CC BY
35
Милованова М. В. Тактическая организация стратегии убеждения при формировании негативного образа прошлого в современных российских СМИ / М. В. Милованова, Е. В. Те-рентьева // Научный диалог. — 2016. — № 6 (54). — С. 54—66.
Журнал включен в Перечень ВАК
и I- I С Н' 5
Р1ККХЖ Л1Л ОШСШ
УДК 811.161.1'42
Тактическая организация стратегии убеждения при формировании негативного образа прошлого в современных российских СМИ*
© Милованова Марина Васильевна (2016), доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и документалистики, Волгоградский государственный университет (Волгоград, Россия), milovanovamv05@yandex.ru.
© Терентьева Елена Витальевна (2016), доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и документалистики, Волгоградский государственный университет (Волгоград, Россия), terentieva2008@yandex.ru.
Анализируются дискурсивные практики СМИ России, посредством которых осуществляется трансляция негативного образа прошлого массовому адресату. Отмечается, что формирование образа прошлого предполагает реактуализацию и реин-терпретацию фрагментов коллективной памяти с учетом потребностей настоящего. Авторы подчеркивают, что при рассмотрении образа прошлого в российских СМИ необходимо учитывать особенности менталитета россиян, для которых прошлое имеет двоякую интерпретацию. В связи с этим особый исследовательский интерес представляет анализ тактик формально-логической и психологической аргументации, нацеленных на преодоление двоякости интерпретаций образа коллективного прошлого при выдвижении его негативных сторон. В качестве материала исследования используется газетный корпус Национального корпуса русского языка. По результатам анализа русскоязычных СМИ делаются выводы об особенностях реализации логической и психологической аргументации формирования негативного образа прошлого. Выявляется набор конкретных тактик (апелляция к фактам; логике; авторитету; отрицательному опыту, образам и стереотипам; этическим представлениям). Авторами устанавливаются дополнительные средства, позволяющие адресанту сообщения преодолеть возможную положительную оценку предъявляемых событий, усилить отрицательную квалификацию соответствующих образов прошлого и инициировать присвоение этой оценки коллективным адресатом.
Ключевые слова: СМИ; коллективная память; тактики; образ прошлого; убеждение.
Статья написана при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 15-04-00068 «Функционально-семантический потенциал глагольных кол-локаций памяти при формировании образа прошлого в российских и германских СМИ».
*
1. Введение
Изучение коллективной памяти как социально детерминированного феномена, имеющего институциональную природу, приобретает особую актуальность в связи с рассмотрением реинтерпретации и реактуализации в СМИ образов коллективного прошлого. Как представляется, современные средства массовой информации предлагают своеобразную институа-лизированную реконструкцию фрагментов коллективного прошлого через формирование ценностного отношения к нему, реализуемое посредством коммуникативного действия «управление», основанного на применении стратегии убеждения.
Тиражирование так или иначе трансформированного образа прошлого с целью присвоения адресатом готового знания в качестве собственного осуществляется с помощью определенной тактической организации стратегии убеждения [Ребрина, 2011].
При рассмотрении образа прошлого в российских СМИ необходимо учитывать особенности менталитета россиян, для которых прошлое, являясь «некой константой духовности, перешедшей в настоящее» [Га-шева, 2005, с. 34], с позиций современного момента неизменно вызывает двоякую интерпретацию как «великое прошлое» и как «проклятое прошлое».
В связи с этим можно упомянуть и о таких специфических чертах российского менталитета, поддерживающих двоякость в оценках прошлого, как постоянная готовность совмещать в своем восприятии противоположное; у русских отмечается также широкая распространенность феномена двоемыслия, проявляющегося в одновременном господстве в сознании нескольких (обычно двух противоположных) подходов к оценке наиболее важных проблем, что в свою очередь традиционно объясняется противоречивой историей России [Бердяев, 2004].
