CC BY
606
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2018. № 1
Дмитрий Александрович Егорченков,
директор Института стратегических исследований и прогнозов РУДН (Россия), e-mail: egorchenkov@isip.su
Никита Сергеевич Данюк,
заместитель директора Института стратегических исследований и прогнозов РУДН (Россия), e-mail: danyuk@isip.su
ТЕОРЕТИКО-ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИССЛЕДОВАНИЮ ФЕНОМЕНА «ГИБРИДНЫХ ВОЙН» И «ГИБРИДНЫХ УГРОЗ»: ВЗГЛЯД ИЗ РОССИИ
Настоящая статья посвящена анализу феномена «гибридных войн» и «гибридных угроз», которые рассматриваются в контексте военно-политических стратегий США, а также сквозь призму военной, политической и информационной конъюнктуры по линии Россия — Запад. Авторы отмечают, что среди зарубежных военно-экспертных кругов отсутствует единый подход к пониманию исследуемой проблематики. Часть зарубежных военных специалистов рассматривают Россию как государство, которое разработало свою стратегию «гибридной войны», считая «гибридные угрозы», исходящие от Москвы в отношении суверенных государств, вполне обоснованными. В то время как другая часть зарубежных военных теоретиков заявляет об ошибочности тенденциозных представлений о том, что именно Россия разработала и намеренно реализует некую «гибридную стратегию». Авторы приходят к выводу, что понимание «гибридных войн» и «гибридных угроз», ввиду отсутствия четкого единообразного определения сущности этих феноменов, зависит от идеологического восприятия международных политических процессов и экспертной интерпретации отношений между Россией и Западом.
Ключевые слова: «гибридная война», «гибридныеугрозы», США, Россия, НАТО, Прибалтика, Европейский союз, иррегулярные войны, внешняя политика, международные отношения, информационная война, геополитика, военные конфликты.
Dmitry Аleksandrovich Egorchenkov,
Director, Institute for Strategic Studies and Forecasts, Russian Peoples' Friendship University (Russia), e-mail: egorchenkov@isip.su
Nikita Sergeevich Danyuk,
Deputy Director, Institute for Strategic Studies and Forecasts, Russian Peoples' Friendship University (Russia), e-mail: danyuk@isip.su
THEORETICAL AND IDEOLOGICAL APPROACHES TO STUDYING THE PHENOMENON OF "HYBRID WARS" AND "HYBRID THREATS": RUSSIA'S PERSPECTIVE
The article analyzes the phenomenon of "hybrid wars" and "hybrid threats" in the context of military-political strategies of the USA and through the lens of military, political and informational environment between Russia and the West. The authors note that there is no common approach among foreign military experts to understanding the problem. Some of them view Russia as a state that has created its own "hybrid war" strategy, and assume that "hybrid threats" to sovereign states posed by Moscow are real, while others reject as erroneous the assumption that Russia has created and pursued a "hybrid strategy" in a purposeful way. The authors conclude that, in the absence of a clear and consistent definition of these phenomena, the understanding of "hybrid wars" and "hybrid threats" depends on ideological perception of international political processes and experts' interpretation of relations between Russia and the West.
Key words: hybrid war, hybrid threats, the USA, Russia, NATO, Baltic States, European Union, irregular warfare, foreign policy, international relations, information war, geopolitics, military conflicts.
Одновременно с процессом смены технологических укладов происходит процесс трансформации системы международных отношений, которые характеризуются становлением многополярной (полицентричной) модели мироустройства, состоящей из нескольких глобальных центров силы и зон их геополитического и геоэкономического влияния. Стремительный рост глобальной конкуренции между мировыми акторами сопровождается попытками Запада, в особенности США, удержать пошатнувшееся «доминирующее» геополитическое и геоэкономическое положение, в том числе за счет провоцирования роста напряженности, создания «очагов конфликтов» по периметру границ ведущих мировых держав (прежде всего России и Китая), обозначенных Вашингтоном в качестве своих главных конкурентов — «ревизионистов», бросающих вызов американоцентричному миропорядку1.
Сценарий необъявленной войны против России заключается в использовании «гибридных» аспектов международного противоборства. Реализация сценария «гибридной войны» позволяет минимизировать потери от прямого военного столкновения, значительно уменьшить вероятность крупномасштабного вооруженного
1 National Security Strategy of the United States of America // The White House. 2017. December. URL: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf. P. 2.
конфликта, тем более с применением ядерного оружия, что нивелирует роль классических военных инструментов и вынуждает вырабатывать «нелинейный» асимметричный ответ.
«Гибридной войне» свойственен трансграничный, глобальный характер, что предполагает нанесение ударов по целому ряду направлений — «невидимых фронтов», затрагивающих практически все аспекты жизнедеятельности противника: «Возникновение такого феномена, как "гибридные войны", сместило и смешало угрозы национальным государствам, поскольку своей структурой и синерге-тичностью затрагивает одновременно как внешние, так и внутренние уровни жизнеобеспечения и функционирования, включая абсолютно все сферы жизни — от политической и экономической до социально-общественной и духовной»2. Проявляется комбинированный облик «гибридной войны» — сочетание иррегулярных форм противостояния и классических методов силового воздействия.
Ставка делается на тотальное изматывание противника, слом его способности противостоять организованному внешнему давлению, которое сочетается с «взломом» государства изнутри («5-я и 6-я колонны», деструктивные политические технологии «цветных революций», использование экстремистских и террористических формирований), что в конечном счете должно привести к антиконституционной «смене режима». Затем следует потеря государством своего суверенитета, установление над страной внешнего управления и, как следствие, разграбление ее ресурсной базы.
В последние десятилетия данная стратегия не раз доказывала эффективность, поэтому сегодня все чаще задействуется протестный потенциал гражданских масс (особенно молодежи, которую используют «втемную»), всевозможные террористические, экстремистские, криминальные группировки, силы деструктивной оппозиции, получающие прямую и опосредованную материальную, информационную и иную поддержку от внешней управляющей силы. Тем самым последняя получает широкие оперативные возможности воевать без формального объявления войны и добиваться военно-политических результатов без задействования классической боевой силы3. «Горячие» фазы боестолкновений, свойственные классическому типу войны, заменяют каждодневные разнонаправленные атаки: «Война ведется одновременно во многих областях, на разных уровнях и в условиях непрерывного цикла: 7 дней в неделю, 24 часа в сутки.
2 Ковалев А.А. Дискуссия на тему противоборства и сотрудничества в современной политике: от «гибридных войн» к «гибридному миру» // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2017. Т. 13. Вып. 5. С. 981.
3 Филимонов Г.Ю., Данюк Н.С. «Гибридная война»: интерпретация и реальность // Свободная мысль. 2017. № 3. С. 18.
Особенно это относится к сфере информации, которая приобрела первостепенную важность в информационную эпоху, наступившую после окончания холодной войны. Главные сражения гибридной войны происходят в различных секторах этой сферы — от киберраз-ведки и использования искусственного интеллекта до пропаганды и фейковых новостей»4. Похожей точки зрения придерживается известный специалист-международник, профессор МГУ П.А. Цыганков. По его мнению, одной из особенностей «гибридной войны» являются широкие возможности современных информационных технологий, которые становятся средством намеренного искажения информации, распространения заведомо ложных сведений, вбросов сфабрикованных «фактов» (так называемых фейков), а также использование самых грязных социальных технологий, фальсификация истории. Проявляется многогранная направленность феномена в том, что «.. ."гибридная война" втягивает в антагонизм все население и охватывает все сферы общественной жизни: политику, экономику, социальное развитие, культуру»5. При этом, как указывает П.А. Цыганков, «на самом деле "гибридные войны" стали наиболее часто используемыми средствами внешней политики США и Запада в целом. США применяет при этом свой богатый (правда, не всегда удачный) опыт смены неугодных режимов в самых разных странах путем сочетания военных и невоенных методов, не останавливаясь при этом перед ложью, подтасовкой фактов, пренебрегая человеческими жертвами и не задумываясь о международно-политических последствиях»6. Таким образом, исследователь объясняет «гибридный» характер многих из новейших вооруженных конфликтов заинтересованностью американских политических элит в сохранении своего доминирования в глобальной политике.
