CC BY
17
Я. КРАСИЦКИ
Вроцлавский университет, Польша
«SUB SPECIE ANTICHRISTI VENTURI...»
(СОЛОВЬЁВ, НИЦШЕ, ЛЕОНТЬЕВ)
1. «Конец истории» как отсутствие «конца»
Мы «живём» в эпоху различных «эндизмое» (англ. the end, «конец»), среди которых особое место занимает «конец истории». В современный постмодернистский дискурс «конца великих нарративов» (Ж. Лайотар)1 « Три разговора» и «Краткая повесть об антихристе» Соловьёва вносят значительный вклад. Их главной проблемой является в равной мере «последнее, крайнее, проявление зла в истории» и его «решительное падение»2, как и вопрос о «конце истории»3. Но вопрос о «конце истории» - как это знаем от современных посмодернистов -неизбежно связан с проблемой «конца человека» (М. Фуко, Ж. Деррида)4 и конца «гуманизма»5.
В «Трёх разговорах» и «Краткой повести об антихристе» это проблема не поднята explicite, как в работах Ф. Ницше и его позднейших комментаторов (М. Хайдеггер, М. Фуко, Ф. Фукуяма, Г. Ваттимо и др.), но она столь важна, что становится для исследователей ключом для понимания соловьёвского нарратива «конца истории» как власти антихриста. Соловьёв одновременно показывает отнюдь не очевидный людям постмодернизма парадокс: главной проблемой эпохи «конца истории» является отсутствие её конца. История, не имеющая своего конца, перестает быть историей в полном смысле этого слова и трансформируется в вечность времен. Как сказал румынский эссеист и философ Э. Циоран, signum temporis времен конца является «падшестъ во времена»6. В таком подходе существует железная логика: «тот, кто отрицает веру в Царство Божие и власть Бога, - пишет современный польский богослов, - тот вынужден признать и провозглашать неумолимую власть времен как власть вечного и непреходящего»7. Таким же образом земная человеческая жизнь
становится не более, чем пародией на Вечность. Она - как говорит ницшеанский Заратустра - становится жизнью «самого презренного существа, а это и есть последнего человека»*. Жизнь ницщеанского «последнего человека» (der Letztens Mensch) является вечной жизнью a rebours, погруженностью в горизонтальнось жизни, а в лишенных конца временах обнаруживается скрытый и угрожающий человеку их инфернальный характер.
Подчиненная «всемирно-объединяющей власти»9 антихриста жизнь граждан Соединенных Штатов Европы преображается в особый род «ада времен». В мире, где главным законом жизни является учреждённое властью Императора-Антихриста «прочное установление во всяком человечестве самого основного равенства - равенства всеобщей сытости»10, человеческое существование (da-Sein), говоря словами М. Хайдеггера, погружено только в мир (In-der- Weltsein) и во времена (Zeit)11. В повести Соловьёва содержанием жизни людей «последних дней» или, следуя за Ницше «Так говорил Заратустра» «последних людей»12, становится всепоглощающая «обыденность» (Das Man)12. «В падшем греховном мире, - писал H.A. Бердяев, - царит das Man, обыденность, принуждающая человека социальность»14. Ожидание первых христиан «пришествия и кончины века» (Мф. 24: 3), Нового Начала и обновления Вселенной («Се, творю все новое». - Откр. 21. 5) во временном (zeitlich) modus existendi полностью истребляет «забота» о «хлебе насущном». Однако когда единственной экзистенциальной заботой человека становится суета и хлопоты жизни - они переменяют его в своеобразный абослют- «эсхатология с удач-ностью перерождается в технологию»15, «бессмертие», говоря словами 3. Баумана, становится «бессмертием» instant, «бессмертием», пригодным для немедленного потребления. Эсхатоном человека становится Chronos. «Концом истории» становится отсутствие «Конца»16.
2. Постмодернистские расчеты
Сегодня, во времена расчетов с эпохой модернизма, в апокалипсисе Соловьёва можно увидеть не только то, на
что, начиная с известной монографии Е. Трубецкого17, обращают внимание исследователи, т.е. пародию на утопические мечтания теократического периода, но и пародию на все философские «проекты»18, по которым человек Модерна автономно и без опоры на трансцендентность стремился строить свое будущее и в конце концов «завершить» историю, построив для неё Eschaton по своей мере. В числе таких проектов - социальные идеалы Французской революции 1789 г. («прочное установление во всем человечестве самого основного равенства - равенства всеобщей сытости»19), кантовский проект «Вечного мира» («Вечный вселенский мир обеспечен»20), гегелевский проект «конца истории» как «гражданского общества»21, не говоря уже о современном проекте «конца истории» Ф. Фукуямы и о его пасквиле на «последнего человека»22. Антихрист совсем не отводит своих почитателей от религии, а старается отвести их от исторически «преходящего» и «релятивного» Христа-Спасителя и привести к себе самому, как «совершенному, окончательному спасителю»23. Христос, в которого веруют простые христиане и которого проповедовала через века Церковь, «устарел, превзойден (...)»24, и Его или «вовсе не было», или это - «миф, выдуманный апостолом Павлом»25).
