CC BY
136
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ И СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ОБЩЕСТВА
Иван САМСОН Марина КРАСИЛЬНИКОВА
Средний класс в России: зарождающаяся реальность или старый миф?
Дискуссии о российском среднем классе.
Можно лишь удивляться огромному разнообразию мнений о существовании среднего класса в России, поскольку имеющиеся исследования явно противоречат друг другу. Положение, сложившееся после кризиса 1998 г. и другого, который начался в 2008-м, по существу не объясняет этого разнообразия. Следует искать другие объяснения — прежде всего, в теоретических определениях и исследовательских методах.
Средний класс в России существует и увеличивается. Российские социологи и исследовательские институты датируют зарождение среднего класса серединой 1990-х годов. Одно из первых исследований было опубликовано в 2001 г. В нем отмечается, что более 50% потребления в России приходится на средний класс, который составляет, согласно данному исследованию, около 20% населения, или 10 млн семей. Именно средний класс определяет динамику данного рынка1. В 2003 г. Российско-европейский центр экономической политики отмечал, что этот класс развивается. Центр выделяет три категории семей в зависимости от уровня дохода: семьи с доходом от $150 до $200 в месяц, от $300 до $600 в месяц, а также семьи директоров, владельцев небольших предприятий и преуспевших представителей либеральных профессий, зарабатывающих свыше $1800 в месяц2. «РИА Новости» подвело итог по
1 Исследование, проведенное журналом «Эксперт» и Центром социологических исследований Monitoring.ru // Эксперт. 2001. 3 декабря.
2 Вероника Сивкова в газете «Аргументы и факты», цит. по: La Gazette
du Centre de langue et de culture russe, 2003, 28 avril.
данному вопросу в 2007 г.: средний класс в России действительно существует и его численность, по результатам различных исследований, колеблется от 15 до 70%. Хотя средний класс и не столь многочислен, как в индустриальных странах, он все же выполняет свою основную функцию социально-экономического стабилизатора российского общества. Для определения принадлежности к среднему классу используются две группы факторов: объективные факторы, такие как доходы, потребляемые товары и услуги, образование; среди субъективных факторов главную роль играет самооценка. Исследователи единодушно зачисляют в «средний класс» одни и те же категории: речь идет о руководителях мелких и средних предприятий, кадровых работниках средней и высшей категории государственных или частных преприятий, а также высокопоставленных государственных чиновниках. Все не так просто, когда речь заходит о субъективной оценке россиян. В странах Западной Европы от 40 до 50% населения считает, что имеет средний доход, а в США такого мнения придерживается около 70% населения. В России всего 22% населения считает себя достаточно состоятельными людьми, чтобы принадлежать к «среднему классу». Согласно другим определениям, эта цифра достигает 55—60%3. Информационное агентство приходит к выводу, что данные индивиды не являются лишь потребителями, «они также формируют основу стабильности в обществе, создают зачатки здорового консерватизма,
3 Российская газета. 2005.
защищающего страну от слишком эмоциональных политических колебаний от правых к левым»1.
В англоязычных публикациях также проявляется настойчивый интерес к данному вопросу. Уже в 2000 г. Леон Арон пишет, что принадлежность к российскому среднему классу в большой степени связана с молодым возрастом, высшим образованием и крупными городами. Он скорее утверждает, чем доказывает, что средний класс поддерживает реформы, капитализм и демократию2. Но поскольку этот средний класс составляет лишь треть населения, ему еще предстоит проделать долгий путь, прежде чем он станет преобладающим. В 2007 г. Чарльз Ганске озаглавливает одну из своих статей «Растущий средний класс России» и указывает в ней, что 5 млн семей зарабатывают более $30 000 в год3. Журнал «Экономист» обобщает эту тему в феврале 2009 г.. Вооружившись потребительским определением среднего класса — доход, превышающий по крайней мере на треть базовые потребности существования и жилья, — этот высокоавторитетный журнал пишет, что более половины мирового населения принадлежит в настоящее время к среднему классу.
Средний класс в России существует, но остается в зачаточном состоянии. Не ставя под сомнение существование в двухтысячные годы российского среднего класса, который уже производит, по их подсчетам, около трети российского ВВП, другие авторы подчеркивают отсутствие у этого класса сбережений и имущества, что делает его значительно уязвимым4. Данный класс чувствует себя неуютно, ощущая одновременно зависть соседей и страх очередной национальной экономической катастрофы. Это проявилось, в частности, во время кризиса 2009 г. «Согласно февральским данным, слои населения, получившие наибольшую выгоду в нынешних изменениях, т. е. средний класс, являются также и самими затронутыми кризисом. Речь идет о 15% населения, о категории образованных и состоятельных людей», — сообщил Лев Гудков, директор Левада-
1 «РИА Новости». 2007. 24 ноября.
2 Арон Л. В поисках российского среднего класса // American Enterprise Institute for Public Policy Research, 2000, October (http://www. aei.org/outlook/12224).
3 Ganske Ch. Russia's Expanding Middle Class // Discovery Institute, 2007. September 8 (http://www.russiablog.org/2007/09/kommersant_5_ million_russians.php).
4 Starobin P., Kravtchenko O. Russia's Middle Class-It has emerged from the rubble of 1998. But can it grow and prosper? Businessweek online, October 16, 2000 (http://www.businessweek.com/2000/00_42/ b3703093.htm)
Центра5. Эта уязвимость может привести к тому, чтобы, как Борис Дубин из Левада-Центра, задать себе вопрос о существовании данного класса как такового. То, что «поспешно называется российским средним классом», не обладает характеристиками среднего класса, подытоживает автор, подчеркивая его «уязвимость» и «мировоззрение, совпадающее с мировоззрением большинства, зависящего от государственной опеки». «Если положение вещей не изменится кардинальным образом, это будет означать, что придется очень долго ждать того момента, когда можно будет надеяться на развитие по западному образцу», — предупреждает он. Автор добавляет также, что многие страны третьего мира характеризуются подобными признаками, имея весьма состоятельный класс населения, интегрированный в глобализацию, и разрозненные массы бедного населения6.
