CC BY
479
ТЕНЕВАЯ ЭКОНОМИКА В ГЛОБАЛИЗИРУЮЩЕМСЯ МИРЕ1
В статье поставлен вопрос о взаимовлиянии двух явлений — теневой экономики и глобализации — и о изменении самой категории «теневая экономика» в условиях глобализации.
Масштабы теневой экономики. Во второй половине 90-х годов теневая экономика по своим масштабам, по данным австрийского экономиста Фридриха Шнайдера, была эквивалентна в развитых странах в среднем 12% ВВП, в странах с переходной экономикой - 23, в развивающихся - 39% [1]. Теневая экономика на Западе не только значительна по своим масштабам, но и постоянно растет. По данным за 1998 г., страной с наиболее высокой долей теневого сектора является Греция (29,0% ВВП). Ненамного отстают от нее Италия (27,8), Испания (23,4) и Бельгия (23,4%). В среднем эшелоне оказываются Ирландия, Канада, Франция и Германия (от 14,9 до 16,3%). Наиболее низкие показатели доли теневого сектора имеют Австрия (9,1), США (8,9) и Швейцария (8,0%). На первый взгляд эти цифры относительно невелики. Но если перевести их из относительных в абсолютные величины, то получится, что теневая экономика ежегодно создает товаров и услуг в США на 700 млрд. долл., в Италии - на 310 млрд. долл., а в Великобритании - на 190 млрд. долл. [1].
В странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) наибольший масштаб теневая экономика приобрела в балканских странах - Македонии, Хорватии и Болгарии (около 40% ВВП). Такое же государство, как Албания, вообще, представляет собой сплошной черный рынок. Помимо широко известных местных «народных промыслов» - торговли наркотиками и оружием - большое значение имеет, например, перепродажа угнанных из стран Западной Европы автомобилей. В Албании, где среднегодовой доход на душу населения составляет всего 70 долл., сегодня, только по данным официальной статистики, на 3,2 млн. жителей приходится 500 тыс. автомобилей (для сравнения: в 1990 г. в стране было всего 5 тыс. машин), причем 60% из них - мерседесы. Девять из десяти автомобилей угнаны из стран Западной Европы [2].
Официальный общемировой ВВП, рассчитанный по паритету покупательной способности, в 1999 г. составил 39 трлн. долл. В этом же году неофициальной экономикой было создано как минимум на 8 трлн. долл. неучтенных товаров и услуг. (Россия вошла в шестерку стран с самой развитой теневой экономикой [3].) Таким образом, по своим размерам глобальная теневая экономика сопоставима с экономикой США - страны, имеющей самый большой объем ВВП в мире.
Занятость в теневой экономике растет из года в год: если за 1974-1982 гг., например, в Германии в нее было вовлечено 8-12% трудоспособного населения, то в 1 997-1 998 гг. - 22%. Сегодня рекордсменом по занятости является Италия, где по разным оценкам в теневом секторе сосредоточено от 30 до 48% экономически активного населения (правда, в основном речь идет о втором, дополнительном источнике дохода). В странах Евросоюза не менее 1 0 млн. чел. занято исключительно в теневой экономике, а в целом по ОЭСР - примерно 17 млн. чел. [2].
1 Статья подготовлена по выступлению на конференции «Постсоциалистические страны в условиях глобализации», посвященной 40-летию ИМЭПИРАН (Москва, 16-17 ноября 2000 г.).
Таким образом, первый вывод, который следует сделать, теневая экономика -явление глобальное по своим масштабам, имеющее место во всех странах мира.
Однако к цифрам, характеризующим масштабы теневой экономики, необходимо относиться с осторожностью, поскольку даже среди специалистов существуют разногласия, прежде всего относительно понимания сути теневой экономики. Так, теневая экономика рассматривается экономистами как совокупность либо форм хозяйства или секторов экономики, противостоящих государству и легальным сегментам рынка (такое ее понимание было характерно для начального этапа исследования этого явления во всех странах вплоть до середины 90-х годов), либо отношений, присущих всем без исключения секторам экономики (любая экономика - сложное переплетение легальных, полулегальных и нелегальных связей). Второе определение, как нам представляется, более точно описывает суть явления.
