CC BY
37УДК 94
Священник Иосиф Фудель и полемика о национализме
А.Э. Котов1
В статье рассматриваются общественно-политические взгляды священника Иосифа Фуделя, в особенности - его роль в начатой В. С. Соловьевым полемике о национализме. С позиций своеобразно понимаемого «христианского универсализма» Соловьев обрушился с резкой критикой на концепцию «национального эгоизма». Объектами критики Соловьева стали и «старое» славянофильство, и концепция культурно-исторических типов, и «новые», якобы торжествовавшие при Александре III, националисты катковского круга. Для «русского направления» эта литературная битва над прахом Данилевского оказалась одновременно и проверкой на прочность - не менее трудной, чем Берлинский конгресс и последовавшие за ним события на Балканах. На консервативную русскую мысль В. С. Соловьев оказал значительно большее влияние, чем на либеральную. Особенный интерес для современников - как его, так и наших, - представляла и до сих пор представляет тема взаимоотношений философа с К. Н. Леонтьевым. Одним из первых, кто обратился к изучению непростых отношений Соловьева и Леонтьева, стал о. Иосиф Фудель. Восприятие и интерпретация Фуделем взглядов Соловьева и Леонтьева на национальный вопрос предоставляются тем более значимыми, что окончательно мировоззрение о. Иосифа сформировалось в годы пастырского служения в Северо-Западном крае — т.е. в регионе, ситуация в котором некогда прослужила толчком к формированию русского модерного национализма. Под влиянием идей К. Н. Леонтьева Фудель пришел к выводу о том, что модерный политический национализм нередко имеет «последствия анти-национальные, анти-культурные в смысле духовной самобытности». Исходя из этого Фудель настаивал на необходимости ревизии славянофильского наследия — которое следовало, по его мнению, отделить от
1 Котов Александр Эдуардович — доктор исторических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9; a.kotov@spbu.ru
Kotov Aleksandr Eduardovich - Doctor in History, associate professor, St. Petersburg State University, Russian Federation, 199034, St. Petersburg, Universitetskaya nab., 7-9; a.kotov@spbu.ru
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта 19-09-00096 «Российское православное духовенство и русский национализм в конце XIX - начале XX века».
политического панславизма. Вместе с тем, в ряде аспектов своего отношения к национализму о. Иосиф остался ближе к В. С. Соловьеву, чем к К. Н. Леонтьеву.
Ключевые слова: консерватизм, национализм, православие, Соловьев, Леонтьев, Фудель, славянофильство, панславизм, Белоруссия, польский вопрос.
Priest Joseph Fudel and the polemic on nationalism
A.E. Kotov
The article explores the socio-political views of the priest Joseph Fudel, in particular, his role in the polemic about nationalism initiated by V. S. Solovyov. From the standpoint of the peculiarly understood "Christian universalism", Soloviev sharply criticized the concept of "national egoism". The objects of criticism of Solovyov were the "old" Slavophilism, the concept of cultural-historical types, and the "new", supposedly triumphant under Alexander III, nationalists of the Katkov circle. For the "Russian direction," this literary battle over Danilevsky's ashes turned out to be both a test of strength — no less difficult than the Berlin Congress and the subsequent events in the Balkans. On the conservative Russian thought of V. S. Soloviev had a much greater impact than the liberal. Of particular interest to contemporaries, both him and ours, was and still is the topic of the relationship of the philosopher with K.N. Leontiev. One of the first who turned to the study of the difficult relationship of Soloviev and Leontyev was pr. Joseph Fudel. Fudel's perception and interpretation of Soloviev's and Leont'ev's views on the national question are significant, because finally worldview about. Joseph was formed during the pastoral ministry in the Northwest Territory — i.e. in the region, the situation in which once served as an impetus to the formation of Russian modern nationalism. Influenced by the ideas of K. N. Leontyev, Fudel came to the conclusion that modern political nationalism often has "anti-national, anti-cultural consequences in the sense of spiritual identity." Proceeding from this, Fudel insisted on the need to revise the Slavophil heritage -which, in his opinion, should be separated from political pan-Slavism. At the same time, in a number of aspects of his attitude to nationalism, Fr. Joseph stayed closer to V. S. Soloviev than to K. N. Leontiev.
Keywords: conservatism, nationalism, Orthodoxy, Soloviev, Leontiev, Fudel, Slavophilism, Pan-Slavism, Belarus, the Polish question.
В 1883 г. на страницах аксаковской «Руси» вышла статья В.С. Соловьева «Нравственность и политика», положившая начало многолетней и многосторонней полемике о русском национализме. С позиций своеобразно понимаемого «христианского универсализма» философ обрушился с резкой критикой на концепцию «национального эгоизма»: «Наша внеевропейская или противоевропейская преднамеренная и искусственная самобытность всегда была и есть лишь пустая претензия; отречься от этой претензии есть для нас первое и необходимое условие всякого успеха [...] Одно только мы знаем наверное. если Россия не исполнит своего нравственного долга, если она не отречется от национального эгоизма, если она не откажется от права силы и не поверит в силу права, если она не возжелает искренно и крепко духовной свободы и истины, она никогда не может иметь прочного успеха ни в каких делах своих, ни внешних, ни внутренних.2 Объектами критики Соловьева стали и «старое» славянофильство, и концепция культурно-исторических типов, и «новые», якобы торжествовавшие при Александре III, националисты катковского круга. Для «русского направления» эта литературная битва над прахом Данилевского оказалась одновременно и проверкой на прочность - не менее трудной, чем Берлинский конгресс и последовавшие за ним события на Балканах.
