СУДЬБА БЛАГОСЛОВЕННЫХ И ПРóКЛЯТЫХ ДЕРЕВЬЕВ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ СЛАВЯН Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

СУДЬБА БЛАГОСЛОВЕННЫХ И ПРОКЛЯТЫХ ДЕРЕВЬЕВ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ СЛАВЯН1

С библейской картиной мира связана по своему смыслу и содержанию начертанная в Ветхом Завете история происхождения вселенной, человека и вообще всего, что имеется на земле живого и неживого: моря и суши, растительного и животного миров. Заметим, что в Библии упоминаются пальма, смоковница, виноградная лоза, маслина (олива).

Характерной чертой библейской картины мира является представление о возможном нарушении естественной закономерности хода событий и в природе и в обществе в результате чуда, сотворенного Богом или другими сверхъестественными силами в любой момент, когда они сочтут это нужным. То, что не нашло отражения в Библии, постаралась восполнить апокрифическая литература. В апокрифических сочинениях говорится о событиях, лицах, предметах, о которых в Библии сказано весьма кратко, они лишь упомянуты в книгах Священного Писания: апокрифы украшаются вымышленными рассказами и подробностями, отсутствующими в священных книгах (Порфирьев 1872: 237).

Апокрифы повлияли на славянскую мифопоэтическую ботанику. Представление о добрых и злых, о счастливых и несчастливых деревьях сформировалось у славян значительно раньше, еще в дохристианские времена. Привычная для славянской традиционной культуры система оппозиций под влиянием евангельской и апокрифической литературы приобрела дополнительные категории: благословенный-проклятый, что согласуется с архаической, бытовавшей до проникновения христианских воззрений системой ценностей. Новой оппозиции вполне соответствует более старая свой-чужой. Категория благословенных и проклятых деревьев разрабатывается в этиологических легендах, преданиях, песнях, колядках. В них соединяются архаические языческие и христианские представления, поддержанные уже существовавшими поверьями о возникновении растений, о метаморфозах, см. подробнее (Усачёва 2000а). Многочисленные легенды о деревьях в инте-

1 Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ, проект № 08-04-00053а «Словарь “Славянские древности”: итоги и перспективы этнолингвистического изучения традиционной духовной культуры славян».

ресующем нас аспекте связаны с фигурой Спасителя, с воспоминаниями о Его жизни. Наиболее часто этот мотив встречается в текстах, повествующих о бегстве св. семейства в Египет. Встретившиеся на их пути деревья оказывают почет и уважение, помогают перенести трудности пути или отказываются помочь. В зависимости от этого они получают благословение или же подвергаются проклятию.

Устная мифопоэтическая традиция, перерабатывая апокрифические повествования, осваивала новые, до той поры неизвестные темы, сюжеты, мотивы. С помощью новых ресурсов, идей народное сознание объясняет разного рода особенности растений: почему листья на осине дрожат без ветра, а осенью становятся красными; почему запрещается рубить рябину-береку и есть ее ягоды и т.д. Всем этим качествам, признакам, чем-то выделяющим дерево из ряда себе подобных, приписывается божественное происхождение, будь то благословение или проклятие. Мифопоэтическое сознание славян впитало многие фрагменты ветхозаветных и новозаветных сюжетов, что, в частности, можно обнаружить в мотиве проклятых и благословенных деревьев.

Благословенные деревья наделяются положительной семантикой и символикой. Их называют «святыми», «божественными», «чистыми», «добрыми», «счастливыми», в то время как проклятые их собратья наделяются противоположными свойствами и признаками. Они «грешные», «недобрые», «нечистые», «злые», «дьявольские», «чертовы» (аловити, самодивски, вилски, демонски, сеновити). Положительная символика, приписываемая благословенным деревьям, распространяется на всё, что окружает человека: они всегда причастны к добрым делам, они защищают человека, его дом, семью, хозяйство от стихий, грома, молнии, ливня, ураганного ветра, от засухи, они дают тень и прохладу, плоды, следовательно, кормят человека, они красивы, прочны, следовательно, доставляют человеку радость, здоровье, успех.

Негативная символика проклятых деревьев налагает на них ответственность за все неприятности, которые случаются с человеком. Они могут быть причиной его смерти: например, если он в грозу остановился около такого дерева, в него обязательно ударит молния; дом человека постоянно будут навещать неудача, болезни, нечистая сила, если на его строительство человек использовал проклятые деревья. Эти деревья не дают плодов, постоянно мешают человеку своим шумом, их древесина непригодна для строительства, изготовления утвари, разного рода поделок. Нередко проклятие, упоминаемое в легенде, предании, сказании, влияет на дальнейшую судьбу дерева. Толчком для возникновения мифологических рас-

сказов служат поверья. По мнению А.Н. Афанасьева, судьба осины изменилась в христианскую эпоху под влиянием появившегося поверья о том, что будто на ней удавился Иуда и потому она вечно дрожит. До этого времени осина имела благое значение как дерево, преисполненное жизненной силы: листья постоянно дрожат, разговаривая между собой. Оно помогало в борьбе против всякой нечисти: с помощью осины прогоняли «коровью смерть», лечили лихорадку и другие болезни. Так ранее благое дерево стало восприниматься как нечистое (Афанасьев 1996: 376, прим. № 165). На Русском Севере из осины пастухи изготовляли музыкальные инструменты, полагая, что использование «проклятого» дерева скрепит договор пастуха с лешим и усилит магические свойства самого инструмента. Для их изготовления выбирали осину, растущую в густых зарослях на болоте; делали эти барабаны ночью, при свете костра, сложенного из осиновых дров (Финченко 1992: 88).

Попытки представить деление деревьев на добрые и злые предпринимались этнографами не раз, однако собранный материал явно демонстрировал дуалистический характер представлений о деревьях, двойственное отношение к этим реалиям. Польская исследовательница А. Шифер, изучая культуру населения Вармии и Мазур, провела такое сопоставление и пришла к выводу, что деление деревьев на добрые и злые почти всегда уязвимо, так как в каждом селе, не говоря уже о более крупных ареалах, набор добрых растений отличается от такого же в другом селе и самим набором, и признаками, которыми характеризуется то или иное дерево, кустарник. Почти нет деревьев, которые имели бы однозначную оценку. Разница лишь в степени оценки (Szyfer 1975: 139). Например, дуб и клен на обследованной территории считаются добрыми, но в разных селах могут быть отнесены как к деревьям, которые поражает молния, так и к деревьям, в которые молния не ударяет. В то же время в некоторых районах Польши дуб называют недобрым, мотивируя это тем, что в него бьет молния (Там же).

В данной работе рассматривается мотив проклятия или благословения деревьев в этнокультурном аспекте, как этот мотив влияет на дальнейшую судьбу дерева в славянской духовной культуре, как с появлением библейских сюжетов возникают новые коллизии, как новое, заимствованное из другой культуры, приспосабливается к реалиям местной жизни, к ее условиям (Бартминьский 2005: 428).

Благословенные деревья

В произведениях народного творчества, в поверьях иногда отсутствует мотивировка, почему дерево благословенно. В поль-

ском апокрифе XV в. «Размышления Пшемышльские о жизни Иисуса» в эпизоде бегства в Египет упоминается момент, когда перед беглецами склоняются деревья, а Младенец Иисус заставляет пальму опустить книзу плоды (Там же). Мотив «деревья склоняются / не склоняются перед Богородицей, Иисусом и другими божественными персонажами» был воспринят и интерпретирован в народных преданиях.

Дерево выказывает почтение божественным персонажам, дает им пристанище. В Польше повсеместно распространен сюжет о бегстве св. семейства от Ирода. В легендах рассказывается о нескольких деревьях. Орешник опустил ветки и укрыл Богородицу от преследователей, посланных царем Иродом, за что она его и благословила (Dynowska 1928: 284), поэтому в то место, где растет орешник, не ударяет молния, а для защиты от молнии его ветки держат в доме в Вармии и Мазурах (Szyfer 1975: 139), За-мойском воев. (Niebrzegowska 2000: 84, 115), Олькуше (Ciszewski 1887: 52). Другая легенда с тем же мотивом называет еще одну особенность лещины - таинственность времени цветения, будто она цветет только ночью, ранней весной, около праздника Благовещения. Этот отличительный признак в качестве милости за свою доброту получило дерево от Богородицы (Подгалье) (Zborowski 1931: 196). У поляков Краковского и Хелмского воев. лещина воспринимается как дерево святое, в которое не ударяет молния, потому что Богоматерь опиралась на посох, сделанный из нее (ArchISW)2. У словаков в области Высоких Татр, а также в местности, лежащей между р. Попрад и Левочскими горами, подобная легенда о бегстве св. семейства в Египет содержит уточнение: их в пути застала гроза, они хотели спрятаться под осиной, но осина их не приняла, она подняла свои ветки, и беглецы намокли. Они переместились под орешник, который раскинул свои ветки над ними. За доброту Богородица наградила лещину плодовитостью: она рождает вкусные орешки. С тех пор лещина считается счастливым деревом (Окдшк 1963: 265). В легенде, записанной в с. Радчицк Брестской обл., спасающаяся от погони с Младенцем Богородица благословила орешник: «Шоб на тобе такие плоды були, шо усе люди ели» (ПА). У лемков на юго-востоке Польши лещина называется «^іаШ derewo», так как она дала укрытие спасавшейся от преследования Богородице, с тех пор град и молния «не видят» тех мест, где растет лещина ^еті^ 1990: 57).

2 Пользуюсь случаем выразить признательность А.В. Гуре за материалы из польских архивов.

В эпизоде новозаветной истории, использованном в польской легенде, лещина упоминается как дерево, ветки которого бросали Иисусу Христу под ноги во время Его въезда в Иерусалим, поэтому в нее не ударяет молния (Жешовское воев.) (АгсЫНКМ). В полесской легенде в этом качестве выступает верба, она святая, потому что в Вербное воскресенье, когда Иисус Христос ехал на осле, богатые стлали ему под ноги сукно, а бедные - ветки вербы (Замошье Гомельской обл.) (ПА).

В польских поверьях лещина (лесной орех, орешник) - доброе, почитаемое дерево, оно хранит от грома и града (Biegeleisen 1929: 456, 92; Ciszewski 1887: 5); у болгар - благословенное, у сербов и македонцев - святое, его называют божи]а сестрица, лещину наделяют спасительной позитивной магической силой, около нее совершаются обряды, ей исповедуются (КулишиЙ 1970: 26, 28). По мнению некоторых исследователей, культ лещины связан с обожествлением грома. Пастухи на горных пастбищах оберегались от молнии, заткнув ветку орешника с плодами в одежду, за шляпу, веря, что черт бежит от лещины, а в чертей гром и метит (Троjановиfr 1930: 237-238). Полесские пастухи таким же образом спасались от грома и молнии (ПА). Подобное поверье существует и у болгар - лещина защищает от молнии (связь со св. Ильей как с повелителем грома, небесного огня) (Илиев 1919: 130). В то же время южные славяне считают лещину крестником (кум) змеи, которую можно убить ореховой палкой (Маринов 1914: 49), <^ер jе змща од ^авола, док jе леска Христом благословенна» [ибо змея от дьявола, в то время как лещина Христом благословенна] (СофриЙ 1912: 145). Словаки советовали во время грозы, стоя под деревом, найти три сросшихся листика лещины и держать их в руке, и молния (регйп) утратит силу перед человеком. Свойство лещины -не притягивать к себе молнию - известно широко в славянском мире без связи с библейскими мотивами.

