CC BY
88
ВВОИПИН ШИВЕРШЕМЗ™
имани QE. Кутафина (МГЮА]
Щ )
# J
СУДЕБНАЯ ПРАВОВАЯ ЭКСПЕРТИЗА:
ОБииКЕ И ОБГАОТО
В статье анализируется проблема проведения судебной правовой экспертизы с точки зрения нормативного регулирования и правоприменительной практики. Исследуются исторические корни указанной проблемы. Делается вывод о необходимости четкой нормативной регламентации ответственности судебного эксперта в конституционном судопроизводстве; о возможности производства правовых экспертиз в уголовном процессе только для решения юридических вопросов, не касающихся норм материального и процессуального права, которые относятся к исключительной компетенции правоприменителя.
Ключевые слова: судебная правовая экспертиза, конституционное судопроизводство, ответственность судебного эксперта, правовые вопросы.
The problem of carrying out judicial legal examination from the point of view of standard regulation and law-enforcement practice are analyzed in article. The historical roots of the specified problem are investigated. The conclusion about demand of an accurate standard regulation of responsibility of the judicial expert is drawn. It is spoken about possibility of carrying out judicial legal examination in criminal trial only for the solution of legal issues, which don't concern norms of a substantive and procedural law and don't are within the exclusive competence of the investigator and court. Keywords: judicial legal examination, constitutional legal proceedings, responsibility of the judicial expert, legal questions.
Елена
Александровна ЗАЙЦЕВА,
доктор
юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного процесса УНК по предварительному следствию в органах внутренних дел Волгоградской академии МВД России
Российская законодательная база постоянно изменяется, что обусловлено различными причинами — начиная от низкого качества первоначальных законов, которые после апробации на практике нуждаются в корректировках, и заканчивая возникновением и развитием новых общественных отношений, которым необходимо оптимальное нормативное регулирование. В этих условиях особо остро ощущается потребность в грамотных юристах в различных сферах юридической практики — и в нор-мотворческой, и в правоприменительной.
Что касается судопроизводства, то компетентные лица, имеющие качественную юридическую подготовку, нужны не только для выполнения функций субъектов, осуществляющих производство по делу либо оказывающих юридические услуги участникам процесса на профессиональной основе. Все чаще при производстве по уголовным, гражданским делам, делам об административных правонарушениях возникает необходимость в привлечении сведущих лиц, обладающих юридическими знаниями, способных исчерпывающе разъяснить положения нормативных актов, истолковать суть зако-ноустановлений и порядок их применения в конкретном деле.
I >
<
£
О
С <
D m
ш □
ЭКСПЕРТИЗ
>
© Е. А. Зайцева, 2014
ввошаин ШИВВРЭО'й'З™
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Безусловно Е. Р. Россинская и Е. И. Галяшина правы в том, что в законе нет прямого запрета на производство правовых экспертиз1. Более того, Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»2 (далее — ФКЗ № 1) прямо закрепляет в ст. 63 возможность производства экспертизы в рамках конституционного судопроизводства «по вопросам, касающимся рассматриваемого дела», которые, естественно, носят правовой характер — с учетом предмета деятельности Конституционного Суда РФ, осуществляющего функцию конституционного нормоконтроля.
Анализ ФКЗ № 1 в части привлечения эксперта к рассмотрению дела в заседании Конституционного Суда РФ дает основание для вывода о том, что деятельность сведущего лица, дающего заключение, вне всякого сомнения, является процессуальной, а положения данного закона, регламентирующие участие этого лица в деле, образуют правовой институт судебной экспертизы в конституционно-процессуальном праве.
В ФКЗ № 1 восемь статей содержат нормы, регулирующие отношения, в которые вступает судебный эксперт в конституционном судопроизводстве. При этом система норм, касающихся привлечения экспертов к рассмотрению дел в заседании Конституционного Суда РФ, образует регламентацию, сходную с процедурами проведения судебной экспертизы в иных видах судопроизводства. В частности, ст. 32 ФКЗ № 1 среди источников доказательств3, которыми оперирует Конституционный Суд РФ, называет показания экспертов (для сравнения — п. 3 ч. 2 ст. 74 Уголовно-процессуального кодекса РФ). Статья 38 ФКЗ № 1 предусматривает составление списка подлежащих вызову в суд участников, среди которых — эксперты (похожее положение содержит п. 4 ч. 2 ст. 231 УПК РФ). О полномочиях судьи-докладчика по поручению производства экспертиз в период подготовки дела к слушанию и об обязательности его требований для органов, организаций и лиц говорится в ч. 2 ст. 49 и ч. 1 ст. 50 ФКЗ № 1. Закон предусматривает возможность отложения дела слушанием в случае неявки эксперта (сходное правило предусмотрено ч. 1 ст. 253 УПК РФ). В части 4 ст. 62 ФКЗ № 1 закреплена процедура постановки экспертом вопросов сторонам, дающим объяснения в суде, что напоминает положение п. 2 ч. 3 ст. 57 УПК РФ.
