CC BY
14
объектов: Маяк - КДЦ им. Маяковского и торговый комплекс на Левом берегу, Рабики - ул. Рабочие и ул. Рабиновича.
Некоторые неофициальные названия со временем получают статус официальных. Примеры названий продовольственных магазинов: «Даманский» (на ул. И. Стрельникова), «Два поэта» (на пересечении улиц им. Маяковского и Пушкина), «Косой» (на ул. Магистральной, 67, который когда-то был винно-водочным). Большая часть урбанони-мов мотивирована официальными названиями. Неофициальные топонимы просты, они стихийно возникают в целях речевой экономии способом стяжения словосочетания в одно слово с последующей суффиксацией, понятны всем жителям города.
Совокупность наименований внутригородских объектов составляет своеобразную и очень сложную систему. Неофициальные городские наименования интересны для исследователя: в этом речевом пласте отражен не только
«языковой облик» современного города, но и факты истории и культуры народа, особенности жизненного уклада и мироощущения горожан, их творческие способности.
1. Мезенко А. М. Имя внутригородского объекта. Минск: Вышэйшая школа, 2003. 301 с.
2. Сизова Е. А. Лингвокультурологический анализ урба-нонимов (на материале английского, русского и французского языков): дис. ... канд. филол. наук. Пятигорск, 2004. 199 с.
3. Словарь современного русского города / под ред. Б. И. Осипова. М.: АСТ, 2003. 565 с.
© Борейко Т. С., Шпак Е. А., 20013
УДК 81-112.2 1Ш.С. 81-112.2
ТЕКСТОВЫЕ КАТЕГОРИИ ДЕЛОВОГО
ЭПИСТОЛЯРИЯ В РОЗЫСКНЫХ ПИСЬМАХ-ПРЕДПИСАНИЯХ 1820-Х ГГ.
В статье рассматриваются доминирующие текстовые категории делового эпистолярия в предписаниях 1820-х гг.: категория информативности, категория диалогичности, категория времени, категория пространства и т. д. Основная цель исследования - представить комплекс текстовых параметров на материале розыскных документов.
Ключевые слова: текстовые категории, деловой эписто-лярий, розыскные предписания, информативность, диало-гичность.
К. Р. Ваганова K. R. Vaganova
THE TEXT CATEGORIES OF BUSINESS EPISTOLARY IN THE LETTERS-PRESCRIPTION OF 1820S
This article is devoted to the dominant text categories of business epistolary in the letters-prescription of 1820s: the category of informational content, the category of dialogue, the category of time, the category of space etc. The basic objective of this research is to represent a set of text parameters on the materials of the investigation documents.
Key words: text categories, business epistolary, investigation letters-prescription, informational content, dialogue.
Эпоха 1820-х гг. в истории российского государства может быть охарактеризована как период контрреволюционных волнений в России, освободительная борьба, ссылка и этапирование в Сибирь. В Западной Европе происходит целый ряд реформистских и революционных преобразований, закрепивших основы буржуазного строя. Процесс капитализации изменил не только социальную и экономическую структуру государств, но и облик духовной жизни, породил новые сложности и конфликты. Проблемы и переживания буржуазного мира начинают остро ощущаться и в России. Вследствие чего возрастает документооборот: такие исторические события должны были быть зафиксированы в деловых бумагах центральными канцеляриями и провинциальными конторами.
Одним из основных трансляторов подобной антиповеденческой (определение С. Е. Юркова) культуры оказались специальные письма-предписания, составлявшиеся для решения той или иной частной задачи (общественной, политической, судебной, розыскной и т. д.). Таким деловым текстам была присуща стилистическая диффузность, которая начала проявляться на всех уровнях языковой системы анализируемых документов в 1820-е гг.: с одной стороны,
данный тип письменных источников занимает центральное положение в семантической группе распорядительных источников. И в этом случае основными текстовыми параметрами оказываются принципы цельнооформленности, шаблонности, особой - вневременной - хронотипичности. С другой стороны, для предписаний была характерна и некоторая ситуативная слитность с эпистолярными памятниками. Отсюда и присущая им особая этикетность при лингвистическом оформлении определенной (в нашем исследовании - правовой в целом, нежели розыскной в частности) информации. Как справедливо отмечает Н. В. Глухих, «деловой эпистолярный текст (или деловой эписто-лярий) конца XVIII - начала XIX века - единица письменного монодиалога в рамках официального и частно-официального письменного общения, характеризующаяся за-данностью основного содержания, наличием стандартных эпистолярных элементов (компонентов), предполагающая ответную реакцию» [2, с. 11] (выделено нами. - К. В.). Обращение к данным письменным источникам позволит расширить знания не только о культуре Сибирского региона, но и о становлении и функционировании делового языка в рассматриваемый период.