В украинской традиции лещина также отнесена к святым деревьям, но причина сакрализации иная: в легенде о споре с Богом дьявол забыл ее упомянуть и не осквернил имени дерева своим поганым языком (Булашев 1993: 260). В варианте этой легенды говорится о дьяволе, называвшем предметы, под которыми он прятался от Бога, но забыл упомянуть лещину, поэтому верят, что под этим деревом можно скрываться от грозы (Чубинский 1872: 20); ср. закарпатский обычай в день Пятидесятницы украшать дома ветками орешника и бука для защиты от грозы (Богатырев 1971: 243). В Галиции в канун праздника Богоявления (Трех Королей) дети несли охапки ореховых веток и раздавали их в каждом доме, в

котором колядовали. Этим веткам приписывались чудотворные способности (Головацкий 1878: 3, 526).

В славянских народных поверьях, легендах, преданиях, нарративах дается объяснение, почему липа — святое дерево. Наиболее часто встречающийся мотив - реминисценция евангельского текста о том, что Марию с Младенцем и Иосифа от палящих лучей солнца укрыла своими ветками пальма (Мандельштам 1882: 97). Липа дала тень и прохладу св. семейству, когда Богоматерь с Младенцем бежала в Египет (KLW: 529); нагнула ветки и спрятала Богородицу с Иисусом (Kuret 1970: 415, прим. № 62). Объяснение, почему молния не ударяет в липу, также отсылает нас к божественному началу этого явления: под ней укрылась Богородица (Седлецкое воев.) (Niebrzegowska 2000: 114, № 176, 177). В память об этом событии на липы вешают каплички (часовенки с фигурками святых, вырезанные из дерева) и верят, что молния никогда не ударит в нее (поляки обл. Мазовше) (ArchKEUW). Однако в некоторых областях Сербии липу относят к деревьям, которые поражает молния, поэтому под ней не прячутся во время грозы (Ча^ановиЙ 1985: 166).

Самобытный рассказ записан у украинцев Львовской обл. в наши дни. Он содержит детали, известные и в других традициях, но там речь идет об иных растениях. Преследователи пометили хату, в которой Богородица спряталась с Иисусом от Ирода, липовыми ветками. Чтобы спасти беглецов, люди тут же украсили липой свои дома. Утром все хаты были отмечены липовыми ветками, и гонители не смогли узнать, где находится Богородица (Мостиский р-н) (Коваль-Фучило 2003: 211). В Герцеговине известна легенда с подобным сюжетом, но в ней фигурирует другое растение. Люди спрятали маленького Христа от Ирода, приказавшего убить всех младенцев. Евреи отмечали веткой плюща те дома, которые посетили. И тогда на доме, где находился Божественный Младенец, вдруг появился плющ. Так Иисус был спасен. В знак этого необычного события возник обычай на Рождество украшать дома плющом (Ча^ановиЙ 1985: 57). Впрочем, в восточной и южной Герцеговине обычай украшать хозяйственные постройки ветками плюща не связан с библейским мотивом. Это делают для плодовитости скота (Там же: 262), так как плющ в народной культуре наделяется продуцирующими свойствами.

Липа для всех славян - дерево священное, святое, доброе, пользующееся особым почитанием. В Белоруссии, например, липа ассоциировалась с женским божеством (Дучыц 2000: 59). Кроме того, липа наделяется большой охранной и целебной силой. Одно из главных ее достоинств - в нее не бьет молния (Biegeleisen 1929: 454; Szyfer 1975: 139; Perszon 1992: 58; Klepacova 1979: 561-563; Vaclavik

1959: 135; Яетй^ 1990: 84), она прогоняет всякую нечистую силу (Sobotka 1879: 99). Раньше могучие липы украшали и защищали дома от пожара (Нови-Йичин, Моравия) (Vlastivëda moravska 1933: 67).

Святость дерева подчеркивается святостью места его произрастания: липу сажали рядом со святынями - часовнями, церквами, в монастырских дворах. В то же время ее сажали на перекрестках, там, где, по мнению народа, страшило, «водило»; здесь она имела охранное значение (Vaclavík 1959: 135).

Славяне украшают липовыми ветками жилища, скот на Троицу ^еті^ 1990: 58; Hйsek 1932: 266), костелы и дома в праздники Тела Господня и Сошествия Святого Духа (Маїіскі 1986: 47). Некоторые исследователи видят в этом ритуале пережитки культа деревьев (Г^а 1933: 106). Иногда этот обычай связывают с евангельским сюжетом: например, лемки на юго-востоке Польши считают, что ветки липы используют для украшения домов в праздник «Русаля» (Троица), потому что именно липа дала укрытие Богородице ^еті^ 1990: 84). Необычный обряд практикуется на Троицу в Болгарии (обл. Ловеча). Пол в церквах и дорога к храму устилается липовыми ветвями, после службы их собирают и несут на кладбище, где кладут на могилы своих родных «над устата», т.е. над головой покойного. Таким образом совершается ритуал обрядового очищения умерших перед тем, как Господь снова заберет их на небо. В некоторых селах этой зоны Троицын день называется «праздником липы» (Ловешки край 1999: 314). На Украине существует поверье, что липе Господь дал силу отражать проклятия, которые женщины посылают на своих мужей. Эти проклятия липа принимает на себя, поэтому на ней так много наростов (Литинский повет Винницкой губ.) (Булашев 1993: 300).

Чешский ученый Ч. Зибрт, исследуя языческие поверья и обряды, обратил внимание на то, что у югославян в древности особенно была почитаема липа, одиноко растущая в поле (и сейчас у славян одиноко растущее дерево вызывает уважение и в то же время страх). Каждую первую неделю девятой луны около нее отправлялась служба и приносились дары, ей поклонялись как святыне ^Ьй 1995: 37).

В средневековом словенском источнике 1629-1630 гг. сообщается о почитании липы, выражающемся в целовании дерева и жертвоприношениях ему. В Болгарии под вековой липой, растущей среди поля, на Вознесение (Спасовден) до сих пор совершают курбан (жертвоприношение) (Ловешки край 1999: 314).

С христианизацией с липой стали связывать культ Богородицы (GieysZtor 1982: 174). В народных поверьях, преданиях, легендах

Богородица появляется, живет или отдыхает на липе, когда сходит с небес на землю (Moszynski 1967: 529; Niebrzegowska 2000: 86). Поляки, словаки, отчасти белорусы считают липу «деревом Богородицы», поэтому того, кто причиняет вред дереву, она наказывает. У кашубов существует обычай сажать липу около придорожного креста с распятием, чтобы пчелы собирались и своим жужжанием славили Бога (Perszon 1992: 58). Церковь придала липовым веткам, которыми украшают дом и образа в праздник Св. Духа, символическое значение языков пламени, в виде которого Дух Святой снизошел на апостолов (Hüsek 1932: 266). У словенцев в обл. Верхняя Крайна (Тржич), на севере Штирии (Межица) липовыми ветками украшаются дома для того, чтобы на них сошел Святой Дух в праздник, ему посвященный. Если этого не сделать, то дом в скором времени постигнет несчастье, ибо Святой Дух лишит этот дом Божьего благословения. В некоторых местах верят, что Святой Дух спускается только на липовые ветки. В центральной Словении (Шкофья Лока, Поляна) одни украшали дома для Святого Духа, другие - с более прозаической целью: чтобы отогнать змей от дома (Kuret 1967: 26, 27).

К благословенным деревьям относится смоковница, которая раздвоилась и дала св. семейству укрытие (Сумцов 1888: 158). Напротив, в Евангелии от Матфея (Мф. 21: 18) и от Марка (Мк. 11: 12-14, 19-25) рассказывается о том, что смоковница, растущая близ дороги, по которой ехали (шли) Христос и Его ученики, была проклята Христом. Она тут же засохла. В одном из апокрифов об Адаме и Еве сатана дал Еве плод именно смоковницы, и когда Ева, увидев свою наготу, хотела прикрыться листьями, все деревья лишились листвы, кроме смоковницы. И только когда Бог сошел в рай после знака архангела Михаила о начале Божьего суда, все деревья вновь расцвели пышным цветом (Порфирьев 1872: 43).

В легендах фигурирует еще одно дерево, получившее благословение Богородицы. Польское народное предание выделяет б е р е з у (и липу) как дерево, под которым св. семейство нашло тень и прохладу во время бегства в Египет (KLW: 529). После того как осина отказалась дать им укрытие, ветки березы склонились и скрыли их от преследователей (вариант: от непогоды), за что это дерево до сих пор в почете. Своему доброжелательному поведению береза обязана мощной защитной силой. К тому же в нее не ударяет молния (Marczewska 2001: 91). В Замойском воев. записан рассказ о том, почему у березы ветки свисают вниз: «Matka Boska lubi naj-bardziej brzozy prawdopodobnie. Uchowala sie od deszczu pod brzozo, bo dlatego ma uwieszone taki gal^zie, wiszo, mowio, Matka Boska sie schowala» [Богородица, вероятно, любит больше всего березы. Она

спряталась от дождя под березой, поэтому у нее такие свисающие ветки, говорят, Богородица спряталась] (Niebrzegowska 2000: 114, №

180).

В словенских легендах, кроме березы, склонившей ветки и давшей тень Марии с Иисусом, упоминаются бук и боярышник (Kuret 1970: 415, № 62), за что получают благословение. На ветках березы, заткнутых в окна в Троицын день, отдыхает (сидит) Святой Дух (словенцы Каринтии, Подъюны) (Kuret 1967: 26).

В народной культуре береза противопоставляется бузине, иве, о с и н е , е л и . На севере Славии береза считается добрым деревом (Moszynski 1967: 530). Видимо, немаловажную роль сыграл ее внешний облик: белая кора, кружевная листва, что сближает ее с понятиями «белый», «чистый», «здоровый». Береза менее значима, чем липа и дуб, в культовых обрядовых практиках славян (Там же). В березу редко ударяет молния. В Польше стоящие на пустырях и склонах оврагов плакучие березы народ называет wily. Верили, что в такие деревья вселяются души умерших девушек (Познанское воев.) (KLW: 529). Береза - культовое дерево у русских и белорусов, ее считают «хорошим» деревом, приносящим человеку добро (Романов 1912: 292). Березу сажали возле дома, под ней укрывались во время грозы.

Береза оценивается в фольклоре противоречиво: то как благословенное, укрывшее Богородицу и маленького Христа от непогоды (поляки, ср.: на территории Мазуров береза и доброе, и злое дерево) (Szyfer 1975: 139), или св. Пятницу - от преследований лешего (русское поверье), то как проклятое Богом за то, что участвовало в мучениях Спасителя: ее ветками бичевали Христа (сербы).

В то же время береза связана через хтонических животных с нижним миром. У русских есть поверье, что, если убитую змею повесить на березу, пойдет дождь (Даль 1955 (1): 686). Береза может противостоять нечистой силе. Согласно чешским поверьям, березовым прутом, освященным в Вербное воскресенье, можно забить водяного до смерти (Kost’al 1892: 552). Вампира пробивали березовым колом (Великопольша) (KLW: 192).

