CC BY
460
Святки и хэллоуин:
АРХЕТИПИЧЕСКОЕ ЕДИНСТВО И РАЗЛИЧИЕ ПРАЗДНИЧНЫХ НАРОДНЫХ ТРАДИЦИЙ
УДК 008:930.85 А. А. Тихонова
Московский государственный институт культуры
Статья посвящена философскому и историко-культурному анализу Святок и Хэллоуина — праздников, принадлежащих разным народным традициям. Автором выявлено смысловое единство архетипических действий участников, специфика норм поведения, наличие архетипических образов в каждом из празднеств. Выявлено сходство и различие конкретных вариантов, в которых реализуется само праздничное действие, установлено, что за внешними различиями праздничных обрядовых практик скрывается единый семантический код, реализующийся посредством многообразия символического выражения. Одной из задач данной работы является выявление закономерностей заимствования «чужого» праздника Хэллоуин и вытеснение им Святок на современном историческом этапе на территории современной России.
Ключевые слова: Святки, Хэллоуин, архетипические структуры, культурный код, народная культура, народное сознание, христианство, праздничные народные традиции.
A. A. Tikhonova
Moscow State Institute (University) of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, 141406, Khimki city, Moscow region, Russian Federation
CHRISTMASTIDE (SVYATKI) and HALLOWEEN: festive FOLK CUSTOMS ARCHETYPAL unity and distinction
This research covers philosophical and historical-cultural analysis of folk holidays inherited by diverse folk cultures: Christmastide (Svyatki) and Halloween; identification of its unique archetypal basis, existential unity and distinction. The author conducted the comparative analysis revealing semantic unity of participants' archetypal actions, archetypal behavior specifics, existence of archetypal images of mentioned folk holidays. The author identified unity and difference of specific festival scenes fulfilling festive performance. There is a unique semantic code behind the variety of festive sacral practices actualized in symbolic expression manifold. One of the main goal of this study is to elicit Halloween celebration plagiarism pattern and the replacement of Svyatki celebration in modern Russia. Keywords: Christmastide, Svyatki, Halloween, archetypal structures, cultural code, semantic code, folk culture, traditional conscience, Christianity, festival folk traditions.
В основу статьи легло исследование архе-типического уровня двух широко известных в современном мире праздников, изначально принадлежащих разным культурам (русской и европейской)и народам (славянам и древним кельтам): двухнедельного зимнего периода Святок, празднование которых приходится на срок с 7
по 19 января (с включением в цикл праздников Рождества Христова, Васильева вечера (старого Нового года) и Крещения Господня), и Хэллоуина, который принято отмечать в ночь с 31 октября на 1 ноября.
Выбор и сравнение именно этих двух праздников обусловлены прежде всего внешним сходством традиционных дей-
ТИХОНОВА АНАСТАСИЯ АЛЕКСАНДРОВНА — аспирантка кафедры истории, истории культуры и музееведения социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры
TIKHONOVA ANASTASIIA ALEKSANDROVNA — doctoral student of Department of history, cultural history and museology, Faculty of humanities and social sciences, Moscow State Institute (University) of Culture
e-mail: soroka-utya@mail.ru © Тихонова А. А., 2016
ствий специфического карнавального типа: ряженье различных половозрастных групп, обход дворов участниками праздничного действия, получение ритуального угощения у хозяев, совершение самого действия в тёмное время суток. Кроме того, обнаруживают единство некоторые архетипические составляющие, о которых будет сказано ниже в данной работе.
Вторым немаловажным моментом, обусловившим выбор для сравнения именно этих двух праздников, послужили аналогичные функции этих двух карнавальных действий в структуре времени годового цикла: это некий «разрыв» повседневного, профанного, по мысли М. М. Бахтина, времени с нормальной организацией социальной жизни и выход в сакральное время праздника, когда рушатся иерархии, стираются границы между «этим» и «тем» миром и когда происходит всплеск дио-нисийской животворящей энергии обновления: «Празднество всегда имеет существенное отношение к времени. В основе его всегда лежит определённая и конкретная концепция природного (космического), биологического и исторического времени. При этом празднества на всех этапах своего исторического развития были связаны с кризисными, переломными моментами в жизни природы, общества и человека. Моменты смерти и возрождения, смены и обновления всегда были ведущими в праздничном мироощущении» [2, с. 27].