Для комплексного понимания специфики ведения «гибридной войны», а также исходящих от нее угроз следует учесть особенности интерпретации данного феномена противостоящими Москве международными акторами и те смысловые конструкты, которые закладываются иностранными военными и приближенными к ним специалистами (например, из RAND Corporation и иных «мозговых центров», работающих в тесной связке с вооруженными силами и специальными службами США) в определение «гибридной войны» и «гибридных угроз».
4 Тренин Д. Смягчение конфликта в условиях гибридной войны // Московский центр Карнеги. 2018. 25 янв. URL: http://carnegie.ru/2018/01/25/ru-pub-75296
5 Цыганков П.А. «Гибридные войны»: понятие, интерпретации и реальность // «Гибридные войны» в хаотизирующемся мире XXI века / Под ред. П.А. Цыганкова. М.: Издательство Московского университета, 2015. С. 21.
6 Там же. С. 24.
Отечественные исследователи совсем недавно приступили к изучению феномена «гибридной войны», в то время как «отцами-основателями» данной концепции являются американские военные специалисты. Так, по мнению научного сотрудника кафедры военных исследований Королевского колледжа Лондона Офера Фридмана, «терминология гибридной войны появилась в начале 2000-х гг. в американской армии»7. Термин «гибридная война» появился в начале XXI в. в ходе обсуждения войны, когда западные военные столкнулись со сложной оперативной обстановкой в Афганистане и Ираке8. Хотя «гибридный» («нелинейный») подход к ведению войны с комбинацией классических средств и непрямых способов воздействия активно реализовывался Соединенными Штатами уже в годы холодной войны.
Смысловой парадокс заключается в том, что Россия в условиях отсутствия мобилизационных ресурсов и теоретической подготовки для реализации «гибридной» стратегии войны, в отличие от США, объявлена Западом единственной державой, разработавшей свою стратегию «гибридной войны», которую она способна вести в глобальном масштабе. С одной стороны, это делается для того, чтобы отвести любые подозрения и негативные ассоциации от американских военных стратегов, давно практикующих иррегулярные тактики ведения войны, а также комбинированные механизмы воздействия на соперников. С другой — чтобы использовать современную международную конъюнктуру в свою пользу, создавая условия для пролонгации американского геополитического и геоэкономического доминирования в ключевых регионах мира, в том числе актуализируя «гибридные угрозы», якобы исходящие со стороны России.
Технологические наработки Запада в военном деле, значительный опыт в сфере информационных технологий и управления сознанием масс позволяют осуществлять «гибридные операции» без таких издержек, как в традиционных (классических) войнах. Такой подход даже получил название концепции войны четвертого поколения (Fourth Generation War). Так, например, вице-адмирал ВМС США Артур Сибровски и аналитик комитета начальников штабов Джон Гарстка еще в конце прошлого века предложили заменить традиционную теорию ведения войны сетецентричной концепцией9.
7 Фридман О. «Гибридная война» понятий // Вестник МГИМО-Университета. 2016. № 5. С. 80.
8 Huovinen P. Hybrid Warfare — Just a Twist of Compound Warfare? Views on Warfare from the United States Armed Forces Perspective. Washington: Department of Military History, National Defence University, 2011. URL: http://www.doria.fi/bitstream/ handle/10024/74215/E4081_HuovinenKP0_EUK63.pdf?sequence=1&isAllowed=y. P. 51.
9 Cebrowski A.K., Garstka J.J. Network-Centric Warfare: Its Origins and Future // Proceedings. 1998. Vol. 124. No. 1. P. 28-35.
Война становится сетевым явлением, а военные действия — разновидностью сетевых процессов. Регулярная армия, все виды разведки, технические открытия и высокие технологии, журналистика и дипломатия, экономические процессы и социальные трансформации, гражданское население и кадровые военные, регулярные части и отдельные слабо оформленные группы — все это интегрируется в единую сеть, по которой циркулирует информация.
В статье 2008 г. начальник штаба армии США, генерал Дж. Кей-си характеризовал «гибридную угрозу» как «разноплановые и динамические комбинации обычных, нерегулярных, террористических и преступных средств»10. Объединенное командование вооруженных сил США давало схожее определение: это «...любой противник, одновременно и адаптивно использующий обычные, иррегулярные, террористические и преступные средства или действия на оперативном театре военных действий»11. В 2011 г. армия США в своей операционной доктрине кодифицировала данный термин, определив его следующим образом: «Разноплановое и динамичное сочетание регулярных, иррегулярных сил, криминальных элементов для достижения взаимовыгодных целей»12. В одном из докладов Университета совместных специальных операций (Joint Special Operations University) Министерства обороны США, посвященных анализу феномена «гибридной войны», отмечается состояние асимметрии, характерное для данного типа противоборства: более слабый военный противник может противостоять более сильному в течение неопределенного периода времени, такая «гибридная способность» создает значительные трудности для крупных обычных военных структур, таких как армия США, потому что она в первую очередь ориентирована на борьбу с симметричными силами противника и в меньшей степени с асимметричными, но никак не на борьбу, в рамках которой они эффективно сочетаются13.
Некоторые западные исследователи, публикующие свои работы в издании NATO Review, рассматривают «гибридные конфликты» в корреляции с многоплановыми усилиями, «.направленными на дестабилизацию государства и поляризацию общества. В отличие от обычных боевых действий, "центром тяжести" в "гибридных
10 Casey G.C. America's Army in an Era of Persistent Conflict // Army Magazine. 2008. Vol. 58. No. 10. P. 28.
11 GlennR.W. Thoughts on Hybrid Conflict // Small Wars Journal. 2009. March. URL: http://smallwarsjournal.com/blog/2009/03/thoughts-on-hybrid-conflict/. P. 2.
12 U.S. Army Field Manual 3-0. Operations C-1. Washington: US Army, United States Government, 2011. P. 1-5.
13 McCulloh T., Johnson R. Hybrid Warfare. MacDill Air Force Base: Joint Special Operations University Press, 2013. (Joint Special Operations University Report, Vol. 13, No. 4). P. 2-3.
войнах" выступает население. Противник пытается оказывать воздействие на влиятельных политиков и ключевых лиц, принимающих решения, путем объединения ударных операций с подрывными усилиями»14. Отмечается, что для эффективного противостояния иррегулярным угрозам НАТО необходимо укреплять сотрудничество с международными организациями, особенно с Европейским союзом (ЕС).
Политика НАТО в отношении сдерживания «гибридных» боевых действий основана на быстром военном ответе. ЕС рассматривается как организация, наиболее подходящая для дополнения усилий НАТО, поскольку она обладает разнообразными инструментами, которые можно использовать в «гибридных войнах». Подчеркивается, что НАТО и ЕС могли бы создать эффективный институциональный тандем, имеющий в своем распоряжении широкий спектр как политических, так и военных инструментов15.
