CC BY
234
Теория и история государства и права
УДК 351.74 Ч.Н. Ахмедов'
Судебный следователь в правоохранительной системе России: становление, развитие
и законодательное оформление его деятельности
В статье рассматриваются вопросы исторического опыта становления и развития одной из значимых фигур правоохранительной системы России - судебного следователя, чья деятельность была направлена на раскрытие и расследование преступлений. Автор подробно проанализировал нормативно-правовые акты, определяющие процессуальный статус судебного следователя, рассмотрел особенности разработки и принятия этих нормативных актов высшими органами государственной власти.
Ключевые слова: губернская комиссия, губернский прокурор, допрос, наказ, обыск, освидетельствование, осмотр, полиция, правоохранительная система, предварительное расследование, стряпчий, судебный следователь.
C.N. Akhmedov*. Court investigator in law enforcement system of Russia: setting up, developing and enacting his activity. The article deals with historic experience of court investigator whose activity is aimed at solving investigating crimes. Detailed analysis of law regulating acts, determining the procedural status of court investigator and enacting these laws are given in the article.
Keywords: provincial commission, provincial prosecutor, questioning, mandate, search, survey, inspection, police, law enforcement system, preliminary inquiry, solicitor, inquisitor.
В процессе раскрытия и расследования преступлений следователь является одной из центральных фигур. Именно от его умений и профессионализма зависит всесторонность и объективность проведения предварительного расследования, законность и обоснованность привлечения к уголовной ответственности виновных лиц, совершивших преступление. По результативности деятельности следственных подразделений можно говорить о раскрываемости преступлений и законности привлечения к ответственности виновных лиц. Рассмотрение уголовного дела в суде возможно только после объективного и всестороннего предварительного расследования. Суд рассматривает дела, признает подсудимых виновными в совершении преступлений и подвергает уголовному наказанию на основании обвинительного приговора, либо признает невиновным, оправдывая его по результатам предварительного расследования.
С момента образования института следователя, на всех этапах развития правоохранительной системы России следователь оставался и остается значимой фигурой, на которую возлагалась обязанность предварительного расследования. Согласно действующему законодательству, эта функция закреплена за ним и до сегодняшнего дня [1, с. 21, 38].
До образования института следователей функцию предварительного расследования выполняли различные должностные лица. Во времена правления Ивана IV предварительным расследованием занимались губные старосты [18, с. 14, 22, 23, 26].
С момента появления регулярной полиции в России предварительным расследованием занимались чины полиции, которые осуществляли отправление правосудия по малозначительным делам, как уголовным, так и гражданским [24, с. 12-14].
Контроль за деятельностью полицейских органов, осуществлявших предварительное расследование, принадлежал губернаторам, которые рассматривали жалобы на действия полиции, истребовали следственные материалы для проверки, самостоятельно могли назначать повторные
* Ахмедов, Чингиз Нарман оглы, заместитель начальника кафедры истории государства и права Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент. Россия, 198206, г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д.1. E-mail: [email protected].
* Akhmedov Chingiz Narimanovich, candidate of law Sciences, Associate Professor, the department of State and Law History of the Saint-Petersburg University of the Interior of Russia/ Russia, 198206, Saint-Petersburg, Pilutova Street, 1.
© Ахмедов Ч.Н., 2014
расследования по уголовным делам. Все указания губернатора были обязательны и надлежали к исполнению со стороны чинов полиции [25, с. 7; 15, с. 15-20].
Во второй половине XIX в. уездная полиция оставалось слабым звеном в механизме государства, требующим скорейшего своего реформирования. Кроме того, руководство страны, в т.ч. руководство Министерства внутренних дел, было обеспокоено тем, что после отмены крепостного права осложнялась криминогенная обстановка в сельской местности. Освободившись от крепостной зависимости, получив личную свободу, определенная часть крестьянского населения проявила себя склонной к совершению преступлений.
К сожалению, ожидаемые прогнозы оправдались. Во-первых, количество крестьянских выступлений, недовольных своим социально-экономическим положением после отмены крепостного права, по некоторым данным, увеличилось в несколько раз [11, л.д. 2-10, 18-21], создав определенные трудности по успешному обеспечению охраны общественного порядка и общественной безопасности. Во-вторых, увеличилось количество преступлений общеуголовного характера, совершенных в сельской местности, для раскрытия которых требовались дополнительные силы и средства со стороны полиции. Среди лиц, совершивших преступления, большую долю составляла крестьянская часть населения [7; 11].
Большинство губернаторов хорошо понимали необходимость преобразования как одного из условий успешности проведения реформ в сельской местности. По мнению калужского губернатора В.А. Арцимовича, «преобразование есть необходимый результат, который будет вызван присвоением прав гражданства многочисленному сословию теперешних крестьян. Многие учреждения созданы при условиях порядка, ныне изменяемого, и поэтому уже не применимы и требуют обновления» [10, л.д. 18, 149 об.].
Должность следователя в правоохранительной системе Российской империи появилась с принятием нормативно-правового акта «Учреждение судебных следователей» [2] от 8 июня 1860 г. Указанный нормативный акт ввел эту должность, возложив на вновь созданное должностное лицо, обязанность проведения предварительного расследования, отделив тем самым судебную функцию от полиции [19, с. 133; 15, с. 34; 21, с. 19; 29, с. 120; 30, с. 93]. Политико-правовые предпосылки появления должности судебного следователя связаны с реорганизацией уездной полиции, проводимой в период с 1858 по 1860 гг., и предстоящей отменой крепостного права, которые рассматривались комиссиями, создаваемыми при Главном комитете по крестьянскому делу, и были всесторонне изучены некоторыми отечественными исследователями [26, с. 178-206].
