CC BY
141
История международных отношений и внешней политики
О.А. Никонов
Становление отношений Российской империи с регионом Персидского залива
Статья посвящена первым инициативам российского правительства, направленным на установление политических и коммерческих отношений с регионом Персидского залива. На основе анализа материалов из фондов Архива внешней политики Российской империи раскрывается роль императорских консульств в Багдаде и Басре в налаживании взаимовыгодных контактов представителей торгово-промышленных кругов Российской империи с арабскими рынками региона. Особое внимание уделено английской политике, противодействующей начинаниям российских структур. Автор считает, что реализовать их планы не позволили не столько объективные трудности, связанные с удаленностью региона от империи, сколько политическая конъюнктура, требовавшая сохранения дружеских отношений России с Великобританией. Вместе с тем, усиление российского присутствия, включая военные демонстрации, в Персидском заливе в последней четверти XIX - начале XX вв. привело к изменению политического расклада сил и способствовало оформлению русско-английского соглашения 1907 г. о юридическом разделе «сфер влияния» на Востоке. Ключевые слова: внешняя политика Российской империи на рубеже XIX-XX вв., Персидский залив, русское консульство в Басре, русское императорское консульство в Багдаде, внешняя политика Великобритании в конце XIX - начале XX вв.
Интерес российского государства к региону Персидского залива впервые обозначился в период правления Петра Великого. Со времен Великих географических открытий страны, считающие себя морскими державами, пытались основать в бассейне Залива торгово-перевалочный пункт на пути из Европы в Индию. Русский царь-реформатор был наслышан
о богатом торге в этих портах «гурмышскими зернами» (жемчугом) из ¡?5 Бахрейна, экзотическими товарами из Индии и Африки. Кроме того, без Л 3 организации здесь российского пункта не мыслилась торговля с наиболее ° & перспективным рынком - индийским. 11
С другой стороны, сложившаяся здесь к концу XVII в. политическая ^ ситуация способствовала активизации всех европейских держав. Острое ^ противоборство Ирана и Османской империи за включение местных арабских племен в состав собственных подданных привело в конечном итоге к утрате эффективного контроля над этими землями обеих враждующих сторон. Используя подходящий момент, шейхи бедуинского племени бану халед, несмотря на уважение к традициям исламского халифата, уже к 1670 г. сумели захватить оазисы Эль-Хаса и Катиф, низвергнуть османского пашу и провозгласить свою независимость. Шейх Барак ибн Гарир распространил свою юрисдикцию от Катара на юге до Басры на севере [25, с. 297-298]. В дальнейшем западная часть побережья залива, прежде всего Кувейт, оказалась, с одной стороны, практически недосягаемой для османских вали, имеющих центральное представительство в Багдаде и Басре, а с другой - стала самой спокойной и защищенной от внутренних смут.
Первая попытка России ознакомиться с ситуацией в регионе была предпринята в рамках большой экспедиции в Индию. В 1695 г. Петр I послал купца гостиной сотни Семена Маленького со своими грамотами к иранскому шаху и индийскому Великому Моголу. Его сопровождали московский купец Сергей Аникеев, астраханский посадский человек Иван Севрин и ряд приказчиков. Посланцам удалось посетить индийские города Сурат, Агра, Дели. Они сумели получить от императора Ауранг-зеба разрешение на торговлю, закупили ткани и другие индийские товары для ввоза в Россию [22, с. 15, 45]. Возвращаться на родину миссия должна была морским путем, через один из портов залива. Выбор этот оказался ошибочным в силу полного незнания местных традиций и нравов. В Персидском заливе посольство было ограблено «арапами корсарами», после чего началась череда несчастий. Маленький и Аникеев скончались на обратном пути в Шемахе, а доставленный в 1716 г. «сотоварищем» Андреем Семеновым отчет об экспедиции не принес никакого результата, поскольку верительные грамоты и прочие документы «перевести в Посольском приказе не сумели» [26, с. 56].
Неудача не испугала Петра, напротив, ускорила подготовку т.н. «мада-гаскарской» экспедиции, в ходе которой о. Мадагаскар намеревались превратить в российскую базу для контроля над местным судоходством и продвижения к «богатствам» Индии [1, с. 396, 432]. В 1723 г.
