CC BY
1098
Вопросы судопроизводства и криминалистики
УДК 340.6
СУДЕБНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА ПО ФАКТУ САМОУБИЙСТВА
© Ильина В. А., 2016
Иркутский юридический институт (филиал)
Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, г. Иркутск
В статье производится анализ основных теоретических и методических положений, связанных с производством судебно-психологической экспертизы по факту самоубийства. Делается вывод о необходимости и возможности использования критериев (признаков) суицидального поведения лица, покончившего жизнь самоубийством, разработанных в отечественных и зарубежных исследованиях, в практике судебно-психологической экспертизы. Показан пример использования таких критериев при производстве судебно-психологической экспертизы.
Ключевые слова: самоубийство; суицид; судебно-психологическая экспертиза.
Судебно-психологическую экспертизу по факту самоубийства в уголовном судопроизводстве чаще всего назначают в соответствии со ст. 110 УК РФ, предусматривающей уголовную ответственность за доведение до самоубийства, а также при определении обстоятельств, отягчающих ответственность обвиняемого согласно п. «б» ст. 63 УК РФ. Отягчающим обстоятельством признается «наступление тяжких последствий в результате совершения преступления». Чаще всего субъектами экспертного исследования, в связи с применением отягчающих обстоятельств, являются потерпевшие по делам об изнасиловании, совершившие впоследствии самоубийство, что является тяжким последствием преступления.
В вышеперечисленных случаях основной целью органов следствия и суда является установление наличия или отсутствия причинно-следственной связи между действиями обвиняемого и фактом самоубийства. Данный вопрос разрешается исключительно органами следствия и суда и не входит в компетенцию эксперта. При производстве судебно-психологической экспертизы эксперты-психологи не устанавливают причинно-следственные связи между действиями обвиняемого и фактом самоубийства. Они правомочны лишь устанавливать причинно-следственные связи между действиями обвиняемого и психическим состоянием
потерпевшего, предшествовавшим самоубийству.
В последнее время участились случаи назначения судебно-психологической экспертизы по факту самоубийства в рамках ст. 144 УПК РФ, а именно по материалам проверки по сообщению о преступлении, когда у органов следствия возникают сомнения по поводу убийства или несчастного случая, а имеются сведения о добровольном уходе из жизни суицидента. В данном случае экспертное заключение играет важную роль для выяснения обстоятельств, характеризующих личность суицидента.
Однако и в этом случае следует подчеркнуть, что судебно-психологическая экспертиза не может решать вопрос о том, имело ли место самоубийство, убийство или несчастный случай; она может лишь оказать помощь, основываясь на специальных познаниях в области психологии, в правильной оценке обстоятельств, характеризующих личность суицидента. К таким обстоятельствам относятся: индивидуально-психологические особенности личности суицидента, психическое состояние в период, предшествовавший самоубийству, признаки пресуици-дального и суицидального поведения.
Исходя из судебной практики, можно говорить как минимум еще о двух случаях, когда у органов предварительного следствия возникают поводы для назначения судебно-психологической экспертизы по
факту самоубийства. Во-первых, при отсутствии явных признаков убийства, когда имеются признаки инсценировки самоубийства, и, во-вторых, при невозможности разграничить факты несчастного случая, убийства или самоубийства.
По мнению В. Н. Китаевой, актуальным является проведение судебно-психологиче-ской экспертизы, в том числе, по делам об убийствах, где: 1) отсутствуют предсмертные письма самоубийц; 2) нет очевидцев убийства и достаточно полной картины, позволяющей судить о событии преступления и его виновнике; 3) следователь и оперативные сотрудники располагают только отрывочной информацией, требующей надлежащей проверки [1].
С методической стороны судебно-психо-логическую экспертизу по факту самоубийства (независимо от повода) относят к посмертным видам экспертизы (частный вид заочной). Данный вид экспертизы является наиболее трудным, что обусловливается рядом факторов. Во-первых, это экспертное исследование проходит без субъекта исследования (потерпевшего), без возможности проведения непосредственной беседы, наблюдения, тестирования. Во-вторых, это ретроспективная оценка обстоятельств события, которые сохранились только в документах, отражающих определенные следственные действия. Хотя, как известно, определенную часть экспертиз по делам о самоубийствах составляют очные освидетельствования лиц, совершивших незавершенные суициды [2].
