CC BY
97
ТЕНДЕНЦИИ И МОДЕЛИ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО
РАЗВИТИЯ РОССИИ
Ф.К. Багдасаров
Кафедра политологии и политического управления Российская Академия государственной службы при Президенте Российской Федерации пр.-т. Вернадского, 84,119606, Москва
Статья повествует о тенденциях, моделях и сценариях социально-политического развития России. В ней делается попытка сравнительного анализа различных точек зрения отечественных и зарубежных авторов на извечный для нашей страны вопрос: каким путем и куда идти государству и обществу? Проблема выбора общественно-политического курса главным образом лежит между либеральным вариантом развития западной демократии и вариантом, базирующимся на национальных российских ценностях. Вместе с тем варианты самой демократической модели и ее альтернативы в лице авторитарного пути представляются неоднозначными, порой смешанными формами, возможно дающими ответ на эти не простые вызовы времени.
Каковы тенденции, модели развития и концептуальные сценарии будущего России? На первый взгляд в российской общественно-политической жизни все заметнее черты авторитаризма. Рассуждая упрощенно, подобные тенденции можно списать на многовековые традиции автократического правления, закрепленные в особенностях политической культуры и социальной психологии. Еще легче все происходящее отдать на откуп злому умыслу отдельных общественных групп или властолюбивых личностей. Ни в коей мере не отрицая значимости исторических традиций и субъективных устремлений политических деятелей, отнюдь неправильно было бы ограничиться такими достаточно простыми ответами. Суть заключается в раскрытии объективных корней авторитарных тенденций. Исходя из такого посыла, с 90-х гг. XX в. в Российской Федерации налицо объективные условия - экономические, социальные, политические, культурно-ценностные, питающие эти тенденции.
Экономические предпосылки авторитаризма связаны с быстрым распадом централизованной, административно-управляемой экономики при практически полном отсутствии рыночных механизмов регулирования, приведших к потере контролируемости экономическими процессами. Особенно после провала радикально-либеральных экспериментов, авторы которых обещали не только обеспечить переход к демократии и рынку, но и гарантировали населению страны экономическую и политическую стабильность, в обществе возросло
стремление преодолеть кризис путем применения рычагов сильной авторитарной власти.
Авторитарные тенденции в экономической сфере проявляются в трех основных ипостасях. Во-первых, как стремление сохранить и реставрировать систему государственного патернализма и социального иждивенчества.
Социальные предпосылки авторитаризма возникают как итог значительных изменений в положении, роли и взаимоотношениях различных общественных групп и слоев. Резкая ломка сложившейся жесткой и малоподвижной системы связей опрокинула устоявшуюся иерархию социальной идентификации. В обстановке разрушительных структурных потрясений, при практическом отсутствии адаптационных амортизаторов, необоснованном разрушении ранее существовавших социальных гарантий и неопределенности перспектив общественного развития большие группы людей оказались выбитыми из привычных жизненных ниш, лишенными социального статуса, неспособными найти свое место в новых условиях.
Политические предпосылки авторитаризма вытекают как следствие слабости и противоречивости ростков российской демократии, а также специфики формирования новой политической элиты, погрязшей в традициях этатистско-бюрократической системы с ее неправовыми притязаниями и криминальными связями (см.: [11, сс. 3-32]). Вкупе с институтами прежней власти рухнули и основанные на принуждении регулирующие и контролирующие механизмы общественно-политической жизни. Как в силу объективных трудностей трансформации этих механизмов, приспособления их к новым условиям, так и в результате непрофессионального радикализма коалиции сил, пришедших к власти, путь эволюционного перехода к демократии оказался для России закрытым. А немедленное создание принципиально новых механизмов властного контроля политической жизни стало невозможным в связи с отсутствием главного условия работающей демократии - зрелого гражданского общества.
