CC BY
121
К. Е. РАЗМАХОВ,
начальник кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин, кандидат исторических наук (Московский областной филиал Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В. Я. Кикотя) E-mail: [email protected]
12.00.01
Научная специальность: теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.
K. Ye. RAZMAKHOV, PhD of History,
Chief of the Department the Department
of the State Law Disciplines
(Moscow Regional Branch of Moscow University
the Interior Ministry
of Russia named after V.Ya. Kikotya)
Scientific speciality:
12.00.01 — Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.
УДК 343.255.5:94(47).04
Телесные наказания в Российском государстве допетровского периода
The Corporal Punishments in the Russian State in the Pre-Petrov Period
Статья посвящена истории развития института болезненных телесных наказаний в Российском государстве в допетровскую эпоху. Анализируется развитие этого типа наказаний в русских законодательных актах. Рассматриваются виды болезненных телесных наказаний и способы их осуществления.
Болезненные наказания, телесные наказания, битье кнутом, торговая казнь.
The article is devoted to the history of the institute's development of the painful corporal punishments in the Russian state in the pre-Petrov period. The development of this type of punishment in the Russian legislative acts is analyzed. The types of painful corporal punishment and ways of its implementation are considered.
Painful punishments, corporal punishments, whipping, trade execution.
Тема телесных наказаний (применительно к уголовному праву), разумеется, не является злободневной для современной прикладной юридической науки и не имеет чисто практического значения (впрочем, телесные наказания все еще существуют в некоторых современных государствах). Однако для изучения истории уголовного права, эволюции института уголовного наказания вообще, применения уголовного наказания, да и с культурологической точки зрения данная тема представляет неоспоримый научный интерес.
В трудах отечественных правоведов под телесными наказаниями понимаются «исключительно карательные меры, направляемые непосредственно на причинение физического страдания» [11, с. 4—5].
В прошлом телесные наказания были чрезвычайно разнообразны. По силе причиняемо-
го вреда здоровью они градировались от приводящих к смерти наказуемого до незначительного причинения физического вреда. Последнее было свойственно так называемым осрамитель-ным (позорящим) наказаниям, цель которых состояла не столько в причинении боли, сколько в опозорении, в унижении достоинства наказываемого, причинении моральных страданий (выставление у позорного столба, вождение пред народом, наложение оков, бритье головы). Цель таких наказаний, по мнению Р. Шишкина, заключалась в том, чтобы «наложить вечный позор, обозначить преступление» [14, с. 52]. Ос-рамительные наказания носили в России главным образом характер предупредительной, полицейской меры или же были присоединены к болезненным.
В статье речь пойдет о таком виде телесных наказаний, существовавших в уголовном пра-
ве допетровской Руси, как болезненные наказания. Это особый тип наказания, причиняющего физические страдания, но без лишения или повреждения каких-либо частей тела. Выражалось такое наказание в чрезвычайно разнообразных по орудиям и способам исполнения побоях.
Древнерусское уголовное право не знало телесных наказаний. В Правде Ярославичей (ст. 65) есть лишь упоминание о возможности потерпевшего «бити розвязавше» [9, с. 69] виновного холопа, нанесшего побои свободному мужу. Другая статья (ст. 62) устанавливает право господина бить провинившегося закупа: «Аже господин бьет закупа про дело, то без вины есть» [9, с. 68]. В обоих случаях речь еще не идет о настоящем уголовном наказании.
Появление телесных наказаний в русском праве совпало с процессом становления Русского централизованного государства. Вообще впервые правовое закрепление телесных наказаний фиксируется в тексте Двинской уставной грамоты 1397 г., в которой упоминается о клеймении преступников: «...а татя всякого пятнити» [13, с. 145]. Конечно, в повседневный обиход телесные наказания входят задолго до закрепления их в юридических источниках. Например, в «Житии Сергия Радонежского» [2, с. 304] упоминается о побоях, чинимых ростовчанам, присланным из Москвы по велению Великого князя воеводой, ради устрашения горожан, учинившим расправу даже над «епархом градским, старейшим болярином» Аверкием. Последний подвергся истязаниям, будучи подвешенным вниз головой. Однако, начиная с Великокняжеского и Царского Судебников (где в ряду прочих уголовных наказаний упоминается и система телесных), телесные наказания укореняются в русском праве, становясь со временем основным видом наказания за различные преступления. По замечанию А. Г. Тимофеева, «телесные наказания в русском праве на несколько столетий стали центром системы, на котором зиждилась мощь уголовной юстиции, охрана порядка и государственного благосостояния» [11, с. 61].