Одна из наиболее часто встречающихся ошибок - отождествление масштабов теневой экономики и размеров теневого ВВП. При этом оценка теневого ВВП и теневых доходов нередко осуществляется как суммирование всего, что представляется авторам расчетов теневым: заработной платы, прибыли, доходов от собственности, доходов от продажи недвижимости или украденного государственного имущества, доходов от конвертации валюты, теневых инвестиций и пр. Вместе с тем следует четко различать доходы:
- первичные теневые;
- образующиеся при распределении теневого ВВП между институциональными секторами экономики;
- являющиеся результатом деятельности прошедшего периода, которые в настоящем пополняют карманы нового собственника;
- теневые, ставшие инвестициями в новом витке воспроизводства теневого (или нетеневого) ВВП.
Таким образом, теневой ВВП - это первичные теневые доходы. Теневая же экономика представляет собой совокупность отношений между отдельными индивидами, группами индивидов, индивидами и институциональными единицами, между отдельными институциональными единицами по поводу процессов производства, распределения, перераспределения, обмена и потребления материальных благ и услуг, результаты которых по тем или иным причинам не учитываются официальной статистикой (статистический подход), либо противоречат законодательству (юридический подход), либо сокрыты от налогообложения (экономический подход). Иными словами, теневая экономика охватывает все стадии общественного воспроизводства, причем на каждой из них происходит увеличение теневого оборота: на стадии реализации возникают теневые доходы, на стадии их использования возникают неофициальные финансовые потоки. Не удивительно, что, по данным вторичной информации, объем теневой экономики, формирующийся на стадии использования доходов, в несколько раз выше оценок, приводимых статистическими службами стран. Анализ масштабов теневой экономики, помимо рассмотрения всех стадий оборота теневого ВВП, предполагает исследование, во-первых, инвестиций в теневую экономику, источники которых лишь опосредованно связаны с теневым оборотом конкретного периода, их базой являются теневые сбережения разных периодов, отмываемые капиталы и др.; во-вторых, теневой приватизации, не ведущей к приросту экономики, а перераспределяющей государственную собственность между новыми участниками экономических процессов.
В связи с понятием «теневая экономика» важно подчеркнуть принципиальное несоответствие подходов к анализу этого явления.
Для экономиста функционирование в сфере теневой экономики - способ минимизации предпринимателем его издержек. При этом постулируется принципиальный отказ от морально-этических и идеологических оценок фактов нарушения установленных обществом норм права. Наиболее комплексно эта позиция разрабатывается в рамках экономики преступлений и наказаний2, базирующейся на неоклассической методологии с характерным для нее пристрастием к абстрактному экономико-математическому моделированию. Для сторонников этой теории правомерна постановка вопроса о том, что несет обществу большие потери - преступность или борьба с нею?
Для юристов, например, всякое нарушение установленных норм права - преступление. При этом в большинстве индустриальных стран понятие экономической преступности не имеет четких уголовно-правовых границ. Существуют различные точки зрения на содержание этого понятия, а в социально-криминологических исследованиях оно используется, несмотря на отсутствие общепринятого определения. В принципе «самое точное и наименее двусмысленное определение преступления - это то, согласно которому преступным признается поведение, запрещенное Уголовным кодексом ...» [5]. Однако использование исследователями трансформируемых экономик такой позиции как исходной может существенно снижать практическую значимость предлагаемых ими выводов.
На наш взгляд, «чисто экономический подход» к анализу теневой экономики представляется настолько же ущербным, насколько постановка вопроса о рентабельности лечения тяжелобольных. Очевидно, что анализ теневой экономики требует мультидисциплинарной оценки и не может игнорировать этических норм. Вместе с тем следует учитывать, что не существует совершенных законодательств
- в любой стране они имеют те или иные недостатки, пробелы, не охваченные правовыми нормами области и т. д. Законы и ситуация могут меняться, и недостатки законодательства, имеющиеся в той или иной степени в каждом государстве, могут быть весьма серьезными, в первую очередь, это относится к государствам с трансформирующимися институтами.
