CC BY
37
ФІЛАЛАПЧНЫЯ НАВУКІ 99
УДК 811.161.Г42: 81.161.1*221.4
СПОСОБЫ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ВИЗУАЛЬНЫХ И ЖЕСТОВЫХ РЕЧЕНИЙ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТАХ
А. Ю. Крохмальник
ассистент кафедры русского, общего и славянского языкознания У О «ГГУ им. Ф. Скорины»
В статье описываются типовые модели языкового представления визуальных и жестовых коммуникативных единиц. Указываются основные вербализаторы визуальной и жестовой коммуникации. Определяются регулярные и нерегулярные модели языковой репрезентации невербальных коммуникативных единиц. Отражены структурные и семантические различия между моделями, статический характер визуальных коммуникативных единиц и динамический характер жестовых коммуникативных единиц.
Введение
Как известно, основной целью коммуникативного акта является обмен определенной информацией. Поскольку составными частями любого коммуникативного взаимодействия являются знаки, то оно может проходить и при отсутствии слов [1,82]. Невербальная коммуникация возможна потому, что за всеми знаками и символами в культуре закреплено определенное, понятное окружающим значение, однако «в случае необходимости им легко придать смысл, понятный лишь отдельным лицам (например, обычный кашель может легко стать сигналом, предупреждающим о появлении начальства)» [2, 23]. Это значит, что невербальная коммуникация может выступать как массовым, так и межличностным инструментом взаимоотношений. Как отмечает В. Б. Кашкин, «из двух видов межличностной коммуникации -вербальной (речь) и невербальной - невербальная коммуникация является более древней, вербальная коммуникация — наиболее универсальной» [3,22].
Цель данной работы заключается в выявлении основных моделей репрезентации окулесических и жестовых речений в текстах художественной литературы, в установлении различий между определенными моделями и характером контекстов, типичных для каждой из моделей.
Под моделями в данном случае мы будем понимать искусственно созданные схемы для иггясаегия «одгаиы,. Mnw.m;. таким обо изо М. — ЭТО ВОЗМОЖНОв УСТРОЙСТВО
оригинала, его функциональный аналог, позволяющий переносить знания с модели на оригинал.
Результаты исследования и их обсуждение
При исследовании репрезентации невербальных коммуникативных средств в текстах художественной литературы нас будут интересовать лишь те случаи, в которых помимо факта невербального коммуникативного взаимодействия раскрывается его содержание.
Источником фактического материала послужили как контексты, выписанные автором из художественных текстов методом сплошной выборки, так и примеры, извлеченные из интернет-ресурса «Национальный корпус русского языка (www.ruscorpora.ru).
Наблюдения над материалом, отражающим различные виды невербальной коммуникации, убеждают в том, что она, как правило, осуществляется между близкими людьми (членами семьи, родителями и детьми, друзьями, коллегами по работе, влюбленными и т. д.). Очевидно, что наличие «коммуникативной пресуппозиции» (общность интересов, сходство мировоззрения, обладание предварительно известной коммуникантами информацией) в значительной мере способствует взаимопониманию людей, использующих в общении взгляды и жесты. К основным ситуациям проявления невербальных коммуникативных актов относятся приветствие, прощание, признание в любви, примирение, упреки и обиды, просьбы, выражение взаимопонимания, неприязни, ободрения, в целом - обмен значимой для коммуникантов и не предназначенной для посторонних лиц информацией.
Окулесические и кинесические речения, в состав языковых обозначений которых входят глаголы речевой коммуникации (например, сказать, говорить и т. д.), обладают в рамках
100
ВЕСНІК МДПУ імя I. П. ШАМЯКІНА
контекстов достаточно высоким информативным потенциалом. Указанные глаголы речевой коммуникации в сочетании со словами глаза, взгляд, обозначающими инструменты того или иного вида невербального взаимодействия, реализуют его различные проявления в виде языковых моделей.
