CC BY
67
женщиной в компании мужчин, большей частью влюбленных в нее. Хемингуэй акцентирует ее мужские черты: "hair... like a boy's" [4, p. 27], "felt man's hat" [4, p. 32]. Она пьет почти так же много, как и мужчины. Но при этом она "damned good-looking" [4, p. 27]: "She was built with curves like the hull of a racing yacht." [4, p. 28]
Автор "Delicate Edible Birds" не принимает идеал женщины Хемингуэя. У Грофф иной идеал. Женщина - не свой парень, с которой можно выпить и отправиться на рыбалку, а самодостаточная личность, которой для самоутверждения не нужны мужчины, а скорее ей нужна «мужская» карьера. Она рисует свой собственный образ сильной женщины, которая не просто стремится к независимости и самореализации, но и преуспевает в этом.
Подводя итог всему вышесказанному, можно заключить, что автор равно отрицательно оценивает и фашистов, деятельность которых породила тьму и хаос, и мужчин-журналистов, нравственная слабость которых привела их к жестокому преступлению. Таким образом, полюс отрицательной оценки связан в рассказе с мужчинами вообще. В нем нет ни одного положительного героя. Есть только героиня. Итак, мужчины жестоки, они порождают войны и хаос; мужчины слабы, они сгибаются под обстоятельствами; мужчины не умеют быть верными до конца, так как они эгоистичны и себялюбивы, у них потребительское отношение к женщине. Женщины часто оказываются жертвами бедствий, порожденных мужчинами, но, тем не менее, выступают в роли искупителей их грехов, руководствуясь лишь соображениями высшей гуманности и справедливости. Такова точка зрения автора, с которой читатель глобально может не соглашаться, но к такому выводу приводит вся логика рассказа "Delicate Edible Birds".
Лорен Грофф достигает нужного ей эффекта с помощью оценочных трансформаций нескольких стереотипов. Те, кто противостоит фашистам, могут оказаться хуже тех, кто им сочувствует. Даже юная девушка может оказаться сильнее своего соблазнителя благодаря своей внутренней независимости. Наконец, архетипическая модель борьбы за женщину нивелируется за счет отсутствия этой борьбы, а женщина выступает не как пассивное, а как активное начало. Таким образом, женщина всегда на пике положительной оценки, в какой бы ситуации она ни оказалась, чем и обеспечивается смысловая целостность рассказа.
The article examines the inversion of value stereotypes as a framing mechanism in a literary text.
The key words: literary text, meaning, value stereotypes, evaluative inversion, text coherence.
Список литературы
1. The Best American Short Stories 2010. Boston, NY, 2010
2. Webster's Third New International Dictionary. Könemann, 1993
3. Мопассан Ги де. Новеллы. М., 1993, с. 3 - 42
4. E. Hemingway. Fiesta. Msc., 1981
Об авторе
Случевская Л.Н. - старший преподаватель Брянского государственного университета, [email protected]
УДК 416
СТИХИЯ ЗЕМЛИ В ПОЭТИЧЕСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ Ф.И. ТЮТЧЕВА
Е.Н. Сычёва
В контексте тютчевского идиолекта выделяются все четыре стихии, составляющие первоосновы миры. Статья посвящена фразеологической реализации стихии земли в стихотворениях Ф.И. Тютчева. Фразеологический материал классифицируется по синтаксической и семантической роли, анализируются парадигматические отношения единиц.
Ключевые слова: первооснова мира, поэтическая фразеология Ф.И. Тютчева, стихия земли, синтаксические и семантические функции фразеологизмов.
