CC BY
118
31. Васильченко П.Л. Природа славян. Томск, 2002.
32. Абелюк Е.С. Мифологический словарь. М., 2000.
33. Климов Г.А. Типология языков активного строя и реконструкция протоиндоевропейского // Вопросы языкознания. М., 1973, № 5.
34. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.-Л., 1938.
35. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 2. М., 2004.
36. Преображенский А. Словарь русского языка. Т. 2. М., 1910-1914.
37. Мейе А. Общеславянский язык. М., 2001.
38. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 4. М., 1973.
39. Этимологический словарь русского языка. М., 2001.
40. Кузнецов П.С. Очерки исторической морфологии русского языка. М., 1959.
41. Словарь русского языка. Под ред. А.П. Евгеньевой. Т. 4. М., 1999.
42. Преображенский А. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М.-Л., 1949.
43. Pokorny J. Indogermanisches Etymologisches Wörterbuch. 9. Lieferung, Bern, 1955.
44. Климов Г.А. Типология языков активного строя. М., 1977.
45. Кузнецов П.С. Очерки по морфологии праславянского языка. М., 2002.
Список сокращений
авест. - авестийский, англ. - английский, анг-лос. - англосаксонский, блр. - белорусский, болг. -болгарский, вост.-лит. - восточнолитовский, гот. -готский, греч. - греческий, д.-в.-н. - древневерхненемецкий, дв. ч. - двойственное число, др. - другие, др.-англ. - древнеанглийский, др.-герм. - древнегерманский, др.-инд. - древнеиндийский, др.-ир. - древнеиранский, др.-ирл. - древнеирландский, др.-исл. -древнеисландский, др.-лит. - древнелитовский, др.-прус. - древнепрусский, др.-русск. - древнерусский,
ж. р. - женский род, зенд. - зендский, и.-е. - индоев-
ропейский, ирл. - ирландский, лат. - латинский, лит. - литовский, лтш. - латышский, мн. ч. - множественное число, мрусск. - малорусский, обще-слав. - общеславянский, польск. - польский, праслав. - праславянский, прилаг. - прилагательное, род. п. - родительный падеж, русск. - русский, сер-бохорв. - сербохорватский, слвц. - словацкий, сло-вен. - словенский, ср. - сравните, ср. р. - средний род, сскр. - санскрит, ст.-блр. - старобелорусский, ст.-слав. - старославянский, ст.-укр. - староукраинский, укр. - украинский, чеш. - чешский.
Т.Н. Бабакина
СТАНОВЛЕНИЕ МОДАЛЬНЫХ ГЛАГОЛОВ КАК ВЫРАЗИТЕЛЕЙ ВНУТРЕННЕЙ МОДАЛЬНОСТИ В НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ДРЕВНЕ-, СРЕДНЕ- И РАННЕНОВОВЕРХНЕНЕМЕЦКОГО ЯЗЫКОВ)
Томский государственный педагогический университет
В современном немецком языке существует разветвленная модальная система, выражающая различные виды модальности: внутреннюю, объективную внешнюю и субъективную внешнюю модальности. «Под внутренней модальностью понимается отношение субъекта (реже объекта) действия к совершаемому им действию (для объекта - отношение к действию, которому он подвергается). Основным средством выражения внутренней модальности в современных германских языках являются модальные глаголы. Под внешней модальностью предложения понимается отношение его содержания к действительности в плане реальности/нереальности (объективная внешняя модальность) и степень уверенности говоря-
щего в сообщаемых им фактах (субъективная внешняя модальность). Основным средством выражения объективной внешней модальности в современных германских языках являются наклонения, основным средством выражения субъективной внешней модальности - модальные слова» [1, с. 68-69]. Цель данной статьи - рассмотреть процесс становления класса модальных глаголов как выразителей внутренней модальности и развитие семантики модальных глаголов на материале древне-, средне- и ранненововерхненемецкого языков. За основу сопоставления принимается готский язык, так как готские памятники являются единственными сохранившимися наиболее древними памятниками германских языков.
В готском языке был представлен только один вид модальности - внутренняя модальность, средствами выражения которой служили наклонения. Индикатив употреблялся для выражения настоящего, прошедшего и будущего в повествовательных и вопросительных предложениях:
- amen auk qipa izwis - M. V, 18 - ‘истинно говорю вам
- hvar ist gazds peins? - 1. K. XV, 55 - ‘Где же твое жало?’
- manne sums aihta twans sununs - L. XV, 11 -‘У одного человека было двое сыновей ’;
- hvas mis taitok? - Mk. V 31 - ‘Кто коснулся меня? ’
- uswaurts is wisip_du aiwa - 2. K. IX, 9 - ‘Справедливость его переживёт века ’.
Он выражал действия действительные, т.е. эви-дентные. Ср.: «...эвидентными представлялись действия, уже происшедшие или происходящие, отсюда и термин «модальность действительности» [1, с. 69-70].