Российского среднего класса не существует. Эта теория наиболее развита в академических кругах, среди социологов. Переход к рыночной экономике и падение коммунизма в России принесли выгоду лишь весьма ограниченной социальной группе7. В связи с разрушением государства и экономическим кризисом интеллектуальные профессии и высококвалифицированный персонал промыш-ленных секторов ВПК пережили значительное ухудшение уровня жизни, в то время как представители профессий, связанных с финансами, страхованием и кредитом, наоборот, намного улучшили свое положение. Л.Беляева пишет, что в России не существует средних классов, формирующих, как в развитых странах, основу общества. Пытаясь внести ясность в определения, Е. Авраамова указывает, что для того, чтобы средний класс мог развиваться в России, необходим ряд различных условий: экономическая состоятельность, стабильность рынка труда, доступ к различным институтам и организациям, а также способность адаптации к изменениям8. В нынешнем социально-экономическом контексте такой доступ к ресурсам не только не осуществляется, он даже не востребован. Ограниченное чис-
5 «РИА Новости», 2009, 19 марта.
6 Цит. по: Mandeville L. La classe moyenne russe a peur de l'avenir// Le Figaro. 2008. 23 juin.
7 BeliaevaL. The New Middle Classes in Russia // Sociological Research. 1999. Vol. 38. № 5. P. 77-90.
8 Avraamova E. The Formation of a Middle Class in Russia: Definition, Methodology, and Quantitative Assessments // Sociological Research. 2002. Vol. 41. №o 6. P. 57-68.
ло семей (12,5%), сконцентрировавших наибольшее количество ресурсов, свидетельствует о существовании блокирующих факторов в формировании среднего класса в России. Такие же рассуждения касаются и состоятельного среднего класса предпринимателей, существование которого считается преждевременным1, а также консьюмеризма. По мнению Владимира Римского, характеристики поведения этого класса еще далеки от поведения западного среднего класса: «Средний класс в России — это теоретическая конструкция. Различные исследователи используют разные параметры, чтобы загнать в рамки среднего класса тех, кого они хотели бы видеть в его составе. Если использовать критерии, обычно принимаемые в расчет в Северной Америке или в Западной Европе, у нас практически нет среднего класса! Из 145миллионов жителей насчитывается не более миллиона человек, принадлежащих к среднему классу»2. Римский добавляет интересный аргумент, согласно которому сторонники существования российского среднего класса принадлежат к «западникам».
Российский средний класс существует, но является бедным. Согласно этой теории, не столько уровень потребления, сколько место, занимаемое в обществе квалифицированными специалистами — «белыми воротничками», позволяет отнести их к среднему классу3. Роль среднего класса широко обеспечивается на сегодняшний день квалифицированными специалистами — «белыми воротничками», оставшимися от Советского Союза, хотя их доходы и гораздо ниже стандартов среднего класса. Этих индивидов, соответствующих таким западным критериям высшей прослойки среднего класса, как образование и компетентность, также часто называют «новыми бедными», и их доходы иногда ниже, чем доходы «голубых воротничков». Но они составляют подлинный средний класс с точки зрения своих ценностей, социального поведения и роли стабилизатора в обществе. Эти замечания говорят о необходимости тщательного анализа российской специфичности социальной структурности. Прежде чем рассмотреть этот
1 Barkhatova N, McMylor, P. and Mellor, R. Family business in Russia: the path to middle class? // The British Journal of Sociology. 2001. Vol. 52. P. 249-269.
2 Цит. по: Cadène B. Les classes moyennes en Russie// http://sites. radiofrance.fr/franceinter/chro/reporter/index.php?id=36477
3 Ochkina A. Sociological Theory in Russia: the Issue of the Middle
Class, Paper presented at the annual meeting of the American Sociological
Association. Montreal: Montreal Convention Center, 2006.
пункт, следует прояснить теоретические основы данной проблемы.
Теоретические основы исследований среднего класса. Панорама различных точек зрения по вопросу существования российского среднего класса свидетельствует о повсеместности эмпирического анализа и о слабости теоретической основы. Методологический анализ, лежащий в основе этих точек зрения, практически отсутствует. Мы не уверены, что состояние науки по данному вопросу достаточно для того, чтобы отразить реальность социальной структурности в России, однако, как было упомянуто выше, игнорирование этих теоретических основ сбивает с толку аналитиков. Данная проблема рассматривается в трех аспектах: анализ теорий социальных классов, затем теорий среднего класса и наконец анализ теорий предполагаемых функций среднего класса.
Теоретический подход к социальным классам. В.Л. Уорнер строит на основе социальной антропологии трехклассовую модель в США: высший, средний и низший классы, каждый из которых разделен на высший и низший сегмент4. Различие между классами устанавливается исходя скорее из типа деятельности, чем из суммы заработка. Наиболее важный критерий — это критерий «разделяемых мнений»: так, низший средний класс наиболее консервативен, поскольку мало что отделяет его от рабочего класса, а высший средний класс, менее многочисленный, становится нормой для сред-нестатического американца.
Такая пирамидальная схема общества, в которой количество людей уменьшается по мере продвижения к высшим классам, была поставлена под сомнение С.М. Липсетом в 1960 г. Он считает, что данная модель, соответствующая концу XIX — началу XX вв., претерпела значительные изменения с развитием товаров народного потребления и более широким доступом к образованию. Эти факторы значительно сократили различия между классами5. Учитывая постоянное уменьшение доли промышленных рабочих, распределение доходов и профессиональной деятельности принимает в настоящее время форму бриллианта, утолщенного в центральной части. Французский социолог Пьер Бурдье подверг критике эту стройную теорию.
4 Warner W. L. Social Class in America. N.Y.: Harper & Bros., 1960
5 Lipset S. M. Political man: The Social Bases of Politics. Garden City : Doubleday & Company, 1960
По его мнению, такое представление социальной иерархии как раз является идеологией, предназначенной для маскировки механизмов доминирования, которые продолжают воспроизводиться в обществе, в частности, посредством образования1. Он подчеркивает важное значение социального капитала — социальных сетей власти — и культурного капитала в воспроизводстве социальной стратификации. С помощью концепции габитуса Бурдье добавляет поведенческое измерение в теорию социальных классов. Эта концепция означает совокупность приобретенных предрасположенностей,
бессознательных, но представляющих идентичность каждого социального класса. Некоторые авторы даже считают, что, несмотря на то, что все общества характеризуются той или иной иерархией, сущность понятия социального класса исчезает в постиндустриальных обществах2. Правящий класс, целостный в силу своей сложности, социального разделения труда и многочисленных уровней стратификации, исчезает. Появляются другие формы социальной идентификации, в значительной степени культурные или религиозные, которые вызывают конфликты идентичностей.
