CC BY
29Стратегии цифрового поведения российской молодежи
в контексте формирования гражданских и профессиональных компетенций
© Бродовская Е. В., Домбровская А. Ю., Пырма Р. В., Азаров А. А.
© Brodovskaya E., Dombrovskaya A., Pyrma R., Azarov A.
Стратегии цифрового поведения российской молодежи в контексте формирования гражданских и профессиональных компетенций
Strategies of the digital behavior of russian youth in the context of civil and professional competence formation
Аннотация. Показаны структурные и содержательные характеристики цифровой коммуникации российских молодых пользователей в условиях приобретения ими профессиональных компетенций. Установлена взаимосвязь между интенсивностью использования молодежью каналов цифровых коммуникаций и типом ее профессиональной культуры, политической, гражданской и социокультурной адаптации. Выявлены наиболее значимые каналы цифровых коммуникаций, с помощью которых осуществляется профессиональная адаптация молодых людей.
Annotation. The article shows the structural and content characteristics of digital communication of Russian young users in terms of their acquisition of professional competencies. The interrelation between the intensity of use of digital communication channels by representatives of the younger generation of Russia and the type of their professional culture, political, civil and socio-cultural adaptation is established. The main results of the study show the most significant channels of digital communication, through which the professional adaptation of modern Russian youth.
Ключевые слова. Интернет-коммуникация, каналы цифровых коммуникаций, модели коммуникаций, молодежь, профессиональная культура, гражданская адаптация.
Key words. Internet-communication, channels for digital communication, models of communication, young people, professional culture, civil adaptation.
1
Хотя молодые россияне в возрасте 15—24 лет, составившие выборочную совокупность прикладного исследования, часто причисляются к так называемому «поколению Z», «iGen» или миллениалам (благодаря
БРОДОВСКАЯ Елена Викторовна — профессор Департамента политологии и массовых коммуникаций Финансового университета при Правительстве РФ, зав. кафедрой социально-политических исследований и технологий Института истории и политики Московского педагогического государственного университета, доктор политических наук.
ДОМБРОВСКАЯ Анна Юрьевна — доцент кафедры социально-политических исследований и технологий Московского педагогического государственного университета, доктор социологических наук. ПЫРМА Роман Васильевич — доцент Департамента политологии и массовых коммуникаций Финансового университета при Правительстве РФ, кандидат политических наук.
АЗАРОВ Артур Александрович — доцент Департамента политологии и массовых коммуникаций Финансового университета при Правительстве РФ, кандидат технических наук.
раннему, по сравнению с предыдущими поколениями, старту интернет-коммуникации, интенсивности цифровых взаимодействий, переносу ряда социальных практик в онлайновое пространство), наша гипотеза заключается в том, что «поколение digital» существенно дифференцировано по ценностным и социализационным основаниям. Для ее проверки мы исследовали взаимосвязи между типами профессиональной и гражданской адаптации и выбором цифровых каналов и инструментов в практиках молодых россиян.
Основа исследования — труды, в которых цифровизация понимается как маркер культуры и современного образ жизни [1; 7; 11. P. 12; 13]. Значимы также труды М. Пренски [16] и Г. Смола [17. P. 240] о «цифровом человеке» (human digital), для которого цифровые коммуникации и технологии стали частью жизнедеятельности. Исключительную актуальность имеют исследования Дж. Коэна и Э. Шмидта [3], которые ввели в научный оборот понятие «сетевого клуба» и его участников, и труды Р. Эпштейна [10], установившего так называемый «эффект SEME», подтверждающий возможности управления интернет-контентом и указывающий на влияние интернет-технологий на процессы контроля над сознанием пользователей. Замысел исследования также предполагал опору на теорию «умной толпы» Г. Рейнгольда [5], доказывающего, что социальные сети усиливают эффекты перехода человечества к более коллективному мышлению.
Для отбора каналов цифровых коммуникаций мы опирались на следующие модели коммуникаций:
— модель коммуникативного акта, сформулированная Г. Лассуэллом [14];
— модель распространения массовой информации, представленная в трудах Шеннона—Уивера, М. де Флера, Осгуда—Шрамма, П. Лазарс-фельда [15];
— семиотическую модель коммуникации Р. О. Якобсона [9], идеи кодов и лексикодов в коммуникации Ю. М. Лотмана [4], У. Эко [8].
