CC BY
96
15. Праздник солнечной юности // Ленинградская правда. - 1938. - 1 авг.
16. Прибытие иностранных судов // Советская Балтика. - 1938. - 28 июля.
17. Приезд американских профессоров // Ленинградская правда. - 1938. - 11 июля.
18. Приезд американских педагогов // Ленинградская правда . - 1938. - 3 авг.
19. Физкультурные парады в области // Ленинградская правда. - 1938. - 26 июля.
20. Louise Gates Eddy. Gentle on My Mind. -Astoria, Illinois: Printed by Stevens Publishing Company, 1975.
21. Ewing John, Ewing Sharon. In Their Own Words: Europe 1938: unpublished book. - 2012.
22. Ewing Joseph S. Journal and Lecture Notes: unpublished journal and notes. - 1938.
23. 1938 American Seminar: 2 volumes of notes: unpublished notes. - 1938.
24. Ewing Margaret E. Journal and Lecture Notes: unpublished journal and notes. - 1938.
УДК 94
Горяев Мерген Саналович
кандидат исторических наук mergengoryаev@mаil. ш
Команджаев Александр Нармаевич
доктор исторических наук Калмыцкий государственный университет
СУДОПРОИЗВОДСТВО И ПРАВО КАЛМЫКОВ В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVIII - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВВ.
В статье рассматривается судебная система и право калмыков после откочевки большей части народа в 1771 году в Джунгарию.
Ключевые слова: «Их цааз» («Великое уложение»), суд Зарго, наместник калмыцкого народа, «Правила для управления калмыцкого народа».
Письменные источники периода ойрат-ской истории представляют собой уникальное явление. Среди этих памятников особое место принадлежит юридическим документам. «Их цааз» («Великое уложение») - мон-голо-ойратское уложение 1640 г. - является выдающимся памятником монгольского феодального права и ценным источником по истории Халхи (Северной Монголии) и Джунгарии (Западной Монголии). Почти 200 лет большая часть монголо-ойрат-ского устава 1640 года являлась действующим правом среди калмыков, содержащим большое количество обычно-правовых норм (родовой быт и взаимные отношения, некоторые карательные и процессуальные нормы).
К моменту включения Калмыкии в правовую систему Российской империи в сфере урегулирования общественных отношений действовали традиционные нормы права. Это лишний раз свидетельствует о том, что политика российской власти на начальном этапе заключалась в невмешательстве во внутренние дела калмыков. Такое положение продолжало существовать практически до середины XIX века.
Важнейшим документом, регламентировавшим юридические права и обязанности калмыков второй половины XVIII века, являлся свод законов, известных как Токтолы (постановления, законы) Дондук-Даши. В новых законах, принятых в 17501758 гг. и дополнявших «Их цааз», были введены телесное наказание и денежный штраф, исчисляв-
шийся в русской системе счета. Этих взысканий не было в «Великом уложении» 1640 г. Введение телесных наказаний и денежных платежей свидетельствует не только о влиянии российского права, но и о тех внутренних изменениях, которые претерпело калмыцкое общество, находясь в составе Российского государства.
В рассматриваемый период было упразднено калмыцкое ханство. Помимо решения проблем внутреннего устройства и назначения наместника подверглись преобразованиям и исполнительные органы управления калмыцким народом. Так, согласно указу от 26 января 1771 г. «Калмыцкие дела» были переведены в Астрахань и переименованы в «Экспедицию калмыцких дел» («Калмыцкую экспедицию») при астраханской губернской канцелярии [4, л. 13 об.; 12, с. 221]. В улусы же были направлены приставы - «ученики» и «переводчики» калмыцкого языка. Был восстановлен суд Зарго, который во времена Калмыцкого ханства осуществлял судебный надзор в степи и состоял из восьми членов - зайсангов. Однако новый суд представлял видимость прежнего «калмыцкого правительства» и состоял из трех зайсангов - представителей от дербетов, торгутов, хошутов [11, л. 172; 3, лл. 43-46], и обязывался каждое дело, которое «до губернатора доходить будет», предварительно рассматривать и выносить по каждому из них свое заключение. Стремясь избавить суд от «пристрастных» решений, нойонам запрещалось штрафовать и чинить другие притеснения членам Зарго и их
родственникам «до первого колена». Как это было при ханах и наместниках, они должны были получать казенное жалование [3, лл. 43-46]. Были сделаны попытки ввести элементы принципа независимости судей - им устанавливалось жалование в 100 рублей в год, судьи и члены их семей освобождались от штрафов.
