой «лестница» реализовавшегося процесса развития в его этапности и содержательности актов творения его бытия, в последовательности состояний, формах процесса, его алгоритмах? Каковы тенденции развития объекта, возможные, оптимальные и желаемые будущие состояния? Каковы темпы и динамика развития? Каково влияние саморазвития на функционирование системы и процесс взаимодействия ее с внешней средой?
10. Можно ли, до какой степени и в какой мере, в исследовании одной развивающейся системы использовать опыт исследования другой системы?
5.
6.
7.
8. 9.
О процессах развития мы хотим знать
следующее.
1. Что собой представляют алгоритмы (формы, последовательности) процесса развития, существуют ли различные типы алгоритмов развития?
2. Каковы параметры перехода в новое состояние и «сигналы» о переходе (например, «верхи не могут, низы не хотят» жить по-старому), можно ли провести классификацию «сигналов»?
3. Какие существуют языки описания алгоритмов и «сигналов»?
4. Как определять временную протяженность (длительность) и параметры ме-тастабильных состояний?
5. Могут ли быть определены направление и высота «скачка» после очередной бифуркации? Возможно ли отличение скачка и нескачка на основе какого-либо комплекса параметров?
6. Предзадано ли «направление» развития?
7. Типологизируемы ли процессы развития? Существует ли единая модель развития?
Задачи познания развивающихся систем можно сформулировать так:
1) определение существа процесса и системы, параметров нормы взаимодействия с внешним миром; выработка понятия «норма состояния» как дельты параметров «от и до», в рамках которых нормально развивается и функционирует данный объект (например, у человека — температура, давление и т.п.);
2) постижение динамической сущности системы и ее изменения;
3) выделение основных активных элементов, их взаимодействие и противоречия, их смыслы (как потенциалы); возможности экспансии их смысла на иное содержание системы;
4) определение последствий воздействия факторов и изменения внутренних параметров (реакция системы и ее жизненного процесса);
5) отслеживание возникновения нового (объектов, типов и параметров взаимодействий, факторов влияния, их потенциалов), изменения внешних систем; осуществление параметрического моделирования с учетом динамики параметров, параметров нормы состояния и отклонения от нормы;
6) определение периодичности замера динамики;
7) выделение «точек роста» как оснований возникновения нового.
0
01
г •
о
о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
0
01
О СЧ
О О
о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я <
S I
н
о ф
со
Ставя себе эти вопросы и задачи, мы вовсе не предполагаем возможность универсального ответа на них. Однако уже сама формулировка вопросов относительно развития продвигает нас по пути ясности, по крайней мере в кантовском смысле понимания своих возможностей. Ведь помимо всего прочего этим формулируется новый подход к алгоритмизации познания, который можно суммировать следующим образом: универсальность может быть в принципе ограничена описанием совокупности шагов и вопросов (как форме познавательного пути), ответы на которые ищутся лишь в конкретных ситуациях, относительно конкретных объектов. Естественно, что всеобщность и конкретность как две стороны познания взаимосвязаны и взаимно предполагают друг друга.
Формулировка задач познания развивающихся объектов позволяет сформировать некоторый алгоритм познания. Первыми шагами познания являются выделение и описание анализируемого развивающегося объекта. Далее — определение характера его процессуальности (развивающийся или функционирующий) в пределах интересующей нас задачи. Затем — изучение его истории (может быть, по выделенному признаку), определение степени импульсивности. Следующий шаг — выделение группы ключевых параметров, воздействующих на процесс, проведение их ранжирования, определение жизненно важных и жизненно опасных. На основе этого начинается их отслеживание, формируется алгоритм контроля состояния и процесса, определяется периодичность контроля, мероприятия контроля, возможность формализации контроля (с учетом истории конкретного объекта и контроля типовых параметров). Организуется система (структура) управления и контроля. Проводятся профилактика, предупреждение, устранение чрезвычайных ситуаций. Затем формулируются долгосрочные цели, сценарии, и к ним примеряется оценка состояния и динамики системы.
Не углубляясь в тонкости гносеологии и методологии познания развивающихся систем, что является специальной философской и междисциплинарной научной проблемой13, отметим, что истинными (ложными) в классическом смысле должны быть преимущественно принципы и методы научного познания, основанные на оптимальности выбора метода
(чаще всего как совокупности методов) в конкретной ситуации, чем определяется степень приближения к истине в познании. То есть речь должна идти о формировании методологии, технологии освоения развивающейся реальности, которая, будучи истинной, должна давать верные результаты в освоении объектного, ситуативного мира. Именно такой подход к исследованию развития должен являться базовым в формировании методологии управления долгосрочными стратегиями, а далее в переходе от прогнозов к механизму конструирования (проектирования) удаленного будущего.
При этом понятно, что современное научное знание строится по принципу гармоничного сочетания фундаментального, прикладного и экспертно-аналити-ческого, создания целостных систем их организации и взаимодействия. Относится это также к организации знания о стратегическом управлении, о развитии в том числе, поскольку все социальные системы являются развивающимися.
На фундаментальном уровне исследования выявляются элементный и причинно-следственный комплексы системы (процесса), структура ее взаимодействий. На прикладном уровне формируется понимание конкретного объекта с учетом фундаментальных закономерностей. На экспертно-аналитическом уровне осуществляется научное обеспечение принятия управленческих решений в отношении объекта на тактическом и стратегическом уровнях. Все эти задачи взаимосвязаны, но различаются как в принципах постановки, наборе методов, так и в кадровом обеспечении и организационно-управленческих решениях. Это требует серьезных и масштабных исследований, системной и постоянной научной кооперации 14.