Для Соловьёва «симптомом конца» и признаком проявления апокалиптического зла является цивилизационный «прогресс», ускоренный прогресс26. Как пишет И. Роднян-ская, для «тогдашнего Френсиса Фукуямы» ускоренный прогресс - это «симптом того, что ускоренными темпами готовится почва для произрастания беспримесного, хотя и
27
замаскированного, зла» .
3. «Последний человек» и «смерть Бога»
Соловьёвский «конец истории» как ускоренный цивилизационный прогресс и проявление апокалиптического «хотя и замаскированного, зла28 можно тоже читать в контексте т.н. события «смерти Бога» и непосредственно с ним связанного события «смерти человека» и «конца человека»29. «Событие: Бог мёртв»30, в ницшеанской версии
конца истории, как гром среди ясного неба, падает на «последнего человека», но он не понимает ее.
Заратустра говорит:
«Смотрите! Я показываю вам последнего человека».
«Что такое любовь? Что такое творение? Устремление? Что такое звезда?» - так вопрошает последний человек и моргает.
Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий всё маленьким. Его род неистребим, как земляная блоха; последний человек живет дольше всех.
«Счастье найдено нами», - говорят последние люди, и моргают.
Они покинули страны, где было холодно жить: ибо им необходимо тепло. Также любят они соседа и жмутся к нему: ибо им необходимо тепло.
Захворать или быть недоверчивым считается у них грехом: ибо ходят они осмотрительно. Одни безумцы еще спотыкаются о камни или о людей!
От времени до времени немного яду: это вызывает приятные сны. А в конце побольше яду, чтобы приятно умереть.
Они ещё трудятся, ибо труд - развлечение. Но они заботятся, чтобы развлечение не утомляло их.
Не будет более ни бедных, ни богатых: то и другое слишком хлопотно. И кто захотел бы ещё управлять? И кто повиноваться? То и другое слишком хлопотно.
Нет пастуха, одно лишь стадо! Каждый желает равенства, все равны: кто чувствует иначе, тот добровольно идет в сумасшедший дом.
«Прежде весь мир был сумасшедший», - говорят самые умные из них и моргают.
Все умны и знают всё, что было; так что можно смеяться без конца. Они ещё ссорятся, но скоро мирятся -иначе это расстраивало бы желудок.
У них есть своё удовольствьице для дня и своё удо-вольствьице для ночи; но здоровье - выше всего.
«Счастье найдено нами», - говорят последние люди и
31
моргают» .
Понял её не адекватный этому миру «последний человек», который живет обычной жизнью и погружен в обыденность (das Man Хайдеггера)32, а «сумасшедший» человек в известном 125 параграфе из Веселой науки (La gaya scienza): ''Не блуждаем ли мы словно в бесконечном ничто? Можеть быть, это дыхание пустоты пространства? Разве не стало холоднее? Не спустилась ли на нас ночь -она всё прибывает и прибывает, её становится и больше и больше. Можеть быть, нужно уже зажигать фонари среди дня?»33.
Суть обличения и Соловьёва и Ницше заключена в парадоксе, который был сформулирован уже автором De servo arbitrio и в XX веке был высказан еще раз К. Бартом. В своем диалектическом богословии К. Барт пишет, что религия является наиболее «безбожным» делом человека. Можно быть «религиозным» человеком, можно быть с религией, но ... без Бога.» Есть люди, - пишет Хайдеггер, -которые заняты «своим прогрессом», которые «никогда не могут быть безбожными, потому что они никогда не боролись против Бога и никогда не боролись за Бога»34.
Как пишет В. Подорога, «Событие: Бог мёртв»35 не происходит под звуки траурного марша. «Смерть Бога» происходит незаметно в сердцах и умах людей, в глубине их повседневности и в обыденности, и потому столь трудно, почти невозможно заметить ее. Это «Событие» (Ereignis- Хайдеггер)36 замечают поэты и «сумасшедшие». Заметил её немецкий поэт Ф. Холдерлин, который в поэме Хлеб и вино (Brot und) пишет, что мы живем во время Ночи Мира21. Это время «пустое» (dürftiger Zeit), в котором ничего важного не происходит и он «не знает, зачем, нужен» миру поэт в такое «пустое» время ( Weiß ich nicht und wozu Dichter in dürftiger Zeit?)38.
Как пишет в одном из своих писем P.M. Рильке, опыт Бога в повседневной религиозности ведет к тому, что человек утрачивает способность принимать Бога иначе, чем через призму своего духовного «умаления». Таким образом, опыт Бога «не вызывает ни удивления, ни ужаса, не вырывает нас из повседневности»39. Хотя «смерть Бога» происходит в самом центре жизни «последних людей», они не
обращают на нее внимания. Они столь привыкли к ней, что не в состоянии замечать ее. « Последний человек», который
40 г
«живет дольше всех» , по сути - не зная об этом - духовно постепенно умирает. Как писал автор сочинения «Так говорил Заратустра», существо, которое хвалится тем, что «им
41
найдено счастье» , и которое, как в свою очередь пишет Соловьёв, хочет не только кушать, «спать, но и играть»42, будет «играть до гробовой доски» (Н. Постман)43.