Но на Западе укоренилось представление о том, что именно Россия ведет «гибридную войну» (в частности, на Украине), которую всерьез рассматривают как вероятную модель использования силы в будущих периферийных конфликтах, выделяя среди направлений Прибалтику, Балканы, постсоветское пространство (Украину и даже Казахстан)16. Некоторые военные исследования RAND посвящены анализу возможного вторжения России в Прибалтику, где, как и на Востоке Украины, проживает значительный процент этнических русских17. На теоретическом уровне западными специалистами моделируется сценарий, который очень напоминает события гражданской войны на Донбассе, что заставляет задуматься об очередных направлениях военно-политических провокаций, уготованных России в рамках ведущейся против нее «гибридной войны».
В частности, отмечается, что российские войска могут выйти на рубежи прибалтийских государств (Латвии, Литвы, Эстонии) и уничтожить основные силы сопротивления менее чем за несколько
14 Pindjâk P. Deterring Hybrid Warfare: a Chance for NATO and the EU to Work Together? // NATO Review. 2014. URL: https://www.nato.int/docu/review/2014/Also-in-2014/Deterring-hybrid-warfare/EN/index.htm
15 Ibid.
16 Kofman M., Rojansky M. A Closer Look at Russia's "Hybrid War". Washington: Woodrow Wilson International Center for Scholars, 2015. (Kennan Cable, No. 7). URL: https://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/7-KENNAN%20CABLE-R0JANSKY%20K0FMAN.pdf
17 Shlapak D.A., Johnson M.W. Reinforcing Deterrence on NATO's Eastern Flank. Wargaming the Defense of the Baltics. Santa Monica: RAND Corporation, 2016. URL: https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/research_reports/RR1200/RR1253/RAND_ RR1253.pdf; Radin A. Hybrid Warfare in the Baltics. Threats and Potential Responses. Santa Monica: RAND Corporation, 2017. URL: https://www.rand.org/content/dam/rand/ pubs/research_reports/RR1500/RR1577/RAND_RR1577.pdf
дней (от 36 до 60 часов)18. Поэтому для предотвращения такого сценария предлагается усиление группировки НАТО на «восточном фланге». Этим также оправдывается «защита Польши», поскольку, как отмечают некоторые западные исследователи, война на Украине поставила под угрозу суверенитет польского государства, основанный на принципах воссоединения с Западом19. Расширение военного присутствия США на польской территории при кооперации с союзниками по НАТО должно способствовать эффективному сдерживанию России в Прибалтике20.
При этом в качестве аргументации на Западе зачастую приводят так называемую «доктрину Герасимова», названную в честь начальника Генерального штаба ВС РФ, который в ряде работ анализировал современные подходы к ведению войны, уделяя особое внимание «нелинейной» и «гибридной» проблематике. Однако по мнению некоторых зарубежных исследователей феномена «гибридной войны», такая позиция не соответствует действительности и не имеет ничего общего с истинной логикой, заложенной в российской военной стратегии: «нелинейная или нетрадиционная война, как она понимается в Москве, просто попытка России концептуально догнать реалии современной войны, с которыми Соединенные Штаты боролись более десяти лет в Ираке, Афганистане, в других местах. Определяя ответ России на эти реалии как новый и особый вид "гибридной войны",
Запад неправильно возвел отдельные операции России на Украине
21
до уровня согласованной или предвзятой доктрины»21.
Отметим, что еще в 2010 г. в вышедшей концепции НАТО (NATO's Bi-Strategic Command Capstone Concept) были зафиксированы «гибридные угрозы», которые официально определяются как угрозы, создаваемые противником, способным одновременно адаптивно использовать традиционные и нетрадиционные средства для достижения собственных целей22. Примечательно, что похожее определение было дано Министерством обороны США в отношении иррегулярной войны — насильственной борьбы между государством и негосударственными субъектами за легитимность и влияние среди
18 Shlapak D.A., Johnson M.W. Op. cit. P. 4; См. также: Barnes J.E. Closing the Gap: NATO Moves to Protect Weak Link in Defenses against Russia // The Wall Street Journal. 2016. June 17. URL: http://www.wsj.com/articles/closing-the-gap-nato-moves-to-protect-weak-link-in-defenses-against-russia-1466205268
19 Frontline Allies: War and Change in Central Europe: U.S.-Central Europe Strategic Assessment Group Report. Warsaw: Center for European Policy Analysis, 2015. URL: http://cepa.org/index/?id=87c7574c5d15873bb3e824068262daa6. P. 26.
20 Ibid. P. 31.
21 Ibid.
22 Bi-sc Input to a New NATO Capstone Concept for the Military Contribution to Countering Hybrid Threats // NATO. 2010. URL: http://www.act.nato.int/images/stories/ events/2010/20100826_bi-sc_cht.pdf
части населения, в ходе которой преимущественно задействуются непрямые и асимметричные подходы, хотя может использоваться и весь спектр военных, а также других возможностей, чтобы подорвать
23
силу, влияние и волю противника23.
Однако не все зарубежные авторы единогласны в определении «гибридной войны» как феномена, относящегося исключительно к современности. Их позиция сводится к отрицанию существенной новизны исследуемого феномена: «На практике любая угроза может быть гибридной, если она не ограничивается одной формой и измерением военных действий. Когда любая угроза или применение силы определяется как гибридная, термин теряет свою ценность и вызывает путаницу, вместо того чтобы разъяснить "реальность" современной войны»24. C такой точкой зрения согласны авторы доклада, подготовленного при участии Центра Вильсона и Института Кеннана, М. Кофман и М. Роянски, которые полагают, что используемая терминология неточна, поскольку не появился принципиально новый тип войны: «"Гибридный" аспект этого термина просто обозначает комбинацию ранее определенных типов военных действий, будь то обычный, иррегулярный, политический или информационный»25. Исследователи Центра анализа европейской политики, обвиняя Москву в «гибридной войне», также отмечают, что сама эта концепция не предлагает ничего особенно нового, а сочетает в себе используемые веками методы — военные, экономические, политические, пропагандистские, культурную деятельность для достижения политических целей, которые предпочтительно не достигают порога войны или же используют физическое насилие в случае необходимости26. Другой зарубежный исследователь, заместитель директора Центра RAND по международной безопасности и обороне, Кристофер C. Чиввис, выступая на слушании в Конгрессе США, заявил о том, что сегодняшние «гибридные стратегии», якобы используемые Россией, не являются чем-то принципиально новым, поскольку еще в период существования Советского Союза Москва часто использовала подрывные «активные мероприятия» для усиления влияния и формирования политического ландшафта в Европе, например, финансируя «прокоммунистические» политические партии, поддерживая антиядерные протестные движения,
23 Joint Publication 1: Doctrine for the Armed Forces ofthe United States. Washington: The Joint Staff, 2007. P. I-1.
24 Van Puyvelde D. Hybrid War — Does It even Exist? // NATO Review. 2015. URL: https://www.nato.int/docu/review/2015/Also-in-2015/hybrid-modern-future-warfare-russia-ukraine/EN/
25 Kofman M., Rojansky M. Op. cit.
26 Frontline Allies... P. 44.
стремясь также манипулировать европейскими СМИ27. Некоторые американские военные теоретики идут дальше и даже выделяют сражавшиеся в период Великой Отечественной войны советские партизанские отряды в качестве эффективных боевых «гибридных» подразделений, которые координировали свои действия с Красной Армией, создавая «синергетический эффект», что сыграло важную роль в победе СССР28.
Хотя следует отметить, что некоторые западные специалисты считают, что в прошлом не только русские прибегали к «гибридным» методам ведения войны. На страницах журнала Small Wars Journal А. Дип приводит исторические примеры использования «гибридных» методов, среди которых — совместные действия Континентальной армии Дж. Вашингтона и мощных сил ополчения в ходе американской революции; участие испанских партизан в борьбе британских регулярных войск за освобождение крупных испанских городов от Наполеоновской армии; использование Великобританией иррегулярных сил, состоящих из арабов, во время военных операций в Палестине29.