Такая система в национально-государственных интересах может быть создана лишь общенациональными усилиями и в качестве государственного проекта, а не по инициативе научных и учебных подразделений и за их счет. Более того, в настоящее время назрела необходимость создания целостной государственной системы и программы координации деятельности всей совокупности социально-гуманитарных наук в интересах государства, создания на их основе разветвленной в отраслевом и региональном смыслах системы по научному обеспечению принятия управленческих решений
стратегического свойства, которое опре- или иного стратегического государствен-
деляет четкие полномочия и ответствен- ного управленческого решения. Причем
ность как в отношении представителей интрига заключается в том, что создание
научно-экспертного сообщества, так и такой системы — это тоже проблема тео-
лиц, принимающих решения, за последс- рии развития широкого научного и уп-
твия принятия (либо непринятия) того равленческого сообщества.
Литература и примечания
1. Иванченко В.М. Планирование как исторический феномен жизнедеятельности человека и общества. М., 2009. С. 7.
2. Селиванов А.И. Усиливается противостояние цивилизаций. В этом плане и следует рассматривать строительство будущего России // Социологические исследования. М., 2008. № 4.
3. Обсуждение проблемы соотношения экономического роста и социально-экономического развития см. в нашей статье: Селиванов А.И. Причинный комплекс развития современного российского государства // История государства и права. М., 2009. № 23.
4. Причем один из ее создателей И. Пригожин прямо указывал на идейно-концептуальные корни теории в диалектическом учении К. Маркса.
5. Селиванов А.И. Метафизика в культурологическом измерении // Вопросы философии. М., 2006. № 3.
6. Грей Дж. Поминки по Просвещению: политика и культура на закате современности. М., 2004. С. 14, 16.
7. Необходимость более активного осмысления этого феномена обосновывается в множестве работ М.И. Гельвановского (см., например: Гельвановский М.И. Национально-государственная стратегия конкурентоспособности как основа промышленной политики России //Промышленное развитие России: ключевые проблемы и решения. М., 2004).
8. Портер М.Э. Конкуренция. М., 2000. С. 166.
9. Перкинс Дж. Исповедь экономического убийцы. М., 2005. С. 13.
10. Неклесса А.И. Квази-Север и Глубокий Юг: глобализация и сетевая культура — движение к нестационарной системе мировых отношений (intra-global relations) // Африка в контексте отношений Север-Юг: IX международная конференция африканистов. М., 2002; Фурсов А.И. Капитал(изм) и модерн — схватка скелетов над пропастью // Наш современник. М., 2009. № 8.
11. Селиванов А.И., Хабибулин А.Г., Шахрай С.М. Государство и экономика современной России: реальность и перспективы (политико-правовой анализ). М., 2006.
12. Достаточно привести серию работ по стратегическому менеджменту, стратегическому маркетингу, развитию организаций, чтобы понять, что за ними стоят неплохие исследовательские структуры и специалисты. О
13. Многие другие аспекты проблемы см. в нашей работе: Селиванов А.И. Бытие и постижение развивающихся миров. Уфа, 1998.
14. В то время как до сих пор люди из научных и вузовских учреждений порой просто не знают о том, что годами происходит «на соседней улице» (часто в буквальном смысле). «Местечковость» социально-гуманитарной науки стала одним из бичей, который заменил поиск нового знания «еще одной трансляцией», которая действительно является «хорошо забытым старым» без усилий и возможностей по созданию действительно «нового», происходит замена научного знания — мнением (в том самом смысле, в котором они противопоставлялись в Древней Греции). Однако исследовательская и организационная работа научного сообщества продолжается. Достаточно привести пример ежегодных конференций в ИНИОН РАН, в которых участвуют сотни специалистов: Россия: тенденции и перспективы развития: ежегодник; вып. 3; в 2-х ч. М.: ИНИОН РАН, 2008. 950 с.; Проблемы формирования государственных о политик в России: материалы ежегодной Всероссийской научной конференции. М., 2006. 840 с.; Про- Q-блемы модернизации экономики и экономической политики России Экономическая доктрина Россий- ^ ской Федерации: материалы Российского научного экономического собрания. М.: Научный эксперт, Ш 2008. 1080 с.; Проблемы государственной политики регионального развития России: материалы Всерос- ^ сийской научной конференции. М.: Научный эксперт, 2008. 1080 с.; Государственная экономическая s политика и экономическая доктрина России. К умной и нравственной экономике; в 5 томах. М.: Науч- о ный эксперт, 2008. 3400 с.; Научное, экспертно-аналитическое и информационное обеспечение нацио- ® нального стратегического проектирования, приоритетных национальных проектов и программ. Труды о четвертой Всероссийской научно-практической конференции; в 2-х ч. М.: ИНИОН РАН, 2009. 970 с. ™ Научное, экспертно-аналитическое и информационное обеспечение национального стратегического о
- m
<з>
проектирования, инновационного и технологического развития России: труды пятой Всероссийской научно-практической конференции; в 2-х ч. М.: ИНИОН РАН, 2010. 1100 с.; Прошедшие в мае-июне I ю 2010 г. шестая всероссийская научная конференция «Научное, экспертно-аналитическое и информаци- >: онное обеспечение национального стратегического проектирования, инновационного и технологичес кого развития России» и всероссийская конференция «Российский футурологический конгресс».
Ф у
2
0
1
о *
0
2
Ф
■а
л <
1 I-
О ф
со