Теории средних классов. Дарендорф осуществляет уникальное обобщение концепций Маркса и Вебера в своей теории социального конфликта3. Ключевое понятие социального разделения — не собственность, как у Маркса, а осуществление власти или отстранение от власти. Наблюдая тенденцию развития многочисленного среднего класса в современных западных обществах, связанную с квалифицированной рабочей силой, необходимой технологичной экономике, Дарендорф включает эту рабочую силу в теоретические биполярные схемы. Часть среднего класса, «бюрократов», осуществляющих власть, можно анализировать с помощью инструментов, предназначенных для анализа буржуазии, в то время как другую часть, «белых воротничков», можно анализировать вместе с рабочим классом. Э.О. Райт модернизирует марксистскую схему, разделяя буржуазию и пролетариат на шесть групп для
1 Bourdieu P. La Distinction: Critique sociale du jugement. P.: Minuit, 1979.
2 DoganM. From Social Class and Religious Identity to Status Incongruence in Post-Industrial Societies // Comparative Sociology. 2004. Vol. 3. № 2.
3 Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society. London: Routledge, 1959.
того, чтобы определить группы движущей силы: руководители и кадровые работники, мелкие работодатели, полуавтономные служащие и т. д.4 В социологии Вебера, основанной на тройственной социальной стратификации (класс, статус и партия), средние классы находятся между доминирующим классом и рабочим классом. Этот подход Вебера ведет ко все более дробной сегментации общества, ставшего многослойным, и открывает дорогу описательному анализу средних классов.
Образ американского «нового среднего класса» появляется в 1951 г. в впечатляющем описании «белых воротничков» Ч.Р. Милл-са — от офисной служащей, подчиненной системе труда по Тэйлору, до коммивояжера, который продает товары, обходя квартиры5. Это описание нового класса, зародившегося в индустриальном технократическом и бюрократическом мире. В нем объединены коммерческий менталитет и определенный пессимизм в отношении социального отчуждения городского мира, в котором преобладают крупные корпорации. Но Миллс считает также, что этот новый класс может влиять на крупные организации и парламентарный процесс. Двумя годами ранее Уорнер уже описывал социальную иерархию, указывающую на существование среднего класса, расположенного между двумя другими классами, верхний сегмент которой становится прототипом среднестатического американца. Если единство среднего класса вытекает из его срединного положения (middleness), социологи отказываются делать из него «имплицитный» класс, характеризующийся в основном своими различиями с верхними классами, которые он обслуживает, и нижними классами, условий жизни которых он избегает. Цель анализа среднего класса как такового неизменно подразумевает сегментацию. Д. Гильберт подразделяет этот класс на две группы. Высший средний класс, или квалифицированные специалисты, представляет собой 15—20% до-мохозяйств и отличается высоким уровнем образования, состоит из служащих высшей квалификации и руководящих работников6.
Нижний средний класс представляет собой одну треть домашних хозяйств и включает работников средней квалифи-
4 Wright, E. O. Classes. London: New Left Books, 1985.
5 Mills C. W. White collar: The American middle classes. N.Y.: Oxford UP, 1951.
6 Gilbert D.L, Kahl J.A. The American Class Structure: A New Synthesis. Chicago: Dorsey Press, 1987.
кации, квалифицированных ремесленников и менеджеров среднего звена. Оба этих сегмента характеризуются хорошим уровнем жизни, реальной экономической безопасностью и существенной автономией в работе: зарабатывая на жизнь, они в основном полагаются на свои навыки.
Английский социолог Джон Голдторп проводит в том же году анализ социальной сегментации, состоящей из 11 классов, объединенных в «класс обслуживания», средний класс и рабочий класс. Этот анализ становится эталоном1. Одним из основных критериев, используемых Голдторпом, является критерий квалификации и положения на работе, которое занимают индивиды и которое определяется уровнем полномочий, автономии и т. д. Принадлежность к классу становится фактором, определяющим шансы индивидов и описывающим их ресурсы и ограничения, а также важным фактором, предсказывающим их поведение. Сегментация среднего класса — проблема не только когнитивного характера, она представляет также потенциальную угрозу для единства класса. Этот вопрос задают себе Сэвидж и другие исследователи, отмечая, что британский средний класс разделен на две группы: профессиональный средний класс, сплоченный и хорошо устроенный, и средний класс мелких предпринимателей, неопределенный и маргинальный2. Это разрыв увеличивается, угрожая единству среднего класса.
На самом деле примеры описательного анализа сегментов средних классов можно перечислять до бесконечности, так как они в большой степени зависят от используемых критериев: доход, авторитет, автономия в работе, образование, субъективное восприятие и т. д. Поскольку нас не удовлетворяют описательные теории средних классов, теряющиеся в бесконечности сегментационных моделей, рассмотрим аналитические теории среднего класса, которые определяют средний класс как имеющий определенную функцию не только в отношении производства, но и для всего общества.
Средний класс и демократия. Главный вопрос — это функциональная природа среднего класса, коммерческая активность которого привела к созданию институтов демократии и права, ограничению власти и участию в вы-
1 Goldthorpe J. Revised class schema. L.: Social and Community Planning Research, 1992.
2 Savage M, Barlow J, Dickens P. and Fielding T. Property, Bureaucracy and Culture: Middle Class Formation in Contemporary Britain. London: Routledge, 1992.
борах3. У Вебера мы находим идею о том, что многочисленный средний класс способствует стабилизации общества, так как он не обладает ни взрывным революционным потенциалом низшего класса, ни абсолютистскими стремлениями высшего класса. Действительно, его определение среднего класса как состоящего из квалифицированных специалистов и мелких предпринимателей придает этому классу атрибуты общей культуры городского и домашнего уюта, а также определенной защищенности в отношении экономических перепадов. Липсет модернизирует историческое и чуть ли не мессианское измерение этой совокупности качеств следующим аргументом: политическая культура и социальная структурация, характерные для среднего класса, позволяют экономическому развитию иметь положительное влияние на вероятность установления и сохранения демократии4.