В рамках предпринятого исследования при предъявлении негативного образа прошлого в СМИ посредством реактуализации фрагментов коллективной памяти важно рассмотреть тактики формально-логической и психологической аргументации, нацеленные на преодоление двоякости интерпретаций образа коллективного прошлого при выдвижении его негативных сторон. Кроме того, необходимо квалифицировать использование системно-функциональных особенностей языковых средств при продуцировании сообщений, нацеленных на изменение элементов когнитивной и аксиологической сфер адресата с учетом формирования отрицательных оценок событий прошлого [Гончаров, 2006].
2. Методика исследования
В ходе исследования анализируются реализуемые в российских СМИ тактики убеждения, инициирующие разделение массовым адресатом негативного отношения к прошлому. При этом коллективная память понимается как действия, которые предпринимаются «коллективом или социумом, по символической реконструкции прошлого в настоящем», выполняющей селективную, интерпретативную, реверсивную функции [Ребрина, 2012; Rebrma et э1., 2014, Shamne et э1., 2013; Соколов, 2002]. Стратегия формирования негативного образа прошлого опирается на релевантную аргу-ментационную базу и предусматривает вторжение адресанта в коммуникативное пространство адресата, нацеленное на модификацию когнитивной и аксиологической составляющих последнего [Воронцова, 2009: 16]. Тактики, реализующие данные стратегии, отличаются аргументационной базой, которая может опираться на фактические данные, логические выводы или психологические аспекты (эмоциональные и этические доводы) [Хазагеров, 2005; Демьянков, 1982]. Выделенные аргументационные тактики можно разделить на тактики формально-логической и тактики психологической аргументации, см. также: [Ребрина, 2011].
При реализации стратегии убеждения для формирования негативного образа прошлого «ситуация, события, лица далекого или недавнего прошлого представляются в критичном свете, инициируется разделение их отрицательной оценки. В фокусе повествования оказываются неприятные моменты истории, отсутствует целостный взгляд на вещи, поскольку все, что предполагает позитивное отношение, редуцируется или ретушируется» [Ребрина, 2016]. Данное положение особенно актуально для анализа современных российских СМИ, в которых с целью нейтрализации возможного противоположного (положительного) образа прошлого выдвигаются отрицательные стороны события прошлого. Доказательные лакуны при дискредитации событий прошлого у коллективного адресата могут вызвать противоположный эффект, поскольку прошлое в коллективном сознании русских целом осознается как духовная константа, а трагические факты истории осмысливаются в положительном ключе как основы для консолидации общества.
Материалом исследования послужили полученные методом сплошной выборки из газетного корпуса Национального корпуса русского языка [НКРЯ] контексты публикаций российских СМИ (XX — начала XXI вв.), содержащие предъявление массовому адресату негативную оценку фрагментов прошлого (1000 контекстов).
3. Результаты
Обратимся к рассмотрению основных аргументационных тактик, классифицированных на две группы: тактики формально-логической аргументации и тактики психологической аргументации.
1. ТАКТИКИ ФОРМАЛЬНО-ЛОГИЧЕСКОЙ АРГУМЕНТАЦИИ
1. ТАКТИКА ФАКТИЧЕСКОЙ АРГУМЕНТАЦИИ НЕГАТИВНОГО КВАЛИФИЦИРОВАНИЯ фрагмента прошлого.
При реализации данной тактики адресант сообщения апеллирует к конкретным фактам, которые могут быть представлены в виде цифр, документальных свидетельств, документов и интерпретированы как объективные доказательства в пользу транслируемого смысла, например: Существует заблуждение, что репрессии против офицеров Красной Армии готовились короткое время — с середины тридцатых. На самом же деле агентурная разработка Тухачевского и других военачальников началась еще в 1924 году. В архивах КГБ специальная комиссия обнаружила так называемое дело «генштабистов», по которому проходили 350 человек «неблагонадежных». По большей части компромат на Тухачевского формировался штатными агентами НКВД, распространялся ими, а потом возвращался в эту организацию уже как «агентурные сообщения» третьих лиц [КП, 2013.02.16].
