CC BY
121
Е.Н. Красина
СУДЕБНЫЙ ПРЕЦЕДЕНТ В РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПА РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ:
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ
Судебный прецедент относится к тем понятиям юриспруденции, о правовой природе и юридической силе которых российскими юристами высказываются самые разнообразные точки зрения. В отечественном правоведении традиционно судебным прецедентом считается решение судебного органа, ставшее образцом при рассмотрении подобных дел в суде и повторяющееся в последующих судебных решениях [1, с 5]. Следовательно, судебные решения по подобным спорам, вынесенные на основе нормативно -правовых актов, должны быть аналогичны.
Однако на практике встречаются иные ситуации. Нередко суду приходится при правоприменении сталкиваться с «квалифицированным умолчанием», коллизиями и пробелами правового регулирования, поэтому возникают разные решения при рассмотрении аналогичных дел, что является недопустимым в связи с конституционным требованием к высшим судам об обеспечении единой практики правоприменения норм российского права. Для создания такой единой практики высококомпетентными специалистами высших судов после изучения и анализа создаются обобщения разнородной судебной практики по применению одних и тех же норм права, которые принимаются в виде постановлений пленумов Верховного суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ, являющихся обязательным при вынесении решений. Если судьи выносят решения, противоречащие рекомендациям вышеуказанных постановлений, то при обжаловании вышестоящий суд отменяет такое решение, так как его правовая позиция уже отражена в соответствующем постановлении. Судебное решение может быть отменено и постановлением Конституционного суда Российской Федерации в результате признания неконституционной нормы права, примененной судом при вынесении решения. Однако признание фактически сложившихся нормотворческих функций судебной власти в части создания дополнительных, подчиненных закону, источников права не находит свое отражение в доктрине российского права.
Как справедливо замечает М.Н. Марченко, в некоторых странах романо-германского права проявляются крайности формально-юридического порядка в отношении к прецедентной форме права. Суть их, по его мнению, заключается в том, что если в законодательстве одних стран прецедент как форма права прямо и недвусмысленно признается, то в законодательстве других стран романо-германского права, куда он относит и Россию, он столь же прямо и недвусмысленно запрещается. По его мнению, в большинстве стран романо-германского права прецедент как источник права формально не признается, но фактически используется, причем это «относится не только к большинству стран Западной Европы, но и к правовым системам стран Азии, Африки и Латинской Америки, построенным и формирующимся на основе постулатов романо-германского права» [3, с. 112].
В современной России, имеющей немало отголосков социалистического права, правовая доктрина постепенно изменяется, в ней возникают предпосылки для появления дополнительных, ранее не признававшихся таковыми, источников права, в частности, судебного прецедента. Признание источником права правотворческой деятельности судов в правовой системе Российской Федерации и определение ее форм и границ является важной задачей, способной внести немалый вклад в развитие российской правовой системы.
Игнорирование судебного прецедента в качестве источника российского права в немалой степени связано с опасением нарушить систему разделения властей в Российской Федерации. Выясним, имеют ли эти опасения практическое обоснование.
Сущность принципа разделения властей состоит в исключении возможности соединения в одном государственном органе полномочий законодательной, исполнительной и судебной власти. Как заметил один из создателей этой теории французский ученый Монтескье в своем знаменитом трактате «О духе законов», если судебная власть соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола, ибо судья будет законодателем. Если судебная власть соединена с исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем [4, с. 290-291].
Суть этой теории состоит в том, чтобы не допустить сосредоточения властных полномочий в руках одного органа. Учитывая богатый опыт авторитарных правлений и осознавая последствия таких правлений, была разработана система распределения власти, которая предотвращала или минимизировала ее использование одними группами людей во вред другим, уравновешивая в пределах правового государства различные ветви его власти путем создания системы «сдержек и противовесов». Система государственного управления, построенная на основе принципа разграничения властей, в первую очередь законодательной и исполнительной, дополнялась у Монтескье принципом независимости судей [5, с. 367].
Таким образом, при создании взаимосвязанных и взаимозависимых органов государственной власти, ни один из них не получает решающего влияния на государственное управление, что позволяет минимизировать общественные конфликты в связи с наиболее полным учетом различных мнений при решении государственных задач. Такая конструкция была воспринята как основа для создания правовых государств, к которым в настоящее время себя относят большинство государств Европы и Северной Америки, в том числе и Российская Федерация.
