CC BY
62
УДК 2-184.2+94(4)»375/1492»
А. О. Карпова*
ТЕМА РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ СРЕДНЕВЕКОВОГО ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА В ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ СЕРЕДИНЫ 1930-Х — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 1960-Х ГОДОВ
В статье рассматриваются основные объекты и методы исследования религиозного сознания в отечественных исследованиях. Вычленяются источники, темы и проблемы исследований середины 1930-х — первой половины 1960-х гг.. Автор анализирует основные подходы к изучению «народной культуры» и религиозного сознания масс.
Ключевые слова: ментальная история, религиозное сознание, культура Средневековья, католицизм, историография.
A. O. Karpova
THE THEME OF THE RELIGIOUS CONSCIOUSNESS OF THE MEDIEVAL WESTERN EUROPEAN SOCIETY IN RUSSIAN RESEARCH OF THE MIDDLE OF 1930-S — THE
FIRST HALF OF 1960-IES
The article deals with main objects and methods to study religious consciousness in Russian research of the middle of 1930-s — the first half of 1960-ies. Sources, topics and questions of the researches are defined. The author analyzes the main approaches to the study of «popular culture» and religious consciousness of the masses.
Keywords: mental history, religious consciousness, culture of the Middle Ages, Catholicism, historiography.
К середине 30-х гг. XX столетия в отечественной исторической науке совершается переход к марксистской методологии. Перед исследователями встает задача переосмысления истории разных народов с точки зрения пятичленной формационной концепции. Надо заметить, что универсальность марксистской методологии, возможность выявить незыблемые закономерности исторического процесса привлекала историков того времени.
* Карпова Анна Олеговна, аспирант, Ленинградский государственный университет им. А. С. Пушкина; elanork@yandex.ru
200
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2017. Том 18. Выпуск 2
Однако на формирование концепции исторического развития Средневековья, социальную интерпретацию источников оказали влияние не только общетеоретические труды К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, но и прозвучавшие в докладах и статьях И. В. Сталина и А. А. Жданова партийные установки. Так, в 1932 г. на съезде аграрников-марксистов Сталин высказал идею о «революции рабов», которая позволила перейти от рабовладельческого строя к феодальному этапу исторического развития. А «Краткий курс истории ВКП(б)» четко обозначил основные принципы и законы материалистического понимания истории, согласно которому «первейшей задачей исторической науки является изучение и раскрытие законов производства, законов развития производительных сил и производственных отношений, законов экономического развития общества» [4, с. 112].
Победа Сталина во внутрипартийной борьбе 1920-1930-х гг. превращает марксизм как метод социально-исторического анализа и познания в собрание догм и пропаганды. Начиная с 30-х гг. XX столетия в гуманитарных науках действует социальный заказ. Государство определяет задачу и тематику исследований, уделяя значительное внимание пропаганде теории марксизма-ленинизма.
В 1929 г., выступая на пленуме Коммунистической академии, М. Н. Покровский требует прекратить сотрудничество с учеными всех направлений, кроме марксистского, и начать на них наступление. Подобные установки, как и «Академическое дело» 1929-1931 гг., с неизбежностью привели к идейно-научному изоляционизму советской науки.
У советской медиевистики появилась миссия — борьба с буржуазной историографией. Однако именно в рамках этой постулируемой борьбы советские историки знакомятся с новейшими западными идеями и течениями, используя в своих обличительных статьях ставший тот период вторым государственным авгуров язык.
Новые задачи, которые ставила перед исследователями партия, обусловили изменения направленности исторических изысканий — на первый план выходят характеристики производственных отношений при феодализме и классовая борьба, интерес к которой особенно ярко проявился на рубеже 1940-х и 1950-х гг. «Холодная война» с новым идеологическим врагом в лице капиталистического мира, ряд крупных политических процессов («Дело врачей», «Ленинградское дело» и др.), кампания по борьбе с космополитизмом в медиевистике, в рамках которой были подвергнуты критике работы О. Л. Вайнштейна, А. И. Неусыхина, Е. А. Косминского и других историков [1, с. 258-271], критика дореволюционной историографии — способствовали ориентации советских исследователей на обращение к соответствующим проблемам. Однако повышенный интерес к теме классовый борьбы в результате привел к тому, что предметом исследований стали и вопросы идеологической составляющей мировоззрения основных участников этой борьбы, проблемы общественного сознания Средневековья.