С одной стороны, экономическое развитие способствует распространению образования и вместе с ним демократического поведения, межличностного доверия и терпимости к оппозиции. С другой стороны, это развитие сопровождается разбуханием среднего класса по модели бриллианта, сокращая таким образом пропорцию населения, способного на антидемократические поступки. Б. Мур усиливает эту теорию, показывая, что демократия возникает тогда, когда сильны коммерческая буржуазия или средний класс, а тогда, когда преобладают владельцы недвижимостью, они приводят к дикта-туре5. Р. Глассман устанавливает связь между различными формами капитализма и демократии в истории. В настоящее время промышленный и технологический капитализм порождает новые классы, в то время как демократия искажается телевидением и Интернетом (электронное голосование и интерактивные видеоконференции на дому), а бюрократия и иерархические структуры отрицательно влияют на экономику и политику6. На этой основе Глассман развивает теорию перехода к демократии, основанную на теории Аристотеля о равновесии классов и преобладании среднего класса.
3 Glassman R. The Middle Class and Democracy in Socio-historical Perspective. Leiden ; New York: E.J. Brill, 1995.
4 Lipset S. M. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy// American Political Science Review. 1959. Vol. 53. P. 69-105.
5 Moore B. The Social Origins of Dictatorship and Democracy. Boston: Beacon Press, 1966.
6 Glassman R. Op.cit.
А. Рона-Тас доводит эту теорию до крайности: «В каждом обществе есть промежуточный сегмент, но для того, чтобы у общества был средний класс, в его середине должна быть значительная социальная группа, члены которой чувствуют, что их жизнь улучшается. Суть среднего класса - это надежда на социальное продвижение... Средний класс - это состояние духа, идентичность, совокупность стремлений, разделяемых более крупным сегментом общества, чем те индивиды, которые находятся в середине. Средний класс, находящийся в меньшинстве, -это оксюморон. В демократии средний класс -это вся нация»1. Существует взаимосвязь между средним классом, экономическим развитием и демократией; мы вернулись к Аристотелю: представитель среднего класса является гражданином нации. В эмпирической традиции социальных наук данные подходы стали основанием для многочисленных эконометрических тестов, включающих данные нескольких стран, с целью установления причинной зависимости между средним классом и демократией, в противовес подходам тех экономистов, которые стремятся установить причинную связь между демократией и экономическим ростом2. У. Истерли показывает, что более значительная доля доходов, получаемых средним классом, связана с большим ростом общих доходов и экономическим ростом, а также с более значительной социальной модернизацией и демократией3. Эдвард Мюллер уточняет, что экономическое развитие может привести к уменьшению демократии, если сопровождается ростом неравенства. Таким образом, развитие среднего класса связано с развитием демократии, поскольку развитие среднего класса ведет к сокращению неравенства4.
Хотя эта теория среднего класса как плавильного тигля демократии и широко распространена, она отнюдь не вызывает единодушия и не проверена на практике. Существует множество примеров, когда средний класс выступал против демократии или когда реальная демократизация происходила без зарождения или роста среднего класса. Ис-
1 Rona-Tas A. Post-Communist Transition and the Absent Middle Class in East-Central Europe// http://escholarship.Org/uc/item/22g1z9nw#page-37
2 Barro R.J. Economic Growth in a Cross Section of Countries // Quarterly Journal of Economics. 1991. Vol. 106. № 2. May. P. 407-433.
3 Easterly W. The Middle Class Consensus and Economic Development // Journal of Economic Growth. 2001. Vol. 6. № 4. P. 317-335.
4 Muller E.N, Bollen K.A. and Jackman R.W. Economic Determinants
of Democracy // American Sociological Review. 1995. Dec. Vol. 60. № 6.
P. 966-982.
ходя из модели рационального выбора, конституирующего коллективный интерес класса, и подчеркивая влияние скорее экономического развития, нежели образования или новой политической культуры, Д. Рушмейер показывает, что рабочий класс проявляет больший интерес к демократии, чем средний класс. Связь между экономическим развитием и демократией можно объяснить более благоприятным для рабочего класса и неблагоприятным для антидемократических сил (землевладельцев) равновесием классов5.
Напротив, средний класс, состоящий из городских квалифицированных специалистов, наемных работников частного и государственного сектора, ремесленников и крестьян, играет связующую, но неоднозначную роль: при определении его интересов возникает много различных интерпретаций, а центральное положение среднего класса делает возможным его объединение с землевладельческими и буржуазными антидемократическими силами.
В другом контексте — контексте развивающихся или посткоммунистических стран — демократизация не обязательно развивается благодаря среднему классу. Ульф Сандхауссен отвергает западные доктрины, подчеркивая необходимость задаться вопросом о существующих моделях демократии, а также о том, в какой степени средний класс или какой средний класс будет необходим6. Он показывает, что авторитаризм не обязательно препятствует демократии в странах третьего мира при условии отказа именно от западных моделей демократии. Что касается неопатримониальных государств постсоветской Центральной Азии, А. Загайнова рассматривает, каким образом методы клиенте-лизма, разработанные олигархией, могут способствовать конкуренции горизонтального типа и появлению новых олигархов, не связанных с властью принадлежностью к определенному клану7. Таким образом, новая экономическая элита может играть жизненно важную роль в развитии рыночной экономики и демократии, не меняя вертикальной социальной структуры, построенной вокруг олигархов. Уже невозможно довольствоваться уравнением «средний
5 Rueschemeyer D, Stephens E.H. and Stephens J.D. Capitalist Development and Democracy. University of Chicago Press, 1992.
6 Sundhaussen U. Democracy and the Middle Classes: Reflections on Political Development,// Australian Journal of Politics & History. 1991. Vol. 37. № 1. P. 100-117.
7 ZagainovaA.: Patrimonial Systems and Features of Virtuous Clientelism, the Case of Kazakhstan// Dijkema C. a.o..Rethinking the Foundations of State. Brussels: Bruylant, 2011.