Как видно из приведенного материала, очевидна взаимозаменяемость деревьев в рамках одного мотива и набора сюжетов. Чаще других благословение божественных персонажей получают липа и лещина. Сюжет развивается по одному сценарию, отличие составляют лишь детали: Богоматерь с Младенцем укрывается под ветвями дерева от дождя, от жары, от палящих лучей солнца, от преследователей; под деревом они находят тень и прохладу или просто отдыхают после трудного пути.

Молитва в Гефсиманском саду. В этом эпизоде из земной жизни Христа в народных сказаниях присутствуют и по-разному участвуют в таинстве разные деревья. Поэтому они заслуживают разной оценки. Маслина отмечена уже тем, что ночь перед началом муки Христос провел в молитве в оливковом саду (Dynowska 1928: 210). Согласно македонской легенде, маслину благословил св. Сысой и потому она плодоносит (ФилиповиЙ 1949: 200). Из ее плодов получают самое важное для церковного ритуала вещество -елей. В средневековой литературе маслина - символ мира, милости и примирения. В Библии наряду с зерном и виноградом упоминается как знак благодати и плодородия (Петканова 1994: 89). В «Похвальном слове на Успение Богородицы» Климента Охрид-ского плодовитая маслина выступает как символ Богородицы (Там же). В традиционной культуре южных славян маслина используется как отгонное средство. Так, у хорватов Каставщины при приближении градовой тучи ее ветки сжигают, чтобы отогнать тучу, а также ведущих ее ведьм и вурдалаков (Толстые 1981: 68).

В болгарской легенде это доброе растение получило благословение Богородицы за помощь в поисках украденного у нее сына, в то время как верба и осина отказались помочь ей в этом, за что наказаны бесплодием (Странджа 1996: 223). В болгарской апокрифической молитве от дьявола, которая была широко распространена в Средневековье, св. Сисиний, преследуя дьявола, укравшего ребенка его сестры Мелетии, спрашивает у вербы, затем у ежевики, куда побежал дьявол. Обе отвечают, что не видели его. И только маслина не солгала и указала, куда скрылся дьявол. За это она благословенна: «Маслино, да ти благословена в църква и да бъдеш за цяр на хората» [Маслина, будь благословенна в церкви и будь лекарством для людей] (Петканова 1981: 314). В заговоре из Пловдивской области ежевика помогает св. Георгию спасти дитя его сестры Марии, и она получает его благословение (БНМ 1999: 205, № 475).

С моментом рождения Иисуса Христа связана польская легенда. Ель (пол. шієгк), как и все другие деревья, хотела подойти к новорожденному Иисусу и поклониться в знак уважения. Но деревья остановили ее словами: «Не ходи, ибо Младенец испугается тебя, потому что ты колючая». Ель очень опечалилась, но ангел слетел с небес и украсил дерево блестящими звездами, ель поклонилась Младенцу, и он протянул к ней ручки. Рассказ кончается словами: так возник обычай ставить рождественскую ёлку (Любельское воев.) (Niebrzegowska 2000: 87, № 115). Обычай украшать дом на Рождество ветками пихты, ели, тиса известен с незапамятных времен и сохраняется в современной Польше. В

другой легенде с более распространенным мотивом Богоматерь благословляет ель словами: «Tyz bedziesz zawsze cicha» [Ты всегда будешь тихой], в отличие от осины, которую она проклинает: «¿еЬуй са!е ¿уае drzala» [Чтобы ты всю жизнь дрожала] (Там же: 84, № 107). В Полесье (Брестская обл.) записан такой рассказ: когда Божья Матерь прятала Христа, она сидела с ним под елью. Ель укрыла их своими лапами (ПА).

В боснийской притче о св. Савве описан эпизод из его жизни: будучи уже старым, после долгого пути он заночевал под елью. В это время Бог позвал его к себе, и он вознесся, благословив ель. В ознаменование этого она и зимой и летом зеленая (СофриЙ 1912: 131).

На Русском Севере почитают можжевельник (верес, фереса), его называют «божественным деревом», святым, о чем говорят такие языковые клише, как «вересинка - святая деревинка»; его связывают с именем Господа Бога («Верес... ближе к Богу»), с Иисусом Христом («Верес - Христово дерево»). Мотивировка вполне в духе апокрифических легенд. Рассказывают, «будто за Иисусом Христом или за каким-то святым ангелом нечистая сила гонялась, и он под вересинкой спрятался», вот поэтому можжевельник и уважают (д. Тихманьга Каргопольского р-на Архангельской обл., запись 1997 г.) (АА). Это дерево счастливое, потому что под ним спасалась Богородица с Иисусом Христом от своих преследователей - верес опутал их своими ветками, и погоня прошла мимо, не заметив беглецов. В других легендах говорится, что Христос родился под можжевельником и его венец был из можжевеловых веток, поэтому под ним можно прятаться во время грозы, он прогоняет всё нечистое (Архангельская обл.) (Левки-евская, Плотникова 2001: 294). Этому растению приписывались магические свойства. В Череповецком уезде Вологодской губ. почитался можжевельник необычных размеров, местные жители считали, что он находится под особым покровительством какого-то таинственного существа. В знак почитания на него вешали тряпочки, полотенца с нашитыми на них красными или черными крестиками (Максимов 1989: 174-175). Оно воспринимается как «чистое», «очищающее» дерево, про него говорят: «Верес чертей отгоняет» (Архангельская обл.) (Трофимов 2001: 54-55). Можжевельник широко использовался в похоронных обрядах, им посыпали последний земной путь человека до кладбища (Даль 1955 (2): 338). На Русском Севере можжевельник сажали рядом с кладбищем. Вместе с тем он связан с «заложными» покойниками: в Олонецкой губ., в Заонежье, повесившихся, а также некрещеных детей хоронили в местах, поросших можжевельником (Куликовский 1890:

47; Байбурин, Логинов 1988: 33). В Полесье запрещали сажать его рядом с домом (ПА). В Пиринском крае можжевельник считали «юдинским, самовилским» деревом, т.е. связанным со злыми духами, под ним было опасно находиться (Пирински край 1980: 466). В Польше распространенным обычаем Страстной пятницы было «битье розгами», «BoZe Rany», совершаемое в память о бичевании Христа. Для этого использовали ветки березы, можжевельника, лещины (Катюка 1973: 194). Подробнее о можжевельнике см. (Усачёва 2000б).

По украинской легенде, сосна всегда зелена по благословению Божию, потому что ее древесина оказалась непригодной для изготовления гвоздей для распятия Спасителя (Чубинский 1872 (1): 75; Сумцов 1888: 151). В полесской легенде говорится о том, что Божья Матерь, спасая Иисуса от «июд», понесла его в лес. Села под сосну, но тут прилетела кукушка, а за ней «июды» (Ровенская обл.) (ПА). В подобных текстах проклинается кукушка, которая кукованием выдает беглецов. О святости дерева свидетельствует появляющийся на его ветвях образ Богоматери (Niebrzegowska 2000: 86, № 110). В Ростовском уезде Ярославской губ. есть сосна, которая считается священной, так как, по преданию, около нее был найден чудотворный крест (РК 2006 (2): 301).

В славянском фольклоре сосна часто появляется на могиле несчастных влюбленных и погибших праведников (ср. болгарскую песню «Из момка никна бор...»). Сосна у всех индоевропейских народов - символ бессмертия души и вечности, что связано с ее зеленым убором (СофриЙ 1912: 26). У поляков Вармии сосна считается добрым деревом (Szyfer 1975: 139). Сосна, ель, можжевельник - вечнозеленые деревья, а зелень, как известно, в символической иерархии наделяется положительными качествами. Кроме того, они еще и колючие - признак, который, по народным представлениям, обладает отгонными, устрашающими, но вместе с тем и потенцирующими свойствами. Н.И. Толстой высказал предположение, что «именно хвойное дерево - ель и сосна - выступает как “древо смерти”, или “древо того света”, в то время как лиственные деревья... относятся к “древам живота”, деревьям, знаменующим жизнь» (Толстой 1994: 19). Этому предположению есть немало подтверждений. Так, во многих местах Славии до недавнего времени в гроб умершим клали веточки сосны, пихты, которые отличаются своими «траурными» коннотациями.

У поляков ель, сосна, пихта - деревья, обладающие животворной силой. С христианской традицией связано поверье, что крест, который Спаситель нес на Г олгофу и на котором был распят, сделан

из пихты, и зелень ее стала вечной с той минуты, как по ней стекала кровь Иисуса Христа (Seweryn 1937: 12).

У болгар сосна (бор) - лошо дърво (плохое дерево), так как под ней обитают самодивы, в ней прячется дьявол, когда Господь его преследует. С вечнозеленой сосной связано еще одно легендарное поверье, подчеркивающее неосведомленность дьявола: он сидит под ней и ждет, когда она зацветет и даст плоды (БНМ 1999: 40).

К менее отмеченным деревьям относится калина. У поляков это дерево Богоматери, поэтому ее освящают (Замойское воев.) (Niebrzegowska 2000: 173, № 108), она наделяется символикой девственности и чистоты из-за белизны цветов и алых ягод. Однако в ряде традиций считается несчастливым деревом. В Киевском Полесье запрещали срубать это дерево под угрозой смерти. В песенном фольклоре в калину превращаются убитые, заклятые люди, возлюбленные, умершие от любви. К калине, растущей около дома, противоречивое отношение: в Ровенской обл. считалось, что сажать калину хорошо, а на Г омельщине не сажали калину во дворе под окном из боязни, что это может привести к смерти хозяйки (ПА).

Редко упоминаемое в поверьях дерево туя появляется в польских народных рассказах: Богородица сидела на туе и сказала: ты будешь всегда зеленой, а ты, осина, будешь всегда качаться - и она всегда шумит (Пшемышль) (Niebrzegowska 2000: 84, № 108).

В результате гнева Богородицы, Христа, Иоанна Крестителя, гнева святых растения приобретают новые качества, признаки, появляются проклятые деревья, они наказываются за то, что не спрятали Богородицу с младенцем, выдали их своим шелестом преследователям, не укрыли от солнца или непогоды, не выразили почитания3.

Дерево не разрешает спрятаться под ним. Эта тема появляется в текстах апокрифических сказаний, повествований, легенд с уже известным мотивом - рождение Христа и бегство св. семейства в Египет от преследований Ирода. Популярна она и в устном народном творчестве славян. В рассказе, записанном в Брестской обл., св. семейство, спасаясь от погони, спряталось под осиной, но кукушка закуковала, осина испугалась, задрожала, они и прокляли ее: «Шоб ты век траслася», а под орешником спрятались - кукушка

3 Мотив проклятия известен и в народной прозе. В одной болгарской легенде в осину превратилась девушка, проклятая Богородицей (Странджа 1996: 223), ср. фольклорные сюжеты, в которых осина предстает как заколдованная девушка (БМ: 376).

тоже закуковала, но орешник их прикрыл, опустил ветки, и преследователи их не заметили (ПА).

