CC BY
102
Ю.В. КОМАРОВА
«ТЕЛЕСНОСТЬ» ЯЗЫКОВОЙ И ПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ СПОСОБНОСТЕЙ ЧЕЛОВЕКА
В различные периоды истории человечества утверждалась то чувственная, то разумная природа познания человеком окружающего мира. Так, в рамках сенсуализма Дж. Локка познающий субъект - это естественный, связанный с миром эмпирически, посредством чувственно-предметного взаимодействия индивид. Соответственно, эталонным знанием, не вызывающим сомнений для такого субъекта, является знание эмпирическое, полученное на основе чувственных восприятий. Основная позиция сенсуалистов - попытаться понять человеческую психику как имеющую естественное происхождение через посредство поступающих из органов чувств впечатлений. Т.Н. Ушакова приводит знаменитую формулу Локка, которая гласит: «Нет ничего в интеллекте, чего не было бы в чувствах» [11, с. 32].
Такому чувствующему субъекту противопоставляется субъект разумный, разуму которого придается огромная познавательная мощь. Так, Г. Лейбниц к формуле Локка «Нет ничего в интеллекте, чего не было бы в чувствах» остроумно добавил: «... кроме самого интеллекта» [11, с. 32]. В немецкой классической философии, начиная с И. Канта, всестороннюю теоретическую разработку получает учение об активности разума в познании.
На сегодняшний день очевидным становится тот факт, что процесс познания равно, как и полученное знание, неоднороден и может осуществляться лишь на основе взаимодействия чувственного и рационального начал в человеке. Это положение приобретает особую актуальность в свете того, что в центре научных исследований находится живой индивид, познающий мир по законам психической деятельности, в определенной культурной среде, через разнообразные контакты с окружающим миром посредством языка.
Облик когнитивной науки сегодня - это так называемая телесная когнитивная наука (embodied cognitive science). Представители данного подхода считают, что нельзя понять работу человеческого ума, когнитивные функции человеческого интеллекта, если ум абстрагирован от организма, его телесности, эволюционно обусловленных способностей восприятия посредством органов чувств (например, неспособность видеть в ультрафиолете или неспособность слышать ультразвук), от организма, включенного в особую ситуацию, экологическое окружение.
С другой стороны, говоря о роли когнитивной науки в исследовании разума и сознания, Е.С. Кубрякова указывает на невозможность понимания их природы вне обращения к языку и языковой способности. По мнению этого исследователя, когнитивная деятельность человека носит семиотический характер, имеет «языковую привязку», а языковая способность является главной среди всех когнитивных способностей, так как она «связана не только с умением человека говорить и понимать услышанное, но и с реальной способностью, означивая мир, интерпретировать его» [3].
Телесный подход предлагает срединный путь понимания взаимоотношения субъекта (агента) и объекта (предмета или среды). С одной стороны, он далек от субъективного идеализма, в котором только субъект активен, а внешний мир, если он вообще признается существующим, есть лишь проекция его
активности. С другой - далек он и от позиции, которую можно назвать объективизмом, где линии детерминирующего воздействия идут исключительно от внешнего мира к субъекту и где субъект сталкивается с жесткой, противостоящей ему как недвижимая стена средой, к которой ему остается лишь в одностороннем порядке приспосабливаться.
Эти положения созвучны мнению известного психолога У. Найссера, который характеризовал познавательные акты, прежде всего, как акты взаимодействия индивида с миром. «Такое взаимодействие не просто информирует индивида, оно также трансформирует» [5, с. 33]. В своих работах 70-х годов предыдущего века этот исследователь раскрывает суть взаимодействия познающего субъекта и среды: воспринимаемое, поступая в мозг, ложится на предуготовленную схему - формат. Существующий на данный момент формат задается суммой предыдущих восприятий, что свидетельствует о самоорганизации познавательного процесса и его гибкой приспосабливаемости, исходя из предшествующего опыта. С одной стороны, субъект безотчетно создает для себя «когнитивную карту среды», которая направляет его восприятие. А с другой - сами объекты предоставляют возможности, которые могут быть восприняты или не восприняты субъектом [5, с. 33].