класс = демократия», становится необходимым по крайней мере уточнить, что подразумевается под демократией.
Существование промежуточных слоев российского общества. Сегодня можно получить достаточно четкое представление о так называемом среднем классе в России. Российскими социологическими службами было проведено несколько исследований, за которыми последовали недавние публикации1. Они показывают, что промежуточные сегменты, или так называемый средний класс, все еще находятся в зачаточном состоянии. Они уже проявляют некоторые специфические особенности, которые отличают их от других социальных групп, но в других отношениях они не обладают ничем, что их бы отличало. Первое методичное и масштабное исследование было проведено в 2002 г. Московским институтом социальной политики. Директор института Татьяна Малева утверждает, что может теперь опровергнуть два распространенных мифа
0 среднем классе в России: миф о том, что этот класс не существует, и миф о том, что все россияне являются средним классом2. Представители среднего класса настроены достаточно оптимистично, в то время как исследователи считают, что около 20% семей принадлежат к среднему классу, хотя принадлежащими к нему считают себя вдвое больше людей. С другой стороны, высшего среднего класса не существует, в него входит менее 1% домохозяйств. Что касается профессиональной деятельности среднего класса, его представители — одновременно консерваторы и новаторы — несомненно проявляют способность адаптации к политическим и экономическим изменениям. За исключением значительной части мелких предпринимателей, они не представляют собой особую профессиональную группу, отличающуюся от населения в целом. Социальное же происхождение представителей среднего класса сильно различается, однако
1 Maleva T. The Russian Middle Class. Paper presented at the Carnegie Endowment for International Peace. Moscow, 2003, April 9; Гудков Л, Дубин Б., Зоркая Н. Средний класс 'as if': мнения и настроения высокодоходной молодежи в России // Вестник общественного мнения. 2008 № 3(95). P. 27-41; Тихонова Н, Мареева С. Средний класс: теория и реальность. М.: Альфа-М, 2009; Григорьев Л, Салмина А., Кузина О. Российский средний класс: анализ структуры и финансового поведения. М.: Экон-Информ, 2009 (=http://uisrussia.msu.ru/docs/nov/insor/ middle_class_gr.pdf); Малева Т., Овчарова Л. Социальная модернизация и средний класс //Demoscope. 2009. №°381, 20 juillet (=http://www. polit.ru/research/2009/06/28/demoscope381.html#).
2 Maleva T. Op.cit.
после попадания в промежуточные сегменты представители среднего класса интересуются участием в политической жизни и гражданских инициативах не в большей степени, чем население в целом. Малева отмечает, что российский средний класс отличается от аналогичных групп в других странах тем, что он находится на вершине социальной пирамиды и придает более важное значение своей стабильности, чем социальной или политической ангажированности.
Тот же институт провел аналогичное исследование в 2008 г., непосредственно перед кризисом 2009 г. и после девяти лет эйфорического роста российской экономики, стимулируемого высокими ценами на энергоносители3. Это исследование позволяет провести более точный анализ структуры промежуточных сегментов в России и ее изменений начиная с 2003 г., а также анализ препятствий на пути развития этих социальных групп. Такая исключительная экономическая динамика является фактором роста и преобразования промежуточных сегментов. С 2000 по 2007 гг. отмечаются следующие макроэкономические показатели:
1. Реальные доходы населения и заработная плата увеличились в 2,5 раза;
2. Среднегодовая численность занятых увеличилась на 3,3 млн человек;
3. Повысился образовательный уровень работников. Если в 2000 г. среди занятых 21,6% имели высшее образование, то к 2007 г. этот показатель поднялся до 25,6%.
Такой уровень высшего образования трудящихся представляет источник роста российского среднего класса. Второй потенциал этого роста связан с динамикой доходов. В 2000 г. 30% населения имели доходы, которые могли обеспечить текущее потребление, а в 2007 г. таковых уже было 40—45%. Авторы использовали три показателя для измерения среднего класса в 2007 г.:
1. Достаток, измеряемый материальными активами;
2. Профессионально-квалификационные характеристики занятых;
3. Самоидентификация.
По материальным критериям в 2007 г. более четверти россиян (26%) рассматривалось как средний класс, по профессиональным критериям средний класс насчитывал 19,5%. Согласно субъективным критериям, он достигал 30%. Всем трем критериям соответствуют одновременно в среднем лишь 5% российских
3 Малева Т., Овчарова Л. Цит. соч.
домохозяйств — речь идет о так называемой «сердцевине среднего класса» (13% в Москве и Санкт-Петербурге). Если рассматривать лишь два критерия из трех, им в 2007 г. соответствовало около 20% домашних хозяйств. Но речь идет уже о достаточно широком определении. Что касается других социальных групп, 10% составляет низший класс и 70% — «класс ниже среднего»: последняя группа включает, согласно авторам, около 30% домохозяйств, которые имеют шансы попадания в средний класс, и 40% бедных россиян, рискующих пополнить низший класс. Следует напомнить, что при такой социальной стратификации «средний класс» включает и высший слой населения, а высшего класса не существует. Сравнение с данными 2000 г. показательно, поскольку, несмотря на «девять славных лет», промежуточные сегменты не увеличились. Напротив, сердцевина среднего класса даже уменьшилась с 7 до 5%. Почему же увеличение заработной платы и уровня образования не привело к росту среднего класса?
Чтобы понять эту ситуацию, необходимо учитывать значительные социальные изменения, которые происходили начиная с 1990 г., в контексте постсоветского переходного периода. В период 1992—1998 гг. реальные доходы, заработная плата и пенсии значительно снизились. В конце этого периода, в 1998 г., ВВП составил лишь 60% к уровню 1991-го, реальная заработная плата и пенсии сократились более чем в 3 раза, а доходы снизились на 42%. Затем, в период благоприятной экономической конъюнктуры, продолжавшийся вплоть до начала очередного кризиса в 2008 г., уровень жизни российского населения заметно улучшился. К 2006 г. реальная заработная плата восстановилась до уровня начала 1990-х гг., а к началу 2010 г. реальная пенсия достигла уровня 1991 г.. С другой стороны, новые источники доходов не сдвинулись с места: доход от собственности, доля которого в совокупном доходе возросла с 2,5% в 1990 г. до 6,8% в 2000 г., остался на том же уровне — 6,5% в 2009 г. Что касается доходов от предпринимательской деятельности, картина еще более четкая: они увеличились с 3,7 до 15,4% с 1990-го по 2000 год и упали до 9,7% в 2009 г. Можно дать следующие объяснения стагнации и даже снижения развития российского среднего класса в годы экономического роста1:
— отсутствие экономической среды, способствующей развитию малого бизнеса;
— ограниченный доступ населения к доходам от собственности;
1 Малева Т, ОвчароваЛ. Цит. соч.
