CC BY
82
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 28 (166). История. Вып. 34. С. 86-90.
а. а. иванов
становление советских контрразведывательных СЛУЖБ
В 1918-1919 ГОДАХ: тРАДИЦИИ И нОВАЦИИ
Статья посвящена изучению эволюции принципов организационного строительства советской контрразведки в период Гражданской войны. На основе анализа опубликованных и неопубликованных документов предпринята попытка сравнить российские дореволюционные и постреволюционные контршпионские ведомства. Проведенное исследование позволяет глубже понять особенности советской политики в области обеспечения государственной безопасности в 1918-1919 гг.
Ключевые слова: контрразведка, шпионаж, Гражданская война, Всероссийская Чрезвычайная Комиссия.
В настоящее время проблема переходных состояний в политике, экономике и социальных отношениях занимает важное место в историческихисследованиях.Революционные события 1917 г. и последовавшая за ними Гражданская война представляют исключительный интерес в данном отношении. Раскол России на несколько противоборствующих лагерей оказал существенное воздействие на отечественную систему государственного управления, важнейшим элементом которой была сфера государственной безопасности. К настоящему моменту одной из центральных проблем истории спецслужб периода Гражданской войны является вопрос об уровне преемственности контрразведывательных органов, созданных после Октябрьской революции, и аналогичных дореволюционных учреждений.
Его сложность обусловлена тем, что идеологические догмы «красных» не помешали им создать под своим контролем сразу несколько контрразведывательных подразделений, в той иди иной степени эксплуатировавших практический опыт Российской Империи и Временного правительства. В итоге, определенной доминантой стал постулат о том, что «необходимость в контрразведывательной деятельности остается неизменной при смене власти, проигранной войне и даже при потере страной независимости и территориальной целостности»1. Тем самым необходимость в ведении контрразведывательной работы на государственном уровне признается априорной, подтверждая тезис контрразведчиков Временного правительства, что «ни один режим - от самодержавного до анархического -не может не заботиться о самосохранении»2.
В то же время данные постулаты все же не объясняют, к примеру, причин сохранения в РСФСР дореволюционных контршпионских структур вопреки мнению многих членов большевистской партии, считавших дальнейшее существование органов госбезопасности прежних политических режимов нецелесообразным. Ведь для некоторых соратников В. И. Ленина слова «контрразведка» и «контрреволюция» по своей сути были синонимичны, а такой подход предполагал отказ от формирования спецслужб. Однако уже в первые постреволюционные месяцы появление в стране первых контрреволюционных организаций заставили Совет Народных Комиссаров (СНК) по-новому взглянуть на место органов безопасности в системе госуправления.
Хотя для основоположников марксистко-ленинской идеологии противоборство революции и контрреволюции было «объективным законом классовой борьбы в период ее наивысшего напряжения», Ленин в пятой главе своего труда «Государство и революция» сделал вывод, что «подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наемных рабов дело <...> легкое, простое и естественное»3, не требующее особой «машины». В то же время, в другой своей работе, датируемой 1902 г., будущий глава Совнаркома заключал, что РСДРП «должна стремиться создать организацию, способную обезвреживать шпионов раскрытием и преследованием их»4. С приходом большевиков к власти этот тезис обретал огромную актуальность. Одним из сторонников данной точки зрения был Ф. Э. Дзержинский, начавший свою карьеру работника госбезопасности с поста сотрудника столичного Военно-революционного комитета.
Благодаря его деятельности на этой должности контрразведывательное отделение (КРО) штаба Петроградского военного округа было сохранено в функциональном состоянии и успешно интегрировано в силовые структуры новой власти. Более того, на заседании СНК 23 ноября 1917 г. было принято решение «поручить тов. Аксельроду представить задержанные ассигновки Военному ведомству на контрразведку в Военное ведомство»5. На этом заседании помимо В. И. Ленина и Л. Д. Троцкого присутствовали также и В. Д. Бонч-Бруевич, А. В. Шотман, П. И. Стучка, что свидетельствует о наличии среди членов РСДРП (б) ряда работников, сознававших важность сохранения контршпионских органов, как минимум, до выхода из Мировой войны.
