CC BY
364
Н.М. Михайленко
ТЕОРИЯ ОБЫЧНОГО ПРАВА: СОВРЕМЕННЫЙ АСПЕКТ
В последние годы в российской юридической науке значительно возрос интерес к обычному праву. Современная теория права трактует правовые обычаи и обычное право практически без особых различий у разных авторов. При этом, отношение современной юридической науки к обычному праву достаточно неоднозначно. Большинство сов-ременных авторов (В.С. Нерсесянц [1, с. 400], Т.В. Кашанина [2, с. 73]) определяют обычное право как санкционированную государством совокупность общеобязательных обычаев [3, с. 210], то есть ставят знак равенства между нормами обычного и действующего права. Другие (Д.Г. Грязнов [4, с. 309], Г.В. Мальцев [5, с. 7, 61], А.Б. Венгеров [6, с. 354]) отмечают действие обычного права еще на стадии догосударственного общественного устройства и, считая такое определение, безусловно, ошибочным, все же соглашаются с необходимостью государственного санкционирования.
«Как по вопросу о сущности обычного права, так и по вопросу об основаниях его обязательности между юристами до сих пор еще существует большое разногласие, причем в различных мнениях, которые высказывались и высказываются по этому поводу, сказывается отсутствие сколько-нибудь удовлетворительного права вообще» [7, с. 13]. Приведенному высказыванию Е.Н. Трубецкого почти сто лет, но оно актуально и в настоящее время. Это связано, с одной стороны, с отсутствием формальной определенности существующей терминологии в отношении обычного права. Рассматриваемые различными школами современной юриспруденции понятия «обычай» и «обычное право», несмотря на различные подходы и определения, по своей сути особо не различаются. Так, например, в юридическом энциклопедическом словаре 1987 г. обычаи определялись как правила поведения, сложившиеся в догосударственном обществе, обычное право - как система норм, основывающаяся на обычае. Аналогичные по существу определения обычаев как результата неоднократного применения правил поведения, выработанных в догосударственной жизни и впоследствии обеспечиваемых санкций государства, что им придает характер правовых, даются в большинстве современных научных публикаций. Л.Г. Свечникова, разграничивая понятия «обычай», «правовой обычай» и «обычное право», выделяет следующие причины, вызывающие «определенную запутанность» в трактовке данных понятий:
1. В современном праве слова «обычай», «обычное право» употребляются в различных, часто даже в противоположных смыслах. Это - и обычай делового оборота в цивилистике, и обычаи в международном праве, то есть в развитом современном обществе и в обществе раннегосударственном правовые обычаи имеют различную природу и различную сферу действия, что необходимо учитывать при рассмотрении вопросов теории правовогообычая.
2. Термин «право» предполагает наличие государства, в котором оно действует. Изначально обычное право образовывалось из совокупности правовых обычаев. В свою очередь, правовой обычай возникал из простого обычая только тогда, когда: а) само общество желало этого; б) общество осознало обязательность правового обычая и ввело санкции за его неисполнение путем решений суда или иных специальных органов, функцией которых становится исполнение воли общества. Этот процесс может происходить как в период распада родового строя, так и в период зарождения основных государственных структур.
В определении данного ученого «обычное право - это система норм, основанная на обычае, регулирующая общественные отношения в разви-вающемся обществе», характерное при этом как «для формирующегося первобытного общества, так и для общества стратифицированного -рабовладельческого, феодального строя». Поэтому суть вопроса состоит в том, «как соотнести то, что существование правового обычая рассматривается в период, когда государства, как такового, еще не существовало» [8, с. 1, 188-213].
С. С. Крюкова, занимаясь исследованием обычного права, также выделяет ряд причин отсутствия единого, универсального определения рассматриваемого понятия:
1. Термин «обычное право» является искусственным обозначением правовой практики, введенным в научный оборот юридической наукой и получившим широкое распространение в российской научной среде с прошлого века. В исторических источниках (законодательных, фольклорных, литературных и др.) используются иные термины: обычай, старина, покон, прежние порядки.
2. Обычай и право представляют собой сложнейшие понятийные структуры. Чрезвычайно емкий содержательный смысл, заключенный в них, позволяет толковать обычное право весьма широко.
