CC BY
39
в то время как воинскШ 'военнослужащий' - существительное, употребляющееся, как правило, во множественном числе.
Сделаем вывод: военная лексика, будучи семантически широкой и достаточно терминологически определенной группой слов, органично включала в свою парадигму номинации, образованные семантическим способом, и это, в свою очередь, сыграло роль в становлении военной терминосистемы современного русского литературного языка.
Библиографический список
1. Вести-Куранты. 1600-1639 гг. - М.: Наука, 1972. - 348 с.
2. Вести-Куранты. 1642-1644 гг. - М.: Наука, 1976. - 400 с.
3. Вести-Куранты. 1648-1650 гг. - М.: Наука, 1983. - 295 с.
4. Инструкщя коннаго полку полковнику съ приложешемъ формъ и табелей конфирмованная отъ ея императорскаго величества. 1766 года, генваря 14 дня Въ СанктпетербургЬ. - 80 с.
5. Лингвистическое краеведение на Южном Урале. Материалы к истории языка деловой письменности XVIII века / Под ред. Л.А. Глинкиной.
Ч. II. - Челябинск: Челябинский педуниверситет, 2001. - 242 с.
6. Марков В.М. О семантическом способе образования слов // Русское семантическое словообразование: сборник научных трудов. -Ижевск: Удмуртский гос. ун-т, 1984. - С. 3-12.
7. Общш Гербовникъ дворянскихъ родовъ Всероссшсшя Имперш, начатый въ 1797 году. Репринт. изд. В 2 ч. - Ч. 2. - СПб., 1992.
8. Рукописный лексикон первой половины XVIII века / Подг. к печати и вступ. ст. А.П. Аверьянова. - Л.: ЛГУ 1964. - 402 с.
9. Семантическая деривация и её взаимодействие с морфемной: межвузовский сборник научных трудов. - Омск: ОмГУ, 2003. - 136 с.
10. Словарь Юридически, или Сводъ Рос-сшскихъ узаконенш, времянныхъ учрежденш, суда и расправы. Часть вторая (съ 7157 [1649] года). - М., 1792.
11. Сысуева Р.П. Курганская старина: материалы к истории языка деловой письменности Южного Зауралья. Вып. 3 (Материалы Богоявленской церкви села Утятского Курганского уезда Тобольской духовной консистории (1766-1805). -Курган: КГУ 2005. - 212 с.
А.В. Умеренкова
СПЕЦИФИКА ФЕНОМЕНА ОБМАНУТОГО ОЖИДАНИЯ: ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ПОДХОД
Статья посвящена эффекту обманутого ожидания как источнику данных для лингво-ког-нитивного моделирования процессов производства и восприятия речи.
Эффект обманутого ожидания в контексте нашего исследования рассматривается как один из источников моделирования процессов порождения и восприятия речи. Последние годы ознаменованы необходимостью создания качественно новых моделей, которые бы интегрировали процессы производства и понимания текста [11; 14], что видится вполне осуществимым благодаря актуальности антропоцентрической парадигмы в лингвистике, а также мощной интерпретационной базе отечественной методологии. Углубленное рассмотрение ситуации обманутого ожидания в речевой деятельности способствует построению интегра-тивной стратегической модели порождения/понимания дискурса, которая, могла бы расширить сложившиеся на данный момент представления о процессах речепроизводства и речевосприятия.
На сегодняшний день эффект обманутого ожидания как проблема реакции индивида на воспринимаемый объект (текст) косвенно или напрямую затрагивается в самых различных отраслях знания от философии до кибернетики, изучающей язык как разновидность вероятностного процесса. В рамках психолингвистики эффект обманутого ожидания рассматривается в связи с такими психолингвистическими феноменами как текстовая неоднозначность [5], феномен удивления [17], экспектации и вероятное прогнозирование [Макаров 2003; 13; 15] и некоторыми другими языковыми явлениями.