С тем, что Россия модернизировала старые концепции войны и применяет их сегодня в новом, «гибридном» формате, согласен бывший командующий Европейским командованием вооруженных сил США и Верховный главнокомандующий Объединенных вооруженных сил НАТО в Европе Ф. Бридлав. По его мнению, в ходе украинского кризиса военные действия России характеризировались комплексным, вариативным подходом к использованию силы. Классические элементы советского и российского военного планирования были дополнены методами, присущими XXI в. Таким образом была реализована адаптивная модель ведения военных действий30. Среди методов называется борьба в киберпространстве, информационные войны, введение в заблуждение, широкое применение марионеточных и специальных сил. Неконвенциональные действия представлены политической подрывной деятельностью, экономическим давлением, разведывательными и специальными операциями. Также отмечается участие в конфликте обычных сил. Исследователи из Института сухопутных войн (Institute of Land Warfare) также отмечают, что сам термин не является новым, однако Россия реализует свой
27 Chivvis C.S. Understanding Russian "Hybrid Warfare" аМ What Can Be Done about It. Santa Monica: RAND Corporation, 2017. URL: https://www.rand.org/content/ dam/rand/pubs/testimonies/CT400/CT468/RAND_CT468.pdf. P. 7.
28 McCulloh T., Johnson R. Op. cit. P. 27-33.
29 DeepА. Hybrid War: Old Concept, New Techniques // Small Wars Journal. 2015. URL: http://smallwarsjournal.com/jrnl/art/hybrid-war-old-concept-new-techniques
30 NATO's Response to Hybrid Threats / Eds. G. Lasconjarias and J.A. Larsen. Rome: NATO Defense College, 2015. URL: http://www.files.ethz.ch/isn/195405/fp_24.pdf. P. 22.
особый вариант «гибридной войны» — общегосударственный подход, начиная от тайных операций, заканчивая открытыми боевыми действиями с привлечением партизанских сил, также задействуя информационные и кибервозможности31. Для оправдания своих действий и обеспечения скрытой партизанской деятельности Россия использует концепцию «русской идентичности»32. При этом автор отмечает, что «гибридная война» увязана с российской внешней политикой и направлена на то, чтобы свергнуть мировой порядок, в котором доминирует Запад33.
Западные политики и представители научно-экспертных кругов предпочитают не вспоминать о том, что именно США на заре холодной войны разработали концептуальную основу для ведения диверсионно-подрывных действий и тайных операций по всей планете и впоследствии с успехом многократно реализовывали их на практике. Этот опыт используется Вашингтоном в реализации своей внешней политики до сих пор, примером чему служит обширный список государственных переворотов («цветных революций»), осуществленных при непосредственной американской поддержке, а также иные факты вмешательства США в дела суверенных государств без комплексного использования военной силы в лучших традициях «гибридной войны».
Постепенно на Западе появляется понимание ошибочности тенденциозных представлений о том, что именно Россия разработала и намеренно реализует некую «гибридную стратегию». Недавно один из британских аналитиков, «специалист» по российским спецслужбам М. Галеотти в статье под «говорящим» заголовком «Извините за изобретение "доктрины Герасимова"» опроверг собственную позицию, изложенную им ранее: «Повсюду можно найти ученых, экспертов и политиков, говорящих об угрозе, которую представляет "доктрина Герасимова"... Это новый тип войны, "расширенная теория современного ведения боевых действий" или даже "представление о тотальной войне". Есть одна маленькая проблема. Ее не существует. Я считаю, что имею право это сказать, потому что, к моей великой досаде, я изобрел этот термин, который с тех пор начал жить собственной деструктивной жизнью»34. М. Галеотти напоми-
31 Fox A.C., Rossow A.J. Making Sense of Russian Hybrid Warfare: A Brief Assessment of the Russo-Ukrainian War. Arlington: The Institute of Land Warfare, 2017. (Land Warfare Paper, No. 112). URL: https://www.ausa.org/sites/default/files/publications/ LWP-112-Making-Sense-of-Russian-Hybrid-Warfare-A-Brief-Assessment-of-the-Russo-Ukrainian-War.pdf. P. 1.
32 Ibid.
33 Ibid. P. 15.
34 Galeotti M. I'm Sorry for Creating the 'Gerasimov Doctrine' // Foreign Policy. 2018. March 5. Цит по: Галеотти М. Извините за изобретение «доктрины Герасимова» //
нает, что в статье начальника Генштаба ВС РФ В.В. Герасимова речь шла вовсе не о планах и стратегиях России: «Герасимов, собственно, говорил о том, как Кремль понимает, что произошло во время выступлений "арабской весны", "цветных революций" против промо-сковских режимов в соседних с Россией странах и позднее в ходе украинского восстания на Майдане. Речь шла о том, как бороться с подобными явлениями в стране, а не подготавливать их»35. По этому поводу Майкл Кофман — научный сотрудник Кеннановского института при Центре имени Вудро Вильсона, научный сотрудник Центра военно-морской аналитики подчеркивает: «.доктрины такой на самом деле, конечно, не существует. западные специалисты по России сейчас разделились на два лагеря. На тех, кто во все это верит, и на тех, кто прекрасно понимает, что все это — выдумки. При этом синдром "доктрины Герасимова" отражает раскол западного экспертного сообщества»36.
В 2017 г. Комитет Сената США по вооруженным силам (Committee on Armed Services) провел специальные слушания, посвященные изучению нетрадиционных форм ведения войны, в том числе «гибридной». Председатель вышеуказанного комитета Уильям M. Томберри в начале дискуссии акцентировал внимание на трех державах — России, Китае и Иране, которые, по его мнению, применяют различные инструменты оказания влияния для достижения целей и продвижения собственных интересов, чаще всего «для нанесения ущерба национальным интересам США»: будь то поддержка иностранных политических партий, целенаправленные убийства противников, проникновение «зеленых человечков», использование СМИ и социальных сетей, операций влияния, активность в киберпространстве37. К обсуждению также были привлечены специалисты из RAND, в том числе один из теоретиков «гибридной войны» Ф. Хоффман, которые подтвердили тезис о «виновности России» в применении «гибридных» методов на современном этапе для «ослабления НАТО», «подрыва европейского единства», что, как отмечалось, продиктовано «стремлением В. Путина оспорить и даже подорвать американоцентричный мировой порядок». Вновь звучали тезисы о мифической доктрине Герасимова.
Инопресса. 2018. 6 марта. URL: https://www.inopressa.ru/article/06Mar2018/ foreignpolicy/gerasimov.html
35 Там же.
36 Кофман М. Миф о «доктрине Герасимова» // Известия. 2018. 20 янв. URL: https://iz.ru/651301/maikl-kofman/mif-o-doktrine-gerasimova
37 Hoffman F.G. The Evolution of Hybrid Warfare and Key Challenges: Committee on Armed Services House of Representatives (115th Congress, 1st Session, March 22, 2017). Washington: U.S. Government Publishing Office, 2017. URL: https://www.gpo. gov/fdsys/pkg/CHRG-115hhrg25088/pdf/CHRG-115hhrg25088.pdf. P. 1.