Познание является постоянным взаимодействием того, что кажется внешним, и того, что кажется внутренним; в когнитивных процессах (в том числе и в процессах речемыслительной деятельности) происходит постоянное взаимодействие тела и разума. При познании имеет место нелинейное взаимное действие субъекта познания и объекта его познания, сложное сцепление прямых и обратных связей при их взаимодействии. В связи с обсуждением проблемы взаимодействия тела и разума нельзя обойти вниманием трактовку понятия «телесность», предложенную отечественными психологами. По мнению Т.С. Леви, понятия «тело» и «телесность» отличает мера жизненности [4]. Исследователь отмечает, что в современном русском языке используется одно слово «тело», обозначающее разное содержание, но если обратиться к языковой традиции, то можно обнаружить, что ранее было два слова: «тело» и «тель». Первое обозначало безжизненную материю, в то время как второе - живого, чувствующего человека. В немецкой традиции также существует два слова: Когрег - физическое тело, и ИеЬ - динамическая форма, через которую человек являет Себя [4, с. 6].
Таким образом, «тело» означает, прежде всего, физический объект, не несущий субъективности и духовности. Телесность, являясь посредником между душой и телом, формирует единое пространство, что позволяет изучать психологические феномены в их естественной целостности [4, с. 6].
Основа телесности человека закладывается в утробе матери, поскольку факторы объективной и субъективной жизни матери и ее отношение к ним опосредованно оказывают на плод в утробе воздействие через ее психовегетативные реакции. Процесс познания всегда связан с развитием телесности: младенец начинает познавать себя с осознавания собственного тела. Ребенок открыт миру, тело является единственным посредником между ним самим и окружающим миром. Более того, можно предположить, что телесность наиболее ярко выражена в детском возрасте: в отличие от взрослых, дети, когда рассказывают о каком-либо значимом эпизоде своей жизни, чаще используют невербальные средства общения, их рассказ больше похож на пантомиму с фонациями, идеофонами, выразительной мимикой.
У.Э. Газарова также полагает, что телесность человека не идентична телу и является самостоятельным феноменом, изучение которого предполагает междисциплинарное взаимодействие. По мнению исследователя, тело человека - это живая, открытая, оптимально функционирующая сложнейшая, саморегулирующаяся и самообновляющаяся биологическая система с присущими ей принципами самосохранения и приспособляемости [1, с. 560]. Эта система взаимодействует с окружающей средой и нуждается в постоянном обмене энергией (веществами) с ней. Именно потому она подвержена постоянному влиянию раздражителей внешней и внутренней среды, которые являются новой информацией и перерабатываются нейро-гуморальной системой организма. Телесность - качество, сила и знак телесных реакций человека, формирующихся с момента зачатия в процессе всей жизни, это объективно наблюдаемое и субъективно переживаемое выражение и свидетельство вектора совокупной энергии индивида (от греч. епегде1а - деятельность, активность, сила в действии). Телесность проявляется в характерных движениях, позах, осанке, дыхании, ритмах, темпах, температуре тела, запахе и звучании.
На снятии жесткого противопоставления между духовным и телесным настаивает П.Д. Тищенко: «Мы непосредственно общаемся друг с другом, не совершая никакого дополнительного действия перевода внешнего - телесного на язык «внутреннего» - психического. То, что метафизика прячет во «внутреннем», присутствует в живом опыте непосредственно. Слово или улыбка другого радует или печалит душу непосредственно. Например, в живом опыте речевого общения два человека беседуют друг с другом как нерасчлененные на противоположности души и тела существа» [10, с. 140].