90
]
I
в обстановке большой секретности началась подготовка морского похода адмирала Д. Вильстера.
Со смертью первого русского императора интерес к региону Персидского залива угас, и, начиная с середины XVIII в., инициатива в освоении прилегающих к Заливу территорий перешла к Великобритании. Благодаря тесным связям с семейством ас-Сабах, англичане сначала закрепились в Кувейте, а затем и в соседних арабских портах - Мохаммере (Хоррем-шехр), Бушире и Бендер-Аббасе.
В Российской империи к идее установления отношений с портами Персидского залива вернулись только в последней четверти XIX в., после завоевания прочного влияния в Иране.
Традиционно опорой для расширения российского присутствия на новых территориях были императорские консульства. Они обеспечивали защиту коммерческих и иных интересов отечественных предпринимателей. Первым шагом по проникновению в арабские земли стало открытие консульства в Багдаде. В задачу новой структуры входило планомерное изучение рынка и создание условий для организации здесь сбыта отечественных товаров: тканей, керосина и сахара. В дальнейшем экспортный ассортимент расширился, что потребовало учреждения собственного финансово-кредитного органа для поддержки отечественных производителей. Весьма любопытным является факт, зафиксированный в 1896 г. консулом В. Машковым. Переводы Русского Московского банка, обслуживающие иранско-иракский транзит, составили 76% против 24% Шахиншахского банка, что позволяет предположить наличие пусть небольших (всего 5 тыс. ф. ст.) [19, л. 48 об.], но вполне устойчивых оборотов русских товаров на месопо-тамском рынке. К 1898 г. из Багдада удалось наладить сбыт российского керосина в порты Персидского залива. За период 1898-1900 гг. ежегодно ввозилось в среднем 44 214 ящиков с керосином [12, л. 52 об.]. К 1903 г. количество товара увеличилось до 80 тыс. ящиков.
Примечательно, что увеличение экспорта было достигнуто благодаря усилиям представителя национальной буржуазии Индии - купца хаджи Алляна Мемени. Ящики доставлялись через Лондон - Бомбей - Карачи в Басру, откуда он распределялся по всем рынкам. Такой путь делал доставку керосина очень дорогой, отчего на рынке цена продукта колебалась в пределах 2 руб. 36 коп. - 3 руб. 15 коп. В этой связи консульство намеревалось предложить маршрут через Батум, что привело бы к снижению цены керосина до 1,6-2 руб. и, соответственно, к увеличению поставок.
Успешные операции в портах залива с керосином позволили индийским купцам включить текстиль в реестр российского экспорта. Первоначально
ткани из России в Индию везли с территории Ирана через Герат и Афга- <? | нистан. Однако впоследствии был налажен более удобный путь - через I 3 порты Персидского залива. Так, в 1897 г. из Мешхеда в Бомбей через ° & Бушир было впервые завезено русское полусукно (молескин) московской 11 фабрики Викулы Морозова. Партия была небольшая, но качество това- ^ ра удовлетворяло высокие требования заказчиков. В 1898 г. последовал ^ заказ на 8 кусков, в следующем 1899 г. - на 20 кусков и в 1900 г. - на 40 кусков полусукна. При этом надо иметь в виду, что доставка одного пуда полусукна (100 аршин) через Ашхабад - Мешхед - Бендер-Бушир в Бомбей обходилась в 20% от стоимости товара. Т.е. при цене куска в Москве 36 руб. его доставка достигала почти 6 руб. 70 коп. Выписывали его мешхедские персы Мохаммед Исмаил и Гулям Неби, проживающие в Дели [10, л. 2-3].
На консула в Багдаде легла задача изучения возможности открытия российского представительства непосредственно в Персидском заливе. Консул Г. Овсеенко, дважды инспектировавший Басру, пришел к выводу о необходимости открытия представительства именно в этом городе [13, л. 3]. Басра, не имеющая прямого выхода в Персидский залив, была выбрана намеренно, поскольку преодолеть сопротивление англичан открытию российского пункта в любом морском порту залива русская дипломатия оказалась не в состоянии.