Радикальные намерения новоиспеченной политической элиты отчетливо обрели реставраторские черты, в ее среде вызрели внутренние противоречия. Одни, отбросив демократические идеалы, открыто ратовали за автократическую власть, а некоторые и за восстановление монархии; другие - ради благ и карьеры стыдливо приспосабливались к существующим порядкам; третьи, мягко фрондируя, надеялись на изменения к лучшему; четвертые, разочаровавшись в политике, занялись коммерцией; пятые, порвав с истеблишментом, перешли в оппозицию. В любом случае, налицо дискредитация и новой власти, и стоящей за ней политической элиты, а вместе с ними и самих понятий демократии и демократических реформ.
Итогом возникших противоречий стало общее ослабление государственной власти, выразившееся в серии политических кризисов как в центре, так и в регионах. Перед угрозой полного распада власти, чреватого анархией и гражданской войной, откат к прежним методам и структурам властвования стал в какой-то мере неизбежным. Безусловно, как и в экономике, реставрация рассыпавшейся системы всеобъемлющего контроля была уже невозможна. В то же время авторитарные формы и способы осуществления власти возрождались на новой основе, переливаясь радужными красками в созданных под демократическими вывесками государственных и политических институтах, в характере и стиле деятельности чиновников и функционеров демократического призыва.
Противоборство авторитарных и демократических тенденций - общая проблема всех стран, где произошло падение тоталитарных режимов. И здесь переход к демократии сопровождается столкновением разных политических сил, результаты которого отнюдь не предопределены и неоднозначны.
Американский социолог А. Пшеворски в работе, посвященной опыту перехода от авторитаризма к демократии в странах Восточной Европы и Латинской Америки, пишет: «...консолидированная демократия является лишь одним из возможных исходов краха авторитарных режимов» (22, р. 37).
Зададимся теперь гипотетическим вопросом: способен ли авторитаризм решить стоящие перед страной проблемы и задачи и во что это выльется? Человечеством накоплен колоссальный опыт, позволяющий реалистично оценить действительные возможности авторитаризма (см.: [12, сс. 80-89]).
Бытует мнение, будто авторитаризму свойственна высокая степень эффективности при решении стоящих перед обществом проблем, покоящееся в значительной мере на мифологии. Авторитарные методы в сфере управления могут быть действенными на протяжении короткого временного отрезка. При этом решение тех или иных вопросов зачастую оказывается мнимым, оно влечет за собой возникновение новых трудностей, порой более сложных, чем те, от которых вроде бы удалось избавиться. Авторитаризм препятствует развитию системы саморегуляции субъектов общественной жизни. Вместо создания условий для их организации и деятельности он пытается напрямую руководить ими. Блокируя обратные связи с нижестоящими звеньями иерархической вертикали, авторитаризм лишает центр принятия решений правдивой информации о происходящих в обществе процессах. Тем самым утрачивается возможность, опираясь на информацию о реакции общества на политику центра, вносить коррективы как в стратегическую линию поведения, так и в конкретные решения.
Расчеты на продуктивность авторитаризма исходят из предположения, якобы можно создать безотказно действующую управленческую вертикаль, адекватно передающую импульсы сверху. Однако подобная модель невозможна даже в устойчивом традиционалистском обществе, поскольку на каждом отрезке вертикали возникают помехи, вызываемые индивидуальными или групповыми интересами, не совпадающими с интересами верхушки. В нестабильном же обществе, находящемся в кризисной ситуации, эти помехи настолько велики, что исходное содержание первичных импульсов часто исчезает уже на верхних ступенях иерархической лестницы. Преодоление таких препятствий обусловливает потребность в огромной армии контролеров, влекущее за собой нерегулируемый рост бюрократического аппарата. Отсюда, как следствие, возникает вопрос контроля за контролерами. Иллюзорные надежды на эффективность авторитарного правления оказываются погребенными под громоздкими пластами бюрократических наслоений.