С другой стороны, если разоблачение контрреволюционных заговоров вполне укладывалось в описанную марксистами схему сохранения динамики революционного процесса, то ведение контрразведывательной работы в армии вступало с ней в очевидное противоречие. Ведь политическая программа РСДРП (б) по военному вопросу предполагала «замену постоянного войска всеобщим вооружением народа»6. Как следствие, декларируемый переход к милиционной системе комплектования вооруженных сил предполагал ликвидацию большинства органов централизованного управления войсками, а значит - и ведомств, руководящих борьбой с вражеской разведывательной деятельностью.
В итоге уровень финансирования региональных КРО был сокращен до предела, когда, по словам контрразведчиков, «дальнейшее существование» их ведомства «подлежит сомнению»7. В представлении многих большевиков основой советских ведомств госбезопасности должны были стать органы политической полиции (то есть учреждения по борьбе с контрреволюцией), а не контрразведка. В результате, в декабре 1917 г. была создана Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете Народных Комиссаров (ВЧК) во главе с Дзержинским. Первоначальные задачи Комиссии не включали необходимость участия в контршпионской работе. Отчасти это было связано с тем, что основой контрразведки любого государства является опора на секретных сотрудников, права на использование которых чекисты изначально не имели. Кроме того, провозглашение отказа
от секретной дипломатии, зафиксированное «Декретом о мире», вынуждало СНК дистанцироваться от применения агентурных методов работы на государственном уровне. Своеобразный перелом произошел после заключения в марте 1918 г. Брестского мирного договора с Германией.
Поскольку еще в январе 1918 г. Совнарком принял «Декрет об организации Рабоче-Крестьянской армии», согласно которому советские вооруженные силы приобретали постоянный характер, изменение приоритетов в области военного строительства требовало перестройки системы органов управления войсками. Весной 1918 г. к Народному комиссариату по военным делам (Наркомвоену), созданному на основе прежнего Военного министерства, добавились еще два военно-административных учреждения - Высший Военный Совет (ВВС) и Всероссийский Главный штаб (ВГШ). Данные органы взяли на себя реализацию комплекса мероприятий по практическому воплощению Декретов СНК в области создания новой армии.
Встав на путь формирования постоянных войск, советское руководство не могло обойти стороной вопрос о создании органов по обеспечению безопасности армии от вражеской агентуры, ведь после масштабной демобилизации прекратили свое существование и прежние контрразведывательные структуры. Им на смену пришли новые учреждения, созданные под контролем Наркомвоена, ВГШ и ВВС.
Так, в составе ВГШ ведением агентурной разведки и контрразведки занимался Военно-статистический отдел (ВСО) Оперативного отделения, образованный на базе дореволюционного Отдела 2-го генерал-квартирмейстера Главного Управления Генштаба. Однако контрразведывательная работа была для данного учреждения задачей второстепенной - из 12 отделов в структуре ВСО борьбой со шпионажем ведали только 38. Главным недостатком контршпионской службы ВГШ было отсутствие сети местных филиалов, не переживших революционные потрясения 1917-1918 гг. Обладая большим потенциалом в сфере обработки и анализа информации, Военно-статический отдел практически не имел возможностей для ее сбора. Тем самым, контрразведка ВГШ столкнулась с трудностями, характерными для первых военно-контрольных органов Российской Империи - к примеру,
сформированного в 1903 г. Разведочного отделения Главного штаба.