Кроме того, при назначении данного вида экспертизы необходимо учитывать, что психическое состояние суицидента может носить психопатологический характер, что предполагает в таких случаях предпочтительное назначение не однородной судебно-психологической или однородной судебно-психиатрической экспертизы, а комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.
При производстве судебно-психологиче-ской экспертизы по факту самоубийства эксперт-психолог дает оценку смысловых индивидуально-психологических факторов риска самоубийства (суицидоопасности), характеризует психическое состояние накануне самоубийства преимущественно с лич-ностно-смысловой, мотивационной стороны. К компетенции эксперта-психолога относится оценка степени конфликтогенно-
сти и психотравматичности ситуации, механизмов кумуляции психогенных воздействий, типа суицида.
Основной предмет судебно-психологиче-ской экспертизы по факту самоубийства включает в себя установление наличия или отсутствия причинно-следственной связи между действиями обвиняемого и психическим состоянием потерпевшего, предшествовавшим самоубийству. Под действиями обвиняемого понимаются такие действия, которые квалифицируются как угрозы, жестокое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства, изнасилование, вследствие которых потерпевший покончил жизнь самоубийством.
Учитывая, что предметом исследования при производстве судебно-психологической экспертизы по факту самоубийства является прежде всего психическое состояние подэкспертного лица, предшествовавшее самоубийству, то органы следствия или суд в постановлении (определении) о назначении судебно-психологической или комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы перед экспертами-психологами ставят два основных вопроса: 1. «В каком психическом состоянии находился потерпевший в период, предшествовавший самоубийству (смерти)?» 2. «Существует ли причинно-следственная связь между действиями обвиняемого (указать: изнасилование или такие действия, которые квалифицируются как угрозы, жестокое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства) и психическим состоянием потерпевшего в период, предшествовавший самоубийству? ».
В экспертной практике при назначении судебно-психологической экспертизы можно встретить и неверно задаваемые вопросы, на что неоднократно обращали внимание ученые и практики из области судебно-психологической экспертизы [3]. Например: «Каковы причины возникновения такого состояния?». Данный вопрос является методологически неверным по ряду следующих причин. Во-первых, суд интересует только одна причинная связь — между уголовно значимыми действиями обвиняемого и психическим состоянием потерпевшего, предшествовавшим его самоубийству. Во-вторых, и это важно понимать, причин возникновения и развития пресуицидального состояния может быть много (неразделенная любовь, измена,
утрата близких и пр.), вклад действий обвиняемого в развитие этого состояния может быть незначительным или вовсе отсутствовать. Кроме того, причины могут быть и неочевидны, а указание на них может исключить причинную связь с действиями обвиняемого или, напротив, указать на других лиц, косвенно своим поведением вызвавшим такое состояние (например, учитель пригрозил двойкой на экзамене). Таким образом, эксперт-психолог, отвечая на вопрос о причинах возникновения пресуицидального состояния, не связанных с действиями обвиняемого, тем самым рискует непроизвольно взять на себя роль адвоката. Отвечать на вопрос о наличии причинно-следственной связи между действиями обвиняемого и пресуицидаль-ным состоянием потерпевшего следует утвердительно, если такая связь установлена. Если же определить ее не представилось возможным, то необходимо дать мотивированный отказ о невозможности установления такой связи. Отвечать утвердительно об отсутствии причинно-следственной связи между действиями обвиняемого и пресуици-дальным состоянием потерпевшего эксперт-психолог не правомочен.
Еще один пример неверно сформулированного вопроса: «Находился ли потерпевший в состоянии, предрасполагающем к самоубийству?». Очевидно, что если был факт самоубийства, то этому должно было предшествовать какое-либо состояние. Однако важно заметить, что наличие пре-суицидального состояния накануне самоубийства еще не означает, что именно оно стало непосредственной причиной суицидального поступка. Из основ психологии следует, что поступок как сознательное действие определяется волевыми процессами человека, а именно предшествующим внутренним планом, целями и последствиями для себя и окружающих [4]. Психическое состояние играет, несомненно, важную роль в формировании намерения, но непосредственной причиной самоубийства или иного волевого поступка оно являться не может. Кроме того, указав конкретную причину пресуицидального состояния, эксперт-психолог тем самым выходит за рамки своей компетенции, непроизвольно решая судьбу уголовного дела. Ф. С. Сафуанов неоднократно отмечал в своих работах, что не существует таких состояний, которые неизбежно при-
водили бы к суициду [5]. Кроме того, в суицидологии, на основные положения которой опирается экспертная практика по вопросам производства судебных экспертиз по факту самоубийства, какой-либо ограниченный круг психических состояний, как предрасполагающий к самоубийству, не закреплен. В суицидологии ясно говорится о суицидальном поведении как следствии социально-психической дезадаптации личности в условиях переживаемого конфликта [6], однако также говорится о том, что человек может вполне благополучно выйти из данного конфликта.
