CC BY
77
В.В. Каширина
СВОЕОБРАЗИЕ АГИОГРАФИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ
Литературное наследие Оптиной Пустыни до сих пор плохо известно широко. му кругу исследователей1. Основное внимание историки литературы обращали на влияние оптинского старчества на русскую литературу, однако об оригинальных произведениях, созданных в стенах знаменитой обители, о традициях русской духовной словесности, которые продолжали и развивали оптинские иноки, практически не было сказано.
История Оптиной Пустыни неразрывно связана с историей России, глубже - с историей ее духа. Именно эта небольшая обитель в XIX в. приковала к себе внимание всей России, многочисленных паломников, среди которых были люди выдающейся внутренней культуры и образованности. Глубоким и благотворным было духовное влияние Оптиной Пустыни на творчество Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, братьев Киреевских, К.Н. Леонтьева, С.А. Нилуса и многих других русских писателей, деятелей культуры и искусства. Приезжали в Оптину Пустынь П.И. Чайковский, П.А. Вяземский, А.И. Апухтин, неоднократно посещал Оптину Пустынь Л.Н. Толстой.
В своей литературной деятельности оптинс-кие насельники развивали лучшие традиции древнерусской литературы. Через много лет, как и их знаменитые предшественники, они обратились к жанрам, пришедшим на Русь сразу после принятия христианства. Агиографическая литература получила свое распространение в первые века христианства, когда важно было сохранить для потомков имена и подвиги первых христианских мучеников. Первоначально это были краткие записи, которые постепенно складывались в обширные, яркие, литературно-обработанные повествования о жизни и подвигах святых. На Руси существовали не только переводные памятники, но уже в кон. XI - нач. XII вв. были написаны жития первых русских святых - Бориса и Глеба, Феодосия Печерского. Некоторые исследователи считают житие «жанром не только и не столько литературным, в современном понимании этого слова, сколько церковным»2.
С течением времени в житиях усиливалось авторское начало, что существенно расширяло
жанровые рамки произведения: «Жития, как цер-ковно-служебные произведения, достаточно широко изучались историками церкви, немало работ посвящено житиям как историческим источникам. Но жития прежде всего - произведения древнерусской литературы... Наиболее же отчетливо литературная природа житий проявляется в тех чертах житийных текстов, которые идут вразрез с канонами агиографического жанра»3. Самые ранние образцы древнерусских житий изображают конкретного живого человека: «В статьях о чудесах угодников иногда в замечательно ярких очерках выступает частная жизнь наших предков, с их привычками, задушевными мыслями, с их бедами и страданиями»4.
Изданные в нач. XVIII в. Четьи-Минеи Димитрия Ростовского стали источником для многих русских писателей (А.Н. Радищев, Ф.М. Достоевский, Н.С. Лесков, Л.Н. Толстой).
Литературное житие существенно отличается от жития церковно-исторического. В литературном произведении всегда более сильно выражено авторское начало, присутствует элемент вымысла и субъективности. Для автора же цер-ковно-исторического жития главным является не собственное литературное творчество, а прославление святого, о котором он пишет. В этом смысле авторы церковных житий последовательно сохраняли традиции древнерусской литературы. В то же время житийная литература была постоянно развивающейся, живой формой, позволяющей использовать как традиционные, так и новые литературные приемы. В Оптиной Пустыни были составлены жизнеописания оптинских старцев, которые стали образцами агиографической литературы XIX-XX вв.
Наряду со «сказаниями о жизни и подвигах» и «очерком жизни», наиболее распространенной формой агиографии в Оптиной Пустыни было жизнеописание, позволяющее достоверно рассказать о жизни подвижника. Достоверность повествования подчеркивалась и тем, что жизнеописание составлялось близкими учениками старцев, а также содержало целые блоки воспоминаний современников, отрывки из писем. Во многих жизнеописаниях были указаны источники, кото-
рыми пользовался составитель, а также содержалась просьба к читателям присылать в обитель имеющиеся у них материалы. Вместе с тем, жизнеописания предоставляли значительную творческую свободу для авторов.
Среди оптинских агиографов можно выделить тех, которые оказали существенное влияние на развитие этого жанра русской литературы, и с другой стороны - достойно увенчали литературное творчество оптинских иноков. Прежде всего - это Порфирий (Григоров), архимандрит Леонид (Кавелин), иеромонах Климент (Зедергольм), архиепископ Ювеналий (Половцев), Агапит (Бе-ловидов).