Формы оптатива употреблялись для выражения выполнимого пожелания [2, с. 182; 3, с. 221; 4, с. 204], повеления, предписания, запрета [2, с. 182183; 4, с. 204-205]:
- wairpai mis bi waurda peinamma - L. I, 38 -‘Пусть со мной случится то, что ты предсказываешь ’;
- waila taujaidpaim fijandam izwis - L. VI, 27 -‘добро делайте ненавидящим вас ’;
- ni maurprjais - M. V, 21 -‘ не убивай ’;
- ni huzdjaip - M. VI, 19 - ‘не собирайте сокровищ ’.
Особую сферу употребления представляли собой потенциальный оптатив, выражавший возможность, и дубитативный оптатив, выражавший сомнение [2, с. 183; 4, с. 205]:
- hvaiwa sijai pata? - L. I, 34 - ‘как же может быть это?’
- nibai usqimai sis silbin... - J. VIII, 22- ‘неужели убьет самого себя.’
Оптатив употреблялся также для обозначения процесса, который осуществится в будущем. Значение будущего времени в этих случаях иногда имело оттенок долженствования или сомнения [2, с. 183]:
- pande nu jainis melam ni galaubeip, hvaiwa mei-naim waurdam galaubjaip? - J. V, 47 - ‘когда не верите его писаниям, как же поверите моим словам?’
Таким образом, оптатив выражал желательность, возможность, долженствование, сомнение, т. е. внутреннюю модальность недействительности (неэвидентности). Ср.: «косвенные наклонения выражали модальность неэвидентности, которая включала в себя различные модальные оттенки, как, например, желательность, необходимость, воз-
можность, сомнение, нереальность... Поскольку формальное противопоставление по признаку реальность/нереальность отсутствовало, нереальность оказалась одним из видов неэвидентности» [1, с. 69-70].
Сфера употребления императива была в значительной степени ограничена синонимичным употреблением форм оптатива. Императив широко употреблялся для выражения повеления, приказа, требующего немедленного исполнения со стороны слушающего [2, с. 180; 3, с. 221; 5, с. 207]:
- ... gagg, puksilban ataugei gudjin jah atbair giba -M. VIII, 4 - Иди, покажись священнику и принеси дар ’.
В формах первого лица обычно высказывалось пожелание, а не приказ, что способствовало замене императива оптативом. Императив, также как и оптатив, выражал действия возможные, желательные, т. е. недействительные.
Таким образом, в готском языке в основе категории наклонения лежало семантическое противопоставление эвидентность/неэвидентность. Формы индикатива выражали значение эвидентности, а формы косвенных наклонений оптатива и императива - неэвидентности. Они выражали значения желательности, необходимости, возможности, сомнения, то есть внутреннюю модальность, так как класса модальных глаголов, модальных слов и ир-реалиса (конъюнктива II в традиционной терминологии) еще не существовало. Однако в письменных памятниках готского языка встречается в отдельных случаях употребление претерита оптатива в значении нереальной обусловленной возможности или нереального желания:
- ip barna Abrahamis weseip, waurstwa Abrahamis tawidedeip - J. VIII, 39 - ‘Если бы вы были детьми Абрахама, то творили бы его дела ’.
В отличие от традиционной точки зрения [2; 4; 6], Л.С. Ермолаева считает, что в подобных примерах форма, совмещающая в себе маркеры претерита и оптатива, выражает модальность нереальности безотносительно к временному значению, что свидетельствует о том, что она не является временной формой оптатива, а представляет собой форму нового зарождающегося наклонения - ирреалиса, парадигматическим значением которого является нереальность [3, с. 221]. Ирреалис регулярно еще не употреблялся и его системный статус еще не сложился.
В готском языке еще не существовало также и класса модальных глаголов, однако некоторые пре-терито-презентные глаголы могли употребляться для выражения модальных значений возможности и долженствования. Так, для выражения возможности в готском языке употреблялся глагол magan* [7, с. 131]:
- ... frauja, jabai wileis, magt mik gahrainjan - M. VIII, 2 - ‘... господи, если ты захочешь, ты можешь меня очистить (от проказы).
Различные оттенки долженствования, необходимости выражал глагол skulan* [7, с. 133]:
- arbaidjands airpos waurstwja skalfrumist akrane andniman - 2.Tim. II,6- 'работающий на земле должен сперва получить плоды’;
- nauh ganoh skal qipan izwis - J. XVI, 12 - ‘мне необходимо вам еще многое сказать ’.