Комиссия трех министров, собрав отзывы губернаторов, и учитывая высочайшее повеление от 29 января 1859 г., подготовила «Главные начала устройства уездной полиции» и предоставила их на рассмотрение Главного комитета по крестьянскому делу, которое прошло на заседаниях 18 и 25 февраля 1859 г. Одобрив и отметив основательность проекта, а также внеся некоторые дополнения в него, члены комиссии своим постановлением оставили в составе уездного полицейского управления двух заседателей, избираемых от государственных крестьян. Поскольку из компетенции полиции изымались следственные функции, то, по мнению членов Комиссии, необходимо было подготовить специальные инструкции, которые бы точно и полно регламентировали должностные обязанности становых и следственных приставов.
«Главные начала устройства уездной полиции» были утверждены 25 марта 1859 г. Александром II, который увязывал реорганизацию полиции с предстоящей крестьянской реформой, что стало определением цели преобразования полиции - гарантированное выполнение всех положений крестьянской реформы, обеспечение «общественного порядка и спокойствия на местах» [13, л.д. 113 об.].
Нормативный акт, регламентировавший преобразование уездной полиции, включал 17 пунктов, некоторые из которых касались организации деятельности будущего института следователей [26, с. 201-204].
Согласно шестому пункту «Главных начал», вопросы следствия изымались из компетенции полицейских учреждений и передавались в ведение создаваемых особых следственных приставов [9, с. 202]. К предварительному следствию они приступали по указанию уездного исправника. После окончания предварительного расследования материалы следствия направлялись в судебные инстанции. С завершением следствия следственный пристав обязательно должен был информировать об этом уездное полицейское управление. Надзор за проведением следствия осуществлял губернский стряпчий или прокурор [26, с. 203].
Необходимо отметить, что единого мнения среди губернаторов о точном названии вновь вводимой должности в структуре уездной полиции не было. Некоторые губернаторы в своих отзывах называли это должностное лицо «следственным приставом» [10, л.д. 149 об.], а некоторые «следственным заседателем» [10, л.д. 150 об.]. Окончательное название вновь вводимой должности «судебный следователь» было определено при рассмотрении «Проекта учреждения следственных судей» в Государственном совете [8, л.д. 16]. В первоначальном проекте эту должность называли «следственный судья» [8, л.д. 37 об.].
При рассмотрении «Проекта учреждения следственных судей» само название «следственных судей» подвергалось критике. По словам членов комиссии «слова: следственный судья, могут дать неправильное понятие об учреждении, потому что этот судья не судит, а собирает только данные, представляемые им на разрешение суда». Далее было отмечено, что следственный судья «производит следствие, и поэтому должен именоваться следователем, но так как ныне следствие, из ведомства полиции, переходит к ведомству судов, то всего соответственнее было бы назвать его: судебным следователем» [8, л.д. 37 об.].
Однако после такого отделения полиция не была полностью освобождена от обязанностей расследования преступлений. Она по-прежнему расследовала преступления и проступки по маловажным делам, которые относились к ее компетенции [6, ст. 250-261].
Становым, так же как и другим полицейским служащим, вменялось в обязанность преследовать и задерживать преступников, а также проводить первоначальное дознание на месте преступления, т.к. согласно возложенным на них обязанностям, они должны были одними из первых оказываться на месте происшествия и нести персональную ответственность по обеспечению охраны общественного порядка в своих станах.
Под дознанием понималось первоначальное производство, целью которого являлся сбор данных для удостоверения в том, что известное событие составляет деяние, запрещенное законом под страхом наказания, и для открытия виновника этого деяния.
По словам А.А. Квачевского, дознание находилось в связи и с предварительным следствием, потому что «удовлетворяло действительности расследуемого преступления, давало основания к началу следствия, устанавливало известный взгляд следователя на способы к дальнейшему раскрытию истины, на образ его действий по отношению к обстоятельствам дела и к лицам, в нем участвующим» [16].
При рассмотрении проекта на полицию планировалось возложить следующие действия по производству дознания: принимать всякое извещение о преступленных действиях, жалобы, доносы и явки с повинною; расспрашивать, свидетелей и очевидцев; пресекать преступления и проступки во время и на месте совершения, собрать по «горячим следам» доказательства, обнаруживающие преступное деяние; принимать меры для пресечения уклонения преступников от следствия и суда; задерживать по установленным правилам подозреваемых лиц, застигнутых во время и на месте преступления; приглашать экспертов и медиков, а также производить осмотр или обыск в жилищах граждан, только в тех случаях, когда есть опасение, что доказательства преступления могут быть уничтожены; охранять вещественные доказательства преступления и его следы до прибытия судебного следователя: составлять акты обо всех действиях дознания; удостоверившись в том, что в исследуемом происшествии заключается преступление или проступок, передавать собранные сведения судебному следователю без всякого замедления [8, л.д. 37-37 об.].
Однако нормативные акты, регламентирующие деятельность этих чинов полиции, отсутствовали. Разработка таких документов была возложена на министра юстиции и министра внутренних дел, с согласованием с другими заинтересованными министерствами и губернскими администрациями.
Очередные заседания Комиссии состоялись 22 апреля и 23 октября 1859 г. В соответствии с распоряжением императора, на нее была возложена подготовка проектов преобразования губернского управления с учетом положений, утвержденных для преобразования уездной системы управления. В середине апреля 1860 г. указанная Комиссия завершила их подготовку.
Комиссией были разработаны два проекта: «Проект общего учреждения уездной полиции» [8, л.д. 3] и «Проект учреждения следственных судей» [8, л.д. 4]. Они содержали следующие приложения: штаты уездной полиции (с правилами и формой обмундирования), список городов, в которых действовала особая полиция*; правила о выборе заседателей уездного полицейского управления; временные правила об уездных земских присутствиях по делам хозяйственно-распорядительным; временные правила о судебно-полицейском разбирательстве; инструкции о делопроизводстве уездной полиции; наказ полиции о производстве первоначальных исследований и наказ следственным судьям [8, л.д. 3 об.-4].
