CC BY
66
М. Н. Дробышева
ТЕМА ПРИРОДЫ В ДАЛМАТИНСКОЙ ПОЭЗИИ XVI ВЕКА
Природа - это образ идеального устройства жизни, и она противопоставлена реальной действительности в обществе.
Территория, где обитали южные славяне, была преимущественно горной страной. Динарские горы стоят могучей стеной вдоль всего побережья Адриатического моря и, как его там поэтически называют, Ядран.
Не случайно, что в поэзии далматинских поэтов часто встречается описание горного ландшафта, как, например, у поэта Ивана Болица:
Музы Иллирии! Мне описать да позволено будет Милостью вашей родные места во всех направленьях:
Горы воздушные, берег извилистый, гавань Ризона,
Длинных проливов пути, что тянутся, рекам подобны,
Соединяясь потом с Адриатикой, с морем открытым1.
Не только далматинцы были очарованы красотой природы этих мест. Заслуживает внимания восторженное описание Далмации XV века Константином Костенецким: «.. .во всей вселенной не сыскать страны, в которой были бы (как говорили землеописатели и как видели мы) собраны воедино все блага, имеющиеся во всех ее уголках. [.] В этой стране, изобилующей семенами, садами и плодами, как нигде более посажено много винограда, произрастающего без горького пота человеческого. Но здесь существует равновесие между источниками и реками, колодцами и землями, которые одинаково красивы и словно стараются превзойти друг друга по красоте и плодородию. А когда страна прощается с зимой и скверной погодой и готовится к встрече лета, воздух наполняется благодатью и красотой. И если кто-либо скажет, будто он и в самом деле видел такое изобилие воздуха, то ему все же нигде не сыскать ничего лучше этой земли».2
Природа далматинско-дубровницкого региона воспета в поэзии Марко Марулича, Илии Цриевича, Шишко Менчетича, Джоре Држича, Ивана Болица, Марина Држича, Антуна Сасина и других.
Образы итальянских городов и пейзажи возникают в поэзии далматинцев скорее как упоминание места нахождения поэта, как, например, в комедии Марина Држича «Дундо Марое», в которой действие происходит в Риме, хотя конкретных описаний вечного города в пьесе нет. Долгое время город Дубровник имел два названия, одно — славянское, а другое — романское — Рагуза. Илия Цриевич в «Оде Рагузе» писал: «Ты глаз дороже мне, Рагуза — родина!... Дважды Рима наследье»3, поэт настаивал на римском происхождении основателей города. Далматинские поэты упоминают итальянские города и их природу в связи с античной темой, так, например, гуманист из Шибеника Юрай Шижгорич называет Падую «град Антенора», считая, что по преданию город был основан родственником Приама троянцем Антенором.
© М. Н. Дробышева, 2008
Помимо поэтических сочинений, образы далматинского пейзажа встречаются в приказаниях — церковных мистериях Мавро Ветрановича (1482-1576), который создавал религиозные драмы многими чертами, походившими на итальянские sacre rappresentazioni. В Далмации и Дубровнике церковные мистерии назывались «приказания», что означает в переводе на русский язык - показывать, представлять.
Одним из первых в ренессансной дубровницкой литературе начинает вводить пасторальные элементы в церковную драму М. Ветранович. Его цель — увести зрителей в мир гармонии и красоты, естественной природы, столь не похожей на современную поэту реальность (в это время в Дубровнике свирепствовала эпидемия чумы). Гора, на которую Авраам отвел Исаака, изображена в приказании Мавро Ветрановича «Жертва Авраама» как райская гора; она прекрасна, всегда зелена и пахнет цветами. Описание горы у М. Ветрановича напоминает горные склоны Адриатического побережья. Одна из служанок Сары, девушка Гойсава, просит Исаака принести им со священной горы цветы: горные фиалки, полевые розочки, которые так по-райски пахнут.
В этом приказании звучит настоящий гимн природе, ее гармонии и красоте: ничего нет красивее дубравы, полей, садов, окружающих чудесную землю города Дубровника. (Заметим, что в этой драме впервые возникает тема прославления Дубровника.) Хорватский литературовед Ф. Швелец отмечал, что никто так по-детски непосредственно и искренне не воспринимал природу, как М. Ветранович4.