Поэзия Ф.И. Тютчева с точки зрения «художественного метода» рождает определенные споры в среде филологов. Большинство исследователей называют его романтиком. С классицизмом поэта связывают те, кто занимается формальной стороной его лирики. А иные (К.В. Пигарев и И.В. Петрова) относят творчество Тютчева к реализму [10, с. 303-304]. С импрессионистами и символистами сближают поэта зарубежные исследователи и русские критики конца XIX в. [4, с. 14]. Такая разноречивость подходов к определению тютчевского стиля закономерна, поскольку в его поэзии гармонично сосуществуют особенности разных художественных направлений, что отражается в уникальности поэтической манеры автора и неизбежно в его фразеологии. Эта лирика философична, она сохраняет в себе некоторые особенности предыдущих эпох, к примеру, идущей из античности традиции «видеть в земле и воздухе, огне и воде (у Аристотеля, например) первоэлементы, образующие жизнь вообще; традиции, продолженной до него романтиками (Байрон, Шелли, М.Ю. Лермонтов и др.)» [8, с. 156]. Прецедентность в
поэтической фразеологии Тютчева проявляется как на лексемном, так и на синтаксическом уровнях. В связи с этим в стихотворениях поэта часто возникает эффект фразеологических/пословичных доминант (М.Р. Проскуряков, О.В. Ломакина), выражающих «свою специфику в контекстуальном окружении, т.е. в дискурсивной практике определенного автора, а не в языковой системе в целом» [7, с. 68], [12]. Отсюда произрастает символичность языка Тютчева, т.к. «особая роль в процессе оязыковления символа принадлежит фразеологическому знаку как знаку вторичной семиотизации, уже имеющему первичное использование и освобожденному от своего первичного значения, которое вычитывается из буквального значения составляющих его слов-компонентов» [5, с. 20].
Как в поэзии Ф.И. Тютчева в целом, так и в его фразеологии в частности, можно обнаружить проявление всех четырех стихий. Говоря о фразеологизмах, отражающих тему, мы подразумеваем фразеологические единицы (ФЕ) в широком понимании, как узуальные, так и окказиональные, содержащие в своей структуре лексемы земля, вода, воздух, огонь, а также их производные. В СОШ приводится четыре дефиниции к лексеме стихия, но для анализа тютчевской фразеологии, посвященной первоосновам мира, и конкретно земной стихии, руководствуемся первым, прямым значением: 'В древних натурфилософских учениях: один из основных элементов природы' [9, с. 768].
В стихотворениях исследуемого автора преобладают объективные, пейзажные черты, а лирический герой - это прежде всего созерцатель природы, глазами которого и видится светлый фразеологический образ матери-Земли, поскольку «свет - первое условие жизни по Тютчеву» [4, с. 19-21]. «Природа бесконечна, а люди преходящи и смертны», - писал Паскаль. Но они, не задумываясь над этой бесконечностью, «дерзновенно берутся исследовать природу», словно «хоть сколько-нибудь соразмерны с ней», словно человеческое существо, разделенное на два начала («душа» и «тело»), может понять то, в чем нет души и что не может говорить каждому понятным для него языком» [20, с. 122-126, 169]. Иного мнения придерживается Руссо, который бессознательно возражает, говоря о «великой и возвышенной книге» природы, единственной, открытой «всем очам», говорящей «языком, понятным для всех умов» [14, с. 369]. И Тютчеву, создающему такие неповторимые стихи о природе, в том числе преподносящие стихийный образ земли, «была ведома притягательная сила этих слов Руссо» [6, с. 19].
Стихия земли в поэтической фразеологии Тютчева представлена такими ФЕ: бог земной, на краю земли, с лица земли (земного), мир земной, прирасти к земле, сложить в землю, земной сын, чертеж земной, земной шар, правда земная. На периферии земной и водной стихий находится ФЕ Стиксовы брега, а воздушной и земной - меж небом и землей. Как часть земной стихии выступает ФЕ ветвие от древа Аполлона. В основном в качестве структурного, обычно синтаксически зависимого, компонента фразеологизмов, отражающих стихию земли в поэзии Тютчева, выступает существительное земля или производное от него прилагательное земной, при этом семантическая нагрузка фразеологического значения распределяется равномерно между элементами. Этимологически лексема земля является общеславянской, возникшей из утраченной словоформы индоевропейского характера земъ - «земля, пол, низ» при помощи суффиксального форманта -]- [21, с. 162].
В поэтическом пространстве автора наличествуют фразеологизмы, изображающие Бога (Отец природы) и саму природу (Природа-мать). Данные ФЕ и остальные устойчивые сочетания, относимые к стихии земли, выстраивают семантическую цепь: Творец создает природу, он ее Отец. А земля в свою очередь является компонентом природы, Матери всего сущего. В сферу исследования в данной работе попадает пятнадцать ФЕ.