3. В научной литературе применялись разные критерии при отборе его признаков: формальный (неписаное право в противовес писаному - закону), гносеологический (обычное право возникает в результате правотворческой деятельности народа, официальное - продукт государства; обычное право -предправо, древнейшая ступень в эволюционном развитии законодательства), функциональный (обычное право - живой, реально действующий механизм права, официальное - искусственно созданный схематический образ права).
4. Научные дисциплины, касавшиеся этой темы, интерпретировали обычное право с позиций собственных методов и представлений, что также не способствовало унификации понятия - ни в терминологическом смысле, ни в определении сущности и происхождения, ни в выделении его свойств. С. С. Крюкова определяет обычное право как деятельность сообщества, основанную на убеждении в обязательности применения определенных повторяющихся норм и правил поведения его членов [9, с. 79].
Подход к правовому обычаю как фактически сложившемуся в течение длительного времени правилу регулирования поведения людей в обществе, которые официально признаны (санкционированы государством) в качестве общеобязательных норм права, присутствует и у таких маститых современных исследователей, как В.С. Нерсесянц [1, с. 400], Т.В. Кашанина [2, с. 73-74] и др. В «Общей теории права и государства», изданной под редакцией профессора В.В. Лазарева [10, с. 57], мы вообще не нашли ни определения правового обычая, ни его основных признаков. В «Теории государства и права» В.В. Глущенко правовому обычаю посвящен один абзац, где перепутаны обычаи делового оборота, нормативно урегулированные ст. 5 ГК РФ, с обычаями делового общения [11, с. 322]. Таким образом, в современной общей теории права роль правового обычая пока еще не исследована достаточно.
Удачную попытку трактования правового обычая и обычного права предпринял замечательный отечественный теоретик права А. Б. Венгеров. Он одним из первых современных правоведов попытался соединить данные этнологии и юриспруденции, итогом чего стала обширная статья «Значение археологии и этнографии для юридической науки» [12]. Идеи, высказанные автором в статье, получили дальнейшее развитие в его фундаментальном труде «Теория государства и права», изданном незадолго до его кончины. Обычное право он рассматривал как мощное регулятивное средство, которое сохраняет свое значение и в современных условиях. Отмечая появление обычного права на весьма ранних ступенях правового развития, оно охватывало, в первую очередь, семейно-брачные отношения, регулировало земле-и водопользование, имущественные отношения. А само обычное право, по концепции А.Б. Венгерова, вырастает из обычаев, складывающихся исторически и закрепляющих полезный опыт человечества [6, с. 354-355]. Говоря об обычном праве, исследователь связывает его появление с первобытной мононорматикой, эволюцию которой разбивает на два этапа: эпоха присваивающего и эпоха производящего хозяйства [13; 14, с. 99]. Таким образом, автор более четко определил, что исток обычного права - догосударственное общество. Но нормативное закрепление оно получило только тогда, когда стали формироваться государство и его основные институты. Им же отмечается живучесть обычаев, даже тех, которые не санкционированы официально государственной властью, но продолжают жить в сознании народа, соблюдающего их иногда более права государственного.
Значительный интерес представляют работы И. Е. Синицыной, касающиеся практического разрешения тех или иных казусов нормами обычного права. Автор указывает, что даже в современной Африке в «случае молчания закона применяется обычное право» [15, с. 131]. Об этом же свидетельствует и другой видный исследователь африканского права - М.А. Супатаев [16; 17; 18]. Говоря о происхождении обычного права, М. А. Супатаев указывает, что в Африке оно возникло в результате расщепления первобытной мононорматики на право и мораль и вместе с тем было тесно связано с предшествующими представлениями и отношениями в обществе [18, с. 16]. В его классификации правовых систем выделяются те из них, которые характеризуются ощутимой ролью обычного права в регулировании целого ряда отношений, в том числе земельных, наследственных и семейных. К таковым он причисляет страны тропического пояса африканского континента, Океании, а также отдельные азиатские страны. При этом исследователем отмечается тот факт, что «ни в одной из современных развивающихся стран традиционное право не является самостоятельной правовой системой» [19, с. 36]. С ним солидарны и некоторые зарубежные авторы [20].