Статьи В. С. Соловьева вошли в сборник «Национальный вопрос в России» - с тех пор многократно переиздававшийся. Впрочем, даже сочувствовавшие ему мыслители рассматривали эти тексты по преимуществу как орудия «сокрушения ребер» своим оппонентов.3 Обширная ответная «корреспонденция» националистов — И. С. Аксакова, Н. Я. Данилевского, Н. Н. Страхова, П. Е. Астафьева, Д. Ф. Самарина и пр. - также хорошо известна как специалистам, так и широкому кругу неравнодушных к русской интеллектуальной истории читателей. Разумеется, в полном виде представить эту полемику трудно: отчасти она продолжается и в современных спорах о «русском вопросе».4
Своеобразным её итогом, на наш взгляд, стало то, что Соловьев, называвший М. Н. Каткова «Немезидой славянофильства», позднее сам обрел свою «Немезиду» в лице А. Л. Янова и его многочисленных постсоветских соратников. Последние благополучно извлекли соловьевские тезисы из контекста той эпохи, когда казалось, что «Россия как единая, независимая и великая держава [...] есть дело сделанное, никакому вопросу не
2 Соловьев В.С. Предисловие ко второму изданию // Соловьев В.С. Национальный вопрос в России. М., 2018. С. 6-7.
3 Эрн В.Ф. Культурное непонимание // Эрн В.Ф. Сочинения. М., 1991. С. 114.
4 Национализм: pro et contra, антология / Сост. А.А. Иванов, А.Л. Казин, А.Э. Котов, М.В. Медоваров. СПб., 2017.
подлежащее»,5 и перенесли их в контекст, когда реальностью вполне могло стать и обратное. Это надолго сделало Соловьева символом наследников того идейного направления, которому Ф. И. Тютчев посвятил свой «Напрасный труд».
Удачной попыткой соединения соловьевских текстов с наиболее значимыми ответными выпадами стало издания А. А. Тесли, вышедшее в 2018 г. в серии «Перекрестья русской мысли». Особенно интересными (и хуже прочих известными современному читателю) в этом сборнике являются статьи Д. Ф. Самарина — который, помимо прочего, отвергал выпады Соловьева, упрекавшего славянофилов и националистов в почитании Иоанна Грозного. Самарин аргументированно доказывал, что культ этого самодержца был порожден именно западнической историографией.6
Однако помимо удачной подборки антисоловьевских выступлений И. С. Аксакова, Д. Ф. Самарина и Н. Н. Страхова, ценность имеет и предисловие составителя, которое А.А. Тесля совершенно справедливо заключает следующим соображением: «...решительное осуждение "национализма" Вл. Соловьевым оказывается независимым от его либеральных воззрений — оно сочетается с последними, но исходит из совершенной иных, религиозных оснований и их историософской и политической трактовки».7 Эта мысль нуждается в некотором уточнении.
В полемике с «новым» и одновременно «архаическим» национализмом Соловьев выступает не как либерал, но как пророк христианской «всемирной монархии», считающий себя продолжателем Данте и Тютчева.8 Это, разумеется, не мешало ему отстаивать ценности, которые в России принято называть либеральными: от свободы вероисповедания до культурного и политического западничества. Впрочем, в наше время тезис о превосходстве западной культуры и цивилизации всё больше становится уделом консерваторов - тогда как современным западным левыми ближе скорее пропагандируемый Данилевским отказ от европоцентризма.
Вдохновлявший Соловьева своеобразный консервативный глобализм, при всех своих своеобразных чертах, не был новостью и для XIX в. Так, в 1860-е гг. главным оппонентом «русского направления» и, в частности, аксаковского «Дня» была газета «аристократической
5 Соловьев В.С. Предисловие к третьему изданию // Соловьев В.С. Национальный вопрос в России. М., 2018. С. 3.
6 Самарин Д.Ф. Поборник вселенской правды // Соловьев В.С. Национальный вопрос в России. М., 2018. С. 617-639.
7 Тесля А.А. Вл. Соловьев в спорах о национализме и национальном вопросе // Соловьев В.С.
Национальный вопрос в России. М., 2018. С. XXXIV.
оппозиции» «Весть».9 Защищая сословные дворянские интересы, её редакторы В. Д. Скарятин и Н. Н. Юматов отстаивали не столько «крепостническую», сколько «карамзинистскую» линию - и их аргументация отчасти предвосхищала многие позднейшие соловьевские тезисы: «„День" становится исключительно на почву национальности и исключительность его в этом направлении так велика, что русские, которых он преследует, скажут ему: "Нет, вы не русский, а китаец, или японец. Ваша исключительность так велика, что ради нее вы забываете высшую правду и высшую цивилизацию, которые стоят превыше всех национальностей". Мы со своей стороны, вместе с г. Аксаковым, остаемся на почве национальности до тех пор, пока наша национальность не заставляет нас приносить в жертву существующую цивилизацию».10
Так или иначе, на консервативную русскую мысль В. С. Соловьев оказал значительно большее влияние, чем на либеральную - куда менее вовлеченную в религиозную проблематику. Особенный интерес для современников - как его, так и наших, - представляла и до сих пор представляет тема взаимоотношений философа с К.Н. Леонтьевым.11 Этот классик русского консерватизма также был противником националистического панславизма, и несмотря на весь свой "византизм" (который, как мы теперь знаем, был лишь производным от более сложной системы гептастилизма)12, с сочувствием отнёсся к католическим симпатиям Соловьева.
Наиболее ёмко причину этих симпатий Леонтьев сформулировал в 1888 г. в письме своему будущему ученику и будущему же (рукоположенному в 1889 г.) священнику - о. Иосифу Фуделю: «Конечно, - я Византию и "Фанар" предпочитаю Риму и буду предпочитать, до тех пор пока все Восточное духовенство не велит нам смириться перед Св. отцом - преемником Петра! Но я и теперь готов с радостью (не изменяя Восточному догмату) поцеловать у Льва XIII туфлю; - а Криспи и Сади-Карно - подать руку - и то противно. И могу вас уверить, молодой человек, что и славянофильство у Вас будет бесплодное, кривое и слабое, если Вы не способны проникнуться подобными чувствами предпочтения Европы старой и великой - Европе новой и мерзкой в прозе своей... Верьте - что старые славянофилы - именно этим-то и грешили, что с либеральным прогрессом они на каждом шагу мирились, а
9 Котов А.Э. "Народность" и "сословность": два полюса русского консерватизма // Христианское чтение. 2017. №2. С. 288-306.