Накануне официального открытия консульства Россия провела ряд демонстраций, способных заинтересовать местных предпринимателей и потенциальных покупателей русских товаров. Во-первых, в 1900 г. сюда была направлена канонерская лодка «Гиляк», которой рекомендовалось обойти все порты и «показать... наш флаг, и поколебать глубоко укоренившееся среди них (арабов. - О.Н.) убеждение, будто Залив доступен для одних английских военных судов» [Там же, л. 5]. Следует отметить, что судно радушно встретили как в Басре, так и в Кувейте. Во-вторых, отправили пробный коммерческий пароход «Корнилов», который доставил в залив «десант» из представителей русских фирм с образцами товаров отечественных фабрик [Там же, л. 5 об.].
Уже первые инициативы империи в Персидском заливе спровоцировали появление ряда обвинительных статей в англоязычной прессе, в которых на российское консульство возлагалась вина за политические неудачи Великобритании. В издающейся в Бомбее на персидском языке газете «Каукаби Насири» весной 1898 г. появилась статья, трактующая деятельность российского консульства в Багдаде как разведывательно-диверсионную работу против Великобритании. Показательным в данной связи является тот факт, что автор статьи призывал применять к лицам,
'1 1 имеющим отношение к консульству, в качестве меры пресечения арест
си t=
и высылку из страны. При этом не из турецкой Месопотамии, как этого о х следовало ожидать, а из Ирана. Кроме того, в статье подчеркивалось, что 11 все эти «диверсанты» переодеты в платье местного образца и, как прави-§■ | ло, выдают себя за врачей или купцов [15, л. 25-25 об.]. Ц Доля правды в обвинениях была, поскольку, не имея солидного
штата сотрудников, багдадское консульство нанимало для сбора текущей информации туземных купцов, заинтересованных в продвижении ь на местные рынки российских товаров. Еще в 1892 г. консул В. Машков предлагал российскому МИДу снабдить таких внештатных сотрудников рекомендательными письмами и соответствующими документами, позволявшими им именовать себя «русско-подданными, пользующимися законным покровительством» [17, л. 12 об. - 13]. По мнению Машкова, такая мера была бы защитой от посягательств со стороны прибрежных властей Ирана и Османской империи, являвшихся марионетками в руках английских дипломатов [Там же].
Политические и торговые инициативы Российской империи становились серьезной угрозой для британского господства в Персидском заливе. Сам факт проникновения российских товаров далеко на юг от государственных границ свидетельствовал о неуклонном вытеснении британских купцов из сферы русского влияния в Иране. Это подтверждали и британские аналитики. В опубликованном весной 1900 г. в газете «Times of India» комментарии к финансово-торговому отчету за 1898-1899 гг. подчеркивалось, что без собственных дорог на юге Ирана с появлением конкуренции в Персидском заливе Великобритания потеряет все северные рынки Ирана. В газете приводилась и негативная для англичан тенденция к сокращению экспорта в пограничные с Россией регионы. За последние 5 лет ввоз в Хорасан через Бендер-Аббас из Бомбея сократился в 2,5 раза [24, л. 53-55].
Положение Великобритании усугублялось двумя обстоятельствами. С одной стороны, усилиями посланника Германии в Тегеране фон Гарт-нера удалось организовать морской маршрут из Гамбурга в Бушир. Несмотря на то, что немецкая компания «Werths linie» плавала под флагом «Льва и солнца», русский консул в Багдаде В. Машков справедливо утверждал, что ее главная цель - «завоевание Германией экономического положения в юго-восточной Персии» [18, л. 47]. Это стремление Германии подтвердилось, когда вскрылись факты германо-турецких переговоров о строительстве Багдадской железной дороги. В частности, стало известно, что в одном из проектов, датированным 1902 г., предполагалась покупка 20 квадратных миль на побережье Персидского залива для строительства
терминала дороги. Германия предпочла Кувейт, который имел выход на ¡?5 два глубоководных залива Хор-Абдалла и эз-Зубайра [25, с. 322]. Л §
С другой стороны, российские начинания совпали с известным фран- ° & ко-английским конфликтом в Маскате1. Боясь упустить политическую 11 инициативу и влияние в арабских землях, британский МИД поспешил ^ провести ряд демаршей и демонстраций. Так, весной 1899 г. из Бомбея ^ в Персидский залив проследовало военное судно «Эклипс», на борту которого находились адмирал Дуглас и британский генеральный консул в Бушире. Судно посетило Басру, Мохаммеру, Кувейт, Ахваз. Как доносил консул в Багдаде А. Круглов, встречаясь с арабскими шейхами, шахскими властями и представителями торгового мира, «команда» Дугласа распространяла слухи, что маскатский инцидент был урегулирован по первому требованию англичан, и захваченные французами территории возвращены [14, л. 2-3].
