CC BY
144
ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
УДК 377/378(470.40/.43)”1928/1932”
становление системы высшего и среднего технического образования в среднем ПОВОЛЖЬЕ В 1928-1932 гг.
М. В. Зелев (Пензенский государственный университет)
Анализируется политика советских властей в области высшего и среднего технического образования по проведению реформы 1928-1929 гг. на примере нового промышленного района Средней Волги. Отсутствие в нем технических учебных заведений до 1930-х гг. и решительные действия региональных властей в этой сфере способствовали радикализации методов проведения реформы. Минимизация требований к абитуриентам, примитивизация процесса обучения, острая нехватка научно-педагогических кадров, максимальное сокращение сроков обучения привели к катастрофическому падению качества подготовки инженеров того времени.
Ключевые слова: сталинизм; великий перелом; индустриализация; Среднее Поволжье; высшая школа; техническое образование; студенчество; инженеры; рабочие.
THE FORMATION OF THE SYSTEM OF HIGHER AND SECONDARY TECHNICAL EDUCATION IN THE MIDDLE VOLGA, 1928-1932
M. V. Zelev (Penza State University)
This article analyzes Stalin’s policy on higher technical education during the Great Break in the Middle Volga - a new industrial region. The goal of the educational reform of 1928-1929 was not only to cover the massive deficit of qualified technicians and managers in quickly growing Soviet industry, but also to transform the social and political structure of that professional group. This policy opened the possibilities to make managerial career for many undereducated but politically loyal workers.
The total absence of higher technical schools in the Middle Volga before the 1930s and frantic activities of the regional powers in this sphere were responsible for radicalizing the mechanisms of the reform. During two years (1930-1931) in the Middle Volga eleven higher and thirty one secondary technical schools were founded without any scientific, pedagogical and material resources. The number of the students skyrocketed. The situation was complicated by minimizing admission requirements and reducing the education period.
As in the whole country, in the Middle Volga technical schools the radical simplification of the learning process was observed. The traditional lectures were replaced by the brigade-laboratory method without any real individual control of education quality and quality theoretical education. The huge deficit of scientists and professors was compensated by engaging the engineers from local industrial enterprises and even school teachers.
The great downgrading of professional skills of engineers in the 1930s was the main result of this educational experiment. It was so obvious that the Soviet government began a counter-reform of the higher education system four years after the start of the reform. It was the return to the traditional principles of higher education.
But the main social result of that radical experiment was that in the Soviet Russia a new generation of engineers with working-class roots, great political loyalty to Stalin’s régime, and new specific technical culture appeared. A great political future was reserved for them.
Keywords: Stalinism; Great Break; industrialization; Middle Volga; higher education; technical education; students; engineers; workers.
Чрезвычайно высокие темпы про- задача требовала не только радикальной
мышленного развития в годы 1-й пя- реформы технического образования, но
тилетки резко увеличили потребности и решительного пересмотра самих основ
народного хозяйства в специалистах. прежней системы комплектования инже-
В конце 1920-х гг. правительство стол- нерно-технического персонала. При этом
кнулось с острейшей необходимостью нужно было не просто резко увеличить
в крайне короткие сроки решить задачу численность ИТР, но и добиться создания
насыщения, по меньшей мере, важней- политически лояльных, зараженных эн-
ших участков бурно растущей промыш- тузиазмом технических кадров, готовых
ленности техническими кадрами. Эта полностью подчинить свои интересы за-
© Зелев М. В., 2013 69
дачам индустриального развития страны. Проблема обновления политического состава специалистов заставила власти вновь обратиться к своему основному резервуару политически лояльных кадров - рабочему классу. «.. .Необходимо всемерно усилить подготовку новых, пролетарских специалистов, на которых Советская власть могла бы полностью и целиком опереться в своей грандиозной работе по строительству социализма, которые удовлетворили бы растущие потребности и могли заменить враждебные нам элементы из среды специалистов и коренным образом улучшили бы весь кадровый состав промышленности и хозяйства СССР в его целом» [6, т. 4, с. 19], - говорилось в постановлении пленума ЦК «О кадрах народного хозяйства» (ноябрь 1929 г.).
Острая потребность властей в обновлении инженерно-технического персонала промышленности совпала с мощным давлением снизу, прежде всего со стороны рабочих, в пользу более радикальных действий. Это давление вырастало из противоречий нэпа, выражая острое недовольство рабочих привилегированным положением бюрократии, старых специалистов, городских мелкобуржуазных слоев, отражая сомнения коммунистов в том, что революция окончательно победила, сомнения, столь активно эксплуатировавшиеся левой оппозицией.