Иеромонах Порфирий (Григоров) (+15 марта 1851), происходил из дворян Орловской губернии. В 1830 г. он оставил военную службу и в 1832 г. удалился в Задонский Богородицкий монастырь, где поступил под руководство затворника Георгия (Машурина). В скит Оптиной Пустыни поступил 1 июня 1834 г. под руководство старца Льва. С 1837 г. принимал активное участие в книгоиздательстве Оптиной Пустыни. Им подготовлены следующие книги: «Письма в Бозе почившего затворника Задонского Богородицкого монастыря Георгия <Машурина>» (1839), то же - «с присовокуплением краткого известия о жизни его, составленные из записок живших при нем келейных» (1844); жизнеописания схимонаха Феодора (1839), настоятеля Санаксарской обители Феодора Ушакова, Паисия Углицкого монаха и пустынножителя Василиска, монаха Оптиной Пустыни Павла Трунова (1836) и др., работал над составлением жизнеописания преп. Льва (Наголкина).
Главную свою задачу как агиографа о. Пор-фирий видел в том, чтобы на примере современников показать образцы христианской жизни. В предисловии к жизнеописанию старца затворника Георгия, обращаясь к читателям, он писал: «Взирая на пример, близкий к нам, пусть они видят, что и в наше время еще не истребилась на земле сила живой веры, неотступной молитвы, крепкой борьбы с плотию, миром и диаволом и непрестанного хождения в присутствии Божием»5.
У Н.В. Гоголя, вероятно, имелось три первых издания Писем затворника Георгия, которые он внимательно читал и использовал в своей работе. В «Выбранных местах из творений св. Отцов и учителей Церкви» имеются две выписки из писем затворника: первая - из издания 1839 г., вторая - из дополненного издания 1844 г.6
Кроме того, о третьем издании 1850 г. Н.В. Гоголь писал о. Порфирию 6 марта 1851 г.: «Много благодарю вас и за письмо и за книгу Затворника. Как она пришлась мне кстати в наступивший Великий пост! Много и много уже обязан я и вам и вашей обители и думаю теперь о том, как бы и чем мне показать вам мою признательность. Как мне не ценить братских молитв обо мне, когда без них я бы давно, может быть, погиб. Путь мой очень скользок, и только тогда я могу им пройти, когда будут со всех сторон поддерживать меня молитвами»7.
По благословению преп. Льва о. Порфирий значительно переработал, дополнил и подготовил к печати жизнеописание схимонаха Феодора (Пере-хватова), ученика преп. Паисия (Величковского). Схимонах Феодор, вернувшись в Россию из Нямец-кого монастыря, способствовал возрождению старчества в России и являлся наставником старца Льва. Работу над составлением жизнеописания о. Фео-дора под руководством старца Льва начал в Алек-сандро-Свирском монастыре молодой послушник Дмитрий Александрович Брянчанинов. Позже эта работа была завершена о. Порфирием.
После смерти старца Льва о. Порфирий стал собирать материалы о его жизни. В 1845 г. в журнале «Маяк» он опубликовал отрывок из рукописи «Жизнь и подвиги Оптиной Пустыни старца иеромонаха Леонида» (в схиме Льва)8. В статье содержались «Вопросы ученика и ответы старца», которые позднее вошли во все известные жизнеописания старца Льва.
Архимандрит Леонид, в миру Лев Александрович Кавелин (22 февраля 1822-22 октября 1891), происходил из семьи потомственных калужских дворян. Еще в детстве Лев Александрович вместе с родителями часто посещал Оптину Пустынь. По окончании Московского кадетского корпуса десять лет служил в Волынском полку. Уже в корпусе он проявил наклонность к научно-литературным занятиям, публиковал статьи, повести, рассказы, стихотворения как на светские, так и на религиозные темы.
В 1852 г. в возрасте тридцати лет поступил послушником в Оптину Пустынь. Этот монастырь посоветовал ему Игнатий (Брянчанинов), который был хорошо знаком с Львом Александровичем. В то время в Оптиной Пустыни старчество-вали преп. Моисей, Антоний, Макарий. После кончины последнего (1860 г.) Лев Александрович занялся сбором материалов о своем наставнике.