Во-вторых, из-за английских интриг был лишен должности бассорий-ский вали Али Мухсеин, которого за радушный прием корабля «Гиляк» правительство Российской империи наградило орденом Св. Анны 1-й ст. [7, л. 9]. В-третьих, во время захода в порт Бушир судна «Корнилов» оно было демонстративно подвергнуто досмотру британскими офицерами, а команда - допросу о целях появления и маршруте. Ответы были зафиксированы в специальной книге. Консул России в Басре справедливо полагал, что цель этих мероприятий - уронить престиж страны в глазах туземного населения [11, л. 16]. В целом, Круглов довольно точно оценивал обстановку, сложившуюся на рубеже Х1Х-ХХ вв. Он писал: «Напуганные русскими мероприятиями со стороны сухопутной границы Индии, они (британцы. - О.Н.) во все глаза смотрят за каждым шагом иностранца, а тем более русского» [14, л. 3 об.].
Российский МИД, осознавая фактор видимого проявления могущества на реакцию местного населения, адекватно ответил на британские провокации. В 1901 г., при посещении крейсером «Варяг» портов Персидского залива, судно встало на якоре в Кувейте рядом с английской канонерской лодкой «Помона», которая обеспечивала связь и несла патрульную службу в заливе. По сравнению с современным крейсером «Помона» выглядела жалко. Усилил эффект от визуального сравнения положенный при
1 Поводом для франко-английского конфликта стал концессионный договор, заключенный Парижем в 1898 г. с султаном Маската Фейсалом об организации угольной станции для французских военных кораблей в Персидском заливе (Бендер-Иссе). В феврале 1899 г. военные суда Великобритании вошли в бухту Маската и вынудили султана денонсировать франко-маскатский договор.
94
]
I
заходе в дружественный порт салют из 21 выстрела, данный из корабельных орудий. В Бушире, несмотря на тот факт, что из-за большой осадки «Варяг» встал на рейде в 6 милях от города, его посетил весь цвет провинции, включая губернатора - мирзу Халиль хана - и командующего войсками Фатех ус Салтане. Особое впечатление на местных произвела ночная подсветка города, устроенная боевыми прожекторами крейсера. Как доносил российский консул: «Слухи о приходе в Персидский залив русского крейсера дошли до Шираза и Исфахана», распространились по аравийскому побережью, «в Дубее, Расуль-Химе, Абу-Зубе», и «везде находят отклик среди коренного местного населения, благоговеющего, как известно, пред обширною мощью России, известной им до самого последнего времени лишь по имени» [9, л. 8 об. - 9, 16].
Императорская тактика принесла свои плоды. Посетившее Бушир в 1900 г. судно «Зигфрид» не только сумело без задержки разгрузить доставленный товар, но и найти фрахт на обратный рейс с продукцией местных рынков [3, л. 29]. Посланник России в Тегеране К.Э. Аргиропу-ло считал, что для создания устойчивого морского сообщения необходимо включить в обязательные стоянки судов порты Линг, Бахрейн, Кувейт и облегчить стоянку в Басре. Он предлагал увеличить грузоподъемность российских транспортов и иметь собственное мелкое судно в заливе, которое могло бы проходить пороги у Фао и, таким образом, включить в список мест отправления и Багдад.
Активизация российской политики в районе Персидского залива вызвала ответные инициативы со стороны местных шейхов. Так, накануне открытия консульства в Басре русский исследователь Сыромятников посетил Кувейт, где имел приватную беседу с шейхом Мубараком ас-Сабахом и его наследником - шейхом Джабаром. Шейха Мубарака заинтересовал проект организации пароходного сообщения по линии Одесса - Басра, он предложил использовать Кувейт в качестве одного из перевалочных пунктов [16, л. 52-55]. По мнению Сыромятникова, установление отношений с шейхом Мубараком позволяло надеяться на устойчивый сбыт русских тканей, сахара и керосина не только в самом Кувейте, но и на рынках, традиционно связанных с Кувейтом - в Риаде и Хаиле, куда ежегодно отправлялось до 20 караванов по 3-4 тыс. верблюдов [17, л. 56].