Письма-предписания представляют собой комплекс инвариантных языковых параметров, ситуативных рецепций и текстовых категорий, которые и формируют данный тип делового текста, что позволяет лингвистам рассмотреть его как цельнооформленное речевое произведение. В настоящей статье мы рассмотрим именно репрезентативные свойства текстовых категорий, составляющих основу подобных распорядительных розыскных документов непортретного типа. Их семантическая квалификация характеризуется отсутствием процессов параметризации каких-либо разыскиваемых людей. Обратим внимание на тот факт, что количество деловых памятников письменности, в которых были имплицированы описательные программы внешности человека, активно возрастает в этот период.
Вслед за Т. В. Матвеевой при анализе розыскных писем-предписаний мы исходим из следующих методологических предпосылок: под текстовой категорией понимаем «один из взаимосвязанных существенных признаков текста, представляющий собой отражение определенной части общетекстового смысла различными языковыми, речевыми и собственно текстовыми (композитивными) средствами» [3]. Семантический репертуар текстов, таким образом, напрямую связан с их лингвистическим оформлением. Как отмечает исследователь, текстовая категория имеет знаковую природу, план содержания такого знака - это определенная понятийная универсалия, единый текстовой смысл (например, целостность, тема, тональность, пространство, проспекция), а план выражения - функционально ориентированная типовая композиция разноуровневых языковых средств. При этом понятие текстовой категории предполагает анализ не только лексико-граммати-ческих текстообразующих средств, но и экстралингвистических факторов.
Экспликация обозначенных текстовых категорий в аспекте лингвоисточниковедческого и семантико-стилистического анализов, вслед за Н. В. Глухих, была обусловлена следующим подходом к исследованию розыскных деловых текстов: «отражение специфики данных текстов как единиц деловой коммуникации, выделение таких категорий, которые определяют тип текста и в то же время без которых данный текст невозможно было бы квалифицировать как вышеназванный» [2, с. 17]. Укажем также на один лингвистический факт, важный с точки зрения системно-структурного подхода к анализу подобных источников: говорить о доминировании того или иного текстового компонента нельзя, поскольку каждый из них обладает максимальным набором репрезентативности в силу своей ситуативной обусловленности.
Итак, приведем основные текстовые категории, определившие основу розыскных писем-предписаний в 1820-е гг.
1. Категория информативности.
В качестве первичной формы репрезентации данного параметра выступает семантический репертуар тематической интерференции. Ячеистая структура настоящей текстовой категории проявляется в шаблонности формуляра деловых источников. Чаще всего инициацией для их составления выступало личное желание управляющего лица обозначить проблемы, связанные с ухудшением общей обстановки в городе: До сведен1я Моего начали доходить разныя произшеств1я въ города Тобольска, большею частю неизвестно отъ кого случавш1еся [4]. Обратим
внимание на один лингвистический факт: первая клаузула документа напрямую иллюстрирует некоторое смешение стилей, которое свойственно деловым текстам в XIX в. В этом случае правильнее всего, на наш взгляд, говорить именно о принадлежности такого рода интенций к деловому эпистолярному стилю. Как следствие - появление атрибутивной инверсионности.
Вторая клаузула предписаний представляет собой отдельную синтагму, состоящую как минимум из трех основных формул: 1. Каузативная модель, определяющая причины составления делового документа, с одной стороны, и фиксирующая когниции адресанта предписания: Полагая, что таковыя произходятъ отъ ссыльныхъ, въ Тобольске во множестве находящихся, и отъ прочихъ низшихъ классовъ людей; Полагая, что таковыя произходятъ отъ ссыльныхъ и отъ прочихъ низшихъ классовъ людей. 2. Я-конструктив, характеризующий и политический функционал высшего лица, и его этические намерения: Я полагаю на себя долгъ принять решительные меры къ водвореню въ городе тишины и спокойств1я; Я желаю принять необходимые меры къ водвореню въ городе тишины и спокойств1я. 3. Собственно распорядительная конструкция, которая фиксирует обобщенное решение по конкретному вопросу: по сему предписываю Общей Полицейской Управе по получени, сего немедленно учинить следующ1е распоряжеше [4; 5].