Что касается органов по борьбе со шпионажем Высшего Военного Совета, то для их организационного построения были характерны несколько иные тенденции. В отличие от Военно-статистического отдела контрразведка ВВС имела ряд региональных подразделений - специальные «отделения по борьбе со шпионством» (ОБШ) существовали при штабах военных округов и дивизий, а также отрядов «завесы» вдоль демаркационной линии с Германией9. Подобная организационная структура была во многом сходна с отечественной контрразведкой периода Мировой войны, что неудивительно - ведь основная масса руководящих работников приобрели опыт борьбы с агентурной разведкой именно в 1914-1917 гг.
Тем не менее, составленный проект организации ОБШ не отвечал условиям 1918 г. Во-первых, многие большевистские руководители не доверяли военспецам в Высшем Военном Совете, что ограничивало влияние данного органа. Летом 1918 г. глава ВВС М. Д. Бонч-Бруевич был даже вынужден обратиться к руководству Совнаркома с просьбой предоставлять полученные по дипломатическим каналам данные тем из его сотрудников, «кто ведает контрразведкой в государственном масштабе»10. Следовательно, в первые месяцы своего существования ОБШ таких данных не имели, что заметно усложняло работу. Во-вторых, при составлении штатных нормативов ОБШ не был учтен фактор нехватки кадров. В результате, хотя по штату противодействием вражеской агентуре в каждой советской дивизии должны были заниматься 22 сотрудника, эту работу нередко вели всего 4 контрразведчика11. В данных обстоятельствах, ни о каком систематическом пресечении разведывательной деятельности не могло быть и речи.
Еще одним органом, ведавшим борьбой с вражеским шпионажем в Советской России, был Военный контроль (ВК) Наркомвоена под руководством С. В. Чикколини, а затем - М. Г. Тракмана. Задачами сформированного учреждения были пресечение шпионажа Германии и стран Антанты, вскрытие подрывной деятельности в красноармейских частях, сохранение военных и государственных секретов, а также регистрация мобилизованных в Красную Армию военспецов. Поскольку
штаты ВК Наркомвоена формировались в основном по партийному принципу, основная масса его руководителей (В. И. Дьяконов, Т. П. Самсонов, Г. И. Русанов и др.) никогда не служили в контрразведке и почти не имели четких представлений об организационном строительстве соответствующих ведомств. Не существовало ни унифицированной структуры, ни единообразного штатного расписания КРО, а формирование региональных отделений стало прерогативой военных командиров на местах.
При этом определенные нарекания вызывала вертикальная система подчиненности ВК Наркомвоена, предполагавшая подотчетность региональных филиалов исключительно вышестоящим органам, при полном отсутствии горизонтальныхструктурно-функциональных связей с иными элементами военного управления РСФСР. Так, по воспоминаниям главы Архангельской ЧК М. С. Кедрова, начальник Вологодского отделения Военконтроля «отказывался передавать фронтовому начальству получаемые сведения», так как «считал себя подчиненным только центру»12. Причину оформления такой системы следует видеть в том, что организационное строительство ВК началось после назначения на пост начальника Наркомвоена Л. Д. Троцкого13, стремившегося сконцентрировать в своих руках наибольшие полномочия по контролю над армией.
Одновременно с этим процесс формирования советской контрразведки шел и в рамках ВЧК. Первая такая организация в структуре Комиссии появилась еще в январе 1918 г. по личной инициативе Дзержинского и активном участии опытного контрразведчика А. К. Шевары. Хотя решение о создании Контрразведывательного бюро (КРБ) не проходило через Совнарком или иные управленческие органы РСФСР, члены правительства проявили живейший интерес к его работе, поэтому в течение января Дзержинский представлял соответствующие отчеты 5 раз14. Тем не менее, полулегальный статус КРБ привел к тому, что после убийства Шевары в марте 1918 г. Бюро прекратило свое существование. В дальнейшем, руководством ВЧК были предприняты еще несколько попыток создания контршпионского подразделения, но они, в большинстве, заканчивались неудачами.