Основание введения института судебных следователей в правоохранительной системе было определено тремя нормативно-правовыми актами, объявленными Указом от 8 июня 1860 года «Учреждение судебных следователей» [2], «Наказ судебным следователям» [3] и «Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление или проступок» [4].
Цель введения института судебных следователей, как отмечалось в указе, была определена тем, что, «желая дать полиции более средств к успешнейшему исполнению ее обязанностей, столь важных для порядка и спокойствия жителей всех состояний, отделить следственную часть от полиции в сорока четырех губерниях империи ...и назначить в этих губерниях особых, подведомственных министру юстиции чиновников для производства следствий обо всех преступлениях и проступках, подлежащих ведению судебных мест, именовать этих чиновников судебными следователями» [2; 8, л.д. 16; 19, с. 133].
Первая статья Положения «Учреждения судебных следователей» определяла предназначение следователя как должностного лица «для производства следствий по уголовным делам», а также определила его место в правоохранительной системе государства.
На основании ст. 2 указанного Положения, судебный следователь становился членом уездного суда. Он должен был участвовать в рассмотрении дел уездного суда наравне с другими его членами. С целью сохранения объективности осуществления судопроизводства, следователю запрещалось участвовать в рассмотрении тех дел, по которым он сам производил предварительное расследование.
Реализация правового статуса судебного следователя как члена уездного суда, вызвала на практике определенные трудности. Многие губернаторы обращались на имя министра юстиции с просьбой пояснения ст. 2 «Учреждения судебных следователей» на предмет «Должен ли судебный следователь в качестве члена уездного суда исправлять должность уездного судьи в случае его отсутствия или болезни». На поставленные вопросы руководству Министерства юстиции приходилось давать следующие рекомендации: на основании ст. 4081 ч. 1. т. 2 Общего губернского
учреждения «должность уездного судьи, во время его отсутствия исправляет старший Дворянский Заседатель уездного суда» [12, л.д. 18-19].
На основании ст. 3 «Учреждения судебных следователей» следователь назначался, увольнялся, перемещался из уезда в уезд министром юстиции по представлению начальника губернии по согласию с губернским прокурором.
Согласно ст. 7 данного нормативного акта, за каждым следователем закреплялся административный участок уезда, города или часть города, в пределах которых он обязан был выполнять возложенные на него обязанности.
Реализация данной статьи вызвала на практике немало вопросов. Так, 4 июля 1862 г. Киевский и Волынский генерал-губернаторы обратились на имя министра юстиции с вопросом: «Могут ли судебные следователи при преследовании виновных лиц, переходить за пределы своего участка?» [12, л.д. 20-22 об.]. Видимо, при преследовании преступников, подозреваемых в совершении таких преступлений как конокрадство, следователю приходилось переходить из одного уезда в другой или из одной губернии в другую. При этом отсутствовал нормативный акт, являющийся основанием перехода судебного следователя за пределы своего участка и регламентирующий порядок оказания ему помощи со стороны чинов полиции этих уездов и губерний.
По взаимному соглашению министра юстиции с министром внутренних дел был разработан общий циркуляр «О выдаче открытых листов Судебным следователям», который содержал ответ на поставленный вопрос. 17 сентября 1862 г. этот циркуляр был отправлен в адрес губернаторов. Согласно этому документу, «переход следователя за пределы своего участка должен быть дозволен во всех случаях преследования преступников "по горячим следам", при открытии истины и изобличению виновных, совершивших преступления». Далее отмечалось, что «в этом случае не следует делать различия между уездом и губернией, но важно только то, чтобы виновные не могли уклониться от действия уголовного правосудия» [12, л.д. 51-52, 54].
Ст. 15 «Учреждения судебных следователей» рассматривала порядок создания следственной комиссии в особо важных случаях. При рассмотрении проекта «Учреждения судебных следователей» членами Государственного Совета были высказаны предложения о формировании следственной комиссии. По их мнению, комиссия должна была формироваться по требованию начальника губернии, по предложениям уездного стряпчего и губернского прокурора при совершении отдельных видов преступления (о святотатстве, убийстве, при разбое) [8, л.д. 213] под руководством судебного следователя, губернского стряпчего или члена уездного суда. В качестве членов следственной комиссии предлагались: из чинов полиции - становой пристав, помощник исправника и чиновник особых поручений; депутат того сословия, к которому принадлежал обвиняемый; офицер корпуса жандармов и внутренняя стража [8, л.д. 213].
Разд. III «Учреждения судебных следователей» рассматривал подчиненность, ответственность и порядок взаимодействия судебного следователя с другими должностными лицами правоохранительной системы. Право давать судебным следователям указания, предписания, рассматривать жалобы на их действия, передавать дела от одного следователя другому принадлежало только судебным органам. Все жалобы и доносы на следователя рассматривались уездным стряпчим.
Согласно ст. 25 «Учреждения судебных следователей», прокурор и стряпчий имели право требовать от судебного следователя письменные сведения о ходе производимого им следствия. Однако та же статья ограничивала действия этих должностных лиц. Предметом письменных сведений могли быть только жалобы на неправильное задержание лица, о котором следствие производится вне уездного города.
Деятельность судебного следователя подлежала ревизии согласно установленному порядку. Порядок отчетности судебных следователей должен был определяться особой инструкцией, разработка которой была возложена на Министерство юстиции. От должности судебный следователь освобождался «не иначе, как с переданием суду» [2].
Одновременно с Положением был принят «Наказ судебным следователям» [3], который определил порядок действий судебного следователя при производстве следствий и при исполнении обязанностей по производству предварительного следствия по уголовным делам, которым должны руководствоваться не только следователи, но и следственная комиссия при ее создании по отдельным уголовным делам.