Были использованы данные следующих исследований:
— результаты исследования величины национальных интернет-аудиторий в мире — Internet World Stats (IWS) [12];
— результаты исследований пользовательской аудитории социальных сетей в мире — comScore World Metrix (comScore) [12];
— результаты измерения информационного общества и индекса развития информационно-коммуникационных технологий (ICT Development Index) — International Telecommunication Union [6].
Метод сбора эмпирической информации: массовый опрос в формате онлайн анкетирования (1500 респондентов от 15 до 24 лет, выборочная совокупность репрезентативна по территории проживания, полу и возрасту).
Анализируя общие тенденции в ответах респондентов об использовании ими различных каналов коммуникации, сопоставим значения следующих параметров.
Значимость традиционных и новых каналов коммуникации-.
— субъективная ценность для российской молодежи Интернета как источника информации;
— субъективная ценность для российской молодежи Интернета как средства развлечения;
— значимость для молодежи РФ телевидения как источника информации;
— значимость для молодежи РФ телевидения как средства развлечения;
— важность для молодого поколения России прессы как источника информации;
— важность для молодого поколения России прессы как средства развлечения;
— ценность для российской молодежи радио как источника информации;
— ценность для российской молодежи радио как средства развлечения;
— значимость для молодежи России личного общения как источника информации;
— значимость для молодежи России личного общения как средства развлечения.
Частота осуществления различных коммуникационных онлайн-пра-ктик.
— проверка электронной почты;
— отправка мгновенных сообщений;
— осуществление телефонных звонков в Бкуре;
— размещение своих сообщений или комментариев на дискуссионных форумах/площадках;
— размещение своих сообщений или комментариев в социальных сетях;
— размещение собственного контента в сети;
— размещение ссылок на неавторский контент/самого контента;
— применение социальных сетей;
— применение мессенджеров.
Частота осуществления различных развлекательных онлайн-пра-ктик-.
— игры онлайн;
— прослушивание музыки онлайн;
— загрузка/просмотр видео.
Взаимосвязь между Интернет-поведением и стратегиями профессиональной и гражданской адаптации российской молодежи-.
— типологический анализ стратегий профессиональной и гражданской адаптации российской молодежи.
2
Считают Интернет важным или исключительно важным источником информации 90,2% российской молодежи. Аналогичный показатель у телевидения составил 26,0%, у прессы — 23,1%, у радио — 15,4%. Заслуживает внимания тот факт, что личное общение как способ получения
необходимых сведений имеет довольно близкие показатели субъективной ценности для российской молодежи как канала получения информации: 85,4% респондентов назвали общение с микросоциальным окружением значимым источником сведений.
Показательна связь между данными о значимости Интернета и личного общения как источников информации: 90,8% опрошенной молодежи ежедневно взаимодействуют с друзьями, знакомыми, родными через социальные сети, что говорит о Глобальной сети как о ведущем способе получения информации для современного молодого поколения.
Представленную выше фактуру полностью повторяют значения параметра важности для опрошенных Интернета и традиционных СМИ как средства развлечения: 86,5% признали Глобальную сеть значимым инструментом рекреации и релаксации; аналогичный показатель для телевидения — 27,5, для прессы — 12,5% и для радио — 13,7%. Личное общение считают важным средством развлечения 88,2% респондентов.
Говоря о частоте различных коммуникационных онлайн практик, отметим, что наиболее популярным действием для молодежи служит отправка и получение мгновенных сообщений (71,2% осуществляют их ежедневно по несколько раз); 40,3% опрошенных ежедневно по несколько раз размещают свои комментарии или сообщения в социальных сетях; распространена ежедневная проверка электронной почты — 34,7%; почти каждый третий респондент осуществляет телефонные звонки онлайн (30,4%).
С меньшей частотой молодежь размещает свои сообщения или комментарии на дискуссионных форумах/площадках (ежедневно по несколько раз — лишь 14,0%); размещают собственный авторский контент ежедневно лишь 11,3% респондентов и чуть чаще — ссылки на неавторский контент (14,8% — несколько раз в день).
Анализируя практики развлечения онлайн, заметим, что 38,9% опрошенной молодежи играют в онлайн-игры не реже 1 раза в день; вдвое больше респондентов ежедневно прослушивают музыку онлайн (87,6%) и 84,3% — загружают и просматривают видео.