Чтобы выявить архетипическое единство праздников — архетипических действий участников, специфики норм поведения, вариантов архетипических образов, необходимо детально рассмотреть составляющие каждого из празднеств, выявить соответствие, сходство и различие форм, в которых реализуется праздничное действие. Одной из задач данной работы является выявление закономер-
ностей заимствования «чужого» праздника Хэллоуин и вытеснение им «родных» Святок в наше время на территории современной России.
Обратимся к истории и первоначальному смыслу праздников, сформированному народным сознанием.
Кельтский языческий праздник, известный с X века как Самайн (впоследствии переосмысленный современным обществом и называемый Хэллоуином), был распространён на территории современной Шотландии и Ирландии.
Из места своего исторического зарождения и бытования с волной эмиграции он «перекочевал» в первоначальном виде в Новый Свет, только затем претерпел многочисленные изменения, несколько утратив архаические формы и внутреннюю архетипическую составляющую, оставив лишь внешние признаки.
Лишь в XX веке, в эпоху тотальной глобализации, в соответствии с законами коммерции, Хэллоуин, как трансформированный и переосмысленный вариант праздника Самайн, распространился по всему миру, включая восточные страны (Японию и Южную Корею). В 1990-е годы «новый» праздник проник и на постсоветское пространство.
На протяжении веков празднование Са-майна осмыслялось как переход от одного цикла в природе к другому, как символическое умирание её в одной ипостаси и рождение в другой. Ни одна обрядовая практика не обходилась без задабривания духов умерших родственников, которые, по представлениям людей, могли помогать живым на земле и содействовать в удовлетворении потребностей человека или социума.
Алексей Кондратьев в своей публикации о Самайне следующим образом объясняет феномен праздника: «В то время как Самайн (и феномен смерти, который
праздновался), и это очевидно, был концом цикла, более важным являлось то, что он выступал в качестве начала нового цикла. Потому что вся истинная новизна проистекает из свободы хаоса и жизнеспособности Иного мира» [12].
Сегодня во всём мире праздник Хэл-лоуин отмечается в ночь с 31 октября на 1 ноября в День Всех Святых по католическому календарю. В эту ночь дети и подростки наряжаются в костюмы различной «нечисти», объединяются в группы и ходят по домам, выпрашивая угощение. Главным атрибутом праздника является так называемый светильник Джека
— тыква с прорезанными зловещими чертами лица демонического антропоморфного существа, вместо сердцевины которой вставлена свеча.
Изначально данный праздник, впрочем
— как и большинство других календарных праздников, имел аграрный смысл. Его отмечали в конце лета после сбора урожая. Впоследствии, как это произошло и с другими языческими праздниками, католическая церковь приурочила его ко Дню Всех Святых и закрепила празднование с 31 октября на 1 ноября.
Теперь обратимся к Святкам. Они закреплены в народном календаре тремя значимыми церковными праздниками — Рождеством, «старым» Новым годом и Крещением, общий временной охват которых составляет две недели. Рассказывает Соломенная Ульяна Николаевна (1931 г.р.) из села Неглюбка Ветковского р-на Гомельской области Республики Беларусь:
«Коляды начинались как приходит Рождество. Ждут девки, как Бога, Коляд. Уже две недели вечерами не шили, не пряли, только гуляли. И до 19 января — Крещенья
— это уже две недели Коляды. В Крещенье воду посвятили — Колядам конец. Идёт Мясоед, женятся, замуж идут».
Носители традиционной народной культуры, проживающие на территории дислокации восточных славян, называют двухнедельный период святок «Колядами». В некоторых деревнях распространено оба названия: и Святки, и Коляды.
Для святочного периода, как и для других календарных циклов, несомненно, характерно маркирование начала и конца празднества. Необходимо заметить, что и его середина особо выделена, разделяя Святки на две равные части. В народной среде они получили названия «святые» и «страшные» вечера.