В период сложнейшей социально-экономической трансформации, когда правовые, регулятивные и иные механизмы и институты находятся в состоянии становления, ряд правовых норм, закрепленных в законодательстве, входит в противоречие с новой объективной реальностью. В то же время в экономике возникают огромные «серые зоны», состоящие из видов экономической деятельности, никак не регламентированных законодательством (часть которых очевидно деструктивна). В связи с этим нецелесообразно давать определение экономической преступности, опираясь исключительно на действующее законодательство. Такой подход полностью согласуется с позицией авторов концепции декриминализации российской экономики, которые отмечают, что «если в силу несовершенства законотворческой практики (либо сопутствующих этому причин) в уголовный кодекс не включены статьи, предусматривающие наказание за совершение каких-либо видов экономических преступлений, это еще не означает отсутствия фактов совершения подобных преступлений»3. К анализу такого рода явлений авторы концепции предлагают «подходить с учетом мирового опыта правоприменительной практики для условий
^ 4
рыночной экономики»4.
2 Обзор основных работ, см. [4].
3 Цит. по [6].
4 В цивилизованном праве одним из ведущих методологических подходов к рассмотрению преступности является выделение двух видов деяний: преступных по своей сущности (mala in se) и запрещенных законом (mala
Итак, понятие «теневая экономика» полно неточностей, является нестрогим, допускающим различные толкования. Вместе с тем среди многих квалификационных признаков теневой экономики можно выделить два, наиболее часто используемых исследователями, - отсутствие официальной регистрации деятельности, осуществляемой в рамках теневой экономики, либо сокрытие ее от государственного наблюдения.
При использовании этих критериев исследователи выделяют:
- законную деятельность по производству товаров в домашних хозяйствах, ими же потребленных, не подлежащую официальному регистрированию и налогообложению (например, сельскохозяйственное производство в подсобных хозяйствах), т. е. неофициальную экономику;
- деятельность, в сокрытии которой субъект хозяйствования может быть заинтересован по причине: а) возможного силового прекращения деятельности со стороны государства; б) невыплаты государству части дохода (в форме налогов, акцизов, таможенных пошлин и т. п.).
В зависимости от мотива сокрытия деятельности выделяют два сектора теневой экономики - неформальный и криминальный. Неформальный сектор экономики охватывает любую экономическую деятельность, сознательно укрываемую ее субъектом от государства с целью минимизации издержек, в частности за счет ухода от налогообложения. Криминальный сектор экономики включает в себя любую экономическую деятельность, сознательно укрываемую от государства с целью избежать насильственного ее прекращения действиями государственных силовых структур. Таким образом, в неформальной экономике скрыты доходы (или расходы), а в криминальной - сам факт ведения деятельности. Причинами сокрытия действий во избежание их силового прекращения, как правило, являются: наличие законодательного запрета на само действие (производство продукта или услуги, определенный тип обмена, специфическое распределение ресурса, потребление продукта или услуги) или его результат; использование актива, которым субъект действия распоряжается незаконно, с нарушением установленного государством порядка изменения правомочий собственности, хотя действие и его результаты сами по себе не относятся к категории запрещенных государством.
Теневая экономика и уход от налогов . Глобализация в самом общем смысле этого слова предполагает уменьшение роли национальных границ и постепенное слияние национальных рынков в единое мировое рыночное пространство. Термин этот впервые введен в обращение в 80-е годы, однако идея витала в воздухе давно. В действительности, столетие назад мир был в некоторых сферах даже более глобализован - люди гораздо чаще переезжали из страны в страну в поисках работы. Хотя, конечно, по-настоящему процесс стирания границ между государствами стал развиваться в последние три десятилетия, когда благодаря революционным преобразованиям в области связи и транспорта возникли условия для применения людей и капиталов с колоссальной скоростью.