10 Весть. 1864. 5 июля.
11 Бессчетнова Е.В. Диалог Вл. С. Соловьева и К.Н. Леонтьева: Проблема бытия России. Дисс. ... канд. филос. наук. М., 2014.
12 Фетисенко О.Л. «Гептастилисты»: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики. СПб.: Пушкинский дом, 2012.
римское католичество было для них все только ложь и ложь [...] учение Владимира Соловьева [...], впервые в России осмелившегося хвалить Рим - есть прекрасный противовес -морально-протестантским симпатиям славянофилов. Мистицизм Соловьева глубже, возвышеннее, чем ихний, так сказать. - Нет, конечно, нужды, сочувствуя его общему духовно-дисциплинирующему направлению - принимать все его выводы. - Но проверять его духом - полу-либеральный дух славянофилов необходимо. - Иначе - вы далеко отстанете от новейшего движения русской мысли». При этом свои воззрения Леонтьев определял как своеобразный синтез: «во мне [...] примирены - славянофилы, Данилевский с Катковым и Герценом и даже отчасти с Соловьевым. - Для меня самого все это ясно и связано
13
органической, живою нитью». 13
Не случайно именно Фудель стал одним из первых, кто обратился к изучению непростых отношений Соловьева и Леонтьева.14 Впрочем, о. Иосиф также испытал на себе влияние и соловьевства, и славянофильства - чтобы затем самому стать авторитетом для русских правых начала XX в. Наиболее известными среди последних были его работы, посвященные вопросам народного образования. Так, В. М. Пуришкевич, выступая перед Аккерманским уездным земским собранием, утверждал: «Глубоко убежденный противник земских тенденций в вопросах народного образования, весь проникнутый идеями Хомякова, Аксакова, Победоносцева, Рачинского и Фуделя, я отказываюсь от службы на земском поприще и верю, что, из уважения ко мне, вы не станете просить меня поступиться моими принципами и служить мне чуждому кумиру».15 Именно этот аспект публицистического наследия Фуделя привлекал внимание и современных исследователей.16 Однако по-настоящему в научный и интеллектуальный оборот это наследие вошло после выхода подготовленного подвижническим трудом О. Л. Фетисенко очередного тома полного собрания сочинений и писем К. Н. Леонтьева - куда включена как переписка мыслителя со своим учеником (в центре которой - все та же развязанная Владимиром Соловьевым полемика), так и ряд статей о. Иосифа, посвященных разъяснению леонтьевских воззрений широкой публике.
13 Переписка К.Н. Леонтьева и И.И. Фуделя // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 90-91.
14 Фудель И.И. К. Леонтьев и Вл. Соловьев в их взаимных отношениях // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 400-416.
15 Бессарабец. 1900. 8 октября; ссылка предоставлена А.А. Ивановым.
16 Винюкова Н.В. И. И. Фудель о народном образовании (1890-е - начало 1900-х гг.) // Исторический журнал: научные исследования. 2018. № 4. С. 100-109. DOI: 10.7256/2454-0609.2018.4.26038 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=26038
Восприятие и интерпретация Фуделем взглядов Соловьева и Леонтьева на национальный вопрос предоставляются нам даже более значимыми, т.к. окончательно мировоззрение о. Иосифа сформировалось в годы пастырского служения в Северо-Западном крае - т.е. в регионе, ситуация в котором некогда прослужила толчком к формированию русского модерного национализма.17 Рассказ Фуделя о своей пастве — одно из множества свидетельств о недостаточно успешной русификации сельской части региона: «Большинство богомольцев в нашем храме составляют крестьяне ближайших деревень; по-русски говорить они не умеют; речь их наполовину польская, наполовину малороссийская; понятное дело,
что когда говорю я к ним своей московской речью, они из десятка слов понимают два-
1 8
три...».18
За год до своего рукоположения Фудель писал Леонтьеву о своем непростом отношении к славянофильскому наследию: «Вы указываете на то, что в своей брошюре я стал под знамя Достоевского и Аксакова и затем говорите о недостаточности этого. Это не совсем верно. Я, пожалуй, согласен, что я стою под знаменем Аксакова - но и это только по общественным и политическим вопросам; в этом отношении я его вернейший ученик и последователь. Но по вопросам религиозным я вообще ни под чьим знаменем не стою, ибо здесь возможны лишь своя вера и собственные убеждения. Тем более не могу я быть под знаменем Достоевского, который по религиозным вопросам высказывал только самые общие (первичные) взгляды».19 Чуть позже, в октябре 1888 г., будущий священник прибавлял к этому: «я не могу теперь, в конце 80-х годов, быть вполне единомышленником Хомякова и Аксаковых. Это немыслимо, и очень глупо поступают те ученики, которые бережно хранят сокровище, оставленное учителем, боясь прикоснуться к нему, не говоря уж о том, чтоб увеличить его или подновить. - Сокровище в их руках оказывается неприложимым к жизни. Выводы философии - постоянны и неизменны; выводы публицистики - временны и изменчивы. Поэтому я отношусь более доверчиво к философской стороне славянофильского учения, чем к публицистической».20
Но решающим стало прочтение Фуделем леонтьевского «Византизма и славянства», основной тезис которой ему показался билзким — однако потребовал дальнейших авторских
17 Котов А.Э. Между имперским и национальным // Новое прошлое. 2019. №2. С. 194-201.
18 Переписка К.Н. Леонтьева и И.И. Фуделя // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 161.