В ходе своего выступления Ф. Хоффман солидаризировался с тезисом о том, что Москва ведет «гибридную войну»38. В частности, он заявил о том, что Россия оказывала непрямое воздействие (экономическое и политическое, в том числе через подрывную деятельность и дезинформацию), но так и не смогла запугать украинский народ, применив тогда более жесткие средства — захват Крыма и вторжение на Украину. При этом продолжающееся насилие на Донбассе американский военный теоретик рассматривает как первоначальную модель того, как в его представлении выглядят «гибридные войны» — комплексный подход, приведший к разрушительному конфликту, при котором произошло смешение специальных сил (спецназа) и сепаратистов (в основном ополченцев или непрофессиональных военных). По его мнению, в ходе конфликта на юго-востоке Украины наблюдается применение радиоэлектронной борьбы, беспилотных летательных аппаратов, ракет, легкой бронированной техники, используемых в одно время и в одном месте. В приложении к документу Ф. Хоффман дает анализ применяемого Россией «гибридного подхода», состоящего в комбинировании политической, экономической и подрывной деятельности. Он отмечает, что русские под руководством Путина не изобретают новый подход к войне, новое поколение лидеров, порожденное КГБ, применяет давние российские концепции затяжного конфликта времен холодной войны. В российском понимании конфликт представляет собой комплексный подход, в рамках которого могут быть использованы меры, не достигающие порога войны, или более жестокие «гибридные» подходы, соответствующие ситуации39.
Приведем еще один пример, как из терминов «гибридная война» и «гибридные угрозы» сознательно делают инструмент для идеологической борьбы. Постоянно поддерживаемый градус жесткой антироссийской риторики в Вашингтоне и ряде стран ЕС стал в том числе следствием постоянных обвинений в адрес России и лично президента страны В.В. Путина в том, что против США и Европы Россия ведет «гибридную войну».
В январе 2018 г. был обнародован 200-страничный доклад Комитета Сената США по международным отношениям, озаглавленный как «Путинская асимметричная атака на демократию в России и Европе: последствия для национальной безопасности США»40.
38 Ibid. P. 4.
39 Ibid. P. 42.
40 Putin's Asymmetric Assault on Democracy in Russia and Europe: Implications for U.S. National Security: A Minority Staff Report Prepared for the Use of the Committee on Foreign Relations, United States Senate (115th Congress, 2nd Session, January 10, 2018). Washington: U.S. Government Publishing Office, 2017. URL: https://www.foreign.senate. gov/imo/media/doc/FinalRR.pdf
Акцент на лидере российского государства был сделан не случайно — просматривается стремление определенных заинтересованных политических групп в США использовать риторику «гибридных угроз» для оправдания собственных действий по вмешательству во внутренние дела России и организации там государственного переворота (под видом некоего ответа, т.е. «противодействия», «отражения» угроз). Фактор «российской угрозы» рассматривается исключительно в отношении Президента России В.В. Путина, деятельность которого всячески дискредитируется. На страницах доклада признается существование «трудностей для эффективной оппозиционной деятельности в отношении режима Путина», так как «независимые СМИ, гражданское общество подавлены, происходит "манипуляция выборов"»41. Бездоказательно перечисляются примеры «вмешательства» России в дела суверенных европейских государств. На этом фоне оправдывается расширение инструментов США, ЕС и НАТО для борьбы с «гибридными угрозами», которые также предлагается использовать для сдерживания и противодействия Кремлю42.
Военные эксперты на Западе стремятся представить созданные в США механизмы «гибридной войны» как «изобретение» русских, что позволяет им перекладывать на Россию ответственность за глобальную и региональную безопасность и повсеместно представлять российское государство в качестве «агрессора» и «угрозы» существующему мировому порядку. Анализ таких тенденциозных исследований раскрывает американский подход к ведению «гибридной войны». Создав подобную теоретико-концептуальную модель «гибридных угроз», на деле состоящую из традиционных для Вашингтона военно-политических тактик и стратегий, США начинают обучать своих европейских «сателлитов» методам противодействия, стимулируя военно-политическую кооперацию в данной сфере. Фактически в условиях мирного времени США совместно со странами ЕС отрабатывают собственную модель ведения войны с главным противником. При этом в постоянном режиме происходит нагнетание алармистских настроений с указанием возможных направлений будущего удара. В качестве одного из потенциальных направлений для военного удара России часто выступает Прибалтика: тиражируются откровенные фейки относительно захватнических намерений Москвы43.
Такая искусственная реальность способствует увеличению военных контингентов НАТО и развертыванию дополнительной
41 Ibid. P. 2.
42 Ibid. P. 4.
43 Radin A. Op. cit.
военной инфраструктуры вблизи границ России. Следствием этого стало создание нескольких «киберцентров», которые должны противодействовать Москве в информационной сфере по линии стратегических коммуникаций. Важно отметить, что появление дополнительной военной инфраструктуры для отражения «гибридных угроз» началось задолго до украинского кризиса, так называемой «аннексии» Крыма и гражданской войны на Донбассе, поскольку первоначально было связано с расширением НАТО на Восток. Так, еще в 2008 г. в Таллине открылся Объединенный центр передового опыта в области киберзащиты НАТО (Cooperative Cyber Defence Center of Excellence), аккредитованный как международная военная организация. Затем в 2012 г. был сформирован Центр передового опыта НАТО по энергетической безопасности (NATO Energy Security Centre of Excellence). В 2014 г. в Риге открылся Центр стратегических коммуникаций НАТО (StratCom COE). По оценке экспертов, «эти три центра нацелены на противодействие гибридным военным угрозам и ведение активных действий в таких сферах, как киберпространство,
энергетическая безопасность, стратегическая пропаганда и психо" 44
логическая война»44.
С 2014 г. начался процесс качественного и количественного усиления и дополнительного развертывания военного присутствия США и частей НАТО в Европе. С этого времени на европейском континенте планомерно реализуется операция под названием «Атлантическая решимость» (Operation Atlantic Resolve), которая превращает европейский континент в военный плацдарм, укрепляющий наступательные позиции Вашингтона. Ее целью заявлено обеспечение безопасности в регионе «в свете российской агрессии на Украине» и «сдерживание России от региональной гегемонии»45. В самом плане операции содержится положение, указывающее на стремление США под предлогом «гибридной угрозы» всячески содействовать подключению к данному процессу «близких партнеров»: Украины, Грузии, Молдавии для совместной работы с силами США и НАТО с целью обеспечения их собственной безопасности.
DARPA — управление перспективных исследовательских проектов Пентагона активно работает на Украине, реализуя «совмест-
44 Россия и Прибалтика: сценарии безопасности в условиях политической напряженности / Гл. ред. И.С. Иванов. М.: Российский совет по международным делам, 2016. С. 8.
45 Operation Atlantic Resolve (2014) / U.S. European Command, Communication and Engagement Directorate // U.S. Department of Defense. 2015. January 29. URL: https:// www.defense.gov/Portals/1/features/2014/0514_atlanticresolve/Operation_Atlantic_ Resolve_Fact_Sheet_2014.pdf
ные проекты», помогая Киеву вести «гибридную войну»46. Как подчеркивают некоторые западные эксперты, страны ЕС является для США «первой линией обороны» в «гибридной войне», а укрепление вышеназванных европейских центров передового опыта, наряду с эффективным использованием сил специальных операций США, играет важную роль в борьбе с «гибридными стратегиями» России в Европе47. Однако на деле подобные инициативы и действия Вашингтона, направленные на противодействие исходящих от России «гибридных угроз», существенно понижают порог безопасности и способствуют эскалации конфликта. Недавние исследования RAND Corporation показывают взаимосвязь между военными подходами США и «гибридной войной», влиянием военной политики Вашингтона на другие страны и рисками вооруженных конфликтов48. Так, например, отмечается, что присутствие американских войск снижает вероятность войны между государствами, однако фактически способствует большей вероятности возникновения конфликтов малой и высокой интенсивности (low- and high-intensity conflict)49, которые, как полагают некоторые эксперты, являются эвфемизмом для термина «гибридная война»50.
