CC BY
136
УДК 340 ББК 67.0
СУЩНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ КОНФЛИКТОВ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Мухаметдинов Р.Х.
Статья посвящена одному из важных аспектов государственно-правового строительства Российской Федерации. Конкретизируются и формулируются понятия ключевых параметров государственно-правовых конфликтов как источник, объект, и субъекты конфликта. Выявлен ряд характерных особенностей, отличающих этот вид конфликтов от всех других.
Один из актуальных аспектов государственноправового строительства современной России -проблема теоретико-методологического осмысления сущности государственно-правовых конфликтов. Хорошо известно, что периоды социальной трансформации общества являются этапами обострения и расширения конфликтности. Распад одних социальных институтов, создание новых, периоды временного сосуществования их взаимоисключающих форм не могут не сопровождаться возникновением конфликтных ситуаций. Рыночное общество предлагает к тому же существование многообразных структур, социальных и индивидуальных различий, которые требуют взаимного согласования и соотнесения между собой.
Конфликты возникают на различных социальных уровнях - как на индивидуальном, межличностном, так и на групповом уровнях. Они являются как следствием, так и условием развития общества. На определенных этапах его развития возникает необходимость в научном знании, имеющем предметом своего изучения конфликты вообще и государственно-правовые конфликты в частности.
Нарастание числа и интенсивности конфликтных противоборств является общим правилом для переходных периодов общественного развития и находит свое объяснение и оправдание в том, что выражает готовность определенных социальных сил к трансформации существующих отношений и структур, к установлению нового порядка вещей.
Вместе с тем, нельзя не принимать во внимание, что оправданность этого нарастания конфликтности имеет свои внутренние ограничения, поскольку подрывает устойчивость жизнедеятельности общества, делает нестабильным обеспечение основных ее сфер и сторон, усиливает хаотичность функционирования и изменения различных социальных органов и структур, всего общественного организма в целом. Тем самым собственное существование последнего и его способность к выживанию оказываются под вопросом.
Возникает, следовательно, объективная необходимость исследовать конфликтные ситуации в современной России и, прежде всего в сфере государственно-правовой, чтобы понять, почему они происходят и как, по возможности, избежать их негативных последствий [1].
По мысли немецкого мыслителя М. Вебера, общество представляет собой совокупность групп,
различающихся своим статусом. Поэтому их интересы расходятся, что и порождает социальные конфликты [2]. Всякие надежды на возможность их устранения из жизни общества иллюзорны. Нужно признать неизбежность существования на этой земле вечной борьбы одних людей против других.
Однако интересы людей не только расходятся, но в какой-то мере и совпадают, что создает основу для баланса сил, достижения социального консенсуса. И хотя конфликты не могут быть вовсе устранены из социальной жизни, это не означает, что она характеризуется постоянной нестабильностью.
Существующие в обществе группы, тем не менее, не изолированы друг от друга, а наоборот, тесно связаны между собой тысячами незримых нитей. Именно эти пересечения групповых интересов смягчают конфликты и служат почвой для устойчивости демократических обществ. Тем не менее, конфликты неустранимы, они представляют необходимое универсальное свойство социальной жизни, столь же устойчивую ее форму как власть, рынок, общественный договор и др.
Современное общество выработало рациональные методы регулирования конфликтов с участием в этом процессе властных структур. Основные положении разработанной немецким ученым Р. Дарендорфом теории социального конфликта можно свести к следующему:
1) поскольку отличительная черта любого общества — отношения господства и подчинения, его атрибутом является конфликт;
2) основой социальной жизни, ее конфликтности являются властные отношения, господство одних групп над другими: хозяев — над работниками, офицеров — над солдатами, преподавателей — над студентами, государственных чиновников — над всем остальным обществом;
3) общество представляет собой систему конфликтующих групп. Конфликты неизбежны, универсальны. Существует множество разновидностей конфликтов, в том числе внутриличностные, внутригрупповые, межличностные и межгрупповые, на уровне общества в целом, межгосударственные и др. Поэтому правильнее говорить не о разрешении конфликтов, а об их регулировании, поскольку конфликты полностью никогда не исчезают;
4) общность интересов людей, образующих одну группу, и различия интересов разных групп по мере их осознания ведут к образованию различного
рода организационных структур, профсоюзов, партий, лоббистских объединений и т.п.;
5) именно эти структуры способствуют обострению конфликтов, особенно в условиях чрезмерной концентрации власти в руках немногих и отсутствия у других групп не только самой власти, но и возможности ее получить [3].