Фразеологическое представление языковой картины мира (ЯКМ) Ф.И. Тютчева, отражающее стихию земли, может быть истолковано с точки зрения субъектно-объектной, локально-инструментальной и направленно-целевой. Вычлененные из поэзии Тютчева ФЕ по структуре делятся на субстантивные и глагольные. Семантически они представляют собой сложный многоплановый объект изучения. Синтаксические функции данных ФЕ, тесно взаимодействуя с их семантикой, могут быть реализованы, по мнению Т.В. Топоровой, таким образом: инструмент, субъект, направление / цель, локус, объект; а «релевантность приобретает оппозиция динамика (объект; направление, цель) - статика (субъект, локус, инструмент)» [16, с. 54]. По данным направлениям тютчевские фразеологизмы с заданной семантикой могут быть разделены таким образом. К динамическим ФЕ отнесем:
- объект - мир земной, земной шар, чертеж земной, правда земная.
- направление, цель - сложить в землю, прирасти к земле.
Статическими фразеологизмами, отражающими земную стихию, являются:
- субъект - бог земной, земной сын, Природа-мать, Отец природы.
- локус - на краю земли, с лица земли (земного), меж небом и землей.
- инструмент - ветвие от древа Аполлона, Стиксовы брега.
В поэтическом мире Тютчева земля представляется как центр вселенной, а другие стихийные первоосновы мира (вода, огонь, воздух) имеют с ней неразрывную связь [4, с. 20]. Динамика и статика
в поэзии Тютчева, выражающиеся семантически, а в частности, в значениях ФЕ, являются глубоко взаимосвязанными явлениями, четкой грани между этими категориями нет.
Динамическая характеристика определяет устойчивые сочетания, в семантике которых содержится реальное и потенциальное движение. ФЕ, отражающие объект, представляют собой единицы субстантивного типа. Это объясняется во многом их семантико-синтаксическими функциями: в предложении это в основном подлежащие и дополнения, значительно реже - другие члены предложения.
Как фразеологическое изображение «земного существования», что отмечено в ПСТ [1, 352], в поэзии Ф.И. Тютчева выступает ФЕ мир земной: Иль блаженные две тени Покидают мир земной? (На Неве, с. 165). ... Сии светила, как живые очи, Глядят на сонный мир земной... («Душа хотела б быть звездой...») [17, с. 107]. Целостность семантики данной единицы складывается благодаря влиянию омонимичных и полисемичных значений стержневого слова производного для данного фразеологизма свободного словосочетания.
Более узким понятием по отношению к предыдущей ФЕ выступает земной шар в значении по ПСТ «планета Земля» [1, с. 251]. Данную единицу можно отнести к речевым штампам: Она кичливый взор на шар земной бросает... (Послание Горация к меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду, с. 49). Как океан объемлет шар земной. (Сны, 82). ...С быстротой чудесной, Кругом вра-тится шар земной. (Из «Фауста» Гёте, с. 113).
Объективизм изображения Земли в качестве макета представлен в поэтическом мире Тютчева посредством ФЕ чертеж земной. Это высвечивается в значении фразеологизма, предоставленном ПСТ, «карта земли, глобус» [1, с. 251]: Тебе, Колумб, тебе венец! Чертеж земной ты выполнивший смело... (Колумб, с. 150).
Семантика всех приведенных выше фразеологизмов объединена цепочечной связью: одно значение вытекает из другого. Парадигматические связи данных ФЕ характеризуются синонимией и гиперо-гипонимическими отношениями.
ФЕ правда земная со значением в ПСТ «то, что признано людьми правильным, справедливым» [1, с. 563-564] (Будь прав или виновен он Пред нашей правдою земною, Навек он высшею рукою В "цареубийцы " заклеймен (29-е января 1837, с. 140)) стоит несколько в стороне от общей семантической структуры динамических ФЕ со значением объекта. И тем не менее данный фразеологизм закономерно вписывается в общую картину изображения земли, обладая еще более узкой семантикой земного существования людей.
В целом семантика этого круга фразеологизмов основана на осознании Земли в качестве планеты, населенной людьми.