Наиболее популярными социальными сетями для российской молодежи являются ВКонтакте (94,1% опрошенных предпочитают эту сеть) и Instagram — 68,3%. Статистически значимый барьер преодолели Twitter (14,7%) и Facebook (12,3%). Среди наиболее значимых для респондентов мессенджеров на первом месте оказался WhatsApp (71,0%), далее — Telegram (43,3%), Viber (27,1%) и Skype (25,4%).
Важные данные выявило распределение ответов опрошенных о продолжительности использования Интернета в течение дня: свыше одной пятой российской молодежи проводит в Глобальной сети более 8 часов ежедневно (21,1%), 40,4% — от 4 до 8 часов и 37,9% респондентов остаются онлайн не более 4 часов.
Резюмируя перечисленные показатели, перечислим базовые характеристики опрошенной российской молодежи: предпочтение Интернета традиционным источникам информации и средствам развлече-
ния; осуществление значимого социального общения посредством соцсетей; доминирование таких коммуникационных онлайн практик, как отправка и получение мгновенных сообщений; размещение комментариев и сообщений в соцсетях, на дискуссионных площадках; осуществление онлайн телефонных звонков и использование электронной почты; предпочтение аудио- и видео-контента сети Интернет в качестве средств развлечения; признание в качестве ключевых социальных сетей ВКонтакте и Instagram, а в качестве наиболее значимых мессенджеров — WhatsApp, Telegram, Viber и Skype; средневзвешенное значение показателя ежедневного пребывания молодежи онлайн — 5,4 часа ежедневно.
3
Основаниями для выделения кластеров российской молодежи по типу профессиональной культуры и гражданской адаптации служили параметры, отражающие профессиональные ценности, отношение респондентов к политическим онлайн практикам, свободе слова и контролю в сетевой среде.
Кластеризация осуществлена методом K-means cluster SPSS Statistics 18.0. В результате выявлены три типа стратегий профессиональной культуры и гражданской адаптации российской молодежи.
«Прагматики» — наиболее распространенный тип опрошенных молодых россиян (40% респондентов), характеризующийся инструментальным отношением к образованию, профессии, сетевой среде; готовностью к реализации гипермобильности для профессионального продвижения, аполитичностью и нейтральным отношением к большинству политических онлайн практик; умеренной, сдержанной оценкой необходимости предоставления в Интернете полной свободы слова, включая возможность критиковать правительство и выражать любые идеи, даже экстремистские.
«Идеалисты» — представители наименее распространенной стратегии профессиональной культуры и гражданской адаптации российской молодежи (28% всех опрошенных). «Идеалисты» демонстрируют позитивное отношение к таким форматам сетевого политического участия, как выражение политических идей на онлайн политических площадках, к политической рекламе, электронным петициям, онлайн-деятельности политических партий и объединений. «Идеалисты» уверены в необходимости предоставления в сети Интернет полной свободы в выражении политических взглядов и абсолютной недопустимости контроля государства над интернет-контентом. В профессиональной адаптации «идеалисты» не столь мобильны в сравнении с «прагматиками» и скорее тяготеют к позиции «одна работа на всю жизнь».
«Традиционалисты», составляющие 32% респондентов, представляют собой молодежь, скептически относящуюся к возможностям политического и гражданского участия онлайн и негативно оценивающую все политические онлайн практики. «Традиционалисты» не рассматривают
сетевую среду как пространство абсолютной свободы и признают значимость контроля над интернет-ресурсами. Профессиональная адаптация «традиционалистов» носит пассивный, вынужденный характер. Представители этого кластера довольно поздно определяются с выбором профессии, их мотивация при этом смещенная, не связанная с интересом к профессиональной деятельности. «Традиционалисты» не обладают готовностью к мобильной стратегии профессиональной адаптации.
Результаты массового опроса показали существенную зависимость использования каналов коммуникации от принадлежности молодежи к различным типам профессиональной культуры и гражданской адаптации.
«Идеалисты» отличаются довольно интенсивным применением Интернета в качестве источника информации и как средства развлечения: 92,2% представителей данного типа профессиональной культуры считают Глобальную сеть важным каналом получения необходимых сведений, и 88,4% «идеалистов» воспринимают Интернет как значимый инструмент релаксации и рекреации.