Ситуация изменилась летом 1918 г., когда по решению Совнаркома в Красной Армии были созданы первые армейские
Чрезвычайные комиссии, взявшие на себя борьбу как с контрреволюцией, так и шпионажем в вооруженных силах15. Для руководства ими в структуре центрального аппарата ВЧК был сформирован Военный отдел под руководством уже упоминавшегося Кедрова. Данный шаг чекистов лишь усилил децентрализацию советских контрразведывательных органов, но обжаловать его можно было только через структуру Совета Народных Комиссаров, поэтому руководители конкурирующих контрразведок оказались вынуждены примириться с таким положением дел. Одновременно Президиумом Комиссии было принято решение и об использовании секретной агентуры.
Таким образом, в первые месяцы Советской власти большевики, несмотря на декларируемый отход от дореволюционных принципов работы органов государственной безопасности, создали сразу несколько контрразведывательных учреждений, во многом сходных в структурном отношении с ведомствами Российской Империи. Одной из черт советских контршпионских органов стала своеобразная конкуренция различных ведомств, призванных выполнять одинаковые функции. Аналогичная схема контрразведывательного обеспечения действующей армии и тыла была свойственна для России в период Мировой войны, когда контршпионские функции Генерального штаба дублировались Департаментом полиции и Отдельным корпусом жандармов. Характерным отличием советской системы от дореволюционной было включение в борьбу со шпионажем не только органов госбезопасности, но и ведомств, не имевших прямого отношения к данной сфере: политических отделов армий, окружных военных комиссариатов16 и т.д. Эта структура напоминала сложившуюся после Февральской революции, когда контрразведкой одновременно ведали не только Военное министерство, но и Министерство Юстиции и даже Военная комиссия Государственной Думы17.
Приведенные факты, характеризующие формы структурной организации советских спецслужб, позволяют сделать вывод, что на начальном этапе Гражданской войны им были присущи децентрализация, слабое взаимодействие и даже конкуренция между собой. Однако начало очередного витка военной реформы в РСФСР спровоцировало изме-
нение положения контшпионских ведомств. В сентябре 1918 г. в Советской России был образован Революционный Военный Совет Республики (РВСР) во главе с Троцким, подчинивший себе основные звенья советского военного управления: ВГШ, ВВС и Военно-законодательный совет. Как следствие, органы по борьбе со шпионажем, существовавшие при данных учреждениях были объединены в Военный контроль РВСР.
Образование единого органа советской контрразведки было существенным шагом вперед по сравнению с предшествующим периодом, унифицировав и систематизировав центральный аппарат и структуру региональных филиалов. Тем не менее, данный орган просуществовал всего несколько месяцев, не успев толком приступить к работе, так как в конце 1918 г. чекистами была развернута кампания, имевшая целью дискредитацию Военконтроля с последующей передачей его функций армейским ЧК. Основные претензии сотрудников ВЧК к органам Военного контроля РВСР состояли в том, что те не до конца сознавали классовую природу шпионажа и относились к борьбе с ним, как к военно-технической задаче. Помимо этого определенные нарекания вызывал и низкий уровень контроля комиссаров за осуществлением контршпионской работы вопреки официальным распоряжениям18.
Для урегулирования конфликта была образована специальная Комиссия во главе с М. Я. Лацисом, в ходе работы которой на Южном фронте был сделан вывод о низкой эффективности местного отдела контрразведки РВСР19 и необходимости его объединения с армейскими и фронтовыми ЧК. В ходе долгих ведомственных споров между ВЧК и РВСР, новый контрразведывательный орган вошел в структуру Всероссийской Чрезвычайной комиссии под названием Особого отдела (ОО)20. Он образовывался путем слияния органов Военконтроля с армейскими ЧК, а его первым начальником стал Кедров.