Направление, цель в тютчевской фразеологии, изображающей стихию земли, представлены посредством единиц глагольного типа. Их синтаксическая роль обусловлена семантической характеристикой данного объединения устойчивых сочетаний.
Узуальный оттенок тютчевской ФЕ прирасти к земле со значением по ПСТ «оставаться на земле, не имея возможности подняться вверх» [1, с. 587] (А я здесь в поте и пыли, Я, царь земли, прирос к земли!.. («С поляны коршун поднялся.», с. 130)) объясняется наличием соответствий в других лексикографических источниках, к примеру, в СТСРИ прирасти к месту [15, 2007, с. 14] с аналогичным значением. Приведенный фразеологизм дает характеристику бездействия и тем не менее отображает динамическое направление и целевую незавершенность. Фразеологичность семантики данной единицы опирается также на ассоциативные связи, возникающие в связи с гравитационным взаимодействием в законах механики.
ФЕ сложить в землю встречается в поэтическом мире Тютчева в значении «предать земле кого-, что-либо, похоронить» (ПСТ) [1, с. 721]: Ах, и не в эту землю я сложил Все, чем я жил и дорожил! («Итак, опять увиделся я с вами.», с. 154). В данном случае денотат земля, синтаксически являющийся зависимым компонентом, а семантически - основным, приобретает черты антропоцентризма, с которым «ассоциируются некоторые ритуалы, например, погребения (положить / опустить в землю)» [16, с. 54].
Фразеологизмы данной динамической группы характеризуют стихию земли как «сушу в противоположность водному или воздушному пространству» [9, с. 229].
Статическими фразеологизмами, отражающими земную стихию, являются носители стабильных, неизменных по своей сути категорий. Субъект представлен в тютчевской поэтической фразеологии некими оппозиционными клише, синтаксически представляющими собой словосочетания по принципу полного согласования.
Субъективное мировоззрение поэта на уровне фразеологии в данном случае выходит на уровень антонимической оппозиции: с одной стороны, перед читателем земной повелитель, отождествляемый Тютчевым с Богом, с другой, - его подчиненный. Семантика ключевых слов приводимых фра-
зеологизмов, казалось бы, подразумевает кровно родственные связи, но на этом родстве строится антонимия ФЕ. Бог земной, аллегорично называющий «Нерона, римского императора» или «царя, владыку государства» вообще (ПСТ) [1, с. 47, 251] (...Былинка с кесарем вступила в состязанье: "Не уступлю тебе, знай это, бог земной... " (В Риме (С французского), с. 231). Гражданина голос смелый На совет к земным богам. (Песнь радости (Из Шиллера), 65)), противопоставлен земному сыну в значении по ПСТ «человек, люди, живущие на земле» [1: 251] (Она с небес слетает к нам - Небесная к земным сынам... (Поэзия, с. 158)).
Как видно, иносказательное изображение исторических деятелей может носить также религиозный характер. По мнению В.Ф. Погорельцева, «религиозность предполагает наличие в жизни человека по меньшей мере трех составляющих: признание божества, преклоненного служения ему и особенного мистического чувства» [11, с. 112]. Для данных единиц семантика земли является вспомогательной, хотя это не умаляет их роли для воссоздания поэтического образа этой стихии в поэзии Ф.И. Тютчева.
Фразеологическое изображение локуса, т.е. положения, локализации, Тютчевым реализуется посредством следующих единиц.
Похожие на тютчевский фразеологизм на краю земли («где-то очень далеко» (ПСТ) [1, с. 250, 305-306]) единицы, зафиксированные в других фразеологических словарях, к примеру, в СТСРИ край земли, на край земли - «далеко, безгранично, высоко» [15, с. 13]; в ФСРЯ на край света [земли] - «куда-нибудь очень далеко, куда угодно (идти, бежать и т.п.)» [19, с. 211], варьируются формально и семантически (И наша жизнь стоит пред нами, Как призрак на краю земли. (Бессонница, с. 80)). Отражается мифическое представление формы земли, имеющей край. Еще до того как учеными была доказана эллиптическая форма нашей планеты, люди, видящие линию горизонта, представляли себе Землю плоской. Так называемая концепция плоской Земли прекратила свое существование еще в античном мире, а до этого времени была распространена в космогонической мифологии некоторых древних народов, исповедующих, к примеру индуизм и буддизм, а также отражалась в скандинавской мифологии [22].