19 Переписка К.Н. Леонтьева и И.И. Фуделя // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф
Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 73
разъяснений. В том же году о. Иосиф пишет Леонтьеву: «...на стр. 106 1-го тома Вашей книги встречаемся с такою замечательною мыслью: "Идея национальностей в том виде, в каком ее ввел в политику Наполеон III, в ее нынешнем модном виде, есть не что иное, как тот же либеральный демократизм, который давно уже трудится над разрушением великих культурных миров Запада". - Вы очень часто высказываете эту же мысль, но опять-таки везде так же сжато и кратко. - И эта мысль мне очень симпатична, я чувствую, что она -истинна, но только чувствую это, а не понимаю логически, ибо Вы не даете никакого ключа к уяснению ее. Очень часто я обдумывал это замечательно оригинальную мысль, придумывал несколько гипотез в объяснение ее, но задачи всетаки не решил и поэтому обращаюсь к Вам с просьбой о помощи, так необходимой мне в данном случае. - Почему именно можно сопоставить вместе идею национализма и либеральный демократизм - когда по-видимому они так противоположны: демократический процесс сравнивает, равняет все разнородное, упрощает его, а национализм обособляет разнородное, разъединяет разные народности. По-видимому это так, но я чувствую, что в сущности это одно стремление к упрощению и слитию. Почему же?».21
Ответ Леонтьева на этот вопрос вылился в обширную работу «Национальная политика как орудие всемирной революции» - хорошо известную читателю и содержащую, в частности, такой яркий образ, как «Протей общеевропейского разложения», с которым Константин Николаевич и сравнивал «национально-космополитическую политику».22 Основные тезисы своего наставника о. Иосиф раскрыл в статье «К вопросу о "национальном". Самообман и ошибки», изначально предназначавшейся для неославянофильского «Русского дела» С.Ф. Шарапова, однако вышедшей после ряда задержек и серьезной переработки только в «Московских ведомостях» за 1890 г.23
Фудель обращал внимание читателя прежде всего на то, что само слово «национальный» имеет несколько значений: «Обыкновенное словоупотребление придает этому слову смысл и культурный, и политический. Если мы говорим «национальное объединение» , то этим означаем политическое объединение известного племени в одно целое государство; точно также если скажем: «национальная независимость», то выразим мысль о политической независимости одного государство или племени от другого. Если же
21 Там же. С. 97.
22 Леонтьев К.Н. Национальная политика как орудие всемирной революции // Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем в 12-ти томах. Т. 8. Кн. 1. С. 517.
23 Фетисенко О.Л. Комментарии // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 654.
скажем: «национальный вопрос в России», то здесь будет речь не о политическом вопросе, а уже о культурном значении России в истории, о России, одухотворенной известною
24
идеей».24
Вслед за Леонтьевым он утверждал, что все политические национализмы XIX в. - в том числе, разумеется, и славянские — «имели последствия анти-национальные, антикультурные в смысле духовной самобытности»; и что «жизнь национального духа известного племени нисколько не зависит от политического единства его, и наоборот политическое раздробление племени не мешает развитию его духовной личности; затем уже политическое объединение племени может произойти и тогда, когда духовные силы народа истощатся». Автор призывал «не забывать, что стремление к культурному своеобразию есть одно, а стремление к политическому единству - совсем другое, и что называть последнее движение "национальным" - есть грубая ошибка».25
Более кратко и ёмко, чем сам Леонтьев, Фудель формулировал основную его мысль, в свою очередь, предвосхищавшую выводы исследователей национализма второй половины XX века: «Быть может, простая случайность - совпадение во времени всеобщего космополитизма с движениями племенными, а быть может, тут действовал тайный инстинкт, подсказывавший народу, что объединение племени в одно целое поможет большему распространению этого космополитизма. И действительно: легче демократизоваться и потерять культурное своеобразие одному большому, чем множеству маленьких государств. Легче заразиться одною и тою же болезнию от тесного соприкосновения или соединения друг с другом. Современные технические «чудеса» в сильной степени помогают этому. Железные дороги, телеграфы, газеты - вот главные орудия всесветного смешения в однообразие. Духу времени, как бы нарочно, дают все способы к быстрому распространению его; границы и карантины сняты, препятствий нет [...] В наш век, стало быть, мы видим два совершенно различные движения: одно - всеобщее стремление к космополитизму, демократизации, уравнению прав положения, быта, движение по существу антинациональное; другое - движение к политической независимости и целости племен, движение чисто политического характера. Связь между ними побочная, вспомогательная, тем не менее связь крепкая и постоянная; это последнее очень важно для наших выводов».26
24 Фудель И.И. К вопросу о национальном. Самообман и ошибки // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 346.
25 Там же. С. 349-350.
Исходя из этого Фудель настаивал на необходимости ревизии славянофильского наследия — которое следовало, по его мнению, отделить от политического панславизма: «Славянофильство - это стремление к духовной независимости от Запада славянского племени. Панславизм - это стремление к освобождению зависимых еще славянских народностей и объединению их - и только. Насколько первое стремление широко, настолько второе узко и входит в первое только как временный придаток [...] Наши первые славянофилы были поборники панславизма, потому что еще не предвидели всех результатов племенных движений и обманывали себя в важном культурном значении племенного объединения. Теперь же, после племенных объединений на Западе, тем более после ясных для всех результатов только начала нашей племенной политики на Востоке - этому самообману нет оправдания, и ученики славянофильства, желающие развивать это учение должны критически относиться к нему, а не рабски только повторять учение со всеми его временными ошибками и промахами».27
Позднее, рецензируя одну из брошюр М. В. Юзефовича, Фудель будет ставить ему в заслугу то, что он, во-первых, говорил не о «славянстве, о славянском племени», но «очень определенно заменял этот термин словами "русский народ", "русский человек", "Россия"»; а главное - положительно относился к реформам Петра и считал его «хулителей» «поборниками droits de l'homme», поклонявшимися, несмотря на всё свое антизападничество «западно-европейскому идеалу свободы личности».28
Всё это затрудняло националистам их полемику с отрицавшим русскую самобытность Соловьевым: «для борьбы с В. Соловьевым нужна иная почва, здесь нужна в противовес ему такая же ясность мысли и желаний».29 Не оставляя до определенного момента на отказ Соловьева от «своих резких крайностей», Фудель пишет Леонтьеву: «Теперь я понял ту связь, которая соединяет В. Соловьева с славянофилами; связь эта органическая, также как и Ваша связь с ними же. Только Вы стали развивать одну сторону этого учения -государственно-культурную, Соловьев - другую: о всемирно-историческом призвании России. Между Вами как будто непримиримое противоречие, но в сущности работа Ваша одинакова; вы оба очищаете славянофильство и развиваете это учение. - Думаю я, что можно будет в будущем органически соединить славянофильство старое (очищенное), Ваше учение
27 Там же. С. 353.
