CC BY
37
Известия Саратовского университета. 2009. Т. 9. Сер. Социология. Политология, вып. 3
вого государства и свободы личности на практике себя не оправдали, а в ближайшей перспективе в России для их внедрения и эффективного функционирования предпосылок не сложится. И вообще: двигаясь вслед за Западом по одной с ним дороге демократического развития, России Запад в принципе не догнать и тем более не обогнать. Надо искать «суверенный» путь, хотя и в границах принципов и ценностей демократии.
Возможно предположить, что если бы общество и власть больше, как это было в советскую эпоху, ориентировались на идеологические императивы и меньше прислушивались к критическим замечаниям исследователей и публицистов, то, как это происходило в советскую эпоху, политическое развитие шло бы более плавно и стабильно. Проблема в том, что в период демократического транзита отечественные политическая наука и публицистика оказались в плане выполнения детерминирующей политическое развитие функции силой более влиятельной, чем они сами себе это сегодня могут представить. Это проблема ответственности научного и публицистического сообщества за тот вектор отношения к политике и участия в ней, который они задают обществу. Эта проблема нуждается в разработке, в точно таком же критическом исследовании, потому что не трудно спрогнозировать (политический процесс не остановить), что вслед за переживающей организационный и идейный кризис российской либеральной демократией точно такой же, не вполне сообразованной с пониманием последствий, критике подвергнется новая модель
УДК 32:070:004:056
субъектные характеристики информационно-политического пространства региона
А.В. россошанский
Саратовский государственный университет, кафедра политических наук E-mail: [email protected]
В статье рассмотрены изменения субъектных характеристик информационно-политического пространства региона в результате перехода на пропорциональную систему выборов депутатов Государственной думы и усиления функциональности политических партий. Ключевые слова: СМИ, политическое пространство, информационно-коммуникационное пространство, субъектность информационно-коммуникационных отношений, партии как субъекты информационно-коммуникационных отношений.
subjective Characteristics of Information and Political space of a Region
A.V. Rossoshansky
The article considers the changes in subjective characteristics of information and political space of a region as the result of transition
организации социально-политической системы и массовое сознание опять будет вынуждено выбирать между тем, чем оно недовольно, и тем, смысл чего ему непонятен. Теоретически неорганизованная, неструктурированная по направлениям и проблемам, то, что называют «огульная» критика либеральной демократии, как нетрудно предположить, в недалеком будущем детерминирует и сохранение несистемности в политическом поведении и мышлении российского социума, которую мы опять будем списывать на особенности национального менталитета и т.д.
Примечания
1 Горшков М.К. Российский менталитет в социологическом измерении // Социс. 2008. № 6. С. 112.
2 Дубовцев В.А., Розов Н.С. Природа «русской власти»: от метафор - к концепции // Полис. 2007. № 2. С. 23.
3 См.: Солнцева С.А. Формула советской истории (взгляд на развитие России в условиях тотального государственного капитализма) // Вопросы философии. 2008. № 6. С. 3-16.
4 См.: Элита в России // Вестник аналитики. 2006. № 1. С. 52-83; Грудцына Л.Ю. Частная собственность и гражданское общество в России // Государство и право. 2008. № 6. С. 33-40.
5 Горшков М.К. Указ. соч. С. 112.
6 См., напр.: Иванов В. Демократия - это вам не лобио кушать // PRO суверенную демократию. М., 2007. С. 63-72.
to the proportional system of State Duma deputy election and the strengthening of political parties' functionality. Key words: Mass-Media, political space, information and communication space, subjectivity of information and communication relationships, parties as subjects of information and communication relationships.
Одной из противоречивых и неоднозначно трактуемых теоретических проблем информационно-коммуникационных отношений является субъектность информационно-политического пространства общефедерального и регионального уровня.
Чаще всего данная проблема рассматривается в контексте понимания субъект-объектных отношений в сфере политики в целом и является отражением специфики взаимодействия власти и общества. В этом случае понятие субъектности определяется в зависимости от различных тракто-
© А.В. Россошанский, 2009
А.В. Россошанский. Субъектные характеристики информационно-политического пространства
вок массовой коммуникации. Например, массовая коммуникация, понимаемая как «институциали-зированное производство и массовое распространение символических материалов посредством передачи и накопления информации»1, приводит к акцентуализации институциональной субъект-ности информационно-коммуникационного пространства любого уровня.