19 октября 1771 года Екатерина II подписала указ по поводу дальнейшего положения калмыцкого народа: звание ханов и наместников упразднялось, как и само ханство с его относительной автономией. Отныне все владельцы должны были управлять своими улусами самостоятельно, независимо друг от друга, и все вместе подчиняться астраханскому губернатору. Для разбора и исполнения судебных дел в Астрахани создавалось «общенародное калмыцкое правление», под которым подразумевалось Зарго. Он должен был состоять из трех судей, выбираемых из зайсангов ведущих субэтносов калмыцкого народа - торгутов, дербетов, хошутов на постоянной основе. Однако их решения по рассматриваемым делам были консультативными, совещательными [5, с. 368].
В связи с новыми правилами о Зарго в указе была намечена программа не только норм судопроизводства, но и дальнейшая правительственная политика в отношении калмыцкого населения. В ответ на предложение астраханского губернатора опираться в судебной практике с калмыками на законы 1640 года, было сказано, что применение этого старого собрания законов не будет соответствовать современному состоянию калмыцкого общества. К тому же, серьезные уголовные дела возникают в основном не между собственно калмыками, а между ними и соседним населением, поэтому подобные дела должны решаться на основании общероссийских законов [5, с. 366].
Во второй половине 70-х годов в политико-административном управлении Астраханской губернией происходят масштабные и не всегда оправданные реформы: образование в мае 1785 г. Кавказского наместничества, куда вошла и Астраханская губерния [1, л. 7 об.; 2, лл. 2,5-6 и об; 16, №№ 16193, 16194], ликвидация суда Зарго, передача функций «Калмыцкой экспедиции» «Войсковой канцелярии» [10, лл. 2, 5-6 и об.].
В начале XIX века судебная система калмыцкого народа переживает новый виток развития. 27 сентября 1800 года Павел I подтвердил права и обычаи калмыцкого народа. Грамотою «О восстановлении на прежнем основании совета, именуемого Зарго, для судебного разбирательства калмыков» от 14 октября 1800 г. на имя владельца Малодербетовского улуса Чучея Тудутова калмыцкому народу жаловались «во владение его все те земли от Царицына по рекам: Волге, Сарпе, Салу, Манычу, Куме и взморью простирающиеся и другие места, по коим предки их кочевья имели (то есть до 1771 г. - М.Г.) оп-
ричь тех, кои именными указами уже пожалованы» [4, лл. 14; 17, № 19575; 8, лл. 21-24].
Наместником назначался Тундутов, при этом ему были пожалованы знамя, сабля, панцирь, собольи шуба и шапка. Лама Сойбинг утверждался главным ламой и получил шубу и посох. Сам Чу-чей считал себя наместником не калмыцкого народа, а Калмыцкого ханства, поскольку этой же грамотой при наместнике восстанавливался калмыцкий суд Зарго из восьми народных представителей -зайсангов [17, № 19599], а калмыцкому духовенству особым указом предоставлялась свобода в отправлении религиозных обрядов [4, лл. 20-21; 17, № 19599. № 19600].
Император Александр I подтвердил права и преимущества, дарованные Чучею Тундутову и калмыцкому народу. Торжественное объявление грамоты состоялось 13 июля 1802 г. на речке Зель-ме [14, с. 120]. Там же Н.И. Страхов обратился к наместнику, владельцам, зайсангам, ламам, духовенству и народу с речью, в которой пояснил права наместника и обязанности его подвластных, а также круг деятельности суда Зарго и роль Главного пристава калмыцкого народа как посредника между калмыцким народом и русским правительством [14, с. 120].