Не во всех случаях будет считаться корректным и такой вопрос: «Мог ли потерпевший в момент совершения самоубийства осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими?». Во-первых, это вопрос о невменяемости, что является уже компетенцией другого вида экспертизы. Кроме того, непонимание своих суицидальных действий может зависеть и от психического заболевания и не быть связанным с какими-либо действиями обвиняемого. Во-вторых, этот вопрос юридически значим только в отношении обвиняемых. Формулировка данного вопроса корректна только в ситуациях, когда лицо, пытавшееся покончить жизнь самоубийством (но оставшееся в живых), является одновременно и обвиняемым в каком-либо преступлении [7].
Основные сложности, возникающие при производстве судебно-психологической экспертизы психического состояния лица, покончившего жизнь самоубийством, сводятся к тому, что она в своей основе представляет психологический анализ материалов уголовного дела. Первоочередной задачей эксперта на самом первом этапе является извлечение необходимых для экспертизы фактов, выделение ситуационных и индивидуально-психологических аспектов, динамики психического состояния в юридически значимый период времени и психологическая интерпретация этих данных. В результате анализа показаний свидетелей, имеющихся в деле, характеристик личности потерпевшего вырисовывается его определенный личностный портрет. Это ценностно-смысловая сфера личности, социальные установки, планы на будущее и другие составляющие личностной характеристики, имеющие значение для выяснения обстоятельств. Анализ материалов уголов-
ного дела позволяет установить динамику психического состояния. Кроме того, важным компонентом психологического анализа материалов уголовного дела является так называемая психологическая аутопсия, или анализ предсмертных записок, если они имеются в деле.
Анализ текстов и их толкование представляет собой главную трудность, поскольку позволяет экспертам только опосредованно воспринимать обстоятельства дела. От правильного толкования экспертами данных текстов будут во многом зависеть выводы экспертизы. Поэтому, представляя материалы для экспертизы, судебно-следственные органы должны учитывать сложности, связанные с их психологическим анализом.
При этом необходимо учитывать, что если тексты бывают как однозначными, так и многозначными, то материалы уголовного дела, как правило, имеют текст смешанный. Кроме опорных (однозначных) точек текста существует такой тип текста с неоднозначным контекстом, при котором смысл текста может быть истолкован по-разному.
Существуют определенные этапы экспертного понимания текста уголовного дела, от которых зависят выводы данной экспертизы. На первом этапе анализируются опорные точки текста. К ним относятся: сведения об особенностях психического развития потерпевшего; сведения о его устойчивых индивидуально-психологических особенностях; сведения об актуальных психических состояниях, предшествовавших самоубийству; сведения о развитии ситуации, в которой находился потерпевший; и сведения о том, как он взаимодействовал в этой ситуации. Второй этап представляет наибольшую сложность для экспертов. Это анализ так называемых лакун (пустот), когда в уголовном деле отсутствует необходимая информация или эта информация не предназначена экспертам. Конечно, в таких случаях, при недостаточности материалов для исследования, эксперт вправе ходатайствовать перед судебно-следственными органами о предоставлении ему дополнительных материалов (п. 2 ч. 3 ст. 57 УПК РФ).
Чаще всего данные пустоты обусловлены самими видами суицида: рациональным и аффективным. 1. Рациональные самоубийства — суициды с длительным и постепенным формированием решения покончить с
собой. В деле может отсутствовать значимая для экспертизы информация (показания свидетелей и др.), в связи с тем что потерпевший был человеком замкнутым и свою боль переживал внутри, при этом на людях старался вести себя так, как будто ничего не произошло. Для окружающих такие суициды выглядят непонятными, неожиданными. 2. Аффективные самоубийства — решение принимается мгновенно, импульсивно. В деле не содержится необходимых сведений о психическом состоянии потерпевшего в пресуицидальный период. Эти обстоятельства чаще всего не позволяют провести полноценное исследование и препятствуют достоверному установлению причинно-следственной связи.
