CC BY
73
ТЕЛЕСНОСТЬ В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ
Обзор
Тело человека - не просто природная данность. В каждой культуре формируется «нормативное тело», соответствующее ценностно-нормативным стандартам конкретного социума и определенных социальных групп. Ученые, исследующие проблематику телесности, показали, что представления о нормативном теле, заставляя прилагать целенаправленные усилия по приведению собственного тела и телесных практик в соответствие с одобряемыми образцами, являются важным механизмом социального контроля. Отступление от соответствующей нормы вызывает у индивида аномические состояния, обусловленные противоречием между предлагаемым культурой и обществом образцом для подражания и возможностями его достижения (2).
Взаимодействию тела и социума, трансляции идеи власти через телесность и механизмам социального воздействия на тело были посвящены труды М. Фуко, которые стали классикой науки о телесности. Из его трудов следует, что наивысшие формы контроля и гибкая система управления власти над поведением индивида были достигнуты в эпоху либерализма, когда вмешательство власти в личную жизнь усиливается благодаря расширению спектра свобод и совершенствованию механизмов информационного общества.
Без механизмов информационного общества невозможно представить себе и «общество тотального контроля», так же как и либерализм в полной мере раскрывается и достигает невероятных вершин именно в эпоху информационного общества (3). Благодаря тотальному вмешательству средств информации в частную жизнь физическое тело «отступает» перед телом социальным.
«С древнейших времен бодимодификации были наиважнейшей частью культуры. Причины того были самые разные. Тело "достраи-
валось" при переходе на новый социальный уровень, в ситуации изменения брачного статуса, в ходе инициаций и т.д. Тело обретало "видимость", становилось "говорящим", обеспечивая за счет этих трансформаций своего владельца жизненными силами» (3). На протяжении многих веков самые лучшие усовершенствования вошли не только в культурную традицию, но и в культурные нормы. Стремление приблизиться к телесному идеалу становится ведущей линией современного культурного развития. Косметика, пластическая хирургия, одежда призваны поддержать веру человека в достижимость идеалов и подчеркнуть значимость этих идеалов (4).
Нельзя рассматривать какие-либо телесные практики как патологические, поскольку именно посредством их тело входит в культуру. Каждая культура создает свои собственные телесные ритуалы, маркируя социальный или экономический статус, эмоциональное или физическое состояние. Каждый из подобных ритуалов / практик является проявлением механизма социокультурной адаптации и нередко оказывается откликом на те или иные вызовы среды (3).
Наше тело имеет право как на совершенство в соответствии с требованиями массовой культуры, так и на болезненность и «повреж-денность», поскольку и тот и другой случай представляют собой механизмы адаптации и формы самоконтроля. То, что обыденное сознание нередко воспринимает как саморазрушение, на самом деле является вариантом самоидентификации и обретения индивидуальности (3). Именно в этом плане можно рассматривать такие патологии как анорексия, булимия, нарциссизм и др.
Контроль над телесными практиками в целях формирования нормативного, культурно одобряемого тела исторически воплощался в дисциплинарных практиках символического выражения социального статуса. Среди высших классов телесность наиболее заметно регламентировалась нормами самоконтроля и этикета, однако ее эстетика и функциональность ограничивались представлениями о «естественности», красоте и силе как природном даре (2).
В культурах модерна в рамках дисциплинарных практик школы, армии и фабрики развиваются принципиально новые представления об основе телесной нормы. На первое место выдвигается ее функциональность. Например, в России нормативная телесность общества модерна с ее акцентом на функциональность стала особенно интенсивно
развиваться в советский период первых пятилеток, период индустриализации и одновременно милитаризации общества. Сходные трансформации представлений о нормативной телесности наблюдались во многих европейских странах между двумя мировыми войнами. В это время тело человека социализируется как функциональное дополнение к машинам на производстве и в армии, что требовало дисциплины и особых «техник тела», способности соответствовать новому ритму и темпу производства (2).
В России готовность к «труду и обороне» как продукт специальных тренировок превратилась в культурный образец, следование которому предполагало систематические упражнения, в том числе спортивные, профессиональные и военные, выступавшие одновременно и сплочением массы. Это позволяет говорить о нормативной телесности как продукте целенаправленного культивирования, а не природной данности, как результате нормативного поведения, соблюдения таких моральных принципов, как самоконтроль, самодисциплина, самоограничение.