Постоянный трепет осины объясняется проклятием Богородицы: дерево не оказало уважения и не спрятало ее, когда она в этом нуждалась. В болгарских легендах, колядных песнях осина отказалась укрыть беглецов (БНТ 1963: 481); в польских легендах за это же наказаны осина и тополь, поэтому их листья дрожат (Хелм-ское, Замойское воев.) (Niebrzegowska 2000: 84); в Замойском воев. этот грех приписывается только осине - она со страха трясет листьями до сих пор (Marczewska 2001: 91). В одной западносербской легенде (Шабац) говорится о том, как Богородица с новорожденным Христом бежала и спряталась в лесной чаще (от Ирода или от дождя). Но осина подняла листья кверху, и укрыться было нельзя. За это Богородица прокляла дерево, сказав: «Трептала до века, ни од ветра, ни од кише, вей од страха божjега и на томе остане» [Чтобы ты трепетала вечно, не от ветра, не от дождя, а от страха божьего. Да будет так] (Софрий 1912: 129). В хорватской легенде Богородица наказывает тополь постоянным колебанием листьев (Ча^ановий 1985: 230). Иосиф проклинает тополь за отказ дать тень усталой Богородице и благословляет яблоню, простершую над ней свои ветви (Веселовский 1883: 145). Вина осины и тополя еще и в том, что в них бьет молния (Живец, Краков, южная Малопольша) (ArchlSW). Вместе с тем в Великопольше в тополь молния не ударяет (KLW: 529), и тем самым снимается негативная оценка дерева. У словенцев к тополю уважительное отношение: его ветками украшались улицы и дома в день 1 мая, через всю деревню шла процессия, впереди несли огромную тополиную ветвь. В некоторых селах тополь выступал в роли «майского дерева», которое устанавливалось в центре села. Каждый парень в майские праздники клал тополиную ветку под окно своей девушки как знак любви (Kuret 1967: 302, 303). Этот обычай известен и в Хорватии (Ча^ кановий 1985: 230).

Дерево наказывается за непочитание божественного персонажа - Господа, Богородицы, Христа, святых. Апокрифический мотив «перед беглецами склоняются деревья» активно разрабатывается в славянском фольклоре в разных жанрах. После судьбоносной встречи с Богородицей, Христом дерево, не выказавшее почет и уважение, меняет свои свойства: все деревья склонились перед Христом, когда он шел по земле через лес, только о с и н а в своей гордыне не поклонилась, поэтому наказана за это вечным дрожанием. Христианские мотивы нашли отзвук и в болгарской колядке: когда «дяду Господ» сошел на землю и странствовал по миру, все деревья поклонились ему, кроме осины,

после чего последовал приговор: «Да са ражда треперика дърво, дето есен слана пада, пролет да са топи и с вятър и без вятър се да трепери» [Пусть там родится осина-дерево, где осенью иней падает, весной пусть мокнет, и с ветром, и без ветра пусть трясется] (БНТ 1963: 201, 481). В одной из песен поется о Богородице, которая искала своего новорожденного сына, все деревья оказали ей почет и поклонились, и только осина осталась прямой, не склонилась, за что была проклята и трепещет (Там же: 481). Осину проклинает св. Георгий: когда он пел, все замерли, чтобы его послушать, и только осина не остановилась, не слушала песню: «Да би дал Бог, трепетлика, / Все ти да трепереш!» [Пусть даст Бог, осина, чтобы ты все время трепетала!] (Геров 1978 (5): 353, трепетлика). Св. Иоанн обращается к лесу, к воде, чтобы они остановились, замерли, потому что наступил момент крещения «млада Бога»; осина не слышала, не замерла, и святой Иоанн проклял ее: ты, осина, будешь трепетать и днем, и ночью, и от ветра, и без ветра (Там же: 353-354: трепетлия).

Эпизод о проклятии дерева встречается в сербской песне, которая поется во время поста: Богородица в церкви на службе, ни одно дерево не шелестит, только осина, которая за это и проклята (Веселовский 1883: 245-246). В галицкой колядке рассказывается о бегстве св. семейства от Ирода и поклонении деревьев: все растения преклонились перед св. Младенцем, только осина и терновник не сделали этого. Оттого они прокляты (Головацкий 1878 (2): 9-10; № 13; Веселовский 1883: 245). В румынских колядках представлен тот же сюжет, что и в галицкой. В карпатской колядке осина не поклонилась Богородице, когда она шла через лес, и наказана не только постоянным дрожанием листьев, но и бесплодием (Костомаров 1843: 57)4. В сербских песнях Богородица проклинает осину, говоря, что она не будет приносить плодов, в рождественской песне из Соко-Бани - что она будет трепетать все время, и без солнца, и без ветра. В Боснии и Г ерцеговине существует поверье, что проклятие Бого-родицы непрестанно преследует дерево и потому оно постоянно трясется (СофриЙ 1912: 129).

В македонской песне Богородица проклинает сразу три растения: осину, говоря, что она будет тонкой и не будет давать тени, ель всегда будет тонкой, не будет цвести и давать плодов, а плющ

4 Мотив «Богородица проклинает осину» распространен в болгарском фольклоре, особенно в колядных песнях: р-н г. Гоце Делчев (СбНУ 28: 45, 255); р-н Тырнова, Дупницы, Пештеры (ПСп. Год. 3: 156; год. 6, кн. 25-26: 198). Песенные варианты с этим мотивом см. (Стоилов 1916: 78, № 48; 1918: 145, № 594).

будет зеленым летом и зимой и будет бесплодным («Исповедь Богородицы»: «Богородица люто прокълнаф: / Тонка ясика тонка да бидит, / Тонка да бидит, сенка да немат. / Тонка евла тонка да бидит, / ни цут да цутит, ни род да родит; / Зелени бършлян, зелен да бидит, / зелен да бидит зиме и лете» [Богородица гневно прокляла: тонкая осина пусть будет тонкой, тонкой будет, и тени у нее не будет. Тонкая ель тонкой пусть будет, ни цветом не цветет, ни рода не родит; Зеленый плющ пусть зеленым будет, зеленым будет зимой и летом] (Миладинови 1981, 78: № 36). У македонцев Дебарцы этот сюжет разрабатывается в пасхальной песне: встретившийся на пути Богородицы плющ не поклонился ей, за что и наказан: он будет зеленым зимой и летом, но у него не будет плодов (Целакоски 1984: 162). Этот сюжет повторяется в болгарской легенде: растение проклято и потому бесплодно, так как не поклонилось Богородице и ее сыну (БНТ 1963: 450). Болгары называют его юдино дърво (Иванова 1984: 185), в зарослях плюща обитают самодивы (БМ: 292). Вместе с тем вечная зелень плюща в народной культуре наделяется и положительной символикой: он оберегает от зла и является символом здоровья, долголетия (Там же), как плющ зимой и летом зелен и бодр, так пусть и молодые будут всегда здоровы и счастливы (Габрово). Кроме того, в народном сознании болгар выделился еще один признак этого растения - его способность обвиваться вокруг других растений, поэтому полагали, что посредством имитативной магии можно повлиять на будущее новой семьи: как плющ свивается и сплетается с другими растениями, так пусть и молодые вьются друг возле друга и «вьют» свой дом; таким образом объясняется появление плюща среди других растений в свадебном обряде: им украшают свадебное деревце, а в песнях он является синонимом жениха (Иванова 1984: 185). Плющ у поляков Вармии и Мазур относится к несчастливым растениям (Szyfer 1975: 139).

В тексте, записанном в болгарской области Сакар, говорится о том, что Богородица прокляла рябину. Об этом поется в рождественской песне: все услышали и поняли, что родился Молодой Бог (Христос). Вариант: когда Богородица начала рожать, все, услышав, замерли; вода и та остановилась и не текла, деревья услышали и перестали расти, только одно дерево, брякина (один из видов, близких рябине), не сделало этого и было проклято: «Дърво, дърво брякиново, / Цвят да цъфтиш - да не вържеш. / Да растеш в гъста лъга, дето слана рано пада, / рано пада, късно се дига» [Дерево, дерево рябиновое, будешь ты цвести, да не будешь давать плодов (не завяжешь плодов). Будешь расти в низине около реки, где иней рано падает, рано падает, поздно поднимается] (с. Мрамор)

(Сакар 2002: 139; ср. 177). Отношение к рябине неоднозначное. У болгар к ней скорее негативное отношение: говорят, брякина ^огЬш Штта^) - хорошее дерево, но проклятое (Там же). Видимо, с проклятием рябины связаны ее названия: дяволско дърво, дявол (БМ: 292), чаще оно характеризуется как самодивско дърво (Moszynski 1967: 530). Самодивы и юды считают это дерево своим и могут наказать того, кто нанесет ему вред (Пирински край 1980: 466), что подчеркивает демонический характер растения. У белорусов и у русских рябина считается добрым, уважаемым деревом. Вместе с тем в Гродненской губ. рябину называли мстительным деревом: срубившего может настичь внезапная смерть (Federowski 1897: 244, № 1167). В Витебской губ. происхождение рябины и цвет ее ягод связаны с библейским эпизодом грехопадения, а именно с изгнанием Адама и Евы из рая: Ева заплакала кровавыми слезами, из которых выросла рябина (Ники-форовский 1897: 129). Менее значимо и ценимо оно у западных славян.

У болгар прокляты за непочитание Богородицы верба, осина, тополь, клен, ель (БМ: 292). Они не поклонились ей, когда она родила Христа. Редко встречаемое растение в текстах, в которых можно услышать отголоски библейских мотивов - калина. В болгарском фольклоре она проклята, потому что не поклонилась св. Георгию, и с тех пор ее плоды горькие (БНМ 1999: 168, № 382).

Дерево мешает молитве Христа в Гефсиманском саду. У русских существует легенда о проклятии ели и сосны за то, что не вняли просьбе Христа не шуметь и не мешать ему, когда он молился в Гефсиманском саду (Меленковский у. Владимирской губ.) (Максимов 1989: 174). Поэтому в грозу не садятся под эти деревья, предпочитая им березу.

Однако есть сюжеты, в которых дерево выступает в другой роли. В одной из польских легенд Христос, разговаривая с Отцом Небесным, оперся на маленькую осинку. Его тревогу, дрожь душевных мучений приняло на себя жалостливое деревце и до сего дня не может успокоиться, и листья его дрожат, шелестя, так как помнят о минутах предсмертной муки Христа (Dynowska 1928: 210). Здесь осина вопреки сложившемуся негативному отношению к ней вызывает уважение своим желанием разделить тяжесть душевного напряжения Спасителя и сочувствие своей сопричастностью к трагизму момента. В другой легенде листья осины дрожат с тех пор, как Богородица убегала с Иисусом в Египет, сердце ее дрожало от страха за младенца, и эта дрожь передалась дереву (поляки р-на Олькуш) (Ciszewski 1887: 52).

Дерево причастно к мукам Христа. Некоторые деревья, как полагает народная традиция, - возможно, также под влиянием апокрифических сказаний - пассивно или по своей воле участвовали в изготовлений предметов для мучений Спасителя. Наказывается то дерево, из древесины которого был сделан крест для его распятия; ветками которого бичевали Христа; дерево, из которого были сделаны гвозди для распятия.