Учитывая это, судебно-следственные органы при назначении судебно-психологи-ческой экспертизы по факту самоубийства должны прежде всего побеспокоиться о полноте информации, представляющей четыре группы данных о личности суици-дента и его состоянии.
Во-первых, это особенности развития потерпевшего (жизненный путь); во-вторых, устойчивые индивидуальные особенности (ценностные ориентации, ведущие мотивы, установки, характер, темперамент и др.); в-третьих, особенности его самосознания (самооценка, восприятие ситуации, оценка своих возможностей и др.); в-четвертых, состояние потерпевшего в период, предшествовавший самоубийству.
Таким образом, основные выводы, которые можно сделать при анализе возникающих проблем производства судебно-психо-логической экспертизы по факту самоубийства, сводятся к повышенным требованиям к материалам уголовного дела. Наибольшее значение будут иметь так называемые личные доказательства, имеющиеся в деле. «Ценность личных доказательств, — отмечает Е. В. Брянская, — заключается в том, что именно такие доказательства отражают знание о фактах реальной действительности прошлого, что имело непосредственное отношение к факту преступления» [8]. От полноты материалов уголовного дела, ясности изложения психотравмирующей ситуации, подробной характеристики личности и проявлений психического состояния в период, предшествовавший суициду, т. е. от пригодности материалов для проведения судебно-психологической экспертизы, будут зависеть выводы экспертов.
Наиболее острым в связи с производством судебно-психологической экспертизы по факту самоубийства является вопрос о методах исследования, применяемых экспертами-психологами. Является ли метод психологического анализа материалов уголовного дела и продуктов деятельности (писем, записок, рисунков и т. д.) суици-дента основным и единственным при производстве судебно-психологической экспертизы психического состояния лица, покончившего жизнь самоубийством?
Отвечая утвердительно на данный вопрос, следует заметить, что, несмотря на то что метод психологического анализа материалов уголовного дела и продуктов деятельности представляет собой апробированный и информативный метод исследования, надежность его использования всецело зависит от профессионализма эксперта. В судебной практике при производстве судеб-но-психологической экспертизы можно встретить заключения судебных экспертов-психологов, в которых имеет место описательный характер обстоятельств события, а также выводы без указания на конкретные признаки пресуицидального состояния лица, покончившего с собой. Данные заключения выглядят неубедительно, что снижает доказательственную ценность экспертных выводов.
Для разрешения вопроса о методе посмертной экспертизы по факту самоубийства следует обратить внимание на теоретические положения сформировавшейся еще на рубеже 50-х гг. прошлого столетия науки суицидологии. В суицидологии накоплен не только эмпирический материал, но и теоретически обоснованы модели различных форм дезадаптации, предшествующей суициду, определены основные критерии пре-суицидального поведения, выделены фазы и виды самоубийства [9]. Разработанные принципы суицидологической диагностики, отмечает В. И. Кудрявцев, с выделением критериев риска суицидального поведения могут быть с успехом распространены на экспертную ситуацию [10].
Основываясь на известных теоретических подходах, принятых в суицидологии (А. Г. Амбрумова, В. А. Тихоненко, Ф. С. Сафуанов, Е. Шнейдман и др.), можно выделить пять основных факторов, интересующих экспертов с точки зрения анализа поведения и психического состояния суицидента, предшествовавшего само-
убийству (при условии очевидности самоубийства): 1) ситуация; 2) сознание и самосознание; 3) пресуицидальная позиция; 4) суицидальное поведение; 5) мотивы самоубийства; 6) цель (истинное или демонстративное самоубийство). Каждый фактор имеет самостоятельные признаки, выраженные в нижеперечисленных характеристиках [11].
I. Ситуация. Основные признаки:
1) конфликты в сфере личных и семейных отношений (несправедливость, оскорбления, унижения, отвержение, неблаговидные поступки, неудачная любовь, супружеская измена и пр.); 2) количество завершенных суицидов; 3) ухудшение здоровья; 4) деви-антное (антисоциальное, асоциальное, дисциплинарное) поведение суицидента.