Причину укоренения в праве телесных наказаний в эту эпоху можно объяснить окончанием эпохи формирования феодальных отношений, началом закрепощения крестьянства. В России в это время уже сложилось развитое феодальное государство. Завершался процесс централизации русских земель, шло упрочение государственной власти, укреплялся центральный государственный аппарат. Все эти процессы происходило в обстановке острой классовой борьбы. Менялось само представление о преступлении: это деяние вредное не только для частных или родовых интересов («оби-
да» («Русская Правда»)), но и опасное для существующего общественного строя, правопорядка («лихое дело»).
Еще дореволюционные исследователи отмечали, что главной целью телесных наказаний, осуществлявшихся публично, являлось устрашение. Как говорилось в Соборном уложении 1649 г., «чтобы на то смотря иным неповадно было так делати» [8, с. 92].
Если в предшествующую эпоху, когда преступление оценивалось с точки зрения частного вреда и было возможно возмещение его примирением посредством денежной уплаты, то теперь, когда на него смотрели как на опасное деяние для установленного феодального порядка, возмещение его посредством выкупа не допускалось. Преступление могло быть погашено лишь посредством наказания, установленного государством.
Кроме того, телесные наказания при простоте их применения и максимальной «наглядности» были наименее материально затратны для государства.
В Судебнике 1497 г. наказание кнутом определялось только в двух случаях: 1) статья 10 Судебника 1497 г. устанавливает торговую казнь за простую неквалифицированную татьбу; 2) статья 62 назначает телесное наказание за порчу и уничтожение меж и граней поземельной собственности [10] — по меркам средневекового права, одно из тяжких имущественных преступлений.
В Судебнике 1550 г. наказание кнутом значительно расширяется, причем за одни преступления налагается простое наказание кнутом, за другие — битье сопровождалось различными другими наказаниями, в частности тюремным заключением, высылкой в «украйные» города, с удалением от должности. По Судебнику 1550 г., кроме упомянутых Судебником 1497 г. двух случаев, кнутом наказывали еще за шестнадцать различных видов преступлений, из них девять — это различного рода должностные преступления.
Наказание кнутом соединялось с заключением в тюрьму: 1) за подачу ложной челобитной на несправедливое решение или взяточничество; 2) когда недельщик (пристав) без доклада боярину и без ведома дьяка отпустил на поруки воров, находившихся у него под стражей.
Пожизненное тюремное заключение в соединении с наказанием кнутом определялось, когда виновного по обыску называли «лихим человеком», но сам он не сознавался в своем преступлении даже под пыткой.
Наказание кнутом соединялось с высылкой в «украйные» города за составление и подачу в суд ябеднических челобитий.
Наказание кнутом соединялось еще с удалением от должности: недельщик за взяточничество подвергался, кроме наказания кнутом, исключением из товарищества недельщиков.
После периода бурных политических катаклизмов «смутного времени» возрастает эксплуатационное давление на и без того разоренный смутою народ. Говоря современным языком, создаются условия, способствующие ухудшению криминогенной ситуации. Возросло количество грабежей со стороны лихих людей, число которых быстро увеличивалось. Расцвело взяточничество чиновников, достигшее крайних пределов. Ябедничество и волокиты еще сильнее тяготили народ. Необходимо было положить конец подобной неурядице, чем и было вызвано появление Соборного уложения 1649 г., образующего в русском уголовном законодательстве важную эпоху. Оно послужило основным материалом и для последующих уголовных законов.