После смерти в мае 1803 г. Чучея Тундутова и ликвидации наместничества Зарго был сохранен, правда, с лишением административных функций. Он был полностью превращен в судебный орган с ограниченными полномочиями по гражданским делам с иском от 5 до 25 руб. Более крупные гражданские дела и все уголовные рассматривались в верховных земских судах, в астраханских судебных палатах в соответствии с российским законодательством. Астраханский губернатор Н.И. Страхов предлагал пересмотреть калмыцкое право с учетом произошедших изменений в жизни и быту калмыцкого народа или создать абсолютно новый сборник законодательных актов, в котором бы сохранились главнейшие черты калмыцкого права в сочетании с российскими законами. Однако это предложение было проигнорировано.
С 1816 года суд Зарго был подчинен астраханскому гражданскому губернатору, а с 1825 года на него возлагались функции окружного органа управления. Это было связано с тем, что процесс интеграции Калмыкии подошел к завершающей стадии -10 марта 1825 года были приняты «Правила для управления калмыцкого народа». По ним управление калмыками окончательно было передано из Министерства иностранных дел в ведомство Министерства внутренних дел. Калмыцкая степь наделялась статусом субъекта России, становилась одной из внутренних областей империи в составе Астраханской губернии.
В этот период действия института приставства в Калмыцкой степи правительство только на пер-
вый взгляд продолжало придерживаться прежней позиции наблюдателя. Оно, «надзирая вообще за благосостоянием калмыцкого народа, охраняя права его и пользы», препоручало нойонам и правителям улусов «наблюдать за порядком в их ведомстве, прекращать между подвластными и подчиненными им все вражды, несогласия и несправедливые притязания... между простолюдинами» [14, с. 120]. Местному астраханскому губернатору предоставлялось право по мере необходимости командировать в степь свое доверенное лицо на предмет выяснения, не происходят ли там какие-либо беспорядки, не притесняется ли народ со стороны владельцев и чиновников. А на Главного пристава и возглавляемую им Комиссию калмыцких дел возлагался надзор за собиравшейся податью с простолюдинов в пользу нойонов и зайсангов, за исполнением ими мирских повинностей и наряда на кордонную службу, межевые и прочие работы. Кроме того, упомянутой комиссии, как исполнительнораспорядительному органу местного управления, вменялись следующие обязанности: 1) иметь сведения о количестве кибиток простолюдинов в каждом улусе и в управлении каждого зайсанга, не проводя ревизии населения по форме, как это осуществлялось в собственно русских губерниях; 2) собирать сведения о степени зависимости подвластных и повинностях, исполнявшихся ими в пользу нойонов, зайсангов и духовенства. Однако относительно совершаемых правонарушений правительственная компетенция вышла далеко за рамки контроля и наблюдения. К компетенции главного Зар-го, то есть местного суда, было отнесено только рассмотрение дел по вопросам угона скота, присвоения чужого имущества, самовольного ухода от владельца и перехода к другому владельцу без согласия первого, воровства на сумму не свыше 400 руб. и совершенного не более 3-х раз. За более тяжкие уголовные преступления (государственная измена, неповиновение властям, побег за границу, убийство, грабеж, насилие, воровство, совершенное более 3-х раз) все калмыки судились на основании общероссийского законодательства [6, с. 15].