Для выражения необходимости в нескольких случаях использовался также глагол paurban*:
- land bauhta jah par/ galeipan jah saihwan pata
- L. XIV, 18 - 'я купил землю и должен (мне нужно) идти и посмотреть это\
В качестве модального глагола со значением желания, намерения встречался глагол wiljan, не относящийся к группе претерито-презентных [7, с. 135]:
- gabandwidedun pan attan is pata hvaiwa wildedi haitan ina - L. 1, 62 - 'они знаками спросили тогда отца, как он хотел бы назвать его\
Однако говорить о классе модальных глаголов как о сформировавшейся категории еще рано, так как почти все вышеуказанные глаголы могли выражать не только модальные значения, но и выступать в роли самостоятельных глаголов со свойственными им значениями. Кроме того, для выражения одного и того же модального значения могли употребляться различные лексемы, что свидетельствует об отсутствии регулярности в их употреблении.
В древневерхненемецком языке происходит дальнейшее развитие модальной системы. Важнейшими инновациями данного периода являются: зарождение нового наклонения - ирреалиса, распад оптатива, становление класса модальных глаголов.
В древневерхненемецком языке сфера употребления оптатива в самостоятельном предложении постепенно сужается. В связи с тем, что употребление оптатива для выражения реального желания в самостоятельном предложении постепенно сокращается и сохраняется лишь для третьего лица единственного и множественного числа, а оттенки волеизъявления, выражаемые третьим лицом оптатива (реальное желание) и вторым лицом императива (побуждение), полностью обусловлены грамматической категорией лица, парадигма императива была пополнена формами оптатива за счет третьего лица единственного и множественного числа [3, с. 243]. Оптатив в придаточном предложении становится признаком определенной синтаксической структуры, происходит преобразование оптатива в комментатив (в традиционной терминологии -конъюнктив косвенной речи):
- So chist tu fóne dien úbelen, dáz sie múgin - N. III, 260, 16-17 - 'Ты говоришь, что плохие (злые) могут’.
Регулярное употребление в древневерхненемецком языке претерита оптатива для выражения нереальности позволяет говорить о зарождении нового наклонения - ирреалиса (конъюнктив II в традиционной терминологии):
- warist thu hiar - O. III. 24, 51 -'Был бы ты здесь!’
С появлением ирреалиса происходит переориентация всей системы наклонений. Если в готском языке в основе системы наклонений лежало семантическое противопоставление эвидентность/неэви-дентность, то в древневерхненемецком языке семантической основой становится противопоставление реальность/нереальность. Для выражения реальности употреблялись индикатив, императив и комментатив, а для выражения нереальности - ир-реалис.
Перестройка в системе наклонений привела к переориентации категории наклонений с внутренней модальности на объективную внешнюю. Наклонения становятся средством выражения объективной внешней модальности, а функции выражения внутренней модальности берут на себя модальные глаголы, число которых в древневерхненемецком по сравнению с готским языком увеличилось. Если в готском языке в качестве модальных употреблялись глаголы *magan, skulan, paurban* и wil-jan, то в древневерхненемецком к ним добавились глаголы kunnan и *muozan.
Глагол sculan, как и большинство других модальных глаголов, употреблялся на ранних этапах древневерхненемецкого периода и как полнозначный, и как модальный глагол. В качестве полнозначного он встречается в древневерхненемецком языке в значении «задолжать (деньги)» и «быть виновным». Ср.:
- ... braht uuardimo ein, ther scoltazehen thusunta talentono. - T. 99, 1 - ‘... приведен к нему был некто, который должен был десять тысяч талантов ’;
- ...therde suerit in gold temples seal. - T. 141, 14
- ‘.кто клянется золотом храма, тот повинен (виновен);’
Довольно часто sculan употреблялся в качестве модального глагола и выражал различные оттенки долженствования [8; 9; 10; 11]:
- ... uuir habemes euua, inti after euu sal her ster-ban, uuanta her sih gotes sun teta. - T. 197, 6 - ‘... у нас есть закон, и по закону он должен умереть, потому что он сделался сыном бога ’;
- Ob ih vvuosc íuuuere fuozzi hérro inti meistar, inti ir sulut ander anderes fuozzi uuasgan. - T. 156, 2 -‘Если я, ваш господин, мыл вам ноги, то и вы должны мыть друг другу ноги ’.
Глагол magan/mugan в древневерхненемецком языке, как и в готском, являлся одним из наиболее частотных глаголов. Как полнозначный глагол, он
встречался очень редко и выражал значение «годиться» [8, с.145]:
- ír birut salz erda. Oba thaz salz áritalet, in hiu selzit man iz thanne? Zi niouuihtu mag íz úzuuerphe, inti si fúrtretan fon mannun. - T. 24, 1-3 - ‘вы - соль земли. Если же соль утеряет силу (соленость), то чем посолить ее? Ни для чего уже больше негодна, как только для того, чтобы быть выброшенной и растоптанной людьми ’.
В большинстве случаев magan/mugan употреблялся в функции модального глагола и выражал возможность [8, с. 147; 10, с. 9; 12, с. 23; 13, с. 153]. Данный глагол имел значения «мочь», «быть в состоянии», «иметь физическую силу, способность к действию»:
- Senu tho uuib thiu ... uuas nidargineigit ... ni mohta úfscouuon. - T 103, 1 - ‘там женщина, которая ... была скорчена ... не могла поднять взор ’.