Вместе с тем надо признать и то, что в обстановке острого кризиса авторитаризм может быть достаточно функциональным. Присущими ему способами и методами возможно предотвратить распад управленческих структур и самой государственности, мобилизовать ресурсы для придания развитию общества ускоряющих импульсов. В ситуации хаоса и разочарования, используя веру в свое историческое предназначение, харизматический лидер способен консолидировать массы населения, пробудив в них энергию социального действия. В то же время ожидаемый эффект достигается лишь при весьма специфических условиях и в пределах относительно краткого
исторического периода (см.: [7, сс. 513-603; 17, сс. 25-38]) В конечном итоге он чреват существенными издержками для общества. Ссылки на экономические успехи авторитарных режимов, используемые в политической публицистике, основаны, как правило, на односторонней или искаженной интерпретации исторических реалий. В большинстве случаев (Испания, Чили, Бразилия, Южная Корея) экономический подъем был обусловлен не утверждением авторитарных режимов, а начавшимся их разложением, осознанием авторитарной элитой необходимости пойти на ослабление жестких методов управления обществом, либерализовать контроль не только над экономическими, но и социально-политическими процессами. В свою очередь экономический подъем катализировал разрушение устоев авторитарных режимов, способствовал их окончательному краху. Отдельные исключения (Сингапур, Тайвань) объясняются совпадением множества благоприятных факторов и не опровергают главной тенденции.
В самом общем виде можно представить три возможных варианта российского авторитаризма. Первый вариант - мягкий (демократический), при котором сохраняются основные экономические и политические свободы, но ограничивается определенный весьма важный круг демократических прав, позволяющих обществу контролировать действия власти. Предположим, временно отменяются выборы в представительные органы, сводится на нет парламентский контроль за правительством, по существу не соблюдается разделение властей.
Второй вариант - умеренный или даже жесткий авторитаризм, применяющий в политической сфере достаточно твердые авторитарные принципы. Например, запрещается деятельность политических партий, ограничиваются свобода слова и другие политические свободы. Одновременно допускается и поощряется широкая либерализация хозяйственной деятельности.
Третий вариант - жесткий авторитаризм, смыкающийся с тоталитаризмом и при определенных условиях переходящий в него. Для его установления недостаточно одних экономических трудностей, но если они соединятся с обострением других социальных проблем (национальной, внешнеполитической, кризисом власти), то властные структуры могут прибегнуть к тотальному государственному регламентированию и контролю над всеми сферами общественной жизни. Осуществление подобной модели требует сплоченности рядов самой власти, поддержки ее силовыми структурами, а также гарантий, по меньшей мере, нейтрального отношения к ней Запада (см.: [19, сс. 89-101]).
Сегодня, очевидно, сложно дать окончательный ответ на вопрос: в сторону какого из вариантов склонится чаша весов в России и дойдет ли вообще дело до установления в ней целостной системно-институализированной автократии. Все дело в том, что в стране на лицо некоторые факторы и обстоятельства противостоящие авторитаризму. Наиболее значимыми среди них представляются следующие:
- в памяти миллионов людей свеж негативный опыт функционирования жесткой этатистско-патерналистской системы и ее губительные последствия: убывающая эффективность, негативная кадровая селекция, бесконтрольное самовластье административно-управленческого аппарата, попрание прав и достоинства личности;
- нежелание наиболее интеллектуальной и политически активной части граждан, получивших за годы демократии возможность вкусить плоды
идеологической раскованности, гласности, плюрализма, пожертвовать достигнутыми завоеваниями;
- начавшийся процесс становления самостоятельных субъектов социально-экономической жизни, еще недостаточно мощных для образования прочной системы гражданских связей, способной гарантировать стабильную демократию, но уже обладающих значительным антиавторитарным потенциалом;
- неравномерность и неоднозначность экономического, социального и политического развития регионов России, препятствующие формированию монолитной системы авторитарных институтов.