Особое место в творчестве М. Ветрановича занимает мифологическая драма «Орфей». В финале этой драмы изображены поющие на весеннем лугу девушки. Это похоже на заключительную сцену пасторальной драмы, завершающейся, как правило, хором пастухов, нимф, сатиров и вил.
Девушки согрешили и оказались в Аду из-за любви. Любовь — это чувство, которого не может избежать никто. И конечно же, ни один житель земной дубравы и города Дубровника. А потому действие происходит словно не в Аду, но среди прекрасного благоухающего цветами луга.
Если сравнить «Орфея» М. Ветрановича со «Сказанием об Орфее» Анджело Полициано, то идиллические картины прекрасной природы есть и у Полициано, но только в его элегиях, в которых земля по-весеннему пестреет цветами, а девушки водят хороводы, так же, как и у далматинских поэтов. Воссоздавая далматинский пейзаж, Ветранович показывает человека в гармонии и единстве с природой; ренессансной радостью земного бытия пронизаны многие его поэтические произведения. Обращения к природе, красоте, гармонии связаны с острым ощущением величия человека.
Пастораль, как и другие драматические жанры, приходит в Далмацию и Дубровник из Италии в середине XVI века. В период политической реакции, когда итальянская аристократия вернула себе господствующее положение, пастораль привлекла итальянцев тем, что она уводила читателя от сложных событий действительной жизни в идеализированный мир пастухов и пастушек.
Необходимо понять, в связи с чем далматинские и дубровницкие поэты в своих пасторальных драмах изображали природу, включали описание пейзажа, на фоне которого разворачивалось действие.
Как считает Л. М. Баткин, гуманистическая идея культивации природы и соответственно ее «разнообразия» была доведена до предела в жанре идиллической пасторали. Никакой другой жанр не был к этому лучше пригоден. Внешний смысл ренессансной пасторали, как и античной, — ностальгия по естественному существованию и первобытной
сельской простоте, по существу же природа представляла собой здесь уже целиком сконструированный идеальный мир, т. е. служила знаком культуры5.
Если в Италии в пасторальных драмах в основном изображались куртуазные аристократические нравы, далекие от «естественной» сельской жизни, то в драматических пасторалях Далмации и Дубровника жизнь героев была приближена к природе, реальному окружению. Заметим, что не имеющие аристократического характера пасторали Боккаччо «Фьезоланские нимфы» и «Амето» создавались не как драматические произведения. Жанр пасторали получил в интересующем нас регионе Адриатического побережья наиболее широкое распространение. Возникнув не без влияния итальянской пасторали, он получил здесь собственный своеобразный путь развития.
Первым из дубровницких поэтов к жанру эклоги, близкой идиллии, обратился Д. Држич. Его небольшое диалогизированное произведение «Радмило и Любмир» («Radmilo i Ljubmir»), названное самим поэтом эклогой является одним из старейших из дошедших до нас драматических текстов конца XV века.
Сюжет диалогизированной эклоги Д. Држича «Радмило и Любмир» достаточно прост. Действующие лица, между которыми происходит диалог, — это два пастуха и Вила. В южнославянской мифологии «вила» олицетворяла силы природы. Вила в эпосе представала красивой девушкой с распущенными волосами, которая обитала в горах и владела колодцами и озерами. Пастух Любмир влюбился в прекрасную Вилу и потерял покой. Вила же не отвечает ему взаимностью, потому что ее предназначение — служить богине Диане. Не слушая советов пастуха, Радмило вернуться в родное село и продолжать жить среди полей и цветов, фиалок и роз, Любмир же решает бежать в лес за Вилой. Красота далматинской природы становится тем аргументом, который использует Радмило, пытаясь вернуть друга домой:
Polje se zeleno odasud ukresi Ter cvitje crveno I bijelo zanijesi Ljubica i ruza od ljupko t'mirise Da scre i dusa od slasti uzdise.
Поле зеленое повсюду пробудилось,
И цветы алые и белые пестрят,
Фиалка и роза так мило пахнут,
Что сердце и душа сладостно вздыхают6.
(Перевод автора.)