Если иметь в виду государственно-правовой конфликт, то его специфика связана с природой самого государства, с сутью и содержанием политики в целом. Под политикой вообще обычно понимают главным образом деятельность социальных групп и индивидов по реализации своих противоречивых интересов с помощью государственной власти. Политика появляется там и тогда, где и когда общество расслаивается, дифференцируется на различные группы с несовпадающими интересами.
Коль скоро общество когда-то (в период перехода от родового строя к классовому) перестало быть однородным, потребовался некий инструмент регуляции взаимоотношений выделившихся социальных групп, дабы они, как эффектно выражались классики марксизма, «не пожрали друг друга в бесплодной взаимной борьбе». Такой инструмент был изобретен — им стало государство, то есть политическая организация, представляющая собой систему учреждений, обладающих верховной властью на определенной территории.
Главное назначение государства — обеспечивать целостность социума путем регуляции взаимоотношений между социальными группами, а также индивидами. Однако рассматривать государство в качестве своеобразного третейского судьи или нейтрального арбитра в бесконечных спорах драчливых социальных групп было бы наивно.
Если государство — и арбитр, то далеко не беспристрастный. Дело в том, что в обществе, разделенном на противоборствующие группы, «третьей», незаинтересованной стороны просто нет. Государственные учреждения (правительства, парламенты, суды) заполняются людьми, принадлежащими к той или иной социальной группе. И, естественно, не к любой, а к той, которая на данный момент оказалась сильнее. Для иллюстрации сути государства Р. Дарендорф считает, что больше подойдет аналогия не с арбитром спортивного соревнования, а с детской игрой в «царь горы» — кто столкнет всех соперников с вершины, тот и прав [3].
Сущность политического процесса, в конечном счете, и составляет борьба различных социальных групп за завоевание и использование государственной власти. Вокруг нее и разворачиваются все политические конфликты и, прежде всего, государственно-правовые конфликты [4].
Государственно-правовой конфликт — столкновение субъектов политики в их взаимном стремлении реализовать свои интересы и цели, связанные, прежде всего, с достижением государственной власти или ее перераспределением, а так же с изме-
нением их политического и правового статуса в обществе.
Источник государственно-правовых конфликтов универсален — это все то же удовлетворение базовых потребностей социальных групп и индивидов, которое в сложно структурированном обществе не может быть обеспечено без согласования и централизованной координации усилий, чем и занимается государственная власть [5].
По большому счету политическая власть для группы — не самоцель, а средство гарантировать удовлетворение фундаментальных потребностей. Однако внутри самой политической сферы порой происходит своеобразный сдвиг целей: для профессионального политика или даже целой политической организации власть становится самостоятельной ценностью, которая подчиняет себе все остальное. Главным движущим мотивом таких людей и групп (и, конечно, источником дополнительных конфликтов) становится «жажда власти» [6].
В качестве объекта государственно-правовых конфликтов выступает специфический социальный ресурс — государственная власть, а также политический статус социальных групп (степень приближенности или удаленности от рычагов власти, способность оказывать влияние на принятие обязательных для всего общества решений) и политические ценности (патриотизм, гражданственность, права и свободы и пр.).
Субъектами государственно-правовых конфликтов обычно признают либо социальные группы, либо представляющие их политические институты. Здесь кроется одна, до сих пор не разрешенная до конца проблема; кого считать реальным, а кого — номинальным субъектом политического конфликта? Безусловно, за действиями политических институтов (правительства, парламента, судебных инстанций) стоят интересы социальных групп. Но политические решения, в том числе и так называемые «судьбоносные», принимают все-таки политические учреждения, пользующиеся в своих действиях известной автономией от поддерживающих их социальных групп [5].
Весьма стройная схема анализа субъектов политического конфликта была предложена марксизмом. Политика в нем, как известно, понимается как отношение между классами по поводу завоевания и использования государственной власти. Но классы — это достаточно большие группы, включающие порой сотни тысяч и даже миллионы индивидов. Обеспечить единство действий такой огромной массы может только ее организация в политическую партию, представляющую собой, по мысли классиков марксизма, наиболее сознательную и организованную часть того или иного класса, его политический авангард. Партии же в свою очередь выдвигают из своей среды наиболее авторитетных и влиятельных лиц, политических лидеров, вождей, занимающих высшие политические посты в самой партии и в случае ее успеха на выборах — в госу-
дарстве.