В том же году в «Домашней беседе» была опубликована его заметка «Последние дни оптин-ского старца иеросхимонаха Макария»9, которая затем вышла отдельным изданием10. А уже через год, в 1861 г. было опубликовано жизнеописание старца «Сказание о жизни и подвигах старца Оп-тиной Пустыни иеросхимонаха Макария» / Составленное оной же пустыни И<еромонахом> Л<еонидом>, исправления внесены митр. Филаретом. Второе издание книги вышло в 1881 г.
Отличительной чертой всего творчества о. Леонида (Кавелина) было широкое использование исторических источников и свидетельств. По прошествии многих лет, когда были утрачены архивные документы, именно его многочисленные церковно-исторические труды остались единственными историческими источниками. Так и для «Сказания о жизни старца Макария» характерен историзм, который в то же время сочетается с простотой и доступностью изложения. В «Сказании» содержатся многочисленные выписки из «Скитской летописи», сноски с биографическими справками об упоминаемых лицах, отдельный раздел посвящен переписке по поводу издания книг. До сих пор «Сказание» является драгоценным источником по истории оптинского старчества.
В 1863 г. отдельным изданием вышла небольшая монография о. Леонида «Последние дни жизни настоятеля Козельской Оптиной пустыни архим. Моисея», в 1864 - «День годовой памяти покойного архимандрита Оптиной Пустыни Моисея». Отец Леонид трудился над составлением жизнеописания основателя старчества в Оптиной Пустыни преп. Льва. Часть материалов была опубликована в «Историческом описании Козельской Введенской Оптиной пустыни и состоящего при ней скита св. Иоанна Предтечи» (СПб., 1847), а также в статье «Советование к сохранению заповедей: из писем оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва), скончавшегося в 1841» (Б.м., 1860). В рукописях осталось отдельное жизнеописание старца, а также два тома подготовленных к изданию писем преп. Льва (См.: НИОР РГБ. Ф. 214. Опт-370, 371).
Работа по составлению жизнеописания старца Льва была продолжена монахом Оптиной Пустыни о. Климентом (Зедергольмом) (1830 -10 апреля 1878). Выпускник Московского университета, магистр греческой словесности, сын лютеранского пастора, Константин Карлович Зедер-гольм в 1854 г. был присоединен к православию в
скиту Оптиной Пустыни, куда поступил позднее, в 1863 г. В 1870 г. вышло подготовленное им «Жизнеописание настоятеля Малояровславецкого Николаевского монастыря игумена Антония», а в 1876 г. «Жизнеописание старца Оптиной Пустыни иеромонаха Леонида (в схиме Льва).
Отец Климент был духовником и наставником знаменитого писателя и мыслителя К.Н. Леонтьева, который написал о нем прекрасную моно-графию11, где, в частности отметил основные черты о. Климента как агиографа: «Жизнеописания отца Леонида и отца Антония составлены очень хорошо. Отец Климент сумел придать своему рассказу ту жизненность, которой, к сожалению, очень часто лишены подобного рода книги. Подвиги и подвиги, смирение, вера, прозорливость и т.д. - вот что мы обыкновенно находим в сочинениях преданных учеников и последователей, когда они решаются говорить о святой жизни духовных наставников, чтимых ими по личной ли близости или по свежему преданию. Редко можно найти в таких жизнеописаниях хотя бы намек на натуру человека, на те душевные и вообще личные особенности его, которыми он как человек, и как истинный деятель отличался от других лиц, сходных с ним по направлению мыслей и жизни»12. Отец Климент сумел заметить и показать индивидуальные черты подвижников. А литературный талант автора позволил сделать описание живым и ярким.
Отец Климент вместе с о. Порфирием (Сев-рюгиным) и Евфимием (Труновым) собирал материалы для составления жизнеописания и другого старца Оптиной Пустыни - преп. схиархи-мандрита Моисея (Путилова). Поскольку основание своей монашеской жизни преп. Моисей и Антоний положили в Рославльских лесах, то о. Климент заинтересовался этим периодом и работал над составлением «Свода всего напечатанного и по преданию известного о безмолвнолю-бивых Рославльских отшельниках и прочих современных им и нам подвижниках», впоследствии эти материалы вошли отдельным приложением в жизнеописание старца Моисея13, подготовленное о. Ювеналием (Половцевым) (21 октября 1826 - 12 апреля 1904).