28 Фудель И.Ф. Новое выражение русской культурной мысли // Русское обозрение. 1895. №12. С. 918. Также см.: Фетисенко О.Л. «Отче и друже мой». Отец Иосиф Фудель — друг, ученик и издатель К.Н. Леонтьева // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 52.
29 Переписка К.Н. Леонтьева и И.И. Фуделя... С. 209.
и В. Соловьева стремления. Теперь только смутно сознаю я форму этого соединения, но верю, что в будущем это будет и будет».30
Впрочем, в ответ на леонтьевское предупреждение о том, что Соловьеву «не панславизм претит: ему неприятно настоящее культурное славянофильство», 31 Фудель уточняет свое отношение к мыслителю: «Соловьев прежде на меня производил очень сильное впечатление; меня всегда подкупала его смелость и его самобытность мышления. Широта его идеалов оказала сильное влияние на склад моих стремлений. Будучи полным профаном в богословии, я сначала относился хладнокровно к его "папистическим увлечениям". И поэтому я от всей души симпатизировал ему. Так было недавно. [... ] теперь я не могу относиться к нему иначе как к еретику. Могу о нем сожалеть, могу даже любить, как заблудшую овц, но и обязан бороться с ним всеми силами, поскольку он вносит в Церковь ересь и смятение».32
Своеобразным политическим «символом веры» о. Иосифа стало его письмо Леонтьеву от 20 февраля 1891 г.: «Для Православной Церкви необходимо опираться на крепкую империю; для крепости монархии необходима сословная организация; стало быть я с своей стороны поддерживаю сословную организацию государства. [...] Цель - прославление и укрепление на земле Православной Церкви; остальное все - только средства. Вот почему я и писал Вам, что верю в религиозное призвание России и этого одного желаю; конечно, этого одного, потому что выше этого призвания нет ничего; исключительно военное могущество России, или исключительно философское ее призвание (как этого хочет П. Е. Астафьев) - все это так мелко в сравнении с религиозной задачей, предстоящей России. Старые славянофилы недостаточно разработали эту сторону вопроса, новые националисты совсем упустили ее и засели в мелочах; от того-то слово Вл. Соловьева разразилось громом среди не ожидавших его. И велика его заслуга в том, что он повернул наше самосознание в ту сторону, откуда мы уже было отвернулись».33
Вполне сочувствуя целям «государственной мощи» и «культурного своеобразия» России, Фудель всё же считал их вторичными в сравнении с религиозным призванием: «...Другого, как любящий сын России, не могу ей желать, потому что велик дар Божий -служить ему - и отказываться от этого дара — преступление. [...] Когда все образованные люди станут ездить в Оптину, когда духовенство получит руководящую роль, когда
30 Там же. С. 227-228.
31 Там же. С. 249.
32 Там же. С. 258.
общество не будет смотреть на Церковь издали, а будет жить в ней, тогда на этой почве получатся новые культурные всходы, точно также, как в Средние века католичество было основой культурного своеобразия Западной Европы». 34
Таким образом, нельзя по сути согласиться с формально верным утверждением В.В. Розанова, утверждавшего, что «Фудель [...] воспроизвел Леонтьева в себе, как деревянная доска - гравюру с живого дерева (= Леонтьева). Именно на Фуделе, может быть, лучше всего проследить: "Ну, что же вышло бы с идеями Леонтьева вне Леонтьева? Вне его личной доброты и таинственно с монашеством сопряженного эллинского эстетизма?».35 Собственно, в сознательном отказе от «эллинского эстетизма» и заключалось относительное своеобразие воззрений Фуделя — выступавшего в светской печати, в отличие от своего учителя, вовсе не с позиций консервативного романтизма.
Особенно характерны в этом отношении статьи о. Иосифа, посвященные положению православия в Северо-Западном крае, и появившиеся на страницах «Русского обозрения» за 1893 г. Эти статьи из рубрики «Вопросы церковной жизни» были ответом на публикации постоянного публициста журнала А. Владимирова, принадлежавшего к неославянофильскому кружку бывшего виленского «русификатора» И. П. Корнилова. В статье «О положении православия в Северо-Западном крае», приуроченной к столетию воссоединения с Россией западно-русских и литовских земель, Владимиров констатировал недостаточное внимание власти и общества к продолжению русификации региона. Отражая взгляды своего круга, публицист отождествлял последнюю с распространением православия и отказывался признавать борьбу завершенной: «Здесь стоят лицом к лицу две борющиеся на жизнь и смерть народности, польская и русская: будет ли польская оттеснена за Неман, или русская за Двину и Днепр? Примирение здесь едва ли возможно. Слово мира, сказанное поляком, есть слово лицемерия и обмана; а сказанное русским, есть слово недомыслия или предательства». Впрочем, главным объектом критики Владимирова — вполне в духе русской консервативной традиции — были не поляки, но «русские служилые люди в крае, отлично обделывающие собственные делишки и худо делающие "дело государево" - или, правильнее, совсем не делающие его».36
Опираясь на собственные белостокские наблюдения, Фудель соглашался с автором в том, что положение православия в крае представляет собой «картину [.] очень печальную,
34 Там же. С. 293.