4. Повседневность и «тайна беззакония»
Соловьёв показывает, что «тайна беззакония» (misterium iniquitatis. - 2 Фес. 2. 7) настигает человека не после его смерти, но сейчас, в самом центре его жизни, среди повседневности. Ад и зло не имеют глубины. Они не «демоничны». Они плоски и «банальны» (X. Арендт)44 как обыденная жизнь. Ад начинается в самом центре нашей повседневной жизни. Он начинается с «умаления» горизонта нашей жизни, с «умаления» наших вдохновений. Это то, что делает «последний человек». Как пишет В. Подорога, «Событие: Бог мёртв»45 недоступно его сознанию, оно бы не могло поместиться в его соображениях. Но, не зная об этом, он и это делает, постепенно «убивает Бога»46. «Событие: Бог мёртв»47 происходит в повседенности его жизни, и поэтому так трудно его постичь. На вопрос «Куда скрылся Бог?» глашатай «События: Бог мёртв»48 отвечает: «Я скажу вам! Мы убили Его - вы и я! Мы все Его убийцы»49. Сделали это, как написала французская ученая X. Мийол-Дельсоль «мы все, последние люди»50.
В этом контексте, можно толковать то, что говорится в «Трёх разговорах» и «Краткой повести об антихристе» B.C. Соловьёва, и считать, что «знаменитое сочинение». Открытый путь к вселенскому миру и благоденствию, в котором Император - филантроп и миротворец - обращается ко всем народом Земли. Эта «удивительная книга», которая «будет переведена на языки всех образованных и некоторых необразованных наций», «дешевые издания которой с портретами автора будут расходиться в миллионах экземпляров»51, несмотря на общественно-политическую
риторику и псевдохристианский характер («истинно-христианский дух деятельной любви и всеобъемляющего благоволения»)52, есть по сути метафизический трактат о царствовании всемирного зла в жизни «последних людей».
Он указывает, что зло не может войти в человека, если человек сам не позовет его. Поэтому и антихрист не может прийти к людям, если люди сами не призовут его. Поэтому самое ужасное зло в повести Соловьёва приходит из сердца человека. «Антихрист, - пишет А. Мацейна, -приходит не со стороны и не с высот; он возникает в сердце отдельного человека»53. Его приглашает сам человек. Антихрист и его зло может прийти только к тем, которые, как пишет Иоанн Богослов, «знают», но не имеют «помазания от Святого» (1 Ин. 2. 1 8). Он приходит «к своим», к тем, которые уже «знают» его, хотя и никогда его прежде не видели. Антихрист, как говорил М. Хайдеггер в одном из своих докладов «Феноменология религиозной жизни», угрожает каждому человеку и особенно людям «верующим», «религиозным». «Откровение Антихриста, - пишет он, - это не мимолетный эпизод» в «религиозной» жизни человека, но феномен, в отношении с которым решается «судьба каждого (человека), как и судьба (человека) уже верующего»54. Это и есть самая большая опасность, угрожающая людям «конца века».
5. Языческое христианство и алкание Конца
Хайдеггер утверждал, что антихристианский modus existendi может народиться только среди христианства. Точнее, говоря словами С. Кьеркегора, среди языческого христианства. В контексте наших рассуждений глубоко истинными являются слова датского философа, что «христианское язычество ни виновато, ни не виновато, и не различает того, что принадлежит настоящему, прошлому, будущему и вечному»55. Иными словами, для языческого христианства не существует никакое Novum: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». (Екк. 1. 9). Можно спросить - не в «падшести ли во времена»56, в «ад времен», не в алкании
ли Конца заключается одновременно и суть грядущего зла, и надежда на окончательную победу над грядущей «всемирно-объединяющей властью антихриста»57?
В «конце истории» прочно «забита» мысль о «конце», но совершенно ничего не говорится о Приходе. Создается впечатление, будто история не имеет своего Конца, своего определенного Завершения, а человеческая жизнь становится à rebours «вечной» жизнью. Адом в жизни последних христиан становится, если можно так сказать вслед за Хайдеггером, «повседневность зла», «протянувшаяся во времени» и поглощающая всё вокруг, это хайдег-геровское «Себя / в Себе» (das Man)58. Ожидания первых христиан Второго Пришествия и Нового начала, обновления творения («И вот создается все заново». - Апокалипсис Святого Иоанна, 21, 5) сменились «заботой» о выживании, о «хлебе насущном», о повседневном существовании. «Бессмертие» стало, позволим себе так сказать вслед за 3. Бауманом, «бессмертием» instant, служащим для немедленного употребления 59. Эсхатоном - бесцельностью и бесплодностью истории. Chronos полностью и без остатка вытеснил kairos. «Концом истории» стало отсутствие «конца» 60. Адом стал Ад времени, а время стало Вечностью.
По сути, как характеризует эту позицию С. Кьерке-гор, это языческая позиция, и появиться она могла только в христианстве. Для «христианских язычников» (С. Кьерке-гор), как было сказано Когелетом, не существует никакой novum. Не является таковым и «сам Христос», напротив, «Он им абсолютно чужд, Он им ни на что не нужен и представляет для них только помеху» 61. Их девизом являются слова Екклезиаста: «То, что было, является тем, что будет, а то, что стало, является тем, что станет вновь, так что ничего абсолютного нового не существует под солнцем» (Екклезиаст, 1, 9). «Христианские язычники» пребывают в благосостоянии и мире потребительского общества, но это «дурной, ложный мир», «мир бога иного света», мир, игнорирующий различия «между добром и злом, между правдой и ложью», тот мир, который Христос, принёс с собою людям «войну и меч», пришел, чтобы разрушить. Такой
мир приобретается ценой отказа от «истины», ибо «истина», так же, как добро, прежде всего «разделяет» 62.