Одним из первых к проблемам средневекового мировосприятия обратился С. Д. Сказкин, который в конце 1940-х гг. работал над монографией «Основы средневекового миросозерцания», отдельные части которой, были опубликованы только после смерти историка [7].
В самом начале «Введения» С. Д. Сказкин объявляет христианскую религию основой средневекового мировосприятия:
Средневековое христианство было действительно логической основой средневекового мировоззрения, оно было тем, что лежало в основе единой христианской культуры, которой было свойственно стремление к систематическому единству, скрепленному общностью веры и религиозной организации... [8].
А свою исследовательскую задачу историк видит в том, чтобы «исследовать не только содержание средневекового миросозерцания, но и его реальные основы», ориентируясь, однако, прежде всего, на идеологическую составляющую мировоззрения: «наша задача строго определена: место религии в сфере идеологии» [7, с. 98-99, 102]. Иными словами, С. Д. Сказкин обращается не к средневековому мировоззрению вообще, а анализирует именно классовое миросозерцание.
Обозначив основные характеристики средневекового сознания, такие
как тотальная религиозность и универсальность, исследователь очень близко подходит к традиции дореволюционной медиевистики. Однако его оценка роли религии и церкви в средневековой культуре принципиально иная. Русские медиевисты второй половины XIX — начала XX вв. в целом признавали положительную роль церкви в истории Средневековья. С. Д. Сказкин же характеризует христианство как «величайший в истории благочестивый обман», а церковь рассматривает как учреждение, «отнимавшее у человечества невероятное количество труда, талантов, материальных ценностей».
Основное внимание исследователь уделяет не столько особенностям религиозных взглядов и представлений средневекового человека, сколько христианству в целом (происхождение религии, ее суть как общественного явления, содержание доктринального учения). Впрочем, не исключено, что историк планировал затронуть вопросы средневековой религиозности, религиозного сознания в ненаписанном тексте монографии.
Обращаясь к специфике религиозного мировоззрения Средневековья, С. Д. Сказкин анализирует тексты средневековых теологов: Августина, Фомы Аквинского, Пьера Абеляра, Сигера Брабантского, Григория Турского и других. При этом исследователь замечает, что существовало и альтернативное, «народное» христианство.
Как идеология, христианство выступало сразу в двух своих содержаниях: одно из них предназначалось для образованных людей того времени, другое — для масс «простецов» — трудящихся и эксплуатируемых. и то, и другое содержание христианской идеологии были связаны между собой и вместе составляли то, что и называлось христианской религией [7, с. 132].
По мысли автора, инициированное сверху «народное» христианство представляло собой идеологическую основу существующего строя, утверждая его незыблемость и бесполезность, и даже греховность, борьбы с ним.
Очевидно, что С. Д. Сказкин несколько упрощает роль католической церкви в повседневной жизни средневекового человека. Историк совершенно обходит вниманием значение церковного прихода в повседневности Средне-
вековья. Впрочем, такая исследовательская позиция вполне отвечала духу времени и преобладала в советской историографии 1940-1950-х гг.
Решающую роль религии в формировании специфики средневекового мировоззрения отмечает и Е. А. Косминский. В работе «Феодализм в Западной Европе» он замечает:
Религия и церковь стремились заполнить всю жизнь человека феодальной эпохи, от рождения до самой смерти. Своими богослужениями и церковным звоном они отсчитывали часы каждого дня... Огромные величественные храмы потрясали психику человека. .торжественное богослужение, музыка и пение брали в плен его воображение. В таинстве покаяния церковь следила за каждым его поступком, словом и мыслью. В религиозную форму отливалась безнадежная покорность крестьянина силам природы. даже когда он восставал против своего сеньора, его бунт искал религиозного оформления. но и сам сеньор был целиком во власти религиозных представлений. [5, с. 123].
Важно отметить, что Е. А. Косминский стал одним из первых советских ученых, кто, обращаясь к особенностям религиозного мировосприятия средневекового человека, анализировал влияние церкви не только на социально-экономическое положение людей, но и на их внутренний мир.
В начале 1950-х гг. была опубликована монография Н. А. Сидоровой, в которой была предпринята попытка исследовать проблемы народной средневековой культуры.
На протяжении всего существования классового общества шла борьба двух культур — культуры господствующего класса и культуры эксплуатируемых масс. подобно тому, как учению церкви противостояли народные еретические антифеодальные учения, подобно этому феодально-церковной культуре противостояла культура народная: сказочно былинный эпос, песенное творчество, музыка, танцы и драматическое действо. [6, с. 199-200].