Поддержание иллюзии о «гибридных угрозах» с Востока на европейском континенте позволяет Вашингтону укрепиться в качестве гаранта безопасности («зонтик» ПРО и постоянно декларируемые широкие военные возможности), а также участвовать в разработке европейской военной политики и предлагать выгодные для США направления военной модернизации западных европейских стран. Таким образом Вашингтон создает условия для оказания влияния на процесс принятия внутриполитических и внешнеполитических решений ЕС, что на фоне антинатовских тенденций и декларативных заявлений о намерениях создания собственной армии ЕС «цементирует» внутриблоковую дисциплину, укрепляет трансатлантическую солидарность и безоговорочную ориентацию на Пентагон в военно-политических вопросах.
Известный геополитик Зб. Бжезинский отмечал, что НАТО — это основное связующее звено между Америкой и Европой: «НАТО
46 MehtaA. What Is DARPA Doing in Ukraine // Defense News. 2018. March 1. URL: https://www.defensenews.com/global/europe/2018/03/01/what-is-darpa-doing-in-ukraine/
47 Chivvis C.S. Op. cit. P. 8-9.
48 O'Mahony A., Priebe M., Frederick B. et al. U.S. Presence and the Incidence of Conflict. Santa Monica: RAND Corporation, 2018. URL: https://www.rand.org/content/ dam/rand/pubs/research_reports/RR1900/RR1906/RAND_RR1906.pdf
49 Ibid. P. 10.
50 Korybko A. RAND Corporation Proves Link between US Military and Hybrid War // OrientalReview.org. 2018. February 27. URL: https://orientalreview.org/2018/02/27/ rand-corporation-proves-link-us-military-hybrid-war/
не только обеспечивает основной механизм осуществления американского влияния в европейских делах, но и является основой для критически важного с точки зрения политики американского военного присутствия в Западной Европе»51. Собственные геополитические интересы Вашингтон всегда объяснял заботой о безопасности Европы перед внешними угрозами и внутренним расколом, о чем свидетельствует еще одно известное «поучение» Зб. Бжезинского: «Без НАТО Европа стала бы не только уязвимой, но и почти немедленно политически расколотой. НАТО гарантирует ей безопасность и обеспечивает прочный каркас для достижения европейского единства. Вот что делает НАТО исторически столь жизненно необходимой для Европы»52.
Такой подход закрепляется благодаря активной поддержке Вашингтоном совместных научно-исследовательских и иных проектов с ЕС, которые связаны с изучением «гибридных угроз» и методами их противодействия, однако на самом деле решается главная задача — консолидация европейских стран вокруг США в рамках ведения «гибридной войны» против России.
Внешнеполитическая тактика США не является чем-то новым и ранее была проанализирована в статьях некоторых американских военных теоретиков. В частности, в рамках противодействия «гибридным угрозам» предлагалось взять за основу непрямой подход (indirect approach), который делает особый акцент на миссии по оказанию военной помощи, отправке военных советников, в целом наращиванию взаимодействия в военно-политической сфере с уязвимыми союзниками53. Отмечалось, что вооруженные силы США должны быть готовы не только к войне с высокой интенсивностью боевых действий, но к иррегулярному конфликту. В этой связи указывалось стратегическое направление — поддержка друзей и союзников в борьбе против восстания (повстанческого движения), избегая прямой вовлеченности. Такая поддержка оказывается через расширение военных контактов с представителями союзных (дружественных) держав, командировки военных офицеров США, через развертывание и реализацию программ обучения, проведение совместных учений и маневров. Там, где это необходимо, следует организовать военные группы (milgroups) из американских военнослужащих для поддержки программ военной помощи США, адаптированных к требованиям принимающей страны. Кроме того,
51 Бжезинский Зб. Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы). М.: Международные отношения, 1998. С. 66.
52 Там же. С. 96.
53 Killebrew R. Hybrid Warfare Demands an Indirect Approach // Armed Forces Journal. 2008. June 1. URL: http://armedforcesjournal.com/good-advice/
затрагивалась необходимость увеличения количества курсантов иностранных вооруженных сил, посещающих военные училища США, а также привлечения офицеров из числа союзных государств, установления с ними дружественных контактов, что в критически важный момент может принести стратегические результаты. На практике такая деятельность активно осуществляется: «США совместно с другими странами НАТО реализует в Европе и ряд других инициатив, в частности, трансатлантическую инициативу по усилению потенциала и учебной подготовке, которая должна способствовать укреплению потенциала, повышению оперативной совместимости и учебной подготовки и повысить устойчивость НАТО в ответ на вызовы в Балтийском регионе, инициативу по многонациональной объединенной углубленной подготовке (СШТ), которая обеспечивает аналогичное взаимодействие с Румынией и Болгарией»54.
Такая политика интенсификации военно-политических контактов с союзниками реализуется Вашингтоном через структуры НАТО, а поводом для этого служит раскручивание антироссийской риторики и темы «гибридных угроз», исходящих от России. Форсированное расширение натовской инфраструктуры на российских границах США пытаются оправдать участием Москвы в вооруженном конфликте на Украине, а также укреплением боевого потенциала вооруженных сил РФ на европейском направлении.
В этих условиях Россия старается отвечать асимметрично, что полностью соответствует логике современной войны. Президент страны В.В. Путин в своем недавнем послании Федеральному Собранию представил целый список перспективных высококлассных систем вооружений, которые нивелируют значение высокозатратных проектов Вашингтона, а также демонстрируют европейским партнерам несостоятельность и опасность политики одностороннего наращивания военных преимуществ — в случае нападения ответный удар, вероятно, будет нацелен на командные центры и инфраструктуру, созданные, в том числе, на территории ряда стран ЕС.
Однако влияние военного лобби и сторонников жестких (в том числе и военных) мер в отношении России в американском истеблишменте будет только нарастать, а это значит, что милитаризация внешнеполитического курса США будет продолжена. Как подчеркивает директор Московского центра Карнеги Д. Тренин, «гибридная война» против России уже идет на разных полях: политическом (изоляция), экономическом (санкции), информационном (в СМИ), в киберпространстве и т.д. «Эта война, как и ее предшественница, носит холодный характер. Тем не менее горячая война между
54 Россия и Прибалтика... С. 9-10.
Россией и США вновь стала возможной в результате эскалации локального или регионального конфликта, а также инцидентов между вооруженными силами двух стран. В этой ситуации главную роль будет играть не умирающий контроль над вооружениями, а меры предосторожности, которые неверно называют мерами доверия»55.
Поддержание стратегической стабильности на основе взаимного ядерного сдерживания и договоренностей о контроле над вооружениями — краеугольный камень современной международной безопасности. В этой связи определяющим фактором остается необходимость нормализации двустороннего российско-американского диалога, что предусматривает отказ от попыток достижения геополитических и геоэкономических задач путем агрессивных, дестабилизирующих действий, от ведения «гибридной войны» и политики «сдерживания» России. Однако в современных условиях международной политической и экономической конъюнктуры маловероятен сценарий, при котором США и их западные сателлиты откажутся от реализации подобных мер.
ЛИТЕРАТУРА
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы). М.: Международные отношения, 1998.
Ковалев А.А. Дискуссия на тему противоборства и сотрудничества в современной политике: от «гибридных войн» к «гибридному миру» // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2017. Т. 13. Вып. 5. С. 975-986.