Третья клаузула, на наш взгляд, оказывается центральной с точки зрения семантической насыщенности розыскной (оперативно-розыскной) информацией. Это наиболее прагматически нагруженный элемент текста предписания, поскольку в нем репрезентируется основная система правил по решению возникшей антинормативной ситуации: Уведомить производимые по городу данные и ночные разъеезды съ Полицейскими Чиновниками Городовыхъ Ко-заковъ, командируемыхъ отъ обоихъ полковъ Русскаго и Татарскаого, Атаманамъ сихъ полковъ; Разделяя всехъ командируемыхъ для сего въ Управу козаковъ на четыре отряда, причислатъ къ онымъ по одному жандарму, а все оные поручать въ Управлеше одного, или смотря по надобности двухъ Полицейскихъ чиновниковъ, долженству-ющихъ разъеезжать съ ними же [4].
Подобные информативные высказывания формируют предметно-логическую сферу розыскного делового текста непортретного типа, используются на протяжении всего письма-предписания. Составитель документов понимает, что существование определенного блока информации в текстовом пространстве взаимообусловлено перечнем выражаемых интенций: чем прагматичнее оказываются цели адресанта, тем интенсивнее будут языковые формы представления текстовой категории информативности. В данном случае мы можем говорить о появлении определенной геометрической прогрессивной направленности и взаимообусловленности плана содержания (передача той или иной информации относительно либо розыска конкретных лиц, либо оперативных знаний) и плана выражения (языковых формул, морфолого-синтаксических форм и т. д.).
2. Категория диалогичности.
Данная текстовая категория оказывается важной в силу возможности рассмотрения делового текста как коммуникативного произведения. Оба участника такого общения
(адресант и адресат соответственно) занимают важное место; в конкретный момент развертывания общего текстового пространства каждый из них начинает на некоторое время занимать доминирующее положение. Отправитель сообщения играет главную роль при осознании единичной/множественной интенции и аккумулировании ее средствами делового языка в ту или иную семантико-стилистическую формулу. В свою очередь, получатель сообщения как вторичный актант1 оказывается на первом месте в коммуникативном акте при решении поставленных перед ним задач.
Розыскные письма-предписания 1820-х гг. фиксируют чаще всего сонаправленное общение. Так, мы можем говорить о появлении единичного адресанта и соответственно -единичного адресата: Списокъ съ предписан1я, данного То-больскимъ Гражданскимъ Губернаторомъ Тобольской Общей Полицейской Управъ. В этом случае получатель информации как один из основных участников коммуникации носит обобщенный характер репрезентации языковой номинации: Тобольская Общая Полицейская Управа. Данный орган власти был учреждён в 1792 г. и сразу начал исполнять функции полицмейстерской конторы [3].
Номинация адресанта является стандартной: гипо-нимическая модель без актуализации личного имени. Последнее чаще всего аккумулируется в подписи к тому или иному деловому документу. Такая системность может быть объяснена экстралингвистической ситуацией: данное лицо было известно всем участникам коммуникации, поскольку занимало высший пост (губернатор, начальник всей полиции региона и т. д.), следовательно, не требовалось дополнительного упоминания его в начальных реквизитах.
Таким образом, характеризация текстовой категории диалогичности позволяет нам рассмотреть «именно соотношение смысловых позиций субъектов переписки на основе общего информационного фона» [2, с. 18]. Каждый из участников настоящего делового общения реализовал свои интенции в силу имеющихся у него прав, локализованных в назывании статуса. Описание нормативного перечня функций носило имплицитный характер и фиксировалось в языковых формулах текстовой категории диалогичности. Так, отправитель сообщения понимал, какие действия позволительны ему, получатель сообщения знал о последних, но при этом и реализовал ситуации, характерные для его социально-речевой системности.
3. Категория времени.
Следующий важный в силу своей хронотипичности текстовый параметр - моделирование показателей времен-нь/х характеристик, которые носят векторный характер шаблонизации интенций адресата и адресанта. Первичной формулой, отражающей категорию времени в письмах-предписаниях в 1820-е гг., оказывается репрезентация следующих номинаций: чаще всего самоназвание анализируемых документов носит расширенный характер семантизации за счет употребления в нем и реквизита «даты». Так, в Государственном архиве Тюменской области хранятся деловые письма-предписания под следующим названием: отъ 6 сентября 1827-го года, отъ 6 ноября 1827-го года.
1 Появление «вторичного актанта» обусловлено следующим текстопорождением: первичная инициация исходит именно от составителя письма-предписания.