Он также означал наличие у действующего лица нравственной, моральной силы или способности [8, с. 147]:
- Ther mugi bifahan, bifahe. - T 100, 6 - ‘Кто может вместить - вмести (пойми)’.
В отдельных случаях с помощью глагола magan/ mugan могли быть выражены такие оттенки возможности, как понятия «сметь, иметь право». Так как в данном значении глагол употреблялся в отрицательных оборотах, то предложение приобретало характер запрета. Ср.:
- tîe habetôn dîa selbûn êa. âne daz sie nîeht nemahtôn ferre suffragia - N. III, 42 (163, 6) - ‘те имели тот же закон, без которого они не могли более голосовать (не имели права)’.
Глагол wellen выступает в древневерхненемецкий период в функции модального глагола и относится к высокочастотным глаголам. Он употребляется для выражения волеизъявления, желания [9, с. 326-327; 10, с. 11; 13, с. 157]:
- Uuaz uuollet ir mir geban? - T. 154, 1 - ‘Что вы хотите дать мне?’
Глагол *muozan не встречается в текстах начала древневерхненемецкого периода ни как полнозначный, ни как модальный глагол [8, с. 149; 9, с. 335; 13, с. 155]. Он появляется в текстах середины древневерхненемецкого периода в качестве модального глагола, встречается реже, чем остальные модальные глаголы, и имеет широкий спектр значений. Он выражает различные оттенки возможности:
- Ioh uuarun uuir gispannan, mit seru bifangan, mit ubilu gibuntan, ni muasun unser uualtan. - O. IV
5, 14 - ‘мы были связаны, полонены бедами, связаны несчастьями, не могли управлять собой ’;
- Giang er selbo ingegin uz thar zi thempo palinz-hus, sie ni muasun gan so fram zi thempo heidinen man, thaz sie in then gizitin biuuollane ni uuirtin. - O.
IV 20, 4 - ‘он сам пошел навстречу им ко дворцу,
они не могли (не смели, не имели права) подходить к язычнику, чтобы не загрязниться в дни праздника’.
В отдельных случаях он употребляется для выражения обусловленной необходимости [8, с. 151;
10, с. 10; 11, с. 165]:
- Uuile du in ambahte skinen? Sö muost tu flehön den gebenten. - N. III, 56 (175, 3) - ‘Хочешь ли сиять в служении? Тогда ты должен умолять дающего ’.
Для выражения значения обусловленной необходимости *muozan употреблялся очень редко, однако подобные примеры представляют собой зачатки значения, которое впоследствии стало для данного глагола основным.
Глагол kunnan встречается как самостоятельный глагол в значении «знать», «понимать» начиная с середины древневерхненемецкого периода [8, с. 144; 13, с. 144]:
- ... uuio er thio buah konsti. - O. III, 16,7- ‘... как он знал писание ’.
В конце древневерхненемецкого периода kunnan встречается чаще и может употребляться уже как модальный глагол со значением «мочь», т.е. выступает синонимом глагола magan/mugan [13, с. 145]:
- Iz mag ouh in wara burdin dragen suara, mag scadon harto lidan ni kann inan bimidan. - O. IV, 5, 10
- ‘Он может действительно носить тяжести, может выносить трудности, он не может их избежать ’.
Глагол thurfan как полнозначный глагол засвидетельствован в небольшом количестве у Отфрида и в одном случае в «Татиане» [8, с. 145]. В «Татиане» он означает «нуждаться в чем-либо, требовать чего-либо»:
- Uuaz thur/un uuir noh nu urcundono? - T. 191, 1
- ‘зачем нуждаемся еще в свидетелях ’.
У Отфрида этот глагол значит «нуждаться, терпеть нужду, лишения, страдать»:
- Ir ni thurf/ut bi thiu, got irkennit in iu er ir imo zellet, allaz, thaz ir uuollet - O. II, 21, 21 - ‘Вы не терпите нужды при этом, господь узнает все, чего вам хочется, раньше, чем вы ему скажете ’.
Глагол thurfan может употребляться также с инфинитивом, выражая при этом уже не ограниченное, конкретное понятие «иметь нужду», а более широкое значение «иметь необходимость сделать что-либо»:
- ther man, ther githuuagan ist thie fuazi reino <... >, ni tharf er unasgan mera - O. IV, 11, 38 - ‘человек, у которого ноги чисто вымыты <... >, не имеет нужды более мыть их ’.
С помощью глагола thurfan в отрицательных оборотах может быть выражено предписание, запрет [8, с.151; 10, с.10]:
- then uueg man forahten ni darf- O. IV 5, 42 - не следует бояться этого пути ’.