Рассматривая конкретное обычное право народов Восточной Африки, М.А. Супатаев в то же время выделяет его основные свойства. Соглашаясь в принципе с определением обычного права как совокупности санкционированных государством общеобязательных социальных обычаев, автор в ряде своих трудов предлагает использовать социологический подход при изучении этого феномена. В этом случае он рассматривает обычное право как определенный способ или форму осуществления социального контроля и управления обществом. При этом М. А. Супатаев отмечает, что нормы обычного права,
передаваясь из поколения в поколение в устной форме (нередко в виде пословиц, поговорок, афоризмов), в дальнейшем подтверждались органами государственной власти в форме судебного решения. А социальная природа обычного права выражалась в защите экономических и политических интересов формирующегося господствующего класса, закрепляя право собственности на средства производства [16, с. 15-17; 17, с. 59, 62-64]. Таким образом, теоретическое обоснование правового обычая и обычного права у этого автора находит большое практическое подтверждение.
А. И. Ковлер обратил внимание на неточность классификации понятия «обычай», заметив, что обычай в догосударственных общностях - продукт архаического способа мышления, а обычай как синоним обычного права - это уже продукт более развитого менталитета, предполагающий плюрализм правовых установок [21, с. 137]. Им было отмечено, что между этими понятиями очень трудно провести четкую грань, но именно обычай являлся одним из регулирующих средств в первобытной родовой общине и сыграл достаточно большую роль в становлении правовых систем.
Г. В. Мальцев дает свое определение обычая: «Обычай есть сопутствующий развитию человечества от его древнего состояния до современности социальный институт, выполняющий регулятивные функции в человеческих сообществах и группах в целях упорядочения отношений между людьми» [5, с. 7]. А дальше, процитировав Б. Малиновского, делает вывод, что основным признаком правовых обычаев является их санкционированность. Таким образом, пишет Г.В. Мальцев, обычаи в той части, в какой мы выделили их как правовые, были действительно правом общества, переживающего эпоху распада первобытнообщинного строя и классообразования [5, с. 9, 61].
А.Ю. Шадже рассматривает обычное право как систему норм, правил поведения, основанных на обычае. Но при этом указывает, что аксиология (учение о ценностях) позволяет посмотреть на обычное право изнутри. В связи с этим она выделяет следующую классификацию обычного права: 1) обычаи, регулирующие субъектно-объектные отношения (человек и общество); 2) обычаи, регулирующие субъектно-субъектные отношения (человек и человек); 3) обычаи, регулирующие субъективно-субъектные отношения (человек к самому себе) [22, с. 271-276]. Вообще, следует отметить, что в последнее время появилась тенденция усложнять понятийный аппарат философскими понятиями и обобщениями. К сожалению, это коснулось и юриспруденции. Работы, посвященные существу обычного права, часто страдают излишними формулировками, отсутствием четких понятий, длительными рассуждениями на отвлеченную тему.
Отечественными историками права также поднимаются вопросы теории обычного права. На значение правового обычая как источника права в Древней Руси обращал внимание И.А. Исаев [23, с. 35-36]. В.Г. Графский определял обычное право (правовые обычаи) как основанные на частом употреблении широко известные правила правового назначения, регулирующие в догосударственном (родоплеменном) обществе практически все типичные отношения. Другое название обычного права, предложенное этим исследователем, - первобытное право, которое он наделял следующими особенностями: казуистичность, обязательное соблюдение ритуалов, обвинительно состязательный характер судебного разбирательства [24, с. 8-9]. «Обычное право поначалу - это орудие поддержания порядка без участия государственновластного администрирования» [24, с. 39]. В этом емком определении как раз и выражается сама сущность обычного права как нормативного регулятора в ранних обществах, там, где еще не существовали государственно-властные структуры и где исполнение норм обычаев регулировалось самим коллективом.
С. Н. Медведев, касаясь методологии обычного права, отмечал, что испанскими историками права не различаются обычаи, правовые обычаи и законы, в то время как русская методология признает такое различие и «более того, считает его необходимым и существенным» [25, с. 51]. В своем интересном исследовании, посвященном развитию права Испании в период Средневековья, он рассматривает возникновение и эволюцию вестготского права, в том числе германские правовые обычаи, которые действовали у вестготов в период их поселения на землях Южной Франции и Испании.