Высочайшим указом Александра I от 9 марта 1825 г. Комиссии калмыцких дел предписывалось проанализировать имеющееся калмыцкое законодательство и совместно с владельцами улусов, представителями духовенства выработать новые законоположения, которые соответствовали бы реальному положению Калмыкии. Основная цель этого указа состояла, по-видимому, в том, чтобы местное (национальное) законодательство ввести в единое законодательное пространство страны. Предлагалось составить родословные книги нойонов, владельцев, зайсангов, духовенства, провести предварительную перепись кибиток по улусам. Эти данные необходимы были для подготовки к введению калмыцкого населения в общие российские сосло-
вия. Комиссии ставилась очень важная социально и политически значимая проблема - изучить вопросы взаимоотношений владельцев, зайсангов, простолюдинов с духовенством и влияние последнего на них, а также степень зависимости простолюдинов от своих владельцев и их взаимоотношения. Эти данные позволили бы властям изучить социальный уровень развития калмыцкого общества, проанализировать общественно-политическую обстановку в нем.
Правилами 1825 г. функции окружного органа управления были возложены на суд Зарго - общесословный судебный орган (но по составу сословный) в составе восьми членов (два от духовенства -гелюнги, шесть от владельцев и зайсангов - по числу улусов), которые избирались в улусах сроком на три года и утверждались в должности члена суда Комиссией калмыцких дел [18, № 30290]. Судопроизводство должно было осуществляться в соответствии с калмыцкими законами и нормами обычного права. Зарго выступал по отношению к нижестоящим судам (улусным) высшей апелляционной инстанцией. Но фактически суд Зарго работал под контролем исполнительного органа, поскольку содействие работе Зарго должен был оказывать один из специально прикрепленных помощников Главного пристава, а документирование вести один из его переводчиков.
Суд Зарго рассматривал гражданские дела трех категорий: сословные (феодалов) - споры, тяжбы владельцев улусов, по вопросам имений, зайсан-гов по управлению аймаками (на сумму иска свыше 200 руб.); всесословные - гражданские дела на сумму иска не менее 200 и не свыше 400 руб. (решения по данным делам могли быть обжалованы в течение года в Комиссии калмыцких дел); имущественные преступления - кража скота, иного имущества, воровство, мошенничество на сумму не свыше 400 руб., но не более трех раз, уход, побег, самовольный переход калмыков от одного владельца к другому. Уголовные дела подлежали рассмотрению в соответствующих судах на основе российских законов.
Впервые в этом нормативном правовом документе определились виды уголовного преступления в Калмыкии: измена (только не совсем ясно - кому, какая измена и т.д.); неповиновение властям; возмущение (имелся в виду бунт); побег за границу со злым намерением, вместе со злодеями; убийство; грабеж, насилие, преднамеренное провоцирование других (злодеев) на эти действия; изготовление фальшивых денег; воровство свыше трех раз. Кроме того, в Правилах суды были впервые разделены на гражданский и духовный. К последнему были отнесены дела, касающиеся религии, религиозных преступлений, духовных лиц, семейные.
Улусные управления, возглавляемые во владельческих улусах владельцами, а в казенных - пра-
вителями, составили низшее звено в системе управления Калмыкии. В полномочия улусных управлений входили внутренние дела в основном бытового характера - регулирование взаимоотношений между подчиненными и подвластными, а также мелкие преступления, не входящие в перечень уголовных.
Правила 1825 г. наряду с обычно действовавшим законодательством заложили основы новой правовой системы Калмыкии - административное право, гражданское право, уголовное право, процессуальное право, а также установили систему судебных органов, которые, обладая некоторыми национальными элементами, вписывались в российское единое законодательное, судебное пространство.
Таким образом, калмыцкое право в XVIII-XIX вв. претерпело определенную трансформацию под влиянием российского законодательства. Часто дела рассматривались по нормам русского права, но с учетом традиционного права калмыков. Зарго как высшая судебная инстанция калмыков имела и другую функцию - совет при калмыцком хане. Это было зафиксировано законами калмыцкого правителя XVIII века Дондук-Даши. В 1762 году вступило в действие Положение о Зарго, разработанное русскими властями, в соответствии с которым функции и компетенция суда Зарго были несколько изменены. С 1825 года на суд Зарго возложили функции окружного органа управления, кроме этого он продолжал рассматривать гражданские дела на сумму не свыше 400 рублей. С этого времени Зарго стал низовой ступенью суда и расправы. С 1847 года новое Положение об управлении калмыцким народом более подробно стало регламентировать процесс судопроизводства улусного Зарго, впервые введя такие понятия, как отдача на поруки, принесение сторонами присяги, обязательное присутствие свидетелей. Однако имущественные споры, сумма которых превышала 30 рублей, а также уголовные дела, выходящие за пределы полномочий Зарго, передавались в вышестоящий судебный орган.