Блестящий военный, отличавшийся искренним благочестием о. Ювеналий, поступил в скит Оптиной Пустыни в 1847 г. Принимал активное участие в книгоиздательской деятельности монастыря. В совершенстве владел английским, немец-
ким, французским языками, а приняв монашество, изучил греческий, латинский и сирийский языки. В предисловии к жизнеописанию преп. Моисея о. Ювеналий отметил основные черты, которые, по его мнению, должны характеризовать жизнеописание: «Полагаю, что задачу жиз-неописателя добродетельного мужа составляет не обязанность только обрисовать в общих чертах прекрасную фигуру его нравственного величия, часто недостижимого для простых смертных, а изобразить для духовной пользы читающих его верность в малом (Лк. 16, 10), выражавшуюся в различных случаях жизни, и то как он при помощи Божией, чрез этот подвиг в малом достигал постепенно духовно-великого, - той победы над страстями души и тела, того очищения сердца, которые составляют цель внутренней жизни и деятельности христианина. Имея это в виду, я старался как можно менее пускаться в мои личные рассуждения, а сопоставлять только факты, приводить по возможности более устные или письменные слова самого о. Архимандрита, чтобы читатель сколь возможно яснее видел перед собой самого старца-подвижника и верного раба Христова»14.
Эти традиции агиографии развивал в своем творчестве архимандрит Агапит (Беловидов)15 (1842 - 23 февраля 1922) - ученик и письмоводитель старца Амвросия, автор многочисленных духовно-литературных трудов. «Жизнеописание в Бозе почившего Троекуровского затворника Илариона Мефодиевича Фокина, основателя Бо-горочного Иларионовского женского монастыря», составленное о. Агапитом, вышло в 1888 году и было признано лучшим и самым полным житием троекуровского старца. В 1897 г. в Калуге без указания составителя было опубликовано «Жизнеописание старца Оптиной Пустыни иеросхимонаха Илариона», которое приписывают о. Агапиту. В 1898 году в журнале «Душеполезное чтение» было опубликовано жизнеописание оптинского старца-настоятеля схиархиманд-рита Исаакия (Антимонова). В следующем, 1898 году, «Очерк жизни настоятеля Оптиной Пустыни архимандрита Исаакия» вышел в Москве отдельным изданием. В 1906 году вышло его переложение на современный русский язык «Жития и Писаний Молдавского старца Паисия Велич-ковского» (М., 1847).
Отец Агапит по благословению скитоначаль-ника о. Варсонофия трудился над собиранием жизнеописаний всех похороненных на скитском
кладбище. По воспоминаниям современников, составителю удалось собрать «краткие, иногда только в несколько строк, жития всех схороненных на скитском кладбище Оптиной Пустыни братий, но в каждом житии были выражены несколькими словами главные черты подвижнической жизни и смерти этого инока»16.
Среди агиографических работ о. Агапита особое место занимают составленные им жизнеописания трех столпов оптинского старчества - преподобных Льва, Макария и Амвросия. В начале 1900 г. о. архимандрит составил полное жизнеописание старца иеросхимонаха Амвросия17. В предисловии к этой книге он писал: «Первою и главною причиною к составлению предлагаемого жизнеописания оптинского старца, батюшки иеросхимонаха Амвросия, послужил священный долг Оптиной обители сохранить благодарную память о своем родном дорогом старце и великом благодетеле, изливавшем милости свои не только на сожительствовавших с ним отцев и братий, но и на других очень-очень многих лиц, вдали от него живших. Во-вторых, желалось составить жизнеописание старца возможно полное, собрав разные о нем сведения, появлявшиеся в печати в разное время и в разных духовных журналах, а также и в рукописях, и устные о нем рассказы близких к нему лиц. Наконец, в-третьих, хотелось представить сведения о жизни старца, тщательно проверенные, так как во всех, доселе вышедших жизнеописаниях его замечаются погрешности»18.
В 1901 г. о. Агапит начал работать над составлением жизнеописания старца Макария, которое было издано только в 1997 г.19
Как и для его предшественников, о. Агапиту было важно собрать и обобщить все свидетельства о жизни старца, что обеспечивало достоверность и подлинность повествования, характерных для агиографических произведений. Привлечение в жизнеописание воспоминаний близких учеников и очевидцев придавало динамичный характер повествованию, а литературный талант о. Ага-пита ставил его творения в число литературных произведений нач. XX в. Кроме того, собственный духовный опыт позволял ему отобрать самое ценное и назидательное для читателей.