Авторитарный откат не даст сколько-нибудь удовлетворительного решения социально-политических проблем России. Исходя из мирового опыта, эти вопросы - обеспечение социальной справедливости и защиты граждан, регулирование конфликтов, межнациональные отношения и общественное согласие, создание правового государства, формирование многопартийной системы и массовой политической культуры, развитие начал самоуправления -решаются многолетней и отнюдь не легкой практикой демократических взаимоотношений, результатом и условием которой является не авторитаризм, а демократия (см.: [3]).
Необходимо понимать, что современные авторитарные режимы имеют ряд черт переходного режима, занимая промежуточное положение между демократией и тоталитаризмом. Авторитарный режим может выступать в форме диктатуры и быть более либеральным. Последние формы авторитаризма являют собой своеобразный симбиоз автократических и демократических тенденций. Такие гибридные режимы получили различные наименования: «демократура» (есть элементы демократии, но нет либерализации, выборы гарантируют победу правящей партии), «диктабланда» (есть некоторая либерализация, но без демократизации, людям предоставлены определенные права, но нет развитого гражданского общества), «делегативная демократия» (избиратели делегируют президенту делать все, что он считает нужным).
Касаемо модного в наши дни понятия «просвещенного авторитаризма» (и подобных - «управляемая демократия», «управляемый плюрализм» следует подчеркнуть его неоднозначность (см.: [75, сс. 67-83; 18, сс. 172-182]). Суть заключается в двух сторонах одной медали. С одной стороны, не надо тешить себя романтической иллюзией, что он способен ускорить предпосылки созревания российской демократии: не имея серьезного противовеса в лице незрелого гражданского общества, авторитарный режим, каким бы мягким он ни был у истоков и каковы бы ни были намерения его творцов, будет подчинен логике обретения абсолютной власти. Им, конечно, не будет проявлен интерес в укреплении фундамента демократии (институтов гражданского общества), способного поставить власть под контроль самоорганизованных граждан, осознавших свой общественный интерес (см.: [2; 20, сс. 1-13]). С другой, он в состоянии подавить взрывы социального протеста, добиться внешнего социально-политического умиротворения путем применения силы или угрозы силой. Однако, опираясь на опыт мирового политического процесса, социальная напряженность, вытесненная с поверхности, не исчезает, а, напротив, накапливая дополнительную энергию, затем прорывается наружу в особо разрушительных формах.
В культурно-идеологической сфере последствия авторитарного правления, так или иначе, выльются в ограничение гласности, свободы информации, манипулирование общественным сознанием, сопровождаемые кадровыми перестановками и чистками. В то же время наука, искусство, культура, оказавшиеся в условиях всеобщей коммерциализации, могут быть соблазнены надеждами на государственные субсидии автократической власти. Безусловно они будут, но под определенный социальный заказ, с которым наше общество хорошо знакомо.
Одним словом, авторитаризм не сулит российскому обществу ничего хорошего, хотя мало сомнений и в том, что определенного авторитарного отката современной России в той или иной мере не избежать.
Примечательна в этой связи доктрина построения демократических институтов власти известного философа, социолога, писателя A.A. Зиновьева, изнутри познавшего «прелести» цивилизованного Запада еще в 70-е гг. ушедшего столетия. Характеризуя российскую ситуацию с демократией и подход к ней, следует принимать во внимание социальную организацию, сложившуюся в результате антикоммунистического переворота в горбачевско-ельцинские годы. Автор сравнивает социальную организацию постсоветской России с экспонатом охотничьего музея чудовищ, сделанного из частей различных животных в виде зайца с оленьими рогами. Российские реформаторы искусственно разрушили советскую социальную организацию и на скорую руку состряпали вместо нее «рогатого зайца», не имевшего никаких серьезных оснований в реальном состоянии страны и никаких потребностей именно в таком ходе ее социальной эволюции.
Демократия в этом случае была навязана насильственно сверху и извне, а не выросла из основ жизни российского общества как закономерное средство решения ее назревших проблем. Реформаторы просто собезьянничали ее внешние формы в странах западного мира, толком не понимая ни эти формы, ни социальные условия их применимости в своей стране. В итоге получилась не подлинная демократия, а лишь ее имитация, подделка (13, сс. 2-3; 14).
