CC BY
48
Политические науки
115
России // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2013. - № 4. - С. 353-357.
19. Чумак И.А. Функционирование общества в системе обеспечения информационной безопасности // Социально-гуманитарные знания. - 2012. -№ 12. - С. 186-193.
СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПАРТНЕРСТВО ТУРЦИИ С ИЗРАИЛЕМ:
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ВОПРОСА
© Бостанов М.Э.*
Пятигорский государственный лингвистический университет, г. Пятигорск
В статье дается характеристика внешнеполитического курса Турции по отношению к Израилю в исторической ретроспективе. Автор делает вывод о том, что, несмотря на периодически возникающие между Турцией и Израилем разногласия и конфликты, их внешняя политика в отношении друг друга строится на принципах стратегического сотрудничества, что объясняется одинаково высокой степенью их интеграции в глобальную систему управления и одинаковым функционалом в ней.
Ключевые слова внешняя политика, Турция, Израиль, глобализация, стратегическое партнерство.
У партнерства Турции и Израиля, возникшего в 1990-х гг. в контексте глобально-интеграционных процессов, существует богатая предыстория. Турция имела довольно хорошие, хотя время от времени и изменявшиеся в противоположном направлении, отношения с Израилем с момента его образования. В 1949 г. она была первым мусульманским государством, признавшим Израиль. Приняв такое решение, Турция оказалась для Израиля своеобразным окном на Ближний Восток, позволившим ему выйти из региональной изоляции. Однако связи с Израилем не означали, что Турция игнорировала палестинскую проблему. Организация освобождения Палестины (ООП) открыла в Анкаре свой офис еще в 1979 г., задолго до того, как союзники Турции по НАТО признали палестинцев, а ООП - их легитимной ор-ганизацией-представителем.
Турецкие связи с Израилем с течением времени то ослаблялись, то укреплялись. С одной стороны, Турция участвовала в Багдадском пакте 1955 г., собирала войска на сирийской (1957 г.) и иракской (1958 г.) границах, разрешила Соединенным Штатам переправить войска через Адану в Бейрут во
* Аспирант кафедры Конфликтологии, связей с общественностью и журналистики.
116
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
время ливанского кризиса 1958 г. [6, с. 98]. 24 февраля 1955 г. в Багдаде представители Турции и Ирака подписали договор о взаимном сотрудничестве. Позже к турецко-иракскому пакту, получившему название «багдадский», присоединились Великобритания, Пакистан и Иран [4, с. 163]. Цель этого соглашения состояла в том, чтобы поддержать и защитить существовавшие в ближневосточном регионе прозападные режимы. В задачи Турции, в частности, входило удержание Тегерана в сфере западного влияния через развитие тесных связей различного характера [14, с. 160]. Создание в феврале 1958 г. Объединенной Арабской Республики (ОАР) обострило противоречия между христианской и мусульманской общинами Ливана. Первая требовала от правительства присоединения к новому союзному арабскому государству, тогда как последняя желала, чтобы Ливан продолжал ориентироваться в своей внешней политике на Запад. 14 июля 1958 г. поддерживаемое Западом правительство Ирака было свергнуто в результате государственного переворота, за которым, по широко распространенному тогда мнению, стояла ОАР. Президент Ливана К. Шамун, опасаясь такого же развития событий, обратился за помощью к Соединенным Штатам. В ответ на просьбу К. Шамуна Д. Эйзенхауэр направил в Ливан в рамках операции «Голубая летучая мышь» военный контингент численностью более 10000 человек, в оперативные задачи которого входила защита бейрутского международного аэропорта, морского порта и подходов к городу. Часть участвовавших в этой операции войск, местом постоянного базирования которых была Германия, перебрасывались в Ливан через военную базу Инджирлик, расположенную в 370 км севернее Бейрута в турецкой провинции Адана [9, с. 9].