В когнитивной психологии экспектации обычно трактуются в терминах прогнозирования, то есть эффект обманутого ожидания связан с осуществлением наименее прогнозируемого исхода ситуации. Возникновение экспектаций у вос-
ФИЛОЛОГИЯ
А.В. Умеренкова
принимающего субъекта, а также их характер некоторые ученые определяют влиянием эффектов имплицитной (бессознательной) памяти [4] на построение когнитивных репрезентаций, в частности, влияния эффекта прайминга. В рамках когнитивной психологии понятие прайминг-эффекта (от англ. priming) трактуется как непрямая оценка влияния прошлого опыта на успешность проведения тех или иных операций и относится к эффектам имплицитной (бессознательной) памяти.
Участие эффекта предшествования в процессе понимания текста подтвердился и в экспериментах Р. Граймз-Магуайр и М. Кеан [16], изучавших когнитивную природу феномена удивления при понимании текста-повествования. По результатам экспериментов, репрезентации текста, сконструированные реципиентами при понимании предыдущих отрывков текста, оказывают непосредственное влияние на восприятие последующих событий.
Влияние эффекта предшествования на процесс понимания текста отчасти объясняется тем, что проспективные содержания в сознании воспринимающего речь субъекта занимают большее место, нежели содержания ретроспективного характера. Поэтому при изучении механизмов ре-чевосприятия приходится говорить не сколько об обратной реакции (feed back), сколько о предвосхищении событий (feed forward). Таким образом, репрезентации текста, сконструированные реципиентами при понимании предыдущих отрывков текста, оказывают непосредственное влияние на восприятие последующих событий. В узком смысле слова на экспериментальном уровне прайминг определяется как возможное облегчение решения задачи дополнения слова за счет его предварительного показа на стадии кодирования [4. с. 362].
Под обманутым ожиданием И.В. Воскресенский понимает вариативность развития ситуации, а именно возможность развития нескольких сценариев продолжения ситуации. Для автора ситуация - некая схема, служащая для описания ментальных репрезентаций. Согласно данной модели, языковая личность, имеющая дело с некоторой ситуацией, моделирует встречную ситуацию, обеспечивающую разрешение неоднозначности, а также прогнозирование дальнейшего развития ситуации. Такую ситуацию И.В. Воскресенский называет «контрситуацией» [5].
Факторы, влияющие на исход продуцирования контрситуации, исследователь подразделяет
на факторы, связанные с личностью реципиента, а именно: возраст, пол, социальное и профессиональное положение, степень физической и нравственной полноценности, уровень владения языком, наличие чувства юмора, степень эмоциональной возбудимости и т.д. и факторы, не зависящие от реципиента: факторы ситуации и факторы текущего момента. Факторы ситуации включают в себя: 1) композицию отрывка текста; 2) частотность текстовых персонажей в контексте данной культуры и частотность ситуации; 3) способ восприятия текста (на слух или зрительно); 4) язык повествования (родной или иностранный); 5) степень достаточности контекста для разрешения неоднозначности; 6) стилевые особенности воспринимаемого текста.
По мнению исследователя, конструирование контрситуации проходит три основных этапа:
1) на ознакомительном этапе реципиент встречает отрывок, содержащий неоднозначный элемент;
2) реципиентом продуцируется определенный вариант разрешения ситуации;
3) реципиент сопоставляет контрситуацию с оригинальным сценарием.
Первый и последний этапы связывает феномен ожидания. Несовпадение сконструированной реципиентом контрситуации и оригинальной ситуации-развязки и являет собой эффект обманутого ожидания, влекущий за собой дальнейший пересмотр ситуации. Так, использованные в качестве материала исследования «старые сказки на новый лад» позволили автору в полной мере реализовать предложенную модель восприятия неоднозначного текста. Одним из результатов эксперимента явилось выделение основных опор, направляющих мышление реципиентов, а именно: 1) опора на предшествующий контекст; 2) опора на похожую ситуацию; 3) опора на стереотип.
Проблема преодоления текстовой неоднозначности стала предметом исследования и И.Ф. Брев-до, изучавшей вопрос на материале текста шутки [3]. Отправной точной данной работы была идея о том, что понимание текста основывается на определенных формах хранения и функционирования социально значимых знаний. Представляется правомерной мысль о том, что первоначально многозначное слово воспринимается в контекстном значении, которое на первый взгляд кажется единственным, и лишь развязка, активизирующая какое-либо иное значение слова, раскрывает его неоднозначность, обнаруживая возмож-
ности развития совершенно иного сценария. По И.Ф. Бревдо необходимым условием корректного распознания неоднозначного элемента является наличие когнитивного усилия. Выбор одного из значений многозначного слова происходит под влиянием высокой частотности употребления слова в данном конкретном значении.