Автор противопоставляет народную культуру культуре господствующего класса, фактически приравнивая «народное» и «антифеодальное». Для Н. А. Сидоровой народное творчество представляет собой своеобразную форму классового протеста, поэтому анализ народной культуры превращается в ее работе в исследование различных форм классовой борьбы, в которой народ выступает носителем прогресса, а государство и церковь -- выразителямим реакции, подавлявшими борьбу масс. Таким образом, роль религии и церкви в истории Средневековья оценивается как однозначно негативная, а проблема религиозного сознания практически не затрагивается.
В 1960-е гг. выходят несколько статей Е. В. Гутновой, где первостепенное значение уделяется идеологии средневекового крестьянства, под которой историк понимает «мировоззренческий комплекс, характерный для средневекового крестьянства и включающий, наряду с социально-политическими взглядами, также религиозные, морально-этические и даже эстетические воззрения и вкусы» [3, с. 71].
Рассматривая средневековое сознание как единый мировоззренческий комплекс, Е. В. Гутнова, тем не менее, четко разграничивает идеологию и психо-
логию. Идеологическую составляющую мировоззрения, по мнению историка, образуют социально-политические взгляды, в то время как к сфере обыденного сознания, или социальной психологии, автор относит религиозные, этические и эстетические представления (наиболее полно эти идеи Е. В. Гутнова изложит в монографии, вышедшей в 1984 г. [2]).
Е. В. Гутнова предлагает следующую схему изучения идеологии средневекового крестьянства: 1. материальный срез (экономическое и правовое положение крестьян, формы эксплуатации, характер классовой борьбы); 2. социально-бытовой срез (повседневная жизнь деревни, деятельность феодала и общины как социального органа, роль церкви и приходского священника, специфика обрядов и праздников); 3. психологический срез (этические, религиозные, эстетические представления).
Е. В. Гутнова признает, что «идейная жизнь средневекового крестьянина не может быть сведена к ее отдельным проявлениям в моменты революционных взрывов». И поясняет:
На складывание крестьянского мировоззрения наряду с крупными восстаниями влияли другие многочисленные и разнообразные факторы: будничная, повседневная классовая борьба, политическая и религиозная борьба эпохи, религиозные воззрения, взаимоотношения с другими классами и т. д. [3, с. 72].
Таким образом, даже в повседневной жизни крестьянства, звучат мотивы классовой борьбы, а религиозность сознания рассматривается как результат негативной роли церкви, которая использовала невежество крестьян, проповедуя «идею о всеблагом Боге», что порождало лишь «злоупотребление символами, образами и выражениями из священного писания» [3, с. 72].
Подводя итоги, можно отметить, что в отечественных исследованиях середины 1930-х — первой половины 1960-х гг. сложился своеобразный подход к проблеме народной культуры Средневековья, который заключался в глубоком анализе именно идейного, классового уровня крестьянского мировоззрения.
История рассматривалась и понималась учеными главным образом как социальная история, а критерием периодизации выступали формы экономической и общественно-политической жизни. Основным объектом исследования становится социальная стратификация и борьба классов. Этот подход обусловил и методы исследования. Популярными становятся методы социологической науки конца XIX — начала XX вв. Можно также отметить эволюционизм в историописании. Любое исследуемое явление рассматривалось как следствие или предтеча чего-либо, а не как самоценный феномен. Одной из важнейших задач советской медиевистики являлось обоснование прогрессивности следующей исторической формации по отношению к предыдущей, что приводило к оценочности суждений.
Акцент на социальность и эволюционизм в изучении истории определили не только методы как таковые, но и некоторые познавательные установки. Объективность понималась как истолкование и исследование явления в собственных логических категориях, в собственной исторической перспективе, т. е. с позиции своего времени. При этом отрицается инвариантность исторического развития: исследователи не просто постулируют прогресс, но видят
в нем внутреннюю логику и необходимость. А источники рассматриваются не в «статике», а в «определенной исторической перспективе», в них обнаруживаются пережитки старого и тенденции нового.
Говоря об отношении к источникам, необходимо отметить, что перед советскими исследователями стояла проблема их верификации. Но решалась она своеобразно. Историческая наука понималась как процесс приращения проверенных фактов. Субъективность источников (например, литературных произведений) воспринималась как их недостаток. В письменных источниках позднейшие наслоения рассматривались не как предмет изучения, а как помеха, которую необходимо снять. В этот период документарные и юридические источники не использовались как материалы для изучения собственно человека.