Глобализация экономики повышает, прежде всего, мобильность капитала, позволяя ему функционировать в наиболее выгодном для него режиме у всех субъектов хозяйствования - ТНК, мелких и средних фирм, индивидуальных инвесторов. ТНК организуют разработку своих изделий в одной стране, изготовление - в другой, продажу - в третьей, добиваясь минимизации издержек и максимизации при-
prohibita). Желаема ситуация, при которой криминализированы все деяния, преступные по своей сущности. Однако на практике это редко удается в полной мере. Показателен пример современной России: сегодня разрыв (несовпадение) между этими двумя видами деяний в сфере экономической преступности колоссален.
были. Оснащение все большего числа средних и мелких компаний состоит только из компьютера, телефонного аппарата, модема, что снимает технические трудности создания их в любой части земного шара. Ценные бумаги, портфельный капитал можно практически мгновенно и с минимальными затратами перебрасывать с одного конца земного шара в другой. В условиях глобализации национальные границы производства практически сняты для субъектов хозяйствования, однако на поведение последних оказывают существенное воздействие сохраняющиеся в разных странах неодинаковые ставки налогообложения доходов. Размещение субъектами капитала с учетом особенностей отдельных стран, использование юрисдикций с минимальным налогообложением процентов и оффшорной прибыли дает возможность сократить производственные и транспортные издержки, и прежде всего налогооблагаемую базу.
В течение последних 20 лет поразительные успехи в технологии и революция в телекоммуникации существенно упростили возможности оптимизации налогов или ухода от них (см. [7]).
Большие проблемы для налоговых органов создает глобальное распространение Интернета. Во-первых, Интернет - это совершенно новый канал перемещения товаров и услуг от продавца к потребителю, а налогообложение виртуальных товаров - куда более проблематичный процесс, чем налогообложение товаров реальных. Простой пример: музыкальное произведение теперь можно загрузить с сайта продавца, который вообще неизвестно где находится, - для этого не нужно ни дисков, ни пленок. Подобным образом могут быть дематериализованы и другие продукты, что не позволяет налоговому инспектору обложить их налогом. Идея нового интернет-налога (так называемый «побитовый налог»), основанного на привязке к объему передаваемой информации, вряд ли является решением проблемы и, вероятно, встретит серьезное сопротивление тех, кто не особенно торопится пускать налоговиков в кибернетическое пространство [8].
Дематериализоваться с помощью Интернета может и сам налогоплательщик. Идея налогообложения основана на знании того, кто должен платить, однако в ситуации, когда налогоплательщик - некоторая сумма анонимных электронных денег, защищенных к тому же современными криптографическими кодами, определить это непросто.
Интернет еще более упрощает для ТНК перемещение активов в зоны налогового благоприятствования, которые физически расположены очень далеко от клиентов компании, однако виртуально находятся на расстоянии одного щелчка компьютерной мыши. И теперь уже многие компании в состоянии создать нечто подобное корпорации Руперта Мёрдока, который с 1987 г. заработал в Великобритании более 1,4 млрд. фунтов (2,3 млрд. долл.) и не заплатил ни пенни налога [7].
Сегодняшняя оффшорная индустрия развилась в глобальный бизнес, проникший во все уголки мира и охвативший примерно половину объема мировых финансовых сделок.
Впервые термин «оффшор» (offshore) появился в американской прессе в конце 50-х годов и подразумевал уход финансовой организации от правительственного контроля путем географической избирательности своей деятельности. Иными словами, компания, чтобы уйти от контроля правительственных органов США, переместила свою деятельность на территорию, обладающую более выгодными налоговыми условиями.