Согласно принципу разделения властей государственная власть в Российской Федерации разделена между конституционно закрепленными органами государственной власти - Президентом РФ, Федеральным Собранием, состоящим из двух палат - Государственной Думы и Совета Федерации, Правительством РФ и судебной системой. Это закрепление в Конституции РФ отображено в гл. 4 «Президент РФ», гл. 5 «Федеральное Собрание», гл. 6 «Правительство РФ», гл. 7 «Судебная власть», что свидетельствует о независимости этих органов друг от друга.
Президент РФ имеет конституционно закрепленный статус, который формируется исходя из комплексного характера его прав и обязанностей. Президент РФ согласовывает функционирование и взаимодействие всех органов власти (ст. 80, 85 Конституции РФ), имеет право законодательной инициативы и отлагательного вето. Ему принадлежит право издания нормативно-правовых актов в пределах своей компетенции, т.е. он осуществляет правотворческую функцию, не мешающую в рамках разделения властей законодательной и исполнительной власти. Право Президента отклонять законы не применяется к федеральным конституционным законам, принимаемым квалифицированным большинством голосов Федеральным Собранием.
Из определения Федерального Собрания как парламента Российской Федерации следует, что этот орган должен выступать в качестве коллективного выразителя интересов и воли многонационального народа России, который является носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации [6, с. 32]. Этот представительный и законодательный орган РФ согласно ст. 94 Конституции РФ имеет целый ряд важнейших полномочий. Законодательная деятельность - это монополия Федерального Собрания как органа государственной власти. «Главное содержание компетенции Федерального Собрания РФ, - отмечает по этому поводу И. В. Гранкин, - составляют полномочия по созданию законов путем принятия Государственной Думой федеральных законов и их одобрения Советом Федерации, а также принятия (одобрения) ими федеральных конституционных законов и законов РФ о поправках к Конституции РФ» [6, с. 32]. Полномочия Совета Федерации закреплены в ст. 102, Государственной Думы -в ст. 103 Конституции РФ, в федеральных законах «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания РФ», в ст. 126, 145, 149, 164 Бюджетного кодекса РФ и др., регламентах Совета Федерации и Государственной Думы.
Компетенция Правительства РФ как органа исполнительной власти закреплена в ст. 110 Конституции РФ. Правительство является государственным органом общей компетенции, решающим в рамках конкретных полномочий различные вопросы государственной политики - от выработки правительственного курса до его реализации. Полномочия его в соответствии с этим определены в ст. 113115, ч. 1, 3, 4 ст. 117 Конституции РФ, в Федеральном конституционном законе «О Правительстве РФ», в Регламенте Правительства РФ и Положении об Аппарате Правительства РФ. Правительство РФ обладает правотворческими функциями создания и принятия нормативно-правовых актов органов исполнительной власти, чаще всего процедурно-процессуальных или технико-юридических норм, которые не должны, исходя из системы источников права в российской правовой системе, противоречить федеральным законам.
Компетенция судебной власти определена в ст. 118 Конституции РФ. Судебная власть осуществляет правосудие посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Суд, согласно ч. 1 ст. 1 ФЗ «О судебной системе РФ», осуществляет правосудие посредством судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных, народных и арбитражных заседателей. Деятельность судебной системы регламентируется ст. 124-127 Конституции РФ, а также федеральными конституционными законами «О судебной системе РФ», «О Конституционном суде РФ», «Об арбитражных судах в РФ».
Согласно Конституции РФ судебная власть имеет полномочия по судебному контролю за законностью действий других ветвей власти, но лишена силовых и представительских функций. Суды обладают очень важной функцией нормоконтроля. Они оценивают законность актов исполнительной власти и могут признать их недействительными, а действия этих органов - незаконными.
Законодательная и исполнительная власти, в свою очередь, формируют судейский корпус, издают нормативно-правовые акты, служащие основанием для существования и работы судов. Исполнительная
власть обеспечивает материальную основу для осуществления и законодательной, и судебной власти, и это, по мнению автора статьи, весьма опасно.
Независимость судов относительна, прежде всего, вследствие финансовой зависимости. Согласно ст. 124 Конституции РФ финансирование судов производится из федерального бюджета. Конституционные (уставные) суды субъектов РФ и мировые судьи п. 4 ст. 4 Федерального конституционного закона «О судебной системе РФ» отнесены к судам субъектов РФ. Материально-техническое обеспечение деятельности мировых судей в соответствии с п. 3 ст. 10 Федерального закона «О мировых судьях в РФ» осуществляют органы исполнительной власти соответствующего субъекта РФ. Финансирование расходов на заработную плату и социальные выплаты согласно п. 1 ст. 10 названного закона осуществляется из федерального бюджета, остальное же материальное обеспечение, в том числе строительство и содержание административных зданий судов, предоставление жилья судьям и т.д. обеспечивается органами исполнительной власти субъекта РФ. Очевидно, что при таком финансировании независимость судей от местных властей отсутствует.