Анализ вышеприведенных значений модальных глаголов в древневерхненемецком языке показывает, что очень часто разные глаголы могли выражать одни и те же модальные значения. Так, значения обусловленного долженствования, необходимости могли быть выражены глаголами sculan, *muozan, thurfan, возможность - глаголами magan/mugan, *muozan, kunnan, а для выражения предписания, запрета могли использоваться глаголы magan/mugan, *muozan, thurfan. Отдельные случаи употребления исследуемых глаголов как полнозначных и наличие у каждого глагола разнообразных модальных значений свидетельствуют о том, что данный класс глаголов в древневерхненемецкий период находится еще в процессе становления.
В средневерхненемецкий период происходит дальнейшее развитие семантики модальных глаголов.
Одним из наиболее частотных глаголов по-прежнему является глагол mugen. Он выражает широкий спектр значений - от способности сделать что-либо в конкретной ситуации до различных оттенков возможности:
- wer gap im daz suder ougen, deiz si zaller zit mac sehen? - W.V., S. 34 - ‘кто дал ему (сердцу) отдельные глаза, что оно всегда может (имеет способность) видеть ее?’ (способность);
- sweder unser einer am anderen mac gesigen, dem sol ez allez dienen ... - Nib.,114 - ‘тому из нас, кто другого сможет (сумеет) победить, должны все служить.’ (умение);
- ich mac wol clagen mîn schœne wîp - Iw. 3993 -‘я могу (у меня есть повод, причина) оплакивать (жалеть) мою жену’ (обусловленная возможность);
- dô sprach er: “Wie mac daz wesen?” - A.H.188
- ‘тут он сказал: «Как это может быть?»’
Синонимом глагола mugen в древневерхненемецком языке выступал глагол kunnen, который мог выражать различные оттенки возможности, но употреблялся гораздо реже, чем глагол mugen:
- des enkùnd’ im gevolgen niemen, sô michel was sîn kraft, ... - Nib. 130 - ‘никто не мог с ним сравниться, такой огромной была его сила ’ (возможность, обусловленная качествами лица);
- daz kunde gebâren sô rehte güetlîchen - A.H. 304-305 - ‘он (ребенок) мог (умел) вести себя с такой добротой ’ (умение);
- und wil dirz helfen enden so ich aller beste kan -Nib. 53 - ‘я помогу тебе всем, чем смогу ’.
В отдельных случаях возможность выражал и глагол müezen:
- swer einer marke gerte, dem wart sô vil gegeben daz die armen alle muosen vrœlîchen leben. - Nib. 515
- ‘кто желал получить одну марку, тому было дано так много, что все бедняки могли весело жить ’ (обусловленная возможность);
- von schulden muosen sî dô von den genâden fröu-de hân, die got hâte an ime getân. - A.H.1408-1410 -‘по праву они могли радоваться милости, которую им оказал бог ’.
Для выражения долженствования в средневерхненемецком языке употреблялись два глагола: müezen и suln. Глагол müezen в большинстве случаев обозначал долженствование, необходимость, обусловленную внешними обстоятельствами:
- dâ mite muos’ ouch Sîvrit, ... - Nib. 137- ‘с ними должен был поехать и Зигфрид ’ (был вынужден, так сложились обстоятельства);
- dâ von muoz iu diu helfe mîn durch alle nôt sîn versaget. - A.H. 222 - ‘поэтому вам должно быть отказано в моей помощи (так как лекарство невозможно достать)’.
Глагол müezen мог выражать и другие оттенки необходимости, например: необходимость, обусловленную качествами лица или предмета, и долженствование как долг или внутреннее побуждение:
- si muos’ im durch ir schœne von grôzen schulden wol behagen. - Nib. 632 - ‘она должна благодаря своей красоте ему обязательно понравиться ’;
- er muos’ im sweren eide, er diente im sô sîn kneht
- Nib. 99 - ‘он должен был быть его слугой, так как он связал себя клятвой’ (внутренний, моральный долг).
Наиболее часто употреблявшимся для выражения различных оттенков необходимости, долженствования в данный период являлся глагол suln:
- want uns dâ sehen müezen vil minneclîchiu wîp. dar umbe suit ir zieren mit guoter wæte den lip. - Nib. 506 - ‘нас там увидит много хорошеньких женщин, поэтому вы должны красиво одеться ’ (долженствование, обусловленное внешними обстоятельствами);
- des wart sîn herzesêre also kreftec unde grôz, daz in des aller meist verdrôz, ob er langer solte leben - A.H. 242-244 - ‘его озабоченность стала такой большой и сильной, что она его сильно огорчила, должен ли он жить дальше ’(долженствование, обусловленное внутренним состоянием, убеждением);
- ... und wibes ere sol began - W.V S.52 - ‘я должна сохранить свою честь ’ (так требуют правила);
- dar zuo hânt mich guote liute brâht: die mugen mir wol gebieten mê. ich soi singen unde sagen - W.V. 31, 5 - ‘до этого довели меня благородные люди: они могут приказать мне и больше. Я должен петь и рассказывать ’(долженствование, возникающее в результате проявления чужой воли).