Среди особенностей нынешнего регулирования оффшоров - следующие:
- отказ от сотрудничества с налоговыми ведомствами «материнских» стран и отсутствие соглашений в этой области;
- непрозрачность норм налогового регулирования, неполнота соответствующей законодательной базы; упрощенность процедур регистрации и управления компаниями; возможность использования «номинальных» владельцев и директоров; формальный характер требований к проведению общих собраний акционеров и советов директоров компаний;
- отсутствие реальной деятельности, минимальные инвестиции и занятость населения в стране - налоговом убежище;
- наличие жесткого законодательства в отношении неразглашения банковской и коммерческой тайны лиц, получающих выгоду от установленного налогового режима;
- законодательная защита размещенных в налоговом убежище активов, исключающая возможность их конфискации кредиторами, что позволяет использовать данные страны для спасения денег от кредиторов;
- отсутствие государственного валютного контроля и регулирования; минимальная финансовая отчетность;
- широкое рекламирование оффшорной территории, которую можно использовать для ухода от налогов, подлежащих уплате в «материнской» стране [9].
Таким образом, при существующей объективной заинтересованности предпринимателей в минимизации своих издержек путем ухода от налогов сегодня созданы легальные возможности для реального решения этих задач. Следствием этого является целый ряд экономических процессов. Усиливается противоречие между глобальным характером экономики и локальным характером налогообложения. Из «материнских стран» уплывают налоги (по оценкам, прямые инвестиции стран «семерки» в экономику налоговых убежищ Карибского бассейна и островов Тихого океана в 1985-1994 гг. выросли более чем в 5 раз и составляют более 2000 млрд. долл. Темпы роста инвестиций в оффшорные зоны значительно превышают средние темпы роста зарубежных капиталовложений) [10];
В системе глобальной экономики капитал оказывается в лучшем положении, чем наемный труд, потому что он более мобилен. Если не будут приняты необходимые меры, государствам придется и в дальнейшем снижать нагрузку на мобильных налогоплательщиков, перекладывая ее на не столь подвижных активных занятых, чей завод нельзя в одночасье переместить в другую страну. Вследствие переноса фискальной нагрузки на труд (т. е. заработную плату) налоговые системы могут стать менее справедливыми (их перераспределительная функция будет сокращаться); сужение базы налогообложения будет сопровождаться изменением нагрузки на плательщиков (тем из них, кто не сможет воспользоваться предоставляемыми глобализацией возможностями по уходу от налогов, придется нести двойную нагрузку).
Противостоять этим процессам крайне сложно: любые действия оказываются преодолимыми, а их реализация крайне конфликтной. Наиболее часто предлагается, во-первых, перенос базы обложения с прибыли на потребление и материальную собственность, поскольку и то и другое менее мобильно, их труднее спрятать. Интересно отметить, что еще в 1913 г. в США 60% всех налоговых поступлений составляли налоги на собственность, а в наши дни - лишь примерно 10% [9].
Во-вторых - гармонизация в международном масштабе налогообложения наиболее мобильных товаров, капиталов и факторов производства, т. е. как минимум сближение ставок соответствующих налогов. Некоторые политические силы полагают, что Мировая Налоговая Организация должна занять свое место в ряду таких организаций, как ООН, НАТО, МВФ и ВТО. Однако реализация такой задачи -дело чрезвычайно сложное. ОЭСР, например, на сегодняшний день не обладает должной властью, особенно над странами, которые не входят в эту организацию. Возможности Евросоюза в плане предотвращения налоговой конкуренции выглядят более предпочтительными: Евросоюз может направлять странам-членам соответствующие директивы, задействовать возможности Европейского суда, что ведет к определенной гармонизации налогового климата. Однако любой успех ЕС в этом направлении делает его страны более уязвимыми к действиям государств, не являющихся его членами.
Процесс гармонизации налогообложения может стать мучительным и весьма продолжительным, поскольку слишком много стран заинтересовано в сохранении нынешней ситуации. Заблуждаются те, кто полагает, что оффшорная индустрия присуща лишь развивающимся «островным» государствам. В число 80 стран и территорий, создающих льготные условия для международной экономической деятельности, входят США, Канада, Великобритания, Франция, Япония. По данным западноевропейских источников, британская казна за 1994-1999 гг. получила в виде прямых или косвенных налогов с британских оффшорных территорий около 8 млрд. долл. Суммарная прибыль торгового флота Великобритании, зарегистрированного в оффшорах, за те же годы составила около 6 млрд. долл. На Каймановых островах зарегистрировано свыше 500 оффшорных банков, в том числе 43 из 50 крупнейших банков мира [10].