Когда сегодня, в эпоху подведения итогов и сведения счетов с модернизмом, во времена, которые Ф. Фукуяма назвал «концом истории», мы перечитываем «Краткую повесть» Соловьёва, мы видим в ней не только пародию на его собственный теократический «проект», но и пародию на все те современные философские «проекты», которыми так щедро одарила нас «современная (постсовременная, постмодернистская) эпоха»63. И в том числе представленный Ф. Фукуямой «проект» «конца истории», не говоря уже о таком пасквиле на вырастающую из противоречий, «раздирающих всё человечество» на «бестию» глобализации, которая предлагается вместе с маячащим на её фоне
64
призраком «последнего человека» .
В контексте разоблачений Соловьёва-эсхатолога не должны удивлять нас слова, которые принадлежат одному из «стражей» христианского depostium /гёе1 - человека, который, отвечая на вопрос о смысле истории в контексте современной эпохи (постмодернизма), написал, что история может дополнить себя только «вне истории». Если принять эту истину, это неминуемо приведёт к утверждению, что «спасение мира заключается в трансцендентности мира как такового», и Воскресший из мертвых является живым свидетельством того, что эта трансцендентность, без которой мир остается миром абсурда, «не ведёт к пустоте». В этом свете и фигура Антихриста должна предстать как образ того, кто держит в своих руках человека не только в момент Падения и Греха, но и в тот, что Э. Циоран назвал бы «Падением на время» («Попаданием во время»). Он удерживает человека в «Аду времени», а его делом оказывается, как пишет теолог, «полное замыкание деяний мира в их собственной логике» (разрядка автора - Я.К.) 65. В этом смысле он является Личной антитезой Parousia Бога и Его живого присутствия в деяниях мира и человека вплоть до их конца, «до конца света».
Кириллов в «Бесах» Достоевского говорит так:
- Он придет и имя ему человекобог.
- Богочеловек?
- Человекобог, в этом разница66.
6. Mania democraticaprogressive: Соловьёв и Леонтьев
Пишется много о «взаимных отношениях» Соловьёва и К. Леонтьева67 и правильно указывается на этот факт, что Соловьёв долго не разделял историософических взглядов Леонтьева. Прав в этой связи И. Фудель, заметивший, что Леонтьев, который до той поры относился к Соловьёву почти с «влюбленностью», считал его гением и многое мог ему простить, не смог, однако, «простить» одного, а именно апологии ненавистного Леонтьеву «демократического прогресса»68, декларированной в докладе «Упадок средневекового миросозерцания» похвалы этой «mania democratica progressiva»69, в которой Леонтьев задолго до апокалиптических видений Соловьёва обнаружил дух «приближающегося Антихриста» (Antichristi venturi). Фактором, который довольно парадоксальным способом - что также нашло свое заключительное выражение в историософическом пессимизме и ощущении близкого и неизбежного Апокалипсиса - соединил друг с другом духовные и интеллектуальные биографии этих двух провозвестников «приближающегося Антихриста», было общее им обоим чувство и осознание «полного
70
краха своих прежних надежд и ожидании» ; при этом Соловьёв в известном отношении повторил тот путь, которым Леонтьев прошел за десять лет до Соловьёва (Леонтьев умер в 1891 году). «Сначала, - пишет Бердяев, - Соловьёв имел больший вес, чем Леонтьев, и оказывал на Леонтьева своё влияние. Но к концу жизни В. Соловьёва начал побеждать дух Леонтьева, леонтьевский пессимизм в отношении к земной жизни и к истории. К. Леонтьев раньше, чем Вл. Соловьёв, начал чувствовать триумф антихристовского духа. Сначала Леонтьев усомнился в собственном идеале русской самобытной культуры, а затем и Соловьёв усомнился в своём идеале вселенского христианского сообщества. Оба приближались к мрачной границе истории, к пропасти»71.