II. Сознание и самосознание. Основные признаки: 1) субъективное восприятие бесконечности страдания; 2) реакция на неожиданно актуализированный межличностный или внутриличностный конфликт;
3) переживание обиды (гнева, протеста);
4) развернутая оценка аргументов и последствий; 5) реакция на боль; 6) концентрация переживаний на собственном «Я»; 7) учет места, времени и других обстоятельств; 8) аффект психалгии (нестерпимого переживания): тоскливый, тревожный, раздражительный; 9) стремление напугать, привлечь внимание, выразить протест; 10) принятие мер для того, чтобы намерение о самоубийстве стало известно лицу, являющемуся источником психической травмы и конфликта; 11) переживание «отрицательного жизненного баланса» (итоговая пессимистическая оценка настоящего и будущего); 12) восприятие своей личности как причины, ответственной за неуспех.
III. Пресуицидальная позиция. Основные признаки: 1) фиксированность позиции (не может изменить образ ситуации);
2) вовлеченность (неспособность отстраниться от конфликтной ситуации);
3) сужение смыслового поля сознания и самосознания (ограничение представлений о собственных ресурсах и возможностях);
4) изолированность и замкнутость позиции (отчужденность личности); 5) пассивность позиции (не может противопоставить конструктивные тактики поведения (нападение, защиту, уход и т. п.); 6) сужение (неразвитость) и инвариантность временной перспективы (отсутствие позитивного будущего, надежды, будущее представляется только как продолжение
или усугубление имеющейся тяжелой ситуации).
IV. Основные признаки суицидального поведения. 1. Предиспозиционная фаза:
1) наличие конфликтной ситуации, объективирующей прошлые обиды; 2) эмоциональная кумуляция (накопление); 3) внут-риличностная дезадаптация; 4) восприятие окружающего как не зависящего от личных усилий. 2. Пресуицидальная фаза (зарождение суицидальных тенденций): 1) суицидальные мысли; 2) суицидальные намерения; 3) суицидальные переживания; 4) суицидальные размышления (отрицание позитивного смысла жизни); 5) формирование установки (способ, время и место). 3. Суицидальная фаза (направленные проявления внутренней суицидальной активности): 1) суицидальная попытка; 2) завершенный суицид.
V. Мотивы самоубийства. Основные признаки: 1) протест (последнее возражение, адресная месть конкретным людям);
2) призыв (привлечение внимания);
3) избежание (устранение себя от непереносимой угрозы); 4) самонаказание (искупление вины); 5) отказ (отказ от существования с глобальным переосмыслением отношений к миру).
VI. Целевой уровень анализа. Признаки истинного самоубийства: 1. Обстоятельства попытки: 1) подлинная изоляция; 2) повреждение средств связи (обрыв телефона и т. п.); 3) малая вероятность прихода посторонних; 4) отсутствие алкогольного опьянения; 5) наличие прощальных записок;
6) отсутствие суицидальных высказываний;
7) принятие мер, препятствующих обнаружению или вмешательству; 8) повышенно опасные, калечащие способы суицидальной попытки (падение с большой высоты, под транспорт, самоповешение и т. п.). 2. Субъективные сведения: 1) представления о высокой летальности выбранного способа; 2) желание умереть; 3) длительность пресуицида (более суток); 4) сожаление, что остался жив после покушения.
Приведем пример использования критериев пресуицидального и суицидального поведения при производстве судебно-психо-логической экспертизы. Из постановления о назначении посмертной психологической судебной экспертизы следует, что в следственный отдел поступило сообщение о смертельном травмировании двух человек на ВСЖД. В ходе проведения проверки
было установлено, что молодой мужчина 1997 г. р. К. и девушка 1995 г. р. С. примерно за 100—150 м до локомотива вошли в колею первого пути, по которому следовал поезд, и обнялись. Для выяснения всех обстоятельств по настоящему материалу проверки были назначены и произведены две посмертные судебно-психологические экспертизы в отношении К. и С.