В поэзии Тютчева встречается ФЕ, обладающая вариативностью употребления в поэтических текстах: с лица земли — с лица земного в значении по ПСТ «исчезнуть с Земли как планеты» [1, с. 250, 251, 333] (Предшественник его с лица земли сокрылся... (На Новый 1816 год, с. 45). Хотя б она сошла с лица земного... («Хотя б она сошла с лица земного...», с. 230)). Узуальный характер данного фразеологизма (возможно, с некоторыми отступлениями от тютчевского варианта) доказывается его наличием в узуальных лексикографических источниках, например: в ФОСРЯ стереть с лица земли. высок. (кого-, что-л.) - «полностью прекратить существование кого-, чего-л., (человека или группы людей, часто сильно ненавидимых субъектов) реально или в сознании окружающих, не оставив никаких следов его прежнего существования на земле. - Уничтожить кого-, что-л., разрушить что-л., убить кого-л.» [18, с. 276-277]; в ФСРЯ стереть с лица земли - «1. кого. Жестоко расправиться с кем-либо, совсем погубить кого-либо. 2. что. Полностью уничтожить, разрушить до основания» [19, с. 456]. Данный фразеологизм построен по принципу олицетворения.
ФЕ меж небом и землей («очень высоко» (ПСТ) [1, с. 413]) возникает в поэзии Тютчева в качестве готового речевого фразеологизма, так как фиксируется в других словарях, обладая семантическим разноречием, помимо формальных видоизменений: в СОШ небо и земля в значении совершенных противоположностей [9, с. 401]; в СТСРИ между небом и землей (оказаться) в значении неопределенности, неуверенности, ненадежности [15, с. 18]): Стоять на высоте и замыкать созданье, На высоте - один -меж небом и землей И видеть целый мир в уступах под собой... (Из Эрнани <Гюго>, с. 109). Данная ФЕ реконструирует «представление о первоначальном единстве земли и неба», а как «медиаторы между землей и небом» могут выступать различные предметы действительности: «столб, кольцо, курево (дым, пыль из под копыт коня).» и др., что отмечает Т.В. Топорова [16, с. 54]. На столкновении неразрывных, и тем не менее оппозиционных частей одного целого - локализованного представления о мире, и на столкновении семантических антонимов воссоздается в поэтической фразеологии Ф.И. Тютчева пограничность между двумя разными стихиями: земной и воздушной. А устаревший вариант усеченного предлога создает возвышенность и добавляет в семантику ФЕ дополнительные коннотации.
Фразеологизмы рассмотренной группы характеризуют земную стихию через осмысление пятого лексического значения слова земля - «страна, государство, а также вообще какая-н. большая территория Земли (высок.)» [9, с. 229].
Выделяется две ФЕ, семантически тождественные статусу инструмент по классификации, которой руководствуемся в данной статье. Это ветвие от древа Аполлона - «лавр» (ПСТ) [1, с. 96, 200] (Да ветвию от древа Аполлона Его питомца я увью! (<С.Е. Раичу>, с. 55)) и Стиксовы брега - «царство Аида, где протекает река Стикс» (ПСТ) [1, с. 946] (.Нородины спаситель, Сниду весел к Стиксовым брегам (Гектор и Андромаха (Из Шиллера), с. 59)). Второй фразеологизм соединяет в себе проявление двух стихий - земной и водной. Так лишний раз подчеркивается непрерывное взаимодействие и неразрывная связь между различ-
ными стихиями. Семантико-синтаксическая категория статических ФЕ со значением инструмент характеризует в целом стихию земли с точки зрения ее составляющих. Такими компонентами являются растение с ярко выраженной символикой и топографический объект античной мифологии.