Верно пишет И. Фудель, что хотя пути мысли Соловьёва и Леонтьева «были крайне различными, но кончили они оба одним и тем же: сознанием, что мировая история уже
завершилась»72. Этот «конец истории» (или, как писал русский историософ-пессимист, «конец света») Леонтьев выводил как из своего историософического и цивилизационного анализа, так и из теории органического развития человечества. Давая волю своим эсхатологическим предчувствиям, он писал: «Я всё более уверен в том, что человечество очень быстро приближается к тому, что обычно называется «концом света». Я давно об этом думаю и вижу множество симптомов этого: неумные и дерзкие, опасные открытия (физические и технические) - раз; всеобщее требование равенства, даже подобия, не поддающееся удержанию, а в таком состоянии трудно жить, ибо это состояние неестественное, -два; последние успехи христианства в Китае и Японии - три; и наконец, тот нехристианский пессимизм, который притягивает к себе всё больше сторонников, - четыре»73. Рассматривая проблему с точки зрения своей теории органического развития человечества, он считал, что человечество является живым организмом и, как каждый живой организм, проходит три основные фазы развития («триединая основа развития»): рождение, расцвет сил и потенций и неизбежное их увядание, смерть74. Свой диагноз, касающийся судьбы цивилизации, он выводил также на основе анализа общественной ситуации и положения цивилизации в обществах Запада -обществах, которые всё более тяготеют к униформации и атомизации жизни, к демократизации и либерализации, к идолатрии Прогресса, что означало в его понимании внутреннее разложение, распад культуры и процесс постепенного самоуничтожения человека. Этот диагноз, с одной стороны связан, с консервативными общественными теориями того времени (нап., с теорией Н. Данилевского), с другой стороны, оперировал понятиями, характерными для естественных наук той эпохи, для физики и химии, в частности понятием «энтропии»75, с помощью которого объяснялся неизбежный конец всех форм органической материи-вселенной, в том числе и самого человека. «Если человечество - это живое, органическое, развивающее явление, - писал Леонтьев, - в таком случае оно должно когда-нибудь исчезнуть и завершить свое земное существование». Отсюда, - делал вывод этот русский пессимист, при всем том, что
мы ничего не знаем и ничего не можем с уверенностью сказать о будущих судьбах мира и человечества, «одна вещь несомненна: все должно исчезнуть, погибнуть»76.
7. «Малая жизнь» последних людей и последние дни
Австрийский поэт P.M. Рильке писал, что цивилиза-ционное ускорение учит человека «малой жизни»77. Последний человек, как сказал Ницше, «все умаляет»78 самого себя, Бога, но он убежден, что его «малая жизнь» - это единственный путь жизни. Тоже наука становится в его жизни «малой». В своем «Ecce homo» Ницше пишет, что его «Второе Несвоевременное» (1874) освещает все опасное, все подтачивающее и отравляющее жизнь в наших приемах научной работы: жизнь, больную от этой обесче-ловеченной шестеренки и механизма, от «безличности» работника, от ложной экономии «разделения труда». Утрачивается цель - культура, средства - современные научные приемы - низводят на уровень варварства...79
Как сказал бы Хайдеггер (Письмо о гуманизме, Briefe über den Humanismus) началась истинная болезнь человечества - болезнь гуманизма, «Началось, - как пишет Ницше, -величайшее и тревожнейшее заболевание, от которого человечество не оправилось и по сей день, страдание человека человеком, самим собою, как следствие насильственного отпарывания от животного прошлого, как бы некоего прыжка и падения в новую обстановку и условия существования,
объявления войны старым инстинктам, на которых зижди-
80
лись доныне его сила, радость и внушаемый им страх» .
8. «Красота мир спасает» - послание ко всем «последним людям»
Несмотря на разнобразность их идейных подходов и идейных пропозиций Хайдеггер, Ницше, Соловьёв и Леонтьев указывают, что ускоренный цивилизационнй прогресс - это ускоренный процесс «умаления» человека. Все они убеждены, что общества, которые все более тяготеют к униформации и атомизации жизни, к демократизации и
либерализации, к идолатрии Прогресса, обрекают себя иа внутреннее разложение, распад культуры и процесс постепенного самоуничтожения человека. Однако открыто апокалиптическое и эсхатологическое толкование этого процесса свойственно только для русских мыслителей в том числе для Леонтьева и Соловьёва ( в XX столетии можно её найти, например, в «Розе мира» у Даниила Андреева) 81.
Но этот свойственный русским мыслителям апокалиптический звук не совсем чужд и современным европейским мыслителям. Это можно услышать у современных европейских критиков либерализма и демократии. Явление в современной Европе настолько поразительное, что сама демократия и капитализм с некоторого времени начинают в Европе восприниматься как новый нигилистический «тоталитаризм», тоталитаризм «власти представления», «общество спектакля», «триумф пошлости, отсутствия значения, бесцветности»82. Нигилистического умирания без голоса сопротивления - как пишется в последнее время в романах французского писателя М. Хульбека83.
Как сказал в «Утренней заре» Ницше, «урну с пра-хами последнего человека» создал ведь сам человек. Он тоже для самого себя, как охотно за Ницше заметил Фуко, является настоящим и единственным «могильщиком». И если захочет, никто не остановит его перед «похоронами», какие он сам себе приготовит. Как красота объединяется с аристократией и доступностью для избранных, так зло неизбежно объединяется с демократией, равенством и «плутократией» (определение В. Соловьёва из его «Чтений о Богочеловечестве»). В апологии ненавистного Леонтьеву демократического прогресса84 - mania democrática progressiva8. Леонтьев, как и Ф. М. Достоевский86, - задолго до апокалипсических провидений Соловьёва видел духа «надвигающего Антихриста» (Antichristi venturi)87 и в этом контексте смотрел на «идеалы» эгалитаризма, социализма и демократии.
По «русскому Ницше» Леонтьеву рост энтропии -как и для самого автора «Утренней зари» - над творческим «хаосом»88 неизбежен. В мире одержимым mania democratica progressiva будет все меньше жизни и Красо-
ты89, так как все меньше людей будет способных - как говорит ницшеанский Заратустра - «родить танцующую звезду»90. Поэтому мир «всеобщей сытости» (т.е. одновременно власти Антихриста) стремится к тому, что Красоте больше всего враждебно91, стремится к злу, ничтожности и уродству. Устремляется линией эгалитаризма, либерализма и демократии к медленной смерти. Жизнь без «эксцесса», без «избытка», т.е. без ницшеанской любви «далекого» (ferne), жизнь Последнего Человека, как пишет С. Жижек, заканчивается «анемическим спектаклем жизни тащащейся как собственная тень»92.