Расширением круга преступлений и проступков различного вида и объясняется то, что в Уложении мы встречаем, по сравнению с судебниками, большее число положений, определяющих за различные преступления телесные наказания.
Если во время судебников некоторые преступления еще оценивались, как и в Русской Правде, с точки зрения вреда частным интересам, на что указывает существование наряду с другими наказаниями денежных штрафов, то в Уложении Алексея Михайловича преступление получает уже государственное значение. Денежные выкупы совершенно исчезают, и всякий проступок карается тяжкими уголовными наказаниями (среди которых первое место занимают телесные).
Орудиями, с помощью которых осуществлялись болезненные телесные наказания, являлись батоги и кнут. Наказание батогами было менее тяжко и назначалось за менее важные преступления. Наказание кнутом было более распространенным, чем наказание батогами. Как наказание более тяжкое, оно назначалось за такие важные уголовные правонарушения, как «сказывание Государева дела и слова», когда его не было, побег ратных людей из полков, нанесение ран одним из тяжущихся другому в присутствии суда, взятие на кого-либо подложной кабалы, оскорбление детьми родителей, первую и вторую татьбу, первый разбой, если при нем не было совершено убийство, и многие другие виды преступлений и проступков, число которых в Соборном уложении 1649 г. доходит до 50.
Как и в судебниках, наказание кнутом было простое или сопряженное с другими видами наказаний, например с денежными взысканиями, тюремным заключением или ссылкой.
Число ударов, наносимых преступнику батогами или кнутом за известный вид преступного действия, точно не определено в Уложении и, следовательно, в каждом отдельном случае предоставлено на усмотрение судьи. Впрочем, законодательство различает простое битье батогами или кнутом от нещадного. Это различие, по всей вероятности, было в количестве ударов, причем нещадному наказанию подвергались виновники за более тяжкие преступления: слуга за ложный донос на своих господ; за побег с места сражения; за сводничество на блуд и т. п.
Что касается внешнего вида орудий наказания, то батоги представляли собой тонкие или толстые пруты. «Батоги представляют собой две тонкие палки; ими иногда забивают осужденного до смерти», — свидетельствует Корб [4, с. 235]. О кнуте мы также находим описания у современников. Котошихин описывает его следующим образом: «А учинен тот кнут ременной, плетеной, толстой, на конце ввязан ремень толстой шириною на палец, а длиною будет с 5 локтей» [5, с. 139]. По Карлейлю, «кнут сделан из кожи оленя, разрезанной на мелкие ремешки; он до того режет кожу, что часто первый удар оставляет кровавые следы на спине» [3, с. 1—46]. У Олеария к концу кнута «привязаны три ремешка, длиною с палец, из твердой недубленой лосиной кожи; они режут, как ножи» [6, с. 254]. «Кнут — бич до такой степени жестокий, — свидетельствует Корб, — что голый удар, наносимый по голой коже, вызывает кровь и оставляет рану, равную по своей глубине ширине пальца» [4, с. 235].
Процедура совершения наказания в судебниках вовсе не определена. В Соборном уложении уже имеются некоторые определения по этому поводу.
Битье кнутом происходило публично на площади, где собиралось больше народу, у присутственных мест, на торгах. О местах исполнения наказаний в Соборном уложении говорится: «по торгом», или «при многихлюдех». Иногда для большей примерности наказание совершалось на месте преступления. Так, по Соборному уложению (X, 231) виновных в уничтожении межей надлежало «на спорных межах бити кнутьем нещадно» [8, с. 141].
Точнее определено место производства наказания в новоуказных статьях. В 1685 г. было запрещено производить торговую казнь пред Московским Судным приказом и предписывалось чинить ее за Спасскими воротами в Китай-городе на площади [12]. Олеарий указывает еще одно место совершения торговой казни, а именно место «перед канцеляриею, именуемою Новою четвертью»» [6, с. 254].
Местом проведения казней была и Болотная площадь недалеко от Кремля за Москвой-
рекой. Как таковое оно упоминается в «Житии Епифания»: «И примчали на Болото. И посадя нас на плаху, и отрезаша нам языки» [1, с. 193].