В приведенном контексте формирование отрицательного образа прошлого достигается перечислением ряда фактов (1924 год как год начала репрессий, 350 человек из числа военачальников, в том числе и Тухачевский, в отношении которых осуществлялись репрессии). Одним из ключевых в данном фрагменте является хрононим репрессии (сталинские), характеризующий определенные исторические события и маркирующий их как важные для определенной лингвокультурной общности или всего социума. Необходимо отметить, что данный хрононим, который в общественном сознании связывается с серединой тридцатых готов XX века, в рассмотренном тексте получает иные, более широкие временные рамки: середина 20-х — середина 30-х годов XX века, что акцентирует негативную оценку прошлого.
Реализация данной тактики обеспечивается также использованием лексических единиц с отрицательной семантикой (в рассмотренном кон -тексте неблагонадежные, компромат), числительными, политонимами, представляющими собой названия органов власти, государственных и других учреждений, партий (НКВД, КГБ, Красная Армия) [Максимчук, 2002].
2. ТАКТИКА ЛОГИЧЕСКОЙ АРГУМЕНТАЦИИ НЕГАТИВНОГО КВАЛИФИЦИРОВАНИЯ фрагмента прошлого
Продуцент сообщения апеллирует к разуму адресата, побуждая его следовать предъявляемым размышлениям, подводит его к желаемым выводам. Логическая аргументация может развиваться от общего тезиса к частному, убеждая адресата, что общая посылка будет верна и в данном частном случае (дедукция), или же, наоборот, от нескольких частных случаев к общему тезису-выводу (индукция). В приведенном ниже фрагменте используются элементы индуктивной аргументации, при которой отбираются отдельные исторические факты и между ними устанавливаются причинно-следственные связи: Страшно задуматься — именно с той забытой войны начались все беды нашей страны ХХвека. Революция с Гражданской войной, коллективизация, репрессии и голод, Великая Отечественная... Как следствие развал Союза, межнациональная рознь 1990-х и вот сегодняшние боевые действия украинской армии против мирных жителей Донбасса, на которые одна страна смотрит из-за океана и любуется, ждет, чтобы Россия максимально втянулась и начала войну с Украиной. Цепочка замкнулась. Донбасс в 2014-м — это Сербия 1914-го [ИЗВ, 2014.06.29].
3. ТАКТИКА НЕГАТИВНОГО КВАЛИФИЦИРОВАНИЯ ФРАГМЕНТА ЧЕРЕЗ АПЕЛЛЯЦИЮ К АВТОРИТЕТУ
В рамках данной тактики адресант сообщения при создании негативного образа прошлого и трансляции его адресату опирается на мнение авторитета, то есть человека осведомленного, с чьим взглядом можно считаться. Такая ссылка способствует повышению достоверности и силы воздействия сообщения. Апелляция к авторитету обладает мощным пер-локутивным эффектом. Авторитет может быть конкретным, выраженным именем известного человека, или обобщенным, представленным мнением многих / всех, обладающих соответствующими качествами. При фактической аргументации в качестве авторитета чаще всего выступает признанный специалист, при апелляции к эмоциональной памяти — человек, имевший аналогичные переживания.