Историки римского права также не обходят вниманием проблематику обычного права. Е. А. Скрипилев указывал на обычай как древнейший источник права, а обычное право рассматривал как санкционированные государственной властью и поддержанные принудительной силой государства обычаи догосударственного периода [26, с. 20]. «Обычное право - обычай - это юридическая норма, которая основана не на прямом ведении или предписании государя или государственной власти, а на долговременном ее применении, на частом ее повторении» [26, с. 20]. И.Б. Новицкий и И.С. Перетерский, не вдаваясь в теорию обычного права, однако четко указали на образующие обычай признаки - давнее применение и молчаливое согласие общества [27, с. 25-26].
Исследованию обычного права посвящены работы и современных зарубежных авторов. В их ряду выделяются труды Г. Вудмана, К. фон Бенды-Бекманн, Б. Морса и др.
Нидерландская исследователь обычного права К. фон Бенда-Бекманн построила свои работы в основном на индонезийском материале. В отличие от вышеназванных авторов теория обычного права рассмотрена данным исследователем наиболее полно. Считая, что термин «обычное право» по своей сути предполагает указание на якобы неизменное прошлое, она в то же время отмечает, что каждый вид права претерпевает постоянные изменения, из-за чего возникают проблемы аналитического и политического характера, так как законодатель и правоприменитель начинают рассматривать «местное право» как право, имеющее мало общего с социальной реальностью [28, с. 9-10, 17-18]. Таким образом, К. фон Бенда-Бекманн связывает развитие правовых обычаев и обычного права, которые она обозначает многими терминами - местное право, традиционное право, обычное право, право коренных народов, адаты, - с социальным развитием общества.
Г. Вудман рассматривает вопросы взаимодействия обычного права, которое он называет аборигенным, с правом государственным. Являясь приверженцем так называемой теории правового плюрализма, исследователь останавливает свой взгляд на возможности признания государственным правом аборигенного законодательства. Он выделяет два типа признания: материально-правовое и
институционное. Первое означает, что государственным институтам, например, государственным судам, предписано рассматривать нормы обычного права и применять их. Однако практика материальноправового признания влечет за собой ряд проблем, одна из которых состоит в том, что приведение норм обычного права в соответствие с системой государственного права может исказить их. Вторая проблема заключается в вероятности изменения на практике данного аборигенного закона уже после его признания государством, но последнему уже будет трудно признать подобные изменения. Из всего этого автор делает вывод о том, что в случае материально-правового признания общины, как правило, теряют контроль над тем, что делается во имя сохранения обычного права [29, с. 115-116]. Исследователь отмечает, что законы коренных народов, в основе которых лежит обычай, действуют в современном мире. И этот вид права не исчезнет в ближайшем будущем. Следовательно, между обычным правом и государственным правом должна существовать эффективная взаимосвязь [29, с. 117]. Все это входит в концепцию правового плюрализма, которую активно поддерживают западные исследователи. В настоящее время к проблеме функционирования обычного права обращаются представители многих научных направлений, но, в первую очередь, юриспруденции и этнологии. Более широкое распространение получил анализ обычного права в историко-этнографическом аспекте. Между тем обобщенное изучение обычного права необходимо в силу ряда причин. В.А. Тишков, подчеркивая интерес ученых-этнографов к «изучению обычного права в традиционном виде, т.е. как “право”, распространенное среди определенных этнических общностей (народов)» выделяет новое в теоретической разработке проблем обычного права - «изучение права не столько как “традиционного”, “обычного” (фактически, в этническом аспекте) в противовес
государственному или “централизованному” праву, а как проблемы сосуществования культурно обусловленных правовых систем в едином и единовременном гражданском сообществе» [30, с. 8]. По мнению Н.И. Новиковой, «в современных условиях интерес к подобным исследованиям вызван также тем, что обычаи и традиции коренных народов становятся частью правовой системы государства. Современная юридическая антропология уделяет особое внимание сравнительному изучению традиционных и современных правовых систем, анализу субкультур, личностных (соматических) прав, правам человека в международном и национальном праве» [31, с. 2].
Проблемы понимания обычного права рассматриваются в научных работах Ю. И. Семеновой, С. И. Нагих, И.Л. Бабич, С. С. Крюковой, Л. Г. Свечниковой, В. О. Бобровникова и других современных ученых.