Рябина наказана за то, что на ней Христос был распят, все деревья сломались, чтобы не дать использовать себя для этой цели, а рябина выдержала, не сломалась, поэтому плод ее горек, а древесина непрочна (восточная Сербия, Соко-Баня) (СофриЙ 1912: 49), существует запрет рубить ее, есть ее плоды, использовать рябину в качестве дров (Чаjкановиfr 1985: 52, вид рябины Sorbis torminalis брекиня). В Нижегородской губ. (Васильсурский у.) один из корреспондентов «Этнографического бюро» кн. В.Н. Тенишева зафиксировал редкое для русской традиции свидетельство (без темы проклятия): «.. .наивные крестьяне считают за грех рубить рябину, так как из этого дерева был сделан тот крест, на котором был распят Спаситель» (РК 2006: 198, № 482). По другим легендам, крест для распятия был сделан из кизила, из осины, за что их проклял Христос (Бог): первый не будет вырастать высоким (сербы) (Ча^ кановиЙ 1985: 93), вторая обречена на вечную дрожь (украинцы) (Афанасьев 1994 (3): 802). В Польше (Замойское воев.) полагают, что крест Иисуса Христа был из ольхи, поэтому с тех пор везде на кресты берут это дерево, потому что Иисус на этом кресте пролил кровь и знак крови отпечатался на дереве: ольха до сих пор красная (Niebrzegowska 2000: 130, № 229). В словенских легендах Христос был распят на кресте из липы, но липа не была наказана и осталась благословенным деревом, так как под ней отдыхала Богородица с Младенцем, спасаясь от преследователей (Ча^ановиЙ 1985: 165, 166). В польских материалах нет упоминания о проклятии дуба, но, как полагают, из него и был сделан крест: «.ten krzyz jeszcze stoi tam, gdzie byl Pan Jezus ukrzyzowany» [.этот крест еще стоит там, где был Иисус распят] (Niebrzegowska 2000: 83, № 106). В Калужской губ. существовало поверье, что крушину нельзя сажать рядом с домом, потому что она находилась «при кресте» (так в источнике!), когда распинали Христа (РК 2005: 251).

В Полесье (Житомирская обл.) рассказывают об иве, проклятой Богом: она стала червивой в наказание за то, что из нее были сделаны гвозди, которыми сколачивали крест для Спасителя (Чубинский 1872 (1): 76); кроме того, ивовые иголки забивали Иисусу под ногти (Сумцов 1888: 152), «за це її черви точать» от молодости до старости, от корня до верхушки, а в сухой вербе черт

живет (Уманщина) (Воропай 1991 (1): 358). В украинских колядках с библейско-религиозными мотивами иву называют «грешным» деревом за то, что дала себя использовать для мук Христа, поэтому наказана бесплодием (Там же: 113). Ср. в гуцульской колядке: «Wsieke derewce - za nichki pchaly. / Wsieke derewce - za nichki ny jszlo, / Za nichki ny jszlo - bo si bojalo, / Bo si bojalo, - taj si lomalo. / Proklata-z ywa, - sim sot zhriszyla, / Sim sot zhriszyla, - za nichki piszla...» (Kolberg 1962: 96). В ряде сел Полесья полагают, что гвозди для распятия Христа были сделаны из осины (ПА).

Береза, по сербским поверьям, причастна к мукам Христа - ее ветками бичевали Спасителя, и он ее проклял (Ча^ановий 1985: 51).

В память о том, что Иисус Христос был увенчан своими мучителями терновым венцом, в Великую субботу терн вместе с боярышником и другими колючими растениями жгут около костела (Замойское, Седлецкое, Люблинское воев.) (Niebrzegowska 2000: 131, 132, № 233), его освящают (Седльце) (Там же: 132, № 234), недогоревшие ветки забирают домой и во время внезапной грозы ставят рядом с «пальмой» для защиты от молнии (Там же: 132, № 233). В гуцульской колядке говорится о мучениях Христа, которому евреи положили на голову терновый венец, а подпоясали его ежевикой: «Koly zydowe - Chrysta spijmaly, / Chrysta spijmaly - Chrysta muczaly, / Chrysta muczaly - na chrest rozpnialy, / Taj ozynkoju -wperizowaly» (Kolberg 1962: 96).

С терном связан ветхозаветный мотив и образ Неопалимой купины. В книге «Исход» (3, 1-2) рассказывается о пророке Моисее, которому явился ангел Господень в огненном пламени, исходящем из тернового куста, куст горел, но не сгорал. (Неопалимая Купина рассматривается как прообраз Богоматери, девы Марии (Толстой 1987: 99).)

Тёрн, как и другие колючие растения, связан с нечистой силой. Только на костре из терновника и можжевельника можно сжечь упыря (Дрогобыч) (КС 1890: 29, 113). Колючие кустарники часто считаются прибежищем злых духов, о чем иногда говорят и названия: серб. вукодржица, макед. въркулачки трън ‘можжевельник’ (върколак ‘вампир’).

Дерево наказывается за то, что не говорит правду, отказывается указать место, где спрятался дьявол, куда он побежал, или указывает ему путь к спасению. В апокрифических текстах святые прокляли ежевику, потому что она не сказала, куда побежал демон, которого они преследовали: «Да си проклета купино, где ти jе корен, ту врх да ти jе» [Будь ты проклята, ежевика, где у тебя корень, пусть там будет и верхушка] (Раденковий 1996: 227). В болгарской апокрифической молитве Сисиний проклял ежевику за

то, что она мешала найти Богородице ее новорожденное дитя, украденное Болезнью (БНМ 1999: 205, № 475).

Верба также оказывается среди проклятых деревьев. В Боснии (Височка Нахия) православные верят в то, что в вербу попала стрела св. Сысоя, когда он стрелял в Сатану, святой проклял ее и потому она не дает плодов, к тому же всегда трухлявая, гнилая изнутри. По этиологической легенде из Боснии, верба указала дьяволу, преследуемому Иисусом, путь к спасению и за это проклята и наказана бесплодием (Ча^ановип 1985: 70). В сербской редакции этой притчи юнак проклинает вербу, спрятавшую дьявола, который преследует новорожденного младенца (Там же). На вербе любят сидеть вилы (Там же: 71)5.

Македонцы обл. Скопска Котлина считают, что верба не дает ни плодов, ни прохлады, потому что проклята (Филиповип 1939: 501— 502). В вербу бьет молния, поэтому ее остерегаются сажать рядом с домом (Замойское воев.) (Niebrzegowska 2000: 125, № 208). Ср. известные представления о том, что под вербой обитают нечистые, поэтому, когда гремит гром, не следует прятаться под ней, так как св. Илья может поразить человека, целясь в дьявола, стоящего под ней (серб.).

Вместе с тем верба вызывает и положительные эмоции. Она раньше других пробуждается весной, обладает необыкновенной живучестью, ее освящают в Вербное воскресенье. В Пензенской губ., например, считают, что вербе - наибольший почет на свете, ее называют деревцо Спасово (Ермолов 1905: 438). Если посадить освященную ветку вербы, то посадивший будет иметь счастье и успех во всем. Но посадить вербу «не в час» - на свою смерть, «кто вербу посадит - себя в гроб наладит» (Симбирская губ.) (Там же: 439). Кроме того, в славянской народной культуре отношение к этому дереву определяет оппозиция старый—молодой. На старой трухлявой вербе обитают многие демонологические персонажи: блуждающий огонек - блуд (н.-луж. bludnik),purtek (Sychta 1976 (6): 134: s. v. verba], может показаться водяной (Гура 1989: 122); черт, души утопленников, которые в лунные ночи выходят из воды.

5 Ср. румынский заговор из Баната, в котором Богоматерь проклинает иву за то, что видела девять оборотней, но не признала их, за что и наказана бесплодием: «Будь проклята, ива, / Расти тебе на берегу у воды, / И не давать тебе плодов». Виноградная же лоза признала оборотней и спросила, куда они идут, за что Богоматерь благословляет виноградную лозу и награждает ее плодородием. В то же время ива играет важную роль в румынской обрядности дня св. Георгия как защитница от оборотней. Считается, что это дерево посвящено Богоматери (Свешникова 1983: 180-

181).

Дьявол живет в старой, скрипящей вербе (Пшемышль) (№еЬгсе-gowska 2000: 125, № 208). Видимо, в связи с этим в некоторых фольклорных сюжетах верба - проклятое дерево. Молодая же, особенно освященная, защищает от всех бед и несчастий, от болезней и прочей напасти6.

В Сербии у вербы есть свои праздники - Билани петак (пятница перед Юрьевым днем), Юрьев день, Вознесение, Лазарева суббота, когда ее освящают в церкви. В Словении (Полянска долина, Кременик) различали два вида вербы - белую и черную, и отношение к деревьям нашло отражение в этих эпитетах: белая наделяется положительными качествами, она служит материалом для пасхальных «пальм», освящаемых в Вербное воскресенье; если же «пальма» сделана из черной вербы, то, полагают, такая «пальма» не примет Божьего благословения, так как на ней повесился Иуда (Mбdemdorfer 1948: 231, № 1943). Ветка вербы ассоциируется с вайями, которыми был встречен Иисус при въезде в Иерусалим (Ьшгкег 1989: 147).

В легенде из Отока (Славония) повествуется о том, почему верба стала плакучей: она опустила свои ветви, чтобы защитить Богородицу и Младенца Иисуса, дерево сжалилось, отсюда ее эпитет жалосна (Ча^ановиЙ 1985: 97).

Эпизод о проклятии дерева есть и в немецком поверье: когда Христос шел лесом, все деревья преклонились, кроме осины; с тех пор она осуждена вечно трепетать листвой (Веселовский 1883: 145).

Дерево выдает беглецов, Христа, не дает укрытия. В украинской легенде осина выдала Спасителя постоянным шелестом своей листвы, когда воины искали его во время бегства в Египет (Чубинский 1872: 76). В другой легенде осина не соблюдала тишину, когда Спаситель скрылся под ней от евреев перед своей крестной смертью (Nowosielski 1857: 143). Редкий мотив проклятия записан у сербов в Шумадии: осину проклял сам Бог, она никогда

6 У израильского народа ветка вербы в руках выражает мольбу о дожде. С вербой связана символическая идея роста и размножения народов. Верба является деревом таинственным, находящимся в особых отношениях с потусторонним миром. В римской традиции верба, растущая на космической равнине, символизирует жизнетворную силу Слова Божьего. Блаженный Августин, напротив, обращает внимание на самую темную сторону этого образа и в вербах, растущих у рек Вавилона, видит человека, запутавшегося в делах земных и не рождающего никаких плодов в виде добрых поступков. По легенде, Иуда, предав Иисуса, повесился на вербе (Ьшгкег 1989: 262, 263).

не будет знать покоя за то, что отдала Христа Сатане или евреям (Ча^ановиЙ 1985: 122).