Природа дубровницкого края, хорошо знакомая дубровчанам, окружает пастухов и Вилу. Д. Држич, как и М. Ветранович, пытается воссоздать образ абсолютной гармонии, описывая весенний пейзаж, пробуждающуюся природу. Любомир ощущает весну через облик Вилы. Сравнение возлюбленной поэта с весной восходит, по мнению А. Н. Веселовского, к древним песенным запевам7.
У Д. Држича природа, окружающая его героев, не условна, а хорошо узнаваема дуб-ровчанами. Место действия его эклоги — окрестности Дубровника и родная Далмация.
Мавро Ветранович, так же, как и Д. Држич, продолжал развивать линию, связанную с темой прославления Дубровника.
В пасторальных сценах конфликт у Ветрановича строится на противопоставлении двух миров: чувственного, плотского мира, ассоциируемого с образом Купидона, и мира Дианы, под которым подразумевается красота естественной природы дубровницкой земли. Благодаря этому второму миру Вила приобретает страстное желание быть свободной.
В свободном пространстве чудесной дубравы она стремится воссоединиться с Дианой и ее окружением. Под дубравой же подразумевается Дубровник, что хорошо понимали все пришедшие на представление пасторалей Ветрановича.
Пастораль «Тирена» Марина Држича (1508-1567) явилась первым произведением дубровницкой литературы, которое по своим художественным достоинствам равно лучшим творениям европейских писателей этого периода. «Необходимо заметить, — указывал М. П. Алексеев, — что Томас Мор, создавая свою „Утопию“, мог найти близкие его воображаемым идеальным нормам особенности общин только в одном месте — в непосредственном соседстве с гуманистической Италией, на славянском берегу Адриатики»8. Поэтому можно полагать, что отдельные мотивы «Утопии» Т. Мора могли быть навеяны знакомством со славянским миром Адриатического приморья. Многие косвенные факты, считает М. П. Алексеев, свидетельствуют о том, что Т. Мор мог создать свою «Утопию», подразумевая славянский мир, а именно — город Дубровник и его окружение, горячо любимые поэтами Далматинско-Дубровницкого Возрождения.
М. Држич придавал большое значение своим пасторальным драмам. Он сам готовил их к печати, написал предисловие к «Тирене», посвятив это произведение дубровницкому властелину Маро Макульи Пуцичу. В предисловии М. Држич пишет о том, что рукопись пьесы переходила из рук в руки и потому текст подобен скульптуре Пасквино в Риме, которая стоит без носа и рук. (Заметим, что многие произведения М. Држича дошли до нас, не имея ни начала, ни конца.)
Из пролога зрители узнавали о Большом колодце (фонтане), построенном Онофрио де ла Кава в 1436-1438 гг., откуда всегда появлялись вилы, чтобы общаться с дубровча-нами и вдохновлять их. Считается, что именно вилы, подобно древнегреческим музам, научили Джоре Држича и Шишку Менчетича сочинять свои произведения. М. Држич пишет и об отшельнике Мавро Ветрановиче, которого он сравнивает с Орфеем, заставляющим слушать свои стихи и рыб в море, и зверей в горах. (Здесь явно присутствовал намек на поэтическую драму Ветрановича «Орфей».)
Этот пролог несколько напоминал пролог «Комедии о придворных нравах» Пьетро Аретино, под воздействием художественного опыта которого вполне мог находиться М. Држич.
Местом действия в ученой комедии Аретино становится Рим, а у М. Држича — Дубровник и его окружение. Аретино упоминает в прологе о лесе, расположенном на берегу Бакканского озера (Bracciano). Так сходство двух произведений мы находим в описании природы. Действие пьесы «Тирена» происходит на фоне дубровницкого пейзажа, что также способствует воссозданию в пасторали своеобразия местного колорита. По мнению выдающегося хорватского режиссера, современника К. С. Станиславского, Бранко Гавеллы, который уже в ХХ в. ставил многие пьесы М. Држича, пытаясь разгадать глубинный смысл его драм, «М. Држич очень лирично воспринимает неповторимость дубровницкого пейзажа, который с особым очарованием обрамляет город от Жупы до города Риеки, и как раз эта дубровницкая Риека каким-то особым дыханием звенит в Лире Држича. В связи с так интимно воспринятым очарованием этой Риеки его „горы“, „соловьи“ и „цветики“ кажутся менее бумажными, чем у современных ему поэтов. Но полнокровность жизни, окружающей Дубровник будто in persona, включается в „Тирену“ выразительными и яркими образами крестьян»9. Яркое воссоздание чудесной дубравы и описание Дубровника позволяло зрителям погрузиться в естественный мир вил, пастухов и ощутить происходящее на сцене как нечто реальное.