По Соборному уложению наказание не оканчивалось иногда в один раз, а продолжалось несколько дней к ряду (XI, 27): «...бить... кнутом по торгом по три дни» [8, с. 156].
По свидетельству современников, например Корба, наказание батогами производилось следующим образом: с осужденного стаскивают кафтан и повергают на землю в одной только исподней рубашке; один садится на голову, другой на ноги, чтобы тело не могло двигаться; распростертого затем таким образом на земле бьют до тех пор, пока присутствующий тут канцелярист не положит конца ударам словом или кивком [4, с. 235].
У Олеария схожее описание: с преступника снимали верхнее платье, так что он оставался в одной рубахе, клали животом на землю, один палач садился ему на ноги, другой на голову и били виновного тонким гибким прутом (батогом) [6, с. 253]. Граф Карлейль, бывший в России в царствование Алексея Михайловича в 1663—1664 гг., сообщает так: «...виновного раздевают до рубашки, кладут его животом на землю и по бокам его ставят двух человек, которые и бьют его палками по спине. Виновный, получив свое, встает и кланяется тому, кто его осудил» [3, с. 1—46].
Наказание кнутом осуществлялось тремя способами: простое битье кнутом; в проводку; на козле.
В некоторых случаях два способа соединялись вместе. Так, в 1684 г. за слова о бунте виновные были нещадно биты кнутом на козле и в проводку, точно также на козле и в проводку вместо смертной казни были наказаны два стрельца в 1690 г. [11, с. 234].
Простое наказание кнутом Олеарий описывает так: наказуемые «должны были. обнажить свое тело вплоть до бедер; затем один за другим они должны были ложиться на спину слуги палача и схватывать его шею руками. Ноги у наказуемого связывались, и их особый человек придерживал веревкою, чтобы наказуемый не мог двигаться ни вверх, ни вниз» [6, с. 254—255].
Об этом же свидетельствует и Котошихин: «...ззади палач начнет бити по спине кнутом изредка, в час боевой ударов бывает тритцать или сорок» [5, с. 139]. Схожее описание дают и другие современники, например участник нидерландского посольства, отправленный в Москву в 1675 г. [7]
Второй способ (битье в проводку) заключался в том, что двое вели осужденного под руки по улицам, а палач шел сзади и бил. Этот способ делал наказание очень наглядным и часто применялся наряду с первым в XVII в. [11, с. 235].
И первый, и второй способы просуществовали до времени Александра I, когда были окончательно заменены третьим способом — битьем на козле, кобыле или машине. Этот способ был единственным, уцелевшим до отмены кнута. В XVII в. он уже довольно часто упоминается памятниками. Так, Соборное уложение (XXV, 3) определяет «бити кнутом по торгом бити кнутом на козле» [8, с. 252].
Жестокость болезненных телесных наказаний зачастую усиливалась присоединением к ним особых позорящих дополнений. В XVII в. наказание кнутом могло сопровождаться вождением высеченного пред народом. Так, Соборное уложение (X, 188) предписывало следующее: «.бив у приказу кнутом на козле, послати в торг по рядом» [8, с. 133]. По словам Котоши-хина, мужчин и женщин, уличенных в прелю-бодействе, «кто б каков ни был, водя по торгом и по улицам вместе нагих, бьют кнутом» [5, с. 141]. Олеарий сообщает, что наказываемым за продажу табака вешалась на шею бумажка с табаком, а торговцам водкою — бутылки, их по двое связывали, гнали из города, а затем обратно до Кремля и все это время били [6, с. 255]. В некоторых случаях наказываемым за лихоимство вешали на шею вещи, полученные ими в подарок.
Если в болезненных телесных наказаниях более существенное значение имел момент причинения страдания, то в осрамительных причинение физической боли отступало на второй план, а на первом стояло опозорение наказываемого. Этот вид наказаний являлся как бы низшей ступенью болезненных телесных наказаний.