Приведем в качестве примера фрагмент текста, в котором апелляция к авторитету нацелена на нейтрализацию положительной интерпретации образа коллективного прошлого при выдвижении его негативных сторон. Как известно, так называемая «хрущевская оттепель» в целом в сознании массового адресата воспринимается положительно, что отражено в анализируемом фрагменте текста и подтверждено ссылкой на аргумент (освобождение и реабилитация множества людей). А далее используется прием выдвижения тезиса, содержащего негативную интерпретацию периода
правления Н. С. Хрущева, где прошлое, описываемое с помощью хроно-нимов послесталинские годы, хрущевская «оттепель», получает негативную квалификацию: С именем же Н. Хрущева связывается, скорее, освобождение и реабилитация множества людей. Но послесталинские годы были отнюдь не идиллической «оттепелью». Недаром в 1974 году Юрий Андропов, тогдашний председатель КГБ отвечая европейским коммунистам, осуждавшим борьбу с диссидентством, заявил, что за десять лет при Брежневе не посадили столько, сколько при Хрущеве за один год [Т-7, 2000.06.27].
Данная тактика реализуется преимущественно следующими языковыми средствами: антропонимами, существительными, называющими профессию, род занятий, политическую (партийную) принадлежность человека, а также существительными, номинирующими политические взгляды; числительными, обозначающими даты, глаголами речевой деятельности. В приведенном примере присутствует ссылка на авторитет — на председателя КГБ с 1967 по 1982 гг. Юрия Андропова, сферой компетентности которого была борьба с диссидентским движением. Созданию негативного образа прошлого способствует употребление адресатом сообщения слов с отрицательной семантикой (диссидентство, посадить), а также конструкций с отрицанием отнюдь не идиллической.
2. ТАКТИКИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ АРГУМЕНТАЦИИ
Для реализации своих установок адресант апеллирует к эмоциональному опыту индивида или группы, клише, образам, стереотипам или же традиционным этическим представлениям, моральным принципам нации.
1. ТАКТИКА АРГУМЕНТАЦИИ НЕГАТИВНОГО КВАЛИФИЦИРО-ВАНИЯ ФРАГМЕНТА ПРОШЛОГО С ПОМОЩЬЮ АПЕЛЛЯЦИИ К ОТРИЦАТЕЛЬНОМУ КОЛЛЕКТИВНОМУ ИЛИ ИНДИВИДУАЛЬНОМУ ОПЫТУ АДРЕСАТА
Для реализации названной тактики адресант обращается к эмоциональной памяти коллектива или отдельного человека. Адресант часто объединяется с адресатом, призывая его в свидетели тех событий, которые подаются в негативном ключе как нечто особенно болезненное, вызывающее отрицательные эмоции. Для создания перлокутивного эффекта используются формы повелительного наклонения, обобщенно-личные предложения, инклюзивное мы. При этом описываемые события и эмоции мыслятся как глубоко индивидуальные и в то же время характерные для подавляющего большинства, например: Потряси любого россиянина, так обязательно пять-шесть лет тюрьмы из него вытрясешь. Кто сомневается, что у России особый путь, пусть поездит по нашим дорогам. Мы пережили в прошлом веке две мировые войны, гражданскую, революцию,
репрессии, расказачивание, раскулачивание. Мы потеряли огромное количество людей, мы не страна, а сплошная демографическая дыра. Нам просто нельзя больше драться, у нас не хватит генофонда, чтобы восстановиться. На одни и те же грабли мы привыкли наступать, то по лбу, то по затылку сами себе врежем [КП, 2012.04.26].
Релевантными языковыми средствами реализации стратегии являются лексические единицы с отрицательной семантикой (тюрьма), ряды хроно-нимов (мировая война, гражданская революция, репрессии, расказачивание, раскулачивание), разговорные фразеологизмы (наступать на те же грабли), трансформированные устойчивые сочетания с включением в них слов с разговорно-сниженной стилистической окраской (демографическая дыра), а также разговорные лексические единицы (врезать в значении «ударить»).
Приведем еще пример негативной оценки событий коллективного прошлого: Русско-японская война и революция 1905 года, война 1914 года, Февраль и Октябрь 1917-го, гражданская война, раскулачивание и коллективизация, снос храмов, сталинские репрессии, вторая мировая война, восстановление послевоенной разрухи, развенчание Сталина, сравнимое для многих наших сограждан с крушением мира, потом немного Брежнева, а там уже и темпераментный Горбачев. С еще более темпераментной межрегиональной депутатской группой. Наконец, ГКЧП, развал СССР, бурная ельцинская эпоха (много уличной демократии, но еще больше коррупции и воровства). Дефолт, либеральные реформы, расслоение общества [РИА Н, 2005.06.17].