К концу 1920-х гг. в рабочей среде все сильнее звучало требование открыть возможности для широкомасштабного выдвижения рабочих на административную и хозяйственную работу. Сложившиеся настроения позволили Ш. Фицпатрик говорить о «великом переломе» не только как о «революции сверху», но, в не меньшей степени, и как о «революции снизу» [15, с. 6-7]. Эти две встречные тенденции вылились в радикальную и в чем-то стихийную политику выдвижения индустриальных рабочих, партийных и комсомольских активистов в ряды технических специалистов. Основной составляющей данной политики стала реформа технического образования 1928-1929 гг.. основы которой были заложены в решениях июльского 1928 г. и ноябрьского
1929 г. пленумов ЦК [5, т. 2, с. 525-578,
599-604, 659-664; т. 5, с. 445-534, 568-575; 6, т. 4, с. 355-361; т. 5, с. 18-28]. Суть ее сводилась к резкому расширению системы технического образования, ускорению подготовки специалистов, более тесной увязке подготовки кадров с потребностями промышленности и снятию всех преград, ранее затруднявших массовое поступление рабочих во втузы и техникумы.
Втузы и техникумы передавались от Наркомпроса в ведение хозяйственных наркоматов. Предполагалось, что это должно было привести к лучшему учету потребностей промышленности при подготовке специалистов, чему также должно было способствовать значительное увеличение доли в учебном времени производственной практики (до 40-50 %). Возобладала концепция подготовки специалистов узкого профиля, что сопровождалось резким сокращением доли общетеоретических и общетехнических дисциплин в программах.
Господствующим стал лабораторно-бригадный метод. Он был призван сэкономить время подготовки специалистов за счет отказа от лекций и сдачи экзаменов, одновременно максимально повысив активность учащихся. Объединенные в бригады студенты должны были совместно выполнять учебно-лабораторные задания. При этом определение руководителя выполнением таких заданий было делом случая: кому-то мог достаться блестящий профессор, а кому-то - неопытный ассистент. Зачет за выполненное задание сдавался не индивидуально, а всей бригадой, причем для получения зачета всеми студентами бригады достаточно было получить правильные ответы от одного из них.
Перед учебными заведениями стояла задача уплотнить учебный процесс за счет введения непрерывного учебного года (набор производился 3 раза в год), что способствовало сокращению срока подготовки инженеров до 3-4 лет. Одновременно резко расширялась сеть втузов и техникумов, создавалась система вечернего и заочного образования.
Преобладание выходцев из рабочей среды в высших и средних технических учебных заведениях обеспечивалось прежде всего за счет системы социальных квот при
приеме. В июле 1929 г. пленум ЦК утвердил 65-процентную квоту для рабочих и их детей при приеме в высшие учебные технические заведения; в ноябре того же года квота была повышена до 70 %. В стране резко расширялась система рабочих факультетов, широко практиковалось направление во втузы рабочих в составе партийных, профсоюзных и комсомольских «тысяч», позволявшее обойти систему приемных испытаний, разрешался прием рабочих и детей во втуз даже в случае неудачи на экзамене по одному из основных для института предметов. Расширение системы втузов и техникумов вместе с целой системой преференций для выходцев из рабочей среды обеспечило их гегемонию в системе технического образования.
Проведение реформы технического образования на Средней Волге во многом отличалось от ее хода в старых вузовских центрах. Фактически здесь шла речь не о реформировании, а о создании региональной системы технического образования. Практически полное отсутствие технических учебных заведений в Среднем Поволжье способствовало радикализации методов проведения реформы в регионе, углублению ее негативных сторон. Заметное катализирующее воздействие на создание и становление системы технического образования в Средне-Волжском крае оказывала позиция региональных властей. Партийное и хозяйственное руководство края, выступавшее за его скорейшее промышленное развитие, за завоевание им более благоприятного положения в народном хозяйстве СССР, активно включилось в разрешение чрезвычайно острой проблемы подготовки технических кадров. Отсутствие серьезного контроля из центра за качеством образования позволило крайкому и крайисполкому при активном содействии руководителей предприятий приступить к активному созданию высших и средних специальных заведений. При этом далеко не всегда местная инициатива одобрялась центральными властями, что вынуждало краевые власти финансировать непризнанные втузы и техникумы из краевых средств в надежде на изменение отношения к ним центра в будущем.