Следовательно, проблема борьбы с уходом от налогов (а это основной сегмент в структуре теневой экономики) становится проблемой, решение которой возможно только в результате объединения международных сил. Они должны быть направлены на усиление роли международных налоговых соглашений с акцентом на многосторонние договоры. Прежде всего, необходимо повысить уровень сбора и обмена между странами соответствующей информацией. Специалисты ОЭСР считают целесообразным пересмотр налоговых соглашений с целью ограничения льгот юрисдикциям, включившимся в пагубную (unfair or harmful) налоговую конкуренцию. Предлагается также исключить неоднозначность в отношении внутренних мер по борьбе с махинациями в данной сфере. «Материнским» странам, находящимся в договорных отношениях с оффшорными центрами, дан совет выйти из этих договоров. Наконец, страны должны оказывать друг другу помощь при взыскании фискальных платежей, проведении встречных налоговых проверок и осуществлении программ подготовки необходимого персонала.
Можно ужесточить национальные законодательства «материнских» стран, сведя к минимуму возможности ухода от налогообложения, в частности, введя законодательное регулирование трансфертных цен. При использовании трансфертных цен бремя доказательства того, что экономическая деятельность по заключенным сделкам действительно имела место, должно лежать на налогоплательщике. «Материнские» страны вправе ввести налог на платежи в оффшорные центры со значительно повышенной ставкой. Если «природа» дохода связана с пагубной налоговой конкуренцией, то возможны отказы от соглашений во избежание двойного налогообложения.
Целесообразным представляется введение (там, где его нет) режима информирования национальных налоговых ведомств резидентными компаниями о их международных сделках и операциях за рубежом. В тех странах, где административные решения относительно налоговых последствий определенных действий налогоплательщика могут быть приняты при планировании сделки (так называемые предварительные решения), следует обеспечить гласность условий принятия, отказа и отзыва таких решений.
Страны, имеющие тесные политические, экономические и другие отношения с налоговыми убежищами, бесспорно, могли бы, при желании, оказывать большее влияние на примыкающие к их территории оффшорные зоны. Последние без их поддержки вряд ли смогли бы сохранить свои налоговые режимы.
«Международный режим ухода от налогов» сложился и эффективно действует. Его наличие делает практически неэффективными меры национального законодательства по борьбе с уходом от налогов. За оффшорами стоит многомиллиардное
лобби, создавшее индустрию налоговых убежищ в интересах обслуживания самых богатых людей земного шара. И ведущаяся за изменение режима их функционирования борьба нередко является не столько борьбой за «обуздание», сколько за «оседлание» оффшорных зон.
Глобализация и криминальная экономика. Криминальная экономика, как правило, требует высокой степени организации и, следовательно, является «вотчиной», прежде всего, преступных организаций разного масштаба и различной степени стабильности. Общая тенденция в последние годы - усиление транснационального характера организованной преступности, глобализация таких преступлений, как производство и сбыт наркотиков, оружия, торговля детьми и женщинами, человеческими органами. Глобализация создает благоприятные условия для интернационализации преступного мира, который не медлит с использованием предоставляющихся возможностей.
Масштабы производства в рамках криминальной экономики неуклонно растут. Так, по оценке Генерального секретаря Интерпола, доходы от нелегального оборота наркотиков в мире в 1999 г. составили около 500 млрд. долл., что эквивалентно 8% объема мировой торговли [11].
Происходит переплетение криминальных видов деятельности, в частности, имеются многочисленные примеры связи наркомафии с торговцами оружием. В печати появились сведения, заимствованные из доклада американского национального бюро по борьбе с наркотиками, о связях российской организованной преступности с колумбийскими наркобаронами. Помимо субмарин и вертолетов российские мафиози предлагают последним ракеты типа «земля - воздух», автоматы АК-47, реактивные гранатометы. В 1997 г. секретная операция американских и латиноамериканских спецслужб предотвратила передачу картелю КАЛИ представителями российской организованной преступности 1 2 портативных взрывных устройств большой мощности в обмен на 150 кг кокаина [12].