В итоге получается довольно четкая иерархия субъектов политического процесса (массы — классы — партии — вожди), в основании которой находится большая социальная группа (класс), которая и является глубинным источником политической активности, а значит,— и реальным ее субъектом [3]. Вожди и прочие профессиональные политики, заполняющие политические учреждения, признаются лишь «делегативными» субъектами, поскольку, в конечном счете лишь выражают волю поддерживающей их большой социальной группы.
Марксистская доктрина создавалась во второй половине XIX в. Однако, уже в начале XX в. стало ясно, что социальная структура общества эволюционирует несколько иначе, чем прогнозировал К. Маркс. Вместо того чтобы упрощаться до двух полярных элементов (буржуа — пролетарии), она становилась более сложной и многослойной. Усложнилась и политическая жизнь с ее непрестанными конфликтами. Классовая модель ее субъектов стала выглядеть слишком общей и упрощенной. Ведь внутри классов существует множество самостоятельных групп (профессиональных, региональных) со своими интересами, отличающимися от общеклассовых [7].
Кроме того, классовый анализ годится для объяснения крутых поворотов истории, смен общественно-экономических формаций, которые случаются не каждое столетие. Но истолковывать с его помощью менее глобальную динамику государственно-правовых конфликтов, быструю смену политических ситуаций в рамках локальных исторических периодов затруднительно.
Поэтому еще в начале XX в. американским социологом и политологом Артуром Бентли было предложено понятие группа интересов, которое до сих пор используется в политологическом и конфликтологическом анализе [2]. Этим понятием обозначается объединение людей на основе общности интересов и действий в конкретной политической ситуации. Они берут на себя функции представительства интересов входящих в них людей во взаимодействии с политической властью и соответственно включаются в политические конфликты. Среди таких групп интересов, как правило, ассоциации предпринимателей, профсоюзы, молодежные и ветеранские организации, союзы и общества фермеров, деятелей науки, культуры, религии, экологические, феминистские и прочие движения и организации.
По мысли А. Бентли, взаимодействие таких групп и государства является сердцевиной политического процесса. При этом даже сами государственные институты могут рассматриваться как официальная группа интересов. Поэтому именно они должны считаться реальными субъектами политической активности и конфликтов в этой сфере.
В конечном счете, политика ведь и есть способ конфликтного согласования интересов различных
социальных групп. В их динамике сегодня, по мнению ведущего отечественного политического конфликтолога А.В. Глуховой, отмечаются две противоположно направленные тенденции [4]. Первая, более традиционная, выражается в укрупнении, агрегировании политических интересов двумя-тремя ведущими политическими силами. Трезво оценивая свои реальные возможности пробиться к власти, относительно небольшие группы интересов почитают за благо поддержать одну из мощных политических группировок, располагающих реальной властью. В этом случае «мелкий» политический конфликт как бы поглощается, растворяется в более крупном, что в принципе способствует устойчивости, стабильности политической системы в целом.
Другая тенденция современной динамики политических интересов имеет прямо противоположный смысл: она заключается в диверсификации политических интересов, то есть в нарастании их многообразия и увеличении точек пересечения [4]. Объясняется это как «разрыхлением» прежней жесткой социально-классовой структуры, так и нарастанием «неоднородности сфер жизни» (термин Р. Дарендорфа). Последнее означает, что все чаще люди оказываются в ситуациях, когда определенные общие интересы в одной из сфер жизни (например, заинтересованность в сохранении окружающей среды) могут вполне мирно уживаться с различием интересов в других сферах (например, трудовой). Люди уже не считают себя жестко принадлежащими к какой-то конкретной социальнополитической группе, а меняют свою «ориентацию» в зависимости от того, какая из многих проблем кажется им на сегодняшний лень наиболее важной [3]. Все это, конечно, усложняет общую картину политических конфликтов, делает ее многомерной.
Таким образом, современные группы интересов вполне обоснованно признаются реальными субъектами политических конфликтов. Но не меньше оснований претендовать на эту роль и у формальных политических институтов (президент, правительство парламент). Ведь помимо групповых интересов существуют еще и общенациональные — обеспечение суверенитета, безопасности, правопорядка, реализация крупномасштабных экономических проектов и т. д.
Кроме того, государственным учреждениям, несмотря на всю их социально-групповую ангажированность, все-таки приходится выполнять арбитражные или посреднические функции в урегулировании столкновений конкурирующих групп. Ведь даже внутри господствующих групп могут возникать противоречия (нашим экспортерам, к примеру, выгоден дешевый рубль, а импортерам, — наоборот, дорогой; и те, и другие не преминут пролоббировать свои интересы в государственных структурах). Более того, противоречия и конфликты могут возникать и внутри самих государственных струк-
тур (столкновение исполнительной и законодательной ветвей власти, например). Так что, политические институты также должны быть признаны полноправными субъектами государственно-правовых конфликтов.