Первые втузы на Средней Волге создаются в 1930 г. Так, 23 июля 1930 г. СНК СССР санкционировал открытие в Самаре строительного, химико-технологического, энергетического и механического институтов. В том же году крайком самочинно открывает в с. Рождествено, под Самарой, лесотехнический институт (в 1931 г. переведен в Пензу). Созданный без разрешения СНК он содержался на средства краевого бюджета [7, с. 95-96]. Предполагалось также открытие лесного института в Ульяновске, но правительство решительно отвергло эту идею [7, с. 96].
В 1931 г. деятельность краевых властей в этом направлении активизируется. В Самаре открываются филиал Московского механического института инженеров транспорта, геологоразведочный институт. Предпринимается неудачная попытка создать гидроэлектротехнический втуз и институт строительных материалов. В апреле 1931 г. ответственному секретарю крайкома М. М. Хатаевичу удается отстоять от закрытия по требованию центральных властей энергетический и химико-технологический институты [11, ф. 1141, оп. 20, д. 519, л. 235-236].
В 1932 г. планировалось открыть металлургический институт в Оренбурге, геологоразведочный институт в Орске на базе горного техникума. Совещание при крайисполкоме о развертывании вузов и техникумов в 1932 г., проведенное 15 июля 1931 г., рекомендовало открыть в механическом институте факультеты авиамоторостроения, дорожных машин, мостовых сооружений, в строительном вузе - факультеты фабрично-заводского и дорожного строительства, в энергетическом институте - факультеты центральных электростанций и электрификации сельского хозяйства, в химико-технологическом институте - коксо-бензольное отделение [3, ф.Р-674, оп. 1, д. 1246, л. 100-102]. 22 сентября 1931 г. крайком принимает постановление «О состоянии и практических мероприятиях по подготовке кадров промышленности», где отдается распоряжение об открытии втузов при заводах № 3 (г. Ульяновск), № 15 (г. Чапаевск),
№ 42 (г. Самара) и № 50 (г. Пенза) [3, ф.Р-1131, оп. 2, д. 9, л. 15-18].
Чрезвычайно быстро росла и сеть техникумов. В 1928/29 учебном году в области было 5 промышленно-транспортных техникумов с чуть более 1 тыс. учащихся. В 1931/32 учебном году число техникумов достигло 36, а число учащихся в них - 9 тыс. [7, с. 102-103]. Многие учебные заведения организовывались на основе средних школ.
Втузы и техникумы создавались без учета материальной и учебно-производственной базы, возможностей их финансирования. Только что открытые учебные заведения испытывали острую нужду во всем - от готовален до учебных помещений, не хватало учебной литературы. Энергетический институт жаловался на отсутствие бумаги для того, чтобы размножить работы преподавателей взамен учебников [3, ф.Р-674, оп. 1, д. 1246, л. 28], строительному институту требовалась лаборатория, оборудование для которой можно было приобрести только за границей, уплатив 5 тыс. рублей золотом [3, ф.Р-674, оп. 1, д. 1246, л. 46].
Однако наиболее серьезной проблемой для средневолжских втузов являлась нехватка опытных квалифицированных преподавателей. Не имевший ранее серьезной научной базы край не мог обеспечить квалифицированными научно-педагогическими кадрами быстро возникавшие втузы и техникумы. Только для 5 индустриальных вузов в 1930/31 учебном году требовалось около 100 профессоров, доцентов и преподавателей [8, с.14]. Подбор преподавательских кадров часто происходил случайным порядком, а занятия по общеобразовательным дисциплинам вели школьные учителя, технические дисциплины часто преподавались заводскими инженерами, не имевшими, как правило, ни педагогического, ни научного опыта. Острая нехватка квалифицированных преподавательских кадров привела к широкому распространению совместительства в вузах и техникумах. Большие перегрузки не позволяли профессорско-преподавательскому составу заниматься научными
исследованиями, что неизбежно влекло за собой снижение его профессионального уровня. Если в 1927/28 учебном году на одного штатного преподавателя советского втуза приходилось 10,6 студентов дневного отделения, то в 1932/33 учебном году этот показатель возрос до 39,5 [14, с. 224, 231].