С другой стороны, накануне войны 1967 г. Турция заняла сторону Египта, участвовала в 1969 г. в учреждении Организации Исламская конференция (ОИК) в Рабате (хотя она отказалась голосовать за резолюцию, призывающую разорвать дипломатические отношения с Израилем) [5, с. 368], отказала США в использовании своих военно-воздушных баз для возобновления поставок Израилю в ходе войны 1973 г. Вместе с тем она дала Советскому Союзу право пролета над своей территорией для поддержки Сирии и расширила связи со странами Персидского залива, Ираком и Ираном в 1980-е гг. [11, с. 42]. Таким образом, с 1950 по 1980-е гг. в зависимости от динамики конфликта на Ближнем Востоке турецко-израильские отношения периодически менялись, однако их фундамент оставался постоянным.
В 1990-е гг., с началом строительства системы транснационального управления, турецко-израильские отношения приняли форму стратегического партнерства. В 1992 г. Турция и Израиль подписали соглашение о туризме, резко увеличившее число израильских граждан, желающих посетить Турцию. За ним были подписаны и другие документы, говорящие о переходе на другой уровень сотрудничества: в 1993 г. рамочное соглашение, затрагивающее туризм, экономическое сотрудничество и обмен учащимися; в 1994 г.
Политические науки
117
соглашение о сотрудничестве в области защиты окружающей среды; в 1996 г. соглашение о свободной торговле; договор, предотвращающий двойное налогообложение (1997 г.); договор о двухсторонних инвестициях (1998 г.), а также соглашение о сотрудничестве в сфере телекоммуникаций, почтовых услуг и борьбы с наркотраффиком.
Еще в 1991 г., вскоре после завершения Мадридской мирной конференции, Турция предприняла меры по обновлению отношений с Израилем, стремясь придать им полноценный посольский статус. Но настоящий прорыв произошел в ноябре 1993 г., когда турецкий министр иностранных дел Х. Че-тин посетил Израиль. В ходе этого визита он подписал меморандум о взаимопонимании и определил основные направления сотрудничества со своим израильским коллегой. После возвращения он сообщил, что турецко-израильские отношения будут в дальнейшем развиваться во всех областях, особо отметив сотрудничество в деле преобразования Ближнего Востока [10, с. 49]. За этим последовали контакты более высокого уровня, в том числе визиты турецкого премьер-министра Т Чиллера в 1994 г. и президента С. Демиреля в 1996 г. Израильский министр иностранных дел Ш. Перес и израильский президент Э. Вейцман совершили ответные визиты.
В первой половине 1990-х гг. Анкара в большей степени поддерживала экономические, технические и культурные связи с Тель-Авивом. Но в 1996 г. Турция и Израиль начали активно сотрудничать в военной сфере. В феврале Турция и Израиль подписали соглашение о военной подготовке и сотрудничестве, обозначившее контуры совместной деятельности и предполагающее допуск Израиля на военно-воздушную базу в Конье и в турецкое воздушное пространство с целью подготовки военных специалистов, модернизацию Израилем турецких военно-воздушных сил, передачу израильских военных технологий Турции. В августе два правительства заключили дополнительное соглашение об обмене техническими знаниями и опытом, подготовившее почву для модернизации израильской стороной более 50 турецких истребителей F-4 Phantom [8, с. 26].
В значительной степени благодаря этим разросшимся военным отношениям резко выросли объемы двусторонней торговли, со 100 млн. долл. в 1991 г. до 2 млрд. долл. в 2000 г. [13, с. 51]. Турция стала выгодным рынком для израильской военной промышленности. Тель-Авив обеспечивал Анкару современными военными технологиями даже тогда, когда западные страны приостановили с ней торговлю, в частности, из-за нарушений прав человека и ее тогдашних отношений с Грецией.
За подписанным в 1996 г. военными соглашениями началась пора взаимных визитов и деклараций о важности и перспективах турецко-израильских отношений. В начале 1997 г. Израиль посетил начальник штаба турецкой армии И.Х. Карадайи. За ним последовал визит в Анкару израильского министра иностранных дел Д. Леви. Затем в Израиль совершил визит турец-
118
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
кий министр обороны Т Таян. В октябре того же года начальник израильского штаба А. Липкин-Шахак посетил Турцию. Все эти визиты предполагали участие огромного числа сопровождающих лиц, так что к концу 1997 г. практически все офицеры, занимающие командные посты в обеих вооруженных силах, имели возможность встретиться друг с другом [15, с. 32]. В политических заявлениях того времени, сделанных на самых высоких уровнях власти, открыто подчеркивалось стратегическое значение турецко-израильских отношений [3, с. 249].