Предмет обожания и поклонения Любмира — вила Тирена изображена М. Држичем в типичной пасторальной обстановке: среди полей и цветов, где соловьи поют о любви. Но не идеальный пейзаж предстает перед зрителем, а живая природа Далматинского региона. Стройные кипарисы, тисы, оливковые деревья, благоухающие олеандры и другие субтропические растения и цветы хорошо знакомы зрителям. Пробуждение природы, щебетание птиц, сияние росы — все эти образы мы находим в их поэтических текстах. «С Ренессансом пейзаж становится предметом осмысления, — отмечал В. В. Бибихин. — До того как пейзаж стал сюжетом мысли, он был незаметным пейзажем самой мысли: он исподволь формировал ее. И художественная мысль, в которую непосредственно вписывался пейзаж, в принципе не могла помыслить бескачественного пространства»10.
Природа становится настоящей героиней М. Држича: он персонифицирует ее, сравнивая вилу Тирену с Весной. Образ Весны во всей своей поэтической красоте возникает в стихотворных строках пасторали «Тирена». Весна как действующее лицо встречается и в другой пасторали М. Држича - «Джухо Крпета», дошедшей до нас лишь в нескольких отрывках. В этой пасторали Весна обращается к Купидону с просьбой пробудить Лето от сна. Весна жаждет любви и просит Купидона соединить ее с Летом, чтобы все вокруг расцвело и наполнилось жизнью. «Ах, Купидон всесильный, видишь, дорогое Лето все еще спит и, несмотря на мои переживания, остается недвижимым, словно камень» («Ah, Kupido usioni, vidi draga Leto er si zaspao, ter na moje uzdisanje kamena stoji»)11.
Весна в пасторали «Тирена» олицетворяет любовь как высшее проявление чувств, а не простое сладострастие сатиров и вил. Весна создает в пасторали настроение идиллии, которую ощущает и сама вила Тирена.
Слатко ти jе, боже моj, при данка, дзороме Путоват оваю] зеленом гороме,
Травицом пролуце гди пола уреси Разлико и цвице гди се свуд умщеси Где толи славици лувено спщева)у Регби да Даници разговор та] да]у.. ,12
О боже, любо мне пред самою зарей Идти, как бы во сне, зеленою горой.
Украсила весна ковром цветов поля.
Даль так чиста, ясна, так радостна земля.
Денницу ясную встречают соловьи,
Сей песнь прекрасную слагают о любви13.
О весне говорит вила Тирена в этом монологе. В ее понимании любовь — это высшее проявление чувств, вершина гармонии, умиротворения и чистоты.
М. Држич, как и его современники, стремился уйти от страшной действительности, погрузиться в мир идеальный, фантастический, утопический, который был близок и понятен всем жителям прекрасной дубравы — города Дубровника.
Другая пасторальная драма М. Држича, написанная, так же как и «Тирена», в стихах, называлась «Повесть о том, как богиня Венера воспылала любовью к Прекрасному Адонису, переложенная в комедию» («Pripovijes kako se Venera bozica uzeze u ljubav lijepoga Adona u komediju stavljena»).
Пастух Грубиша предстает в пьесе М. Држича как некий собирательный образ человека из народа. Причем пьеса могла быть показана с использованием двух сценических
планов, как это делалось при постановке мистерий. Хор вил переносил зрителей в атмосферу пасторальной идиллии: трава здесь зеленая, земля блаженная, Венеру окружает вечный рай, и все это дает ей возможность блаженствовать и царить как над природой, так и над людьми. Но при этом драматург не забывал упомянуть самые злачные места города Дубровника, такие как Плочка улица, Орландова колонна и др., где происходили пьяные перебранки и драки.