После проведения в России судебной реформы 1864 г. полномочия Зарго были ограничены. Некогда значительный орган не только судебной, но и административной власти у калмыков превратился в одну из низших ступеней российской судебной системы. Изменения социально-экономического и правового положения повлекли некоторые реформы в функционировании традиционных судебных учреждений калмыков, заключавшиеся в том, что разбор дел, касавшихся угона скота, осуществляли только российские судебные органы.
Изъятие из ведения инородческих судов всех категорий уголовных дел и части гражданских, рассматриваемых в общих судебных учреждениях; статус инородческих судов как судов первой инстанции соответствовало политике российских влас-
тей - постепенному приобщению кочевников к общероссийскому законодательству и праву.
Наказание в течение исследуемого периода также претерпело определенную эволюцию. С середины XVII века - это были, в основном, имущественные платежи, четко установленные для каждой категории дел. С середины XVIII века активно внедряются телесные наказания. Со второй половины XIX века, после окончательно внедрения в правовую систему калмыков норм российского законодательства, стали применяться наказания, характерные для русского права, в том числе тюремное заключение. Однако они не нашли широкого применения в среде народа, продолжавшего в своей повседневной жизни руководствоваться традиционными нормами и установками, зафиксированными в древних калмыцких правовых кодексах «Их цааз» и Токтолах. Таким образом, эволюция правовой культуры калмыков проявилась как в изменении видов наказания, так и в некотором приобщении к нормам российского законодательства
Наиболее ярко изменения правовых установлений калмыков прослеживаются в становлении земельных правоотношений. Как известно, калмыки издавна были кочевниками, хотя вопрос об оседлом поселении калмыков постоянно ставился русским правительством. Именно поэтому нормы «Великого уложения» не содержали никаких сведений о правовом регулировании земельных правоотношений. Однако под влиянием российского законодательства, политики приобщения калмыков к оседлости изменились их правовые нормы в урегулировании земельных правоотношений (вопросы перераспределения общинных земельных участков, правового регулирования арендной платы на землю). После окончательного отвода калмыцких земель (1827 г.) калмыки получили определенные земельные участки в постоянное пользование, а также право сдавать родовую землю в аренду, что было урегулировано нормами российского законодательства.
Библиографический список
1. Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ). Ф. 34. Оп. 1. Д. 207.
2. АВПРИ. Ф. 34. Оп. 1. Д. 243.
3. АВПРИ. Ф. 119. 1771-1772. Оп. 2.
4. АВПРИ. Ф. 119. 1800. Оп. 3. Д. 1.
5. Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XVIII вв.: события, люди, быт. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1993. - 382 с.
6. Бурчинова Л.С. Определение правового статуса калмыцкого крестьянства в системе российской государственности // Общественный строй и социально-политическое развитие дореволюционной Калмыкии. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1983. -С. 3-22.
7. Команджаев Е.А. Государственные учреждения и законодательство Калмыкии XVIII-XIX вв.:
Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Ставрополь, 2000. - 20 с.
8. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 2. Д. 51.
9. Национальный архив Республики Калмыкия (далее - НА РК). Ф. 7. Оп. 4. Д. 127.
10. НА РК. Ф. 33. Оп. 1. Д. 243.
11. НАРК. Ф. 33. Оп. 1. Д. 369.
12. Очерки истории Калмыцкой АССР: дооктябрьский период. - М.: Наука, 1967. - 479 с.