Визуальная коммуникация (в отличие от общения с помощью жестов) обладает значительной спецификой, проявляющейся в отсутствии определенного «плана выражения». Речь в данном случае может идти лишь о «внутренней энергетике» взгляда, о выполнении им регулятивной, фактической или эмоционально-экспрессивной функций [4, 37-43]. Не случайно К. С. Станиславский характеризовал взгляд как форму энергии, как «прямое, непосредственное общение в чистом виде, из души - в душу». Показательно, что в «Словаре сочетаемости слов русского языка» приводится 105 определений к слову взгляд (для слова жест приводится почти вчетверо меньше определений - 28), что указывает на многочисленность эмоциональных проявлений на уровне визуальной коммуникации. Особенно важно учитывать динамические аспекты визуальной коммуникации (направленность к партнеру или от него, время фиксации взгляда на партнере, темп изменений направлений и интенсивности смотрения), которые несут информацию о способах вступления в контакт и выражения отношения к партнеру по общению. Сравн. следующие устойчивые словосочетания: стрелять глазами, строить глазки, играть глазами, мерить взглядом с головы до ног, взглянуть свысока, смотреть краем глаза, ловить взгляд, вперить глаза, манить взглядом, провожать взглядом и др. Движения глаз, направленность взгляда нередко связываются в обыденном сознании с нравственно-этическими характеристиками человека (напр., бегающий взгляд характерен для вора, обманщика).
В модели «взгляд + говорил» слово взгляд выступает грамматическим субъектом действия, которым, как правило, является человек. В соответствующих контекстах слово говорить употребляется не в значении ‘произносить’, а в значении ‘выражать, выявлять’, что указывает коммуникативную значимость взгляда. Сравн.: - Точно ты угрожаешь мне. Да я ничего так не желаю, как не разлучаться с тобою, —улыбаясь, сказал Вронский. Она видела этот взгляд и верно угадала его значение. «Если так, то это несчастие!» — говорил этот его взгляд. (Л. Н. Толстой. Анна Каренина). Очевидно, что в данном случае Анна - партнер по коммуникации - пусть и субъективно, по-женски, но все же угадала его (взгляда. — А. К.) значение, иными словами, она по-своему дешифровала, вербализовала взгляд собеседника.
Понятно, что выразительная способность взгляда совершенно иначе проявляется в тех случаях, когда происходит общение между человеком и животным: Удивительно посмотрел на меня Капитан Клюквин. Во взгляде его были и печаль, и досада, и лёгкое презрение ко мне. «Мне от вас ничего не надо», — говорил его взгляд. Да, Капитан Клюквин имел гордый характер, и я не стал с ним спорить, сдался, бросил семечко в кормушку (Ю. Коваль. Капитан Клюквин). Интерпретация взгляда птицы реализуется в контексте через раскрытие его содержания, как и при вербализации эмоций, ощущений и характеристики визуального акта. Высокая степень информативности взгляда обусловлена здесь особой важностью визуальной коммуникации как единственного способа взаимодействия животного и человека. Следует также отметить, что в описываемой ситуации вербальная коммуникация в принципе является невозможной, поскольку птице удается образно выразить свое мнение, а образ - «гораздо более наглядное, и, следовательно, понятное средство коммуникацию) [5,43].
В модели «взглядом/глазами + говорил(а)» слово взгляд является инструментом действия, в то время как грамматическим субъектом всегда выступает говорящий. При этом взгляд не только осознается как полноправный эквивалент речевой коммуникации, но и по степени информативности может значительно превосходить вербальное взаимодействие: Князь Василий вдруг пробурлил что-то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен — и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «Что ж, вы сами виноваты». (Л. Н. Толстой. Война и мир). Взгляд в данной весьма деликатной ситуации - в условиях «салонного» общения -является единственным способом выражения информации, поскольку речь идет о чем-то таком, что, в соответствии с аристократическим этикетом, не может быть выражено вербально. На это, в частности, указывают слова смущенье и смущена.
В модели «во взгляде + выражалось (говорило) + абстрактное имя существительное» слово взгляд фактически характеризует способ выражения определенной информации. Грамматическим
ФІЛАЛАГІЧНЫЯ НАВУКІ 101
субъектом в данной модели является абстрактное имя существительное, обозначающее какое-то состояние, что свидетельствует о значительной выразительной способности взгляда. На первый план при этом выходит не визуальное «говорение», а понимание визуальной коммуникации собеседниками. Сравн.: Только в редком взгляде и грустной полуулыбке, обращенной друг к другу между Николаем, Пьером, Наташей и Марьей, бывало выражаемо это взаимное понимание ее положения (Л. Н. Толстой. Война и мир); Слово сливается с действием, и во взгляде на сестру открыто говорит непосредственное чувство, сиюминутная реакиия. в которой смешаны любовь, стыд и боль (Н. Александров. Житие языком романа). Очевидно, что в приведенных контекстах репрезентируется ситуация общения духовно близких людей и людей, связанных родственными узами, что предполагает наиболее полное, прямое и открытое выражение своих чувств и мыслей по отношению друг к другу.