Еще одной важной особенностью научных работ рассматриваемого периода является общая для всех исследователей терминология. Применяются одни и те же категории, одни и те же посылы и отправные точки исследования. Подобная терминологическая определенность позволила формализовать и структурировать объект исследования.
Церковь, религию и религиозность советские ученые также рассматривали в категориях и контексте формационного эволюционизма. Большинство отечественных исследователей того периода сходятся во мнении, что средневековое сознание — сознание религиозное. Но если западные ученые рассматривают религиозные основания культуры, саму религиозность как призму и способ мировосприятия, одну из базовых характеристик средневекового миропонимания и миропорядка, то их советские коллеги тотальность религиозного миросозерцания объясняют духовной диктатурой церкви. Религиозность навязана тотальным контролем церкви над жизнью верующих. Церковь — один из крупнейших феодалов, и официальная религия освящает и оберегает феодальный порядок, сословную монархию, монополию феодалов на земельную собственность, судебную и политическую власть. Исследователи всячески подчеркивают жестокость, суеверность, грабежи, порабощение, реакционность церкви. Другая функция религии и церкви — утешение страждущих и бесправных, поддержание надежды на загробное воздаяние и высшую справедливость.
Большое внимание уделяется земельным владениям церкви, ее крепостным и, следовательно, роли церкви в феодализации Европы. Монастыри и епископские владения рассматриваются главным образом как крупнейшие землевладельцы и средоточие экономической жизни.
Церковные споры понимаются не столько как следствие догматических разногласий, сколько как способ решения практических вопросов, главным образом расширения сферы влияния. Обрядовая сторона веры, «народная религиозность» практически игнорируется.
Впрочем, подлинно народными признаются ереси. Интерес советских ученых к ересям и неофициальным религиозным культам и движениям весьма значителен, поскольку в них исследователи обнаруживали ярко выраженный антифеодальный характер, одну из форм классовой борьбы. То обстоятельство, что «антифеодальные» движения реализуются в религиозной форме, практически игнорируется, точнее, ереси рассматриваются как антицерковь, антирелигия, как форма свободомыслия, просто незрелая типологически
и категориально. Основа еретических движений — социальный протест против феодального строя. Расцвет ересей связан с ростом городов. Причины возникновения еретических движений: эксплуатация, социальное неравенство, острые социальные противоречия, активная общественная (городская) жизнь. Исследователи рассматриваемого периода критиковали еретические движения за то, что ереси в большинстве случаев уводили народные массы в область фантастических вымыслов, отвлекая их от решения реальных задач. То есть никакого собственно религиозного, духовного содержания в них не усматривалось.
Таким образом, утверждение в середине 1930-х гг. пятичленной фор-мационной концепции и ориентация советских исследователей на изучение производственных отношений и социально-экономических основ феодальной формации практически полностью исключали обращение ученых к теме духовной культуры и мировоззрения. Надо признать, что в 1930-1940-е гг. в изучении религиозного сознания средневекового европейского общества отечественными исследователями образовалась лакуна, которую не смогли заполнить исключительно редкие публикации по теме духовной культуры. Однако к концу 1940-х и в 1950-е гг. в рамках марксистской методологии обозначился интерес отечественных историков к изучению идеологии в эпоху Средневековья. По существу это был особый марксистский подход к исследованию мировоззрения человека средневековья, нашедший отражение в работах С. Д. Сказкина, Е. А. Косминского, Н. А. Сидоровой, Е. В. Гутновой.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гуревич А. Я. История историка. — М., 2004.
2. Гутнова Е. В. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства в средние века в Западной Европ (К1-КУ вв.). — М., 1984.
3. Гутнова Е. В. Некоторые проблемы идеологии крестьянства эиохи средневековья // Вопросы истории. — 1966. — № 4.
4. История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс / под ред. комиссии ЦК ВКП (б). — М., 1938.
5. Косминский Е. А. Феодализм в Западной Европе. — М., 1932
6. Сидорова Н. А. Очерки по истории ранней городской культуры во Франции. К вопросу о реакционной роли католической церкви в развитии средневековой культуры. — М., 1953.
7. Сказкин С. Д. Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в средние века. Материалы научного наследия. — М., 1981.
8. Хачатурян Н. А. Обзор спецкурса С. Д. Сказкина «История средневековой культуры» // Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в средние века. Материалы научного наследия. — М., 1981.