Сопоставляя эти данные с долей представителей изучаемого кластера, рассматривающих другие каналы получения информации как важные, отметим, что лишь личное общение (с микросоциальным окружением) может конкурировать с Глобальной сетью как с источником информации (90,8% «идеалистов» заявили о ценности личного общения как об инструменте получения ценных сведений). Учитывая долю «идеалистов», ежедневно проводящих в социальных сетях существенную часть времени (96,3%), следует сделать вывод, что личное общение, из которого данные респонденты получают важную информацию, также осуществляется посредством Интернета. Остальные каналы получения информации (телевидение, радио, пресса) занимают довольно скромные позиции в иерархии значимых средств получения необходимых сведений (телевидение считают важным источником информации 30,5% «идеалистов»; радио — 9,7% и прессу — 8,7%).
Представители рассматриваемого типа профессиональной культуры интенсивно производят различные действия в Глобальной сети: ежедневно проверяют почту 48,2% «идеалистов»; отправляют/получают мгновенные сообщения по несколько раз в день 87,4%, ежедневно осуществляют телефонные звонки через Skype 47,1%.
Интернет-поведение «идеалистов» характеризуется активной позицией в отношении создания собственного контента или выражения своего мнения: ежедневно размещают сообщения или комментарии на дискуссионных площадках сети Интернет 20,7% опрошенных, принадлежащих анализируемому кластеру; размещают сообщения или комментарии в социальных сетях — 45,0%; размещают собственный контент — 22,1% «идеалистов».
Изучаемый тип профессиональной культуры отличается довольно интенсивным использованием развлекательных возможностей Глобальной сети: ежедневно играют в онлайн игры 33,0% «идеалистов»; слу-
шают музыку онлайн — 82,2%, смотрят видео онлайн — 78,9%, общаются в чатах мессенджеров 79,9%, занимаются вебсерфингом 73,8% принадлежащих к данному кластеру.
Более восьми часов проводят онлайн 26,1% «идеалистов». Для рассматриваемого кластера цифровая коммуникация — это в наибольшей степени публичная коммуникация, способ формирования собственного имиджа, выстраивание социальных, в том числе, профессиональных коммуникаций (48,0% «идеалистов»), во вторую очередь — способ развлечения (31,0%); личное общение в цифровой коммуникации важно для 19,6% представителей анализируемого типа.
Обобщая характеристики использования изучаемым кластером различных каналов коммуникации, отметим, что «идеалистам» свойственны широкий масштаб интернет-коммуникации, восприятие Глобальной сети в качестве важного источника информации, значимого средства развлечения, профессионального взаимодействия; активное производство и размещение собственного контента и интенсивное выражение своего мнения онлайн.
«Прагматики» демонстрируют модально похожие тенденции в выборе каналов коммуникации и предпочтительных онлайн-практик; вместе с тем для них характерно более сдержанное и взвешенное отношение к возможностям Глобальной сети. Важным средством получения информации считают Интернет 91,6% представителей данного типа профессиональной культуры, 87,6 % «прагматиков» воспринимают Всемирную электронную паутину как значимый инструмент развлечения. Личное общение также значимо для «прагматиков» в качестве источника информации и средства развлечения, как и Глобальная сеть (82,1% «прагматиков» заявили о ценности личного общения как об инструменте получения ценных данных, и 84,7% представителей этого кластера считают личное общение ценным средством рекреации и релаксации). Ежедневно 96,3% «прагматиков» коммуницируют в социальных сетях, т. е. применяют сеть Интернет для социального взаимодействия. Традиционные каналы получения информации для представителей рассматриваемого типа профессиональной культуры существенно менее значимы: в среднем около трети «прагматиков» считают телевидение ценным средством получения информации и развлечения (соответственно 26,0% и 31,6%); для прессы аналогичные показатели составляют 25,6% и 14,7%, а для радио — соответственно 16,8% и 12,9%. Представители рассматриваемого типа профессиональной культуры чуть менее интенсивно, чем «идеалисты», производят различные действия в Глобальной сети: ежедневно проверяют почту 40,2% «прагматиков», отправляют/получают мгновенные сообщения по несколько раз в день 80,3%, ежедневно осуществляют телефонные звонки через Skype 31,7% респондентов данного кластера.