Реализация модели «во + взгляде читалось» обнаруживается в тех контекстах, где лексема взгляд выступает в качестве источника, способа получения информации партнером по общению, а глагол указывает на интерпретацию взгляда партнером по общению: Он умолк и посмотрел на меня. На этот раз в его взгляде явственно читалось желание от меня отделаться (В. Белоусова. Второй выстрел). Очевидно, что наречие явственно указывает в данном случае на однозначность прочтения взгляда реципиентом, четкое понимание им желания собеседника. Не менее сложную информацию «считывает» участник коммуникации со взглядов собеседников в следующем случае: Мне было бы лучше горевать в одиночку — горевать своё собственное горе; да, горевать своё и не делить его с ними — потому что вихвзглядах читалось, будто я что-то у них отнимаю (А. Волос. Недвижимость).
Жестовая коммуникация, в отличие от визуального общения, выражена прежде всего внешне, соматически. Если в окулесике преобладает внутренняя эмоциональность, то в жестикуляции происходит ее экспликация, «выход наружу», и поэтому жесты в языковом отношении могут быть интерпретированы более четко и определенно.
Давая оценку жестовой коммуникации, представленной в художественных текстах, прежде всего следует выделить случаи, в которых однозначно демонстрируется превосходство жестовой коммуникации над вербальным взаимодействием: Вместо ответа старый дрессировщик потрепал меня по шее. Я воспрянул: этот жест сказал мне больше, чем десятки похвал. (В. Запашный. Риск. Борьба. Любовь). Замечено, что «механизм замещающих жестов подобен механизму иронии, где высказывание используется для выражения скрытого коммуникативного намерения, прямое выражение которого подавлено боязнью, правилами этикета или иными причинами» [6]. Однако в рассматриваемом примере жест выражает ободрение, поощрение и является следствием личной симпатии, а не предписаний этикета. При этом превосходство жестовой коммуникации над вербальным общением передается с точки зрения реципиента.
Модель «жест(ы) + говорил (и)», которая по своему значению сходна с моделью «взгляд + говорил», отражающей визуальную коммуникацию, репрезентирует коммуникативную значимость жеста. Сравн.: За вчерашний день Кранц вполне постиг технику игры и успел заметить слабые места партнеров, и он боялся того, что уже втянулся в общую атмосферу игры. По его расчетам, чтобы счастливо играть, надо было быть вне этой атмосферы, и он старался, играя, не считаться с тем, что ему говорили лица, жесты и глаза (В. П. Катаев. Опыт Кранца). Очевидно, что в ходе азартных игр запрещены любые подсказки, касающиеся выбора конкретных действий, и поэтому в данном контексте подчеркивается важность учета (или неучета) жестикуляции, обладающей определенным, понятным для игрока содержанием.
Модель «жестом + говорить» реализуется в контекстах, где в качестве грамматического субъекта действия выступает человек либо живое существо: Бим завилял хвостом, говоря этим жестом: «Ружье! Ружье! Знаю ружье!» (Г. Троепольский. Белый Бим Черное Ухо). В данном случае представлен коммуникативный акт с участием человека и собаки, что свидетельствует, с одной стороны, о выразительности невербальных коммуникативных средств, используемых животным, а с другой - о понимании человеком этого общеизвестного «собачьего жеста», наполненного конкретным содержанием.