Данный глагол встречается в ряде примеров также в значении приказа, реже - просьбы:
- habt ir si ie gesehen, des suit ir mir, Hagene, der rechten wârheite jehen. - Nib. 83 - ‘если вы их когда-либо видели, то вы должны мне, Хагену, сказать (скажите) чистую правду ’;
- frouwe, ir sult niht weinen durch den willen min
- Nib. 61 - ‘госпожа, вы не должны плакать (не плачьте) из-за моего решения ’.
Наиболее редко встречающийся в текстах средневерхненемецкого периода модальный глагол -dürfen. Он употреблялся в значении возможности как синоним глаголов mugen, müezen и kunnen:
- des ir da habet gedingen, des sult ir abe gän. jane dürfet ir so ringe nimmer Hagenen bestän - Nib. 1767
- ‘то, что вы намерены были сделать, вы должны отказаться от этого. Таким малым числом (воинов) вы никогда не сможете одержать победу над Хагеном ’.
Данный глагол мог употребляться и для выражения необходимости в отрицательном обороте или контексте, обозначая отсутствие необходимости сделать что-либо:
- diz müezen vol guote liute sin; i’ne darf kein an-gest von in haben - Tr. 2667 - ‘это, вероятно, благородные люди; мне не надо их бояться ’.
Как показал анализ средневерхненемецких текстов, для выражения возможности в большинстве случаев употреблялись глаголы mugen и kunnen, но иногда могли употребляться и глаголы müezen и durfen. В значении необходимости чаще всего встречаются глаголы suln и müezen, в некоторых примерах - durfen. Таким образом, отдельные модальные значения еще не закрепились за определенными лексемами. Отсутствие регулярности в употреблении модальных глаголов говорит о том, что система модальных глаголов в средневерхненемецкий период находится еще в процессе становления.
Развитие семантики модальных глаголов продолжается в ранненововерхненемецкий период. Модальный глагол mögen, один из наиболее частотных глаголов в средневерхненемецком, употреблявшийся для выражения возможности, в ранненововерхненемецком постепенно вытесняется глаголом künnen. Оба глагола встречаются в текстах данного периода для выражения различных оттенков возможности:
- solich brot ist mir niener zu nutz / ich mag daß nit zu gelt bringen - T.E. XIX - ‘такой хлеб мне не нужен, я не смогу продать это ’ (возможность, обусловленная качествами предмета);
- lassen fur unnd fur brennen was do brennen mag
- Lut. An den Adel. S.15 - ‘пусть горит все, что может гореть ’;
- niemand kan zweien Herren dienen - Fst. 5 -‘никто не может служить двум хозяевам ’;
- du hast es in der Höh besser sehen können - Fst. 113 - ‘с высоты ты это лучше сможешь увидеть ’ (обусловленная возможность).
Глагол mögen обозначал также возможность, обусловленную правом или разрешением:
- Den was gemeyne ist, mag niemandt on der ge-meyne willen und befehle an sich nehmen. - Lut. An den Adel 8, 36 - ‘потому, что то, что является общим, никто не может (не имеет права) взять себе без разрешения или приказа общины ’.
В текстах ранненововерхненемецкого периода глагол mögen в отдельных случаях выражает желательность:
-... ob sie nit mögen auch einen fremden wein ... versuchen. - Fst. 195 - ‘... не хотят ли они тоже отведать чужеземного вина ’.
Постепенно глагол mögen теряет функцию выражения значения возможности (его вытесняет глагол künnen) и употребляется в значении желательности, которое закрепляется за ним в современном немецком языке.
Глагол sollen, как и в предыдущие периоды, обозначал различные оттенки долженствования, необходимости, в большинстве случаев - необходимость, вытекающую из приказа, повеления другого лица:
- denn man mus nicht die buchstaben inn der Lateinischen sprachen fragen wie man sol Deudsch reden -Lut. Sendbrief, S. 17 - ‘потому что не нужно буквы латинского языка спрашивать, как надо (следует) говорить по-немецки ’;
- kam die zeyt das sie geperen sollte - Lut. Bib. Luk.
II, 6 (1522) - ‘пришло время, когда она должна была родить ’(долженствование как нечто неизбежное);
- und sie wirt geperen ein Son des namen solt du heissen Jesus - Lut. Bib. Mat. I, 21 (1527) - ‘она родит сына, которому ты должен дать имя Иисус ’ (указание, приказ).
Для выражения долженствования употреблялся также глагол müssen, который в ранненововерхненемецкий период уже не встречается в значении возможности:
- Man mus die mutter ihm hause ... drümb fragen
- Lut. Sendbrief, S. 17 - ‘нужно спрашивать об этом дома маму (потому что она знает)’ (обусловленная необходимость).