Интернет-поведение «прагматиков» характеризуется не столь активной позицией в отношении создания собственного контента или выражения своего мнения, как у «идеалистов»: ежедневно размещают сообщения или комментарии на дискуссионных площадках сети Интернет
лишь 13,0% опрошенных «прагматиков»; размещают сообщения или комментарии в социальных сетях — 46,0%, размещают собственный контент только 11,7% представителей данной профессиональной культуры.
«Прагматики» почти в равной степени, что и «идеалисты», отличаются интенсивным использованием развлекательных возможностей Глобальной сети: в онлайн игры ежедневно играют 22,5% представителей данного кластера, слушают музыку онлайн — 81,3%, просматривают видео — 77,9%, общаются в чатах мессенджеров 77,0%, занимаются веб-серфингом 72,2%.
Более 8 часов в день проводят онлайн 19,7% «прагматиков». Для рассматриваемого кластера цифровая коммуникация — это в наибольшей степени публичная коммуникация, способ формирования собственного имиджа, выстраивание социальных, в том числе профессиональных, коммуникаций (38,8%), во вторую очередь — канал социального общения (30,9%) и в третью очередь — способ развлечения (26,6%).
«Прагматикам» свойственны широкий масштаб интернет-коммуникации, восприятие Глобальной сети в качестве важного источника информации, значимого средства развлечения, профессионального взаимодействия; умеренное производство, размещение собственного контента и выражение своего мнения онлайн.
«Традиционалисты» принципиально отличаются от предыдущих типов профессиональной культуры в объеме и качестве использования возможностей цифровой коммуникации. Им свойственно игнорирование некоторых коммуникационных практик онлайн. Лишь 20,7% «традиционалистов» признали Глобальную сеть исключительно важным инструментом поиска необходимых сведений, и такая же доля представителей этого кластера считает Интернет чрезвычайно ценным средством рекреации. Личное общение для них важнее и как способ получения информации (84,1%), и как средство развлечения (78,1%). Очевидно, не случайно совпадение значений предыдущего показателя и параметра, отражающего ежедневное посещение «традиционалистами» социальных сетей — 78,7%. Иначе говоря, Глобальная сеть может рассматриваться «традиционалистами» прежде всего как средство межличностной коммуникации, что подтверждается доминированием доли представителей данного кластера, выбравших в качестве ключевого мотива применения сети Интернет возможность личного общения.
Традиционные каналы получения информации для представителей рассматриваемого типа профессиональной культуры так же мало значимы, как и для «идеалистов» и «прагматиков»: в среднем около трети «традиционалистов» считают телевидение ценным средством получения информации и развлечения (соответственно 26,0% и 28,7%); для прессы аналогичные показатели составляют 15,1% и 11,7%, а для радио — соответственно 15,2% и 21,6%. Представители рассматриваемого типа профессиональной культуры менее интенсивно, чем представители других кластеров, производят различные действия в глобальной сети: 44,6% «традиционалистов» проверяют почту не чаще одного раза
в неделю (9,6% вовсе не используют электронную почту); отправляют/ получают мгновенные сообщения реже раза в неделю 38,1% представителей этого типа (16,2% игнорируют эту опцию); реже, чем еженедельно, осуществляют телефонные звонки через Бкуре 65,0% респондентов данного кластера (14,8% — вовсе не используют такую возможность).
Интернет-поведение «традиционалистов» можно охарактеризовать как пассивное. реже, чем раз неделю, размещают сообщения или комментарии на дискуссионных площадках сети Интернет 63,6% опрошенных данного типа (33,7% никогда это не практикуют); размещают сообщения или комментарии в социальных сетях не чаще раза в неделю — 88,8% (12,1% игнорируют такую возможность); реже, чем раз в неделю, размещают собственный контент 88,3% представителей данной профессиональной культуры (13,9% вовсе пренебрегают такой практикой).
«Традиционалисты» намного менее интенсивно используют развлекательный интернет-контент. в онлайн игры ежедневно играют лишь 4,4% представителей данного кластера, слушают музыку онлайн — только 35,2%, просматривают видео — 27,6%, общаются в чатах мессенджеров 34,3%, занимаются вебсерфингом 31,9% принадлежащих к данному типу.