С учетом рекомендаций тегеранского посланника империи в 1901 г. была учреждена торговая линия Одесса - Басра. Для обслуживания линии специально открывался ближневосточный филиал Российского общества пароходства и торговли (РОПиТ). Предполагалось ежегодно совершать по 4-5 регулярных рейсов. Правовое сопровождение и защиту
коммерческих операций осуществляло открытое в том же году генераль- § | ное консульство в Басре. Параллельно консульство провело перегово- Л 3 ры с турецкой пароходной компанией «Оман», которая предварительно ° & согласилась предоставить свои каботажные суда в пользу русского паро- 11 ходного товарищества [3, л. 29 об.]. ^
В задачу нового консульства, «в виду невозможности безучастно ^ относиться долее к политико-экономическим замыслам Англии» в районе Персидского залива, входила популяризация коммерческих отношений местных народов с империей и этнографическое, политическое и экономическое изучение края, его возможностей удовлетворить экономические и политические амбиции российского государства [14, л. 2]. Особое внимание необходимо было обратить на иранский порт Мохаммеру. Посол в Константинополе в секретной инструкции консулу в Басре А.А. Адамову отмечал: «Я полагал бы также весьма полезным, чтобы, воспользовавшись первым удобным случаем, вы вошли в личные, официозные сношения с мохаммерским шейхом Мугуз эс-Салтане» [13, л. 8]. Однако развить свои первые успехи империи не удалось. Причиной тому были объективные условия организации транзита на такое расстояние. Отсутствие сухопутных шоссейных или железных дорог, способных связать Персидский залив с центрально-промышленными губерниями России, основную нагрузку переносило на морское сообщение. Высокие риски такого транзита (таможенные и политические), с учетом прохождения проливов и Суэцкого канала, делали его малопривлекательным. В результате, несмотря на все усилия РОПиТ, с 1904 по 1913 гг. заметного роста товарооборота не произошло. Причем с 1905 по 1912 гг. он падал, и по состоянию на 1913 г. товарооборот составил всего 1% общего баланса региона. В связи с этим капитану Жерару, директору местного отделения РОПиТ, постоянно напоминали о необходимости разработки мероприятий по увеличению русской торговли. Но реально изменить что-либо не удалось, и английский капитал остался практически единственным в Персидском заливе. К 1910 г. англо-индийские коммерсанты занимали 83% общего товарооборота территорий Персидского залива своими экспортно-импортными сделками. Показательно, что основной упор делался на укрепление именно на багдадском рынке, где английские фирмы смогли закрепить за собой 55,7% ввоза и 35,3% вывоза [27, с. 102].
Усугубила положение империи и сложная политическая обстановка в арабских провинциях Ирана и Османской империи. С первых дней исполнения своих обязанностей российские дипломаты фиксировали рост национализма и политического сепаратизма арабских шейхов,
I 1 подогреваемого британским Министерством иностранных дел. В част-| § ности, отмечалось, что британскими судами периодически осуществ-
0 х лялись контрабандные поставки вооружения и боеприпасов. Машков
II докладывал в Петербург, что главными пунктами такого ввоза являют-§■ | ся Маскат и Бахрейн для аравийских племен, Линг и Бендер-Аббас для ц внутренних провинций Ирана и Бушир для Месопотамии. При неполных
1 подсчетах багдадского консула, ежегодное снабжение проблемных регионов современными ружьями со стороны британской миссии составляло
J до 4300 единиц [20, л. 24 об.; 21, л. 28 об.].
Пароходы коммерческой компании «British India» и военные суда после появления русских кораблей в заливе стали давать салюты в 21 залп шейхам Кувейта и Мохаммеры - подданным османской и иранской короны [7, л. 15 об.]. Согласно морскому этикету, такое количество залпов полагалось только независимому правителю, например, султану Маската. Глава миссии в Тегеране Аргиропуло довольно точно определил политические цели британской державы, «которая, завладев Египтом и Суданом, не скрывает стремлений установить беспрерывную связь Египта с Индией путем подчинения себе промежуточной береговой полосы» [2, л. 10 об.].