«Наказ судебным следователям»** состоял из введения, трех глав, объединивших восемь разделов (отделений), и 112 статей. В первой главе - «Общие положения о производстве следствий» - был закреплен принцип процессуальной самостоятельности судебного следователя.
Значительной процессуальной самостоятельностью судебный следователь был наделен в стадии возбуждения уголовного дела. Во-первых, если следователь удостоверится в том, что есть законный повод к производству следствия, он самостоятельно приступал к исследованию происшествия, заключавшего в себе признаки преступления (ст. 7). Во-вторых, следователь самостоятельно рассматривал, «принята ли против заподозренных в преступлении лиц какая либо из мер пресечения способов уклониться от следствия и суда, и не следует ли немедленно усилить, облегчить или отменить принятую меру пресечения» (ст. 3). В-третьих, в случаях неясности и неполноты собранных сведений о происшествиях, содержавших признаки преступления, следователь требовал дополнительные сведения, заключавшие в себе признаки преступления или его исключающие.
Такая процессуальная самостоятельность судебного следователя сохранилась после принятия Устава уголовного судопроизводства. В ст. 264 Устава была закреплена процессуальная самостоятельность
судебного следователя. В статье было отмечено: «Судебный следователь предпринимает собственной властью все меры, необходимые для производства следствия, за исключением тех, в которых власть его положительно ограничена законом» [20, с. 146; 22, с. 24; 28, с. 12-16].
Если в процессе неотложных следственных действий был установлен подозреваемый, то согласно ст. 14 Наказа, следователю необходимо было определить, «во-первых, какие меры должны быть приняты к подозреваемому для пресечения способов уклоняться ему от следствия и суда. Во-вторых, призвать к следствию тех лиц, на которых обвиняемый указывает, как на соучастников его преступления, или как на свидетелей его вины или невиновности, если только указание сие заслуживает уважения. В-третьих, собрать доказательства, на которые ссылается обвиняемый, исследовать и проверить показания его осмотрами, сбором мнений сведущих людей, допросами свидетелей и других лиц, очными ставками и повальным обыском» [3].
Ст. 17, 18, 19 и 20 первой главы Наказа регламентировали порядок составления протокола при производстве отдельных следственных действий. Все протоколы, каждый из которых признавался процессуальным актом, должны были содержать: время составления (год, месяц и день), обстоятельства и сведения, обнаруженные при производстве этих следственных действий [8, л.д. 40 об.].
Последняя статья данной главы (ст. 22) обязывала судебного следователя составлять дневные записки, в которых бы излагался общий ход следствия «с надлежащею полнотою и ясностью и с точным обозначением времени каждого действия и распоряжения, так, чтобы судебное место могло видеть, в последовательном порядке, все действия судебного следователя и вообще весь ход следствия» [3]. Для этого были разработаны образцы для следователей, на основании которых они должны были руководствоваться при составлении дневной записки [8, л.д. 64].
Несмотря на то, что для облегчения работы судебных следователей были созданы образцы, которыми они должны были руководствоваться при составлении дневной записки, реализация указанной статьи на практике вызвала большие трудности. При полном соблюдении правил, установленных данной статьей, каждый судебный следователь должен был ежедневно излагать в установленной форме общий ход следствия, что, по мнению руководства Министерства юстиции, «оказалось излишним, и ведение таких записей сопряжено с крайним затруднением для следователей и отнимает много времени» [12, л.д. 86-87]. С целью освобождения судебных следователей от составления таких записей, некоторые уголовные палаты и губернские прокуроры обратились на имя руководства Министерства юстиции с представлениями об освобождении судебных следователей от ведения общей дневной записки [9, л.д. 2]. В свою очередь, руководство Министерства юстиции обратилось с такой же просьбой на имя министра внутренних дел П. Валуева и главноуправляющего Вторым Отделением Собственной Его императорской канцелярии барона Корфа [12, л.д. 86 об.].
Ходатайство об освобождении судебных следователей от ведения общей дневной записки было изложено в письме министра юстиции на имя министра внутренних дел от 25 июля 1863 г. «Об уничтожении общей дневной записки» [12, л.д. 86-87].
Со стороны министра внутренних дел в письме от 30 июля 1863 г. был получен ответ, что он, по согласованию с Корфом, «не видит препятствий освобождения судебного следователя от ведения дневной записки и считает необходимым войти в Государственный Совет с предложением об уничтожении этой записки» [12, л.д. 105].
В результате в Государственном Совете было рассмотрено предложение министра юстиции об уничтожении дневной записки [12, л.д. 105], и согласно принятому решению от 30 ноября 1863 г. в законодательном порядке судебный следователь был освобожден от ведения общей дневной записки [5].
Самую большую часть Наказа составляла глава вторая, включавшая в себя восемь разделов и состоящая из 84 статей (ст. 25-108), которые регламентировали деятельность следователя при производстве предварительного следствия.
Понятие «предварительное следствие» в законодательном порядке к тому времени еще не было определено. Действующие нормативно-правовые акты ограничивались понятием «следствие». Под следствием в этот период понималось «изыскание всех обстоятельств дела или происшествия, составляющего преступление и собрание доказательств к открытию и облегчению виновного» [14, с. 882].
Раздел первый данной главы Наказа «О порядке призыва и взятия нужных к следствию лиц» регламентировал порядок вызова лиц, участвующих в производстве предварительного следствия (обвиняемых, свидетелей, а также других лиц), их права, обязанности и ответственность (при уклонении от вызова к следователю) вызываемых лиц, деятельность государственных органов, в т.ч. чинов полиции, обеспечивающих своевременность явки указанных лиц к следователю.