Более восьми часов в день проводят онлайн только 16,3%. Для рассматриваемого кластера цифровая коммуникация — это в наибольшей степени личное общение (32,9%); во вторую очередь — получение информации (29,5%) и в равной степени развлечение и способ публичной коммуникации (по 18,8%).
Для них характерен узкий масштаб интернет-коммуникации, игнорирование многих коммуникационных онлайн-практик, сдержанное отношение к Глобальной сети как к способу получения информации и средству рекреации; пренебрежение возможностями производства, размещения собственного контента и выражения своего мнения онлайн.
4
Таким образом, «идеалисты» рассматривают сетевое пространство как среду, способную предоставить возможности профессионализации, реализации гражданской и политической активности, что предопределяет наиболее широкий масштаб потребления ими интернет-контента и использование максимального числа возможностей интернет-коммуникации.
«Прагматики», ориентированные на гипермобильность в профессиональной адаптации, воспринимают Интернет с функциональных позиций, как средство образовательной и профессиональной коммуникации и, будучи в целом аполитичны, не расположены использовать сетевую среду как средство реализации гражданского и политического участия.
Ограниченные масштабы интернет-потребления «традиционалистов» комбинируются с их вынужденной, пассивной профессиональной
адаптацией и скептическим отношением к политическим функциям глобальной сети.
Выявленная прямо пропорциональная взаимосвязь между масштабом интернет-потребления и степенью активности стратегии гражданского участия российской молодежи имеет, разумеется, не каузальный, а лишь корреляционный характер.
Каналы коммуникации — лишь инструменты, применяемые молодежью, имеющей различные жизненные, профессиональные и гражданские стратегии. Вместе с тем значения проанализированных в статье параметров интернет-поведения могут служить маркерами сформиро-ванности у молодежи различных типов профессиональной и гражданской адаптации.
Литература
1. Галкин Д. В. Digital Culture: методологические вопросы исследования культурной динамики // Международный журнал исследований культуры. 2012. №3.
2. Давыдов С. Г., Логунова О. С. Проект «Индекс цифровой грамотности»: методические эксперименты // Социология: 4 М. 2015. № 41.
3. Коэн Дж., Шмидт Э. Новый цифровой мир. М. : Манн, Иванов и Фербер, 2013.
4. Лотман Ю. М. Семиосфера : Культура и взрыв : Внутри мыслящих миров. СПб., 2000.
5. Рейнгольд Г. Умная толпа: новая социальная революция. М., 2006.
6. Рейтинг стран мира по уровню развития информационно-коммуникационных технологий. — https://gtmarket.ru/ratings/ict-development-index/ict-development-index-info (дата обращения: 08.02.2019).
7. Соколова Н. Л. Цифровая культура или культура в цифровую эпоху // Международный журнал исследований культуры. 2012. № 3.
8. Эко У. Отсутствующая структура : Введение в семиологию / пер. с итал. В. Резник и А. Погоняй-ло. СПб., 2004.
9. Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против» : сборник статей. М., 1975.
10. Epstein R., Robertson R. The search engine manipulation effect (SEME) and its possible impact on the outcomes of elections // PNAS. 2015. № 112(33). — www.pnas.org/content/112/33/E4512 (дата обращения: 08.02.2019).
11. Gere C. Digital Culture : Reaction Books. L., 2002.
12. Internet World Stats. — https://www.internetworldstats.com/ (дата обращения: 08.02.2019).
13. Jenkins H. Confronting the Challenges of Participatory Culture : Media Education for the 21st Century. — https://files.eric.ed.gov/fulltext/ED536086.pdf (дата обращения: 08.02.2019).
14. Lasswell G. The structure and function of communication in society // The Communication of Ideas. N. Y. : Harper and Brothers, 1948.
15. Lazarsfeld P., Merton R. Mass Communication, popular taste and organized social action // The Communication of Ideas / Bryson (ed.). N. Y. : Harper and Brothers, 1948.
16. Prensky M. H. Sapiens Digital : From Digital Immigrants and Digital Natives to Digital Wisdom // Innovate: Journal of Online Education. 2009. Vol. 5. Issue 3. — https://nsuworks.nova.edu/innovate/vol5/ iss3/1 (дата обращения: 08.02.2019).
17. Small G. W., Vorgan G. iBrain: Surviving the Technological Alterationofthe Modern Mind. N. Y. : Harper Collins, 2009. ♦