Рассматривая концептуальные сценарии развития событий в России в фокусе геополитических проблем, стоит вспомнить представителя Фонда Карнеги за международный мир Т. Карозерса (США), высказавшегося по поводу правления нынешнего президента России так: «Особенно пагубным и
прискорбным стало сползание России к авторитаризму при президенте Владимире Путине. Путин методично выхолостил и прибрал к рукам все основные институты, достигшие хотя бы относительной независимости, в частности общенациональные вещательные СМИ, Думу, политические партии и региональные власти. Систематический демонтаж нарождающейся демократической системы в России можно описывать в учебниках как пример де-демократизации, который, к сожалению, еще долгие годы будут изучать и политологи, и будущие диктаторы» (16, с. 75; см.: [9, сс. 237-240]).
Продолжает этот ряд сценариев работа Ф. Фукуямы «Конец истории и последний человек» (см.: [б]), фактически воспевающая триумф западной либеральной идеи. Автор, характеризуя ушедшее столетие, подчеркивает, что либерализму были брошены два главных вызова - со стороны фашизма и коммунизма. Первый, олицетворяющий сильное государство и «нового человека», опирающегося на идею национальной исключительности, был сокрушен II мировой войной. Под руинами рейхсканцелярии эта идеология
погибла не только материально, но и на уровне сознания. Отсюда все протофашистские движения, порожденные германским и японским примером, такие как перонизм в Аргентине или Индийская национальная армия Сабхаса Чандры Боса, после войны зачахли.
Второй был более серьезным в идеологическом плане и оспаривал пальму первенства у либерализма, борясь с ним за умы и души людей. Марксизм утверждал, что либеральному обществу присуще неразрешимое противоречие между трудом и капиталом, впоследствии послужившее главным обвинением против либерализма. Ф. Фукуяма утверждает, что классовый вопрос успешно решен Западом, современный американский эгалитаризм и представляет собой то бесклассовое общество, которое предвидел К. Маркс.
По мнению Ф. Фукуямы, события, происшедшие в СССР - «похоронили» марксизм-ленинизм. По его мнению, у Советского Союза было два направления развития: либо он идет по пути, избранному Западной Европой и большинством азиатских стран, либо, уверенный в собственной уникальности, застревает на месте. Для «цивилизованного мира», подчеркивает Ф. Фукуяма, это будет иметь огромное значение, учитывая территорию и военную мощь Союза. России в этом сценарии нет, ей отводится роль придатка Запада (см.: [10, сс. 5-22]).
Праволиберальный взгляд на построение демократии на базе рыночной экономики дает социолог, директор международной консалтинговой компании М. Малый, в книге «Как сделать Россию нормальной страной?». Автор выносит на обсуждение значимые, судьбоносные для государства и общества вопросы и проблемы: начиная с анализа российской цивилизации и заканчивая
построением гражданского общества. Он пишет: «Для большинства россиян «нормальность» сегодня определяется по шкале, заимствованной с Запада. Поэтому название книги могло бы быть «Как изменить Россию, ориентируясь на западную демократию...» (7, с. 7). Причем, им предлагаются конкретные рецепты выхода страны из социально-экономического кризиса. Его оценки и суждения по форме, бесспорно, обладают оригинальностью, но, по сути, укладываются в прокрустово ложе американского либерализма.