Ст. 36-54 Наказа рассматривали особенности проведения таких следственных действий, как осмотр и освидетельствование. Российское законодательство относило личный осмотр к числу доказательств в уголовных делах, сопоставляя его результаты с обстоятельствами совершенного преступления [14, с. 1079]. С древнейших времен осмотр был одним из самых употребляемых доказательств в России [18, с. 80].
Согласно ст. 36 Наказа, осмотры производились следователем, «когда посредством их могут быть открыты или разъяснены: действительное совершение преступления, свойство или признаки преступления, способы его совершения, правильность объяснений опрошенных лиц, или, когда посредством осмотра могут быть получены какие либо сведения, полезные для установления истины по делу» [3].
Ст. 37 Наказа определяла перечень лиц, предметов и место, подлежащие осмотру. Согласно указанной статье, таковыми могли быть: «лица, которые совершили или над которыми было совершено преступление, оставившее на них следы, место, на котором совершено преступление, или остались
следы его, мертвое тело, здание, письменные документы и вообще все предметы, обозрение которых может повести к разъяснению дела» [3]. Согласно ст. 43, при осмотре должны были присутствовать понятые, но перед осмотром к присяге их не приводили. При обсуждении проекта Наказа члены комиссии опасались проведения следователем осмотра в крайних случаях без свидетелей или понятых. Такое правило, по их мнению, «давая полный простор произволу следователя, было бы во многих случаях чрезвычайно опасно» [8, л.д. 41]. Кроме того, члены комиссии требовали исключить из проекта и ст. 52, допускающую повторение осмотра по требованию обвиняемого, т.к. «такое правило может значительно замедлить ход дела и дать обвиняемому возможность уклониться от ответственности неосновательными требованиями о повторении осмотра» [8, л.д. 41].
Отдельные статьи этого раздела (ст. 46) обязывали следователя производить осмотр «без упущения времени», чтобы не потерять важные сведения, являющиеся доказательствами совершения преступления, соблюдать процессуальный порядок составления протокола осмотра (ст. 49-51), привлекать к участию в осмотре экспертов и других специалистов (ст. 52-54). При рассмотрении Проекта Наказа члены Государственного Совета в качестве рекомендации высказали мнение о том, что «производство осмотра трупа осуществляется немедленно, т.е. до прибытия врача, а осмотр других лиц только в тех случаях, когда следы оставленного преступления могут исчезнуть или измениться» [8, л.д. 223]. При этом следователь должен был руководствоваться следующими правилами: а) к осмотру и освидетельствованию мужчин следователь приступает только в тех случаях, когда освидетельствование требует лицо, потерпевшее от преступления, или когда есть явные доказательства такого преступления, по которому необходим немедленный осмотр; б) осмотр лиц женского пола при совершении преступлений против половой неприкосновенности следователь производит только с согласия или по просьбе потерпевших, на которых остались видимые следы преступления; в) во всех других случаях за отсутствием врача осмотр и освидетельствование должно производиться или повивальной бабкой или двумя замужними женщинами не моложе 30 лет [8, л.д. 223].
Раздел третий Наказа, который был назван «О выемках и обысках в домах» (ст. 55-63) регулировал деятельность следователя по производству обыска и выемки в жилище граждан. Наказ уполномочивал следователя проводить выемки и обыск в жилище граждан только тогда, «когда имеется основательное подозрение или ясные доказательства того, что в обыскиваемом здании скрываются преступники, или доказательства, необходимые для объяснения дела» [3].
Наказ требовал, чтобы обыск и выемку судебный следователь проводил днем при участии истца или доносителе и хозяине дома. При этом во время обыска жилища граждан требовалось обязательное участие двух и более лиц в качестве понятых.
В то же время Наказ позволял следователю производить обыск и в ночное время. Однако ст. 65 Наказа не раскрывала основания проведения обыска в ночное время, ограничиваясь лишь замечанием, что «если обыск производился ночью, то причины сего означаются в протоколе обыска».
Членами Государственного Совета было предложено, что при назначении обыска и приготовлении к нему должна соблюдаться конфиденциальность. Однако высказанное предложение нормативно не было закреплено в окончательном варианте Наказа.
Перечень предметов и вещей, которые могут являться вещественными доказательствами совершенного преступления, рассматривал четвертый раздел Наказа. Согласно этому разделу, к вещественным доказательствам относились: орудия совершения преступления, подложные документы, фальшивые монеты, похищенные вещи, все найденное при обыске, выемке или осмотре места происшествия следователем и чинами полиции, а также другие вещи, могущее служить для раскрытия и расследования преступления, установления личности преступника и привлечения его к ответственности. Порядок изъятия, приобщения к делу и хранения регламентировала ст. 65 Наказа, согласно которой «вещественные доказательства должны были быть пронумерованы, уложены и приобщены к делу с точной описью» [3]. Исходя из установленных ст. 71 правил, вещественные доказательства, изъятые во время протокола осмотра и обыска, заносились следователем в особую книгу.
Пятый и седьмой разделы Наказа рассматривали порядок допроса обвиняемого и свидетеля. Ст. 74 определяла основания для проведения допроса лиц следователем. При этом не был конкретно установлен перечень лиц, подлежащих допросу. Указывалось лишь, что «.. .кто только может представить о том сведения, хотя бы он и не имел всех качеств для достоверного свидетельства потребных» [3].
Ст. 76-83 данного раздела Наказа рассматривали порядок вызова к допросу обвиняемого, разъяснение его прав и обязанностей, особенности допроса, процессуальное его оформление.
В шестом разделе говорится об определении меры пресечения уклонения обвиняемого от следствия и суда. Если следователь признавал, что обвиняемый в преступлении должен был быть подвергнут личному задержанию, то об этом он составлял постановление и не позднее следующего дня об этом он должен был уведомить судебное место. Постановление следователя о личном задержании, домашнем аресте, отдаче под надзор полиции или на поруки должно быть объявлено лицу, в отношении которого применяется такая мера пресечения.