В данном фрагменте огромный пласт коллективной памяти о событиях начала XX — начала XXI века рассматривается как цепь негативных исторических фактов (кроме, пожалуй, восстановления послевоенной разрухи), причем данные факты осмысливаются адресатом иронически. Как мы уже отмечали, российскому менталитету в силу противоречивости российской истории свойственна двоякость в оценках прошлого, которая чаще проявляется при характеристике государственных деятелей. Так, фигура Сталина в среднем у 35—40 % старшего поколения воспринимается как положительная, брежневский период традиционно окрашивается в воспоминаниях современников приятной ностальгией по стабильности в обществе, деятельность Горбачева связывается с положительными изменениями в социуме, ориентацией на общечеловеческие ценности, а эпоха Ельцина — с рыночными реформами, новыми возможностями.
В рассматриваемом тексте потенциальные положительные оценки нейтрализуются с помощью иронических характеристик, которые обес-
печивают негативную квалификацию событий коллективного прошлого. В данном случае мы можем говорить об использовании иронии в качестве дополнительного приема косвенной дискредитации деятельности политиков и усиления на этой базе негативной оценки событий прошлого. Так, развенчание Сталина как тирана приравнивается к «крушению» мира тех людей, которые сами пострадали от репрессий. Относительно спокойный период правления Брежнева оценивается как кратковременный (немного Брежнева), активность Горбачева (темпераментный Горбачев) связывается с разрушением за короткий период огромной страны, а новые возможности, появившиеся в связи с рыночными реформами Ельцина, квалифицируются как источник коррупции и воровства (бурная ельцинская эпоха с уличной демократией, коррупцией, воровством).
Иногда тактика аргументации негативного квалифицирования фрагмента прошлого реализуется обращением к личным воспоминаниям кон -кретных людей (известных деятелей искусства, науки и обычных граждан). При этом в центре внимания адресанта оказывается какой-либо факт из биографии человека, деталь, которая на фоне трагических судеб большинства граждан приобретает особое эмоциональное звучание, вызывает прогнозируемый отклик и формирует отрицательную оценку событий прошлого: Немало людей, переживших репрессии, потом близко не подходили к дому. Как тот же Юрий Трифонов — «видеть дом не мог», сказала Ольга Романовна. Бабушка Трифонова еще до революции спасала Сталина, даже носки ему в ссылку вязала. Но Сталин в 1937-мрасстрелял ее сына, который к тому же был его соратником [КП, 2011.12.25].
Автор рассказывает о судьбах жителей печально известного «дома на Набережной», в котором были «дважды и трижды расстрелянные квартиры». Содержание сообщения подается в форме личных воспоминаний. Упомянутый во фрагменте конкретный бытовой факт (носки вязала в ссылку) приобретает статус символической детали и настраивает адресата на негативную оценку событий прошлого. При реализации данной тактики для оказания психологического воздействия на адресата используются разговорные выражения: видеть не мог, близко не подходить. Предъявляемые адресату события должны вызывать у адресата личную реакцию, пробудить подобные воспоминания из собственной жизни или истории семьи.