Предательство Иуды и следующие за этим события. Значительный корпус легенд, преданий объединяет мотив проклятия дерева Богом, Богородицей за его связь с Иудой. В них рассказывается о выборе Иудой дерева, чтобы повеситься на нем, которое либо отказывается помочь ему в этом (ломается, бледнеет, сбрасывает его с себя, поднимает ветви вверх, не давая возможности ухватиться за них), либо принимает его. Таким деревом, согласно легендам, известным всем славянам, является осина: она склонила свои ветки и приняла его (Полесье, Гомельская обл.) (ПА), и с тех пор на ней лист дрожит и без ветра шумит, а под кожицей кора красноватая - это кровь предателя (Даль 1955 (2): 696). Осину называют иудино дерево (Там же: 68), иудина виселица (Коринфский 1995: 77). В украинском рассказе упоминается еще одна деталь поведения дерева: когда Иуда повесился, осина слишком низко нагнулась, и он доставал до земли и не умирал до тех пор, пока осина не выпрямилась и не затянула веревку на его шее. Господь проклял осину, и потому она всегда трясется (Гудзий 1915: 19). В Калужской губ. народный обычай не допускал сажать осину около жилища как проклятое дерево, потому что на ней повесился Иуда, а также был распят Христос (РК 2005 (3): 251).

Более сложный мотив проклятия осины зафиксирован в Ростовском уезде Ярославской губ. Поверье объясняет запрет сажать осину близ жилища так: «.потому как это дерево Бог назначил для удавления Иуды, и потому оно проклято самим Богом, со времени удавления Иуды враг рода человеческого постоянно живет около осины и искушает грешника повеситься именно на ней, оттого удавленники все больше и вешаются на осине, под осиной в лесу всего больше и разные преступления совершаются» (РК 2006 (2): 301).

Иногда в рассказах нет упоминания о проклятии этого дерева. Признаки, которыми наделяется осина, объясняются не гневом божественных персонажей, а ее собственным отношением к случившемуся - к самоубийству Иуды с ее пассивным участием: постоянное дрожание объясняется страхом, обидой, позором - вот те чувства, которые испытывает дерево за то, что на нем повесился Иуда. В одной польской легенде осина дрожит с тех пор, как Иуда, испытывая муки совести, повесился на ней (Dynowska 1928: 284); она дрожит от страха (поляки р-на Живец). В Шенкурском у. Архангельской губ. считают, что осина по сию пору мучается за то, что на ней удавился Иуда. Трепет ее листьев означает предательство, трусость Иуды, а красный цвет листьев осины осенью -

это пролитая кровь преданного им Христа (цветовая ассоциация) (Ефименко 1877: 187, 172). В белорусском сказании Иуда «ны ошнины зыдавúвся, а ны олéшину кровь пустав», с тех пор осина горькая, потому что хранит вкус чертовой крови, а сырая ольха кровавого цвета (Витебская губ.) (Никифоровский 1897: 130, J№ 957, 958), древесина ее быстро загнивает, а листья постоянно дрожат, трепещут от страха и стыда (ср. ее названия, мотивированные глаголами со значением ‘дрожать’, ‘трепетать’: серб. трепетлика, трепетуша, словен. trepetlika, пол. trzepiecina, укр. трепета, трепетина, болг. трепе-рика, трепетлика и под.). Иуда выбирал дерево, чтобы повеситься, но все деревья поднимали ветки вверх, только осина не сделала этого, она заснула и опустила ветки, а когда он повесился, очень испугалась и с тех пор шелестит без ветра (Замошье Гомельской обл.) (ПА).

У славян существует поверье, что осина приносит несчастье, поэтому ее не сажают вблизи дома. Ей приписывают связь с хтоническими животными. В Витебской губ. верили, что убитая змея оживает от капли осинового сока, влитого ей в рот (Никифоровский 1897: 200); русские считают, что если на осине (нечистое дерево) повесить мертвую змею, она оживет и ужалит своего убийцу (Даль 1957: 930). В русских заговорах осина награждается еще одним эпитетом-признаком: «горко древо осина» (ср. этот же признак и у болезни: лихорадку называют горькуша, так как больной трясется в лихорадке, как осина7).

В других версиях в качестве помощницы предателя выступают следующие деревья: Иуда повесился на березе, с тех пор она плачет: так украинское поверье объясняет обильное выделение весной сока - это слезы березы; на рябине, поэтому ее ягоды горьки и их никто не ест, а древесина непрочна (вост. Сербия) (Ча^ановип 1985: 52, брекиня). Как отражение этого события на юге Польши рябина получила названия juda, judaszyna (Dynowska 1928: 284; Karwicka 1973: 137), чеш. народн. Jidásovy strom, по Махеку, arbor Judae, словац. диал. judas, пол. (XVI в.) judasz, judaszewo drzewo, лем-ковское judyna и укр. jud, judyk, judyna, мотивированные ново-

7 Аудитивные и визуальные признаки проклятых деревьев перекликаются с этими же признаками в названиях болезней. Ср. прямо связывающее с апеллятивом осина белорусское название лихорадки асинавая, а на Волыни лечили лихорадку осиновой корой: 8тШа 8тШЬш сигатш - признак болезни ассоциируется с признаком дерева, которое постоянно дрожит как больной в лихорадке. Различные ассоциации с этим свойством трястись, дрожать отразились в названиях лихорадки: дрожуха, трясуха, трясавица и под.

заветной легендой об Иуде Искариоте (Янышкова 2006: 468). В них отражено негативное отношение к библейскому персонажу и его поступку, а через это и к дереву. В Герцеговине считают, что Иуда повесился на рябине (Sorbus ашсшрагіа), которая называется смрдли-ка (Ча^ановиЙ 1985: 221), часто этим объясняется запрет употреблять ягоды, рубить рябину и использовать ее древесину; фольклорный образ рябины, в которую превращается невестка по заклятию свекрови, и подобные сюжеты в балладах породили определение несчастливое дерево, а с ним и запрет сажать рябину около дома, что будто бы влечет за собой несчастье (ПА; Federowski 1897 (1): № 1167-1170); на сирени - с тех пор она считается ни на что не пригодной (Моравия) (БаіЮ 1892: 305); на бузине (Чубинский 1872: 77), поэтому ее не берут на постройку дома (Украина) (Ермолов 1902 (2): 438). Бузина проклята еще и потому, что на ней повесили св. Варвару, и за то, что под ней живет черт (Чубинский 1872: 77). Подобные легенды отражают поверья о пребывании черта под деревом, которое запятнало себя позорной смертью Иуды (по другим легендам и поверьям, такое дерево и сажает дьявол). В Словении вербу, на которой повесился Иуда Искариот (ипостась дьявола), называют искариотовка. Ее ветки покраснели от стыда за свершившееся злодеяние и отклонились от ствола дерева так, что предатель упал на землю (Менцеj 1996: 33).

Русский апокриф рассказывает о том, что сам Бог спас дуб от позора: когда Иуда хотел на нем повеситься, то по Божьему повелению дерево склонилось и сохранило себя (Никифоров 1922: 49). Дуб на славянской земле издревле считался священным деревом (Коринфский 1995: 77). Сохранились следы культа старых вековых дубов. Раньше эти дубы выполняли функции храма, святилища. В Болгарии под старым дубом совершается жертвоприношение в честь св. Ильи (Ловешки край 1999: 129, 318). У русских старообрядцев заключали брачный союз, трижды обходя вокруг священного дуба в лесу (Денисова 1995: 76). Дуб в большинстве сел Вармии и Мазур отмечен как доброе дерево (Szyfer 1975: 139). В то же время довольно часто упоминается о том, что дуб связан с нечистой силой. По представлениям жителей Бронс-вальда близ Ольштына, в дупле тысячелетнего дуба жил дьявол (Там же), под дубом прячется черт, поэтому в него бьет молния (СД 3: 281), а может быть отнесен к деревьям, в которые молния не ударяет (польское поверье); под ним собираются юды, самовилы, черти (Странджа 1996: 223). Дуб - мъртвичево дърво (Ловешки край 1999: 129), дяволско дърво (разновидность дуба Quercus се^, цер) (Странджа 1996: 223). И у сербов цер - дерево демонов, его любят вилы (Гружа) (Ча^ановиЙ 1985: 296).

В традиционной культуре славян один из признаков проклятого дерева - способность притягивать молнию - приписывается и дубу, особенно одиноко стоящему (Бяльскоподлясское, Опольское воев.) (Niebrzegowska 2000: 111, № 166). Дуб, береза, ясень считаются деревьями духов, поэтому якобы в них бьет молния. Но молния ударяет и в такие деревья, которые не являются местом обитания демонов. В Вармии и на Мазурах к таким деревьям, кроме дуба, относят бук, сосну и клен (Szyfer 1975: 139). Вместе с тем существует верование, что деревья, в которые ударяет молния, отмечены, наказаны Богом. С этим связано представление, что, если такие деревья использовать для строительства дома, он сгорит (Сакар 2002: 139).

Как и многие другие растения, ежевика в этиологических легендах и песнях наделяется признаками чистоты и святости и в то же время - проклятого растения. В Сербии происхождение ежевики связывалось с Богородицей: когда она убегала с Младенцем, в ответ на ее мольбу о спасении на дороге выросла ежевика и задержала преследователей (р-н Ниша) (СофриЙ 1912: 144). В апокрифических текстах, наделяемых магической функцией, ежевика - одно из имен Богородицы. По легенде из Трстена (обл. Дубровника), в ежевике была найдена икона Богородицы. Несколько раз ее переносили в церковь, но каждый раз она вновь возвращалась в заросли этого растения (Ча^ановиЙ 1985: 152). В одной из сербских легенд проклятие ежевики объясняется ее нечистым появлением на свет из пальца дьявола, отрубленного им и брошенного на землю, отсюда ее название серб. ^авол>е грож^е (Босния). По болгарским этиологическим легендам, ежевика создана дьяволом, поэтому называется дяволско грозде (БНМ 1999: 205, № 475). В дуалистической космогонии ежевика как творение дьявола противопоставляется винограду, созданному Богом. Виноград появился из капли крови, упавшей из мизинца Бога, поэтому его плод берут для причастия (Ча^ановиЙ 1985: 152). В поверьях болгар дьявол сделал так, что плоды ежевики созревают раньше, чем виноград, творение Бога (БМ: 196). Ее ягоды запрещалось пробовать до праздника Преображения, «|ер се онда ^аво раду)е» [потому что это радует дьявола] (Там же) и чтобы не стать слугой дьявола (болгары). Ежевика стала съедобной только после того, как св. Савва благословил ее. В болгарской этиологической легенде ежевика произошла от очень злой жены и поэтому цепляет и ранит всякого, кто проходит мимо (БНМ 1999: 205, № 475). В апокрифической молитве Сисиний проклинает ежевику, говоря, что она всегда будет влачиться по земле, потому что помешала ему найти отрока Богородицы (Там же). По верованиям сербов-мусульман (р-н Ни-

ша), ежевика проклята Мухаммедом за то, что, убегая от неприятелей, он зацепился за куст, упал и был схвачен. В другой легенде ежевика проклята за то, что задержала девушку, которая убегала от парня и таким образом стала его жертвой (СофриЙ 1912: 144). Заросли ежевики - место обитания, игрищ и трапез женских демонов - вил и самодив, поэтому в этих местах запрещается находиться в темное время суток (р-н Преспы). В Далмации существует верование, что в ежевике прячется вукодлак (Ча^ановиЙ 1985: 153)8.