В этой связи следует также упомянуть понятие механизма догадки (построения гипотезы), работа которого обеспечивается связью текстовых репрезентаций и фоновых знаний, которая упрощает процесс понимания и позволяет предсказывать возможный исход ситуации. По Р. Шэн-ку и Р. Абельсону [18] возможность прогнозирования основывается на припоминании типичных фиксированных сценарных схем. Так, в приведенном в работе [16] примере текстовой неоднозначности "The cup of coffee was balanced on the arm of the chair. Suddenly, Richard sneezed... " без особого труда прогнозируется следующее развитие событий: "The cup fell down and got broken " либо "The coffee spilt", что не соответствует оригинальному неожиданному исходу ситуации: "The cat on Richard S knee jumps up and scratches him ".
Способность вероятностного прогнозирования предполагает наличие определенной интуиции в выборе из числа альтернативных сообщений наиболее подходящего для данного контекста. С когнитивной точки зрения контекст «находится в голове слушающего», ведь акт интерпретации невозможен без соотнесения языковой информации текста со схемами наличных знаний и убеждений, образующих ряд ассоциирующихся внутренних контекстов [10, с. 76]. В работе [11] подчеркивается роль внутреннего когнитивного контекста интерпретации, влияющего на процессы кодирования, хранения и извлечения информации. Дело в том, что для успешного понимания сообщения одних лишь опор на внешний (текстуальный) контекст недостаточно - релевантность восприятия в значительной степени зависит также от того, каким образом эти контекстные предпосылки будут интерпретированы. Так, анализируя работу [19], Т.Ю. Сазонова пишет, что «сами заданные контекстом предпосылки не всегда релевантно опознаются на основе имеющихся знаний / информации, а овнешняются как результат их взаимодействия; они не вычисляются, а создаются в интерактивном процессе интерпретации, что свидетельствует о динамичности контекста» [10, с. 76-77]. Поэтому, процесс восприя-
тия сообщения характеризуется соотнесением воспринимаемого текста с так называемыми фоновыми знаниями.
Одним из основных свойств внутреннего контекста интерпретации является непрерывное взаимодействие процессов переработки информации и их конечных продуктов. Таким образом, было бы неверно сводить значение слова к понятию, так как «осознанное или протекающее на подсознательном уровне сопоставление с продуктами предшествующего опыта индивида охватывает все многообразие увязываемых со словом чувственных впечатлений, т.е. фактически происходит включение слова в многогранный «внутренний контекст», изначально являющийся перцептивно-когнитивно-аффективным» [6, с. 64]. Данная идея прослеживается также и у Р. Стерн-берга [20], который замечает, что помимо схем наличных знаний и убеждений внутренний контекст определяется еще и такими параметрами, как эмоции, модальности разных видов, состояния сознания, внешний контекст усвоения и воспроизведения знаний, которые в совокупности определяют процесс идентификации слова.
Следует отметить, что в связи со стремлением современных ученых к углубленному пониманию познавательной деятельности человека проблема переработки лексики, в частности исследование слов, приобретает все большую актуальность. Представляется чрезвычайно важной мысль Е.С. Кубряковой о том, что слово способно активизировать сложнейшие структуры человеческого мозга «по любой из намеченных линий, то есть индуцировать своим появлением (как во внешней, так и во внутренней речи) целые пакеты гетерохронной и гетерогенной информации» [7, с. 388].
В процессе производства (восприятия) речи функция слов заключается в обеспечении ассоциативной связи с перцептами и концептами, то есть концепты выполняют роль посредника между смыслом и употребляемым словом. Таким образом, «при помощи слова человек узнает то, что уже было в его сознании» [9, с. 134]. В когнитивной лингвистике термин "концептуализация" понимается в широком смысле слова и подразумевает «выявление членения действительности, отраженного в языковой системе» [1, с. 63], на базе которого осуществляется процесс обработки языка воспринимающим субъектом [2; 8]. Вслед за В.Н. Телия [12] Т.Ю. Сазонова подчерки-
ФИЛОЛОГИЯ
Г. В. Федянова
вает, что «концепт как "конструкт" не воссоздается, а "реконструируется" через свое языковое выражение и внеязыковые знания на том отрезке, фрагменте действительности, который формирует данный концепт» [10, с. 169].