Внутренняя структура Особого отдела армии предполагала его деление на несколько подразделений (секретное, оперативное, следственное и др.21), каждое из которых выполняло собственные функции. Фактически, в рамках ОО ВЧК была осуществлена интеграция функций разведки, контрразведки и политической полиции в единый комплекс. Стоит заметить, что такого рода объединение не было
полностью инновационным для отечественных спецслужб, так как еще в период правления Временного правительства был создан контрразведывательный отдел Министерства Юстиции, также осуществлявший борьбу «со шпионажем под политическим флагом и контрреволюционными попытками»22.
С момента формирования Особых отделов их компетенция в отношении расследования фактов шпионажа и контрреволюции в вооруженных силах не подлежала какому-либо обсуждению и пересмотру. Фактически, Совнаркомом был принят курс на отказ от дальнейшего реформирования контршпионской службы - Особотделы ВЧК были сочтены оптимальными органами советской контрразведки, наиболее соответствующими большевистской идеологии, системе государственного управления и духу законов.
Таким образом, в 1918-1919 гг. советские спецслужбы находились в поиске принципов, форм и методов наиболее эффективного и целесообразного построения военно-контрольных ведомств. Этот процесс отражал неустойчивое состояние государственной власти в стране и отсутствие у руководства единых приоритетов в области обеспечения госбезопасности. Как следствие, формирование организационно-штатной структуры данных учреждений нередко представляло собой не единый поступательный процесс, а череду реорганизаций, приводивших как повышению, так и снижению качества контршпионских мероприятий. При этом использование практического опыта предшествующих режимов было вызвано не стремлением большевиков использовать традиционные принципы функционирования отечественных спецслужб, а сиюминутными практическими соображениями повышения эффективности управления.
Примечания
1 Кирмель, Н. С. Деятельность контрразведывательных органов белогвардейских правительств и армий в годы Гражданской войны в России (1918 - 1922 гг.). М., 2007. С. 5.
2 Государственный архив Российский Федерации (ГАРФ). Ф. 1780. Оп. 1. Д. 28. Л. 54.
3 Ленин, В. И. Государство и революция. Пг., 1918. С. 43-44.
4 Ленин, В. И. Полное собрание сочинений. Т. 7. М., 1967. С. 17.
5 Протоколы заседаний Совета Народных Комиссаров РСФСР. Ноябрь 1917 - март 1918 гг. / под ред. Ю. Н. Амирантова, В. М. Лаврова. М., 2006. С. 46.
6 Программы политических партий России. Конец XIX - начало XX в. / сост. : В. В. Кри-венький, Н. Н. Тарасова. М., 1995. С. 48.
7 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 39515. Оп. 1. Д. 151. Л. 23.
8 См.: Кочик, В. Советская военная разведка: структура и кадры // Свобод. мысль. 1998. № 5. С. 99.
9 См.: РГВА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 76. Л. 64.
10 Там же. Ф. 6. Оп. 12. Д. 15. Л. 2.
11 См.: РГВА. Ф. 488. Оп. 1. Д. 61. Л. 167, 263.
12 Кедров, М. С. За Советский Север // Этапы большого пути: Воспоминания о Гражданской войне. М., 1963. С. 280.
13 РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 75.
14 См.: Протоколы заседаний... С. 194, 198, 202, 220, 249.
15 См.: ВЧК уполномочена сообщить. / под ред. В. К. Виноградова. М., 2004. С. 280-281.
16 РГВА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 15. Л. 17.
17 См.: Николаев, А. Б. Государственная Дума в Февральской революции. Рязань, 2002. С. 251, 281.
18 Там же. Ф. 4. Оп. 3. Д. 50. Л. 23 об.
19 Там же. Ф. 6. Оп. 10. Д. 11. Л. 321.
20 См.: Лубянка : Органы ВЧК - ОГПУ-НККБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1991 : справочник / сост. : А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М., 2003. С. 330.
21 РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 70. Л. 74.
22 ГАРФ. Ф. 1780. Оп. 1. Д. 28. Л. 53.