Ряд деревьев не упоминается в апокрифических произведениях. Эти деревья не получили эпитетов благословенные и проклятые, однако в народных представлениях о них наблюдается тот же принцип бинарной оппозиции, соответствующий категории благословенный-проклятый. Их называют добрыми, хорошими, чистыми, почитаемыми, священными, святыми или наоборот -злыми, плохими, нечистыми, демоническими (дьявольские, самодивские, вилинские, чертовы). На них распространяется запрет рубить, ломать, за несоблюдение которого грозит кара божества или демона.

Считалось, что клен приносит счастье, он безопасен при грозе (Вармия) (Szyfer 1975: 139), его называют «добрым» (карпатоукр.), святым: в него не ударяет гром, на нем появляется Богородица (Кашубы) (Рє^оп 1992: 58); его сажают близ дома (Гомельщина, Брестщина) (ПА). У сербов (р-н Сврлига) клен чаще других деревьев выступает как культовое дерево (запис). Его почитали, охраняли, верили, что он является местом пребывания божеств или демонов (в.-слав., ю.-слав.), он помогал в борьбе с нечистой силой. Например, кол, которым пробивали тело (сердце) вампира, мог быть не только из осины, но и из клена (общеслав.); музыкальный инструмент bazun, который кашубские пастухи использовали в канун Нового года для устра-шения нечистой силы, делали из клена.

В верованиях южных славян омела проявляет свою противоречивую природу. Это растение самодив, юд (Пирин, Панагюрско) (БМ: 292); в Сербии и Македонии - место обитания вил, змей (омела, растущая на лещине) (Ча^ановиЙ 1985: 105). Вместе с тем болгары относят омелу к священным растениям,

8 Кроме сербских, хорватских легенд и поверий В. Чайканович приводит нидерландскую легенду, в которой это растение поступает благородно: когда от ежевики потребовали дать прутья для бичевания Христа, ее ветки покрылись острыми шипами и ободрали руки тем, кто пытался их взять. По немецкой легенде, ежевика возникла из прутьев, которыми истязали Христа (Ча_|кановиЙ 1985: 153).

загадочным и таинственным, оно растет без корней, что свидетельствует о его чудесном происхождении. Омела падает с неба на ветви священных деревьев (дуб, ясень, акация), и когда дуб, на котором она растет, стоит голый, она остается зеленой. Дом, где есть омела, счастлив, а его хозяева всегда здоровы. Болгары в районе Карнобата считают, что омелу сажают на деревьях птицы (БНМ 1999: 163, № 370). В Брестском Полесье омелу называют заклятым растением (ПА).

Г р у ш а в духовной культуре славян наделяется как положительными, так и отрицательными свойствами. Болгары области Сакар считают грушу плохим деревом, под ней собираются само-дивы и устраивают трапезы (Сакар 2002: 74; Ловешки край 1999: 285), ведьмы-босоркани встречаются в грушевом саду (Закарпатье) (Богатырев 1971: 282). В то же время старые люди вспоминают вековые груши, под которыми до постройки церкви священник венчал молодых (Ловешки край 1999: 27); рождественское полено бадняк из груши должно гореть всю ночь, чтобы освещать путь Богородице, когда она придет на ужин (Там же: 298).

На Витебщине существовало правило из проклятого дерева ничего не делать, чтобы избежать его вредоносного действия, так как дерево может быть «несчастно само по себе» (Никифоровский 1897: 102).

В традиционной славянской культуре под влиянием легенд, поверий о проклятых деревьях формируется система запретов. Деревья, утратившие «добрые» качества и приобретшие в силу проклятия отрицательные свойства, запрещено использовать для изготовления сакральных предметов, для строительства дома и даже в качестве дров для обогрева жилища. Вместе с тем их употребляют в магических действиях, совершаемых для охраны человека от нечистой силы (ср. широко распространенное употребление осинового кола в борьбе с ведьмами, колдунами и упырями).

В дальнейшем своем развитии мотив проклятия начинает жить самостоятельно, в нем нет уже упоминаний лиц, событий, описанных в Библии; хотя встречается он также в легендах этиологического характера, но действующие лица другие. Это мать, проклинающая своих детей: например, в Страндже известна легенда о происхождении дуба, ясеня и осины. В ней рассказывается о рождении от брака девушки со змеем детей - двух мальчиков и девочки. Мать проклинает их за то, что они выдали секрет, указали братьям матери, как найти дом змея. Дети превращаются в деревья: сыновья - в дуб и ясень, а девочка - в осину с вечно дрожащей листвой (Странджа 1996: 223). В белорусской легенде дочь в результате проклятия матери превращается в осину, а мать от

отчаяния - в березу (Federowski 1897 (1): 567). После родительского проклятия дочь превращается в тополь (Волынь) (№утап 1884: 167, № 129). Запрет есть ягоды рябины связан с поверьем о проклятии свекровью своей невестки, превратившейся в это дерево (Federowski 1897 (1): 567, № 1167-1170).

Эксплицитное выражение признаков святой, священный, благословенный и проклятый, восходящее к христианской эпохе, в дохристианской традиции осуществлялось посредством признаков свой-чужой, добрый-злой, в дальнейшем, особенно по отношению к деревьям, о которых шла речь, счастливый-несчастливый, а с принятием христианства - и притяжательными прилагательными Богов, дьяволов, чертов. Как писали В.В. Иванов и В.Н. Топоров, преимущественная бинарность мифологических противопоставлений в восточнославянской (и шире - в общеславянской) мифологической системе может быть соотнесена с двумя воплощениями мирового дерева в фольклорных текстах космологического содержания, ср. «рабина - дзерива нещасливая... ягора - дзерива щасливая» в белорусских песнях (Иванов, Топоров 1974: 251, 252).

Описанная нами ситуация с разделением деревьев на благословенные и проклятые, связанным с понятиями греха и святости, возникла под влиянием христианской традиции. Вместе с тем она вписывается в архаическую систему ценностей, основанную на категориях свой-чужой, добрый-злой. Идея сакрализации одних деревьев и отнесение других к миру враждебному, чужому ярко отразилась в этиологических легендах, отсылающих к новозаветной традиции. Они рассказывают о происхождении растений и о дальнейшей их судьбе в славянской духовной культуре. Затронутая здесь проблема перевода текста с языка одной культуры (книжной) на язык другой (устной), взаимодействие апокрифа с устной народной традицией требует сопоставления с текстом Библии, со сборниками апокрифических произведений разных жанров. Тема благословенных и проклятых деревьев - лишь маленький фрагмент этой проблемы, но она проходит сквозной нитью в текстах разных жанров - в преданиях, легендах, песнях, в поверьях, обрядах, запретах, в народной медицине и т.п.

Литература

АА - Архангельский архив Отдела этнолингвистики и фольклора Института славяноведения РАН. Москва.

Афанасьев 1994 - Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифологическими сказаниями других родственных народов. М., 1994.

Афанасьев 1996 - Афанасьев А.Н. Ведун и ведьма // Афанасьев А.Н. Происхождение мифа. Статьи по фольклору, этнографии и мифологии. М., 1996. С. 45-86, 367-377 (примечания).

Байбурин, Логинов 1988 - Байбурин. А.К., Логинов К.К. Обрядность русских Заонежья при строительстве нового дома // Обряды и верования народов Карелии. Петрозаводск, 1988. С. 26-36.

Бартминьский 2005 - Бартминьский Е. Языковой образ мира: очерки по этнолингвистике. М., 2005.

БМ - Българска митология: Енциклопедичен речник / Съст. А. Стойнев. София, 1994.

БНМ 1999 - Българска народна медицина. Енциклопедия. Съст. и общ. ред. М. Георгиев. София, 1999.

БНТ 1963 - Българско народно творчество. София, 1963. Т. 11. Народни предания и легенди.

Богатырев 1971 - Богатырев П.Г. Магические действия и обряды Закарпатья // Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971. С. 167-296.

Булашев 1993 - Булашев Г. Український народ у своїх легендах, релігійних поглядах та віруваннях. Космогонічні українські народні погляди та вірування. Пер. Ю. Буряка. Київ, 1993.

Веселовский 1883 - Веселовский А.Н. Разыскания в области русского духовного стиха. VI-X. СПб., 1883. (Сборник Отделения русского языка и словесности Имп. Академии наук. 1883. Т. 32. № 4).

Воропай 1991 - Воропай О. Звичаї нашого народу. Етнографічний нарис. Т. 1, 2. Київ, 1991.

Геров 1978 - Геров Н. Речник на българския език. София, 1978. Ч. 5. Фототип. изд.

Головацкий 1878 - Головацкий Я.Ф. Народные песни Галицкой и Угорской Руси. Вып. 2, 3. М., 1878.

Гудзий 1915 - Гудзий Н.К. К легендам об Иуде Предателе и Андрее Критском // Русский филологический вестник. 1915. Т. 73. № 1. С. 1-34.

Гура 1989 - Гура А.В. Материалы к сравнительной характеристике женских мифологических персонажей (серболужицкие параллели) // Материалы к VI Международному конгрессу по изучению стран ЮгоВосточной Европы: Проблемы культуры. М., 1989. С. 115-132.

Даль 1955 - Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. 1, 2. Фотомеханическое воспроизведение издания 1881 г. (СПб.; М.).

Даль 1957 - Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1957.

Денисова 1995 - Денисова И.М. Вопросы изучения культа священного дерева у русских. Материалы, семантика обрядов и образов народной культуры, гипотезы. М., 1995.

Дучыц 2000 - Дучыц Л. Культовыя дрэвы у Беларусі // Studia mythologica Slavica. Ljubljana, 2000. Knj. 3. S. 57-61.

Ермолов 1905 - Ермолов А. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах. Т. 2: Всенародная агрономия. СПб., 1905.

Ефименко 1877 - Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. М., 1877.

Зеленин 1999 - Зеленин Д.К. Тотемический культ деревьев у русских и белорусов II Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре. 1917-1934. М., 1999. С. 140-180.

Иванов, Топоров 1974 - Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974.

Иванова 1984 - Иванова Р. Българска фолклорна свадба. София, 1984.

Илиев 1919 - Илиев А. Растенията от българско фолклорно гледище II Списание на Българската академия на науките и изкуствата. София, 1919. Кн. 8. С. 93-180.

Коваль-Фучило 2003 - Коваль-Фучило I. До проблеми: гріх і кара в української народній традиції II Діалектологічні студії. Львів, 2003. Вип. 2: Мова і культура. С. 201-222.

Коринфский 1995 - Коринфский А.А. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М., 1995.

Костомаров 1843 - Костомаров Н. Об историческом значении русской народной поэзии. Харьков, 1843.

КС - Киевская старина. Киев.

Куликовский 1890 - Куликовский Г.И. Похоронные обряды Обонежского края II Этнографическое обозрение. 1890. Вып. 1. С. 44-60.

Кулишип 1970 - Кулишип Ш. Из старе српске религще (новогодишаи обича_іи). Београд, 1970.

Левкиевская, Плотникова 2001 - Левкиевская Е.Е., Плотникова А.А. Этнолингвистическое описание севернорусского села Тихманьга II Восточнославянский этнолингвистический сборник. М., 2001. С. 259299.

Ловешки край - Ловешки край. Материална и духовна култура. София, 1999.

Максимов 1989 - Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1989.

Мандельштам 1882 - Мандельштам И. Опыт объяснения обычаев индоевропейских народов, созданных под влиянием мифа. СПб., 1882.