В то же время на работу во втузы приходят представители старой технической интеллигенции, вынужденные уйти из промышленности из-за опасений быть обвиненными во вредительстве. Например, на преподавательской работе в самарских втузах сосредоточиваются арестовывавшийся во время революции за «антисоветскую агитацию» инженер-теплотехник, дворянин Б. Л. Сурвил-ло, бывший главный инженер самарского трамвайного депо, обвиненный в халатности и неэффективном руководстве, офицер царской армии С. П. Мжельский, изгнанный с завода им. Масленникова (г. Самара) из-за своего немецкого происхождения Е. Ю. Ган и др. Научная и преподавательская работа для технических специалистов старой школы стала в 1930-е гг. сравнительно безопасной социальной нишей. Здесь от них, в отличие от преподавателей гуманитарных дисциплин, не требовали безоговорочной преданности политическому режиму. Многие из них продолжали работать во втузах и в конце 1930-х гг., благополучно пережив большой террор 1937-1938 гг.
Широкое внедрение бригадно-лабораторного метода пагубно сказывалось на уровне подготовки будущих инженеров и техников. В результате отказа от лекционной системы студент лишался возможности непосредственно учиться у профессора, получая знания от менее квалифицированных руководителей. В условиях острой нехватки учебных пособий в новых вузах лекционный метод мог быть особенно полезен, но даже в таких случаях руководство учебных заведений отдавало предпочтение повсеместно насаждаемому бригадно-лабораторному методу. «.Бывало, когда объяснять приходилось сильному студенту бригады, - вспоминал профессор А. М. Беркенгейм. - Студент тратил массу времени и труда, чтобы разъяснить своим слабым товарищам то,
что он сам едва-едва понимал, причем часто он делал это по приказу, без всякого удовольствия. Когда группа подвергалась проверке знаний, этот же бригадир и “вывозил” всех, причем зачет ставился всей группе» [2, с. 21]. Отмечались случаи оценки бригады преподавателем на основе отчета бригадира (химико-технологический институт) [11, ф. 714, оп. 1, д. 156, л. 25-37]. Таким образом, активность и самостоятельность студентов при проработке заданий оказывались призрачными. Отказ от экзаменов привел к тому, что студент не имел возможности повторить учебный курс полностью, объединить и систематизировать полученные знания.
Ликвидация лекционной системы и увлечение производственной практикой серьезно сузили теоретическую базу будущих специалистов. Студенты оказывались близко знакомыми с потребностями работы по своей специальности, но крайне слабы в теории, несамостоятельны, беспомощны в решении новых задач. При этом большинство студентов, будучи выходцами из рабочей среды, и без того хорошо знали производство и нуждались прежде всего в теоретической подготовке. Однако новое поколение специалистов оказывалось незнакомо с новейшими достижениями науки и техники. К тому же сама производственная практика была плохо подготовлена, ибо предприятия, как правило, не участвовали в разработке ее программы. Профессорско-преподавательский состав обычно оказывался в стороне от руководства практикой, часто ею руководили неквалифицированные работники предприятий. Обычно программы ориентировали студента на место рядового рабочего, а не инженеров-техников. В них отсутствовали проектно-монтажные и научно-исследовательские работы, знакомство с новейшими достижениями техники. На кирпичных заводах пос. Безымянки (ныне район Самары) студентов силикатного техникума вообще использовали в качестве посыльных и чернорабочих [4, с. 4; 11, ф. 714, оп. 1, д. 94, л. 162-164].
Отрицательное воздействие на развитие технического образования оказала ликвидация единого методического ру-
ководства со стороны Наркомпроса. Хозяйственные наркоматы не справлялись с руководством втузами. Бесплановость, бесконечные кадровые перестановки, приход к руководству случайных людей приводили к выдвижению необеспеченных ресурсами проектов, частой смене противоречивых указаний, перекраиванию учебных планов [12, с. 101-104].
При этом местное руководство постоянно подталкивало втузы и техникумы к ускорению темпов подготовки специалистов. Например, еще в период организации первых самарских втузов секретариат горкома в постановлении от 14 февраля 1930 г. потребовал осуществить выпуск первой ударной группы инженеров (до 50 чел.) уже к 1 октября
1930 г., т. е. через 5 месяцев после предполагаемого открытия втузов. Группа должна была состоять из наиболее подготовленных выпускников индустриального техникума. Следующих 100 инженеров планировалось выпустить в январе 1931 г. [11, ф. 714, оп. 1, д. 64, л. 142-143]. Подобные явно нереалистичные решения не могли быть выполнены и только дезорганизовывали работу учебных заведений. Тем не менее региональному руководству удалось организовать первый выпуск инженеров в одном из втузов уже в 1932 г. Тогда, через 2 года после приема, Самарский строительный институт осуществил первый выпуск 75 инженеров [9, с. 175].