Проведенные сотрудниками Института этнологии и антропологии РАН Летние школы по юридической антропологии 1999, 2000, 2002 гг. показали, как еще не до конца раскрыта проблема функционирования обычного права в правовых системах. Исследования обычного права коренных малочисленных народов Севера, которым были посвящены вышеуказанные школы, показали, с одной стороны, живучесть традиционных установок в правосознании многих этнических групп и, с другой стороны, их несовместимость с современным правом. Проблема рассматривалась этнографами как взаимодействие обычного права и права государственного в рамках так называемого правового плюрализма. Концепция правового плюрализма была разработана западными антропологами в 70-е годы ХХ в. Понятие правового плюрализма используется для обозначения правовой ситуации, при которой сосуществуют две или более правовые системы в одном и том же социальном поле [32, с. 116]. Однако последнее определение вызывает у юристов конкретные нарекания. Так, правовой плюрализм предполагает функционирование совокупности независимых и самостоятельных правовых установок и идей, регулирующих однородные общественные отношения. Из этого определения, в свою очередь, следует, что в обществе могут функционировать различные правовые системы, традиционные институты и официальное
законодательство. Но все это плохо согласуется с практикой. Исследования, к примеру, так называемых полиюридических правовых систем в той же Африке показывают, какие противоречия могут возникнуть в этом случае. Так, африканский автор Т. Нзира отмечает, что в Зимбабве, одной из экс-колониальных стран юга Африки, полиюридизм сыграл негативную роль на функционировании таких институтов, как семья и собственность. Там имеются три типа брака: обычно-правовой, гражданский и обычный
незарегистрированный союз. Каждый из них признается правом и влечет за собой юридические последствия, регулируемые актом о браке. При этом так называемый «плюрализм в правовой системе часто приводит к тому, что каждый из супругов имеет больше, чем одного, брачного партнера, причем на вполне законных основаниях» [33]. Естественно, что юридические последствия такого положения вещей часто конфликтны. В частности, это проявляется как в статусе детей, правового положения женщин, так и при прекращении брака.
Таким образом, теория правового плюрализма даже на примере правового бытия народов зарубежных стран имеет существенные недостатки. И здесь, наверное, следует согласиться с замечанием А. И. Ковлера, предостерегавшего против самостоятельной разработки этнологами теоретических проблем юридической антропологии [21, с. 27-28]. Также нужно отметить, что некоторые современные подходы к теории правового плюрализма как «панацее» от многих сложных проблем, стоящих перед современным российским обществом, также страдают и политико-этнической направленностью. Экономический, политический и духовный кризис в России 1990-х гг. привел к ослаблению уровня правопорядка. В условиях сепаратизма и «войны законов» заметно возросла роль обычаев в регулировании общественных отношений в национальных территориальных образованиях бывшего Союза. Подъем национального самосознания, с одной стороны, можно рассматривать как явление положительное. С другой стороны, он вызвал тенденцию обратного ухода к традиционным установкам. Вероятно, хорошо возрождать традиционные институты местного управления, тем более, что этот принцип закреплен ст. 131 Конституции Российской Федерации, где указывается, что местное самоуправление осуществляется в городских, сельских поселениях и других территориях с учетом исторических и местных традиций. Дальнейшее развитие это положение получило в Федеральном законе «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ». Примером комплексного подхода к местным обычаям и традициям может служить правовое регулирование деятельности казачьих организаций и казачьего местного саморегулирования. В основном детальность такого проживания казачества основывается на вышеуказанной законодательной базе, а также на указах Президента РФ от 12/2-1997 г., которые утвердили уставы Забайкальского, Терского и Сибирского войсковых казачьих обществ.
Кроме того, положительным является и то, что в ряде регионов создаются примиренческие суды, комиссии и т.п. Однако попытки некоторых субъектов Федерации самостоятельно отменить или изменить нормы российского законодательства в соответствии с «местными обычаями и традициями» не могут приветствоваться. Ибо вне правового поля государства не существует. Имеется большая степень вероятности, что такое положение вещей может привести не только к ослаблению государства, но, в дальнейшем, и к его распаду. Классическая формула римского права «jure uti - поступать строго по закону», несомненно, должна соблюдаться вне зависимости от конфессиональной или этнической принадлежности.