Наиболее редко встречающийся в ранненововерхненемецких текстах модальный глагол dürfen сохранил свое прежнее значение - отсутствие необходимости сделать что-либо:
- wen es kunst were, mit fewr ketzer ubirwindenn, szo weren die hencker die geleretisten doctores auff er-denn, durfften wir auch nit studierenn - Lut. An den Adel. S. 63 - ‘если бы было возможно победить огнем еретиков, то палачи были бы самые обученные доктора на земле, нам не нужно было бы учиться ’.
Кроме этого значения данный глагол мог, как и глагол mögen, выражать возможность, обусловленную правом или разрешением:
- ... Christus ym hymel... darff keynis stathalters -Lut. An den Adel. S. 38 - ‘Христа на небе никто не может (не смеет) заменить ’.
В современном немецком языке данное значение станет основным для глагола dürfen.
Как показал анализ ранненововерхненемецких текстов, формирование системы модальных глаголов, характерной для современного немецкого языка, в этот период еще не завершилось. Оно продолжается в следующий период развития языка.
В нововерхненемецком языке глаголы mögen и dürfen закрепляют за собой новые значения, в которых они редко употреблялись в ранненововерхненемецкий период. Глагол mögen теряет функцию возможности и выражает желательность, а dürfen больше не употребляется в значении отсутствия необходимости, он становится основным средством выражения возможности, обусловленной разрешением со стороны другого лица.
Таким образом, на протяжении всей истории развития немецкого языка происходит постепенная перестройка модальной системы. Наклонения, выражавшие в готском языке значения внутренней модальности (желательность, необходимость, возможность, сомнение), теряют данную функцию и становятся средством выражения объективной внешней модальности. Происходит переориентация системы наклонений с внутренней модальности на объективную внешнюю. Функцию выражения
внутренней модальности берет на себя формирующийся класс модальных глаголов.
Проанализированную в данной статье перестройку системы наклонений и становление класса модальных глаголов в немецком языке можно представить в виде следующей схемы:
ирреалис
комментатив
индикатив
оптатив
императив
желательный (желание) повелительный (долженствование) потенциальный (возможность)
sculan, magan/mugan,
Двн. wellen *muozan, *muozan,
thurfan kunnan
suln, kunnen,
Свн. wellen müezen, mugen,
müezen,
durfen
Рнвн. wellet wollen, sollen, müssen, mögen, künnen,
mögen dürfen dürfen
Ннв. wollen, mögen sollen, müssen können, dürfen
Литература
1. Ермолаева Л.С. Очерки по сопоставительной грамматике германских языков. М., 1987.
2. Гухман М.М. Готский язык. Москва, 1998.
3. Ермолаева Л.С. Типология развития системы наклонений // Историко-типологическая морфология германских языков. Категория глагола. М., 1977.
4. Streitberg W. Gotisches Elementarbuch. Heidelberg, 1920.
5. Jellinek M.H. Geschichte der gotischen Sprache. Berlin - Leipzig, 1926.
6. Braune W., Helm K. Gotische Grammatik mit Lesestücken und Wortverzeichnis. Von W. Braune. 13-te Aufl. bearb. von K. Helm. Halle, 1952.
7. Takahasi T. Über die Modalverben des Gotischen. Zeitschrift für vergleichende Sprachforschung 96, 1982/83.
8. Каннер Л.М. О выражении модальности претерито-презентными глаголами в древневерхненемецкий период. // Учен. записки. Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И. Герцена. Т. 190, ч. 1. 1959.
9. Diewald, G. Die Modalverben im Deutschen: Grammatikalisierung und Polyfunktionalität. - Tübingen: Niemeyer, 1999.
10. Fritz G. Historische Semantik der Modalverben. Problemskizze - exemplarische Analysen - Forschungsüberblick // Fritz, G./ Gloning, T.
Untersuchungen zur semantischen Entwicklungsgeschichte der Modalverben im Deutschen. Tübingen: Niemeyer, 1997.
11. Lühr R. Zur Semantik der althochdeutschen Modalverben // Fritz G. / Gloning T. Untersuchungen zur semantischen Entwicklungsgeschichte der Modalverben im Deutschen. Tübingen: Niemeyer, 1997.
12. Bech G. Grundzüge der semantischen Entwicklungsgeschichte der hochdeutschen Modalverba. Kopenhagen, 1951.
13. Birkmann T. Präteritopräsentia. Morphologische Entwicklung einer Sonderklasse in den altgermanischen Sprachen. Tübingen, 1987.
Источники
1. Die gotische Bibel. Hrsg. von W. Streitberg. Heidelberg, 1908.
2. Notkers des Deutschen Werke. Nach den Handschriften. Neu hrsg. von E.H. Sehrt und Taylor Strack. Halle/Saale: Niemeyer, 1933.Bd. I, Heft II.
Boethius de consolatione philosophiae III. (N.)
3. Otfrids Evangelienbuch. Hg. von O. Erdmann. Tübingen, 1973. (O.)
4. Tatian. Lateinisch und altdeutsch mit ausführlichem Glossar. Hg. von E. Sievers. Paderborn , 1966. (T.)
В.А. Кобелев. Морфологическая структура и парадигма древнегерманских..