35 Переписка В.В. Розанова и К.Н. Леонтьева // Розанов В.В. Собрание сочинений. Т. 13: Литературные изгнанники: Н.Н. Страхов. К.Н. Леонтьев / Ред. А.Н. Николюкин. М., 2001. С. 330-331.
36 Владимиров А. О положении православия в Северо-Западном крае // Русское обозрение. 1893. №2. С.
заставляющую серьезно задуматься о многом». Отмечая, вслед за многими консервативными публицистами, непоследовательность русской политики в регионе, о. Иосиф отмечал: «С нашей стороны в Западном крае были испробованы всевозможные и самые противоположные способы действий для укрепления там нашего дела, начиная с "обращения" целых католических приходов и кончая постройкой множества лишних костелов [...] Постоянное шатание из стороны в сторону их политики не всегда можно объяснить только недомыслием или предательством. Причины этого шатания и перехода от одной системы к другой более общего характера. Они кроются в той путанице понятий, в той
37
неустойчивости мыслей, которые характеризуют наше самосознание».3'
При этом Фудель подвергал сомнению сам принцип административной русификации. Переходя к полемике с Владимировым, он указывал на то, что «Интересы политические у него заслоняют собою интересы церковные», а «задачи религиозного характера не могут достигаться средствами политическими».38 Не осуждая напрямую политики графа М.Н. Муравьева, который в условиях «апатии» местного духовенства поручил обращение чиновникам, публицист задавался вопросом: «зачем же эту чисто политическую меру навязывать духовенству и требовать от него того, что несогласно с духом служения пастырей Церкви? Зачем же упрекать этих пастырей в "апатии" и бездействии, когда энергия и деятельность понимаются и требуются только в политическом смысле?»».3940
О. Иосиф отмечал наличие двух подходов к русификации региона: «Или западнорусское католичество должно быть очищено от польщизны, или Западная Россия должна быть очищена от католичества». 41 Применение последнего метода при Муравьеве он признавал явно неудачными,42 что же до предложенного еще М.Н. Катковым «располячения католицизма»43 - то это мера была в его глазах «гораздо выше по значению», тем более, что не сводилась к собственно русификации «дополнительного католического богослужения»,
44
но подразумевала перевод его и на другие национальные языки - литовский и латышский.44
37 Фудель И.И., свящ. Наше дело в Северо-Западном крае. М., 1893. С. 1-2.
38 Там же. С. 4.
39 Там же. С. 5-7.
41 Там же. С. 8.
42 Там же. С. 9.
43 Долбилов М.Д. Русский край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М., 2010; Котов А.Э. "Русское латинство" 1860-х гг. как элемент идеологии бюрократического национализма // Новое литературное обозрение. 2017. №2. С. 122-136.
44 Фудель И.И., свящ. Наше дело в Северо-Западном крае. М., 1893. С. 9.
68
Тем не менее, и этот подход Фудель признавал недостаточным, во многом воспроизводя аргументацию И. П. Корнилова: 45 «Мы далеки от того, чтобы придавать этой мере то значение, какое ей придается нашими "обрусителями". Конечно, в политическом отношении располячение костела, благоразумно и последовательно проведенное, может иметь благие результаты: ослабление, если не полное уничтожение, польской пропаганды, так как язык есть главное орудие народности; отсюда может следовать оживление национального самосознания в русском народе, подавленном теперь польщизной. Но в религиозном отношении вряд ли располячение католицизма принесет ту пользу, какая от этой меры ожидается». Сила католицизма зависит не столько от его связи с полонизмом, сколько от его воинственности: «сила католицизма заключается в нем самом [...] Сколько ни отделяйте католицизм от польщизны, сила латинства от этого не иссякнет. [.] По-прежнему католики Западной России будут только частию одного громадного вселенского войска, называемого римскою церковию, под главенством папы. У православия есть враги и среди русских; достаточно вспомнить наших сектантов, как, например, штундистов, которые на русском языке ведут ожесточенную войну не только против Церкви, но и против государства и нации. На русском языке пропагандировать можно всё, что угодно». 46
Исходя из этого, публицист предлагал «для торжества нашего дела в Западном крае [...] искать средств более надежных, чем насильное "обращение" и более положительных, чем располячение». Признавая за аксиому славянофильский тезис «чем тверже православие в крае, тем прочнее в нем русская народность», однако отказываясь видеть в православии инструмент русификации, Фудель делал следующий вывод: «...Все наше внимание должно быть обращено на укрепление православия. В этом вся наша задача. А если так, то значит все то, что не служит этому делу - является для нас средством второстепенной важности. К таким средствам мы относим и располячение католицизма, как меру чисто политическую по цели. В понятие "укрепление православия" не входят ни борьба, как задача нашей деятельности, ни такая мера вообще, которая по существу противна самому духу православия. Укрепляет православие прежде всего то, что защищает и возвышает внешний престиж православной Церкви. Затем укрепляет православие всё то, что способствует развитию православных учреждений (благотворительных, ученых и чисто церковных) и тем способствует воспитанию народа в православном духе. Наконец, главное условие для
45 Котов А.Э. "Нравственный Кавказ" И.П. Корнилова // Российская история. 2018. №5. С. 46-59.
46 Фудель И.И., свящ. Наше дело в Северо-Западном крае... С. 9-10.