Представители современных концепций демократии акцент делают на политической субъектности институтов гражданского общества и отдельных индивидов как полноправных участников формирования публичной «повестки дня» важнейших политических проблем, активно принимающих участие в обсуждении сильных и слабых сторон различных альтернатив их решения. СМИ в данном случае выступают как канал равноправных двусторонних взаимоотношений между органами власти, официальными субъектами политики и разнообразными неинсти-туализированными субъектами общественных отношений2.
Однако само понятие неинституализирован-ной субъектности в рамках данного подхода также неоднозначно. Кроме позитивной трактовки, в контексте усиления институтов гражданского общества, широкое распространение имеет и понимание неформальной институализации, как процесса вытеснения формальных институтов неформальными правилами3, который препятствует установлению верховенства права4. По мнению В.Я. Гельмана, «"неформальная ин-ституционализация", скорее всего, окажется не временным "дефектом" (в смысле отклонения от "правильного" пути развития), а долгосрочной и принципиальной характеристикой российского политического режима»5. В этом случае неформальные институты «землячества», «клановости», этнической принадлежности, корпоративности и т.д. могут рассматриваться и как действующие субъекты информационно-коммуникационного пространства, в котором они реализуют свои цели.
По мнению сторонников дискурсивного подхода, «антиредукционизм и антиэссенциализм», являющиеся отличительными чертами дискурса, «позволяют выйти за ограниченные пределы марксистской теории идеологии, жестко детерминированной экономическими структурами и классовыми отношениями. Однако если автономный и целостный субъект социального действия рассматривается современными теоретиками как идеологический конструкт эпохи Просвещения, то идея деления общества на "властный блок" и противостоящие ему народные массы остается в полной неприкосновенности»6. На наш взгляд, разведение проблемы субъектности социально-политических и коммуникативных отношений может носить лишь условный характер в контексте взаимоотношений «политические элиты-массы». Внутри данных границ функционирует большое количество достаточно самостоятельных полити-
ческих субъектов, автономных в своем целепола-гании и выборе форм и способов действия, в том числе и в информационно-коммуникационной сфере.
По мнению А.И. Соловьева, многообразные информационные потоки, постоянно циркулирующие в информационном пространстве, неизбежно начинают обретать некую упорядоченность и устойчивость по отношению к внешним факторам. Дальнейшее усиление устойчивости и сохранение целенаправленности возникающих коммуникаций ведет к появлению новых качеств полей, которые обеспечивают организованность потокам сообщений, закрепляют определенные способы информационных обменов между субъектами, регулируют объем потребляемой информации, задают скорость ее прохождения и т.д. Данные свойства информационного поля дают право определить его уже как информационно-коммуникационную систему7.
В этом случае субъектность информационно-коммуникационного пространства в значительной степени соотносится с общественно-политической субъектностью. Не случайно, что в период функционирования смешанной избирательной системы количественные характеристики и уровень конкурентности регионального информационно-коммуникационного пространства были намного выше. Это относится и к началу 2000-х гг., невзирая на то, что степень государственного воздействия на СМИ и контроля над ними уже значительно возросла. Объяснить данное обстоятельство можно тем, что наличие конкурентной борьбы в одномандатных округах объективно создавало плюралистическое пространство, в котором партийные и независимые кандидаты могли критиковать друг друга и представителей действующих органов власти. Тем самым даже ангажированные СМИ, в той или иной степени, выполняли функции институтов гражданского общества (например, предоставляя положенное по закону эфирное время, или газетные площади для представителей оппозиции, или кандидатам с иной идеологической и мировоззренческой ориентацией). Формально СМИ как бы утрачивали свою политическую субъектность, становясь нейтральными посредниками для передачи информации конкурирующих друг с другом партийных и независимых политических акторов.
Кроме того, наличие кандидатов-одномандатников дополняло субъектность регионального информационно-коммуникационного пространства (и соответственно его конкурентность) деятельностью соответствующего количества штабов и команд агитаторов (волонтеров, добровольцев). Данный «живой» канал коммуникации при хорошей организации и контроле со стороны менеджеров зачастую становился определяющим, так как уровень доверия к СМИ в период избирательных кампаний неизбежно падал8. Особенно эффективным по сравнению с традиционными
Политология
117
Известия Саратовского университета. 2009. Т. 9. Сер. Социология. Политология, вып. 3
СМИ было наличие обратной связи в ходе непосредственного общения агитаторов с избирателями, когда последние могли высказать свои жалобы, обращения, предложения по решению конкретных региональных проблем. Даже с учетом манипу-ляционного начала кампании «от двери к двери» помогали кандидатам конкретизировать свои программы за счет формулирования и агрегирования реальных общественных потребностей.