Кофман М. Миф о «доктрине Герасимова» // Известия. 2018. 20 янв. URL: https://iz.ru/651301/maikl-kofman/mif-o-doktrine-gerasimova
Россия и Прибалтика: сценарии безопасности в условиях политической напряженности / Гл. ред. И.С. Иванов. М.: Российский совет по международным делам, 2016.
Тренин Д. Конфликт уникальностей. Как будут складываться отношения России и США после послания Путина // Российский совет по международным делам. 2018. 5 марта. URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/com-ments/konflikt-unikalnostey-kak-budut-skladyvatsya-otnosheniya-rossii-i-ssha-posle-poslaniya-putina/#detail
Тренин Д. Смягчение конфликта в условиях гибридной войны // Московский центр Карнеги. 2018. 25 янв. URL: http://carnegie.ru/2018/01/25/ru-pub-75296
Филимонов Г.Ю., Данюк Н.С. «Гибридная война»: интерпретация и реальность // Свободная мысль. 2017. № 3. С. 17-24.
Фридман О. «Гибридная война» понятий // Вестник МГИМО-Университета. 2016. № 5. С. 79-85.
55 Тренин Д. Конфликт уникальностей. Как будут складываться отношения России и США после послания Путина // Российский совет по международным делам. 2018. 5 марта. URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/ konflikt-unikalnostey-kak-budut-skladyvatsya-otnosheniya-rossii-i-ssha-posle-poslaniya-putina/#detail
Цыганков П.А. «Гибридные войны»: понятие, интерпретации и реальность // «Гибридные войны» в хаотизирующемся мире XXI века / Под ред. П.А. Цыганкова. М.: Издательство Московского университета, 2015. С. 5-42.
Barnes J.E. Closing the Gap: NATO Moves to Protect Weak Link in Defenses against Russia // The Wall Street Journal. 2016. June 17. URL: http://www.wsj.com/articles/ closing-the-gap-nato-moves-to-protect-weak-link-in-defenses-against-russia-1466205268 Casey G.C. America's Army in an Era of Persistent Conflict // Army Magazine. 2008. Vol. 58. No. 10. P. 19-28.
Cebrowski A.K., Garstka J.J. Network-Centric Warfare: Its Origins and Future // Proceedings. 1998. Vol. 124. No. 1. P. 28-35.
Chivvis C.S. Understanding Russian "Hybrid Warfare" аМ What Can Be Done about It. Santa Monica: RAND Corporation, 2017. URL: https://www.rand.org/content/ dam/rand/pubs/testimonies/CT400/CT468/RAND_CT468.pdf
Deep А. Hybrid War: Old Concept, New Techniques // Small Wars Journal. 2015. URL: http://smallwarsjournal.com/jrnl/art/hybrid-war-old-concept-new-techniques
Fox A.C., Rossow A.J. Making Sense of Russian Hybrid Warfare: A Brief Assessment of the Russo-Ukrainian War. Arlington: The Institute of Land Warfare, 2017. (Land Warfare Paper, No. 112). URL: https://www.ausa.org/sites/default/files/publications/ LWP-112-Making-Sense-of-Russian-Hybrid-Warfare-A-Brief-Assessment-of-the-Russo-Ukrainian-War.pdf. P. 1.
Frontline Allies: War and Change in Central Europe: U.S.-Central Europe Strategic Assessment Group Report. Warsaw: Center for European Policy Analysis, 2015. URL: http://cepa.org/index/?id=87c7574c5d15873bb3e824068262daa6. P. 26.
Galeotti M. I'm Sorry for Creating the 'Gerasimov Doctrine' // Foreign Policy. 2018. March 5.
Glenn R. W. Thoughts on Hybrid Conflict // Small Wars Journal. 2009. March. URL: http://smallwarsjournal.com/blog/2009/03/thoughts-on-hybrid-conflict/
Hoffman F.G. The Evolution of Hybrid Warfare and Key Challenges: Committee on Armed Services House of Representatives (115th Congress, 1st Session, March 22, 2017). Washington: U.S. Government Publishing Office, 2017. URL: https://www.gpo. gov/fdsys/pkg/CHRG-115hhrg25088/pdf/CHRG-115hhrg25088.pdf
Huovinen P. Hybrid Warfare — Just a Twist of Compound Warfare? Views on Warfare from the United States Armed Forces Perspective. Washington: Department of Military History, National Defence University, 2011. URL: http://www.doria.fi/bitstream/ handle/10024/74215/E4081_HuovinenKPO_EUK63.pdf?sequence=1&isAllowed=y
Killebrew R. Hybrid Warfare Demands an Indirect Approach // Armed Forces Journal. 2008. June 1. URL: http://armedforcesjournal.com/good-advice/
Kofman M., Rojansky M. A Closer Look at Russia's "Hybrid War". Washington: Woodrow Wilson International Center for Scholars, 2015. (Kennan Cable, No. 7). URL: https://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/7-KENNAN%20CABLE-ROJAN-SKY%20KOFMAN.pdf
Korybko A. RAND Corporation Proves Link between US Military and Hybrid War // OrientalReview.org. 2018. February 27. URL: https://orientalreview.org/2018/02/27/ rand-corporation-proves-link-us-military-hybrid-war/
McCulloh T., Johnson R. Hybrid Warfare. MacDill Air Force Base: Joint Special Operations University Press, 2013. (Joint Special Operations University Report, Vol. 13, No. 4).
Mehta A. What Is DARPA Doing in Ukraine // Defense News. 2018. March 1. URL: https://www.defensenews.com/global/europe/2018/03/01/what-is-darpa-doing-in-ukraine/
NATO's Response to Hybrid Threats / Eds. G. Lasconjarias and J.A. Larsen. Rome: NATO Defense College, 2015. URL: http://www.files.ethz.ch/isn/195405/fp_24.pdf
O'Mahony A., Priebe M., Frederick B. et al. U.S. Presence and the Incidence of Conflict. Santa Monica: RAND Corporation, 2018. URL: https://www.rand.org/content/ dam/rand/pubs/research_reports/RR1900/RR1906/RAND_RR1906.pdf
Pindjak P. Deterring Hybrid Warfare: a Chance for NATO and the EU to Work Together? // NATO Review. 2014. URL: https://www.nato.int/docu/review/2014/Also-in-2014/Deterring-hybrid-warfare/EN/index .htm
Putin's Asymmetric Assault on Democracy in Russia and Europe: Implications for U.S. National Security: A Minority Staff Report Prepared for the Use of the Committee on Foreign Relations, United States Senate (115th Congress, 2nd Session, January 10, 2018). Washington: U.S. Government Publishing Office, 2017. URL: https://www.foreign. senate.gov/imo/media/doc/FinalRR.pdf
Radin A. Hybrid Warfare in the Baltics. Threats and Potential Responses. Santa Monica: RAND Corporation, 2017. URL: https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/ research_reports/RR1500/RR1577/RAND_RR1577.pdf
Shlapak D.A., Johnson M.W. Reinforcing Deterrence on NATO's Eastern Flank. Wargaming the Defense of the Baltics. Santa Monica: RAND Corporation, 2016. URL: https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/research_reports/RR1200/RR1253/ RAND_RR1253.pdf
Van Puyvelde D. Hybrid War — Does It even Exist? // NATO Review. 2015. URL: https://www.nato.int/docu/review/2015/Also-in-2015/hybrid-modern-future-warfare-russia-ukraine/EN/
REFERENCES
Barnes, J. E. "Closing the Gap: NATO Moves to Protect Weak Link in Defenses against Russia," The Wall Street Journal, June 17, 2016, URL: http://www.wsj.com/ articles/closing-the-gap-nato-moves-to-protect-weak-link-in-defenses-against-rus-sia-1466205268
Brzezinski, Zb. Velikaia shakhmatnaia doska (Gospodstvo Ameriki i ego geostra-tegicheskie imperativy). Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia, 1998.