Седьмой раздел регламентировал допрос свидетелей. Свидетели должны быть допрошены немедленно, по прибытии их, в случае задержки допроса в конце протокола допроса следователь должен был указать причины.
Раздел восьмой Наказа рассматривал особенности проведения повального обыска (опрос не менее 24 человек, знавших лицо, подозреваемое в совершении преступления, об образе жизни и поведении последнего) [23; 29, с. 118].
Значение «Наказа судебным следователям», по справедливому определению А.Ф. Кони, заключалось в том, что «Наказ 1860 года при добросовестном его применении был надежным и прочным орудием для исследования преступления без ущерба интересам закона и без напрасного вреда интересам личности. Этот Наказ - результат усиленных трудов Н.Стояновского - был преддверием к Уставу Уголовного судопроизводства 1864 г. Наказ был не только практическая мера для своего времени, не только ценный исторический памятник по отношению к прошлому, но и своего рода завет для будущего. Он знаменовал собою проведенную в 1860 г. границу, за которую возвращаться нельзя, не рискуя, пошатнув все здание уголовного процесса, очутиться снова в тех дебрях, среди которых блуждала в течение многих лет, изнывая, потребность общества в действительном правосудии, под видом заботы о котором, в недавние уже годы, министром юстиции Муравьевым предлагались снова преобразования весьма сомнительного свойства...» [17, с. 127; 21, с. 20]. Наряду с такими членами комиссии, как С. Жданов, граф П. Шувалов, К. Грот, В. Арцимович, З. Зарудный, Н. Колмаков, Н. Смирнов, П. Миллер, А. Грис, Н. Качалов, Я. Соловьев, в окончательном варианте Наказ подписывал сам Н. Стояновский [8, л.д. 226].
Одновременно с «Наказом судебным следователям» был принят «Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление и проступок» от 8 июня 1860 г. [4], регламентирующий деятельность полиции по расследованию преступлений и производству дознания.
Проект Наказа полиции, вынесенный на рассмотрении Государственного Совета, состоял из пяти разделов (отделений), объединивших 54 статьи. Однако после рассмотрения Наказ был существенно изменен, и в окончательном варианте в нем осталось лишь 23 статьи.
По замечаниям Ю.В. Тота, Наказ являлся подробной инструкцией полицейским чиновникам при проведении первоначальных следственных действий непосредственно на месте преступления [26, с. 273]. В ст. 2 Наказа отмечалось, что обязанности полиции в расследовании преступлений, подлежащих рассмотрению уголовного суда, ограничивались только первоначальными следственными действиями на месте преступления. Следствие по уголовным делам в полном объеме осуществляли судебные следователи. С принятием Устава уголовного судопроизводства 20 ноября 1864 г. на полицию было возложено участие в производстве предварительного следствия и выполнение отдельных поручений судебного следователя.
Таким образом, изучение исторического опыта становления института судебных следователей позволяет глубже познать историю отечественного государства и его правоохранительной системы на примере великих реформ России XIX в.
Благодаря становлению института судебных следователей, была отделена судебная власть от власти административной, и создана новая структура судопроизводства. В результате проведения реформ в структуре уездной полиции появилось новое должностное лицо - судебный следователь, который был наделен широкими процессуальными полномочиями как независимый и несменяемый член суда.
Рассмотренные в статье нормативно-правовые акты, явившиеся основанием введения института судебных следователей в правоохранительной системе России, имели крайне актуальное значение. Им обязана своим появлением в уголовном судопроизводстве России самостоятельная в процессуальном смысле фигура судебного следователя, который стоял на защите прав и законных интересов общества и государства до 1917 г.
Примечания
* Учреждение особой городской полиции допущено лишь там, где соединение полицейских обязанностей по городу и уезду представляет очевидные трудности или даже невозможность для успешного и правильного рассмотрения дела. На этом основании особая городская полиция составлена: в 2-х столицах, 42-х губернских городах, в 3-х городоначальствах, в 19-ти уездных городах, 2-х безуездных (Бахчисарае и Карасубазаре), 2-х посадах, (Сергиевском и Дубравске) и 1-м местечке (Радзивилове), 69 городах, посадке и местечке.
** Далее «Наказ».
Список литературы
1. Уголовно-процессуальный кодекс РФ.
2. ПСЗ. - Собр. 2. - Т. XXXV. - Отд. 1. - № 35890.
3. ПСЗ. - Собр. 2. - Т. XXXV. - Отд. 1. - № 35891.
4. ПСЗ. - Собр. 2. - Т. XXXV. - Отд. 1. - № 35892.
5. ПЗС. - Собр. 2. - Т. XXXVIII. - № 40260.
6. ПСЗ. - Собр. 2. - Т. XXXIX. - Отд. 2. - № 41476.
7. РГИА. - Ф. 908. - Оп. 1. - Д. 350.
8. РГИА. - Ф. 1149. - 1860. - Т. 5. Ед. хр. 41.
9. РГИА. - Ф. 1149. - 1863. - Т. 6. - Ед. хр. 62.
10 РГИА. - Ф. 1180. - Оп. 15. - Д. 20.
11. РГИА. - Ф. 1284. Оп. 241. Д. 48.
12. РГИА. - Ф. 1286. - Оп. 21. - Д. 1089.
13. РГИА. - Ф. 1291. - Оп. 123. - Д. 23.
14. Св. Зак. - Т. XV.
15. Волчкова, А. А. Институт судебных следователей в дореволюционной России: Историко-правовой анализ : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01. - Н. Новгород: Нижегородская академия МВД РФ, 2005.