Следует признать, что подобные мысли высказывались еще Г. Паулем в работе «Принципы истории языка». Г. Пауль отмечал, что вследствие того, что прямое психическое общение между индивидами невозможно, оно всегда будет опосредованно физическими связями; процесс общения заключается в том, что одна душа вызывает в другой душе сочетание представлений, соответствующее своему собственному, образуя при помощи моторных нервов физический продукт, возбуждающий сенсорные нервы другого индивида и вызывающий установление ассоциативных связей. Среди физических продуктов, которые способствуют «психическому общению», исследователь называл мимику, жесты и главнейший из них - язык [7].
Как видно, исследование проблематики взаимодействия тела и разума не обошло стороной и науку о языке. Включение телесности в пространство языка и его носителя отражается в названиях таких современных научных направлений, как психосемантика, корпореальная семантика, психосемиотика телесности.
Ключевой проблемой как для понимания познавательных процессов, так и для изучения динамики развития личности, по мнению В.Ф. Петренко, развивающего идеи психосемантики, является исследование взаимосвязи когнитивной и аффективной сфер. Исследователь считает, что «любое знание является выстраданным, и в порождении этого знания были завязаны очень сильные эмоциональные движения и т.д.» [8]. В работах этого исследователя значительное место занимает исследование зависимости организации индивидуального тезауруса человека от его эмоциональных состояний. По результатам экспериментальных исследований В.Ф. Петренко делает выводы о значительном влия-янии эмоций на семантическую организацию знания. Эмоциональное состояние субъекта ведет к перестройке системы ассоциативных связей между отдельными значениями, организующими индивидуальный тезаурус [8].
Психологам хорошо известно, что переживание любой эмоции всегда имеет телесный компонент - в виде вегетативных, мышечных и импрессивных реакций. Эмоциональное переживание, в свою очередь, может быть увязано со словом, особенно на ранних стадиях онтогенеза и тогда речь ведут об эмоционально-чувственной природе единиц ментального лексикона человека [3]. Таким образом, такой мощный инструмент познания, как слово, неизбежно несет в себе следы телесности.
Следы взаимодействия тела и разума можно заметить в метафорах, которые созданы нашей когнитивной системой для описания явлений окружающего мира: хорошее самочувствие, радость ассоциируются со словом «вверх» и выражаются невербально соответствующим жестом: рука со сжатым кулаком и большим пальцем, поднятым вверх; в то время как грусть, болезнь ассоциируются со словом «вниз» и соответствующим жестом: большой палец направлен вниз.
Разрабатывая концепцию корпореальной семантики, Х. Рутроф считает ее вкладом в языковую теорию, семиотику и особенно - в теорию значения. По мнению автора, невербальные знаки составляют глубинную структуру языка, а значение представляет собой ассоциацию между невербальными и вербальными знаками. При актуализации значения тело входит в язык в форме квазиперцептивного прочтения (отображения) мира.
Корпореальная семантика, по сути дела, восстанавливает роль тела в теории языка и значения. В русле этого подхода познание происходит с опорой на картину мира, в которую человек вписывает свое существование, при этом язык ничего не значит сам по себе, а лишь, по высказыванию Х. Рутрофа, «паразитирует» на невербальных знаках, представляющих собой тактильные, обонятельные, вкусовые, слуховые, зрительные и другие перцепивные прочтения мира и их фантазийные варианты. Эти типы знаков находятся во взаимодействии, они являются базой для образа мира, и для языковых значений [14].
На телесное происхождение языка указывает и Ф. Пулфермюллер, который упрекает современную лингвистику в том, что она грешит описанием языка в довольно абстрактной манере, забывая о том, что при изучении такого сложного явления необходимо обращаться к его мозговой природе. Лингвист при этом сравнивается с астрономом, который изучает звезды, но отказывается говорить об их компонентном составе и движущих силах. Исследователь считает, что за последние 20 лет накоплен большой объем информации о нейронной природе языка, и если придерживаться точки зрения, что язык является биологической системой и органом мозга («brain organ»), необходимо обратиться к достижениям нейронауки [15, с. 270-272].