5. Walter von der Vogelweide. Die Lieder. Mittelhochdeutsch und in neuhochdeutscher Prosa. München: Wilhelm Fink Verlag, 1972. (W.V.)
6. Das Nibelungenlied: Zweisprachig. Hrsg. u. übertr. von Helmut de Boor. Leipzig, 1992. (Nib.)
7. Hartmann von Aue. Der arme Heinrich: Mittelhochdt. Text und Übertragung. Frankfurt a. M.: Fischer Taschenbuch Verl., 1981. (A.H.)
8. Hartmann von Aue. Iwein. Anmerkungen von G.F. Benecke und K. Lachmann. Berlin, 1959. (Iw.)
9. Gottfrid von Straßburg. Tristan und Isolde. Leipzig, 1869. (Tr.)
10. Kunst H.: Till Eulenspiegel. Abdruck der Ausgabe vom Jahre 1515. Halle, 1884. (T.E.)
11. D. Martin Luthers Werke. Kritische Gesamtausgabe. Weimar, 1888. Bd. 6. (An den Adel)
12. Das Volksbuch vom Doktor Faust. Nach der um die Erfurter Geschichten vermehrten Fassung hrsg. und eingel. Von Josef Fritz. Halle a. S.:
Niemeyer, 1914. (Fst)
13. Martin Luther. Sendbrief vom Dolmetschen. Halle: Niemeyer, 1957. (Sedbrief)
14. Luther M. Werke: Kritische Gesamtausgabe. Bd. 1: Die deutsche Bibel, 1906. (Lut. Bib.)
В.А. Кобелев
МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА И ПАРАДИГМА ДРЕВНЕГЕРМАНСКИХ Т-ОСНОВ КАК ОТРАЖЕНИЕ АКТИВНОГО СТРОЯ РАННЕИНДОЕВРОПЕЙСКОГО ЯЗЫКА
Томский государственный педагогический университет
1. В системе склонения в древнегерманских языках присутствует тип склонения, который является характерным только для этих языков и отсутствует в других индоевропейских языках. В так называемое корневое склонение «попадали различные образования, в силу действия различных фономорфологических факторов выпадавшие из той или иной парадигмы, или образования, вычленявшиеся из состава сложных слов на основе действия процессов морфологического опрощения и переразложения» [1, с. 252]. Среди слов, включившихся в данный тип, содержатся образования, которые в своей структуре имели элемент *-t. Сюда следует отнести, прежде всего, др.-англ. hæle^ «рыцарь, герой», др.-англ. ealu (род. п. мн. ч. ealo^) «пиво», др.-англ. шбпа^, гот. menons «месяц», а также др.-англ. niht «ночь» и гот. waihts «дело, вещь». Парадигма склонения и морфологическая структура перечисленных имен отражают такую эпоху развития индоевропейского языка, когда он характеризовался совершенно другой структурой и категории «активность/инактив-ность» «одушевленность/неодушевленность» определяли семантическую, морфологическую и синтаксическую стороны языка.
2. По мнению многих исследователей, основообразующий суффикс -t в этих словах, также как и другой согласный формант, мог служить маркером одушевленности [2, с. 345; 3, с. 116], и по своей функции и происхождению данные образования восходят к дономинативной эпохе развития индоевропейских языков, несмотря на то, что некоторые существительные не имеют четких параллелей в других индоевропейских языках.
Тот факт, что номинативному строю индоевропейских языков предшествовал активный строй,
сейчас после работ отечественных лингвистов уже не подлежит сомнению [4; 5; 6; 7; 8; 2].
Активные языки характеризуются бинарной оппозицией как в структуре имени, так и в структуре глагола. Все имена делились на два класса в зависимости от наличия/отсутствия у денотата признака активности. Категория «активность/инактивность» развилась из более древней категории «одушевленность/неодушевленность», так как последняя характеризовала активные языки на раннем этапе их развития. Более абстрактная категория «актив-ность/инактивность» зависит в большей степени не от обожествляемости или олицетворения предмета или явления, а от положения и роли этого предмета (явления) при совершаемом действии.
Активность проявляется в случае, когда предмет оказывает какое-либо воздействие на другой предмет, т.е. когда он выступает субъектом активного действия. Инактивность предмета реализуется тогда, когда этот предмет оказывается неспособным занимать позицию субъекта активного действия, а может быть только объектом совершаемого действия или субъектом инактивного действия.
Существительные, будучи как активными, так и инактивными, должны были быть маркированы морфологически. Одним из маркеров активного имени был формант *-е8. Объект действия и субъект инактивного действия изначально морфологически никак не выражались, и форма на *-е8 противопоставлялась, таким образом, чистой основе. Позже, как можно увидеть из материала древнейших индоевропейских языков, появился новый суффикс *-т, ставший маркером инактивного имени наряду с -0, так как нулевой маркер в силу свое-