Являясь элементами концептуальной системы, концепты отражают знания об объективной действительности и участвуют в обработке вновь получаемого опыта за счет «сортировки» сведений и отнесения их к определенным категориям, выработанным социумом, к которому принадлежит воспринимающий субъект. Именно поэтому концепты, отражающие одни и те же элементы реальности в разных социо-культурных общностях, не идентичны. Однако концептуальные системы разнятся не только от носителя одной культуры к носителю другой культурной общности, но и от одного индивида к другому, поэтому в процессе общения часто возникают некие когнитивные сбои, в частности эффект обманутого ожидания.
Таким образом, можно говорить о том, что в связи с наличными фоновыми знаниями, опытом общения, индивидуально выстроенными ассоциативными связями, а также опорой на внешний вербальный контекст экспектации, возникающие в голове у адресата, представляют собой не отдельное слово, но целую взаимоопосредованную разветвленную систему ассоциативных речемыслительных образов. В ситуациях, когда выстроенная система экспектаций не совпадает с дальнейшим сценарием развития коммуникативного акта, появляется эффект обманутого ожидания, который сопутствует непониманию и может трактоваться как некий когнитивный сбой. Эффект обманутого ожидания может в конечном итоге вылиться либо в коррекцию коммуникативного поведения участников речевого общения с целью обеспечения более успешного коммуникативного сотрудничества, либо спровоцировать возникновение коммуникативной неудачи, при которой и продуцент и реципиент остаются каждый в рамках своих экспектаций (ожиданий), так и не осознав причину неудавшегося коммуникативного акта.
Так или иначе, в ситуации обманутого ожидания информация на входе соотносится со схемой индивидуальных знаний, полученных из предшествующего опыта; категоризируется и направляется согласно устройству ассоциативных связей данного конкретного реципиента; затем осу-
ществляется опора на внешний вербальный (текстуальный) контекст. Перечисленные факторы участвуют в формировании когнитивных репрезентаций и напрямую влияют на характер информации на выходе.
Итак, можно предположить, что процесс обработки речевого сообщения воспринимающим субъектом подобен механизму производства речи ввиду того, что на определенных этапах данных процессов задействуются подобные единицы (концепты, речемыслительные образы, ассоциации и т.д.). Таким образом, принимая во внимание тот факт, что процесс понимания сообщения представляет собой конструирование встречного речевого высказывания, представляется возможным и актуальным создание интегративной модели, которая бы одновременно иллюстрировала основные этапы протекания механизмов, как порождения, так и понимания текста.
Библиографический список
1. Белявская Е.Г. Концептуальный анализ языка: Современные направления исследования: Сб. науч. трудов / РАН. Ин-т языкознания; Мин-во образ. и науки РФ. ТГУ им. Г.Р. Державина - М.; Калуга: Изд-во «Эйдос», 2007. - С. 60-69.
2. Болдырев И.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Т.Р. Державина, 2002. - 123 с.
3. Бревдо И. Ф. Механизмы разрешения неоднозначности в шутке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Тверь, 1999. - 18 с.
4. Величковский Б.М. Когнитивная наука: Основы психологии познания. В 2 т. - Т. 1. - М.: Смысл: «Академия», 2006. - 448 с.
5. Воскресенский И.В. Эффект обманутых ожиданий в понимании текста // Психолингвистические исследования слова и текста. - Тверь, 2001. - С. 132-139.
6. Залевская А.А. Индивидуальное знание: специфика и принципы функционирования. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 1992. - 134 с.
7. Кубрякова Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в когнитивном познании мира / Рос. академия наук. Ин-т языкознания. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.
8. КубряковаЕ.С., ДемьянковВ.З., ПанкрацГ., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. - М.: Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 1997. - 245 с.