При этом функциональная роль категории времени многомерна: «текстовое время в данном случае можно в целом определить как реальное, имеющее ряд специфических особенностей, характерных именно для эпистолярного делового текста. Содержание письма включает реальные факты, фиксированные во времени, отсюда - предельная конкретизация данной категории» [2, с. 21]. Получается, что составитель того или иного делового письма-предписания актуализирует свои интенции только в реальной модальности: нужно передать адресату(ам) информацию, соответствующую настоящей действительности в положенный срок для реализации в конкретное время.
Темпоральные лексемы и словосочетания носят ситуативный характер репрезентации, поскольку анализируемые источники всегда подчинены шаблону оформления: каждодневно отражали въ Управу еще по пяти, докладывать каждые пять часовъ, докладывать о всехъ происшествиях ежедневно. Выделенные понятия характеризуются конкретностью оформления текстового времени. При этом непрямыми номинаторами оказываются и отсылки к тем или иным крупным историческим событиям (после восстания на Сенатской площади было сослано в Ис-китимъ 2 партии колодниковъ), и упоминания известных лиц (то предложилъ Я Командиру зд^шняго Гарнизонна-го баталона Г. Полковнику Сверлетову, чтобъ онъ каждый день къ ночъ командировалъ въ Полицейскую Управу четырехъ конныхъжандармовъ) [4].
Как было отмечено ранее, основным временем, в котором функционирует конкретная антинормативная ситуация, оказывается именно настоящее время, репрезентируемое глагольными формами в соответствующей текстовой модальности. Анализируемые письма-предписания носят распорядительный характер, поэтому их временной континуум оказывается несколько переосмыслен вправо по оси У - в будущее. Проиллюстрируем данное утверждение следующим примером из текста предписания, который характеризуется наличием нескольких предикативных центров: Раздъляя всъхъ командируемыхъ для сего въ Управу коза-ковъ на четыре отряда, причислатъ къ онымъ по одному жандарму, а всъ оные поручать въ Управлеше одного, или смотря по надобности двухъ Полицейскихъ чиновни-ковъ, долженствующихъ разЪъезжать съ ними же [6]. Выделенные лексемы свидетельствуют о том, что семантика императивности, свойственная данным деловым бумагам, реализуется именно с помощью инфинитивных формул.
4. Категория пространства.
Данная текстовая номинация предполагает отражение конкретных реалий экстралингвистической действительности, в общем поле которой и создается какой-то источник деловой информации. В этом случае мы можем говорить и региональных вариантах письменности, поскольку семан-тизация затрагивает именно ту или иную область российского государства. «Представить содержание этого пространства позволяет определенная система языковых единиц разных уровней. Базовыми единицами, или ядерными маркерами, реального пространства, освоенного человеком, являются топонимы» [2, с. 22].
В деловой письменности их роль функционализиру-ется, они конструируют реальную модальность розыскных писем-предписаний: До свъдешя Моего начали дохо-
дить разныя произшеств1я въ городе Тобольске, большею частю неизвестно отъ кого случавш1еся. Полагая, что таковыя произходятъ отъ ссыльныхъ, въ Тобольске во множестве находящихся, и отъ прочихъ низшихъ классовъ людей, Я полагаю на себя долгъ принять решительные меры къ водвореню въ городе тишины и спокойств1я, по чему предписываю Общей Полицейской Управе по получени, сего немедленно учинить следующ1е распоряжени [4]. Упоминание Тобольска было обусловлено не только обычной региональной предзадан-ностью деловых бумаг, но также и важными конституирующими предпосылками: именно Тобольск долгое время оставался центром не только Западной Сибири, но и главным пересыльным пунктом. Поэтому соблюдение порядка было необходимо для соблюдения статуса нормирующего территориального субъекта.
Текст розыскного письма-предписания в 1820-е гг. характеризуется некоторой ситуативной протяженностью в общем пространстве документооборота. Данные источники информации состоят из двух-трех клаузул, которые следуют друг за другом в определенной адресантом последовательности. Приведем несколько нормативных распоряжений в рамках одного предписания.
6-е, Переписать непременно ныне же снова всехъ находящиеся здесъ ссыльныхъ въ цехе слугъ уразныхълицъ, съ означен1емъ даже некоторыхъ по разсмотреню Управы подписками, чтобы они употребляя въ услуги ссыль-ныхъ, отданныхъ имъ не иначе, какъ устновленнымъ по-рядкомъ, наблюдали за поведешемъ ихъ, не допуская ни до какихъ законопротивныхъ поступковъ, и естьли произойдут отъ нихъ таковые, или замечены они будутъ въ по-дозрительныхъ действ1яхъ, то немедленно извещали бы в Полицейскую Управу, которая обязана по подозреню принимать надлежащ1е меры, за поступки же, естьли оные маловажны, исправлять техъ ссыльныхъ Полицейскимъ наказан1емъ, а за проч1е предавать следствю и суду. Хозяева же обязаны иметь строгй надзоръ, чтобъ живущ1е у нихъ в цеху слугъ ссыльные ночью не отлучались.