Casey, G. C. "America's Army in an Era of Persistent Conflict," Army Magazine, Vol. 58, No. 10, 2008, pp. 19-28.
Cebrowski, A. K., and Garstka J. J. "Network-Centric Warfare: Its Origins and Future," Proceedings, Vol. 124, No. 1, 1998, pp. 28-35.
Chivvis, C. S. Understanding Russian "Hybrid Warfare" and What Can Be Done about It. Santa Monica: RAND Corporation, 2017, URL: https://www.rand.org/content/ dam/rand/pubs/testimonies/CT400/CT468/RAND_CT468.pdf
Deep, A. "Hybrid War: Old Concept, New Techniques," Small Wars Journal, 2015, URL: http://smallwarsjournal.com/jrnl/art/hybrid-war-old-concept-new-techniques
Filimonov, G. Iu., and Daniuk, N. S. " 'Gibridnaia voina': interpretatsiia i real'nost'," Svobodnaia mysl', No. 3, 2017, pp. 17-24.
Fox, A. C., and Rossow, A. J. Making Sense of Russian Hybrid Warfare: A Brief Assessment of the Russo-Ukrainian War. Arlington: The Institute of Land Warfare, 2017, (Land Warfare Paper, No. 112), URL: https://www.ausa.org/sites/default/files/publica-tions/LWP-112-Making-Sense-of-Russian-Hybrid-Warfare-A-Brief-Assessment-of-the-Russo-Ukrainian-War.pdf. P. 1.
Fridman, O. " 'Gibridnaia voina' poniatii," Vestnik MGIMO-Universiteta, No. 5, 2016, pp. 79-85.
Frontline Allies: War and Change in Central Europe: U.S.-Central Europe Strategic Assessment Group Report. Warsaw: Center for European Policy Analysis, 2015, URL: http://cepa.org/index/?id=87c7574c5d15873bb3e824068262daa6. P. 26.
Galeotti, M. "I'm Sorry for Creating the 'Gerasimov Doctrine'," Foreign Policy, March 5, 2018.
Glenn, R. W. "Thoughts on Hybrid Conflict," Small Wars Journal, March, 2009, URL: http://smallwarsjournal.com/blog/2009/03/thoughts-on-hybrid-conflict/
Hoffman, F. G. The Evolution of Hybrid Warfare and Key Challenges: Committee on Armed Services House of Representatives (115th Congress, 1st Session, March 22,
2017). Washington: U.S. Government Publishing Office, 2017, URL: https://www.gpo. gov/fdsys/pkg/CHRG-115hhrg25088/pdf/CHRG-115hhrg25088.pdf
Huovinen, P. Hybrid Warfare — Just a Twist of Compound Warfare? Views on Warfare from the United States Armed Forces Perspective. Washington: Department of Military History, National Defence University, 2011, URL: http://www.doria.fi/bitstream/ handle/10024/74215/E4081_HuovinenKP0_EUK63.pdf?sequence=1&isAllowed=y
Ivanov, I. S. Rossiia i Pribaltika: stsenarii bezopasnosti v usloviiakh politicheskoi napriazhennosti. Moscow: Rossiiskii sovet po mezhdunarodnym delam, 2016.
Killebrew, R. "Hybrid Warfare Demands an Indirect Approach," Armed Forces Journal, June 1, 2008, URL: http://armedforcesjournal.com/good-advice/
Kofman, M. "Mif o 'doktrine Gerasimova'," Izvestiia, January 20, 2018, URL: https://iz.ru/651301/maikl-kofman/mif-o-doktrine-gerasimova
Kofman, M., and Rojansky, M. A Closer Look at Russia's "Hybrid War". Washington: Woodrow Wilson International Center for Scholars, 2015, (Kennan Cable, No. 7), URL: https://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/7-KENNAN%20CABLE-R0JANSKY%20K0FMAN.pdf
Korybko, A. "RAND Corporation Proves Link between US Military and Hybrid War," OrientalReview.org, February 27, 2018, URL: https://orientalreview.org/2018/02/27/ rand-corporation-proves-link-us-military-hybrid-war/
Kovalev, A. A. "Diskussiia na temu protivoborstva i sotrudnichestva v sovremen-noi politike: ot 'gibridnykh voin' k 'gibridnomu miru'," Natsional'nye interesy: prioritety i bezopasnost', Vol. 13, No. 5, 2017, pp. 975-986.
Lasconjarias, G., and Larsen, J. A. (eds.) NATO's Response to Hybrid Threats. Rome: NATO Defense College, 2015, URL: http://www.files.ethz.ch/isn/195405/fp_24.pdf
McCulloh, T., and Johnson, R. Hybrid Warfare. MacDill Air Force Base: Joint Special Operations University Press, 2013, (Joint Special Operations University Report, Vol. 13, No. 4).
Mehta, A. "What Is DARPA Doing in Ukraine," Defense News, March 1, 2018, URL: https://www.defensenews.com/global/europe/2018/03/01/what-is-darpa-doing-in-ukraine/
O'Mahony, A.; Priebe, M.; Frederick, B. et al. U.S. Presence and the Incidence of Conflict. Santa Monica: RAND Corporation, 2018. URL: https://www.rand.org/content/ dam/rand/pubs/research_reports/RR1900/RR1906/RAND_RR1906.pdf
Pindjäk, P. "Deterring Hybrid Warfare: a Chance for NATO and the EU to Work Together?" NATO Review, 2014, URL: https://www.nato.int/docu/review/2014/Also-in-2014/Deterring-hybrid-warfare/EN/index .htm
Putin's Asymmetric Assault on Democracy in Russia and Europe: Implications for U.S. National Security: A Minority Staff Report Prepared for the Use of the Committee on Foreign Relations, United States Senate (115th Congress, 2nd Session, January 10,
2018). Washington: U.S. Government Publishing Office, 2017, URL: https://www.foreign. senate.gov/imo/media/doc/FinalRR.pdf
Radin, A. Hybrid Warfare in the Baltics. Threats and Potential Responses. Santa Monica: RAND Corporation, 2017. URL: https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/ research_reports/RR1500/RR1577/RAND_RR1577.pdf
Shlapak, D. A., and Johnson, M. W. Reinforcing Deterrence on NATO's Eastern Flank. Wargaming the Defense of the Baltics. Santa Monica: RAND Corporation, 2016, URL: https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/research_reports/RR1200/RR1253/ RAND_RR1253.pdf
Trenin, D. "Konflikt unikal'nostei. Kak budut skladyvat'sia otnosheniia Rossii i SShA posle poslaniia Putina," Rossiiskii sovet po mezhdunarodnym delam, March 5, 2018, URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/konflikt-unikalnostey-kak-budut-skladyvatsya-otnosheniya-rossii-i-ssha-posle-poslaniya-putina/#detail
Trenin, D. "Smiagchenie konflikta v usloviiakh gibridnoi voiny," Moskovskii tsentr Karnegi, January 25, 2018, URL: http://carnegie.ru/2018/01/25/ru-pub-75296
Tsygankov, P. A. " 'Gibridnye voiny': poniatie, interpretatsii i real'nost'," "Gibridnye voiny " v khaotiziruiushchemsia mire 20 veka, ed. P. A. Tsygankov. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 2015, pp. 5-42.
Van Puyvelde, D. "Hybrid War — Does It even Exist?" NATO Review, 2015, URL: https://www.nato.int/docu/review/2015/Also-in-2015/hybrid-modern-future-warfare-russia-ukraine/EN/