Набор во втузы в 1930-1932 гг. проводился на основе ярко выраженного предпочтения выходцам из рабочей среды. Массовый набор в студенты рабочих, не имевших полноценной школьной подготовки, можно было обеспечить, лишь обойдя традиционную систему приемных экзаменов. С этой целью была резко расширена сеть рабфаков. Если в 1928 г. в области было 3 рабфака с 1 096 учащимися, то в 1931/32 учебном году - 24 с 5 654 учащимися [9, с. 97-98]. Планка требований к выпускникам рабфаков была настолько снижена, что порою даже центральные хозяйственные ведомства были вынуждены одергивать увлекавшихся местных руководителей. Например, в ноябре 1930 г. руководство Всесоюзного объединения энергетического хозяйства (Энергоцен-
тра), в чьем ведении находился энергетический институт, пригрозило привлечением к уголовной ответственности заведующим средневолжскими рабфаками за выпуск неподготовленных, но снабженных удостоверениями об их окончании абитуриентов [3, ф.Р-674, оп. 1, д. 1246, л. 7].
Другим важным каналом поступления рабочих во втузы стала система командирования от предприятий, хозяйственных и общественных организаций. Направление позволяло поступить в институт без экзаменов, пройдя подготовительные курсы. В первом приеме механического института в 1930 г. парт-, профтысячни-ки и прочие командированные составили 95,5 % (106 чел. из 111) [9, с. 110]. Большинство из принятых по направлению не имели систематического образования. Это заставляло дирекцию институтов параллельно основному курсу вводить курс элементарных дисциплин для подтягивания знаний студентов до уровня, необходимого для понимания специальных предметов [11, ф. 978, оп. 1, д. 9, л. 80-95]. Подобная практика приводила к перенесению в высшую школу методики средней школы, когда главное внимание уделялось знанию фактов, а не методов.
Парттысячники оказывались во втузах в привилегированном положении. Им выплачивалась сравнительно высокая стипендия, так как требовалось компенсировать потерю заработка 25-35-летними рабочими, многие из которых уже обзавелись семьей. При этом стремление властей добиться высокого уровня политической сознательности будущих инженеров нередко оказывало отрицательное воздействие на уровень их подготовки. Ложившееся на них бремя общественной работы отрицательно сказывалось на их успеваемости. Некоторые из парттысячни-ков энергетического института, например, имели по 4 и более общественных поручений. В результате более половины их вечеров оказались заняты общественной работой [11, ф. 714, оп. 1, д. 156, л. 6-7].
В результате целенаправленной политики власти добились полного преобладания рабочих и коммунистов во втузах. В 1930-х гг. рабочая прослойка составила во втузах Средней
Волги 71,1 %, причем в энергетическом институте этот показатель достиг 83, а в механическом - 94,6 %. Партийно-комсомольская прослойка составляла соответственно 77,9, 95,2 и 90 % [9, с. 108-110]. При этом доля рабочей прослойки среди принятых в индустриальные втузы края в 1930 г. была несколько ниже аналогичного показателя в целом по индустриальным втузам СССР (76,6 %) [1, с. 76]. Проникновение рабочих во втузы облегчалось и резким расширением системы высшего технического образования. Если в 1927/28 учебном году в индустриальные втузы СССР было принято 6 282 чел., то в 1930 - 42 251 [1, с. 76]. По подсчетам Ш. Фицпатрик, численность рабочих без законченного среднего образования, поступивших в вузы в 1928-1932 гг., воспользовавшись значительным ослаблением требований к уровню их подготовки, составила более 150 тыс., причем 110 тыс. из них были коммунистами. По оценке ученого, 2/3 студентов вузов в 1932/33 учебном году относились к тем, кто не смог бы поступить в институты в годы нэпа [16, с. 187-189].
В целом курс на ускоренное расширение и обновление административно-технического персонала промышленности с его ставкой на приоритет политических качеств и социального происхождения перед уровнем подготовки привел к резкому ухудшению руководства промышленностью. Однако, возможно, самой главной характеристикой нового поколения инженеров явилось коренное изменение их отношения к своей работе по сравнению со старыми специалистами, появление нового типа профессиональной культуры. Он характеризовался полным пренебрежением к существующим объективным техническим данным как к бумажному прикрытию для затягивания строительства и невыполнения планов; склонностью идти на производственный риск; предпочтением метода проб и ошибок, сопровождавшегося колоссальным перерасходом ресурсов, перед тщательными предварительными расчетами; терпимостью к браку, авариям и катастрофам; склонностью к импровизациям, авралу и штурмовщине вместо бесперебойной и слаженной эксплуатации техники. По словам С. Шаттенберга, «техника являлась
политической и, по мнению большевиков, при наличии правильного взгляда на социалистическое строительство и нужной порции энтузиазма каждую проблему можно было решить и каждый срок можно было соблюсти» [13, с. 201].