В ходе масштабных исследований было установлено, что высокочастотные реакции, зафиксированные в двигательной и зрительной областях головного мозга, свидетельствовали о разграничении слов различных категорий, а также разграничении слов и бессмысленных псевдослов. Слова вызывают более сильную мозговую активность, чем псевдослова («wordlike material»). Полнозначные слова активируют функциональные сети, вызывающие быструю скоординированную отражательную активность нейронов, что нехарактерно для восприятия псевдослов. Эти данные дают возможность уверенно говорить о том, что основа процесса переработки слов локализуется в мозге [15, с. 274]. Более того, информация о слове и частях тела, посредством которых можно оперировать объектом (если это слово - существительное) или совершать действие (если это слово - глагол), представленным данным словом (например: ходьба - ноги), вплетены в одну и ту же нейронную сеть (например: действия и объекты, свя-
занные с ногами, - «leg words») и активируются практически одновременно [15, с. 62]. Эти факты хорошо иллюстрируют мысль о том, что телесное и психическое в живой системе «человек» взаимосвязано.
Нейрофизиолог А. Дамазио определяет проблему «разум - тело» как ведущую для современной науки о человеке и полагает, что всякое вербальное описание того, что лежит за словом у человека, является выводным знанием, которое построено на базе потенциального набора активируемых в памяти репрезентаций некоторых сущностей или событий. Автор также неоднократно подчеркивает, что тело и мозг, в котором возникает разум, являются интегрированным организмом и взаимодействуют посредством многочисленных связей [12].
Для психолингвистики рассматриваемая проблема актуальна в плане выяснения того, что лежит за словом в сознании человека и что делает возможным решать сложные задачи познания мира. Проблема телесного в слове преломляется А.А. Залевской в идее естественного семиозиса. Рассматривая некоторые особенности мыслительных операций означивания, А.А. Залевская подчеркивает, что «. означаемые естественного языка требуют тела и эмоций для того, чтобы стать семантически функциональными» [2, с. 54]. В ее трактовке естественный семиозис - это «... комплекс процессов выбора стратегий и опор, обеспечивающих, с одной стороны, “перевод” функционирующего в культуре знака на индивидуальный “язык”, понимания и переживания означаемого именем содержания, а с другой стороны - поиск имени, которое способно выступить в качестве социально признанного знака, позволяющего партнерам по коммуникации “высветить” в своем перцептивно-когнитивно-аффективном опыте опоры, в достаточной мере согласующиеся для взаимопонимания» [2, с. 52]. При этом делается уточнение, что процедура установления соответствия между означаемым и означающим является всего лишь промежуточным этапом естественного семиозиса, а социально принятый знак - инструмент выхода на индивидуальную картину мира [2, с. 52].
В концепции Ю. Джендлина телесное ощущение значения («meaning») реализуется в так называемом чувственном смысле («felt sense») [13, с. 10]. Чувственный смысл невыразим словесно, это нечто глубинное, смутное, нечеткое; представляет собой единство души и тела, переживается в теле. В нем можно выделить мысль и чувство, долг и желание [13]. В поисках необходимого слова мы опираемся на уже сформированный чувственный смысл. Он включает в себя: значение, которое мы хотим выразить; эмоциональную окраску, которую мы хотим ему придать; причины, по которым мы хотим сказать это именно этим людям; реакцию, которую мы надеемся получить от них [13, с. 85].