Модернистские представления о функциональности как основе нормативной телесности получили существенную реинтерпретацию в условиях рынка. Функциональность теперь означает не столько императив исполнения ролей в рамках институтов индустриального общества - производственного предприятия, армии и т.д. - сколько достижение успеха в условиях рыночной конкуренции в широком смысле этого понятия. Важнейшим символом успеха для представителей высшего и среднего классов становится здоровое, ухоженное, красивое, спортивное тело, тогда как запушенное, некрасивое тело маркирует неудачников. «Нормативная телесность становится символическим и социальным капиталом, поскольку престижна и выражает принадлежность к определенному социальному классу (2).
По сравнению с модернистским нормативным телом, которое формировалось в ходе упражнений и дисциплинирования естественного тела в рамках определенных социальных институтов, постмодернистская нормативная телесность основывается на постоянном недовольстве собственным телом, отрицании его природных свойств, их репрессии ради придания требуемых обществом характеристик.
В современном обществе постмодерна в результате развития процессов индивидуализации, которые открыли перед индивидом
перспективу рефлексивного самонаблюдения, самораскрытия и изобретения себя, происходит стирание границ между внешним видом и личными качествами. При этом увеличивается значимость телесности и ее преобразования для формирования идентичности индивида.
«В результате разрушения традиционных ритуалов перехода, придававших смысл фазам жизни, рождения и смерти, под влиянием секуляризации и деморализации социального существования фокус индивидуального внимания перемещается на выбор стиля жизни. Телесность предстает неотъемлемой частью этого выбора и материалом, который предлагает иллюзию контроля ситуации в условиях множественных рисков и неопределенности» (1).
Ориентация на коррекцию каких-либо параметров тела становится необходимым атрибутом современной культуры. Объем такой коррекции может простираться от соблюдения диеты и режима тренировок до пластических операций разной степени сложности (3).
Вместе с тем приобретает новые черты медикализация нормативной телесности. Это, прежде всего, связано с коммодификацией медицинских услуг и развитием соответствующих рынков, ориентированных на постоянное расширение обращения к медицине для поддержания и формирования нормативного тела. При этом представления о медицинской норме расширяются, охватывая те параметры тела и его функционирования, на которые они раньше не распространялись. Например, если еще несколько десятилетий назад избыточный вес рассматривался как индивидуальная особенность организма или следствие неправильного образа жизни, усиливающее риск некоторых заболеваний, то теперь он сам по себе трактуется как заболевание, требующее медицинского вмешательства (2).
С медикализацией связана экспансия представлений о человеческом теле, обоснованных научным знанием, в противовес обыденным представлениям о его «естественности». Однако специфика современной науки такова, что подобные знания практически никогда не укладываются в целостную, логически завершенную картину мира, они всегда оказываются фрагментарными и противоречивыми. Например, представления о вреде холестерина опровергают сведения о «полезном холестерине» и даже о его необходимости для ряда физиологических процессов. Дискуссия о вреде ГМО также не привела к однозначным выводам и рекомендациям. Поэтому постоянная «соматиче-
ская озабоченность» современного человека приводит скорее к стрессам, нежели к рациональным действиям: множественность источников и каналов распространения информации не столько вооружает знаниями и стратегиями действий, сколько вынуждает постоянно делать выбор между предлагаемыми образцами (2).
И в этом выборе современный человек не может более полагаться на социальные институты. Новая идеология нормативной телесности, получившая название «хелсизм» (от англ healthism, Crawford 1980), апеллирует к самому индивиду, на которого возлагается ответственность за его собственное здоровье как продукт его личного выбора в пользу здорового образа жизни и предупреждения заболеваний (1).
Если старая политика здравоохранения была выстроена вокруг заболевания и роли больного, то новая - сконцентрирована на здоровье и усилиях, предпринимаемых индивидом для его поддержания. Индивид становится пациентом, а режим медицинского наблюдения приобретает пожизненный характер, поскольку новое понимание здоровья предполагает постоянное вычисление возможных угроз и опасностей для жизни индивида, которые весьма отдалены во времени. Одновременно с этим пропаганда здорового образа жизни успешно коммерциализируется, а медицинские технологии и средства мониторинга телесных процессов проникают в повседневную жизнь (1).
Широкое распространение хелсистской модели направлено на снижение финансовых затрат организаций, занимающихся страхованием и предоставлением бесплатной государственной помощи населению, а также субсидирующих расходы на научные исследования в этой области.