Кроме того, судебная власть имеет минимальные возможности воздействия на решения, принимаемые Федеральным Собранием относительно бюджетных средств, выделенных на федеральную судебную систему. При принятии бюджета Российской Федерации на очередной период лишь уменьшение объемов финансирования судов зависит от предложений органов судебной власти согласно ст. 33 Федерального конституционного закона «О судебной системе» и ст. 2 Федерального закона «О финансировании судов РФ».
У судебной власти в лице ее органов управления нет возможности установить размер бюджетного финансирования судебной системы, так как согласно п. 2 ст. 171 Бюджетного кодекса РФ составление проектов бюджетов является прерогативой Правительства РФ. Для независимости судов необходимо лишить органы исполнительной власти в лице Правительства РФ права на определение и лимитирование объемов бюджетных средств на обеспечение деятельности судебной системы. Независимость от законодательной и исполнительной власти приобретет надежную финансовую основу, если органы судебной власти и органы судейского сообщества получат право составлять проект федерального закона в части финансирования органов судебной власти на основе научно обоснованных нормативов. Целесообразно было бы предоставить органам судебной власти право непосредственно вносить проект такого федерального закона на рассмотрение в Государственную Думу Федерального Собрания.
Таким образом, разделение власти в РФ на федеральном уровне существует, хотя и не лишено недостатков. Выявленная финансовая зависимость от исполнительной власти требует создания дополнительных «сдержек и противовесов» в системе разделения властей, что позволяет обсуждать вопрос о признании правотворческих функций судов, связанных с созданием дополнительных источников российского права - судебных прецедентов. Это, по нашему мнению, не нарушит закрепленную в Конституции РФ конструкцию государственной власти, а придаст ей большую устойчивость.
Теоретические предпосылки для такого признания уже созданы. В силу своих исключительных свойств нормативно-правовой акт продолжает оставаться фаворитом иерархии источников права в правовой системе Российской Федерации, но уже фактически выявилось изменение этой структуры в связи с устойчивой тенденцией к признанию судебного прецедента в определенных случаях источником права. Это закономерно в связи с усложнением правовой системы современной России и невозможностью предусмотреть все многообразие жизненных ситуаций в законе, что требует повышения роли судебной практики. Это ни в коей мере не нарушает равновесие властей в РФ, а лишь позволяет осуществлять подлинное правосудие.
По мнению авторитетного теоретика права М.Н. Марченко: «До того как суды не истолковали правовую норму, не применили ее к конкретному делу, она нередко представляет собой непроверенную декларацию. Уже само по себе толкование судом Конституции и других законов, подзаконных актов становится источником права, поскольку оно становится авторитетным разъяснением смысла правовой нормы, ее детализацией» [8, с. 57-58].
Признание судебного прецедента источником права не нарушает верховенства закона и равновесия между ветвями власти в Российской Федерации, а лишь позволяет оперативно реагировать на реалии развития правовой системы РФ. М.Н. Марченко в этой связи констатирует: «Нормативно-правовые акты, создающие формально-юридическую основу прецедентов и устанавливающие их правовой статус, несомненно, весьма важны и в формально юридическом плане весьма необходимы. Однако аналогичным по своему характеру фактом является и то, что в романо-германской правовой семье реальный статус и реальная юридическая сила прецедента определяется не формально-юридическими актами, а
фактическими жизненными обстоятельствами» [8, с. 28]. Сближение теории с практикой всегда является позитивным взаимообогащающим процессом.
Литература
1. Богдановская И.Ю. Судебный прецедент - источник права? // Государство и право. 2002. № 12.
2. Комаров С.А. Общая теория государства и права: Учебник. СПб.: Издательство юридического института, 2001.
3. Марченко М.Н. Судебный прецедент: разнообразие понятий и многообразие форм проявления // Журнал российского права. 2006. № 6.
4. Монтескье Ш. Избранные произведения. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955.
5. Марченко М.Н. Теория государства и права: Учебник. М.: Проспект, 2003.
6. Гранкин И.В. О принципах формирования деятельности законодательной власти в РФ // Журнал российского права. 2002. № 4.
7. Сысоев В.А., Чернявский В.С. О финансировании судебной власти в Российской Федерации // Государство и право. 2005. № 10.
8. Кожевников С.Н., Кузнецов А.П. Судебная власть в структуре механизма государства // «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2006. № 1.