Статья 63 ФКЗ № 1 регламентирует не только основания назначения правовой экспертизы (ч. 1), но и полномочия судебного эксперта (ч. 3) и его обязанности (ч. 4). В Законе отмечается, что «эксперт перед выступлением приводится к присяге и предупреждается об ответственности за дачу заведомо ложных заключений» (ч. 2). При этом, однако, не конкретизируется, какой вид ответственности грозит эксперту.
Сопоставительный анализ ст. 307 Уголовного кодекса РФ и ст. 17.9 Кодекса РФ об административных правонарушениях, где урегулированы вопросы ответственности, не дает ответа на вопрос о виде ответственности судебного эксперта при участии его в конституционном судопроизводстве.
Специализированный Федеральный закон от 01.05.2001 № 73-ФЗ (ред. от 06.12.2011) «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»4, нормы
РоссинскаяЕ. Р., ГаляшинаЕ. И. Настольная книга судьи: судебная экспертиза. М. : Проспект, 2011.
СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447.
На то, что для обоснования своих решений Конституционный Суд РФ использует доказательства, указывают ряд авторов (см.: Шейнин Х. Б. Доказательства в конституционном судопроизводстве // Вестник Конституционного Суда РФ. 1996. № 3. С. 53 ; Сасов К. А. Споры о конституционности налоговых законов: полномочия Конституционного Суда Российской Федерации / под ред. М. Ф. Ивлиевой. М. : Статут, 2006 ; Нарутто С. В. Обращение граждан в Конституционный Суд Российской Федерации : науч.-практ. пособие. М. : Норма, ИНФРА-М, 2011).
СЗ РФ. 2001. № 23. Ст. 2291.
4
ВВОИПЕШ ШИВЕРШЕМЗ™
имени QE. Кутафина (МГЮА]
которого, по идее, распространяются на все виды судопроизводства, где участвуют судебные эксперты, вообще умалчивает о возможности производства судебной экспертизы в Конституционном Суде РФ (хотя ФКЗ № 1 был принят значительно раньше этого межотраслевого нормативного правового акта). Преамбула данного Закона гласит, что он определяет правовую основу, принципы организации и основные направления государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации в гражданском, административном и уголовном судопроизводстве.
Не дает конкретного ответа на вопрос о виде ответственности судебного эксперта и Регламент Конституционного Суда РФ5: в § 44 «Присяга эксперта» приводится содержание присяги эксперта и делается упоминание о его предупреждении об ответственности.
Эту правовую неопределенность не разрешает ни один из действующих нормативных или подзаконных актов. Тем не менее в Комментарии к ФКЗ № 1 под редакцией Г. А. Гаджиева6 утверждается, что за дачу заведомо ложного заключения эксперт несет ответственность в соответствии со ст. 307 УК РФ. Безусловно ответственность эксперта за дачу заведомо ложного заключения в конституционном судопроизводстве должна быть уголовной — это обусловлено значимостью охраняемых общественных отношений.
Анализ ст. 307 УК РФ показывает, что законодатель достаточно схематично обрисовал отношения, при реализации которых эксперт может дать заведомо ложное заключение: в Кодексе упоминаются только дознание и предварительное следствие (досудебное производство по уголовным делам) или судебное разбирательство. Судебное разбирательство как организационно-правовая форма реализации полномочий суда имеет место в предусмотренных Конституцией РФ видах судопроизводства: согласно ч. 2 ст. 118 Конституции РФ «судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства». По сути, уголовный закон не устанавливает видов судопроизводства, где эксперт за дачу заведомо ложного заключения несет уголовную ответственность. Этот вопрос регулируется в отраслевых процессуальных законах: Уголовном процессуальном, Гражданском процессуальном и Арбитражном процессуальном кодексах РФ, где прямо упоминается данный вид ответственности. А при участии судебного эксперта в производстве по делу об административном правонарушении или в исполнительном производстве предусмотрена административная ответственность по ст. 17.9 КоАП РФ.