— высокая распространенность непрозрачных схем формирования заработной платы;
— ограниченность программ социальной поддержки семей с детьми;
— увеличение неравенства за счет более высоких темпов роста доходов 20% наиболее обеспеченной части населения приводит к тому, что общего роста реальных доходов не хватает для расширения среднего класса;
— за годы экономического подъема работники бюджетной сферы, рассматриваемые как основной источник роста среднего класса, не изменили своего положения в межотраслевой дифференциации заработной платы.
Это исследование, сфокусированное на экономических аспектах среднего класса, удачно дополняется детальным анализом поведения и мнения, проведенным Левада-Центром, для которого существование среднего класса в России не доказано2. Следует отметить, что самые высокие доходы получают не предприниматели, а москвичи, занятые в государственных или независимых учреждениях (фрилансеры), а в провинции — служащие государственных предприятий. Группа образованных и процветающих россиян, описанная в данном исследовании, не особо отличается от остального населения в своем понимании положения в стране и перспектив ее развития. Эти россияне убеждены, что нынешнее благоприятное для России положение укрепляет ее авторитет на международной арене, что Россия становится сильной страной, и они связывают эти достижения с Путиным, чья деятельность получила широкое одобрение. В то же время достигнутая «стабильность» представляется довольно хрупкой, она основана не на изменениях в институциональной системе, а в основном на росте цен на нефть, которые могут измениться в любой момент. Перечень волнующих эту группу проблем весьма отличается от проблем населения. Основные опасения населения в целом касаются роста цен, стагнации экономики и основных отраслей промышленности (не связанных с добычей нефти и газа) и отсутствия модернизации промышленности. Что касается гипотетического «среднего класса», наибольшую угрозу для него, по его мнению, представляют уровень насилия в обществе, агрессии, коррупция, слабость суда, загрязнение окружающей среды, приток иммигрантов и неудовлетворительное состояние системы здравоохранения и пенсионной системы. Большинство
2 Гудков Л, Дубин Б, Зоркая Н. Указ. соч.
респондентов считают, что их положение не является юридически и политически безопасным, а 83% признают, что они никак не могут влиять на политику страны, при этом не только при принятии решений на уровне правительства, но и при обсуждении положения в стране или жизненно важных для них вопросов. Именно поэтому они готовы использовать методы решения проблем, идущие вразрез с законом (взятки, личные контакты). Они признают, что эти методы плохи и неприятны, но неизбежны в современном обществе. Полученные результаты, по их оценкам, не всегда оправдывают затраченных усилий, что ведет к значительной внутренней напряженности у этих промежуточных категорий. У них преобладает чувство незащищенности, хрупкости собственного положения, страх перед возможностью быстрой потери приобретенного и постоянное состояние тревоги. Кроме того, подавляющее большинство респондентов (63%) хотели бы, чтобы их дети поехали учиться или работать за границу. Они хотят таким образом обезопасить и конвертировать свои достижения, это своего рода вывоз семейного капитала.
Очевидные тенденции к адаптации, пассивному принятию ситуации приводят к многочисленным механизмам компенсации или замещения недостаточно развитой идентичности символами коллективой мощи и восстановления былого авторитета страны в мире. В данной группе поддержка антизападной риторики сильнее, чем среди населения в целом. Другими формами компенсации могут быть ксенофобия, враждебность или страх перед иностранцами и притоком иммигрантов. Данная раздробленная и в значительной степени деморализованная группа также проявляет другие формы ослабления напряжения, такие как апатия, бессилие, показное равнодушие к политическим событиям, а также стремление к перемене мест: отдых за рубежом, активное участие в Интернете, желание уехать за границу: 21% опрошенных думают об этом постоянно или очень часто.
Отсутствие среднего класса в России. На
основании вышеизложенного, таким образом, можно дать отрицательный ответ на вопрос о существовании среднего класса в России. Этот ответ можно дать в три этапа. Сначала выделим методологические недостатки в подходе к данной проблеме, а затем вернемся к особенностям России с этой точки зрения. И наконец, мы сможем перечислить атрибуты среднего класса, которые представлены недостаточно.
Методологические проблемы. Наиболее частая методологическая ошибка заключается в том, что описательный подход в изучении российского среднего класса сфокусирован на количественных измерениях, опросах и исследованиях, анализе конкретных ситуаций и других качественных подходах. Такая информация безусловно представляет определенную ценность, но не дает ответа на вопрос о существовании этого класса как такового. Кроме того, она, как правило, не основывается на какой-либо теории или концептуальном определении среднего класса. Другими словами, исследователи измеряют объект, забывая обосновать его существование, или скорее действуя, «как будто» — as if — это само собой разумеется. Еще более опасна мысль о том, что измерение является доказательством существования этого класса в России: тогда можно сказать, что российский средний класс характеризуется определенным доходом и определенными профессиями, он является промежуточным звеном в социальной иерархии, что соответствует определенному проценту домохозяйств. Сформулированное таким образом определение становится совершенной тавтологией, средний класс — лишь тот, который находится «в середине» в соответствии с совершенно случайными критериями. Другая проблема состоит в том, что, если средний класс в России существует, его нельзя свести к «слоеному пирогу» или к нагромождению секторов и слоев. Здесь вспоминается грозная критика Гильберта, который подчеркивает специфический, даже субъективный характер определения страт. Это принципиальный вопрос, который касается не только России и носит теоретический характер. Для того чтобы социальная категория могла считаться классом, она должна представлять собой нечто общее, которое является не просто суммой его частей. Необходимо определить сущность этого класса, которая обязательно предполагает взаимодействие и отношения с другими классами. Выше были определены два критерия для описания этого общего. Во-первых, речь может идти о функциональном подходе среднего класса по отношению к обществу в целом. Тогда следует определить конкретную функцию российского среднего класса, которая будет привносить свои штрихи в социальное целое, что позволяет ему быть участником этого целого. Во-вторых, по Лип-сету, существуют общие взгляды, которые могут быть не только специфическим габитусом, возможно отличающимся от социальных
характеристик других классов, но и общими представлениями, разделяемыми не только членами данного класса, но и остальным обществом. Эти представления могут быть связаны со структурированием общества на классы, а именно с очертаниями других классов, а также с существованием эталонного класса, на который все члены общества хотели бы походить.