В связи с этим перед наукой теории государства и права возникла задача - выяснить, способствует ли реанимация обычаев повышению уровня правовой культуры общества, и каково их место в современной российской системе. Сегодня для ученых, внимательно изучающих обычное право, достаточно очевидно, что оно представляет собой целостную правовую систему, включавшую право субъективное и объективное, материальное и процессуальное, и имело механизмы внутреннего и внешнего обеспечения. Поэтому можно утверждать, что обычное право - естественный этап в формировании права любого народа, в ходе которого оно проходит стадию собственного становления и превращается в центральное ядро правовой системы. Затем, с ростом компонентов правовой системы, обычное право становится одним из важнейших элементов, через функционирование которого постоянно обеспечивается преемственность в правовом развитии общества, необходимая для его стабильности. Таким образом, современное изучение и использование обычного права должно включать в себя, помимо иных, две тесно связанные между собой задачи: использование значения обычного права для правильного отражения, учета специфики того или иного субъекта Российской Федерации при проведении правовой реформы; реформирование российского законодательства с учетом обычного права должно преследовать цель повышения эффективности правовой системы субъекта Российской Федерации.
Литература
1. Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. М., 2000.
2. Кашанина Т.В. Основы российского права. М., 2000.
3. Словарь по этике. М., 19У0.
4. Грязнов Д.Г. Природа обязательности правового обычая // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999.
5. Мальцев Г.В. Очерк теории обычая и обычного права // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999.
6. Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1988.
У. Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М.: Типография Императорского Московского Университета, 1909.
8. Свечникова Л.Г. Обычай в правовой системе. Ставрополь, 2002.
9. Крюкова С.С. Обычное право в российском законодательстве: к вопросу о термине и его содержании. Юридическая антропология // Закон и жизнь. М., 2000.
10. Лазарев В.В. Общая теория права и государства. М., 199б.
11. Глущенко В.В. Теория государства и права. Системно-управленческий подход. М., 2000.
12. Советское государство и право. 1983. № 3.
13. Венгеров А.Б., Черных Е.П. Структура нормативной системы в древних обществах
(Методологический аспект} // От доклассовых обществ к раннеклассовым. М., 198У.
14. Думанов Х.М., Першиц А.И. Мононорматика и начальное право // Государство и право. 2000. № 1.
15. Синицына И.Е. Кенийский прецедент. В мире обычая. М., 199У.
16. Супатаев М.А. Обычное право в странах Восточной Африки. М., 1984.
1У. Супатаев М.А. Право в современной Африке. М., 1989.
18. Супатаев М.А. Культурология и право. М., 1999.
19. Супатаев М. А. Опыт классификации правовых систем освободившихся стран // Советское государство и право. 1988. № 12.
20. Chalmers D., Paliwala A. An Introduction to the Law in Papua New Guinea. Sydney, 1984.
21. Ковлер А.И. Антропология права. М., 2002.
22. Шадже А.Ю., Капец В.П. Аксиологический аспект обычного права // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999.
23. Исаев И. А. История государства и права России. М., 2001.
24. Графский В.Г. Всеобщая история права и государства. М., 2001.
25. Медведев С.Н. Право Испании V- VII веков. Ставрополь, 1994.
26. Скрипилев Е.А. Основы римского права: Конспект лекций. М., 1998.
2У. Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2001.
28. К. фон Бенда-Бекманн. Правовой плюрализм // Человек и право. Книга о Летней школе по юридической антропологии. М., 1999.
29. Вудман Г. Оценочные и стратегические перспективы правового плюрализма // Человек и право. Книга о Летней школе по юридической антропологии. М., 1999.
30. Тишков В. А. Антропология права - начало и эволюция дисциплины. Юридическая антропология // Закон и жизнь. М., 2000.
31. Новикова Н.И. Юридическая антропология. М., 2003.
32. Бабич И.Л. Формирование правового плюрализма в советское и постсоветское время на Северозападном Кавказе // Закон и жизнь. М., 2000.
33. Nzira T. Customary Law as an instrument of o social in emerging nations: a discussion of problems rosed by polygamy. Paper of the commissions X International Congress, hosted by the faculty of Law University of Ghana. 1995. August, 21-24.