Интенсификация отношений между Турцией и Израилем произошла в рамках реализации концепции «Нового Ближнего Востока». Первая международная интервенция в Ирак объединила Соединенные Штаты, Саудовскую Аравию, Иорданию, Израиль и Турцию, которые впоследствии не раз выступали единым фронтом [2, с. 357]. В то же время находящаяся в изгнании ООП, ослабленная войной в Ираке и первой палестинской интифадой, вступила в мирные переговоры с Израилем. Мирный процесс в Осло, таким образом, обеспечивал турецким архитекторам союза с Израилем некую защиту от жесткой критики со стороны отдельных элементов турецкого общества и арабского мира. Поэтому Турция приняла участие в Рабочей группе по контролю над вооружениями и региональной безопасности в рамках мадридского многостороннего процесса и в 1993 г. возглавила секцию по военному обмену [1, с. 46]. В 1997 г. Турция присоединилась к Временному международному присутствию в Хевроне. В рамках мирного процесса Осло Турция финансово помогала зарождающейся палестинской администрации на оккупированных территориях и предложила проект «трубопровода мира», предполагающий транспортировку пресной воды из Турции в Сирию, Израиль и Иорданию. Данная идея появилась еще в середине 1980-х гг., а в 1990-е гг. на волне оптимизма она была возрождена. В 1990-е гг. в турецкой внешней политике четко проявились два тесно переплетенных направления, имеющих отношение к Израилю: военно-стратегическое сотрудничество с Израилем и дипломатическая и экономическая поддержка процесса мирного урегулирования на Ближнем Востоке, посредником в котором выступали США.
В начале XXI в. турецкая политика к Израилю изменилась. При этом необходимо заметить, что хотя турецко -израильские отношения в то время формально ухудшились, сотрудничество между ними не прекращалось [7, с. 43-55]. В 2005 г. премьер-министры обеих стран Р.Т. Эрдоган и А. Шарон договорились установить горячую телефонную линию для обмена информацией по вопросам, связанным с терроризмом. В том же году Р.Т. Эрдоган совершил визит в Израиль, в ходе которого посетил мемориал жертвам Холокоста Яд ва-Шем. В 2007 г. Ш. Перес стал первым израильским президентом, выступившим перед Великим национальным собранием Турции. В том же году Турция и Израиль завершили переговоры по поводу проекта Med Stream, предполагающего объединение двух стран с помощью
Политические науки
119
проходящих по дну Средиземного моря трубопроводов (нефтяного, газового и водного), а также электрической и волоконно-оптической линий. В 2008 г. они договорились о строительстве нефтепровода из Джейхана в Ашхелон. Также активно продолжалось военное сотрудничество посредством совместных военных учений (поисково-спасательные учения в августе 2007 г.) [12, с. 20], обмена информацией (по сообщениям, Турция для планирования операции в Северном Ираке против Рабочей партии Курдистана (РПК) в феврале 2008 г. пользовалась израильскими разведданными [8, с. 49]) и военно-промышленной кооперации.
Суммируя вышеизложенные идеи и положения, можно сказать, что внешняя политика Турции в отношении Израиля в значительной степени определяется партнерством, возникшим между этими государствами в 1990-е гг. с целью поддержки процесса интеграции стран ближневосточного региона в глобальную систему. Взаимодействие между Турцией и Израилем наблюдается во всех областях, однако отчетливее всего оно проявляется в экономике и военном деле, которые выступают главными опорами каркаса современной системы транснационального управления.
Список литературы:
1. Ануфриенко С.В. Коммуникационная стратегия терроризма как угроза национальной безопасности // Национальная безопасность и стратегическое планирование. - 2013. - № 3 (3). - С. 41-51.