С переходом на пропорциональную систему выборов депутатов Государственной думы значительно возросла функциональность в информационно-коммуникационной сфере таких субъектов политики, как партии. Значительное повышение формальных требований к их регистрации (не менее 50 тыс. членов, наличие крупных региональных отделений более чем в половине субъектов Российской Федерации, обязательность регулярного участия в избирательных кампаниях) соответственно вызвало существенное уменьшение их численности и соответственно субъектов информационно-коммуникационного пространства.
Какие последствия можно отметить в результате данного преобразования? С одной стороны, очевидно, что конкурентное поле информационно-коммуникационного пространства также значительно сузилось. Даже в период избирательных кампаний региональные СМИ передают политическую информацию, предоставленную парламентскими партиями («Единая Россия», «Справедливая Россия», ЛДПР и КПРФ9) и еще тремя-четырьмя зарегистрированными партиями.
Более того, выборы по смешанной системе в представительные органы субъектов Российской Федерации также проходят при доминирующей роли политических партий. Большинство кандидатов-одномандатников выступают как представители политических партий и в своих предвыборных платформах в обязательном порядке используют системообразующим элементом партийные программы, лишь дополняя их региональным материалом. Однозначно негативно оценивать такие изменения субъектности политического и соответствующего информационно-коммуникационного пространства, как это делает значительная часть либерально ориентированных политологов, на наш взгляд, не совсем верно. Уменьшение потенциала критики действительно очевидно. В то же время необходимо отметить уменьшение потенциальных возможностей «грязных» информационных технологий, которые ранее использовались практически повсеместно на выборах, прежде всего, по одномандатным округам. Партийные избирательные кампании гораздо в меньшей степени нуждаются в данных технологиях, так как партии зарабатывают политический капитал не столько за счет формирования позитивно воспринимаемых имиджей своих федеральных и региональных лидеров, сколько за
118
счет партийных брендов. Последние формируются намного медленнее и труднее, причем не только в период избирательных кампаний.
Для этого партии вынуждены усиливать свою функциональность, стремясь продемонстрировать себя как представителей и защитников интересов различных социальных групп, постоянно выступая с различными инициативами по решению разнообразных общественных проблем. Для этого используются партийный актив и рядовые члены партии (для «живой коммуникации» и налаживания канала обратной связи с обществом), партийные СМИ, а также возможности, которые предоставляются государственными и независимыми информационными каналами.
Таким образом, уменьшение количества субъектов политического и информационно-коммуникационного пространства усиливает предсказуемость политического процесса (и соответственно его стабильность), повышает роль идеологического фактора (соответственно уменьшает личностно-манипуляционную составляющую политического процесса), более четко структурирует социум по партийным трендам, уменьшает степень общественной конфликтности, позволяет создать основы для доминирования единой общегражданской идентичности на основе базовых фундаментальных ценностей.
Примечания
1 Назаров М.М. Массовая коммуникация и общество. М., 2004. С. 15.
2 См.: МельвильА. Демократические транзиты: теоретико-методологические и прикладные аспекты. М., 1999.
3 См.: Меркель В., Круассан А. Формальные и неформальные институты в дефектных демократиях // Полис. 2002. № 1-2. С. 20.
4 См.: Гельман В.Я. Институциональное строительство и неформальные институты в современной российской политике // Полис. 2003. № 4. С. 6.
5 Там же. С. 24.
6 ТрахтенбергА.Д. Дискурсивный анализ массовой коммуникации как идеологический инструмент // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер. Политология. 2006. № 8. С. 85.
7 См.: Соловьев А.И. Политические коммуникации. М., 2004. С. 32.
8 Главной причиной являлось падение доверия к самому институту выборов и особенно к политической рекламе, в которой большинство граждан видели основу популизма и демагогии.
9 К реальной оппозиции многие исследователи относят лишь КПРФ, что само по себе снижает критический потенциал российской многопартийности в отношении действующих органов власти всех уровней. Лидеры «Другой России» отказывают в этом и КПРФ, считая только свое движение истинно оппозиционным (см.: Российская оппозиция: мифы и реальность // Новая газета. 2008. 3 апр. № 23).
Научный отдел