Три праздничные даты (Рождество (7 января), Васильев вечер, или «Старый» Новый год (14 января) и Крещение (19 января)) по-разному распределили между собой смысловую нагрузку: если празднование Нового года имеет светский характер, то в праздновании Рождества и Крещения доминирует христианство.
Большое значение в этом временном промежутке имеет канун праздничного дня, форма и заполнение ритуальными действиями которого варьируются в зависимости от того, какой праздник он предваряет.
С наступлением святочного периода связаны запреты на двухнедельную работу. Возможно, в период Святок — пребывания на «этом» свете душ умерших предков, любая работа могла навредить как представителям «того» света, так и «этого». Невыполнение запретов могло вызвать негативные последствия — дисбаланс в природе и человеческой жизни.
Данный период отмечен посещением «родителями» или «родичами» (душами умерших предков) домов своих родственников на земле. В каждой семье для этого приготавливалась специальная обрядовая еда — кутья. Это блюдо готовилось в период Святок три раза, на каждый из праздничных дней.
В селе Столбун Ветковского р-на Гомельской области Республики Беларусь от Феськовой Аксиньи Лаврентьевны (1922 г.р.) был зафиксирован обычай приглашения к праздничному столу «Мороза». Образ «Мороза» в данном случае символизировал души предков, а приглашение его «на кутью» — ритуальное кормление:
«Как выходят на последнюю кутью [канун Крещения. — А. Т.], когда гущу )или, посылают одного из-за стола:
"Иди! — говорят — Гукай Мороза!" Вот этот уже идёт с цапком [палкой. — А. Т.] и говорит: "Мороз, Мороз, ходи гущу есть! А не придёшь, будем бить железной пугой! [палкой — А. Т.]". Три раза постукает об угол и обратно в хату. Это хозяин посылал одного — или сына, или сам пойдёт».
По мнению О. А. Пашиной: «В основе же этих просьб всегда лежали представления о всесилии умерших, которые якобы управляют погодой, посылают урожай, засуху, удачу и несчастья» [7, с. 204].
Святочный период предстаёт перед нами сложной, многосоставной и продолжительной по времени конструкцией, что отличает его от праздника Хэллоуин, имеющего сжатые однодневные сроки.
В каждом из этих праздников присутствует определённый набор обрядовых практик, как сходных по содержанию и наполнению, так и отличительных. Святки, имея довольно продолжительный срок, включают в себя более широкий спектр как обрядовых функциональных практик, так и просто увеселительных. Объёмы данной работы не позволяют более подробно рассмотреть каждую составляющую святочного периода, поэтому будут рассмотрены лишь некоторые общие архетипические черты и различные особенности этих праздников.
В Святки проявляется большое количе-
ство предписаний и запретов, соблюдение которых может дать возможность благополучно пройти данный жизненный этап. Многочисленные магические и ритуальные практики позволяют наладить диалог между человеческим социумом и представителями «того» света, «двери» для которых в период святочной обрядности открыты. Под «тем» светом мы подразумеваем трансцендентный сакрализован-ный мир, в который, по мнению архаического общества, после физической смерти уходят души родственников, умерших как естественной, так и неестественной смертью. От причины смерти непосредственно зависели обрядовые практики задабривания и кормления душ умерших, необходимые для налаживания диалога между двумя мирами.
Рассмотрение сходств и различий святочного периода и Хэллоуина следует начать с обрядовых обходов дворов, которые различаются как по времени совершения (сочельник Рождества или «старого» Нового года), так и по составу участников (неженатая молодёжь, отдельные группы парней и девок, дети). В Рождественский сочельник обход дворов в основном совершался взрослыми мужчинами или неженатыми парнями, которые носили с собой звезду. Обходы сопровождались исполнением рождественского тропаря «Рождество твоё, Христе Боже наш» или пением духовных стихов (апокрифических текстов, распетых в народной среде), повествующих о рождении Иисуса Христа. Участие в таких обходах взрослой женатой и неженатой молодёжи является существенным отличием от совершения обходов детьми обоих рассматриваемых праздников.