Архимандрит Агапит существенно переработал и дополнил «Жизнеописание оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва)», составленное о. Климентом (Зедергольмом). По сравнению с предыдущим жизнеописанием, новое
было значительно дополнено20. Жизнеописание старца было опубликовано накануне революции в 1917 г. в типографии Шамординского монастыря.
Оптинские агиографы заимствовали как характерные черты древнерусских житий, так и творчески осмыслили современные им литературные образцы.
Установка на подлинность и достоверность повествования, характерные для древнерусских житий, были отличительными чертами оптинской агиографии. Жизнеописания, как правило, были составлены вскоре после кончины старцев. В каждом жизнеописании подробно перечислялись все источники, среди которых одними из основных являлись воспоминания ближайших учеников и последователей старцев, выписки из Летописи Оптиной Пустыни, а также собственные письма старцев и другие исторические документы. Повествование традиционно начиналось с молодых лет и оканчивалось блаженной кончиной, после чего в ряде случаев приводились случаи чудесной помощи и исцелений по молитвам почившего старца.
В то же время, различные воспоминания, авторские отступления вносили в повествование живой и яркий элемент, делали жизнеописание не только назидательным, но и увлекательным чтением.
Примечания
1 Можно указать несколько работ, посвященных анализу литературного наследия Оптинских старцев, написанных в кон. XIX - нач. XX в. : Соколов Д.Д. К литературной деятельности Оптиной Пустыни. Калуга, 1898; Никодим (Кононов), ар-хим. Старцы: отец Паисий Величковский и отец Макарий Оптинский и их литературно-аскетическая деятельность. - М. : Изд. Афонского Русского Пантелеимонова монастыря, 1909. Опубликовано также в кн.: Отечественные подвижники благочестия XVIH-XIX вв. - М., 1906-1912. (переиздано репр. : Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 1996). Сентябрь. - С. 452-620.
2 Миняева С.В. Жанровое своеобразие жития преп. Зосимы и Савватия Соловецких: методологический аспект // Мир житий. - М., 2002. - С. 195.
3 Дмитриев Л.А. Житийные повести русского севера как памятники литературы XIII-XVII вв. Эволюция жанра легендарно-биографических сказаний. - Л.,1973. - С. 7.
4 Буслаев Ф.И. Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков. - М., 1861. - Стлб. 736.
5 Письма в Бозе почившего затворника Задонского Богородицкого монастыря, Георгия, с присовокуплением краткого известия о жизни его, составленные из записок живших при нем келейных, собранные Козельской Введенской Оптиной Пустыни монахом Порфирием (Григоровым): В трех частях. -СПб., 1894. - С. VII.
6 Гоголь Н.В. Выбранные места из творений св. Отцов и учителей Церкви // Н.В. Гоголь Собрание сочинений: В 9 т. - М.: Русская книга, 1994. - Т. 8. -С. 514-516, 558 (Комментарии: 844-845, 851).
7 Там же. - С. 497.
8 Маяк. - 1845. - Вып. XXII.
9 Леонид (Кавелин), иером. Последние дни оптинского старца иеросхимонаха Макария // Домашняя беседа. - 1860. - Вып. 47-48.
10 Леонид (Кавелин), иером. Последние дни оп-тинского старца иеросхимонаха Макария. - М., 1860.
11 Леонтьев К.Н. Отец Климен Зедергольм иеромонах Оптиной Пустыни (с приложением его писем) // Русский вестник. - 1879. - Кн. XI-XII. Отдельным изданием вышло в Варшаве, 1880. 2-е изд.: М., 1882. 3-е изд.: Шамордино, 1908. 4-е изд.: Шамордино, 1915. Леонтьев К.Н. является автором небольшой статьи и о старце Амвросии: Оптинский старец Амвросий // Гражданин. -1891. - Ноябрь.
12 Константин Леонтьев. Отец Климент Зе-дергольм, иеромонах Оптиной Пустыни. - М.: Талан, 1997. - С. 43-44.
13 Жизнеописание настоятеля Козельской Введенской Оптиной пустыни архимандрита Моисея. - М., 1882.
14 Житие преподобного схиархимандрита Моисея (Путилова). - Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 1992. - С. 9.