Диаметрально противоположных позиций в выборе стратегических моделей развития придерживаются другие исследователи, например, А. Дугин подходит к проблеме будущего мироустройства с позиций геополитики и реальной исторической и социально-экономической ситуации в мире. Дугину и его сторонникам геополитическая картина на рубеже тысячелетий представляется для России довольно удручающей и не предвещающей ничего хорошего. Противостояние Восточного блока странам Западного блока окончилось поражением и дезинтеграцией первого, а с ним и супердержавы СССР. Победу одержал атлантизм и, следуя геополитической логике, архитектура планетарной реальности, «новый мировой порядок», будет строиться на принципах, диктуемых Западом, т.е. США. Стратеги атлантизма будущий век называют «американским веком». Квинтэссенция подобных проектов заключается в том, чтобы закрепить за Соединенными Штатами роль мирового арбитра, исключающую даже намек на появление цивилизационной альтернативы однополярному миру. Такой контекст заведомо исключает Россию из будущего.
Следующим после атлантизма проектом является мондиализм. Процесс мондиализации будет не нейтральным и не спонтанным, а спонсирующимся, курирующимся и организовывающимся единственной супердержавой в лице «Дядюшки Сэма». Неизменный, единый набор основных либерально-
демократических ценностей будет распространен на весь остальной мир, частично адаптируясь к локальным условиям в различных регионах.
Именно так автору исследования видится мир в случае безусловной победы западной цивилизации. Однако этот исход представляется неприемлемым и ученые во главе с А.Г. Дугиным предлагают собственную альтернативу тенденции всемирной вестернизации и мондиализации. Она сводится к следующим положениям:
- русская цивилизация есть уникальный синтез мировоззренческих систем Европы и идеологий Востока. На этом фундаменте Россия способна выдвинуть собственную глобальную альтернативу, в которой должны участвовать все мировые цивилизации;
долгосрочный стратегический Русский проект можно назвать Евразийским, поскольку Евразийская идея объединяет специфику самобытной русской цивилизации и целого веера цивилизационных тенденций народов Евразии, шире - всего мира;
- эта стратегия должна исходить из верности историческим константам национального пути, отстаивания уникальности России, с одной стороны, и эффективного участия в динамике новой мировой реальности, с другой;
- на геополитическом уровне утверждается евразийская цивилизация как глобальная альтернатива атлантизму. Осуществляется переход к двухполюсной системе стратегического баланса, которая должна стать отправной точкой для движения к многополярному миру. С этой целью России следует создать евразийский стратегический блок с гибким дифференцированным мировоззрением и многоуровневым членством. В этом формате Россия является «географической осью истории», ядром Евразии;
- минимальный масштаб евразийской интеграции, или ее первый этап, может заключаться в стратегическом воссоединении стран СНГ в общую конструкцию, объединенную общностью геополитических интересов и собственных исторических судеб;
- следующим этапом Евразийского проекта должно стать формирование единого стратегического союза с евразийскими государствами, заинтересованными в создании альтернативы господству США и атлантизма. Такими странами могут стать государства Ближнего Востока и Северной Африки, Иран, Индия, Китай, некоторые дальневосточные страны, входящие в Тихоокеанскую зону (см.: [5]).
Следовательно, наиболее приемлемой формой государственного правления для России, по мнению авторов, является демократия, причем, она рассматривается как альтернатива либерализму. Вводится понятие «органической демократии», более свойственной евразийским сообществам. Такая демократия делает акцент на народе как на целостном историческом сообществе, объединенном общей географией, историей, культурой и судьбой. Органическая, или «качественная», демократия, которую должна воспринять Россия, исходит из принципа суверенности народа, подчиняющего себе все остальные политические аспекты. Народ должен соучаствовать в своей судьбе, но управление стратегическим потенциалом страны должно быть сосредоточено в руках небольшой группы или отдельного лица (президента, монарха, Высшего Совета и т.п.).
Органическая демократия предполагает широкую и гибкую систему автономного самоуправления, сочетающую культурные, религиозные и профессиональные традиции конкретных коллективов. В некотором роде такая
схема является аналогом советов с использованием принципов прямой демократии. Органы исполнительной власти осуществляют систему политической координации между уровнями власти и плюральными группами. Эти органы призваны соотносить волеизъявления общин с генеральной линией центрального руководства (см.: [21]).