Хозяйственные руководители выражали все большее недовольство крайне низким уровнем квалификации молодых инженеров, которые уже преобладали среди специалистов с высшим образованием. Например, на заводе им. Масленникова в апреле 1931 г. 63 % инженеров имели менее чем 2-летний производственный стаж, металлургическим отделом руководил инженер, не имевший даже 1-летнего стажа, в лаборатории работали 2 молодых инженера, которые не могли провести исследование производственных неполадок [3, ф.Р-2934, оп. 43, д. 7, л. 221-237; оп. 45, д. 4, л. 27]. Со стороны хозяйственных и региональных руководителей резко возрос спрос на «искренне раскаявшихся вредителей» [11, ф. 1141, оп. 12, д. 28, л. 105-107], на специалистов со стажем.
Все в большей степени осознавали все негативные черты сложившейся системы образования и сами обучающиеся. «Данный институт дает меньше знаний, чем находящийся в том же здании строительный техникум» [11, ф. 1140, оп. 1, д. 6, л. 17-18], - жаловались студенты Самарского строительного института.
За годы 1-й пятилетки был в значительной степени исчерпан резерв квалифицированных рабочих, готовых воспользоваться открывшимися возможностями для получения образования. Многие из них не хотели менять относительно высокую заработную плату на мизерную стипендию. Нехватка квалифицированных кадров заставляла директоров всеми силами удерживать их на предприятии.
Под влиянием этих факторов правительство начинает постепенно корректировать свою политику в этой сфере. Отмена дискриминации детей специалистов при приеме в учебные заведения означала начало пересмотра политики рабочего выдвижения. Осенью вузы были проинструктированы, что принимать рабочих следует не на дневное, а на вечернее отделение [16, с. 213]. Начавшаяся осенью 1932 г. новая реформа
высшей школы ознаменовала распространение на техническое образование принципов политики «восстановления порядка», проводившейся, начиная с лета 1931 г.
Выступая на встрече с металлургами 26 декабря 1934 г., И. В. Сталин достаточно точно прокомментировал ситуацию, сложившуюся в сфере подготовки технических кадров в начале 1930-х гг.: «У нас было слишком мало технически грамотных людей. Перед нами стояла дилемма: либо начать с обучения людей в школах технической грамотности и отложить на 10 лет производство и массовую эксплуатацию машин... либо приступить немедленно к созданию машин и развить массовую их эксплуатацию в народном хозяйстве, чтобы в самом процессе производства и эксплуатации машин обучать людей технике, выработать кадры. Мы выбрали второй путь. Мы пошли открыто и сознательно на неизбежные при этом издержки и перерасходы, связанные с недостатком технически подготовленных людей, умеющих обращаться с машинами. Правда, у нас наломали за это время немало машин. Но зато мы выиграли самое дорогое - время и создали самое ценное в хозяйстве - кадры. За 3-4 года мы создали кадры технически грамотных людей как в области производства машин всякого рода... так и в области их массовой эксплуатации. То, что было проделано в Европе в продолжение десятков лет, мы сумели проделать вчерне и в основном в течение 3-4 лет. Издержки и перерасходы, поломка машин и другие убытки окупились с лихвой. В этом основа быстрой индустриализации нашей страны» [10]. Правда, сейчас, оценивая последующее развитие страны, трудно согласиться со сталинским тезисом 1934 г. о с лихвой окупившихся «издержках и перерасходах», особенно если учитывать качество советских инженерных кадров в отраслях, обслуживающих потребительский спрос.
В результате радикальной реформы технического образования 1928-1929 гг. правительству удалось разрешить проблему нехватки инженерно-технических специалистов, пожертвовав при этом качеством и широтой их образования. Молодые инженеры и техники составили новую,
достаточно значительную прослойку, отличавшуюся высоким социальным положением, политически преданную властям. Она оказала серьезное влияние на последующее политическое развитие России. Именно эту социальную группу власти начинают рассматривать в качестве своей важной социальной опоры.