Эволюция мотивов монархии в русской поэзии периода Крымской войны (1853-1856)
9. ПотебняА.А. Слово и миф. - М.: Правда, 1989. - 623 с.
10. Cазонова Т.Ю. Моделирование процессов идентификации слова человеком: психолингвистический подход. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. - 134 с.
11. Сазонова Т.Ю., Умеренкова А.В. Эффект обманутого ожидания: лингво-когнитивное моделирование // Вопросы психолингвистики. -2007. - №>5. - С. 30-32.
12. Телия В.Н. К проблеме связанного значения слова: гипотезы, факты, перспективы // Язык - система. Язык - текст. Язык - способность. - М., 1995. - С. 106-113.
13. Фейгенберг И.М. Вероятностное прогнозирование в деятельности мозга // Вопросы психологии. - 1963. - №>2. - С. 59-67; Фейгенберг И.М. Видеть - предвидеть - действовать. - М.: Знание, 1986. - 160 с.
14. Cutler A. (Ed.). Twenty-first century psycho-linguistics: four cornerstones. - Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 2005. - 423 p.
15. Feigenberg I.M. Probabilistic Prognosis and Its Significance in Normal and Pathological Subjects // A Handbook of Contemporary Soviet Psychology.
Ed. by M. Cole and I. Maltzman. - New York; London: Basic Books, 1969. - Pp. 354-369.
16. Grimes-Maguire R. & Keane M.T. Evidence of Muddy Knowledge in Reaching for the Stars: Creating Novel Endings to Event Sequences // Proceedings of the twenty-Sixth Annual Conference of the Cognitive Science Society. - Hillsdale, NJ: Erlbaum, 2004. -Pp. 833-838.
17. Meyer W.V., Reisenzein R. & Schützwohl A. Towards a Progress Analysis of Emotions: The Case of Surprise // Motivation and Emotion. - 1997. -№ 21(3). - P. 251-274.
18. SchankR.C. &AbelsonR.P. Scripts, Plans, Goals and Understanding: An Inquiry into Human Knowledge Structures. - Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1977. - 256 p.
19. Sperber D. & Wilson D. Relevance: Communication and cognition. - Oxford: Blackwell, 1986. -338 p.
20. Sternberg R.J. Cognitive psychology. Fort Worth etc.: Cengage Learning, 2005. - 624 p.
21. Ungerer F. & Schmid H. -J. An introduction to cognitive linguistics. - London; New York: Longman, 1996. - 400 p.
Г.В. Федянова
ЭВОЛЮЦИЯ МОТИВОВ МОНАРХИИ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ ПЕРИОДА КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ (1853-1856)
Предлагаемая тема ранее не была предметом специального рассмотрения . в литературоведении. Однако анализ проблемы дает возможность углубить представление как о творчестве отдельных поэтов, так и о русской поэзии и общественном сознании данного периода в целом, влиявших на историческое развитие России.
Во время Крымской войны в зависимости от военных успехов и поражений менялся взгляд общества на личность императора Николая I. Если Высочайший Манифест от 9 февраля 1854 г., призывавший к единству нации, вызвал патриотический подъем и свидетельствовал о реальном авторитете царя, то резкое изменение ситуации в Крыму, несостоятельность правительства, повлияли и на оценку роли Николая I в исторических событиях, придали ей негативный характер. Это, в свою очередь, не могло не влиять на отношение рус-
ского общества к монархии как к социальному институту.
В газетах 1854-1855 гг., прежде всего в «Русском инвалиде» и «Северной пчеле», печатались стихотворения, возвеличивающие императора. Они носили агитационно-пропагандистский характер. К ним, например, можно отнести «Песню алтайских стрелков» неизвестного автора («Русский инвалид». 1855. №286. 20 апреля): «Царский взгляд один чудеса свершит. / Им, как солнышком оживленные, / Мы на бой пойдем безбоязненно».
«Северная пчела» (1855. .№15. 20 января) напечатала «Песню храбрых защитников Севастополя. Царское спасибо». П. Ободовского: «Дождались мы чести славной, / Наградил нас царь державный, / Разуважил нас одним / Словом ласковым своим».
Больший интерес представляет ряд стихотворений известных поэтов.