Святочные обходы дворов детьми имели иную специфику. На территории Брянско-Гомельского пограничья они назывались «засеванием». Преимущественно в них
участвовали мальчики. Приход в дом сопровождался рассыпанием зерна и выкрикиванием небольшого стихотворного текста, после чего засевальщиков могли одарить как деньгами, так и имеющимися продуктами (хлеб, сало). Т. А. Берн-штам отмечает особенность засевания именно детьми: «Святочное засевание являлось формой обхода дворов, что также даёт основания для предположения об архаичной роли детей и подростков в этих обрядах» [3, с. 166].
Одну из многочисленных зимних поздравительных песен продемонстрировала Соломенная Ульяна Николаевна (1931 г.р.) из села Неглюбка Ветковского р-на Гомельской области Республики Беларусь:
«С Новым годом! Со святым Рождеством! Сею, сею, посеваю, С Новым годом поздравляю! Открывайте сундучок, доставайте пятачок! Пятачок неважный, дайте рубль бумажный!»
Так как в сочельник Хэллоуина основной половозрастной группой также являются дети, одетые в костюмы демонической силы, которые совершают обходы дворов с целью выпрашивания угощений в виде сладостей, мы можем сделать вывод о том, что одаривание участников, совершаемое и в Святки, и в Хэллоуин, было важным как для детей, так и для самих хозяев домов, поскольку оно было необходимым ритуалом, являющимся символическим выражением архетипического действия — кормления духов умерших предков — осуществляемого через реальное дарение подарков.
А. Кондратьев пишет о непосредственной взаимосвязи кормления душ умер-
ших предков в праздновании Самайна с последующим благополучием человеческого социума, что также полностью соответствует архетипическим представлениям восточных славян: «Возобновление социальных связей с мёртвыми и кормление поземельных духов были ритуальными средствами обеспечения безопасного будущего» [12].
Обрядовый обход дворов, одаривание участников, кормление духов умерших предков — это лишь некоторые архети-пические действия, характерные для Хэллоуина и Святок — праздников различных традиционных культур.
В период Святок большое распространение получили гадания, так как присутствие предков на «этом» свете способствовало получению информации о ближайшем будущем. Та же традиция гаданий существовала и в Хэллоуин.
К архетипическим действиям, которые мы наблюдаем в праздновании как Святок, так и Хэллоуина, причисляется и ряжение людей в различные мифологические и вполне реальные персонажи. Оно могло происходить лишь в определённые моменты календарного цикла, связанные с аграрными магическими практиками. По мнению В. П. Даркевича: «Перевоплощение человека в иное существо сохраняло значение религиозного обряда, восходившего к языческим аграрным празднествам» [5, с. 104]. Ряженые, по сути, являлись не просто переодетыми людьми для всеобщего веселья, а медиаторами между двумя мирами, олицетворявшими души умерших предков, пришедших на «этот» свет. Также можно объяснить и щедрое их одаривание, являющееся, по сути, ритуальным кормлением, задабриванием душ умерших предков (жертвенное приношение).
Главное отличие ряжения на Святки и Хэллоуин заключается в различии поло-
возрастных групп участников обоих праздников, а также в присутствии на празднике противоположных мифических персонажей: в Святки — это антропоморфные существа, звери и люди различных социальных групп, в Хэллоуин — демонические существа потустороннего мира.
В святочный период на территории Брянско-Гомельского пограничья отмечена особенность ряжения в «старцев» молодыми девушками и парнями (не исключалось и переодевание в этих персонажей мужиков и баб), которые были одеты в ветхую, поношенную одежду и вымазаны сажей для того, чтобы не быть узнанными. О. А. Пашина так объясняет это действие: «В способах ряженья достаточно ясно просматривается мотив старого, поношенного, обтрёпанного, ветхого, что вполне корреспондирует с идеей изжившего себя старого мира» [7, с. 172].
Если в традиционной культуре восточных славян ряжеными могли стать только неженатая молодёжь (в силу своей специфики дети по мифологизированным представлениям не имели право рядиться, так как до вступления в следующую половозрастную группу после прохождения инициации они являлись частично представителями «того» света и были подвержены опасности), то во время Хэллоуина основной социальной группой, выпрашивающей угощения, являются дети, переодетые в карнавальные костюмы.