Надежда Соловьёва, Леонтьева и Достоевского однако принадлежит к тем, которые не поддаются логике «этого мира». «Красота спасет мир». «Красота» - это категория из этого и не этого мира: космическая, богочеловеческая, эсхатологическая, пасхальная. Как «настоящая Красота»93 объединяется с бессмертной, не подлежащей небытию и видовой смерти, так зло объединяется с уродством, серостью и смертью.
Красота - по мнению Достоевского, Леонтьева, Соловьёва, С. Булгакова, П. Флоренского, В. Иванова - это не «эстетика». Красота имеет спасительную силу. Красота -это настоящее лекарство для жалкого человеческого бытия, для павшего духа нашего времени, так как у Красоты сила воплощения Добра. Без Красоты Добро бессильно (В. Соловьёв). «Без красоты - говорит Степан Трофимович Вер-ховенский из романа «Бесы» Достоевского - не стоит жить на этом мире» 94 По Степану Трофимовичу человечество можеть «прожить» без науки и хлеба но - чего не знают «коротенькие люди» (и «чего им недостает»), без «одной только красоты неозможно, ибо совсем нечего будет делать на свете»95. Без Красоты все, что у человечества самое ценное пойдет прахом.
Красота - как учат православные философы и богословы - это одно из Имен Святого Духа Параклета, Утешителя. Это она спасет нас от «омертвенения сердца» {уныние). От «болезни смерти». От скрытого в быстром движении цивилизации хронического отчаяния и депрессии. Спасает от уродства Повседневности и от суррогатов Жизни. У
Красоты сила перемены человека и мира. Как говорит С. Булгаков, в перспективе «излияния» Святого Духа в конце времени (ср. Книга Иолья 3, 1) человеческие лица уже сияют Его светом, они коснуты блеском Преображения. Явление Святого Духа будет тоже явлением трансцендентной Красоты, которая переменит посеревшие человеческие лица светом приходящей Парузии и, как говорит Достоевский, «спасет мир».
'См. Lyotard. J.F. Kondycja nowoczesna / Пер. M. Kowalska i J. Migasinski. Warszawa, 1997. Также Vattimo G. Koniec nowoczesnosci. Пер. M.Surma-Gawlowska. Krakow, 2006.
2 См. Соловьёв В. С. Предисловие // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10. С. 88.
3 Там же.
4 См. Foucault M. Slowa i rzeczy / Пер. T. Komendant. Gdansk 2005; J. Derrida, Kres czlowieka / Пер. P. Pieni^zek // Pismo filozofii. Krakow, 1992.
5 См. Heidegger M. List o humanizmie / Пер. J. Tischner // Znaki drogi. Warszawa, 1995.
6 Cm. Cioran E. Upadek i czas / Пер. I. Kania. Krakow, 1994.
7 Hryniewicz W. Final historii czy koszmar panowania czasu? // Chrzescijanstwo nadziei. Krakow, 2002. С. 17 - 18.
8 d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
9 См. Соловьёв В. С. Три разговора. Предисловие // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10. С. 90.
10 Соловьёв В. С. Три разговора // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10. С. 204 - 205.
пСм. Heidegger M. Bycie i czas / Пер. B. Baran. Warszawa, 1994.
12 d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
13 Cm. M. Heidegger. Там же. С. 179-185.
14 См. Бердяев H. А. О назначении человека // Опыт параксальной этики. М., 2003. С. 51 и далее.
15 См. Bauman Z. Smierc i niesmiertelnosc. O wielosci strategii wobec zycia / Пер. N. Lesniewski. Warszawa, 1998.C. 169.
16 См. Трубецкой E. H. Конец - разрушение и конец - цель // Смысл жизни. М., 1998. С. 320 - 324.
17 См. Трубецкой Е. Н. Миросозерцание В. С. Солоьева. М., 1995.
18 См. Bauman Z.. Wieloznacznosc nowoczesna. Nowoczesnosc wieloznaczna / Пер. J. Bauman. Warszawa, 1995 .
19 См. Соловьёв В. С. Три разговора // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10. С. 204 - 205.
20 См. Там же. С. 203.
21 См. Kojeve A. Wstçp do wykladow o Heglu / Пер. S.F. Nowicki. Warszawa, 1999. C. 215 и д.
22 См. Фукуяма Ф. Koniec historii / Пер. T. Bieron, M. Wichrowski. Poznan 1996.
23 См. Соловьёв В. С. Три разговора // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10. С. 198.
24 См. Соловьёв В. С. Предисловие // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10. С. 84 - 85.
25 См. Там же. С. 85.
26 См. Соловьёв В. С. Три разговора // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10. С. 84 - 85.
27 Роднянская И.Б. Конец истории и "окончательный взгляд на церковной вопрос" // Соловевский сборник / Ред. И. Б. Борисова, А. П. Козырева. М, 2001. С. 453.
28 Там же. С. 453.