16. Квачевский, А. А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года : теорет. и практ. руководство, сост. А. Квачевским. - Ч. 1. - Санкт-Петербург: тип. Ф.С. Сущинского, 1866-1870. - 22. [О дознании и розыске]. - 1867. - [2], II.
17. Кони, А. Ф. Николай Иванович Стояновский // Кони А.Ф. Отцы и дети Судебной реформы: к пятидесятилетию Судебных Уставов. - М., 2003.
18. Линовский, В. А. Опыт исторических розысканый о следственном уголовном судопроизводстве в России / Соч. проф. Ришельевского Лицея Владимира Линовского. - Одесса: тип. Л. Нитче, 1B49.
19. Материалы, собранные для высочайше учрежденной Комиссии о преобразовании губернских и уездных учреждений. Отдел полицейский. - Часть I. Материалы исторические и законодательные.
- Отд. 3, 4, и 5. - СПб.: Типография Министерства внутренних дел и В.П. Головина, 1B70.
20. Российское законодательство X-XX веков. - Т. B. Судебная реформа. - М.: Юрид. лит., 1991.
21. Рощина, Ю. В. Судебный следователь в уголовном процессе дореволюционной России : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09. - М.: Российский Университет Дружбы народов, 2006.
22. Садыкова, Л. А. Взаимодействие следователя и прокурора в обеспечении прав и законных интересов личности на судебных стадиях уголовного судопроизводства : дис. ... канд. юрид. наук.
- М.: Московский университет МВД России, 2005.
23. Соколовский, В. В. Главнейшие моменты в истории повального обыска : исслед. В Соколовского. - Киев: Университетская типография, 1B71.
24. Соловьева, Л. Л. Становление института судебных следователей в Российской империи во второй половине XIX века (на материалах Рязанской, Орловской, Воронежской и Тамбовской губернии) : дис. ... канд. юрид. наук. ФГОУ Высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний». - Владимир, 2007.
25. Сорокина, Ю. В. Реформа следственного аппарата и предварительного расследования в России 1B60-1B64 гг. (механизм разработки и реализации законодательства) : автореф. дис. ... канд. юрид наук. - СПб.: СПб. гос. университет, 1994.
26. Тот, Ю. В. Реформа уездной полиции в правительственной политике России в XIX веке.
- СПб.: Образование-Культура, 2002.
27. Труды Комиссии о губернских и уездных учреждениях. - Ч. I. - Кн. III.
28. Хорьяков, С. Н. Процессуальная самостоятельность следователя : дис. ... канд. юрид. наук. - М.: Московский университет МВД России, 2006.
29. Черкашина, Н. В. Судебная реформа 1864 г. в России (по материалам Владимирской губернии) : дис. ... канд. юрид. наук. Негосударственное образовательное учреждение «Нижегородская правовая академия» (институт). - Н. Новгород, 2006.
30. Шелоумова,М. Л. Судебная реформа 1864 г в России (по материалам Ярославской губернии) : дис. ... канд. юрид наук. - М.: Российская академия правосудия, 2004.
Literature
1. Ugolovno-protsessualnyiy kodeks RF.
2. PSZ. - Sobr. 2. - T. XXXV. - Otd. 1. - № 35890.
3. PSZ. - Sobr. 2. - T. XXXV. - Otd. 1. - № 35891.
4. PSZ. - Sobr. 2. - T. XXXV. - Otd. 1. - № 35892.
5. PZS. - Sobr. 2. - T. XXXVIII. - № 40260.
6. PSZ. - Sobr. 2. - T. XXXIX. - Otd. 2. - № 41476.
7. RGIA. - F. 908. - Op. 1. - D. 350.
B. RGIA. - F. 1149. - 1860. - T. 5. Ed. hr. 41.
9. RGIA. - F. 1149. - 1863. - T. 6. - Ed. hr. 62.
10. RGIA. - F. 1180. - Op. 15. - D. 20.
11. RGIA. - F. 1284. Op. 241. D. 48.
12. RGIA. - F. 1286. - Op. 21. - D. 1089.
13. RGIA. - F. 1291. - Op. 123. - D. 23.
14. Sv. Zak. - T. XV.
15. Volchkova, A. A. Institut sudebnyih sledovateley v dorevolyutsionnoy Rossii: Istoriko-pravovoy analiz : dis. ... kand. yurid. nauk: 12.00.01. - N. Novgorod: Nizhegorodskaya akademiya MVD RF, 2005.
16. Kvachevskiy, A. A. Ob ugolovnom presledovanii, doznanii i predvaritelnom issledovanii prestupleniy po sudebnyim ustavam 1864 goda : teoret. i prakt. rukovodstvo, sost. A. Kvachevskim.
- Ch. 1. - Sankt-Peterburg: tip. F.S. Suschinskogo, 1866-1870. - 22. [O doznanii i rozyiske]. - 1867.
- [2], II.
17. Koni, A. F. Nikolay Ivanovich Stoyanovskiy // Koni A.F. Ottsyi i deti Sudebnoy reformyi: k pyatidesyatiletiyu Sudebnyih Ustavov. - M., 2003.
18. Linovskiy, V. A. Opyit istoricheskih rozyiskanyiy o sledstvennom ugolovnom sudoproizvodstve v Rossii / Soch. prof. Rishelevskogo Litseya Vladimira Linovskogo. - Odessa: tip. L. Nitche, 1849.
19. Materialyi, sobrannyie dlya vyisochayshe uchrezhdennoy Komissii o preobrazovanii gubernskih i uezdnyih uchrezhdeniy. Otdel politseyskiy. - Chast I. Materialyi istoricheskie i zakonodatelnyie. - Otd. 3, 4, i 5. - SPb.: Tipografiya Ministerstva vnutrennih del i V.P. Golovina, 1870.