укрепления православия это наша собственная жизнь в Церкви православной, наша живая связь с Церковию по духу, а не внешняя только связь по метрическим записям». 47
Парадоксальным образом для этого следовало отказаться от смешения церковных и государственных задач и методов — чтобы укрепить православие в крае, «мы сами должны стать истинно-православными детьми Церкви». 48 При этом нельзя, как нам кажется, вполне согласиться с О. Л. Фетисенко, называющей эту мысль «чисто леонтьевской». 49 Здесь Фудель, на наш взгляд, скорее порывает с леонтьевской консервативно-романтической мотивацией — в частности, критикуя появление в Западном крае «нового типа» - «боевого священника», который представляет из себя «довольно точную копию ксендзов», а иной раз «никогда из дому не выходит без револьвера в кармане». 50 Признавая, что «за время польского ига священник с честью нес знамя русской народности и всегда был душой братств, имевших такое большое значение в Западной Руси», о. Иосиф, тем не менее, укорял тех своих коллег, что «занимаются политикой гораздо более, чем своим непосредственным делом».51
Такому типу «боевого священника» Фудель противопоставлял «добрых пастырей, которые понимают, что дело Православия растет и укрепляется не борьбой только, а неусыпным трудом, горячей любовью ко всем и творчеством созидающего духа». 52 В качестве примера он приводил о. Иоанна Кронштадтского, проезжавшего через край в 1892 г.: «толпа наполовину состояла из католиков, и они же оказались самыми горячими поклонниками о. Иоанна. Где же был их фанатизм и ненависть к православию? Куда девалось их презрение к православным попам?»53 Очевидно, что этот образ ближе не столько к леонтьевским «фанариотам», сколько к одному из героев написанных несколько лет спустя «Трех разговоров» Владимира Соловьева.
47 Фудель И.И., свящ. Наше дело в Северо-Западном крае... С. 10.
48 Там же. С. 14.
49 Фетисенко О.Л. «Отче и друже мой». Отец Иосиф Фудель — друг, ученик и издатель К.Н. Леонтьева // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 52.
50 Фудель И.И., свящ. Наше дело в Северо-Западном крае... С. 7-8.
51 Там же. С. 12.
52 Там же. С. 13.
Список литературы
Бессарабец. 1900. 8 октября.
Бессчетнова Е.В. Диалог Вл. С. Соловьева и К.Н. Леонтьева: Проблема бытия России. Дисс. ... канд. филос. наук. М., 2014. 169 с.
Весть. 1864. 5 июля.
Винюкова Н.В. И. И. Фудель о народном образовании (1890-е - начало 1900-х гг.) // Исторический журнал: научные исследования. 2018. № 4. С. 100-109. DOI: 10.7256/24540609.2018.4.26038 URL: https://nbpublish.com/library read article.php?id=26038. (дата обращения: 8.10.2011)
Владимиров А. О положении православия в Северо-Западном крае // Русское обозрение. 1893. №2. С. 620-652.
Долбилов М.Д. Русский край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М.: Новое литературное обозрение, 2010. 999 с.
Котов А.Э. «Народность» и «сословность»: два полюса русского консерватизма // Христианское чтение. 2017. №2. С. 288-306.
Котов А.Э. «Нравственный Кавказ» И.П. Корнилова // Российская история. 2018. №5. С. 46-59.
Котов А.Э. «Русское латинство» 1860-х гг. как элемент идеологии бюрократического национализма // Новое литературное обозрение. 2017. №2. С. 122-136.
Котов А.Э. Между имперским и национальным // Новое прошлое. 2019. №2. С. 194201.
Леонтьев К.Н. Национальная политика как орудие всемирной революции // Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем в 12-ти томах. Т. 8. Кн. 1. С. 497-548.
Национализм: pro et contra, антология / Сост. А.А. Иванов, А.Л. Казин, А.Э. Котов, М.В. Медоваров. СПб.: РХГА, 2017. 904 с.
Переписка К.Н. Леонтьева и И.И. Фуделя // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная
статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб.: Владимир Даль, 2012. С. 61344.
Переписка В.В. Розанова с К.Н. Леонтьевым // Розанов В.В. Собрание сочинений. Т. 13: Литературные изгнанники: Н.Н. Страхов. К.Н. Леонтьев / Ред. А.Н. Николюкин. М.: Республика, 2001. С. 317-416.
Самарин Д.Ф. Поборник вселенской правды // Соловьев В.С. Национальный вопрос в России. М.: Рипол-Классик, 2018. С. 582-667.
Соловьев В.С. Предисловие ко второму изданию // Соловьев В.С. Национальный вопрос в России. М.: Рипол-Классик, 2018. С. 3-7.
Тесля А.А. Вл. Соловьев в спорах о национализме и национальном вопросе // Соловьев В.С. Национальный вопрос в России. М.: Рипол-Классик, 2018. С. I-XXXV.
Фетисенко О.Л. «Гептастилисты»: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики. Спб.: Пушкинский дом, 2012. 784 с.
Фетисенко О.Л. «Отче и друже мой». Отец Иосиф Фудель — друг, ученик и издатель К.Н. Леонтьева // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб.: Владимир Даль, 2012. С. 5-60.
Фетисенко О.Л. Комментарии // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб.: Владимир Даль, 2012. С. 467-703.
Фудель И.И. К вопросу о национальном. Самообман и ошибки // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб.: Владимир Даль, 2012. С. 345-355.
Фудель И.И. К. Леонтьев и Вл. Соловьев в их взаимных отношениях // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии О.Л. Фетисенко. СПб.: Владимир Даль, 2012. С. 400-416.
Фудель И.И., свящ. Наше дело в Северо-Западном крае. М.: Университетская типография, 1893. 39 с.
Фудель И.Ф. Новое выражение русской культурной мысли // Русское обозрение. 1895. №12. С. 914-925.
Эрн В.Ф. Культурное непонимание // Эрн В.Ф. Сочинения М.: Правда, 1991. С. 109126.