29 См. Krasicki J. Od „smierci Boga" do „smierci czlowieka". Z genealogii i recepcji posthumanizmu Fryderyka Nietzschego // Rodowody, konteksty, destrukcje we wspólczesnej mysli filozoficznej / Под ред. J. Krasicki, S. Kijaczko. Opole, 2001. Также Krasicki J. Nietzsche i „smierc Boga"// Przeciw nicosci. Eseje. Kraków 2002.
30 http://www/screen/ru/vadvad/Komm/podoroga.htm
31 d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
32 Cm. Heidegger M. Там же. С. 179 - 185.
33 См. Ницше Ф. Веселая наука / Пер. с нем. М. Кореневой, С. Степанова, В.Топорова. СПб., 2006.С. 158.
34 См. Heidegger M. Nietzsche. Пер. A. Gniazdowski (и другие). Warszawa, 1998. Т.1. С. 320.
35 http://www/screen/ru/vadvad/Komm/podoroga.htm
36 См. Heidegger M. Przyczynki do filozofii (Z wydarzania) / Пер. B. Baran, J. Mizera. Kraków, 1996.
37 Cm. Heidegger M. Cóz po poecie? / Пер. K. Wolicki // Drogi lasu. Warszawa, 1997.
38 www. gutenberg.spiegel.de/?id=5&xid=1208&kapitel=1 -
39 Cm. Marcel. Rilke swiadek spraw ducha // Homo viator / Пер. П. Лубич. Warszawa 1984. С. 22.
40 d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
41 d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
42 См. Соловьёв В. С. Три разговора. Там же. С. 205.
43 См. Postman N. Zabawic siç na smierc / Пер. L. Niedzielski. Warszawa, 2002.
44 См. Arendt H. Eichmann w Jerozolimie. Rzecz o banalnosci zla / Пер. A. Szostkiewicz, Kraków, 1987.
45 http://www/screen/ru/vadvad/Komm/podoroga.htm
46 См. Ницше Ф. Веселая наука // Там же. С. 158.
47 http://www/screen/ru/vadvad/Komm/podoroga.htm
48 http://www/screen/ru/vadvad/Komm/podoroga.htm
49 См. Ницше Ф. Веселая наука // Там же. С. 158.
50 См. Millon-Delsol Ch. Bóg na wygnaniu. Bóg na wygnaniu. Пер. D. Zanko, „Znak" 2001. № 10. C. 11.
51 См. В. С. Соловьёв Три разговора // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10. С. 202.
52 См. Там же.
53 См. Мацейна А. Тайна беззакония / Пер. Т. Ф. Корнеевой-Мацейнене. СПб., 1999. С. 130.
54 См. Heidegger M. Przepowiadanie antychrysta // Fenomenologia zycia religijnego / Пер. G. Sowinski. Kraków, 2002, С. 106.
55 См. Kierkegaard S, Pojçcie lçku / Пер. A. Djakowska. Warszawa, 1996. C.112 - 113.
56 Cm. Cioran E. Upadek w czas / Пер. I. Kania. Kraków, 1994.
57 См. Там же. С. 90.
58 См. Heidegger M. Bycie i czas. Там же. С. 179 - 185.
59 См. Bauman Z. Smierc i niesmiertelnosc. O wielosci strategii zycia. Warszawa 1998. C. 169.
60 Трубецкой E. Конец - разрушение и конец - цель // Трубецкой Е. Смысл жизни. Избр. произведения. М., 1998. С. 320 - 324.
61 Соловьёв В. С. Три разговора. Предисловие // Собр. соч. Брюссель, 1966. Т.10.
62 Там же.
63 См. Bauman Z. Wieloznacznosc nowoczesna, nowoczesnosc wieloznaczna. Пер. J. Bauman, Warszawa, 1995.
64 Cm. F. Fukuyama, Koniec historii / Пер. T. Bieron, M. Wichrowski. Poznan 1996; F. Fukuyama. Ostatni czlowiek / Пер. T. Bieron. Poznan, 1997. C. 144 и далее.
65 Ratzinger J. Eschatologia - smierc i zycie wieczne / Пер. M. Wçclawski. Poznan, 1984. С. 233.
66 Достоевский Ф.М. Бесы. Глава и Тихона// Ф.М. Достоевский. Соб. Соч. В 15 т. Л., 1990. Т. 7. С.226.
67 См.: Фудель И. Леонтьев и Вл. Соловьёв в их взаимных отношениях // Константин Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн. 1.
68 См.: Там же. С. 398.
69 См. Bohun M. Kontrrewolucja i pesymizm. Filozofia spoleczna Konstantego Leontiewa, Kraków, 2000.С. 134.
70 Там же. С. 404.
71 См.: Бердяев Н. Константин Леонтьев (Очерк из истории русской религиозной мысли) // Константин Леонтьев: pro et contra. СПб., 1995. Кн. 2. С. 117.
72 Фудель И. Леонтьев и Вл. Соловьёв в их взаимных отношениях // Константин Леонтьев: pro et contra. Там же. 1995. Кн. 1. С. 408.
73 Цитировано по книге: Bohun M. Kontrrewolucja i pesymizm. Filozofia spoleczna Konstantego Leontiewa // Там же. C . 101.
74 Концепция Леонтьева во многих аспектах предвосхищала историсо-фическую идею О. Шпеглера (Der untergang des Abendlandes, 1918). См.