Из содержательной части заключения эксперта-психолога в отношении потерпевшего молодого мужчины К. следует, что «...индивидуально-психологическими особенностями личности погибшего К. являлись следующие качества: упрямство, непредсказуемость, вспыльчивость (гневливость), слабый контроль эмоциональной сферы (возбудимость и невозможность сдерживать аффектацию), агрессивность и грубость в отношении окружающих, неразвитость навыков саморегуляции. Мать погибшего К. характеризует своего сына как человека вспыльчивого, но отходчивого, доброжелательного и общительного. В ранних показаниях мать погибшего давала сведения о том, что в 2014 г. слышала от сына, что он хочет покончить жизнь самоубийством, а именно перерезать вены, но после разговора с нею он успокоился («К. тяжело переносил ссоры со своей девушкой С., и один раз высказывал мнение покончить с собой, перерезав вены»). Позднее мать К. отказалась от ранее данных ею показаний, пояснив, что «наверное, что-то перепутали, на самом деле такого случая не было, он никогда мыслей о суициде не высказывал». Однако друзья и близкие К. показали, что он действительно «один раз» высказывал мнение о желании покончить с собой, перерезав вены.
В характеристике на ученика 9-го «а» класса К. содержатся данные, согласно которым К. часто конфликтовал с одноклассниками и учителями, был агрессивен, в стрессовой ситуации не всегда мог контролировать собственные эмоции, авторитетом среди одноклассников не пользовался. Школа и школьный класс не являлись для К. референтной (значимой) группой.
Повышенная конфликтность, низкая устойчивость к эмоциональным нагрузкам, злоупотребление алкоголем, отчуждение и плохая успеваемость в школе, наличие сниженного фона настроения послужили факторами повышенного суицидального риска («К. был раздражен и ушел», «обиженный
К. пошел вниз по проулку, за ним пошли С. и другие, кто был в тот вечер с ним (его друзья и сестра), и нашли его сидящим на рельсах»).
Среди индивидуально-психологических свойств личности К. были обнаружены потенциально опасные (предрасполагающие) в отношении суицида черты характера: низкая эмоциональная устойчивость, личностная незрелость, максимализм, категоричность суждений, интравертирован-ность (закрытость), коммуникативные трудности, импульсивность, недостаток самоконтроля, отсутствие социальной конформности, неспособность адекватно перерабатывать конфликты в сфере межличностных отношений.
Из основ суицидологи следует, что у предрасположенной к суициду личности, попавшей под воздействие психотравмирую-щей ситуации, наступает состояние психической дезадаптации. В поведении К. состояние психической дезадаптации возникло в связи с разрывом отношений со своей девушкой С. Данный разрыв явился психо-травмирующей ситуацией и воспринимался К. как ситуация отвержения со стороны С.
Состояние психической дезадаптации К. продолжало усиливаться и нарастать по мере того, как психотравмирующая ситуация не находила своего разрешения (он хочет мириться, а она — нет). Так, на пике данных переживаний у К. возникли суицидальные мысли, которые носили сначала пассивный, затем активный характер («когда все стали уговаривать К. уйти с путей, не совершать глупостей, подумать о матери, он ответил, что мать поплачет маленько, да и все»).
Из анализа признаков суицидального поведения К. следует, что у него имели место следующие признаки первой предис-позиционной фазы суицида: наличие конфликтной ситуации, объективирующей прошлые обиды («С. по голосу поняла, что К. выпил спиртного, а ее не предупредил», «С. решила ему на зло тоже выпить пива», «и они стали ссориться»), эмоциональная кумуляция в виде накопления эмоций («С. и К. так не помирились», «С. плеснула на К. пиво»), внутриличностная дезадаптация, вызванная разрывом отношений с близким человеком («С. сказала, что он ей говорил, что если они поссорятся, то он бросится под поезд», «подбежала сестра К. и сказала, что нужно бежать за К., что он побежал бро-
саться под поезд»), восприятие окружающего как не зависящего от личных усилий, поскольку С. мириться с К. не хотела («С. и К. так не помирились»).
Кроме того, у К. выявлены основные признаки предсуицидальной фазы зарождения суицидальных тенденций, а именно: суицидальные мысли («ее сын высказывал мысли о том, что хочет покончить жизнь самоубийством, перерезать вены, но после разговора с матерью он успокоился»), суицидальные намерения («его нашли сидевшим на рельсе первого от 1-й Рабочей улицы пути», «К. стоял на железнодорожных путях и хотел покончить жизнь самоубийством»), суицидальные переживания («К. тяжело переносил ссоры с С., и один раз высказывал мнение покончить с собой, перерезав вены») и сформированные суицидальные установки, а именно выбор способа, времени и места самоубийства («перерезать вены», «броситься под поезд»). Анализ материалов проверки показал, что суицидальные мысли имели место у К. на протяжении полутора-двух лет (объяснения матери погибшего, его сестры, друзей).