Итак, сравнительным исследованием отраслевого законодательства, путем буквального толкования положений законов можно вывести умозаключение о виде ответственности судебного эксперта, участвующего в заседании Конституционного Суда РФ. Однако раз речь идет об уголовной ответственности лица, которая влечет для него серьезные негативные последствия, вопрос этот должен быть четко урегулирован в законодательстве. И представляется, что дополнением Регламента КС РФ в данном случае не обойтись.
Возможны следующие способы ликвидации выявленной нами лакуны: А
1. Внести в ч. 2 ст. 63 ФКЗ № 1 уточнения о том, что эксперт «...предупрежда- К ется об ответственности за дачу заведомо ложных заключений в соответствии со статьей 307 Уголовного кодекса Российской Федерации». Но такое решение рассматрива- С
У
__Е
--гп
5 Вестник Конституционного Суда РФ. 2011. № 1. Н
6 Комментарий к Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде Россий- § ской Федерации» (постатейный) / под ред. Г. А. Гаджиева. М. : Норма, ИНФРА-М, 2012. ЭКСПЕРТИЗЕ
ввошаин ^УШИВВРЭИ'й'З™
имани О.Е. Кутафина (МГЮА)
емой проблемы лишь половинчатое. Оно позволяет урегулировать только отношения, возникающие при производстве судебной экспертизы в рамках конституционного правосудия.
2. В диспозиции ст. 307 УК РФ перечислить виды судопроизводства, где эта статья может применяться. Такой путь видится нам более правильным: если устанавливается уголовная ответственность, то состав уголовно наказуемого деяния должен быть исчерпывающе регламентирован нормой уголовного права, что исключит расширительное толкование данных установлений и произвольное усмотрение правоприменителей.
3. Указать виды ответственности судебного эксперта при участии в различных видах судопроизводства в межотраслевом Федеральном законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».
Полагаем, оптимальным будет регулирование, предусматривающее 2-й и 3-й способы: одновременно в тексте Уголовного кодекса и закона, посвященного судебной экспертизе. Только такой путь позволит создать надежную правовую основу для участия в конституционном судопроизводстве экспертов-юристов, закрепить гарантии качественного осуществления судебно-экспертной деятельности в этом особом виде судопроизводства.
Если легитимность правовых экспертиз при рассмотрении дел в Конституционном Суде РФ не вызывает сомнений, то в уголовном процессе данный вопрос вызывал и вызывает бурные дискуссии: от активной поддержки идеи правовой экспертизы до полного отрицания возможности разрешения правовых вопросов судебным экспертом.
Корни этой проблемы необходимо искать в традициях отечественного уголовного судопроизводства и истории становления института сведущих лиц. Безграничное доверие к судебному эксперту, которое выражала известная фраза Л. Е. Владимирова («эксперт — научный судья, судья следует за ним, как слепой за поводырем»7), изначально выстраивало отношения таким образом, что эксперт в ряде случаев брал на себя не свойственные ему процессуальные функции. И это прямо поощрялось законодателем. По крайней мере некоторые нормативные акты начала XX в. демонстрируют нам несколько иную расстановку сил, когда эксперт наделялся полномочиями лица, осуществляющего производство по уголовному делу.
В частности, Положение «О судебно-медицинских экспертах», утвержденное постановлением Наркомздрава и Наркомюста РСФСР от 24.10.19218, которое, продолжая идеи, заложенные в постановлении Наркомздрава РСФСР от 28.01.1919 «О правах и обязанностях государственных медицинских экспертов»9, наделяло эксперта важными полномочиями при осуществлении своих прав и обязанностей: «Являясь научным су-дьею фактов, судебно-медицинский эксперт должен быть поставлен в условия, вполне обеспечивающие его самодеятельность и инициативу во всех стадиях судебного процесса и гарантирующие полную независимость его деятельности, заключений и выводов» (ст. 6). Оба эти постановления содержали нормы, которые предоставляли государственному судебно-медицинскому эксперту властные полномочия должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу. В частности, в ст. 4 и примечаниях к ней постановления Наркомздрава РСФСР от 28.01.1919 указывалось:
7 Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. Части общая и особенная. 3-е изд., изм. и законч. СПб., 1910. С. 197.
8 Собрание узаконений РСФСР. 1921. № 75. Ст. 616.
9 Собрание узаконений РСФСР. 1919. № 3. Ст. 36.