Телесные наказания в рассматриваемый период одинаково распространялись и на мужчин, и на женщин, без различия возраста и сословных привилегий: «А будет кто мужеска-го полу, или женского, забыв страх Божий и хри-стиянскии закон, учнут делати свады жонками и девками на блудное дело, а сыщется про то до-пряма, и им за такое беззаконное и скверное дело учинити жестокое наказание, бити кнутом» [8, с. 250] (XXII, 25). В этой и других статьях Соборного уложения телесное наказание одинаково налагается как на мужчин, так и на женщин. Современники также свидетельствуют о том, что телесное наказание распространялось на женщин. Котошихин говорит: «Женскому полу бывают пытки против того же, что и мужскому полу... а за царское бесчестье указ бывает таков же, что мужскому полу». Далее он же говорит, что уличенных в блуде наказывали совместно в равной степени мужчину и женщину — «обеих мужика и жонку» [5, с. 141]. У Олеария (в приводившемся уже выше описании торговой казни за продажу табака и водки) наказание производилось над группой мужчин
и одной женщиной, впрочем, в то время как мужчинам налагалось от 20 до 26 ударов, женщине всего только 16 (после чего она упала в обморок) [6, с. 255].
Заметим, что в Соборном уложении о подобном различии ничего не упоминается, как и вообще не нормируется число ударов. Отсутствуют в Соборном уложении и различения телесных наказаний по возрасту. Освобождение в силу происхождения и сословности также не известны данной эпохе.
Телесным наказаниям одинаково подвергались «люди разных чинов Московского Государства» и высшие духовные особы, а также титулованные светские чины, иногда занимавшие высшие государственные должности.
В 1660 г. царь приказал бить подъячего Посольского приказа Котошихина, на записки которого мы не раз здесь ссылались, батогами за описку в царском титуле (Котошихин вскоре бежал в Польшу, а затем в Швецию).
Однако Соборное уложение все же различает степень тяжести наказания в зависимости от положения провинившегося. Так, за проволочку дела дьяка били батогами, а подьячего — кнутом. За подачу Государю челобитной без обжалования в приказах для простых людей определяется наказание батогами, а для тех, кто почестнее (познатнее) — тюремное заключение. За бесчестие стольники, стряпчие, дворяне подвергались наказанию батогами, а простые люди — кнутом. За бесчестие Митрополита первым полагалось тюремное заключение, а вторым — наказание батогами.
Интересно, что подвергшийся телесному наказанию не лишался прежних своих прав, не считался опозоренным. По сообщению Корба, если наказывается осужденный по гражданскому делу, это называется «царской милостью». Претерпевший наказа-
ние кнутом «обязан выразить свою благодарность словом «спасибо», от этого он не повергается никакому бесчестию». А лицу, попрекающему кого-либо учиненным над тем наказанием, грозит то же самое наказание [4, с. 235-236].
Телесные наказания в различных формах (членовредительные, болезненные и позорящие) применялись уже на ранних этапах становления русского права в период Х—ХУ вв. Постепенно они вытесняли прежние традиционные виды наказаний и в XVII в. заняли в системе уголовных наказаний господствующее место. В ХУ1—ХУ11 вв. они получили законодательное закрепление в общегосударственных правовых актах.
Хотя многие западноевропейские информаторы в своих записках с упоением рассуждают об ужасной русской жестокости, телесные наказания в России навряд ли превосходили в этом наказания, бытовавшие в Европе.
Жестокость наказания в эту эпоху определялась ее целью — предупреждение преступлений посредством устрашения общества видом публично совершаемых тяжких телесных наказаний. В Соборном уложении постоянно упоминается следующее: «...чините жестокое наказание, бейте нещадно», «...отнюдь не дати милости, чтобы, на то смотря, иным не повадно было так делать», «.чтобы, на то смотря, иные такого беззаконного и скверного дела не делали», «. чтобы впредь не лгали» и т. п. Для того, чтобы наказание имело характер возмездия имелось тоже указание: «Если кто либо... учинить над кем-нибудь мучительское надругательство: отсечет, руку, или ногу, или нос... самому ему тоже учинить».
Для своего времени телесные наказания были самым обыденным делом, привычной повседневностью.