Анализ признаков пресуицидального поведения К. указал также на то, что в его поведении имели место суицидальные попытки, выразившиеся в самоповреждениях («С. сказала, что видела у него на руках кровь, и все подумали о том, что он пытался резать себе вены») и поиске места для осуществления самоубийства («его нашли сидевшим на рельсе первого пути»).
Очередной конфликт с С. спровоцировал развитие суицидальной реакции по типу «протеста». Испытывая возникшие на фоне конфликтной ситуации чувства гнева, ярости, обиды, лицо совершает самоповреждающие действия с тем, чтобы выразить свой протест против происходящего. Можно говорить также о признаках мотива «призыва» в поведении К. как следствии поиска сочувствия и признания, субъективного восприятия несправедливого отношения к себе, нанесенной обиды, неразделенной любви.
Из объяснений матери погибшего ясно, что сестра К. рассказала ей о том, что К. стоял на железнодорожных путях и хотел покончить жизнь самоубийством, но они увели его с путей. Сестра погибшего отмечает, что все были обеспокоены поведением К. Так, свидетель П. говорила, что видела у него на руках кровь, и все подумали о
том, что он пытался резать себе вены. Свидетель Е. звонила К. на мобильный телефон, но он не отвечал, был недоступен, потом ответил ей. Она просила его ничего с собой не делать, на что он ответил ей в смс-сообщении: «иди на х...».
Таким образом, можно констатировать не только присутствие в сознании К. активных и пассивных мыслей о суициде, но и обеспокоенность со стороны ближайшего окружения (сестры, друзей) тем психическим состоянием, в котором находился К. примерно за 1—2 часа до события.
Исходя из представленных материалов проверки по сообщению, можно заключить о наличии признаков пресуицидального и суицидального поведения в действиях К. Психологический анализ показал, что К. на момент события находился в состоянии психической дезадаптации и сильного эмоционального напряжения (обиды, гнева, ярости). В действиях К. имеются выраженные признаки пресуицидального поведения, а также признаки целенаправленного аффективного суицида с мотивацией протеста и призыва [12].
В приведенном примере показана возможность использования критериев пресуи-цидального и суицидального поведения лиц, покончивших с собой. Использование данных критериев (признаков) обеспечивает важную составляющую выводов эксперта: их логичность, аргументированность и проверяемость. Важно отметить, что признаки, указывающие на дезадаптацию суи-цидентов накануне самоубийства, необходимо использовать в той формулировке, как они зафиксированы в материалах уголовного дела или материалах проверки по сообщению о преступлении, и заключать в кавычки со ссылкой на источник (например, «.из протокола допроса свидетеля от (дата) следует.»).
В завершение необходимо сказать, что, несмотря на обусловленность самоубийств индивидуальными кризисными ситуациями, все они в совокупности имеют ряд общих характеристик. Как правило, суицидальное поведение сопровождается стрессогенным характером жизненной ситуации и фрустрацией ведущих потребностей. Для суицид ен-та характерны: невыносимость страданий, переживание безнадежности ситуации и собственной беспомощности, зацикленность на проблеме и пр. При этом суицидальное поведение, как правило, соответствует
общему стилю жизни и личностным установкам [13]. Выделенные в суицидологии признаки пресуицидального и суицидального поведения лиц, покончивших с собой, объединены в факторы, представленные выше, на примере заключения судебно-пси-хологической экспертизы по материалам проверки по сообщению о преступлении. Совокупность данных факторов, в свою очередь, является методической основой производства судебно-психологических экспертиз по факту самоубийства, минимально необходимой для оценки психического состояния лица, покончившего с собой.
Важно при этом еще раз подчеркнуть, что выяснение обстоятельств, связанных с личностью суицидента, несомненно, позволяет установить наличие у него признаков суицидального поведения. Однако также важно помнить, что производство судебно-психологических экспертиз по факту самоубийства требует особой осторожности в части недопустимости использования экспертных выводов в качестве доказательств при определении рода смерти. «Человек может находиться в депрессии, — замечает Ф. С. Сафуанов, — высказывать суицидальные мысли и намерения и именно в этот период стать жертвой убийства (отравления, повешения и т. д.)» [14]. В данном случае использовать экспертное заключение о наличии у потерпевшего суицидальных намерений в качестве доказательства того, что он действительно покончил с собой добровольно, будет судебной ошибкой. ^
1. Китаева В. Н. Значение посмертной психолого-психиатрической экспертизы виновного лица по делам об убийствах прошлых лет // Рос. следователь. 2000. № 1. С. 2—3.