Существенным отличием ряжения на Святки и в Хэллоуин является переодевание в различные «нечеловеческие» персонажи. В восточнославянской традиции существовали запреты на ряжение в образы нечистой силы. По утверждению В. П. Даркевича: «Среди крестьянской молодёжи ношение масок, в первую очередь масок нечисти, воспринималось как грех, подлежащий очищению в освящён-
ной воде» [5, с. 105]. Возможно, одной из причин купания в проруби и испития освящённой воды в Крещение у русских является очищением тела и души после обряжения и примерки на себя «нечеловеческой» роли.
Ряжение же в животных было распространено повсеместно. Самым популярным персонажем на Святках была коза, в шкуру которой переодевали мужчину или молодого парня. С козой проводили ряд ритуальных действий, в ходе которых она «умирала» и «воскресала» под пение зимних поздравительных песен. В высказывании В. П. Даркевича мы находим объяснение данному архетипическо-му действию, а именно: при совершении космогонического акта в момент убийства и воскрешения этого персонажа: «<...> обрядовое преображение в животное было призвано обеспечить изобилие магическими средствами. Инсценировка его убийства (страстей) и воскресения — полузабытое в XIX веке таинство, которое имитировало процессы круговорота года» [5, с. 106].
Если на Святки ряженые переодеваются в антропоморфные существа, зверей, «старцев», цыган, мужчина переодевается в женщину и наоборот, то во время карнавального действия на Хэллоуин ряженые примеряют на себя образ нечистой силы. Данное архетипическое действие можно считать основополагающим критерием, различающим культуры празднования Хэллоуина и Святок. И этот критерий проявляется через смысл, через осознание участниками праздников того, кем же или чем же являются в понимании ряженых и конкретного социума те силы, которые ряженые олицетворяют.
В традиции восточных славян ряженые — это прежде всего олицетворение душ умерших предков, приход и уход которых на «этот» свет маркируется святочным
периодом. Ряженые участники Хэллоуина — олицетворение разгула нечистой силы, которая активизируется в ночь перед Днём Всех Святых.
Также основным сходством архетипи-ческого поведения в период Хэллоуина (а точнее его предшественника — языческого праздника Самайна) и Святок является поминовение, задабривание и непосредственная маркировка встречи и проводов душ умерших предков в период, приходящийся на дни их празднования.
Святочный период в современном народном календаре восточных славян занимает наиболее важное место, так как именно на этом этапе годового цикла происходила и происходит до настоящего времени смена года1 — обновление, с точки зрения мифологической составляющей народной традиции, всех известных культуре форм жизни человека. В традиции празднования Самайна (современный его вид — Хэллоуин) выявлены аналогичные типические архетипические черты перехода от смерти к новой жизни, умирания всего сущего в одной ипостаси и символического его возрождения в другой: «<...> год начинается с его тёмной половины, удерживая свою светлую половину в беременном чреве, подобно тому, как семена находятся в мнимой смерти под землёй, хотя силы роста уже работают в незримости Иного мира. Момент смерти — проход в скрывающую тьму — сам по себе первый шаг к обновлению жизни» [12].
Ряжение в образы демонической силы в Хэллоуин зафиксировано не так давно (до 1900 года о ряжении в карнавальные костюмы, олицетворяющие нечисть, ни на территории США, ни Англии и Ирландии не было упоминаний). Только после этого времени в народной среде начинает укоре-
1 Официальная смена празднования Нового года с ран-невесеннего периода на ночь с 31 декабря на 1 января произошла по указу Петра I в 1700 году.
няться традиция ассоциировать Хэллоуин со временем разгула и активизации многочисленной нечисти на земле.
В эпоху всеобщей глобализации, стирания традиционной локальной культуры, индивидуальной для каждой народности, в эпоху объединения культурных границ у современного человека, потерявшего связь со своими предками, всплывает архети-пический слой сознания. А так как культурные коды раскрыты (процесс технического усовершенствования и появление сети Интернет полностью открыли границы для познания человеком традиций других народов, для осознания единства «культурных универсалий») и границы «нашего» и «не нашего» постепенно стираются, то становится гораздо проще воспринимать «импортный заместитель», а не тот слой традиционной культуры, который был забыт или постепенно уходит в забытье. На данном историческом этапе бессознательные потребности социума в реализации архетипических структур остаются такими же, трансформируется способ их реализации, вербальные и символические формы их выражения.