Жестовая коммуникация может быть реализована в модели «абстрактное имя сущ. + в жесте (-ах) + говорит», сходной в структурно-семантическом отношении с моделью «во взгляде + говорит + абстрактное имя существительное»: Вы умеете убеждать и руководить другими, заставлять выполнять работу в срок. Но иногда что-то в тоне, взгляде, жесте ваших подчиненных говорит: «Дай передохнуть!» (В. Шахиджанян. 1001 вопрос про ЭТО). В приведенном контексте
102
ВЕСНІК МДПУ імя I. П. ШАМЯКІНА
жесты (как и невербальное поведение в целом) обладают особой степенью выразительности. В центре коммуникативной ситуации оказывается просьба о передышке, которая, однако, не может быть высказана вербально из-за статусного превосходства руководителя и избранной им стратегии подчинения.
Особой продуктивностью отличаются контексты, в которых реализуется модель «жестом + показать» / «показать + жестом»: Волосы у Мишеля стояли чубом, как у Караяна, носил он, как и Караян, водолазки. Он повернулся к Алъберу и жестом показать: «Потрясающе!» (С. Спивакова. Не всё). В этом контексте жест обладает значительным эмоциональным потенциалом, в отличие от тех случаев, которые отражают указательную функцию жеста.
Разновидностью данной модели может служить модель «передать + жестом», поскольку глаголы показать и передать в данном случае реализуют сходное значение - ‘выразить’: Мало быть от природы музыкальным человеком. Надо иметь и особую пластику, и умение передать жестом то, что написано в партитуре. (Р. Щедрин. Даже самый очарованный странник всегда стремится в Россию). Как видим, в данном контексте на первый план выходит прагматическая функция жеста.
Коммуникативная значимость жестового поведения передается и с помощью нерегулярных моделей. Так, суггестивная функция жеста реализуется в модели «заставить + жестом»: Ольга жестом заставила всех замолчать и сказала спокойно и холодно:
— Ничего подобного. Я попросила бы вас, господа, похитить его и привести ко мне. (В. Белоусова. Второй выстрел). Жест в данном случае оказывается эффективным средством воздействия на собеседников, поскольку он регулирует их поведение, и в полной мере отражает ситуацию, по поводу которой Г. Е. Крейдлин заметил: «В определенных условиях смысл может выражаться только жестами» [7, 46].
Выводы
Таким образом, визуальные и жестовые речения представлены в художественных текстах различными языковыми средствами, что находит отражение в соответствующих моделях. Если при обозначении визуальных речений в основном используются глаголы со значением речевой деятельности (сказать, говорить), то при отражении жестовых речений чаще употребляются глаголы со значением активного действия (показать, передать, заставить). Данная закономерность, по всей видимости, обусловлена относительно статическим характером окулесических речений и динамическим, направленным характером жестовой коммуникации.
Литература
1. Харрисон, Ш. Связи с общественностью. Вводный курс / Ш. Харрисон. — СПб.: Нева, ОЛМА-ПРЕСС Инвест, 2003. - 368 с.
2. Морозов, В. П. Искусство и наука общения: невербальная коммуникация / В. П. Морозов. - М.: ИП РАН, Центр «Искусство и наука», 1998. - 189 с.
3. Кашкин, В. Б. Введение в теорию коммуникации : учеб, пособие / В. Б. Кашкин. - Воронеж: изд-во ВГТУ, 2000. - 175 с.
4. Коваль, В. И. К вопросу о невербальных средствах общения (виды и функции визуальной коммуникации в художественных текстах) / В. И. Коваль // Изв. Гомел. гос. ун-та им. Ф. Скорины. - 2004. -№ 1(22). - С. 37-43.
5. Имшинецкая, И. Креатив в рекламе / И. Имшинецкая. - М.: РИП-Холдинг, 2002. - 89 с.
6. Котов, А. А. Имитация компьютерным агентом непрерывного эмоционального коммуникативного поведения [Электронный ресурс] / А. А. Котов. - Режим доступа: http://www.dialog-21.ru/dialog2010 /materials/htm 1/35.htm. - Дата доступа: 18.01.2011.
7. Крейдлин, Г. Е. Невербальная семиотика: Язык тела и естественный язык / Г. Е. Крейдлин. - М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 592 с.
Summary
Typical models of language representation visual and communicative units are described in the article. The main verbalization words of visual and kinesic communication are shown. Regular and irregular models of language representation of nonverbal communicative units are defined. Structural and semantic distinctions between models, static character of visual communicative units and dynamic character of kinesic communicative units are noticed.
Поступила в редакцию 03.08.12.