ВВОИПИН ШИВЕРШЕМЗ™
имени QE. Кутафина (МГЮА]
«4. При исполнении своих обязанностей государственный медицинский эксперт пользуется содействием всех подлежащих должностных лиц для наиболее правильного разрешения вопросов, поставленных медицинской экспертизе.
Примечание 1. Медицинский эксперт вправе требовать для обозрения все относящиеся к данному случаю документы, переписку и вещественные доказательства, производить осмотры местностей и помещений, опрашивать потерпевших, свидетелей и сведущих лиц и принимать другие меры для выяснения тех обстоятельств, которые имеют существенное значение для выполнения экспертизы.
Примечание 2. Действия медицинского эксперта приобретают законную силу, если они производятся в присутствии не менее двух свидетелей».
Такого же содержания государственно-властные полномочия предоставлялись судебно-медицинскому эксперту в ст. 7 Положения «О судебно-медицинских экспертах».
Из текста этих нормативных актов уже усматривается специфичность статуса медицинского эксперта, который наделен правом опрашивать не только потерпевших и свидетелей, но и иных сведущих лиц. Таким образом, процессуальная фигура судебно-медицинского эксперта обособляется среди других сведущих лиц, участвующих в производстве по уголовному делу. Это указывает на смешение процессуальных функций эксперта и лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, что, по сути, является прообразом современной проблемы — проблемы проведения в уголовном процессе судебным экспертом правовых экспертиз.
При рассмотрении вопроса о производстве правовых экспертиз в уголовном судопроизводстве необходимо учитывать позицию Пленума Верховного Суда РФ, выраженную в п. 4 постановления от 21.12.2010 № 28: «Постановка перед экспертом правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, разрешение которых относится к исключительной компетенции органа, осуществляющего расследование, прокурора, суда (например, что имело место — убийство или самоубийство), как не входящих в его компетенцию, не допускается»10.
Практически Пленум ВС РФ воспроизвел правовую позицию Пленума ВС СССР изложенную в известном и долгие годы действовавшем постановлении от 16.03.1971 № 1 «О судебной экспертизе по уголовным делам»11. В частности, Пленум ВС СССР запретил постановку перед экспертами вопросов правового характера (например, имели ли место убийство или самоубийство, хищение или растрата), чтобы предотвратить вторжение экспертов в сферу исключительной компетенции органов расследования и суда. Пленум ВС СССР в данном важном акте как бы предостерегал экспертов от выполнения не свойственных им функций органов, осуществляющих производство по уголовному делу. Практика участия экспертов в уголовном процессе свидетельствовала о необходимости дачи подобных разъяснений (вероятно, у правоприменителей к тому периоду сохранились еще отголоски теории «активности эксперта», которую в первой половине XX в. развивали в своих работах С. А. Голунский12 и Ю. М. Кубицкий13).
В научной литературе последних лет высказаны точки зрения о необходимости
пересмотра этой позиции с учетом изменившихся обстоятельств. Так, профессор А
<
□
10 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 2. □
11 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1971. № 2.
12 Голунский С. А. Криминалистика : учебник для слушателей правовых вузов. М., 1935. Кн. 1 : б Техника и тактика расследования преступлений. Н
13 Кубицкий Ю. М. Должен ли эксперт расширять круг поставленных ему вопросов? // Инф. бюл- § летень Всесоюз. ин-та юрид. наук. 1935. № 2. ЭКСПЕРТИЗЕ
ВВСВДПЕЕ шивЕРеи^и™
имени D.E. Кутафина (МГЮА)
А. А. Эксархопуло выступил с обоснованием правовых или юридических экспертиз14. Однако, как отмечает профессор Ю. Г. Корухов, проведение правовых экспертиз влечет за собой попытки переложить на эксперта решение вопросов, входящих в компетенцию следователя, а также дачу экспертами выводов типа: «имущество приобретено незаконно», «совершены противоправные действия», «договор подлежит отмене» и т.п., которые не могут иметь никакого доказательственного значения15.
Безусловно такие вопросы и в такой форме судебный эксперт решать не должен. Вопросы материального и процессуального права всегда оставались в исключительной компетенции правоприменителя. Древнеримское изречение jura novit curia («судья знает закон») приобретает особое значение в контексте разграничения компетенции правоприменителей по вопросам материального и процессуального права и экспертов в области права.