2. ТАКТИКА АРГУМЕНТАЦИИ НЕГАТИВНОГО КВАЛИФИЦИРО-ВАНИЯ ФРАГМЕНТА ПРОШЛОГО С ПОМОЩЬЮ АПЕЛЛЯЦИИ К ОТРИЦАТЕЛЬНЫМ ОБРАЗАМ И СТЕРЕОТИПАМ
В рамках данной тактики адресант сообщения стремится вызвать у адресата необходимые ассоциации, предъявляя ему соответствующие
образы: Для этого надо было сделать так, чтобы свое правительство население боялось больше, чем какого-нибудь Гитлера [КП, 2012.04.06]; Лагеря гитлеровские и сталинские — близнецы-братья? [КП, 2002.12.24]. В приведенных контекстах деятельность Сталина и сталинская эпоха подается в отрицательном свете с помощью сравнения с деятельностью Гитлера. Несмотря на это данное сравнение предъявляется адресанту в смягченной форме с помощью использования неопределенного местоимения (какой-нибудь Гитлер) или через вопрос, а не утверждение, все же интенция адресанта выражена однозначно.
Приведем еще один пример, в котором прошлое дискредитируется с помощью известных положительных образов (стахановец, ударник), употребленных в ироническом метафорическом значении (стахановец террора, ударник террора): Да, стахановцы террора. Ударники среди них — Хрущев и Эйхе [КП, 2012.04.06]. Как известно, ударниками и стахановцами называли работников социалистической эпохи, которые показывали повышенную производительность труда, многократно превышая установленные нормы производства при добыче угля, выплавке стали, уборке урожая и т. д. Проводимая в данном фрагменте параллель с использованием образа ударника и стахановца для характеристики репрессивной деятельности Хрущева и Эйхе однозначно снимает возможное положительное отношение к деятельности данных лиц и формирует резко отрицательную их оценку как организаторов наиболее массовых репрессий в 1937 году.
3. ТАКТИКА АРГУМЕНТАЦИИ НЕГАТИВНОГО КВАЛИФИЦИ-РОВАНИЯ ФРАГМЕНТА ПРОШЛОГО ПОСРЕДСТВОМ АПЕЛЛЯЦИИ К ЭТИЧЕСКИМ ДОВОДАМ
При реализации данной тактики адресат апеллирует к коллективному опыту, соотносит предъявляемую ситуацию с явлениями, вызывающими коллективное осуждение с нравственно-этических позиций. В качестве этических доводов выступает критика негуманных поступков, не одобряемых нравственной нормой: И о кровавой бомбардировке 23 августа 1942 года ... в советское время ... старались не вспоминать — жертвы-то случились многочисленными из-за того, что мудрые партия, правительство и лично товарищ Сталин до последнего тянули с эвакуацией горожан, то ли оберегая их нервную систему от паники, многие умерли, даже не успев как следует испугаться, то ли экономя дефицитные вагоны для вывоза более ценных продовольствия, скота и техники [КП, 2012.11.02].
В данном контексте адресант указывает на ряд фактов (отсутствие эвакуации мирного населения, большие жертвы среди мирного населения,
использование вагонов для эвакуации скота, продовольствия и техники, а не людей), которые должны вызвать у адресата однозначно негативную оценку. Допущение человеческих жертв, приписываемое продуцентом Сталину и руководству страны в целом, является социально неодобряемым поступком, обусловливающим отрицательную оценку ситуации в целом. Дискредитация данных событий прошлого усиливается иронией, которая создается за счет придания языковым единицам противоположного смысла и доведения ситуации до абсурда.
3. Выводы
Проведенное исследование показало, что при формировании негативного образа прошлого в русскоязычных СМИ используются базовые тактики формально-логической и психологической аргументации.
Формально-логическая аргументация представлена апелляцией к фактам, логическим доводам, апелляцией к мнению авторитета. Психологическая аргументация реализована тактиками апелляции к отрицательному коллективному или индивидуальному опыту адресата, апелляцией к стереотипам, отрицательным образам, апелляцией к этическим доводам. Анализ текстов показал, что характерная для российского менталитета двоякость в оценке событий прошлого побуждает адресанта сообщения использовать дополнительные средства в целях преодоления возможной положительной интерпретации предъявляемых событий. Так, в рамках формально-логической аргументации продуцент текста отбирает наиболее впечатляющие факты и цифры, приводит документальные данные, ссылается на мнение самых авторитетных персон, использует экспрессивные языковые средства. Психологическая аргументация усиливается иронией, что позволяет добиться большего дискредитирующего эффекта.