О синтезе телесного и психического в структуре значения слова говорит и Т.М. Рогожникова. Автор предлагает рассматривать слово как психосоматическое единство, при этом употребляемый ею термин «соматический» (в переводе с греч. - «телесный, связанный с телом»), вовсе не предполагает его противопоставление психическому, как принято в медицине, из которой заимствован этот термин [9]. Рассматривая стратегии ассоциирования на слово-стимул СТРАХ, исследователь приходит к выводу, что реакции темнота и собака были лишь внешними вербальными обозначениями, реализующими связь с психосоматическими переживаниями боли, которую до сих пор помнит тело испытуемого («У меня до сих пор при виде собак и в темноте болят укушенные нога и плечо») [9, с. 110]. Т.М. Рогожникова интерпретирует данные ассоциирования и результаты постэкспериментального опроса как проявление так называемых «соматических (телесных) переживаний значения слова», когда тело
уже знает то, что мозг обрабатывает и переводит в понимаемую нашим сознанием информацию [9, с. 107].
Мы полагаем, что плотный характер взаимодействия, взаимовлияния и взаимопроникновения психики и тела соединяет энергии тела и психики в единую биопсихическую энергию, которой характеризуются языковая и познавательная способности человека.
Литература
1. Газарова Е.Э. Тело и телесность: психологический анализ / Е.Э. Газарова // Психология телесности. Между душой и телом / под ред. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2005. С. 558-573.
2. Залевская А.А. Некоторые особенности естественного семиозиса / А.А. Залевская // Слово и текст: психолингвистический подход. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2004. Вып. 3. С. 49-61.
3. Золотова Н.О. Ядро ментального лексикона человека как естественный метаязык: монография / Н.О. Золотова. Тверь: Лилия Принт, 2005. 204 с.
3. Кубрякова Е.С. Что может дать лингвистика для исследования сознания? / Е.С. Кубрякова // http://www.ksu.ru/ss/cogsci04/science/cogsci04/140.doc
4. Леви Т.С. От составителя // Психология телесности. Между душой и телом / под ред. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2005. С. 5-9.
5. Найссер У. Познание и реальность: Смысл и принципы когнитивной психологии / У. Найссер; пер с англ. В.В. Лучкова. М.: «Прогресс», 1981. 230 с.
7. Пауль Г. Принципы истории языка/ Г. Пауль; пер с нем. под ред. А.А. Холодовича. М.: Изд. иностр. лит., 1960. 500 с.
8. Петренко В.Ф. Психосемантические аспекты картины мира субъекта / В.Ф. Петренко // Дополнительный материал к докладу на Междисциплинарном семинаре «Философско-методологические проблемы искусственного интеллекта» 5 октября 2005 г. // http://scm.aintell.ru/S/s5_1p.htm.
9. Рогожникова Т.М. Стратегии ассоциирования и соматические корни семантики // Слово и текст: психолингвистический подход / Т.М. Рогожникова. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2004. Вып. 3. С. 102-112.
10. Тищенко П.Д. Тело: философско-антропологическое истолкование / П.Д. Тищенко // Психология телесности. Между душой и телом / Под ред. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2005. С. 139-166.
11. Ушакова Т.Н. Психолингвистика / Т.Н. Ушакова. М.: ПЕР СЭ, 2006. 416 с.
12. Damasio A. Concepts in the brain / A. Damasio // Mind and Language. 1989. Vol. 4. P. 24-28.
13. Gendlin E.T. Focusing. 2nd edition / E.T. Gendlin. Toronto: Bantam Books, 1981. 174 p.
14. Ruthrof H. The body in language / H. Ruthrof. London; New York: Cassel, 2000. 193 p.
15. Pulvermuller F. The neuroscience of language: On brain circuits of words and serial order / F. Pulvermuller. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. 315 p.
КОМАРОВА ЮЛИЯ ВЛАДИМИРОВНА родилась в 1982 г. Окончила Тверской государственный университет. Ассистент кафедры иностранных и латинского языков Тверской государственной медицинской академии, аспирантка кафедры английского языка Тверского университета. Область научных интересов - исследование Тверской психолингвистической школы А.А. Залевской с привлечением подходов, принятых в когнитивной лингвистике, синергетике, психологии познания. Автор 7 научных работ.