Поскольку МИД империи прекрасно осознавал уязвимость позиции России, то консулу А. Адамову рекомендовали «воздержаться от деятельного участия в политической жизни этого края» [13, л. 6 об.]. Правительство опасалось, что такая деятельность даст повод британскому правительству к активному вмешательству во внутренние дела Османской империи (как в случае с племенами Аравии) и к территориальным захватам в арабских провинциях султана и шаха [Там же]. Именно этим объясняется отказ от предложения о российском покровительстве, сделанного Адамову шейхом Кувейта Мубараком ас-Сабахом. Несмотря на коммерческие перспективы, МИД империи рекомендовал консулу «не вмешиваться в авантюры». Любопытным выглядит совет о линии поведения консульства с шейхом Кувейта - не обольщать обещаниями, но и «не лишать шейха надежды на наше сочувствие» [13, л. 7]. В осуществление этой стратегии в ноябре 1902 г. шейха Мубарака с дружеским визитом посетил командир военного крейсера «Аскольд» капитан первого ранга Н.К. Рейценштейн [4, л. 3 об.]. Не менее примечательным является и факт совместного русско-французского похода силами крейсеров «Боярин» и «Infernet» в феврале 1903 г. с заходом в главные порты Персидского залива: Бушир, Кувейт, Линг, Бендер-Аббас и Маскат [Там же, л. 3].
В июне 1901 г. в южные порты Ирана был направлен капитан Генерального штаба Серебрянников с задачей оценить ситуацию с учетом
непростых англо-французских и англо-русских отношений в регионе. <? | Основная цель сводилась к выявлению перспективы военного сцена- J- 5 рия развития событий в «проблемных» иранских провинциях и портах, ° & контролируемых англичанами. С документами члена Географического f | общества он должен был проследовать по пути Решт - Тегеран - Кум - ^ Шустер - Бендер-Бушир - Чахбар [23, л. 3]. Однако надобность в досто- ^ верной информации именно об арабских землях внесла в маршрут изменения. Серебрянников выехал из России через Буруджир в Керманшах, оттуда в турецкие вилайеты до Пушти Куха, затем в Багдад, Басру и Мохаммеру. Возвращался капитан в Россию через Индию (Бомбей), где получил дополнительные инструкции и отчеты от местного российского консула [5, л. 7]. По-видимому, сведения, добытые Серебрянниковым, оказались вполне утешительными, и российский МИД не стал предпринимать никаких антианглийских демаршей.
Нельзя сказать, что первые политические и коммерческие инициативы Российской империи в Персидском заливе оказались полностью проваленными. Изменившийся баланс сил в регионе привел к серьезным политическим дебатам в английском парламенте. Инициированные в начале 1902 г. известным путешественником по Востоку Уальтоном, дебаты привели к замене т.н. «drift policy» началом конструктивного диалога с Россией [6, л. 23-25 об.]. Автором проекта выступил лорд Э. Грей, будущий глава МИД Великобритании, которого поддержали либерал Норман и независимый консерватор сэр Альберт Роллит. По словам лорда Грея, существующая тактика пассивного наблюдения за событиями является наихудшим выбором в деле защиты британских интересов в регионе. Подводя итоги дискуссии, заместитель министра иностранных дел виконт Кранборн очертил границы территориальных претензий Великобритании. Он заявил: «Англия не может уступить своего первенства в Персидском заливе, основанного на могуществе английского флота, и в провинциях, прилегающих к индийской империи» [Там же, л. 26 об.]. Тем самым была озвучена генеральная политическая линия британской дипломатии, а именно, сохранение «status quo» в русско-английских делах, закрепленных позднее соглашением 1907 г.
Конечно, договор не означал снятия всех англо-русских противоречий в колониальном вопросе. Напротив, именно через Басру и Багдад накануне Первой мировой войны в подконтрольные России провинции Ирана устремился поток английского экспорта. В 1911-1912 гг. из Басры и Багдада по пути Ханекен - Керманшах в Иран было доставлено товаров на сумму 3,1 млн. ф. ст., и к 1913 г. поток англотоваров был доведен до 7,4 млн. ф. ст. [8, с. 33; 28, р. 48].