13. Очир-Гаряева И.К. Введение Калмыкии в систему государственного управления России: историко-правовые аспекты (70-е гг. ХУШ в. - первая половина XIX в.): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2006. - 21 с.
14. Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах Рос-
сии. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1992. - 137 с.
15. Полное собрание законов Российской империи (далее - ПСЗ РИ). Собр. 1-е (1649-1825). В 45 тт. Т. XV. (1758-28 июня 1762). - СПб.: Типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. - 933 с.
16. ПСЗ РИ. Собр. 1-е (1649-1825). В 45 тт. Т. XXII. 1784-1788. - СПб., 1830. - 1168 с.
17. ПСЗ РИ. Собр. 1-е (1649-1825). В 45 тт. Т. XXVI. 1800 - 1801. - Спб., 1830. - 875 с.
18. ПСЗ РИ. Собр. 1-е (1649-1825). В 45 тт. Т. XL. 1825. - СПб., 1830. - 651 с.
19. Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. - Волгоград, 2007.
УДК 930.2
Кежутин Андрей Николаевич
Нижегородская государственная медицинская академия
МЕДИЦИНСКИЕ РАБОТНИКИ РОССИИ В БОРЬБЕ С СИФИЛИСОМ (на материалах общероссийской медицинской периодики 1894-1914 гг.)
В статье проводится анализ медицинских журналов 1894—1914 гг., демонстрируется квантификационная методика исторической науки по обработке материалов медицинской периодики и извлечению из нее латентной информации, не встречающейся в других исторических источниках.
Ключевые слова: медицинская периодика, квантификационные методы исследования, латентная информация, сифилис.
Общероссийская дореволюционная медицинская периодическая печать является важным историческим источником по изучению социальной проблематики. Главная особенность медицинской печати заключается в ее направленности на социальные аспекты. Медицинская периодика объективна, полна и репрезентативна, поскольку оперирует большим объемом специальной научной и статистической информации, отражающейся и в социальной проблематике. Для комплексного анализа публикаций, посвященных социальным явлениям российского общества, эффективен квантификационный метод контент-анализа. Избранная проблематика прослеживается в общероссийских ежемесячных медицинских изданиях «Журнал общества русских врачей в память Н.И. Пирогова», «Журнал русского общества охранения народного здравия», «Военно-медицинский журнал», «Вестник общественной гигиены и судебной медицины» (1894-1914 гг.). Контент-анализ тематики публикаций, посвященных социальным проблемам, подвел к выводу об относительно широком наборе тем, значимых для исторической науки: венерические заболевания, проституция, алкоголизм, туберкулез, эпидемии, табакокурение, самоубийства и другие вопросы.
В России на рубеже XIX-XX вв. венерические заболевания являлись одной из важнейших соци-
альных проблем общества. Статистика позволяет отметить неуклонный рост числа больных сифилисом, самого опасного на тот момент венерического заболевания, считавшегося неизлечимым полностью и наносившего огромный урон народосбе-режению. В течение шести лет (1896-1901 гг.) в империи было зарегистрировано 5489448 случаев заболевания сифилисом или по 914908 заболевших в год, что составляло в среднем по 6,9 заболевших в год на 1000 жителей [14].
Необходимость решительных мер в борьбе с сифилисом и, особенно, его важнейшей причиной -проституцией - пропагандировали представители самых различных слоев общества: учителя, инженеры, священнослужители, чиновники, правоведы [16]. Для представителей медицинской общественности вопрос был тем более актуален, ведь они рассматривали борьбу с венерическими заболеваниями с медицинской и социальной точки зрения. Преобладание в числе авторов публикаций, посвященных борьбе с венерическими заболеваниями, практикующих врачей объясняется их профессиональной компетентностью, а также, отчасти, субъективным восприятием необходимости освещения данных проблем как общественного долга.
Представители медицинской общественности: И. Ильинский [8], Г.М. Назаров [11], А.И. Федоров [22], Н. Скаткин [17] и др. обратили внимание