Среди экономистов широкое распространение получила точка зрения, согласно которой либерализация режима производства и потребления криминальных товаров и услуг должна вести к ограничению масштабов явления и упрощению общественного контроля за ним. Как нам представляется, эта позиция крайне поверхностна и противоречит имеющимся многочисленным фактам. Так, согласно исследованию Международной организации труда (МОТ), посвященному сексуальной эксплуатации женщин в Юго-Восточной Азии, в четырех странах региона - Индонезии, Малайзии, Таиланде и на Филиппинах доля сектора сексуальных услуг составляет от 2 до 14% ВВП. «Древнейшая профессия» здесь не запрещена, однако большая часть доходов от нее приходится на нелегальный сектор, за исключением официальной платы за лицензии, а также налогов на гостиницы и увеселительные заведения. По оценкам экспертов МОТ, число проституток в Таиланде втрое превышает цифры официальной статистики, а общее количество в той или иной степени кормящихся вокруг этого ремесла таиландцев - сутенеров, врачей, владельцев недвижимости, торговцев магазинов в «кварталах красных фонарей», владельцев туристических агентств - достигает нескольких миллионов [12].
Другой пример. Начавшаяся с середины 50-х годов легализация мягких наркотиков (прежде всего марихуаны) в Голландии частично стабилизовала число противоправных действий, связанных с наркотиками, однако кардинального изменения не произошло. Более того, Голландия превратилась в «наркояму» Европы. В Испании же, последовавшей примеру Голландии, в 1985 г. число зарегистрированных наркоманов возросло с 200 тыс. до 1,6 млн. за счет подключения к потреб-
лению прежде всего молодежи и лиц с невысоким уровнем доходов [12].
По оценкам американских специалистов, прямые и косвенные потери американского общества вследствие потребления гражданами наркотиков составляют примерно 150 млрд. долл. [13].
Сегодня уже очевидно, что проблемы криминального производства товаров и услуг могут быть решены лишь при условии объединения усилий мирового сообщества, включая деятельность правоохранительных органов, финансовых институтов и пр., для борьбы с самим фактом производства либо его негативными последствиями. Такая постановка вопроса предопределена не только масштабами криминальной экономики, ролью в ее функционировании транснациональной организованной преступности, но и сложившейся к настоящему времени специализации целой группы стран на производстве криминальных товаров и услуг. Не будет преувеличением утверждение, что для многих из них криминальная экономика стала основой жизнеобеспечения: годовой объем производства наркотиков в Афганистане составляет примерно 40 млрд. долл.; в «Золотом треугольнике», расположенном на границе Мьянмы, Лаоса и Таиланда, ежегодно производится 2,6 млн. т опиума-сырца, достаточного для выпуска 60% всего героина в мире; по оценкам МОТ, таиландский сексбизнес приносит ежегодно от 22,5 до 27 млрд. долл. доходов [14].
Отдельным странам не под силу отказаться от криминального производства потому, что оно не только чрезвычайно доходно (килограммовый пакет гашиша приносит 20-30 тыс. долл. прибыли), затрагивает интересы влиятельнейших групп, имеющих обширные международные связи, но и его ликвидация требует реализации дорогостоящих социальных программ для переориентации деятельности населения, создания новых легальных прибыльных отраслей производства. Для этого необходимо объединение финансовых средств мирового сообщества и его интеллектуальных сил.