Маринов 1914 - Маринов Д. Народна вяра и религиозни народни обичаи. София, 1914. (Сборник за народни умотворения и книжнина. 1914. Кн. 28).

Менцеj 1996 - Менцеj М. Врба - посредник измену овог и оног света II Кодови словенских култура. Београд, 1996. Бр. 1. С. 31-35.

Миладинови 1981 - Български народни песни събрани от братя Миладинови. София, 1981.

Никифоров 1922 - Никифоров А.И. Русские повести, легенды и поверья о картофеле. Казань, 1922.

Никифоровский 1897 - Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах I Собрал в Витебской Белоруссии Н.Я. Никифоровский. Витебск, 1897.

ПА - Полесский архив Отдела этнолингвистики и фольклора Института славяноведения РАН. Москва.

Петканова 1981 - Стара българска литература. Т. 1: Апокрифи / Съставителство и редакция Д. Петканова. София, 1981.

Петканова 1994 - Петканова Д. Средневековна литературна символика. София, 1994.

Пирински край - Пирински край. Етнографски, фолклорни и езикови проучвания. София, 1980.

Порфирьев 1872 - Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях. Казань, 1872.

ПСп - Периодическо списание на Българско книжовно дружество. София.

РаденковиЙ 1996 - РаденковиЙ Л. Симболика света у народжу магиуи Jужних Словена. Ниш, 1996.

РК 2005 - Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» кн. В.Н. Тенишева. СПб., 2005. Т. 3: Калужская губерния.

РК 2006 - Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» кн. В.Н. Тенишева. СПб., 2006. Т. 2: Ярославская губерния. Ч. 2: Даниловский, Любимский, Романово-Борисоглебский, Ростовский и Ярославский уезды. Т. 4: Нижегородская губерния.

Романов 1912 - Романов Е. Белорусский сборник. Вильна, 1912. Вып. 8. Быт белоруса.

Сакар - Сакар. Етнографско, фолклорно и езиково изследване. София, 2002.

СбНУ - Сборник за народни умотворения, наука и книжнина. София.

Свешникова 1983 - Свешникова Т.Н. Об одной группе румынских заговоров с вопросно-ответной структурой // Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 179-184.

СД 3 - Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под ред. Н.И.Толстого. Т. 3. М., 2004.

СофриЙ 1912 - СофриЙ П. Главниуе биле у народном вероваау и певаау код нас Срба. Београд, 1912.

Стоилов - Стоилов А.П. Показалец на печатените през XIX век български народни песни. 1816-1860. София, 1916. Т. 1; 1918. Т. 2.

Странджа - Странджа. Материална и духовна култура. София, 1996.

Сумцов 1888 - Сумцов Н.Ф. Очерки истории южнорусских апокрифных сказаний и песен. Киев, 1888.

Толстой 1987 - Толстой Н.И. Несколько вступительных слов о символике и языке поэмы Н. Клюева «Погорельщина» // Новый мир. 1987. № 7. С. 78-81.

Толстой 1994 - Толстой Н.И. Мифологическое в славянской народной поэзии: 1. Между двумя соснами (елями) // Живая старина. 1994. № 2. С. 18-19.

Толстые 1981 - Толстые Н.И. и С.М. Заметки по славянскому язычеству: 5. Защита от града в Драгачеве и других сербских зонах // Славянский и балканский фольклор. Обряд. Текст. М., 1981. С. 44-120, 270-276.

Троjановиñ 1930 - Троjановиñ С. Ватра у обича]има и животу српског народа. Београд, 1930.

Трофимов 2001 - Трофимов А.А. Ритуально-магическая практика рыбаков Каргопольского р-на Архангельской области // Мужской сборник. Мужчина в традиционной культуре. М., 2001. Вып. 1. С. 54-57.

Усачёва 2000а - Усачёва В.В. Мифологические представления славян о происхождении растений // Славянский и балканский фольклор. Народная демонология. М., 2000. С. 259-302.

Усачёва 2000б - Усачёва В.В. Можжевельник в обычаях и обрядах славян // Живая старина. 2000. № 4. С. 41-43.

Филиповип 1939 - Филиповип М. Обичаjи и веровала у Скопско Котлини // Српски етнографски зборник. Београд, 1939. Ка. 54. С. 277-566.

Филиповип 1949 - Филиповип М. Живот и обичаjи народни у Височку Нахщи. Београд, 1949. (Српски етнографски зборник. 1949. Ка. 61).

Финченко 1992 - Финченко А.Е. Пастушеские орудия труда (по материалам Русского Севера XIX - нач.ХХ в.) // Сборник Музея антропологии и этнографии. СПб., 1992. Т. 45. С. 78-91.

Целакоски 1984 - Целакоски Н. Дебарца. Обреди, магии и обредни песни. Скоще, 1984.

Чаjкановиñ 1985 - Чаjкановиñ В. Речник српских народних веровааа о билкама. Београд, 1985.

Чубинский 1872 - Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край, снаряженной Императорским Русским географическим обществом: Юго-Западный отдел: Материалы и исследования, собранные П.П. Чубинским. СПб., 1872. Т. 1. Вып. 1. Верования и суеверия.

Шейн 1898 - Шейн П.В. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п. Т. 1. Вып. 1. СПб., 1898.

Янышкова 2006 - Янышкова И. Названия рябины в славянских языках // Ad fontes verborum: Исследования по этимологии и исторической семантике. К 70-летию Ж.Ж. Варбот. М., 2006. С. 467-478.

ArchKEUW - Archiwum Katedry Etnologii i Antropologii kulturowej Uniwersytetu Warszawskiego.

ArchIHKM - Archiwum Instytutu Histirii Kultury Materialnej PAN. Zaklad Etnografii. Warszawa; Wroclaw.

ArchISW - Archiwum Fonograficzne im. Mariana Sobieskiego Instytutu Sztuki PAN w Warszawie.

Bartos 1892 - Bartos F. Moravsky lid. Sebrané rozpravy z oboru moravské lidovedy. Tele, 1892.

Biegeleisen 1929 - Biegeleisen H. U kolebki. Przed oltarzem. Nad mogil^. Lwów, 1929.

Ciszewski 1887 - Ciszewski S. Lud rolniczo-górniczy z okolic Slawkowa w powiecie olkuskim. Сz. II // Zbiór wiadomosci do antropologii krajowej. Kraków, 1887. T. 11. S. 1-129.

Dynowska 1928 - Dynowska M. Polska w zwyczaju i obyczaju. Warszawa; Kraków; Lublin; Lódz; Paryz; Poznan; Zakopane, 1928.

B. B. Ycaneea

Federowski 1897 - Federowski M. Lud Bialoruski na Rusi Litewskiej. Materaly do etnografii slowianskiej. Kraków, 1897. T. 1: Wiara, wierzenia i przes^dy ludu z okolic Wolkowyska, Slonima, Lidy i Sokólki.

Gieysztor 1982 - Gieysztor A. Mitologia slowianska. Warszawa, 1982.

Húsek 1932 - Húsek J. Hranice mezi zemí Moravsko-slezskou a Slovenskem: Studie etnografická. Praha, 1932.

Karwicka 1973 - Karwicka T. Zakazy zwi^zane z drzewami i motywuj^ce je wierzenia // Etnografía Polska. Wroclaw; Warszawa; Kraków; Gdansk, 1973. T. 17. Z. 1. S. 131-140.

Klepacová 1979 - Klepacová E. Zeleñ vo vyrocnych obycajoch // Slovensky národopis. Bratislava, 1979. R. 27. S. 553-562.

KLW - Kultura ludowa Wielkopolski. Pod red. J. Burszty. Poznan, 1967.

Kolberg 1962 - Kolberg O. Dziela wszystkie. T. 29. Pokucie. Wroclaw; Poznan, 1962.

Kost’ál 1892 - Kost’ál J. Vodník v podání lidu ceského // Cesky lid. 1892. R. 1. S. 468-472.

Kuret 1967, 1970 - Kuret N. Praznicno leto pri Slovencih. Starosvetne sege in navade od pomladi do zime. Celje, 1967. D. 2: Poletje. Celje, 1970. D. 3: Jesen.

Lurker 1989 - Lurker M. Slownik obrazów i symboli Biblijnych. Poznan, 1989.

L§ga 1933 - L§ga W. Ziemia Malborska. Torun, 1933.

Malicki 1986 - Malicki L. Rok obrz^dowy na Kaszubach. Gdansk, 1986.

Marczewska 2001 - Marczewska M. Aspekty wierzeniowe w j^zykowym obrazie drzew // J^zyk a kultura. 2001. T. 16. Swiat roslin w j^zyku i kulturze. S. 83-98.

Moszynski 1967 - Moszynski K. Kultura ludowa Slowian. Warszawa, 1967. T. 2: Kultura duchowa. Cz. 1.

Möderndorfer 1948 - Möderndorfer V. Verovanja, uvere in obicaji Slovencev. Narodopisno gradivo. Celje, 1948. T. 2: Prazniki.

Neyman 1884 - Neyman C. Materialy etnograficzne z okolic Pliskowa w pow. Lipowieckim zebrane przez pann§ Z. D. // Zbiór wiadomosci do antropologii krajowej. Kraków, 1884. T. 8. S. 115-246.

Niebrzegowska 2000 - Niebrzegowska S. Przestrach od przestrachu. Rosliny w ludowych przekazach ustnych. Lublin, 2000.

Nowosielski 1857 - Nowosielski A. Lud Ukrainski, jego piesni, bajki, podania, klechdy, zabobony, zwyczaje...Wilno, 1857.

Olejník 1963 - Olejník J. Poverove predstavy o zenskych demonickych bytostiach vo Vysokych Tatrách // Nové obzory. 1963. № 5. S. 215-227.

Perszon 1992 - Perszon J. Na Jastra Wielki Post i okres wielkanocny w wejherowskiem. Luzino, 1992.

Reinfuss 1990 - Reinfuss R. Sladami Lemków. Warszawa, 1990.

Seweryn 1937 - Seweryn T. Podlazniki. Kraków, 1937.

Sobotka 1879 - Sobotka P. Rostlinstvo a jeho vyznam v národních písních, povestech, bájích, obradech a poverách slovanskych. Prispevek k slovanské symbolice. Praha, 1879.

Sychta 1976 - Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Wroclaw; Warszawa; Kraków; Gdansk, 1976. T. 6.

Szyfer 1975 - Szyfer A. Zwyczaje, obrzçdy i wierzenia Mazurów i Warmiaków. Olsztyn, 1975.

Václavík 1959 - Václavík A. Vÿroeni obyeeje a lidové umení. Praha, 1959. Vlastiveda moravská - Vlastiveda moravská. D. 1. Místopis. Okres novojieinskÿ. Brno, 1933.

Zborowski 1931 - Zborowski J. Drobne notatki z Podhala II Lud. 1931. T. 30. R. 10. S. 192-200.

Zíbrt 1995 - Zíbrt Z. Seznam pover a zvyklostí pohanskÿch z VIII. veku. Praha, 1995.

Ключевые слова: этноботаника, этнолингвистика, славянская традиционная культура, славянский фольклор, обряд, ритуал, фольклорные жанры, благословенные деревья, прóклятые деревья.