Таков, собственно, «третий путь», синтезирующий умеренно социалистические элементы в экономике и консервативные государственнотрадиционалистские тенденции в политике. Он отличается от социализма марксистского толка и от правых диктаторских режимов с рыночной экономикой и всевластием финансовых олигархий. Авторский коллектив в представленном Евразийском проекте видит противовес западной мировой экспансии и «органическую демократию» в качестве формы государственного управления.
Нельзя обойти вниманием такое интересное исследование, как работу «Понять Россию умом» С.И. Валянского и Д.В. Калюжного, которые выносят на суд свое видение развития событий в нашей стране. Авторы резонно отмечают бытующее, как в народной среде, так и в кругу элиты, мнение якобы Россия должна опять выйти победителем из системного кризиса, где она оказалась. Но расчеты показывают, что это не является фактом, вполне возможно, по мнению ученых, противоположное развитие ситуации.
Многообразие потенциальных моделей развития событий сводится к трем базовым вариантам: первый - «путь продолжения реформ», второй - «куда кривая выведет», третий - «мобилизационный».
Характеризуя первый вариант, нужно сказать, что в нем в наибольшей степени заинтересована элита. Исследователи мудро указывают последней на ее ненужность Западу, так как там есть своя собственная элита. Далее ими дается достаточно пессимистичная картина социально-экономического положения России, присущая 90-м гг. XX в. Выход С.И. Вапянский и Д.В. Калюжный видят в установлении системы жизнеобеспечения государства через централизацию и дисциплину, а также иных, чем в других странах, принципах распределения финансовых и других ресурсов. Такая система складывалась веками, а в последние сто лет приспосабливалась к техническому прогрессу.
Анализируя второй вариант - «куда кривая выведет» - авторы связывают его с торможением реформ. Происходит сопротивление реформированию на различных социальных уровнях как сознательно, так и неосознанно. Любая деятельность различных социальных, научных и хозяйственных институтов, направленная не на разрушение, а на созидание объективно тормозит курс пагубных реформ и отдаляет катастрофу. Опасность этого сценария развития событий заключается в перманентном скатывании на несколько пунктов вниз рывками, когда народ привыкает к новым, худшим условиям, но считает их временными и надеется на наступление более лучших. В последующем, происходит новый «сброс», а люди, по привычке, продолжают считать, что ничего страшного не происходит, привыкая к новому худшему уровню.
Параллельно в стране будут развиваться тенденции к сепаратизму при слабеющей центральной власти. Ужесточение же «вертикали власти» увеличит расходы на госаппарат, что в свою очередь повлечет снижение социальных расходов, затрат на содержание армии и т.д.
Данный вариант, по мнению авторов, крайне неустойчив и имеет тенденцию перетекания либо в режим первого сценария - при победе клана
«реформаторов», либо, при возврате финансовых средств в отечественную экономику, перехода к «мобилизационному» пути.
Говоря о третьем варианте, ученые определяют его начало с мобилизации народа на восстановление экономики, предполагающее взятие под контроль государства наиболее важных отраслей промышленности, средств массовой информации, банков, связи, транспорта, внешней торговли. Любое проявление саботажа со стороны ущемленных собственников должно решительно подавляться. Государство обязано восстановить монополию на спиртные напитки, табак, национализировать добычу природных ресурсов, энергетику. Этот сценарий невозможен без восстановления боеспособности Вооруженных Сил и сохранения стратегического ядерного оружия.
В целом, «мобилизационный» вариант способен удовлетворить экономические потребности страны. При этом стоит заботиться не о росте экономики, а о ее развитии, т.е. качественном изменении. Методологической ошибкой является идея поиска одного единственно правильного решения всех проблем. Более эффективным может быть поиск спектра решений, каждое из которых затрагивает часть проблем, а все они вместе и составляют полное разрешение вопросов выхода страны из системного кризиса (см.: [7]).