На сегодняшний день мы имеем фактическую печальную картину забывания и исчезновения празднования Святок в нашей стране, а также привнесения в традиционную русскую культуру праздника Хэллоуин (а, возможно, и полного замещения Святок этим праздником). Несомненно, оба праздника связывает единое наполнение обрядовыми и магическими практиками и сходство архе-типических действий и образов. Тем не менее мы отмечаем тот факт, что в нашей стране в период подготовки к Хэллоуину появляется огромное количество продукции для осуществления праздника, увеселительные заведения устраивают «ночи» Хэллоуина, стимулируя молодёжь наряжаться в образы демонической силы
(например, устраивая бесплатные акции для прохода в ночные клубы в маскарадном костюме).
Необходимо заметить, что основными потребителями «импортного» праздника являются молодые люди, которые проживают в основном в мегаполисах. Находясь в экспедиционных поездках по деревням и сёлам России, нам приходилось фиксировать информацию о том, что во многих деревнях у молодёжи и детей до сих пор актуальным остаётся колядование (праздничные обходы дворов под Рождество) и щедрование (праздничные обходы дворов под «старый» Новый год) в Святки. Соответственно, в городе обмирщение собственной коренной культуры и заимствование чужой происходит быстрее, глобализация приводит к кризису идентичности и внутреннему опустошению личности. Заимствуя чужую культуру, мы постепенно забываем свою. Так и происходит со Святками, которые постепенно подменяет Хэллоуин.
Основная проблема подобных заимствований проявляется в сути восприятия современным человеком Хэллоуина и заключается в том, что он не вкладывает в его основу ни мифопоэтический, ни религиозный контекст, взяв лишь «картинку», полностью отбросив содержимое. По сути, это неверно ни с религиозной точки зрения, так как в этот день католики по всему миру отмечают День Всех Святых, ни с позиции мифопоэтических воззрений в кельтской культуре, где и возник этот праздник.
Русская православная церковь отрицательно относится к набирающему в нашей стране популярность Хэллоуину. Её неприятие данного праздника связано с двумя моментами: во-первых, в данном празднике Церковь усматривает неоязыческие движения, оккультизм, бесовщину; во-вторых, официальное приурочива-
ние этого праздника ко Дню Всех Святых было принято католической церковью, что никак не соотносится с религиозными представлениями РПЦ.
Запреты подобных праздников не приведут к положительным последствиям, так как, запретив одно действие, мы можем вызвать противодействие. Просто на смену этому празднику придёт другой (возможно, в ещё более извращённой форме).
Важно то, что каждый традиционный народный праздник имеет религиозный и мифологический, обрядовый подтекст. Мы считаем, что нельзя отмечать его просто ради всеобщего веселья.
Если в культуре какого-либо народа существует свой традиционный древний аналог, почему бы не воспользоваться именно теми возможностями, которые он предоставляет, а не замещать его культурными нововведениями?
Архетипическое единство праздников характерно для множества традиционных народных культур. За внешними различиями праздничных обрядовых практик скрывается единый семантический код, реализующийся посредством многообразия символического выражения. Именно эти факторы и объединяют эти два уникальных праздника — Хэллоуин и Святки, принадлежащих разным народам и культурам и имеющих ценность в первую очередь именно в этом аутентичном контексте.
Поддерживая национальную культурную традицию в научных исследованиях, популяризируя её через Интернет и другие СМИ, творческие работники и деятели в сферах науки и фольклорного искусства могут способствовать поддержанию и укреплению национальной культуры — бесконечного источника творческой силы и обновления в жизни современного общества.
Примечания
1. Аронов А. А. Историко-культурные параллели (на материале истории отечественной и мировой культуры) / Международная педагогическая академия. Москва : Экон-Информ, 2011. 215 с.
2. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. Москва : Художественная литература, 1990. 543 с.