1 1 Вместе с тем, знакомство потребителей из района Персидского зали-
« г"
ва с качественными российскими товарами значительно облегчило про-<5 х цесс восстановления взаимовыгодного сотрудничества, предпринятого £ =3 новым, уже советским, правительством.
о
СХ Ш ГО X X
| Библиографический список
1. Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л., 1989. о 2. Аргиропуло К.Э. Секретное донесение в МИД России от 25 сентября
^ 1899 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151 (Политар-
хив). Оп. 482. Д. 3181.
3. Аргиропуло К.Э. Депеша в МИД России от 5 декабря 1901 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151. Оп. 482. Д. 364.
4. Выписка из донесения коллежского асессора Г. Овсеенко из Бушира от
8 апреля 1903 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151. Оп. 482. Д. 366.
5. Выписка из секретной депеши российского посланника в Тегеране от
9 января 1902 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 144 (Персидский стол). Оп. 488. Д. 588.
6. Гревенец Г.А. Депеша в МИД Российской империи от 16/29 января 1902 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151. Оп. 482. Д. 364.
7. Зиновьев И. А. Секретная депеша от 28 сентября / 11 октября 1901 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151. Оп. 482. Д. 364.
8. Камаль М.А. Национально-освободительное движение в иракском Курдистане (1918-1932). Баку, 1967.
9. Копия донесения управляющего Императорским генеральным консульством в Бушире от 11 января 1902 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151. Оп. 482. Д. 365.
10. Копия с отношения генерального консула в Хорасане генеральному консулу в Бомбее от 22 октября 1900 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194 (Миссия в Персии (1809-1913)). Оп. 3. Д. 367.
11. Копия с секретного донесения консула в Басре (Адамова) послу в Константинополе (И. А. Зиновьеву) от 1 ноября 1901 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151. Оп. 482. Д. 364.
12. Копия с секретного донесения российского консула в Басре от 12 декабря 1901 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151. Оп. 482. Д. 364.
13. Копия с секретной инструкции, данной послом в Константинополе консулу в Басре коллежскому асессору Адамову от 31 августа 1901 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151. Оп. 482. Д. 364.
14. Круглов А.Ф. Донесение консула в Багдаде посланнику России в Персии Аргиропуло от 17 марта 1899 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1446.
15. Круглов А.Ф. Донесение российского императорского консульства в Багдаде посланнику России в Персии Е.К. Бюцову от 13 апреля 1898 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1443.
16. Круглов А.Ф. Донесение консула в Багдаде первому секретарю миссии Рос- § | сии в Персии Д.А. Нелидову от 19 октября 1900 г. // Архив внешней поли- | § тики Российской империи. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1446. ^
17. Машков В. Выписка из письма консула в Багдаде посланнику России § ег в Персии // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194. Оп. 1. § Д. 1675.
18. Машков В. Донесение генконсульства в Багдаде первому секретарю мис- ^ сии России в Персии А.Н. Щеглову от 10 апреля 1896 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1443.
19. Машков В. Донесение консульства в Багдаде первому секретарю миссии России в Персии А.Н. Щеглову от 3 июля 1896 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1443.
20. Машков В. Донесение консульства в Багдаде первому секретарю миссии России в Персии А.Н. Щеглову от 3 апреля 1896 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1864.
21. Некоторые дополнительные сведения о контрабандном ввозе оружия в Арабистан, Месопотамию и Аравию за 1895 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194. Оп. 1. Д. 1864.
22. Новая история Индии / Отв. ред. К.А. Антонова и др. М., 1961.
23. Письмо Военного Министерства в I Департамент МИД России от 1 июня 1901 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 144. Оп. 488. Д. 588.
24. Письмо генерального консула в Хорасане посланнику России в Персии Аргиропуло от 29 апреля 1900 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 194. Оп. 3. Д. 363.
25. Родригес А.М. Аравийские монархии в XX веке: экономика, политика, социальная структура. NY., 2000.
26. Уляницкий В.А. Сношения России со Средней Азиею и Индиею в XVI-XVII вв. М., 1889.
27. Шаповалов В. Л. Экспансия английского капитала в Месопотамии в начале XX в. // Проблемы преподавания и изучения истории зарубежных стран. Вып. 1. Курск, 1999. С. 98-107.
28. Ireland P.W. Iraq. A study in political development. L., 1937.