2. Линец С.И., Сидорова С.В. Политические аспекты современного международного терроризма // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2011. - № 1. - С. 353-361.
3. Проблемы международных отношений и глобального развития / С.В. Ануфриенко, Р.Т. Базаров, Э.И. Басырова, Л.Ю. Беликова и др. / Под общ. ред. С.С. Чернова. - Новосибирск: Центр развития научного сотрудничества, 2013. - 258 с.
4. Румянцев В.П. Политика США в связи с трансформацией Багдадского пакта и образованием блока СЕНТО (1958-1960 гг.) // Вестник Томского государственного университета. - 2009. - № 323. - С. 163.
5. Aras B., Bicakci S. Europe, Turkey and the Middle East: Is Harmonisation Possible // East European Quarterly. - 2006. - Vol. 40, № 3. - P. 367-381.
6. Aykan M.B. The Palestinian Question in Turkish Foreign Policy from the 1950s to the 1990s // International Journal of Middle East Studies. - 1993. - Vol. 25, № 1. - P. 91-110.
7. Bengio O. Altercating Interests and Orientations between Israel and Turkey: A View from Israel // Insight Turkey. - 2009. - Vol. 11, № 2. - 264 p.
8. Bir C., Sherman M. Formula for Stability: Turkey plus Israel // Middle East Quarterly. - 2002. - Vol. 9, № 4. - P. 23-32.
9. Dragnich GS. The Lebanon Operation of 1958: A Study of the Crisis Role of the Sixth Fleet (U). Arlington: University of Rochester, 1970. - 176 p.
120
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
10. Inbar E. Regional Implications of the Israeli-Turkish Strategic Partnership // Middle East Review of International Affairs. - 2001. - Vol. 5, № 2. -P. 48-65.
11. Kiri§ci K. Turkey and the Muslim Middle East // Turkey’s New World: Changing Dynamics in Turkish Foreign Policy / Ed. by A. Makovsky, S. Sayari. -Washington: Washington Institute for Near East Policy, 2000. - P. 39-58.
12. Larrabee F.S. Turkey as a U.S. Security Partner. - Santa Monica: RAND, 2008. - 48 p.
13. Malka H. Turkey and the Middle East: Rebalancing Interests // Turkey’s Evolving Dynamics. Strategic Choices for U.S.-Turkey Relations / Ed. by S.J. Flanagan. - Washington: Center for Strategic and International Studies, 2009. -P. 37-59.
14. McGhee GC. The U.S.-Turkish-NATO Middle East Connection: How the Truman Doctrine and Turkey’s NATO Entry Contained the Soviets in the Middle East. - New York: St. Martin's Press, 1990. - 244 p.
15. Pipes D. A New Axis: The Emerging Turkish-Israeli Entente // The National Interest. - 1997-1998. - № 50. - P. 31-38.
НАУЧНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СТАНОВЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ «АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ СТЕРЕОТИП»1
© Ковалев В.В.* *
Филиал Российского государственного социального университета, г. Азов
В статье приводится анализ теоретико-методологических предпосылок становления понятия «аксиологический стереотип» с точки зрения проблематики массового сознания.
Ключевые слова: массовое сознание, коллективные представления, аксиологический стереотип, функции, идентификация, солидарность.
Понятие «аксиологический стереотипа» имеет давнюю историю в социальной науке. Однако необходимо заметить, что еще до его появления в социологии в виде указанного наименования, он уже употреблялся социологами в характерных для него смысловых границах, но под другим названием. Мы имеем в виду конструкт «коллективные представления», введенный в научный оборот французским социологом Эмилем Дюркгеймом в работе «Об общественном разделении труда», впервые вышедшей в свет еще в 1893 году.
С помощью данного понятия Э. Дюркгейм рассматривал и анализировал коллективное (общее) сознание, которое, в свою очередь, оценивалось
1 Статья подготовлена в соответствии с грантом межрегионального общественного фонда «Защита». Протокол № 1 от 12.03.2014 г.
* Доцент кафедры Социальной работы, доктор социологических наук, доцент.