2. Медицинская и судебная психология. Курс лекций : учеб. пособие. М., 2005. С. 562.
3. См., напр.: Дмитриева Т. Б. Подготовка следователем материалов для судебно-психиатрической экспертизы : практ. пособие. М., 2006. С. 38-39.
4. Психологический словарь / под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. М., 1990. С. 286.
5. Сафуанов Ф. С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе : науч.-практ. пособие. М., 1998. С. 176.
6. Медицинская и судебная психология. С. 267.
7. Сафуанов Ф. С. Указ. соч. С. 177.
8. Брянская Е. В. Аргументирующая сила личных доказательств по уголовному делу в суде первой инстанции // Сиб. юрид. вестн. 2015. № 3. С. 77.
9. См., напр.: Кудрявцев И. А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (научно-практическое руководство). М. 1999. С. 416-436; Диагностика суицидального поведения : метод. рекоменд. / сост. А. Г. Амбрумова, В. А. Тихоненко. М., 1980. С. 5-20; Щнейдман Э. Душа самоубийцы. М., 2001. С. 3-12.
10. Кудрявцев И. А. Указ. соч. С. 416.
11. Медицинская и судебная психология. С. 271—281.
12. Заключение эксперта-психолога № 45-п15 от 27 окт. 2015 г. // СО на транспорте Восточно-Сибирского СУ на транспорте СК РФ. Материалы проверки по сообщению, зарегистрированному в КРСП под № 229 от 16.08.2015 г.
13. Змановская Е. В. Девиантология: (Психология отклоняющегося поведения). М., 2003. С. 145.
14. Сафуанов Ф. С. Указ. соч. С. 177.
список литературы
Брянская Е. В. Аргументирующая сила личных доказательств по уголовному делу в суде первой инстанции // Сиб. юрид. вестн. — 2015. — № 3. -С. 77-87.
Диагностика суицидального поведения : метод. рекоменд. / сост. А. Г. Амбрумова, В. А. Тихонен-ко. - М., 1980. - 55 с.
Змановская Е. В. Девиантология: (Психология отклоняющегося поведения) : учеб. пособие / Е. В. Змановская. — М. : Издат. центр «Академия», 2003. - 288 с.
Китаева В. Н. Значение посмертной психолого-психиатрической экспертизы виновного лица по делам об убийствах прошлых лет / / Рос. следователь. — 2000. - № 1. - С. 2-3.
Кудрявцев И. А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (научно-практическое руководство) / И. А. Кудрявцев. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1999. - 497 с.
Медицинская и судебная психология. Курс лекций : учеб. пособие / под ред. Т. Б. Дмитриевой, Ф. С. Сафуанова. - 2-е изд., испр. - М. : Генезис, 2005. - 606 с.
Подготовка следователем материалов для судеб-но-психиатрической экспертизы : практ. пособие /
Т. Б. Дмитриева [и др.]. - М. : ГНЦ СиСП им. В. П. Сербского, 2006. - 48 с.
Положий Б. С. Клиническая суицидология: Этно-культуральные подходы / Б. С. Положий. - М. : РИО ФГУ «ГНЦ ССП им. В. П. Сербского», 2006. - 207 с.
Психологический словарь / под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Политиздат, 1990. - 494 с.
Сафуанов Ф. С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе : науч.-практ. пособие / Ф. С. Сафуанов. - М. : Гардарика ; Смысл, 1998. -192 с.
Щнейдман Э. Душа самоубийцы / Э. Щнейд-ман. - М. : Смысл, 2001. - 163 с.
Forensic Psychological Examination of the Fact of Suicide
© Ilyina V., 2016
This paper analyzes the main theoretical and methodological provisions related to the production of forensic psychological examination on the fact of suicide. It draws conclusions about the need for and the possibility of using criteria (signs) of suicidal conduct of a person who has committed suicide, developed in the domestic and foreign research in the practice of forensic psychological examination. An example of this borrowing is given.
Key words: suicide; suicide; forensic psychological examination.