Завершая статью можно отметить, что специфика объекта и субъектов государственноправовых конфликтов придает им ряд характерных особенностей, отличающих этот вид межгрупповых конфликтов от всех других. Им свойственны:
1) Преимущественно открытый характер, большая проявленность столкновения интересов. Политика — это сфера разрешенной обществом борьбы, способ ослабить социальное напряжение разрядкой эмоций в политическом состязании. Отсюда — склонность к внешним эффектам, известная театральность политической жизни.
2) Непременная публичность. Эта характеристика означает, во-первых, что политика нынче профессионализировалась и осуществляется особой группой лиц, не совпадающей с массой народа. А, во-вторых, это значит, что любой конфликт в этой по-настоящему профессиональной среде предполагает апелляцию к массам (непрофессионалам), активную мобилизацию их на поддержку той или иной стороны.
3) Повышенная частота. Конфликтов в сфере государственного строительства сегодня много больше, чем в остальных. И не только потому, что конфликт есть как бы главный способ действия, образ мышления и манера поведения политиков. Но главным образом потому, что многие конфликты неполитической сферы жизни людей (которую принято называть гражданским обществом), не находя своего мирного разрешения, переливаются в сферу политическую, то есть требуют для урегулирования государственного вмешательства. Так, любой трудовой конфликт, в принципе, является делом двух договаривающихся сторон и может быть
разрешен их полюбовным соглашением. Но если такого соглашения достичь не удается, острота конфликта нарастает, и каждая из сторон начинает апеллировать к государственным инстанциям, пытаясь использовать их возможности себе на благо.
4) Всеобщая значимость. Каким бы частным или локальным ни был политический конфликт, но завершается он принятием решения на государственном уровне, а оно обязательно для всех членов общества. Таким образом, чуть ли не любой государственно-правовой конфликт поневоле затрагивает каждого из нас.
5) «Господство-подчинение» как осевой принцип. Поскольку государственно-правовые конфликты разворачиваются в социальном пространстве, где доминирующей осью является вертикаль государственной власти, их главной целью неизбежно становится установление политического господства оказавшейся сильнее стороны [5]. Заметим при этом, что в политических науках термин «господство» не имеет негативно-ценностного оттенка. Это не эксплуатация или угнетение, это просто установление определенного порядка командования и подчинения. Отсюда - острота государственно-правовых конфликтов, их частые «срывы» в крайние формы — путчи, мятежи, восстания.
6) Возможность использования силовых ресурсов как средства разрешения конфликта. Из всех видов власти в обществе только государственная обладает правом легального применения силы. Поскольку государство как политический институт является непременным участником практически всех политических конфликтов, всегда существует большой соблазн в качестве последнего аргумента использовать силу, причем на совершенно законных основаниях. Это делает государственноправовые конфликты потенциально более опасными и разрушительными по своим последствиям.
ЛИТЕРАТУРА
1. Круглый стол / Красин Ю.А., Холодковский К.Г., Кинсбурский А.В., Галкин А. А., Эфиров С. А., Ша-ленко В.Н., Гутник В.П., Капустин Б.Г., Дробижева Л.М., Грязнова О.И., Топалов М.И., Степанов Е.И., Баньковская С.П., Сулимова Т.С. Социальные конфликты в меняющемся российском обществе (детерминация, развитие, разрешение) // Полис. - 1994. - № 2.
2. Ионов С. Д. Современное состояние изучения конфликта // Вестн. ЛГТУ - ЛЭГИ. - 1999. - N 3(4). -С. 112-115
3. Дарендорф Р. Современный социальный конфликт: Очерк политики свободы / Пер. с нем. - М.: РОССПЭН, 2002. - 288 с.
4. Глухова А.В. Политические конфликты: Основания, типология, динамика: Теоретико-
методологический анализ. - М.: Эдиториал УРСС, 2000. -280 с.
5. Политические конфликты в прошлом и настоящем: Матер. всерос. науч. конф., Иваново, 24-26 апр.
2001 г. / Иванов. гос. ун-т. - Иваново, 2001. - 136 с.
6. Васильев А.В. Политические конфликты современной России. - Уфа: РИО БашГУ, 2006. - 144 с.
7. Цой Л.Н. Существующие подходы к исследованию, анализу, типологии и классификации конфликтов (дискуссии с современниками) // Социальный конфликт. - 2000. - N 3(27). - С.3-37.
Поступила в редакцию 10.10.2006 г.