об этом: Bohun M. Kontrrewolucja i pesymizm. Filozofia spoleczna Konstantego Leontiewa // Там же. С. 73 и д.
75 "Леонтьев считал, что его позиция лучше обоснована истинами, связанными с научными открытиями, а также заключенными в христианском Откровении. Ссылаясь на Соловьёва [sic! - Я.К.], он утверждал, что окончательной на Земле является только энтропия" (См. : Bohun M. Kontrrewolucja i pesymizm. Filozofia spoleczna Konstantego Leontiewa // Там же. С. 98).
76 Там же. С. 100.
77 „Und verlassen / will es die Münzen und die Räder,/ die es ein kleines Leben lehren". Cm. R. M. Rilke, Starzy juz s^. krölowie swiata, (Die Könige der Welt sind alt... )// Poezje / Пер. M. Jastrun. Krakow, 1987. C. 28.
78 d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru 79d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
80 d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
81 См. Ахтырский ДА. Владимир Соловьёв и Даниил Андреев: пророчества об антихристе и современность // Соловьёвские исследования / Под ред. М.В. Максимов. Иваново, 2003. Вып. 6. С. 193 - 204. Также: Краси-ский Я. Апокриф нашего времени. Новое прочтение „Краткой повести об антихристе Владимира Соловьёва // Соловьёвские исследования / Под ред. М.В. Максимов. Иваново, 2003. Вып. 6. С. 174 - 193.
82 См. Kowalska M. Demokracja w kole krytyki. Bialystok, 2005. C. 305.
83 Cm. M. Houllebecq, Cz^stki elementarne / Пер. A. Danilowicz-Grudzinska. Warszawa, 2003.
84 См.: Фудель И. Леонтьев и Вл. Соловьёв в их взаимных отношениях. Там же. С. 398.
85 См.: Bohun M. Kontrrewolucja i pesymizm. Filozofia spoleczna Konstantego Leontiewa . Там же. С. 134.
86 Степан Трофимович Верховенский в романе «Бесы»: „Я расскажу о том подлом рабе, о том вонючем и развратном лакее, который первый взмостится на лествицу с ножницами в руках и раздерет божественный лик великого идеала, во имя равенства, зависти и ....пищеварения ". Достоевский Ф. М. Бесы. Там же. С. 321 - 322.
87 См. Krasicki J. Bôg, czlowiek i zlo. Studium filozofii Wlodzimierza So-lowjowa, Wroclaw 2003. Добавим, что готов уже перевод этой книги на русский язык - Красицки Я. Бог, человек и зло. Исследование философии Владимира Соловьёва/ Пер. с пол. С.М. Червонной. Книга должна быть издана в настоящем году в Москве в издательств «Прогресс-Традиция».
88 Из Предисловия Заратустры: «Я говорю вам: нужно носить в себе ещё хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду. Я говорю вам: в вас есть ещё хаос».
d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
89 P. Spiewak, Obietnice demokracji. Warszawa, 2004. C. 55.
90 d future@mail.ru?subject=Subscribe Nietzsche.ru
91 См. Krasicki J. Russian Values and America // M.C. Flamm, J. Lachs, K. P. Skowronski (Eds) // American and European Values. Contemporary Philosophical Perspectives, Newcastle upon Tyne: Cambridge Scholars Publishing, 2008.
92 Cm. Zizek S. Kukla i karzel. Perwersyjny rdzen chrzescijanstwa / Пер. M. Kropiwnicki. Bydgoszcz- Wroclaw- Warszawa. C. 131.
93 См. Лосский H.O. Бог и мировое зло. М., 1994. С. 127.
94 «Да знаете ли, знаете ли вы, что без англичанина еще можно прожить человечеству, без Германии можно, без русского человека слишком можно, без науки можно, без хлеба можно, без одной только красоты невозможно, ибо совсем нечего будет делать на свете! Вся тайна тут, вся история тут! Сама наука не простоит минуты без красоты, - знаете ли вы про это, смеющиеся, — обратится в хамство, гвозди не выдумаете!... ». Достоевский Ф. М. Бесы // Там же. С. 454 — 455.
95 Там же. С. 454.
Д.Н. ДИАНОВ
Костромской государственный университет имени H.A. Некрасова
ВЛ. СОЛОВЬЁВ И К. ЛЕОНТЬЕВ: К ПРОБЛЕМЕ ИДЕЙНЫХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
Основная масса современных исследователей в своих работах, посвящённых анализу идейных взаимоотношений Вл. Соловьёва и К. Леонтьева, опираются на укоренившиеся еще в конце XIX века взгляды на эту проблему. Интересно, что одним из центральных критериев оценки литературно-критической и философской деятельности обоих мыслителей стало их отношение к творчеству Ф.М. Достоевского. Речь идет о работах «Наши новые христиане» К. Леонтьева и «Три речи в память Достоевского» Вл. Соловьёва. В конце же позапрошлого века в науке, коротко говоря, сложилась следующая ситуация: Вл. Соловьёв считался основным выразителем и последователем идей писателя, и в общественном сознании получила распространение весьма положительная оценка творчества мыслителя и самой его личности. К. Леонтьев, по мнению современников, напротив, был антагонистом Ф.М. Достоевского, его