Источники и принятые сокращения
1. ИЗВ — Известия [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://www. ruscorpora.ru/search-paper.html.
2. КП — Комсомольская правда [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://www.ruscorpora.ru/search-paper.html.
3. НКРЯ — Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. —Режим доступа : http://www.ruscorpora.ru.
4. Т-7 — Труд — 7 [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://www.rus-corpora.ru/search-paper.html.
5. РИА Н — РИА Новости [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http:// www.ruscorpora.ru/search-paper.html.
Литература
1. БердяевН. А. Судьба России / Н. А. Бердяев. — Москва : АСТ, 2004. — 333 с.
2. Воронцова Т. А. Коммуникативное пространство в лингвопрагматической парадигме / Т. А. Воронцова // Вестник Удмуртского университета. — 2009. — № 1.
— С. 11—16.
3. Гашева Л. П. Время в поэтическом дискурсе / Л. П. Гашева // Вестник ЧГПУ Сер. 3. Филология. — 2005. — № 3. — С. 24—37.
4. Гончаров Г. А. Суггестия: теория и практика / Г. А. Гончаров. — Москва : КСП, 2006. —193 с.
5. Демьянков В. З. Конвенции, правила и стратегии общения: (Интерпретирующий подход к аргументации) / В. З. Демьянков // Известия АН СССР. Сер. Лит. и языка. — 1982. — Т. 41.4. — С. 327—337.
6. Максимчуп: Н. А. Нормативно-научная картина мира русской языковой личности в комплексном лингвистическом рассмотрении : в 2 ч. / Н. А. Максимчук. — Смоленск : СГПУ, 2002. — Ч. 1. — 184 с.
7. Ребрина Л. Н. Закономерности диспозиции при формировании положительного образа прошлого в СМИ Германии / Л. Н. Ребрина // Научный диалог. — 2016.
— № 3 (51). — С. 105—116.
8. Ребрина Л. Н. Стратегемно-тактическая организация позитивной реконструкции коллективной памяти в текстах немоцкоязычных СМИ / Л. Н. Ребрина // В мире научных открытий. — 2011. — № 9.5. — С. 1574—1588.
9. Соколов А. В. Общая теория социальной коммуникации / А. В. Соколов. — Санкт Петербург : Изд-во Михайлова В. А., 2002. — 461 с.
10. Хазагеров Г. Г. Политическая риторика. Ч 1 : Аппарат риторики // Библиотека: Теория языка. — 2005. — Режим доступа : http://genhis.philol.msu.ru/ article_115.shtml.
11. Rebrina L. N. Space of memory : interactional and semantic aspects / L. Rebrina // Journal of Language and Literature. — 2014. — Vol. 5, № 4. — Pp. 147—154.
12. Shamne N. L. Category of memory: principles of linguistic description / N. L. Shamne, L. N. Rebrina // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. — 2013. — № 6 (7). — С. 1085—1092.
Tactical Organization of Persuasion Strategy in Formation of Negative Image of the Past in Contemporary Russian Media
© Milovanova Marina Vasilyevna (2016), Doctor of Philology, professor, Department of Russian Language and Documentation, Volgograd State University (Volgograd, Russia), milovanovamv05@yandex.ru.
© Terentyeva Yelena Vitalyevna (2016), Doctor of Philology, professor, Department
of Russian Language and Documentation, Volgograd State University (Volgograd, Russia),
terentieva2008@yandex.ru.