15 Жизнеописание архимандрита Агапита (Бе-ловидова) см. в кн. «Жизнеописание оптинского старца иеросхимонаха Макария». - М.: «Отчий дом», 1997. - С. 400-413.
16 Цит. по: Жизнеописание оптинского старца иеросхимонаха Макария. - М.: «Отчий дом», 1997. - С. 405. Воспоминания принадлежат духовной дочери оптинских старцев Анатолия (Потапова) и Никона (Беляева), которая ссылается на рукопись-автограф о. Агапита, которая попала к ней в 1928 г.
17 <Агапит (Беловидов), архим.> Жизнеописание в Бозе почившего Оптинского старца иеросхи-монаха Амвросия, в двух частях. - М., 1900. Репринт: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992. Переиздание:
Аксиологические аспекты коммуникационных процессов в современном обществе
Житие преподобного Амвросия старца оптинско-го. - Изд. Свято-Введенской Оптиной Пустыни, 1999.
18 Жизнеописание в Бозе почившего старца иеросхимонаха Амвросия с его портретом и факсимиле: В 2 ч. / Сост. о. Агапит (Беловидов), схи-арх. - Изд. Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1992
(репринт с изд. 1900). - С. 1.
19 Жизнеописание оптинского старца иерос-химонаха Макария. - М.: Отчий дом, 1997.
20 Жизнеописание оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва) / <Сост. Агапит (Беловидов), архим.> - Шамордино, 1917.
В.В. Фалин
АКСИОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОММУНИКАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ
В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
Особенностью современного этапа развития как отдельных стран, так и мира в целом является повышение степени интенсивности информационного взаимодействия между различными социальными субъектами. Практически общепризнанным является факт значимости информации, связанный с особой ролью, которую она приобрела в конце двадцатого и в начале двадцать первого века. Активное становление и институционализация целого ряда социально-коммуникативных практик выдвигает в число наиболее актуальных в современном обществе вопрос о выборе коммуникационных стратегий, задающих направление процессу интеграции России в единое информационное пространство, и в то же время обеспечивающих социальную стабильность, учитывающих специфику российской культуры и менталитета, влияние стереотипов советского периода истории. В этом контексте приобретает особую значимость задача выявления связи этих стратегий с аксиологическими факторами, являющимися составной частью мировоззрения участников коммуникационного процесса.
Теория социальной коммуникации имеет ин-тегративный, междисциплинарный характер, что обусловлено спецификой ее предметной области. Междисциплинарность проявляется в наличии большого числа подходов к определению содержания базовых понятий. Это относится, в том числе, и к самому концепту «социальная коммуникация». Вслед за А.В. Соколовым и рядом других исследователей мы определяем социальную коммуникацию как «движение смыслов в социальном времени и социальном пространстве» [4, с. 27]. Преимуществом этой дефиниции является достаточно большой объем используемых в ней логических понятий («движение», «смысл» и т.д.).
Это позволяет избежать редукционизма, возникающего при опоре на понятия «информация», «канал», «коммуникатор», «коммуникант» и т.д.
Категория «смысл» включает в себя такие элементы, как ценности, идеалы и т.д. Кроме того, в нее входит также и информация, рассматриваемая как совокупность знаний о социальной реальности. При этом важно четко различать знания о ценностях, которые являются информацией (в соответствии с нашим определением), от самих ценностей. Поскольку понятие «смысл», включающее в себя ценности, предметы веры, убеждения, идеалы, оказывается богаче по своему содержанию, чем понятие «информация», анализ социальной коммуникации с использованием категории «смысл» позволяет лучше отразить реальные процессы в социуме. Отметим, что ценности и идеалы являются предметом изучения аксиологии как философской дисциплины.
Движение смыслов также может быть понято в широком философском контексте. Это не просто обмен информацией, как принято представлять коммуникацию в кибернетическом подходе. Движение смыслов может быть рассмотрено как передача ценностей, убеждений, предметов веры и т.д. от одного человека к другому. Термин «передача» здесь условен, т.к. изменение аттитюдов, ценностных ориентаций является следствием субъектной активности, не детерминированной полностью содержанием коммуникативного сообщения. Линейное, механическое представление этого процесса неоправданно сужает область рассматриваемых феноменов и искажает реальность.
Источник сообщения (коммуникатор) - это, как правило, активная сторона в процессе коммуникации, он инициирует передачу смысла (исключение составляют процессы подражания). Однако и получатель (реципиент), вообще говоря, также