С педагогической точки зрения реформа высшей и средней школы 1928-1929 гг. представляет собой весьма интересное явление. Задачи ускоренной подготовки большого числа новых инженеров и техников и одновременного изменения социально-политического состава этой профессиональной группы способствовали минимизации требований к абитуриентам, ориентации на подготовку специалистов узкого профиля, ликвидации единого учебно-методического руководства со стороны Наркомпроса, примитивизации процесса обучения, отказу от индивидуального контроля успеваемости, максимальному сокращению сроков обучения. Произошел отказ от классической системы лекционных и лабораторно-практических занятий в пользу бригадно-лабораторного метода. Такие перемены не могли не способствовать резкому падению качества инженерного образования, крайне слабой теоретической подготовке выпускников технических вузов, их неспособности самостоятельно решать сложные производственные задачи. Особенно тяжелые последствия реформа вызвала в новых центрах высшего образования, где отсутствовали как учебно-материальная база для новых вузов, так и научно-педагогические кадры. Негативные последствия реформы были столь очевидны, что уже через 4 года после ее начала советское правительство вынуждено было ее свернуть, вернувшись к традиционным подходам к организации высшего и среднего технического образования.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бейлин, А. Е. Кадры специалистов СССР : Их формирование и рост / А. Е. Бейлин. - Москва : ЦУНХУ Госплана СССР, 1935. - 420 с.
2. Высшая техническая школа. - 1934. - № 1.
3. ГАСО (Гос. архив Самарской области). Ф.Р-674, 1131, 2934.
4. За индустриализацию Средней Волги. -1931. - № 10.
5. Как ломали нэп : Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928-1929 гг. - Москва : Междунар. фонд «Демократия», 2000. - T. 2. - 718 с.; Т. 5. - 702 с.
6. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК. - Москва : Изд-во полит. лит., 1984. - T. 4. - 576 с.; Т. 5. - 446 с.
7. Левенштейн, П. Я. Деятельность партийных организаций Среднего Поволжья по подготовке кадров инженерно-технической интеллигенции (1928-1937 гг.) : дисс. ... канд. ист. наук / П. Я. Левенштейн. - Саратов : Саратов. гос. ун-т, 1970.
8. Левенштейн, П. Я. Роль комсомольских организаций Среднего Поволжья в формировании инженерно-технической интеллигенции (1928-1937 гг.) : Материал в помощь лекторам и пропагандистам системы политического просвещения молодежи / П. Я. Левенштейн. - Куйбышев : [б. и.], 1968.
9. Левенштейн, П. Я. Формирование инженерно-технической интеллигенции в период строительства основ социализма (1928-1937 гг.) : Из опыта деятельности партийных организаций Среднего Поволжья по подготовке кадров специалистов / П. Я. Левенштейн. - Куйбышев, 1986. - (Неопубликованная рукопись хранится в Самарской областной универсальной научной библиотеке).
10. Правда. - 1934. - 29 дек.
11. СОГАСПИ (Самарский областной гос. архив социально-политической истории). Ф. 714, 978, 1140, 1141.
12. Фронт науки и техники. - 1932. - № 7-8.
13. Шаттенберг, С. Техника - политична : О новой, советской культуре инженера в 30-е годы / С. Шаттенберг // Нормы и ценности повседневной жизни : Становление социалистического образа жизни в России, 1920-1930-е годы / Т. Вихавайнен (ред.). - Санкт-Петербург, 2000. - С. 193-217.
14. Bailes, K. Technology and Society under Lenin and Stalin : Origins of the Soviet Technical Intelligentsia, 1917-1941 / K. Bailes. - Princeton (N.J.) : Princeton University Press, 1978.
15. Fitzpatrick, Sh. Editor’s Introduction / Sh. Fitzpatrick // Cultural Revolution in Russia, 1928-1931. - Bloomington & London, 1978. - P. 1-7.
16. Fitzpatrick, Sh. Education and Social Mobility in the Soviet Union, 1921-1934 / Sh. Fitzpatrick. - Cambridge (Mass.) etc. : Cambridge University Press, 1979.
Поступила 18.09.13.
Об авторе:
Зелев Михаил Владимирович, доцент кафедры менеджмента ФГБОУ ВПО «Пензенский государственный университет» (г. Пенза, Россия), кандидат исторических наук, [email protected]
Для цитирования: Зелев, М. В. Становление системы высшего и среднего технического образования в Среднем Поволжье в 1928-1932 гг. / М. В. Зелев // Интеграция образования. - 2013. - N° 4 (73). - С. 69-77.
REFERENCES
1. Beylin A. Ye. Kadry spetsialistov SSSR: Ikh formirovaniye i rost [Professional Community of USSR: their formation and growth]. Moscow, TsUNKhU Gosplana SSSR Publ., 1935.