Список литературы:
References:
1. Житие Епифания // Пустозерская про- 1. за: сборник / сост., предисловие, комментарий, переводы отдельных фрагментов
М. Б. Плюхановой. М., 1989.
2. Житие Сергия Радонежского, составленное 2. в 1418 г. Епифанием Премудрым // предписывало Клосс Б. М. Избранные труды. М., 1998. Т. 1. 3.
3. Карлейль Ч. Описание Московии при реляциях гр. Карлейля // Историческая библио- 4. тека. 1879. Т. 5.
4. Корб Иоанн Георг. Дневник путешествия 5. в Московию (1698 и 1699 гг.). СПб., 1906.
5. Котошихин Г. К. О России в царствование 6. Алексея Михайловича. М., 2000.
Zhitie Epifaniya // Pustozerskaya pro-za: sbornik / sost., predislovie, kommenta-rij, perevody otdel'nyh fragmentov M. B. Plyu-hanovoj. M., 1989.
Zhitie Sergiya Radonezhskogo, sostavlennoe v 1418 g. Epifaniem Premudrym // predpisyvalo Kloss B. M. Izbrannye trudy. M., 1998. T. 1. Karlejl' Ch. Opisanie Moskovii pri relyaciyah gr. Karlejlya // Istoricheskaya biblioteka. 1879. T. 5. Korb Ioann Georg. Dnevnik puteshestviya v Moskoviyu (1698 i 1699 gg.). SPb., 1906. Kotoshihin G. K. O Rossii v carstvovanie Alek-seya Mihajlovicha. M., 2000. Olearij A. Opisanie puteshestviya v Moskoviyu / per. s nem. A. M. Lovyagina. Smolensk, 2003.
6. Олеарий А. Описание путешествия в Московию / пер. с нем. А. М. Ловягина. Смоленск, 2003.
7. Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу (1675 г.). СПб., 1900.
8. Соборное уложение 1649 года // Российское законодательство X—XX веков: в 10 т. М., 1985.Т. 3.
9. Суд Ярославль Володимерич. Правда Русь-ская // Российское законодательство X— XX веков. В десяти томах. М. 1984. Т. 1.
10. Судебник 1497 года // Российское законодательство X—XX веков: в 10 т. М., 1985. Т. 2.
11. Тимофеев А. Г. История телесных наказаний в русском праве. 2-е изд., перераб. и доп. СПб., 1904.
12. Указ 1685 года № 1110 // Полное собрание законов Российской Империи. 1676— 1688 гг. СПб., 1830. Т. II.
13. Уставная грамота великого князя Василия Дмитриевича Двинской земле 1397 г. // Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.—Л., 1949. № 88.
14. Шишкин Р. Телесные наказания // Юридический вестник, издаваемый Н. С. Калаче-вым. 1860-1861. Вып. № 10.
7. Posol'stvo Kunraada fan-Klenka k caryam Alekseyu Mihajlovichu i Feodoru Alekseevichu (1675 g.). SPb., 1900.
8. Sobornoe ulozhenie 1649 goda // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov: v 10 t. M., 1985. T. 3.
9. Sud Yaroslavl' Volodimerich. Pravda Rus'skaya // Rossijskoe zakonodatel'stvo XXX vekov. V desyati tomah. M. 1984. T. 1.
10. Sudebnik 1497 goda // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov: v 10 t. M., 1985. T. 2.
11. Timofeev A. G. Istoriya telesnyh nakazanij v russkom prave. 2-e izd., pererab. i dop. SPb., 1904.
12. Ukaz 1685 goda № 1110 // Polnoe sobranie za-konov Rossijskoj Imperii. 1676-1688 gg. SPb., 1830. T. II.
13. Ustavnaya gramota velikogo knyazya Vasiliya Dmitrievicha Dvinskoj zemle 1397 g. // Gra-moty Velikogo Novgoroda i Pskova. M.-L., 1949. № 88.
14. Shishkin R. Telesnye nakazaniya // Yuridi-cheskij vestnik, izdavaemyj N. S. Kalachevym. 1860-1861. Vyp. № 10.
189