Заслуга М. Држича в том, что он создавал новые жанровые модификации пасторали именно дубровницкого края. Как мы видим, в пасторали «Венера и Адонис» М. Држич подчеркивал противоположность городской и сельской жизни. В Дубровник из села отправляются Кояк и Влада, чтобы найти счастье для Грубиши. В античности это противоречие было представлено недостаточно ясно: «уход в природу» в целом в меньшей степени был связан с противоречием между городской и сельской жизнью, хотя разработанный античностью топос procue negotiis мощно повлиял на ренессансную мысль.
Действие в пьесе длилось ровно столько, сколько бы оно происходило в действительности, словно на одном дыхании по дороге в Дубровник. Здесь не требовалась перемена места, и лишь мифологические сцены переносили зрителей в иной мир фантастического пространства, вызывая ассоциации, связанные с окружением Дубровника, и прославляя этот город, идеализируя его.
В пасторальной комедии, созданной в конце творческого пути в 1556 г., «Грижула», или «Плакир», или «Пьеса без названия» - таковы заглавия этой пьесы — М. Држич переносит своих героев в пространство, удаленное от Дубровника, напоминающее пустынную местность, где не бывает таких жизненных проблем и столкновений, как в дубровницком обществе. То, что действие разворачивается не в Дубровнике, говорит о новом взгляде М. Држича на ситуацию, происходившую в городе. Таким образом, наблюдается определенная эволюция в изображении места действия: это уже не прекрасная благоухающая дубрава, а пустынная долина, по которой идет девушка Омакала, убежавшая от своих хозяев из Дубровника. Там она встречается с Грижулой. Это одна из наиболее удавшихся сцен пьесы, из которой зрители узнают о притеснениях хозяевами девушек-служанок. Эта сцена отражала правду жизни дубровницкого общества и была воссоздана М. Држичем особенно ярко.
М. Држич в своих пасторалях «Тирена», «Венера и Адонис» пытался воплотить идеал, навеянный природой далматинско-дубровницкого региона. Драматург стремился противопоставить красоту пейзажа страшной действительности, окружавшей Дубровниц-кую республику в период захвата славянских государств Турцией. Реальные события тех лет — борьба с турецким нашествием и гнетом отразились в сюжетах героических песен южных славян. Антитурецкая тема звучала в поэзии Марко Марулича на славянском языке, а на латыни — у поэта Юрая Шижгорича.
Пасторали М. Држича, особенно «Тирена», представляли собой своеобразную утопию, имеющую своим источником народное искусство далматинско-дубровницкого региона эпохи Возрождения.
1 Поэты Далмации эпохи Возрождения XV-XVI веков. М., 1959. С. 111—121.
2 Костенецкий К Описание Далмации // Родник Златоструйный: Памятники болгарской литературы IX-XVIII веков. М., 1990. С. 103.
3 Поэты Далмации эпохи Возрождения XV-XVI веков. М. 1959. С. 53-54.
4 Svelec F Mavro Vetranovic // Radovi Instituta JAZU u Zadrn. Sv. IV-V. Zagreb, 1959. S. 390.
5 Баткин Л. М. Мотив «разнообразия» в «Аркадии» Саннадзаро и новый культурный смысл античного жанра // Античное наследие в культуре Возрождения. М., 1984. С. 159.
6 Bogisic R. Proljece Dziva Bunica // Dani Hvarskog kazalista. Split, 1994. S. 6.
7 Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989. С. 127.
8 Алексеев М. П. Славянские источники «Утопии» Томаса Мора. М., 1955. C. 104—119.
9 ГавеллаБ. Драма и театр. М., 1976. C. 53.
10 Бибихин В. В. От поэтической философии к художественной науке // Ренессанс: Образ и место Возрождения в истории культуры. М., 1987. С. 93.
11 De Guho Kerpeta e De Hlad // Djela Marina Drzica. Zаgrев, 1930. S. 434.
12 ДржиН, Марин. Изабрана дела. Београд, 1963. S. 32.
13 Поэты Далмации эпохи Возрождения XV—XVI веков. М., 1959. С. 162.