2. Vysshya tekhnicheskya shkola [Higher technical school]. 1934, no. 1.
3. Gosudarstvenny arkhiv Samarskoy oblasti (GASO) [The State Archive of the Samara Region].
4. Za industrializatsiyu Sredney Volgi [For industrialization of the Middle Volga]. 1931, no. 10.
5. Kak lomali nep: Stenogrammy plenumov TsK VKP(b) 1928-1929 godov [How the New Economical Politics has been broken: the All-Union Communist Party of Bolsheviks Central Committee plenary session stenograms of the years 1928-1929]. Moscow, Mezhdunarodny fond “Demokratiya” Publ., 2000, vol. 2, 718 p., vol. 5, 702 p.
6. KPSS v rezolyutsiyakh i resheniyakh syezdov, konferentsy, plenumov TsK [CPSU in resolutions and verdicts of congresses, conferences and plenaries of Central Committee]. Moscow, Izdatelstvo politicheskoj literatury Publ., 1984, vol. 4, 576 p., vol. 5, 446 p.
7. Levenstein P. Ya. Deyatelnost partiynykh organizatsy Srednego Povolzhya po podgotovke kadrov inzhenerno-tekhnicheskoy intelligentsii (1928-1937 gg.). Dis. kand. ist. nauk [Activity of party organizations of the Middle Volga region on engineering and technical professional class training. Dissertation (unpublished)]. Saratov, Saratovsky gosudarstvenny universitet Publ., 1970.
8. Levenstein P. Ya. Rol komsomolskikh organizatsy Srednego Povolzhya v formirovanii inzhenerno-tekhnicheskoy intelligentsii (1928-1937 gg.): Materialy v pomoshch lektoram i propagandistam sistemy politicheskogo prosveshcheniya molodyozhi [The role of the Komsomol organizations in the Middle Volga region for formatting the professional class of engineers and technicians (1928-1937): Materials for lecturers and propagandists of political education of the youth]. Kujbyshev, 1968.
9. Levenstein P. Ya. Formirovaniye inzhenerno-tekhnicheskoy intelligentsii v period stroitelstva osnov sotsializma (1928-1937 gg.): Iz opyta deyatelnosti partiynykh organizatsy Srednego Povolzhya po podgotovke kadrov spetsialistov [Formation of the professional class of engineers and technicians during the period of the construction of the socialism fundamentals (1928-1937): the experience of activities of party organizations in the Middle Volga region on staff training]. Kuybyshev, 1968 (Unpublished manuscript is kept in Samarskaya Oblastnaja Universalnata Nauchnaya Biblioteka).
10. Pravda. 1934, 29 December.
11. Samarskiy oblastnoy gosudarstvenny arkhiv sotsialno-politicheskoy istorii (SOGASPI) [Samara Regional State Archive of Social and Political History].
12. Front nauki i tekhniki [The front of science and technology]. 1932, no. 7-8.
13. Schattenberg S. Tekhnika - politichna: o novoy, sovetskoy culture inzhenera v 30-ye gody [Technology is political: about the new, Soviet culture of engineer in the 30s]. Normy i tsennosti povsednevnoy zhizni: Stanovlenye sotsialisticheskogo obraza zhizni v Rossii, 1920-1930-je gody [Principles and values of everyday life in Russia, 1920-1930s]. St. Petersburg, Neva Publ., 2000, pp. 193-217.
14. Bailes K. Technology and Society under Lenin and Stalin: Origins of the Soviet Technical Intelligentsia, 1917-1941. Princeton (N. J.), Princeton University Press Publ., 1978.
15. Fitzpatrick Sh. Editor’s Introduction. Cultural Revolution in Russia, 1928-1931. Bloomington (In.) & London, Indiana University Press Publ., 1978, pp. 1-7.
16. Fitzpatrick Sh. Education and Social Mobility in the Soviet Union, 1921-1934. Cambridge (Mass.) etc., Cambridge University Press Publ., 1979.
About the author:
Zelev Mikhail Vladimirovich, research assistant professor, Chair of Management, Penza State University (Penza, Russia), Kandidat nauk degree hoilder (PhD) in historical sciences, [email protected]
For citation: Zelev M. V. Stanovlenie sistemy vysshego i srednego tehnicheskogo obrazovanija v Srednem Povolzhje v 1928-1932 gg. [The formation of the system of higher and secondary technical education in the middle volga, 1928-1932]. Integracija obrazovanija [Integration of Education]. 2013, no. 4 (73), pp. 69-77.