По прошествии бурных и неоднозначных 1990-х гг. следует признать правильность некоторых социально-политических прогнозов книги «Понять Россию умом». Применительно к предложенным сценариям будущего России, с акцентируем внимание на некоторых положениях «мобилизационного» варианта, претворяющихся в сегодняшней социально-экономической жизни страны в виде национальных федеральных проектов - в сфере образования, жилищного строительства, сельского хозяйства и улучшения демографической ситуации. В своем обращении к Федеральному Собранию Российской Федерации 26 апреля 2007г. Президент Российской Федерации В.В. Путин органично продолжает государственную политику на дальнейшее улучшение и стабилизацию социально-экономического положения в стране в рамках приоритетных национальных федеральных программ.
Литература
1. Вапянский С.И., Калюжный Д.В. Понять Россию умом. - М., 2001.
2. Гражданское общество в России: структуры и сознание. - М., 1998.
3. Канунников A.A. Реформы и демократия. Материалы международной конференции. - М., 2002.
4. Малый М. Как сделать Россию нормальной страной? - СПб., 2003.
5. Наш путь. Стратегические перспективы развития России в XXI веке. - М., 1999.
6. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. - М., 2004.
7. Хоцей A.C. Теория общества. - Т.З. - Кн.2: Генезис буржуазии. Феномен СССР. -Казань, 2002.
8. Ясин Е. Приживется ли демократия в России. - М., 2005.
9. Баместрем КГ. Предпосылки и пределы демократии // Вопросы философии. -1994.-№7/8.
10. Баталов Э.Я. Какая Россия нужна Западу // Современная Европа. - 2005. - № 4.
11. Бюрократия, авторитаризм и будущее демократии в России (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. - 1993. - № 2.
12. Гавров С.Н. Необходим ли переход к авторитаризму? // Свободная мысль-XXI. -2006.-№ 1/2.
13. Зиновьев A.A. Их демократия нам не подходит // Российская Федерация сегодня. -2005.- №5.
14. Зиновьев A.A. Мировое негодяйство // Завтра. - 1994. - № 16.
15. Зудин А.Ю. Режим В. Путина: контуры новой политической системы /У Общественные науки и современность. - 2003. - № 2.
16. Карозерс Т. Трезвый взгляд на демократию // Pro et Contra. - 2005. - № 1.
17. Коржихина Т.П., Фигатнер Ю.Ю. Советская номенклатура: становление, механизмы действия // Вопросы истории. - 1993. - № 7.
18. Работное Н. Управляемая демократия без кавычек: попытка апологии практической политики // Знамя. - 2006. - № 8.
19. Сахаров А.Н. Смуты и авторитаризм в России // Свободная мысль. - 1996. - №9.
20. Федоркин Н.С. Гражданское общество в России: проблемы и трудности формирования // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. - 2005. - № 4.
21. Иликаев A.C. Органическая демократия: политологический анализ сущности, особенностей и перспектив реализации: Автореф. дис.... канд. полит, наук. - Уфа, 2005.
ОО PvrfiMiswcIri А Пвтл^г^оч! 1 f ^^rrv/« J/kl /х. ¿/VlilWl uv У
Europe and Latin America. - Cambridge, 1992.
TENDENCIES AND MODELS OF POLITICAL DEVELOPMENT OF RUSSIA
F.K. Bagdasarov
The Department of Political Science and Political Management
Russian Academy of Civil Service under the President of the Russian Federation 84 Vemadskogo prospect, 119606, Moscow, Russia
The article narrates about tendencies, models and scripts of sociopolitical development of Russia. There is made the attempt of comparative analysis of the various points of view of domestic and foreign authors on an immemorial question for our country: how and where should go the state and the society? The problem of choice of a political route mainly lays between liberal way of development of the western democracy and a variant which is based on national Russian values. At the same time, variants of the most democratic model and its alternative on behalf of an authoritative way are represented ambiguous, at times mixed forms probably answering on these not simple challenges of modern time.