Еще одной возникающей методологической проблемой является размер или единство среднего класса. Вслед за Миллсом американские социологи определили разрастание класса «белых воротничков», который стал преобладающим в постиндустриальном обществе. Рона-Тас считает, что этот класс даже становится единственным классом, который практически отождествляет себя со всей нацией. Помимо того, что «полная часть» — это оксюморон, такое единство среднего класса логически противоречит функциональному подходу, который как раз соединяет его с другими классами. Другими словами, при исследовании среднего класса в России нужно избавиться от американского способа оценки. О нем можно было бы говорить с концептуальной точки зрения, даже если бы он представлял менее 50% населения, но никак не 5%!
Актуальна ли данная концепция для России? Самое удивительное, что такой вопрос почти никогда не возникает, и это еще один значительный методологический недостаток. Не вдаваясь в дискуссию о том, применима ли модель американского среднего класса ко всем западным странам, мы снова рассматриваем эту концепцию на правах «как будто бы» актуальной для России. Другими словами, предположительно существует универсальная концепция социального класса или же Россия, возможно, представляет собой общество, не принципиально отличающееся от развитых стран. Тем не менее не нужно быть семи пядей во лбу, располагая Россию среди крупных стран с развивающейся экономикой, наряду с Китаем, Индией или Бразилией, чтобы заподозрить глубокие социетальные особенности. Не следует повторять в социологии ошибок таких подходов, как «экономика мейнстрима» («maistream economics») Вашингтонского консенсуса, с помощью которых такие учреждения, как МВФ или Всемирный банк, хотели рассматривать постсоветские экономики как принципиально не отличающиеся от экономик развитых или развивающихся стран. Сторонники этих подходов потерпели неудачу, предписывая экономическую политику, которая не принесла ожидаемых результа-
тов, так как они хотели проигнорировать существующие различия1. Однако наиболее точные описания призывают к осторожности, поскольку средний класс рассматривается как высший класс общества, что скорее противоречит самой концепции. Малева считает, что средний класс составляют 20% самых богатых домохозяйств России, а его верхнего сегмента не существует2.
Ниже находится группа, составляющая 10% и представляющая низший класс, и между двумя этими классами остается, таким образом, 70% трудно классифицируемых домохозяйств, некоторые из которых могут подняться к более высокому классу, а другие — опуститься к низшему. Лучшее, что можно сказать, — это то, что социальная стратификация постсоветской России «еще не образовалась» и что российское общество все еще находится на переходном этапе. Кроме того, вызывает беспокойство тот факт, что наиболее обеспеченные категории тех, кто обладает наибольшим богатством и в силу существования которых Москва стала одним из самых дорогих городов мира, все еще не стали объектом особого анализа. Социологи видят только средний класс там, где российское общество видит только «новых русских». Сэм Вакнин, автор книги о среднем классе3, говорит
0 своих коллегах: «Новый средний класс является заметным меньшинством. Но эта метафора обманчива. Российский средний класс - это зарождающееся исключение, а не правило ... будучи далеким от консенсуса, он воплощает ...растущую пропасть между теми, кто имеет, и теми, кто не имеет. Демонстративное потребление, в основном импортных товаров, членов этого класса совершенно не способствует поддержке отечественной экономики. Его политическая сила эгоистична. У него нет ни этоса, ни отличающей его от других морали, ни хроники, ни идеологии. Российский средний класс находится в "естественном состоянии" по Гоббсу»4. Возможно, политический представитель «среднего класса» Сергей Митрохин, лидер либеральной партии «Яблоко», расскажет об этом лучше всех. Эти люди руководствуются прежде всего страхом потерять имущество и доходы, накопленные за последние 20 лет: «Структура прав собственности в России напоминает перевернутую пирамиду: чем выше по социальной иерархии, тем больше собственности и гарантирующих ее прав, чем
1 StiglitzR. La grande désillusion. Paris: Fayard, 2002.
2 Малева Т., Овчарова Л. Указ. соч.
3 Vaknin S. Russia's Middle Class. N.Y.: , United Press International, 2002.
4 The St. Petersburg Times, 2006, march.
ниже, тем меньше того и другого... при такой перевернутой пирамиде в стране нет ниши для развития полноценного среднего класса, который в большинстве трансформирующихся стран был главным социальным носителем проекта модернизации. Да, первый импульс должна давать элита, но если у этого импульса не будет мощного социального носителя, то модернизация окажется "элитарной " и быстро заглохнет»1. На выборах 2007 г. политическая коалиция, к которой принадлежало «Яблоко», исчезла из Думы, набрав 1,6% голосов. В 1993 г. она набрала 8%.