20. Rossiyskoe zakonodatelstvo X-XX vekov. - T. B. Sudebnaya reforma. - M.: Yurid. lit., 1991.
21. Roschina, Y. V. Sudebnyiy sledovatel v ugolovnom protsesse dorevolyutsionnoy Rossii : dis. ... kand. yurid. nauk: 12.00.09. - M.: Rossiyskiy Universitet Druzhbyi narodov, 2006.
22. Sadyikova, L. A. Vzaimodeystvie sledovatelya i prokurora v obespechenii prav i zakonnyih interesov lichnosti na sudebnyih stadiyah ugolovnogo sudoproizvodstva : dis. ... kand. yurid. nauk. - M.: Moskovskiy universitet MVD Rossii, 2005.
23. Sokolovskiy, V. V. Glavneyshie momentyi v istorii povalnogo obyiska : issled. V Sokolovskogo. - Kiev: Universitetskaya tipografiya, 1871.
24. Soloveva, L. L. Stanovlenie instituta sudebnyih sledovateley v Rossiyskoy imperii vo vtoroy polovine XIX veka (na materialah Ryazanskoy, Orlovskoy, Voronezhskoy i Tambovskoy gubernii) : dis. ... kand. yurid. nauk. FGOU Vyisshego professionalnogo obrazovaniya «Vladimirskiy yuridicheskiy institut Federalnoy sluzhbyi ispolneniya nakazaniy». - Vladimir, 2007.
25. Sorokina, Y. V. Reforma sledstvennogo apparata i predvaritelnogo rassledovaniya v Rossii 1860-1864 gg. (mehanizm razrabotki i realizatsii zakonodatelstva) : avtoref. dis. ... kand. yurid nauk. -SPb.: SPb. gos. universitet, 1994.
26. Tot, Y. V. Reforma uezdnoy politsii v pravitelstvennoy politike Rossii v XIX veke. - SPb.: Obrazovanie-Kultura, 2002.
27. Trudyi Komissii o gubernskih i uezdnyih uchrezhdeniyah. - Ch. I. - Kn. III.
28. Horyakov, S. N. Protsessualnaya samostoyatelnost sledovatelya : dis. ... kand. yurid. nauk. - M.: Moskovskiy universitet MVD Rossii, 2006.
29. Cherkashina, N. V. Sudebnaya reforma 1864 g. v Rossii (po materialam Vladimirskoy gubernii) : dis. ... kand. yurid. nauk. Negosudarstvennoe obrazovatelnoe uchrezhdenie «Nizhegorodskaya pravovaya akademiya» (institut). - N. Novgorod, 2006.
30. Sheloumova, M. L. Sudebnaya reforma 1864 g v Rossii (po materialam Yaroslavskoy gubernii) : dis. ... kand. yurid nauk. - M.: Rossiyskaya akademiya pravosudiya, 2004.
УДК 321.01 О. А. Баранецкий'
Проблема типологии государств
В статье исследуются различные оригинальные подходы к типологии государств. Осуществляется использование достижений дореволюционной российской науки в сфере изучения некоторых иностранных моделей классификации государств. При рассмотрении проблемы типологии государств исследуются теории Ф. Шлейермахера, К.Т. Велькера, Г. Дудена, иная научная литература, а также материалы периодической печати.
Ключевые слова: государство, типология, классификация, Ф. Шлейермахер, К.Т. Велькер, Г. Дуден.
O. A. Baranetsky*. Problem of typology of the states. In article various original approaches to typology of the states are investigated. Use of achievements of a pre-revolutionary Russian science in the sphere of studying of some foreign models of classification of the states is carried out. By consideration of a problem of typology of the states, F. Shleyermakher's, K.T. Velker's, G. Duden's theories, other scientific literature, and also periodicals materials are investigated.
Keywords: state, typology, classification, F. Shleyermakher, K.T. Velker, G. Duden.
В современной теории государства и права проблема типологии государств обоснованно занимает одно из значимых мест. Типология - это в известном смысле классификация государств по определенным качественным признакам, характерным чертам и особенностям, присущим им на определенном этапе развития [3, с. 58-61; 4, с. 153].
Значение влияния классификации на образование понятий и восприятие государственно-правовых явлений станет ясным, если обратить внимание на то, что всякий сложный материал в целях облегчения исследования может подвергаться различным типам структурирования. Предметы обыкновенно имеют множество признаков, неравномерно распределенных между ними. Поэтому одни и те же предметы группируются различно в зависимости от признаков, полагаемых в основание группировки, а различные группировки приводят к разнородным определениям, обусловленным различием сопоставлений. Но не все сопоставления имеют равное значение: научным признанием пользуются те из них, которые, сближая наиболее подобные предметы, гарантируют полноту и отчетливость определений. Отсюда понятно, как велико значение классификации при изучении многочисленных и разнообразных явлений, когда открывается возможность идти различными путями и когда эти пути приводят к различным результатам: она, намечая направление исследования, как бы предустанавливает его выводы. Первые шаги исследователя решают участь его работы, если только он не изменит первоначально избранного направления.
Необходимость применения типологизаторского подхода в отношении феномена государства обоснована тем, что наличие сложившихся на протяжении многовекового развития государственно-
* Баранецкий, Олег Александрович, аспирант Института правоведения и предпринимательства. Адрес: Россия, 196600, Ленинградская обл., Пушкин г., Петербургское ш., д. 2/2. E-mail: [email protected]. Тел.: 89500216852; 88136122334.
* Baranetsky, Oleg Alexandrovich, graduate student of Institute of jurisprudence and business. Address: Russia, 196600, Leningrad region, Pushkin, Petersburg highway, 2/2. E-mail: [email protected]. Ph.: 89500216852; 88136122334.
© Баранецкий О.А., 2014