Представляется, что запрет постановки перед экспертами вопросов правового характера должен касаться и ряда других аспектов — например оценки правильности действий самих правоприменителей в той или иной следственной ситуации. Подобные «правовые экспертизы» — не редкость по уголовным делам, расследуемым сотрудниками Следственного комитета РФ в отношении отдельных категорий лиц, в частности судей. Возникновение такой практики обусловлено усложненным порядком возбуждения уголовных дел в отношении судей, когда для решения вопроса о лишении судьи неприкосновенности квалификационная коллегия судей должна получить убедительные доказательства причастности судьи к совершению преступления. Нужно учитывать, что положительное решение квалификационной коллегии судей о преодолении процессуального иммунитета судьи зависит от степени доказанности причастности судьи к преступлению, которую с должной достоверностью можно установить только путем производства определенных следственных действий, возможность осуществления которых до возбуждения уголовного дела значительно ограничена. Возникает своеобразный замкнутый круг: чтобы квалификационная коллегия судей дала согласие на возбуждение уголовного дела в отношении судьи, следователи СК РФ должны представить достаточно доказательств причастности судьи к преступлению, которые невозможно получить ввиду запрета производства следственных действий до возбуждения уголовного дела16.
А если следователи возбуждают уголовное дело не в отношении судьи, а по факту совершения преступления, им необходимо инициировать процедуру, предусмотренную п. 5 ч. 1 ст. 448 УПК РФ, и получить согласие квалификационной коллегии судей на привлечение судьи в качестве обвиняемого. И именно тогда начинаются вопросы о правомерности возбуждения уголовного дела «по факту», которые ставятся на разрешение судебных правовых экспертиз по данным категориям уголовных дел. Вопросы эти, как ни парадоксально, формулируются самими следователями, осуществляющими производство по данному уголовному делу. То есть следователи инициируют правовую судебную экспертизу для разрешения вопросов о правомерности собственных действий и решений!
14
15
Эксархопуло А. А. Специальные познания и их нетрадиционные формы // Вестник криминалистики. Вып. 2. 2001. С. 26-28.
Корухов Ю. Допустимы ли правовые и юридические экспертизы в уголовном процессе // Законность. 2000. № 1. С. 39-40.
Расширение арсенала средств доказывания на стадии возбуждения уголовного дела в связи с принятием Федерального закона от 04.03.2013 № 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» не разрешило до конца указанную проблему.
ВВОИПЕШ ШИВЕРШЕМЗиа
имени D.E. Кутафина (МГЮА]
Например, в июле 2011 г. по делу № 0.. 7 об обвинении судьи Г. следователь СУ СК РФ по Волгоградской области назначил судебную правовую экспертизу, на разрешение которой были поставлены вопросы: «Соблюден ли уголовно-процессуальный порядок возбуждения уголовного дела № 0....7 по факту подделки официального документа в виде судебного решения от 19.10.2007 г., а не в отношении конкретного лица — .судьи Г? Обеспечены ли при принятии указанного решения процессуальные гарантии судьи, предусмотренные ст. 448 УПК РФ?»17.
Полагаем, что эксперты не вправе решать подобные вопросы, связанные с правомерностью действий самого правоприменителя — следователя. В уголовном судопроизводстве презюмируется знание уголовного и уголовно-процессуального законов субъектами юрисдикционного процесса, что исключает правовую оценку судебными экспертами законности и обоснованности действий (бездействий) и решений лиц, осуществляющих производство по уголовному делу. Запрет на постановку перед экспертом такого рода вопросов должен быть сформулирован в постановлении Пленума ВС РФ — для искоренения указанной практики. А проконсультировать суд о правомерности действий и решений следователя может и специалист в области права, изложив свое мнение письменно в виде заключения специалиста (ч. 3 ст. 80 УПК РФ).
Что же касается возможности назначения и производства судебных экспертиз в уголовном процессе для разрешения юридических вопросов иного характера, связанных с оценкой применения норм различных специальных отраслей права (например налогового, экологического), считаем справедливым предложение Е. Р. Россинской о выделении особой разновидности экспертиз — судебно-нормативных18, которые уже помогают органам предварительного расследования и суду в установлении важных обстоятельств по уголовному делу.
17 Зайцева Е. А. Некоторые проблемы возбуждения уголовных дел в отношении отдельных категорий лиц // Право и его реализация в XXI веке : сб. науч. тр. (по мат. Междунар. науч.-практ. конференции, посвящ. 80-летию Сарат. гос. юрид. академии. Саратов, 29-30 сентября 2011 г). Саратов, 2011.
18 Россинская Е. Р. Специальные юридические знания и судебно-нормативные экспертизы // Argumentum ad Juridicum : Труды ВЮЗИ-МЮИ-МГЮА. М., 2006. Т. 2. С. 234-241.