Вместе с тем тенденция к морализации здорового образа жизни приводит к негативной оценке тех, кто не вписывается в образ сознательного гражданина, вовлеченного в заботу о своем теле. Одним из таких примеров является развернувшаяся на Западе кампания по борьбе с ожирением как причиной возникновения ряда заболеваний.
В крайних проявлениях хелсистская идеология не только исключает из ряда сознательных граждан индивидов с избыточным весом или бедных слоев населения, не имеющих доступа к сбалансированному питанию или фитнесу, но и людей с инвалидностью. В этом смысле хелсизм оказывается близок проекту евгеники (1).
Общая озабоченность предупредительными мерами может приводить к хирургическим вмешательствам в здоровое тело, воспринимаемое потенциально больным (пример Анджелины Джоли).
Телесная норма, определяемая культурой и социальными отношениями конкретного общества, очевидным образом связана с культурно же одобряемым нормативным стандартом питания. Еще в древности утвердилось представление о том, что определенный тип питания порождает соответствующую телесность, отвечающую социальной норме или противоречащую ей. Регулирование питания, выбор продуктов, соответствующие дисциплинарные практики - диеты, самоограничение - стали важнейшими механизмами достижения нормативной телесности и одновременно способами самоорганизации, явно или латентно навязываемыми обществом. В явной форме представления о нормативной телесности реализуются в биополитике государства, направленной на утверждение того стандарта питания, которое считается «нормальным», «здоровым», посредством контроля, осуществляемого на основе универсального рационального знания (3).
Нормативная телесность современного общества обусловливает усиление рационализации и медикализации практик питания с особым акцентом на диету как инструмент оздоровления и профилактики многих заболеваний и сохранения внешней привлекательности тела. (При этом следует отметить особый акцент на худобе как атрибуте нормативного тела в современном обществе, рациональность которого не очевидна. Императив худобы не обусловлен ни медицинскими, ни эстетическими нормами, а является знаком различия, маркирующим моду и престиж.) Именно диеты и сопутствующий им режим наиболее очевидно выражают тенденцию переноса дисциплинарных практик из ведения модернистских социальных институтов в сферу личной ответственности каждого индивида (2).
Предлагаемая обществом телесная норма часто вступает в противоречие с реальными возможностями ее достижения, что обусловлено, в частности, императивом наслаждения, присущим обществу постмодерна. Например, в современном дискурсе питания акцентируется его значение в качестве одного из основных телесных и эстетических удовольствий, в котором не может себе отказать полноценный член общества потребления (2).
Гедонизм стал важнейшим фактором формирования пищевых стратегий для различных социальных групп. Соблазн получить удовольствие от вкусной еды, от трапезы в приятной обстановке, акцентируемый рекламой, пересиливает дисциплинирующее опасение потерять форму. Однако все это вызывает у людей чувство вины, в котором проявляется противоречие между гедонизмом и нормативной телесностью.
Стремление современного человека худеть без диеты и сохранять здоровье, предаваясь привычным излишествам, сформировало рынок медицинских услуг, предлагающих богатый арсенал разнообразных средств, начиная от специальных продуктов вроде «низкокалорийных» сладостей и заканчивая лекарственными препаратами и биодобавками, позволяющими избежать негативных последствий наслаждения едой.
Противоречия между нормативной телесностью и доступными способами ее достижения углубляются из-за усиливающейся неоднозначности культурных ценностей и трансформаций социальных институтов, прежде всего медицины. Следование нормативным телесным образцам и практикам их достижения становится делом личного выбора. Результатом являются маргинализация и стигматизация ряда дисциплинарных практик, а также пренебрежение нормами здорового образа жизни.
Список литературы
1. Гольман Е. Новое понимание здоровья в политике и повседневности: Истоки, актуальные направления проблематизации. - Режим доступа: https://jsps.hse.ru/2014-12-4/140188681.html
2. Зарубина Н.Н. Представления о «нормативном теле» как детерминанты изменений в практиках питания россиян. - Режим доступа: http://cyberleninka. ru/article/n/predstavleniya-o-normativnom-tele-kak-determinanty-izmeneniy-v-praktikah-pitaniya-rossiyan
3. Чукуров А.Ю. Конструирование телесности как механизм самоконтроля. - Режим доступа: http://www.terrahumana.ru/arhiv/15_03/15_03_25.pdf
4. Шмелева Н.В. Усиление эффекта совершенства тела в контексте современной культуры // Альманах современной науки и образования. - Тамбов: Грамота, 2014. - № 5-6. - С. 149-151.
Т.А. Фетисова