В качестве субъектов действия в поэтическом мире могут выступать абстрактные понятия, сопряженные с религиозной, даже мистической силой. Таким представляется в поэзии Тютчева образ природы, которая является целым, а стихии земли, воздуха, воды и огня - ее составляющими частями. Поэтому над представлениями о стихии земли, стоят фразеологизмы, семантически отражающие божественность природы, как родителя всего существующего: Природа-мать - «та, что дает всему жизнь» по ПСТ [1, с. 588] (Природа-мать ему дала Два мощных, два живых крыла... («С поляны коршун поднялся.», с. 130)) и Отец природы - «создатель» (ПСТ) [1, с. 588] (.И что крылаты годы С печального лица земли В хранилище времен с собою увлекли, Не пременит того и сам Отец природы (Послание Горация к меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду, с. 49)). Данные ФЕ синтаксически представляют собой единицы субстантивного типа. Таким образом, в тютчевской фразеологии, посвященной стихии земли, а также двум основополагающим ФЕ, стоящим над стихийными проявлениями, усматривается некая иерархия: над всеми стихиями главенствует природа, являющаяся в свою очередь божественным творением.
Стихия земли занимает в поэтической фразеологии Тютчева устойчивую позицию. В творчестве поэта, благодаря субъективному чувствованию объективной реальности, особую значимость имеет природа, которая представляет собой единое целое, связывающее воедино все стихии, первоосновы мира.
In the context of Tyutchev's idiolect all four elements that make up the fundamental principle of the world are singled out. The article is devoted to the phraseological implementation of the element of earth in F.I. Tyutchev's poems. Phraseological material is classified by the syntactic and semantic role, paradigmatic relations of phraseological units are analysed. The key words: fundamental principle of the world, poetic phraseology of F.I. Tyutchev, the element of earth, the syntactic and semantic functions ofphraseological units.
Список литературы
1. Голованевский А.Л. Поэтический словарь Ф.И. Тютчева. Брянск: РИО БГУ, 2009. 962 с. (ПСТ).
2. Голованевский А.Л. Лексика и семантика «Поэтического словаря Тютчева». Научная монография. Брянск: РИО БГУ, 2009.
3. Голованевский А.Л. Место человека и природы в водной и воздушной стихии Тютчева / Ученые записки Курского госуниверситета. Электронный научный журнал. 2012. № 3 (23) Ч. 2.
4. Касаткина В.Н. Поэтическое мировоззрение Тютчева. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1969. 257 с.
5. Ковшова М.Л. Символ в семантике фразеологизмов: опыт исследования // Вопросы филологии (научный журнал). М.: № 2 (29) 2008. С. 19-29.
6. Кузина Л.Н. Ф.И. Тютчев в жизни и творчестве: Учебное пособие для школ, гимназий, лицеев и колледжей. М.: «ТИД «Русское слово - РС», 2001. 80 с.
7. Ломакина О.В. Фразеологизмы и пословицы как смысловые доминанты художественного текста (на материале произведений Л.Н. Толстого) // Вопросы филологии (научный журнал). М.: № 2 (38) 2011. С. 67-72.
8. Нагуманова Э.Ф. Стихии воды и огня в творчестве Ф.И. Тютчева и татарских поэтов начала XX века // Поэтическое наследие Ф.И. Тютчева: Литературоведение, лингвистика, методика: Материалы Юбилейной международной научно-практической конференции / Под ред. докт. филол. наук Антюхо-ва А.В., докт. филол. наук, проф. Голованевского А.Л. Брянск: Изд-во БГУ, 2003. 302 с. С. 155-159.
9. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., дополненное. М.: «А ТЕПМ», 2004. 944 стр. (СОШ).
10. Пигарев К.В. Поэтическое наследие Тютчева / Ф.И. Тютчев. Лирика. Т. 1. М.: Наука, 1966.
11. Погорельцев В.Ф. Психология творчества Ф.И. Тютчева: Книга для учителя. Брянск, 2009. 184 с.
12. Проскуряков М.Р. Концептуальная структура текста: лексико-фразеологическая и композиционно-стилистическая экспликация: Автореф. дис. д-ра филол. наук. СПб, 2000.
13. Пумпянский Л.В. Поэзия Ф.И. Тютчева // Урания. Тютчевский альманах. 1803-1928. Л.: Прибой, 1928.
14. Руссо Ж.Ж. Педагогические сочинения. Т. 1. («Эмиль или О воспитании»). М., 1981. С. 369.