7-е, Полицейская Управа обязывается сама иметь строгое наблюдете за поведен1емъ и поступками ссыльныхъ, какъ сихъ находящихся за поведен1емъ и поступками ссыльныхъ, какъ сихъ находящихся въ цехе слугъ, такъ и техъ, кои будутъ находиться въ городе по увольненямъ съ дозволен1я Управы. При описани же ныне находящихся въ цехе слугъ, такъ и техъ, кои будутъ находиться в городе по увольненямъ съ Дозволен1я Управы. При описани же ныне находящихся въ цехе слугъ, естьли окажутся таюе, которые числятся только записанными за разными людми, но не находятся у оныхъ, проживая въ разныхъ местахъ, то объ оныхъ составивъ имянный списокъ, съ обозначен1емъ, къ кому имянно они приписаны, и почему у нихъ не находятся, равно какъ и поведеи сихъ ссыльныхъ, Мне донести.
8-е, По наблюденю Управы за таковыми ссыльными, находящимися в городе, если которые замечены будутъ въ несколькихъ поступкахъ, объ оныхъ Мне донесть для надлежащего распоряжен1я [4].
Безусловно, текстовое развертывание интенций адресата было фиксировано в гипонимо-гиперонимическим принципом оформления делового документа: сначала подавалась более общая информация, затем - частная. За-
канчивались предписания чаще всего именно экспликацией некоторого обязательства со стороны адресанта: антинормативная ситуация будет ликвидирована только в случае системного подхода к ее решению и устранению. Присущая данным бумагам линейность пространства оказалось связанной и с линейностью текстового времени. Частотной в розыскных документах эпохи XIX в. оказывалась именно вертикальная коммуникация: большая часть писем направлена из вышестоящих контор (от управляющих, хозяев, наследников и т. п.) в нижестоящие организации (а также работникам, служителям). Решение вопросов при таком типе коммуникации происходило значительно быстрее.
Реализация текстовых категорий в розыскных письмах-предписаниях 1820-х гг. была релевантна общим принципам оформления шаблона деловых документов в рассматриваемый период. Их рассмотрение позволяет сделать выводы о системности бумаг и взаимообусловленности типологических признаков. Параметры информативности, диалогично-сти, времени и пространства, являясь типологическими признаками, «обеспечивают адекватное понимание такого текста» [2, с. 31]. Деловым письмам-предписаниям наиболее всего свойственно антропоцентричность. События в документах излагаются в целом четко, последовательно, соответствуют реальности, текстовое время линейно и реально.
Лингвостилистический анализ писем-предписаний 1820-х гг. еще раз проиллюстрировал межтекстовую связь данных деловых документов с эпистолярными источниками. Проанализированные памятники письменности напрямую отражают «особенности континуального мышления, когда происходит кодировка ценностно-смысловой (культурной) информации» [1, с. 16]. В качестве последней рассматриваются розыскные информативные пространства, которые должны быть зафиксированы в соответствующих текстовых вариациях.
1. Алефиренко Н. Ф. Знание, значение и смысл в пространстве текста, дискурса и культуры // Язык. Текст. Дискурс. Вып. 8. Ставрополь, 2010. С. 15-24.
2. Глухих Н. В. Деловой эпистолярный текст конца XVIII - начала XIX в. в аспекте русской исторической стилистики (по скорописным архивным материалам Южного Урала): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Челябинск, 2008. 48 с.
3. Краткий справочник по фондам филиалов государственного архива Тюменской области в г. Тобольск и г. Ишим. 2002 // Путеводители по архивам России. 1^1.: http://www.guides.rusarchives.ru/browse/GuidebookCard. МтШ=136.
4. Государственный архив Тюменской области (ГАТО). Ф. И3. Оп. 1. Д. 120. Л. 26. «Списокъ съ предписаыя, данного Тобольскимъ Гражданскимъ Губернаторомъ Тобольской Общей Полицейской УправЪ, отъ 6 сентября 1827-го года Н 3884».
7. ГАТО. Ф. И3. Оп. 1. Д. 121. Л. 26. «Списокъ съ предпи-саыя, данного Тобольскимъ Гражданскимъ Губернаторомъ Тобольской Общей Полицейской УправЪ, отъ 8 сентября 1827-го года Н 3884».
© Ваганова К. Р., 2013