The discursive practices of Russian mass media are analysed through which the negative image of the past to the mass addressee is transmitted. It is noted that the formation of the image of the past involves the revival and reinterpretation of fragments of collective memory based on the needs of the present. The authors emphasize that when considering the image of the past in the Russian media must they have to take into account the peculiarities of mentality of Russians, for whom the past has a twofold interpretation. In this regard, the analysis of tactics of formal-logical and psychological argumentation, aimed to overcome the ambiguity of interpretations of the image of the collective past in nominating its negative sides is of particular research interest. The newspaper corpus of the National corpus of the Russian language is the material for the study. According to the analysis of Russian media the conclusions are drawn about features of realization of logical and psychological argumentation of the formation of a negative image of the past. A set of certain tactics (appeal to the facts; logic; authority; negative experiences, images and stereotypes; ethical ideas) is revealed. The authors reveal additional means that allow the sender of the message to overcome the possible positive evaluation of presented events, to strengthen a negative qualification of the correspond images of the past and initiate the assignment of this evaluation by the collective addressee.
Key words: mass media; collective memory; tactics; image of the past; conviction.
Material resources
IZV — Izvestiya. Available at: http://www.ruscorpora.ru/search-paper.html. (In Russ.).
KP — Komsomolskaya pravda. Available at: http://www.ruscorpora.ru/search-paper. html. (In Russ.).
NKRYa — Natsionalnyy korpus russkogo yazyka. Available at: http://www.ruscorpora. ru. (In Russ.).
T-7 — Trud — 7. Available at: http://www.ruscorpora.ru/search-paper.html. (In Russ.).
RIA N — RIA Novosti. Available at: http://www.ruscorpora.ru/search-paper.html. (In Russ.).
References
Berdyaev, N. A. 2004. Sudba Rossii. Moskva: AST. (In Russ.).
Demyankov, V. Z. 1982. Konventsii, pravila i strategii obshcheniya: (Interpretiruyush-chiy podkhod k argumentatsii). Izvestiya AN SSSR. Ser. Lit. i yazyka, 41.4: 327—337. (In Russ.).
Gasheva, L. P. 2005. Vremya v poeticheskom diskurse. Vestnik ChGPU, 3: 24—37. (In Russ.).
Goncharov, G. A. 2006. Suggestiya: teoriya ipraktika. Moskva: KSP. (In Russ.). Khazagerov, G. G. 2005. Politicheskaya ritorika. 1. Apparat ritoriki. Biblioteka: Teoriya yazyka. Available at: http://genhis.philol.msu.ru/article_115.shtml. (In Russ.).
Maksimchu, N. A. 2002. Normativno-nauchnaya kartina mira russkoy yazykovoy li-chnosti v kompleksnom lingvisticheskom rassmotrenii. 2/1. Smolensk: SGPU. (In Russ.).
Rebrina, L. N. 2011. Strategemno-takticheskaya organizatsiya pozitivnoy rekonstruktsii kollektivnoy pamyati v tekstakh nemotskoyazychnykh SMI. V mire nauch-nykh otkrytiy, 9.5: 1574—1588. (In Russ.).
Rebrina, L. N., Shamne, N., Petrova, A., Milovanova, M., Eltanskaja, E. 2014. Space of memory: interactional and semantic aspects. Journal of Language and Literature, 5/4: 147—154.
Rebrina, L. N. 2016. Zakonomernosti dispozitsii pri formirovanii polozhitelnogo obraza proshlogo v SMI Germanii. Nauchnyy dialog, 3 (51): 105—116. (In Russ.).
Sokolov, A. V. 2002. Obshchaya teoriya sotsialnoy kommunikatsii. Sankt Peterburg: Izd-vo Mikhaylova V. A. (In Russ.).
Shamne, N. L., Rebrina, L. N. 2013. Category of memory: principles of linguistic description. Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences, 6 (7): 1085—1092.
Vorontsova, T. A. 2009. Kommunikativnoye prostranstvo v lingvopragmaticheskoy paradigm. Vestnik Udmurtskogo universiteta, 1: 11—16. (In Russ.).