В России отсутствуют атрибуты, характерные для среднего класса. Помимо определенного материального комфорта некоторых групп населения, который сам по себе не является достаточным основанием для выделения класса, практически все атрибуты среднего класса в России отсутствуют. У предполагаемого среднего класса нет стабильности финансового положения, полностью или почти отсутствуют сбережения, и он не может, даже в экономическом плане, осуществлять функцию стабилизатора, определенную Вебером. И это легко объяснимо: среди новых доходов, имеющихся в его распоряжении, доходы от предпринимательской деятельности, которые могли бы обеспечить его независимость, гораздо ниже, чем доходы от перераспределения ренты от обширных сырьевых источников страны. Это перераспределение вдвойне неопределенно и мешает экономической безопасности, определенной Гильбертом: биржевые курсы резко колеблются, а власти и олигархи решают, как делить добычу. У среднего класса не больше власти, в понимании Вебера и Дарендорфа, чем у низшего класса. Исследования подтверждают, что влияние на политические решения и чувство контроля над своей жизнью не характерны для этих промежуточных сегментов, как у Миллса. Полный опасений, российский средний класс далек от оптимизма, связанного с непрерывным внутренним ростом. Четверть среднего класса склоняется к эмиграции, а три четверти надеются отправить своих детей жить за границу. Ничто не указывает на то, что эти группы принимают или хотя бы хотят принимать активное участие в модернизации общества, о чем свидетельствуют результаты голосования: стратегии «голоса» уступают место стратегиям «выхода». Те, кто станет искать стабилизирующую функцию политических убеждений российского среднего класса, ориентации его на умеренность и кон-
1 Митрохин С. Модернизация или стагнация? // Политком.ги, 15 июня 2010 (http://politcom.ru/10274.html).
сенсус, рискуют сильно разочароваться. Власти успокаивают средний класс, их девиз — «лучше сильные лидеры, чем громоздкие законы», и среди этой группы преобладает антизападный шовинизм. Вакнин описывает принадлежащих к этой группе как «националистически настроенных, авторитарных и отличающихся ксенофобией»2. У них нет сформированной коллективной идентичности, и их взгляды и поведение по большому счету не отличается от остального населения. Их единственная особенность заключается в волнующих их проблемах: они более обеспокоены социальными проблемами, такими как преступность или коррупция, нежели проблемами материальными, которые напрямую их не затрагивают, за исключением системы здравоохранения и пенсионной системы. Не существует габитуса, формирующего группу, а образ членов среднего класса даже путают с образом скандальных нуворишей. Промежуточные слои российского общества без класса, статуса и партии не могут существовать как социальная группа.
За мифом среднего класса - миф о конвергенции. Можно сделать серьезные оговорки об уместности классового подхода к пониманию социальной стратификации в современном развитом обществе. Ни «пирамида» Маркса, ни «бриллиант» Липсета, очевидно, не способны охватить сущность современных обществ. Исследования должны скорее ориентироваться на схему типа центр-периферия. Критерии близости к центру или к периферии должны основываться не только на имуществе, как у Маркса, на доходе и статусе, как у Вебера, или на власти, как у Дарендорфа, но и на еще одном динамическом ресурсе — социальной интеграции, или способности адаптации к постоянно меняющемуся окружающему миру. В эпоху экономики знаний и Интернета культурный капитал становится более дифференцирующим: преобладание бесплатного и постоянно обновляющегося знания еще больше разделяет общество. Ресурсы категорий, находящихся в центре, очень похожи на «возможности» («capabilities») Сена — способность к использованию всех богатств и ресурсов общества, к использованию самого общества как высшего блага.
Если предположить, что «средний класс» находится в третьих и четвертых 20-процентых группах в распределении населения по уровню среднедушевого личного денежного дохода (см. табл. 1), то можно заметить, что с 1991 г.
2 Vaknin S. Указ. соч.
Таблица 1
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ДОХОДОВ В РОССИИ
Население 1990 1995 2000 2005 2006 2007 2008 2009 2010
Первые 20% 9,8 6,1 5,9 5,4 5,3 5,1 5,1 5,1 5,1
Вторые 20% 14,9 10,8 10,4 10,1 9,9 9,7 9,8 9,8 9,7
Третьи 20% 18,8 15,2 15,1 15,1 14,9 14,8 14,8 14,8 14,8
Четвертые 20% 23,8 21,6 21,9 22,7 22,6 22,5 22,5 22,5 22,5
Пятые 20% 32,7 46,3 46,7 46,7 47,3 47,9 47,8 47,8 47,9
Коэффициент
Джини 0,26 0,38 0,39 0,41 0,42 0,42 0,42 0,42 0,42
Источник: Росстат, 2010 г. http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat/rosstatsite/main/population/level/. Коэффициент Джини измеряет неравенство в распределении доходов в обществе. Он принимает значения от 0 при полном равенстве до 1 при полном неравенстве.
его доля в лучшем случае оставалась на месте. За последние 20 лет в России произошла чрезвычайная концентрация доходов, и коэффициент Джини почти удвоился. Такая сильная поляризация за такое короткое время редко встречается в истории. Этот феномен недвусмысленен и известен всем. Он означает распад среднего класса, если он вообще когда-либо действительно существовал. Поэтому упорство в поисках, анализе и препарировании среднего класса в России — не научный подход, а скорее вера в существование этого класса. Другими словами, росссийский средний класс — это миф. Еще одним мифом, широко распространенным в социальной истории, было то, что капитализм или рыночная экономика нуждаются в демократии. Можно испытывать большую симпатию к демократии, но тогда придется попытаться создать спрос на демократию у соответствующего населения, а не предсказывать, что демократия должна развиваться именно во имя рынка. Этот миф, продвигаемый Западом, скрывает желание создания государств западного типа по всему миру, особенно в посткоммунистических странах. К сожалению, согласно этой точки зрения рыночная экономика лучше развивается в тоталитарном Китае, чем в полудемокра-
тической России. Миф о среднем классе как поддержке демократизации — это вариант мифа о демократии. Но основной средний класс, развивающийся в Китае, — это чиновники коммунистической партии, которые, возможно, не очень склонны к демократизации и не прониклись демократической культурой. По сути, кривая Кузнеца четко устанавливается лишь в своей первой части, которая сочетает в себе экономическое развитие и увеличение неравенства. Вторая часть, которая механически включает в себя продолжающийся рост и сокращение неравенства и, следовательно, появление среднего класса, остается весьма спорной. Таким образом, становится ясно: социальная структура в России отличается от социальной структуры западных обществ, для которых был создан термин «средний класс». Рассуждения о среднем классе в России отнюдь не позволяют понять российское общество. Они служат обоснованием мифа о том, что весь мир рано или поздно приблизится к западной модели, а если говорить точнее — к модели американской. Этот миф находит широкий отклик в России, где эпигоны среднего класса восклицают: «Смотрите, мы почти такие же, как вы!» .
Перевод с французского Татьяны Пекарской