References
Bessarabec, 1900, 8 oct. (In Russian)
Besschetnova E.V. Dialog Vl. S. Solov'eva i K.N. Leont'eva: Problema bytiya Rossii. Diss. ... kand. filos. nauk. Moscow, 2014. 169 p. (In Russian)
Vest'. 1864. 5 jul. (In Russian)
Vinyukova N.V. I. I. Fudel' o narodnom obrazovanii (1890-e - nachalo 1900-h gg.). Istoricheskij zhurnal: nauchnye issledovaniya. 2018, no 4, pp. 100-109. DOI: 10.7256/24540609.2018.4.26038 URL: https://nbpublish.com/library read article.php?id=26038. (accessed 8.10.2011) (In Russian)
Vladimirov A. O polozhenii pravoslaviya v Severo-Zapadnom krae. Russkoe obozrenie. 1893, no 2, pp. 620-652. (In Russian)
Dolbilov M.D. Russkij kraj, chuzhaya vera: Etnokonfessional'naya politika imperii v Litve i Belorussii pri Aleksandre II. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie, 2010. 999 p. (In Russian)
Kotov A.E. "Narodnost'" i "soslovnost'": dva polyusa russkogo konservatizma. Hristianskoe chtenie, 2017, no 2, pp. 288-306. (In Russian)
Kotov A.E. "Nravstvennyj Kavkaz" I.P. Kornilova. Rossijskaya istoriya, 2018, no 5, pp. 4659. (In Russian)
Kotov A.E. "Russkoe latinstvo" 1860-h gg. kak element ideologii byurokraticheskogo nacionalizma. Novoe literaturnoe obozrenie. 2017, no 2, pp. 122-136. (In Russian)
Kotov A.E. Mezhdu imperskim i nacional'nym. Novoe proshloe. 2019, no 2, pp. 194-201. (In Russian)
Leont'ev K.N. Nacional'naya politika kak orudie vsemirnoj revolyucii. Leont'ev K.N. Polnoe sobranie sochinenij i pisem v 12-ti tomah, vol. 8, book 1, pp. 497-548. (In Russian)
73
Nacionalizm: pro et contra, antologiya / Sost. A.A. Ivanov, A.L. Kazin, A.E. Kotov, M.V. Medovarov. St. Petersburg, RHGA Publ., 2017. 904 p. (In Russian)
Perepiska K.N. Leont'eva i I.I. Fudelya. «Preemstvo ot otcov»: Konstantin Leont'ev i Iosif Fudel': Perepiska. Stat'i. Vospominaniya / Sostavlenie, vstupitel'naya stat'ya, podgotovka teksta i kommentarii O.L. Fetisenko. St. Petersburg, Vladimir Dal' Publ., 2012, pp. 61-344. (In Russian).
Perepiska V.V. Rozanova s K.N. Leont'evym. Rozanov V.V. Sobranie sochinenij. T. 13: Literaturnye izgnanniki: N.N. Strahov. K.N. Leont'ev / Red. A.N. Nikolyukin. Moscow, Respublika Publ., 2001, pp. 317-416. (In Russian)
Samarin D.F. Pobornik vselenskoj pravdy. Solov'ev V.S. Nacional'nyj vopros v Rossii. Moscow, Ripol-Klassik Publ., 2018, pp. 582-667. (In Russian).
Solov'ev V.S. Predislovie ko vtoromu izdaniyu. Solov'ev V.S. Nacional'nyj vopros v Rossii. Moscow, Ripol-Klassik Publ., 2018, 3-7. (In Russian)
Teslya A.A. Vl. Solov'ev v sporah o nacionalizme i nacional'nom voprose. Solov'ev V.S. Nacional'nyj vopros v Rossii. Moscow, Ripol-Klassik Publ., 2018, I-XXXV. (In Russian)
Fetisenko O.L. «Geptastilisty»: Konstantin Leont'ev, ego sobesedniki i ucheniki. St. Petersburg, Pushkinskij dom Publ., 2012. 784 p. (In Russian)
Fetisenko O.L. «Otche i druzhe moj». Otec Iosif Fudel' — drug, uchenik i izdatel' K.N. Leont'eva. «Preemstvo ot otcov»: Konstantin Leont'ev i Iosif Fudel': Perepiska. Stat'i. Vospominaniya / Sostavlenie, vstupitel'naya stat'ya, podgotovka teksta i kommentarii O.L. Fetisenko. St. Petersburg, Vladimir Dal' Publ., 2012, pp. 5-60. (In Russian)
Fetisenko O.L. Kommentarii. «Preemstvo ot otcov»: Konstantin Leont'ev i Iosif Fudel': Perepiska. Stat'i. Vospominaniya / Sostavlenie, vstupitel'naya stat'ya, podgotovka teksta i kommentarii O.L. Fetisenko. St. Petersburg, Vladimir Dal' Publ., 2012, pp. 467-703. (In Russian)
Fudel' I.I. K voprosu o nacional'nom. Samoobman i oshibki. «Preemstvo ot otcov»: Konstantin Leont'ev i Iosif Fudel': Perepiska. Stat'i. Vospominaniya / Sostavlenie, vstupitel'naya stat'ya, podgotovka teksta i kommentarii O.L. Fetisenko. St. Petersburg, Vladimir Dal' Publ., 2012, pp. 345-355. (In Russian)
Fudel' I.I. K. Leont'ev i Vl. Solov'ev v ih vzaimnyh otnosheniyah. «Preemstvo ot otcov»: Konstantin Leont'ev i Iosif Fudel': Perepiska. Stat'i. Vospominaniya / Sostavlenie, vstupitel'naya
stat'ya, podgotovka teksta i kommentarii O.L. Fetisenko. St. Petersburg, Vladimir Dal' Publ., 2012, pp. 400-416. (In Russian)
Fudel' I.I., svyashch. Nashe delo v Severo-Zapadnom krae. Moscow, Universitetskaya Print., 1893. 39 p. (In Russian)
Fudel' I.F. Novoe vyrazhenie russkoj kul'turnoj mysli. Russkoe obozrenie. 1895, no 12, pp. 914-925. (In Russian)
Ern V.F. Kul'turnoe neponimanie. Ern V.F. Sochineniya. Moscow, Pravda Publ., 1991, pp. 109-126. (In Russian)