Нельзя сбрасывать со счетов и такую проблему, как заинтересованность финансовых кругов наиболее развитых стран в пополнении своих банковских активов за счет денег, полученных от реализации криминальных товаров и услуг и отмытых в оффшорах (по оценкам американских специалистов, до 8% всех вкладов в банковском секторе Великобритании, до 15% - в Израиле) [15]. Лишь незначительная часть наркоденег остается в странах-производителях. Следовательно, борьба с криминальной экономикой непосредственно связана с изменением существующего финансового порядка, усилением контроля за операциями по отмыванию денег, с установлением действенного контроля за оффшорами, что возможно только в том случае, если рост криминальной экономики действительно будет признан мировым сообществом в качестве одной из угроз человечеству.
Неформальная экономика. Сделаем лишь самые общие замечания о влиянии глобализации на развитие неформальной экономики. Мы прогнозируем ее рост в ближайшее время за счет двух факторов. Во-первых, как наглядно показывают исследования Центра анализа экономической политики (Нью-Йорк, США) [16], либерализация внешнеэкономических связей ведет к росту дифференциации стран по уровню душевых доходов и к усилению заинтересованности более богатых стран в использовании дешевого труда иммигрантов в рамках неформальной занятости. Во-вторых, в развитых странах налоговая нагрузка постоянно растет: налоги на заработную плату, составлявшие в начале 70-х годов 27%, в настоящее время в Европе преодолели отметку 42%. Как следствие этого, все большее число предпринимателей склонны использовать труд неформальных работников [2]. В Германии, например, почти все строительство частных домов и их ремонт - сфера те-
невой экономики. Расплачиваясь наличными, немецкие домовладельцы сообщают в налоговые органы, что строители приходятся им родственниками или знакомыми, помогающими в работе бесплатно. Как было показано выше, именно в связи с «неуловимостью» для налоговых органов капитала, ставшего значительно более мобильным в результате глобализации, снижение налогов на заработную плату в развитых странах Запада вряд ли возможно в ближайшей перспективе.
* * *
Набирающая силу глобализация экономики требует переосмысления самого понятия «теневая экономика» ввиду нарастания противоречий между глобальным характером производства и сохраняющимися национальными формами его регулирования, в частности налоговым законодательством. На повестку дня встает вопрос о выработке единых международных норм регулирования экономической деятельности, что, однако, будет иметь принципиально разные последствия для различных групп стран и будет сопряжено с нарастанием противоречий между ними, а также в рамках отдельных групп.
Литература
1. Schneider F. Increasing Shadow Economies All over the World — Fiction or Reality. http://papers.ssrn.com/.
2. Черная дыра. Эксперт. 2000. 27марта.
3. Nysiwyg://5/http://www. Infoart.ru/money/news/99/08/31 -109.htm.
4. Латов В.В. Экономика преступлений и наказаний: тридцатилетний юбилей // Истоки. Вып. 4. М.: ГУВШЭ, 2000.
5. Michael I., AdlerM. Crime, law and social science. N.-Y., 1933. P. 1-2.
6. Организованная преступность и частные инвестиции. М., Московский институт МВД РФ. 1998. С. 6.
7. Налогоплательщики исчезают в Интернете. Перевод статьи Метью Бисиопа из журнала «Экономист» (http://epigraph.sinor.ru/254/communic.html#1).
8. Налогообложение электронной торговли (http://ecommercetax.narod.ru/index.html).
9. Воловик Е. Глобализация экономики и ее влияние на национальные бюджеты // Проблемы теории и практики управления. 1999. № 5.
10 Чеховский Н. Чем не нравится Кипр Америке // Сегодня. 2000. 27 мая.
11. Немира В. Пороки по наследству // www.utro.ru//articles/life/2000/04/05/200040504060005257.shtml.
12. Российская газета. 1998. 27 февраля.
13. Боровков И. Теневая экономика. Наркобизнес//http: www.ug.ru/ug_prib/98/34/12.htm.
14. Баров А. Сиамские близнецы // Эксперт. 2000. № 12. С. 28.
15. Материалы слушаний в Комитете по международным отношениям Конгресса США. 1997. 2 октября.
16. Берг Дж., Тейлор Л. External Liberalization? Economic Performance and Social Policy, CEPA Working Papers, Paper Series I, Working Paper № 12, February 2000.