15. Словарь-тезаурус современной русской идиоматики: около 8000 идиом современного русского языка / Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН; А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский, К.Л. Киселева [и др.]; под редакцией А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского. М.: Мир энциклопедий Аванта +, 2007. 1135, [1] с. (СТСРИ).
16. Топорова Т.В. Эпическое слово: обозначение земли в русских былинах // Вопросы филологии (научный журнал). М.: № 2 (38) 2011. С. 52-55.
17. Тютчев Ф.И. Полн. собр. стихотворений. Вступительная статья Н.Я. Берковского; Сост., подгот. текста и примеч. А.А. Николаева. Л.: Советский писатель, 1987. 448 с. (Весь иллюстративный материал приводится по данному изданию с указанием названия стихотворения и страницы).
18. Фразеологический объяснительный словарь русского языка / Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН; Баранов А.Н., Вознесенская М.М., Добровольский Д.О. и др.; под редакцией А Н. Баранова и Д.О. Добровольского. М.: Эксмо, 2009. 704 с. (ФОСРЯ).
19. Фразеологический словарь русского языка: Свыше 4000 словарных статей / Л.А. Войнова, В.П. Жуков, А.И. Молотков, А.И. Федоров / Под ред. А.И. Молоткова. 4-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 1986. 543 с. (ФСРЯ).
20. Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан де Лабрюйер. Характеры. М., 1974. С. 122-126, 169.
21. Шанский, Н.М. и др. Краткий этимологический словарь русского языка. Пособие для учителей. Под ред. чл.-кор. АН СССР С.Г. Бархударова. М.: Просвещение, 1975. 543 с.
22. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/
Об авторе
Сычёва Е.Н. - аспирант Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского; [email protected].
УДК 81'367.7
ПРЕДИКАТИВЫ В СТРУКТУРЕ ПРОСТОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ
П. Е. Топорков
В статье проанализированы факторы, оказывающие влияние на семантико-структурные особенности конструкций с предикативом.
Ключевые слова: предикатив, безличность, субъектный детерминант, состояние, оценка, частеречный синкретизм.
В нашей статье рассмотрим влияние различных факторов на прочтение конструкции с предикативом как личной или безличной.
1. Влияние субъектного детерминанта в форме Д.п.:
А) При наличии детерминанта происходит сдвиг в сторону семантики состояния у единиц, которые совмещают семантику оценки и состояния.
Ср.: А ведь мне недурно было у своего хозяина! [Л. Н. Толстой. Путь жизни (1910)] (в НКРЯ недурно помечено как прил., что неверно)
Подобные случаи развития семантики состояния у оценочных предикативов отмечены в разных формах существования национального языка.
Ср. в художественном тексте, передающем разговорную речь: Мне было раньше хорошо, мне неплохо сейчас и мне отлично будет потом. [Владимир Корнилов. Демобилизация (1969-1971)] В обоих случаях в НКРЯ помета кр. прил. стоит ошибочно.
Ср. также пример лексики общего субстандарта:
Они оба знали, как мне хреново, оба пытались уговорить мою английскую жену не разводиться и оба поняли, что это безнадежно. [Евгений Евтушенко. «Волчий паспорт» (1999)]
В молодежном жаргоне часто происходит переосмысление предикатива с широкой оценочной семантикой как выражающего семантику состояния, в т.ч. внутреннего.
Ср.: Тебе как?- мне круто!:) [http://vk.com/shytki_nfs]
Ср. также в русских говорах [4]:
Скучно, нареч. 1. Жалко; грустно. Челяб., 1914. Заонеж. КАССР, Калин. ~ Скучно (скушно) ходить. Грустить, печалиться, страдать, тосковать. Скушно ходит он что-то. Тетка Таня скучно ходит страшно, хоть и молодая еще. Медвежьегор. КАССР, 1970.
2. Боязно, страшно. Дмитров. Моск., 1904. Безл. сказ. Мне скучно, говорит ямщик, когда заночевали на дороге, в лесу. Иркут., 1873.
Обстоятельственный детерминант может способствовать формированию предикативного значения у наречия.
Ср.: Содомно, нареч. 1. Шумно, громко, крикливо. Я думал у вас бранятся, а ино так содомно спорят. Ярен. Волог., 1847. Вят.