3. Бернштам Т. А. Молодёжь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в. (половозрастной аспект традиционной культуры). Ленинград : Наука, Ленинградское отделение, 1988. 280 с.
4. Виноградова Л. Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. Генезис и типология колядования. Москва : Наука, 1982. 258 с.
5. Даркевич В. П. Народная культура средневековья : светская праздничная жизнь в искусстве IX—XVI вв. / отв. ред. Г. К. Вагнер ; АН СССР, Ин-т археологии. Москва : Наука, 1988. 344 с., ил.
6. Ерошенков И. Н. Нравственная культура как фактор создания мира без границ // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2010. № 3 (35). С. 101—105.
7. Пашина О. А. Календарно-песенный цикл у восточных славян : [монография]. Санкт-Петербург : Композитор • Санкт-Петербург, 2006. 280 с.
8. Пугачева Л. Г. Взаимоотношение мифа и рациональности в культуре // Философия, творчество, культура : межвузовский сборник научных трудов / [редкол.: С. Ф. Мартынович (отв. ред.) и др.]. Саратов : Изд-во Саратовского государственного университета, 1994. С. 71—75.
9. Тихонова В. А. Массовая культура: к вопросу о сущности понятия // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2013. № 5 (55). С. 19—22.
10. Флиер А. Я. О природе культурного символа // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2016. № 1 (69). С. 51—57.
11. Элиаде М. Аспекты мифа / [пер. с фр. В. Большаков]. 3-е изд. Москва : Академический Проект ; Королев : Парадигма, 2005. 223 с.
12. Kondratiev А. Samhain: Season of Death and Renewal. An Trfbhfs Mhor: The IMBAS Journal of Celtic Reconstructionism. 1997. Volume 2, Issue 1/2.
References
1. Aronov A. A. Istoriko-kul'turnye paralleli (na materiale istorii otechestvennoi i mirovoi kul'tury) [Historical and cultural parallels (on material of history of domestic and world culture)]. Moscow, Ekon-Inform Publ., 2001. 215 p.
2. Bakhtin M. M. Tvorchestvo Fransua Rable i narodnaia kul'tura srednevekov'ya i Renessansa [Francois Rabelais's creativity and national culture of the Middle Ages and Renaissance]. Moscow, Khudozhestvennaya literatura Publ. [Imaginative literature Publ.], 1990. 543 p.
3. Bernshtam T. A. Molodezh' v obryadovoi zhizni russkoi obshchiny XIX — nachala XX v. (polovozrastnoi aspekt traditsionnoi kul'tury) [Youth in sacral life of Russian community of XIX — beginning of XX centuries (age and gender aspect of folk culture)]. Leningrad, Akademizdatcenter "Nauka" RAS, 1988. 280 p.
4. Vinogradova L. N. Zimnyaya kalendarnaya poeziya zapadnykh i vostochnykh slavyan. Genezis i tipologiya kolyadovaniya [Winter season poetry of western and eastern Slavs. Genesis and types of caroling]. Moscow, Akademizdatcenter "Nauka" RAS, 1982. 258 p.
5. Darkevich V. P. Narodnaya kul'tura srednevekov'ya: svetskaya prazdnichnaya zhizn' v iskusstve IX—XVI vv. [Medieval folk culture: secular festive life in arts of IX—XVI centuries]. Moscow, Akademizdatcenter "Nauka" RAS, 1988. 344 p.
6. Eroshenkov I. N. Nravstvennaia kul'tura kak faktor sozdaniia mira bez granits [Moral culture as a factor of creation of the world without borders]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2010, No. 3 (35), pp. 101—105.
7. Pashina O. A. Kalendarno-pesennyi tsikl u vostochnykh slavyan [Seasonal song cycle of eastern Slavs]. St. Petersburg, Compozitor Publishing House • Saint-Petersburg, 2006. 280 p.
8. Pugacheva L. G. Vzaimootnoshenie mifa i ratsional'nosti v kul'ture [Myth and rationality relationship in culture]. Filosofiya, tvorchestvo, kul'tura. Mezhvuzovskii sbornik nauchnykh trudov [Philosophy, creativity, cul-
